Текст книги "Горе-волшебник. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Алла Касперович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Отведайте и пирога с вишнями! – улыбаясь во все свои три зуба предложил он. – Моя жена готовила!
Мне стало очень интересно, какая у него жена. Сам он был весь волосатый и, похоже, гребень не любил точно так же, как и я. Да и ростом он был ненамного выше меня, зато раз в пять шире. Наверное, и жена у него такая же. Я шепнул об этом Триссе, Она удивленно на меня посмотрела, но ничего не сказала. Через минуту я понял, в чем дело.
Пирог нам вынесла сама хозяйка, а я прям почувствовал, как мой язык онемел. Оладка перепеченная! Я тоже такую жену хочу! Нет, ну не сейчас, конечно. Но когда вырасту, обязательно такую же себе найду. Хозяйке на вид было не больше двадцати, хотя кто этих волшебников разберет. На ней было простое белое платье в пол, а по подолу вышиты васильки. На тоненькой талии она повязала голубой передник, серебристые волосы заплела в косу и перекинула на грудь. Эх… Эй, а почему это Трисса смотрит на меня как на дурака? Я хотел спросить это у нее, но меня перебила хозяйка:
– Угощайтесь. Невестка пекла.
А! Оладка перепеченная! Не хочу больше такую жену! Да у нее ж такой грубый голос, какой у нашего кузнеца даже с перепоя не бывает! Или нет, не то… У нее голос древней старушки!
Когда хозяйка ушла, сильно виляя бедрами, Трисса мне все объяснила:
– Это не хозяйка.
– А кто?
Трисса едва заметно улыбнулась и сказала:
– Мать.
– А?
– Мать хозяина.
– А? А?! А!!!
Я так заорал, что все посетители к нам обернулись.
– Тише! – шикнула Трисса.
Больше я не орал. Я вообще говорить не мог. Просто жевал пирог и даже вкуса не чувствовал. А хозяйкой оказалась милая невысокая старушка.
– Что это с ней? – спросил я Триссу, когда мы вышли. – Ее заколдовали, или она зелье какое приняла?
Трисса покачала головой.
– Не совсем. Она на самом деле что-то сделала, только никто не знатет, что. А сама она не помнит, – ответила Трисса. – Ее, кстати, Вандерия зовут. Но она просит, чтобы ее называли Милла. Ей так больше нравится.
– Погоди, – нахмурился я, – так ты меня сюда намеренно привела?!
Трисса ничего не ответила, а просто прошла вперед.
Я честно хотел на нее обидеться. Не получилось.
Мы провели целый день вместе. Трисса показывала мне Город. И чем больше я видел, тем больше мне казалось, что я еще ничего не видел. Мне было очень хорошо с Триссой. И я не вспоминал ни о Гэне, ни о Паре, ни даже о Корнелии.
Наверное, это был самый счастливый день за всю мою жизнь. Надо будет об этом деду написать. Только не про то, как я деньги раздобыл. Очень надеюсь, что бабуля не вздумает спрашивать у Норвуса, как я деньги трачу. А если и спросит, так уж лучше после того, как меня выгонят.
В Школу мы вернулись, когда на небе уже была луна, окруженная бесчисленными звездами. Но небо не было чистым, а как будто укрыто тонким кружевом облаков. Наверное, погодники тоже устроили себе Свободный день и решили повеселиться.
– Спокойной ночи, – сказала Трисса. Мы дошли до двери в ее комнату. Девушка уже взялась за ручку, чтобы открыть дверь, когда обернулась и тихонько сказала: – Сегодня было весело.
Трисса закрыла за собой дверь, а я остался стоять там, где стоял. Вот только мое сердце колотилось так, как будто я час удирал от деда по всему замку. Не знаю, как долго я простоял. Опомнился лишь тогда, когда в коридоре стало совсем темно. Опять свет погас. Я наощупь добрался до своей комнаты и закрыл за собой дверь. За окном тоже было темно. Ага! А я же говорил, что фонари по ночам гасят! Но тут их снова зажгли. Ну и ладно – мне то какое дело? Профессор Панриус? А он чего под окнами забыл? Да еще все время оглядывается… А ладно! Мало ли чего!
Потом еще четыре дня я пытался делать вид, что тоже учусь, не скажу, что очень усердно пытался, но меня хоть вызывали не так часто. Так что за эти дни опозориться я не успел. Зато я еще вырос! Я думал, что Норвус ворчать будет, Гарлиус уж точно бы стал, но он как будто наоборот очень обрадовался. Все-таки он не такой, как его дальний родственник, хоть они и выглядят одинаково. А еще у меня стало кое-что получаться. Я не стал говорить друзьям, что иногда по ночам занимаюсь сам в ученической под лестницей. И с каждым разом у меня стало получаться все лучше и лучше. То есть я не так часто теперь все портил. Но все равно портил. Ага, по ночам занимался, а днем на уроках отсыпался. Когда мог. А мог довольно часто. Только у профессора Аварры, у профессора Назаруса и профессора Нарниса не получалось. Ну, Звездочетство и Физкультуру я и так пропускать не собирался, а у профессора Аварры лучше даже и не пробовать спать. А то потом можно неделю со слепленными глазами ходить. Я слышал, что кто-то из восьмого класса так сделал. Что-то я такого не хочу. Так и проходили мои будни в Школе. Только я сам не мог понять, зачем я все-таки по ночам то занимаюсь. Я ж выродок, так зачем?
И вот – ура! Наконец-то снова Свободный день! Вот зачем мне каждый день штаны на уроках просиживать, если я все равно выродок? Эх, скорее бы экзамены уже начались. Так меня б хоть уже из Школы выперли, и я мог бы наконец-то заняться тем, что хотел – путешествовать. Жаль, конечно, что я со своими друзьями вряд ли когда увижусь – они же настоящие волшебники. Но что поделать, раз я таким неправильным уродился. Зато потом я стану знаменитым путешественником, напишу кучу книг, куплю громадный замок и приглашу их погостить. Да, так и будет.
– Готов? – спросил Пар из-за двери.
– Ага. Иду.
Я еще раз перепроверил, взял ли с собой деньги. Взял. Еще раз спасибо бабуле!
– П-привет!
– Ага. Привет!
Мы с друзьями решили сегодня не идти на завтрак (и даже Пар!), а поесть на свежем воздухе в Городе.
– А Трисса где?
– Ее к Лекарю вызвали. Там несколько малявок заболело, так он один не справляется.
– О как… – протянул я. Это ж надо, какая у нас Трисса умная, раз ей даже Лекарь доверяет. – Пойдем тогда, что ли.
Мы двинулись через коридор, навстречу нам шла стайка хохочущих девушек. Среди них и Корнелия. Мы поравнялись, и она улыбнулась. Мне. Улыбнулась мне. Она мне улыбнулась!
– Доброе утро Марвус, – нежно сказала она. – Доброе утро, Гэнриус. Доброе утро, Париус.
– Д-доброе утро, Корнелия!
– Привет!
Пар же просто почесал за ухом и сделал вид, как будто обращаются не к нему. Корнелия не обратила на это никакого внимания. Или тоже сделала вид.
– В Город идете?
– Ага.
– Д-да.
– Хорошо провести время, мальчики!
– Ага!
– С-спасибо!
И она пошла дальше, уводя девушек за собой. Снова послышался ее серебристый смех, его я легко мог различить среди других девичьих голосов. Какая же она все-таки красавица! Эх, было б мне шестнадцать – точно б женился!
– Идем! – поторопил нас Пар. – Я есть хочу. Я и так в Столовую из-за вас не пошел!
– Да идем мы, идем! – улыбнулся я. А почему Гэн весь такой красный стоит?
Возле рва столпилось очень много школяров, а я то надеялся, что они все еще завтракать будут. Видимо все такие умные. Хорошо хоть, что лодок было много.
– А! Доброе утро, мой мальчик! – К нам подошел Норвус. – Доброе утро, школяр Гэнриус, школяр Париус!
Мои друзья кивнули.
– Я как знал, что вы сегодня соберетесь в Город! – широко улыбнулся Норвус.
А что тут знать то было? До экзаменов пока далеко, а чем еще заняться в Школе в Свободный день?
– Ага. Погуляем немного.
– Вот и чудесно! – уголки губ Норвуса уже были возле мочек его ушей и ползли к вискам. Выглядело это жутковато с его-то желтыми острыми зубищами. – Я как раз для вас лодку попридержал.
И смотритель указал на яркую посудину позади него. В нее как раз забирались Носатый со своими дружками.
– Эй! – заорал я. – А ну вылезайте из нашей лодки!
Те и не подумали.
– Обойдешься! Это наша лодка! – огрызнулся Носатый, и они отчалили.
Нет, если б я плавать умел, я б за ними в воду прыгнул и показал им, как у Марвуса лодки воровать. Но плавать я не умел, а мои друзья не захотели, поэтому нам только и оставалось, что орать им вслед.
– Ах, как жалко! – всплеснул руками Норвус. – Что же нам теперь делать?
Я разозлился. Я очень разозлился. Я так разозлился, что уже даже готов был броситься в воду. Ну и ладно, что я плавать не умею! Я уже разбежался и собрался прыгать, как именно в это мгновение их лодка перевернулась. Э… Это они сами, или я так сделал? Не, я так не смог бы, даже если б захотел. Тем более, если б захотел. Значит, сами что-то не так там намудрили. И поделом им – нечего чужие лодки воровать!
Пока Носатый с дружками барахтались в воде и забирались на перевернутую лодку, мы уже нашли новую и преспокойненько переплыли ров.
– Фух, – выдохнул Пар. – Я уж думал, мы никогда не доберемся. Я уже все свои запасы доел.
С нами он конечно же не поделился.
Мы дошли до ближайшей харчевни, и там заказали себе столько, как будто целую неделю голодали. И конечно мы с Гэном и половину не осилили, но нас охотно выручил Пар.
– Куда пойдем? – спросил он и откинулся на стуле. – Или еще тут посидим? Уже и до обеда недалеко…
– Да отстань ты со своей едой! Тут столько всего интересного, а мы только по харчевням и ходим.
– Ладно, – подозрительно легко согласился толстяк. – Что тогда ты предлагаешь?
А и правда: что я мог предложить? Я ж тут кроме нескольких харчевен ничего и не знал.
– А-а пойдемте в театр!
Пар так громко застонал, что я даже испугался, не стало ли ему плохо от переедания. Но дело было совсем в другом.
– Да что там делать! – возмутился Пар. – Там даже есть во время представления нельзя!
– Пойдем в театр! – сказал я Гэну, не обращая внимания на вопли толстяка. – К нам в деревню как-то приезжали бродячие актеры, но я не смог на них сходить.
Меня тогда дед в комнате запер за то, что я случайно показал бабуле его тайник с вином. Корвиус тогда другую причину выдумал, но я то знаю правду!
– З-здорово! Я как раз билеты купил.
– Когда успел? – встрепенулся Пар.
– Т-так еще в прошлый Свободный день. Вот только я четыре билета купил, а Трисса не смогла.
– А может, я тоже не смог, а?
Мы с Гэном так на него посмотрели, что он тут же замолчал. Расплатившись за еду (это Гэн), полюбезничав с молоденькой подавальщицей (это я), и взяв на дорожку плетенку с вишневым вареньем (это Пар) – подарок от хозяина за большой заказ, мы вышли на улицу. Сегодня ответственные за погоду волшебники со своей ответственностью опять не справлялись. Солнце жарило так, как будто мы были главным блюдом, и нас скоро нужно подавать. До театра еще было далеко, а мы уже туда не шли, а еле тащились. И особенно тяжело было потому, что Пар постоянно ныл:
– Я устал! Я больше не могу! Я сейчас прямо тут лягу, а вы меня потом понесете! Я есть хочу! Я пить хочу! Давайте не пойдем в театр!
Мы с Гэном уже готовы были согласиться, но тут я заметил, что нас, оглядываясь, подзывает к себе бабулька в полосатой юбке, белой рубахе и с цветастым платком на голове. Она стояла в темном переулке. В теньке…
– Это Вы нам? – спросил я, остановившись.
– Тише ты! – шикнула старушка и опять поманила нас к себе. – Сюда идите! Не пожалеете!
И мы пошли. Не столько на зов бабульки, сколько чтобы отдохнуть в теньке.
– Прохлады хотите?
– А?
– Ч-что?
– Конечно!
Мы с Гэном уставились на друга: чего это Пар так просто соглашается? Откуда мы знаем, что это за старушка. Хотя ладно. Будь что будет – жарко же!
– Идите за мной!
Мы так и сделали. И не пожалели! Мы прошлись по тенистому переулку и вышли на тенистую же прохладную улицу – я б там жил! Кроме нас здесь никого не было. Разве что три кошки и четыре котенка. Им тоже было лень шевелиться, и они разлеглись прямо по середине дороги. Они даже голов не подняли, когда мы рядом проходили. Даже хвостами не пошевелили!
– Заходите! – сказала старушка и указала нам на дверь, которой – зуб даю! – секунду назад там не было.
Мы вошли, и я аж ахнул. Сколько тут было интересных и непонятных штуковин! Не лавка, а мечта. Вот только мы тут сами еле поместились. Старушка зашла за прилавок и… И перед нами была уже не она, а молодая темноволосая красавица с темно-синими глазами с золотистыми крапинками. Одета она была в васильковое платье, а длинные волосы были завязаны в хвост на затылке и перекинуты через плечо на грудь. И какую!
– Хватит пялиться, малыш! Не по твой роток ягодка созрела! – усмехнулась красавица.
– И ничего я не пялюсь! – огрызнулся я. Пялюсь, и еще как пялюсь.
– А я и не тебе. – Она кивнула на Пара. Ого! Ничего себе он рот открыл. И закрыл. – Прохладу с собой хотите?
– А то!
– С-сколько стоит?
– А сколько есть?
Гэн покопался у себя в карманах и высыпал горсть монет на стол.
– Х-хватит?
Девушка пересчитала монеты и сгребла их себе в ладонь.
– Хватит. – Она подвинула к себе стул, встала на него и сняла с верхней полки три маленьких, с пол-ладони, закупоренных кувшинчика. Мы уже хотели их открыть, но она остановила нас. – Не так быстро, малыши. Сначала послушайте, как ими пользоваться.
Она начала объяснять, но я отвлекся на появившегося в окне котенка. Тот так мило умывался и так смешно пытался поймать разноцветную бабочку почти с него самого размером, что я совсем забыл, зачем я вообще здесь.
– Все понятно?
– Ага, – кивнул я. Ничего, потом у Гэна с Паром спрошу.
Девушка выпроводила нас из лавки и вышла сама. Она тут же стала той же старухой в цветастом платке.
– Что скривились? – усмехнулась бабулька беззубым ртом. – Что, не нравлюсь?
– Т-так Вы кто на самом деле?
Старушка хитро улыбнулась и покачала головой:
– Не ска-жу!
На несколько секунд она снова стала темноволосой красоткой, весело расхохоталась, а потом опять превратилась в старуху.
– Гуляйте, малыши. Еще что понадобится – заходите. Только не забудьте, что я вам сказала про кувшины. – Она помахала нам и пошла по своим делам.
– Как Вас зовут? – крикнул ей в след Пар.
Старушка обернулась, и до нас донесся ее молодой голос:
– Зарина.
А потом мы перестали ее видеть. Нет, она никуда не свернула и не зашла. Мы ее просто перестали видеть и все.
– Женюсь, – выдохнул Пар. – Обязательно женюсь.
– А если она старая? – поддел я друга, хотя и сам так не думал.
– Нет, – Пар был так в этом уверен, что я сам ему поверил. – Она старше меня, но уж точно не старая.
– Й-я тоже так думаю.
И тут я вспомнил, куда мы собственно до этого шли.
– Театр! – завопил я. – Мы ж опоздаем!
– Не ори!
Э… Кто это сказал? Я повертел головой по сторонам, но никого не увидел.
– Вниз посмотри.
Я так и сделал. Внизу растянувшись на полдороги лежала белая кошка с коричневым ухом и рыжим хвостом. Она не пошевелилась и даже не открыла глаз.
– И без вас голова трещит после вчерашнего. Имейте совесть. Я б на вас посмотрела, если пришлось с Назаром в винные шашки играть.
– Извините, – прошептал я, и мы с друзьями на цыпочках вернулись в переулок, через который сюда пришли. Вскоре мы снова вышли на жаркую и душную улицу, а когда повернулись обратно к тенистому переулку, то его уже не было. А на его месте стояла лавка, где продавались почтовые голуби.
– Зарина!.. – простонал Пар.
Я похлопал его по плечу, а Гэн сочувственно вздохнул. Но Пар не был бы Паром, если бы долго грустил.
– Ничего! Я ее все равно найду!
Я посмотрел на часы и ужаснулся – до спектакля всего пятнадцать минут, а мы еще даже не в театре.
– З-за мной! – скомандовал Гэн и побежал вперед.
Я рванул следом за ним, и Пар – тоже, проклиная все на свете.
– Я вам это еще припомню!
На спектакль мы все-таки опоздали. Но нас все же пустили. Наши места были в самом конце, и не все было видно, но мне очень понравилось. Спектакль был о любви между волшебником из знатной семьи и простолюдинкой без способностей. Семья волшебников конечно же была против, но влюбленные все равно сбежали, а на их поиски отправили охотника. Мне было очень интересно, чем же все закончится, но от жары пот застилал мне глаза, и я почти ничего не видел, да и дышать было тяжело, потому что меня зажали с двух сторон друзья. И пить хотелось нещадно. Я так и не успел спросить, как же пользоваться кувшинчиком, и сейчас тоже не мог, ведь актеры старались, и я не хотел им мешать. Я переглянулся с друзьями, они тоже держали в руках кувшинчики. Я кивком показал на свой и вопросительно поднял бровь. И Пар, и Гэн пожали плечами. Все ясно – они тоже не слушали. Только я думаю, что они совсем не на котенка отвлеклись.
Жара была совсем невыносимой, поэтому я решил – будь что будет. И Гэн с Паром тоже так решили. Одновременно и не сговариваясь, мы вытащили пробки из кувшинчиков. И… и ничего не произошло. Ну вот, а я то думал!
Лучше бы я все-таки думал прежде чем делал. Из кувшинчиков медленно-медленно потянуло прохладой, вот тут бы нам и снова их закрыть, но нам с друзьями показалось мало. А холодком тянуло так приятно. И вдруг как подуло из кувшинчиков – откуда только что взялось? Ледяной ветер разбрасывал все на своем пути: стулья, скамейки, зрителей, а потом и до сцены добрался. Мы с друзьями пытались засунуть пробки обратно – не получалось. Вокруг все превратилось в шум: завывание ветра, крики людей и животных. И ругань нашего профессора.
На счастье, но не совсем на наше, среди зрителей оказался профессор Назарус. Он очень быстро вернул ветер назад в кувшинчики, закупорил их, отобрал у нас и дал каждому по подзатыльнику.
– Где взяли?
– К-купили.
– Где?
Мы с друзьями переглянулись.
– В лавке, – ответил я.
– Уж не у Зарины ли? – спросил профессор, прищурившись.
Никто из нас не стал отвечать, но Назарус и не ждал этого, он и сам все знал.
– Живо в Школу, – профессор сказал это тихо и спокойно, но мы все поняли и бегом (и Пар быстрее всех!) помчались ко рву. Там быстренько перебрались в лодку и шустро-шустро заработали веслами.
В следующий Свободный день мы сидели взаперти в своих комнатах.
А потом были новые четыре дня бесполезного просиживания штанов. Триссу мы почти не видели, и я, если уж совсем честно, очень по ней скучал. Даже на уроках, если она и появлялась, ее почти сразу же вызывали к Лекарю. Все больше и больше школяров заболевало. И в основном это были младшеклассники. После ночных кошмаров они просто-напросто боялись засыпать. Профессора даже думали объявить карантин, но потом все резко прекратилось, и, на наше счастье, никто нас в Школе запирать не стал.
И о чудо! Свободный день! Вот только хоть нам и разрешили снова выходит в Город, но Гэн и Пар со мной идти отказались. Я сначала обиделся, но потом они объяснили почему, и я успокоился. Гэну надо было закончить доклад, который он не успел дописать из-за меня, потому что я вытащил его на ночную прогулку по Саду. Три раза. А Пар помогал своему отцу с какими-то там исследованиями. Вообще-то он даже сказал мне с какими, но я все равно не запомнил.
Зато Трисса согласилась со мной пойти. Тем более, что почти все ее подопечные выздоровели. Рано утром, еще до завтрака мы сходили в Сад, вдоволь настрелялись, потом хорошенько позавтракали и собрались в Город.
Сегодня волшебники-погодники все сделали как надо. Было не жарко и не холодно, дул легкий ветерок, и он красиво развевал длинные распушенные волосы Триссы. На ней были черные штаны и светло-зеленая приталенная рубаха. Хоть мне и нравились больше девушки в платьях, но я признал, что ей этот наряд очень шел. Очень-очень шел.
Мы очень много гуляли по Городу, чего я не мог обычно сделать с Гэном и Паром. Потому что один постоянно хотел есть, и приходилось то и дело останавливаться в харчевнях. А второго было не оторвать от книжных лавок.
С Триссой же было не просто приятно гулять рядом, но еще мне было очень легко с ней говорить. Я ей много рассказывал про своего деда, про наш замок, про деревню, про своих друзей, которые там остались. Про свою семью и дом она рассказывала неохотно, зато меня слушала с удовольствием и задавала много вопросов.
Потом мы зашли перекусить в ту харчевню, где в прошлый раз еду нам подавала молодая и миловидная старушка. Мое сердце просто замирало, когда я ее видел, но как только она начинала говорить, все снова становилось как обычно. А Трисса только смеялась надо мной. Зато тут кормили вкусно! Когда мы пообедали, я спросил у нее:
– Куда дальше пойдем? Может, сходим постреляем, а? Гэн говорил, что тут есть такое место, где можно пострелять из лука. А если в цель попадешь, то что-нибудь получишь. Гэн говорил, что… Эй, Трисса, ты чего?
Она слегка покраснела и отвела взгляд.
– Что такое?
– Ну… В общем… Не пускают меня туда больше.
Я хотел спросить, почему. А потом вдруг понял и расхохотался.
– Все время выигрываешь, да?
– Ну да.
– Ладно, пошли хоть куда-нибудь, – сказал я вставая. – А то я объелся.
Мы просто гуляли по улице, когда заметили, что вокруг чего-то собралась толпа. И там явно происходило что-то интересное. Поэтому мы с Триссой тоже туда пошли, протиснулись сквозь плотные ряды и увидели, что в центре круга сидить на стуле за столом здоровенный детина, а напротив него был еще один стул – свободный. Внутри круга ходила девушка лет восемнадцати с большим открытым мешком и протягивала его зрителям. Она громко зазывала:
– Не проходите мимо! Не пропустите! Самый сильный человек во всем Королевстве! Великий Закнарис! Кто осмелится побороть его на руках? Есть смельчаки?
Я глядел на этого детину и думал, что они еще долго будут искать охотника. Вряд ли они где-нибудь найдут такого дурака.
– Победитель получит золото! – тем временем продолжала девушка, а Закнарис откровенно скучал. Казалось, что еще немного, и он вообще заснет. А вмешок все сыпались монеты, словно люди откупались от того, чтобы померяться силой с детиной. – О! А вот и первый желающий!
Толпа расступилась, чтобы пропустить первого дурака. Он был выше здоровяка за столом, но не такой широкий, да и мышцы у него были такие, как будто он больше за свитками сидел, чем в поле работал.
– Как тебя зовут, смельчак? – спросила девушка.
– Катариус.
– Поприветствуйте Катариуса! – прокричала она. – Самого смелого среди нас!
И толпа заревела. Я впервые такое видел. Люди выкрикивали то пожелания ему победить, то, чтоб он лучше не высовывался. Толпа превратилась будто в одно ревущее и вопящее существо.
Катариус уселся напротив здоровяка, они поставили свои правые руки на стол и сцепили ладони. Закнарису понадобилась всего одна секунда, чтобы победить.
– Ах, как жалко! – покачала головой девушка, а Катариус весь красный скрылся в толпе. – Но, может, в этом Городе есть еще смельчаки? Кто готов показать нам свою силу? Никто? Неужели все смельчаки перевелись? Есть еще кто-нибудь способный противостоять Великому Закнарису?
– Есть!
Вперед вышел не то чтобы сильный с виду мужик, но лицо у него было уверенное-уверенное! И шел он тоже очень уверенно, уселся напритив здоровяка и поставил руку настол.
– Как тебя зовут, смелый человек?
– Кордериус, красотка!
Ого! Почти как Корнелиус! Если нос зажать.
– Встерчайте отважного Кордериуса! – прокричала девушка, ловко увернувшись от его попытки ущипнуть ее за мягкое место.
Кордериус и Закнарис сцепили ладони и… И началась борьба! И никто из них не сдавался, а ведь я даже и не думал, что этот Кордериус такой сильный. Но, как оказалось, дело было совсем не в этом.
– Да у него же амулет силы! – прокричали из толпы. Ага, прокричали, то есть прокричала. Трисса.
Толпа возмущенно загудела, а разозлившийся Закнарис подскочил и схватил сопреника за грудки:
– Ах ты тварь! – Здоровяк сорвал у него с шеи медальон, и Кордериус как будто сразу же уменьшился. И выглядел он уже не таким уверенным. Он кое-как вытащил края своей рубахи из рук Закнариса и бросился наутек, но толпа его не пропустила. Кордериус упал на четвереники и попытался пролезть через толпу так, но у него снова ничего не вышло. Тогда он вскочил на ноги и набросился на Триссу:
– Это все ты! Ты!
Что?! Да я его сейчас!.. Только я ничего не сделал. Но совсем не потому, что побоялся или еще что, а потому что не успел. Трисса, не долго думая, со всего размаху вдарила ему в глаз. Ого! Так она меня тогда в ваной просто погладила, получается? У этого Кордериуса аж искры из глаз посыпались, да так, что их видел не только он. Кордериус-то ли от неожиданности, то ли от удивления, что его побила обычная девчонка, то ли от боли упал без чувств, и его под руки вынесли из круга.
– Ого! Все-таки не перевелись еще смельчаки в Городе! – тут же закричала девушка. – И кто бы мог подумать, что смельчаком окажется такая юная школярка! Как зовут тебя, отважная школярка?
Все тут же уставились на Триссу.
– Э… А можно без имени?
А? Чего это она?
– Можно! Сегодня все можно! – ничуть не расстроилась отказу Триссы девушка. – Особенно, если ты победишь непобедимого Закнариса.
И толпа снова загудела. Все подстрекали Триссу, чтобы она согласилась. Оладка перепеченная! Они что, совсем того? Как можно заставлять девушку…
– Я согласна.
Вот так и знал.
– Только проверь, что у меня нет никаких амулетов.
– Хорошо, отважная школярка! – Девушка ощупала Триссу снизу до верху, и подтвердила, что та не использует волшебство.
Трисса оддала мне свою сумку, а сама под одобрительные крики зрителей уселась напротив Закнариса. Тот смотрел на нее так, как будто перед ним была полная дура. Да я сейчас этому Закнарису!.. И снова не пришлось. Как только они сцепили руки, сразу стало ясно, кто победит.
– Ого! Вы это видели? – девушка даже стала немного подпрыгивать, то и дело тыча пальцем то в Триссу, то в ошеломленного здоровяка. Он сидел откинувшись на стуле и все никак не мог поверить в то, что только что произошло. Да Трисса уложила его секунды за три! – Впервые и только на ваших глазах непобедимый Великий Закнарис проиграл! И проиграл кому! Этой очаровательной школярке, пожелавшей отсаться неизвестной!
Закнарис сидел не мигая, пока толпа выкрикивала поздравления Триссе, а потом он округлил глаза, затем сузил и на его появилась недобрая улабка. Ой, оладка перепеченная, не к добру это, ой, не к добру.
Когда Трисса повернулась к Закнарису спиной, он вскочил на ноги и бросился на нее. Я рванул, чтобы его остановить. И снова моя помощь была не нужна. Трисса круто развернулась и с недюжей силой врезала Закнарису с правой руки снизу в челюсть. Тот хрюкнул и свалился на землю. И тоже без чувств. И тоже по тем же причинам. Оладка перепеченная! Да она вылитая моя бабуля!
Пока все отвлеклись на валяющегося в пыли Закнариса, мы с Триссой, взявшись за руки, дали деру. Мы бежали долго, и я не переставая хохотал. Как же с ней весело!
Остановились мы только, когда убежали довольно далеко. Ни она, ни я даже не запыхались. И тут мы увидели, что все еще держимся за руки. Оладка перепеченная! Корнелия. Корнелия! Корнелия!!!
Трисса осторожно вытащила свою ладонь из моей и сказала:
– Весело было, правда?
– Ага! Трисса, а почему ты не сказала, как тебя зовут?
– Чтоб отец не узнал, зачем же еще? Я ведь должна быть… Погоди-ка, как он там говорил… Я должна быть «образцовой женой, которая не посрамит своего супруга».
И она улыбнулассь, по-настоящему улыбнулась, а я залюбовался ею. Да, мне нравится Корнелия, но я же могу смотреть, просто смотреть на других девушек, так ведь? К тому же Трисса – мой друг.
– Отец считает, что Школа плохо на меня влияет. Дай ему волю, и он меня сразу же заберет домой. Меньше знает – лучше спит.
Тут я был с ней полностью согласен.
– Куда дальше пойдем? – спросил я. – Может, в театр сходим, а? В прошлый раз у нас с Гэном и Паром не очень вышло.
Трисса понимающе кивнула – мы ей рассказывали про тот Свободный день – , и сказала:
– Пойдем. Билеты уже поздно покупать, но я знаю, откуда можно бесплатно посмотреть.
Все-таки Трисса замечательная.
Спектакль был очень интересным. Наверное. Я слушал его в полуха и смотрел в полглаза, а все потому, что мы с Триссой сидели тесно прижавшись и смотрели спектакль через дырку в заборе. Сердце мое бешено колотилось, и я все пытался его успокоить. Вышло только тогда, когда представление закончилось, и Трисса от меня отодвинулась. Интересно, а ее сердце тоже так же странно себя вело? Скорее всего нет, потому что она очень внимательно следила за спектаклем, а потом долго рассказывала мне по дороге в Школу, как ей понравились отдельные сцены. Я только поддакивал и кивал, потому что ни одной из них не помнил.
Вернулись же мы почти в полночь, и нам очень повезло, что нас никто не застукал. Впрочем, с таким проводником как Трисса нам это и так не грозило.
– Спокойной ночи, Трисса!
– Спокойной ночи, Мар!
Спать я совсем не хотел. И тут я вспомнил, что давно хотел деду написать, но до сих пор так и не собрался, поэтому я зажег лампу на столе, достал лист бумаги, перо и начал писать:
«Здравствуй, деда!
Знаешь что? Сегодня у меня был очень хороший день! А еще я понял…»
Дописать я не успел, потому что в дверь постучали. Кто это мог быть в такой час? Мое сердце вдруг вновь заколотилось. А может, это Трисса?
В дверь постучали сильнее.
– Войдите!
Нет, не Трисса. Это был всего лишь Норвус.
– Норвус? Что-то случилось?
Я, вроде, нигде пока набедокурить не успел… Или я что-то не помню?
– Мальчик мой…
Ой, не к добру это. Ой, не к добру. Я что, Библиотеку спалил? Или озеро испарил? Или подвал обрушил? Или… Но почему-то на мои глаза навернулись слезы. Вот бы, вот бы я сделал что-то не так!
Норвус подошел прямо ко мне и присел на корточки, так он оказался ниже меня, и заглянул мне в глаза.
– Твой почтенный дедушка…
– Нет! – замотал я головой. – Деда во Дворце! Он обещал, что скоро приедет! Он обещал!
И я разрыдался. Как сопливая девчонка, разрыдался. А Норвус встал, обнял меня и стал гладить по голове. Сквозь собственные слезы я услышал:
– Ему внезапно стало плохо за обедом. Кругом было полно волшебников, но спасти его не смогли. Он умер очень быстро, мой мальчик.
Нет. Деда обещал приехать. Деда обещал приехать! Он обещал!
Наверное, я долго плакал. А потом провалился в сон.
ГЛАВА 8
То, что происходило дальше, тоже было словно сон. Ко мне приходили разные люди, что-то говорили, а я лежал свернувшись калачиком на кровати. Приезжала бабушка, что-то говорила, а я лежал свернувшись калачиком на кровати. Приходили мои друзья, что-то говорили, а я лежал свернувшись калачиком на кровати. Приходил Норвус, а я все так же лежал.
Потом бабушка забрала меня с собой в замок. Ни дорогу, ни то время, что я провел в замке, я не запомнил. Потом были похороны. И это тоже было как во сне. Я смотрел на мертвого деда и не узнавал его. Это был не он. То странное неподвижное тело с каменным лицом не могло быть моим дедом. Я никак не мог понять, как такой могучий волшебник мог так легко умереть. Хоть ему и было девяносто три, силы в нем было как у двадцатилетнего. На похороны приехало много людей, почти никого из них я не знал. Они подходили к нам с бабушкой, что-то говорили, но я их не слышал.
