Текст книги "Пробуждение Атлантиды (ЛП)"
Автор книги: Алисия Дэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6
Джастис первым добрался до двери, по пути выхватывая меч, но Вэн бежал прямо за ним. Пригнувшись, он ворвался в коридор вместе с Джастисом, приготовившись к встрече с оборотнями, человеческими слугами Калигулы, черт, да к чему угодно.
К чему угодно, только не к тому, что увидел на полу в двадцати футах от него. Он резко остановился, настолько внезапно, что Алексиос врезался в его спину.
– В следующий раз зажигай тормозные огни, – рявкнул воин. – Что это такое?
– Я не знаю. Полагаю, что это может быть бомбой. – Вэн был почти удивлен тем, насколько спокойно звучал его голос, принимая во внимание всё происходящее. Деревянный ящик, в котором была эта… вещь…, треснул от силы удара. Он посмотрел наверх и убедился, что звук бьющегося стекла раздался от стеклянной крыши.
– Невозможно, чтобы металлический контейнер был бомбой. Бомба бы взорвалась от удара, – возразил Джастис.
– Да? Тогда иди, проверь сам. Может, они накинули какую-то магическую защиту. А я бы поостерегся тех мигающих красных цифр, тут сбоку. Кажется, они идут на убывание, – заметил Вэн, высчитывая, что возможности по выживанию не очень-то велики, черт побери.
38, 37, 36…
– Это секунды, не минуты, и у нас нет времени обезвредить бомбу, даже если бы с нами был Кристоф, – сказал Вэн. – Нам нужно убираться.
– Что если мы бросим в нее воду? – спросил Дэнал. – потопим эту штуку?
Мигающие цифры насмехались над ними. 28, 27, 26, 25…
– Кто, черт побери, знает? У нас просто может остаться мокрая бомба, – ответил воин. – На выход. Сейчас же!
Он уже повернул назад на кухню, чтобы вытащить оттуда Эрин, и вдруг услышал ее чистый голос, говорящий на языке, похожем на латынь. И когда она прошла к ним по коридору, он закричал. – Это бомба. Нам нужно сейчас же выбираться отсюда, – он побежал к ней, но ударился о невидимую силу, которая отшвырнула его на стену.
– Не сейчас, Вэн, нет времени, нам нужно смягчить удар, – сказала она и продолжила говорить, подняв руки вверх. На один миг, длиной в один удар сердца, он увидел другую Эрин, парившую над ее телом. В его видении Эрин стояла в его любимом дворцовом саду, купаясь в мягком серебряном свете, одетая в голубые шелковые одежды.
Он сильно заморгал, и его благоразумие взяло верх.
– Слушай, Эрин, если только у тебя нет в запасе заклинания по исчезновению бомбы, я забираю тебя отсюда, – закричал он ей.
Потом повернулся, чтобы проверить таймер на бомбе. Мигающие красные цифры всё шли на уменьшение, – разве секунды, в самом деле, идут так быстро? – 12, 11, 10, 9…
Магический щит, удерживающий его, немного оттаял, и Вэн освободился, но всё еще не мог пройти через ее щит, поэтому крикнул Дэналу, Джастису и Алексиосу. Однако все его крики вроде «УБИРАЙТЕСЬ» и «БЕГИТЕ» воспринимались так, словно его тут не было. Вместо этого троица рассредоточилась, чтобы сформировать атлантийский щит между Эрин и бомбой.
Она взмахнула рукой, всё еще напевая что-то, и трое воинов отлетели к стене прочь от бомбы.
– Да, бегите, убирайтесь, какая замечательная мысль, – прошептала она, потом вернулась к заклинанию.
Всё равно было слишком поздно, слишком поздно, и хотя он не мог добраться до нее, то ради Посейдона, он не оставит ее, даже если им придется умереть вместе. Он воззвал к своей силе и обратился в туман, надеясь, что сможет в этой форме проникнуть сквозь ее щит. Это сработало, и он пролетел над ее головой, а потом снова обратился в телесную форму между Эрин и бомбой, призывая воду при трансформации. Зная, что это напрасно, он все равно бросил в бомбу силу воды.
Он едва заметил, когда Джастис подбежал к нему и добавил собственные сильные способности, он мог видеть только чертовы мерцающие красные цифры. Вместе они направили на бомбу поток воды, – мочили ее, топили, – и вовсе безрезультатно.
…6…
Заклинание Эрин становилось всё громче и сильнее. Вокруг ее поднятых рук показалось серебряное свечение, но было слишком поздно. Слишком поздно.
…4…
Джастис упал на пол и прикрыл голову в напрасной попытке пригнуться и укрыться. В ту самую секунду Эрин выставила руки и направила к бомбе удар серебряного света, полностью накрыв ее и запечатав ее в цилиндр, – но этого было слишком мало, и слишком поздно.
Джастис бормотал что-то похожее на «Черт, я хотел рассказать Конлану и Вэну кое-что прежде, чем умру…»
Но биение сердца Вэна было настолько громким, что оно поглотило окончание фразы.
2,1,0.
Ослепительная вспышка взрыва почти сожгла сетчатку воина, и он почувствовал, как от силы землетрясения содрогнулся пол, и затрещали стены. Вэн потер глаза и посмотрел на щит, который всё еще сиял над и вокруг жара и света и каким-то невозможным образом сдержал взрыв.
Вэн смотрел раскрыв рот, как осколки шрапнели ударились о внутреннюю сторону магического барьера Эрин и с шумом упали на пол, не причинив вреда. Он оторвал взгляд от этого зрелища и посмотрел на девушку, ее трясло, а бледное лицо Эрин осунулось и посерело, ее руки всё еще были вытянуты вперед. И когда он направился к ней, она позволила рукам упасть по бокам.
– Немного сложнее, чем я ожидала, – прошептала она, а потом свалилась в его объятия. Он подхватил ее, и так остался стоять, держа Эрин в объятиях. Их била крупная дрожь, пока Вэн с не меньшей силой ругался на атлантийском языке.
– Что во имя девяти кругов ада это было? – спросил Алексиос, сгибаясь, чтобы посмотреть на разрушенную бомбой гигантскую дыру в полу.
– Я не знал, что ведьмы способны на такое, – заметил Дэнал, широко раскрыв глаза.
– Она сильнее, чем любая ведьма, которую я встречал, – задумчиво сказал Джастис. Потом посмотрел на Вэна и Эрин. – И Калигула обратил ее сестру. Так что теперь у нас есть могущественная ведьма, обращенная–в-кровососа на стороне плохих парней. Я уверен, что нас накололи.
Эрин очнулась, пристегнутая ремнем безопасности на пассажирском сиденье несущейся машины. Головная боль от отдачи ужасно вгрызлась в ее мозг; за использование магии всегда приходилось платить. Особенно за то, что она потеряла контроль в последние три секунды и воззвала к Дикой магии. Она задвинула это воспоминание в маленькую закрытую комнатку в своем разуме и решила подумать об этом позже. Она всё еще была жива, Вэн был жив; остальное можно оставить на потом.
Хотя требовалось заплатить физическую цену. Магия не принимает концепцию Я ВАМ ДОЛЖЕН. Никаких чеков, кредитов, наличных на дне бочки. Оставь свои синапсы 5здесь, маленькая леди. Для нее магия была карнавальным зазывалой из ада, всегда заманивающего ничего не подозревающую ведьму. Играй сейчас, ты можешь выиграть, не волнуйся о цене, ваш предел – небеса, милая леди!
Но выигравшие должны были быть сбалансированы проигравшими, и магия всегда имела свою цену. Сила вселенной была игрой с нулевой суммой. Она не сомневалась, что мигрень, затаившаяся в ее мозгу, ждет, когда она двинется хоть на дюйм.
Но Эрин все равно испытала судьбу и слегка повернула голову, чтобы посмотреть, кто ведет автомобиль так, словно это не машина, а летучая мышь из ада.
– Вэн, – прошептала она. – Мы это сделали?
На его челюсти сжалась мышца. – Да, мы это сделали, хотя ты рисковала своей жизнью в гребанном процессе.
Еле сдерживаемая свирепость его голоса поразила девушку, а атакующие ее острые шпильки головной боли, затанцевали убийственную джигу.
– Богохульство – последнее средство необразованных, – ответила она, в конце концов.
Он расхохотался. – Это всё? Всё, что у тебя есть? Ты рисковала своей жизнью, чтобы накинуть магический щит на бомбу, а на меня набрасываешься за ругательства?
Он был прав. Она выглянула в окно на проносящиеся мимо междуштатные окрестности. Только в воскресенье утром можно было ускориться на федеральной автостраде. – Почему на север? – спросила она его.
– Кто-то безумный, плохой и смертельно опасный нашел нас. Нам нужно убраться отсюда прежде, чем они применят против нас греб…, долбанное ядерное оружие. Я хочу взять тебя в Атлантиду, но портал может быть…. Сложным. Мы направляемся в еще одно убежище, так что ты сможешь отдохнуть прежде, чем мы предпримем эту попытку.
То, что он в такое время попытался сдержать свою ругань, заставило ее улыбнуться. Но то, что он сделал это ради нее, заставило стать осмотрительной. – Прости, ты волновался за меня, Вэн. Но я всегда была самой способной из всей группы в сокрытии; однажды я накинула временный щит на тысячу людей на благотворительном концерте на улице почти на час, когда неожиданно полил ливень. Этот случай не слишком отличается от накидывания щита на бомбу.
Долгую минуту было только молчание, но она заметила, как его большие руки сжали руль настолько сильно, что побелели костяшки. Когда, наконец, раздался его голос, то прозвучал резко и напряженно, вероятно от усилий, которые Вэн приложил, чтобы не заорать на нее.
– Ты. Что. Смеешься. Надо. Мной? Ты не думала, что сдерживание взрыва бомбы будет отличаться от сдерживания нескольких капель дождя? Ты полная идиотка?
Да, подумала она. Да, так и есть. Потому что я, глядя на тебя, смотрела и на бомбу, и наотрез отказалась позволить тебе умереть.
Но гордость не дала ей этого это сказать. А гнев не позволил молчать.
– Слушай меня, атлантиец. У меня есть сила. Я не самая сильная ведьма в мире, но у меня есть сила. Дикая магия выбирает только самых сильных в Ремесле. Не надо меня недооценивать.
– У меня не будет возможности недооценить тебя, если ты умрешь, Эрин. Если ты когда-нибудь… – он замолчал и глубоко вздохнул. – Если ты когда-нибудь сделаешь нечто подобное, я запру тебя в комнате и нашлепаю по заднице.
– Как ты смеешь…
– Эрин, – прервал он ее. – Я не хочу смотреть, как ты умираешь.
Изумленная волнением в его голосе, она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, но он не отрывал взгляда от дороги. – Отдохни еще, Эрин. Мы будем в дороге еще час.
– Но…
– Отдохни. Ты устала. Ты сможешь спросить меня обо всём, когда мы доберемся. Сейчас ты в безопасности. Отдыхай.
Он включил стереосистему, и воздух наполнился чем-то теплым и классическим. Еще один сюрприз; от такого сурового воина она ожидала музыку металлистов. Расслабившись и испытывая усталость, Эрин устроилась на кожаном сиденье. Когда ее веки начали закрываться, она услышала, как он прокашлялся.
– И Эрин? Спасибо. Твои действия спасли жизни людям, которых я считаю братьями, и мою собственную жизнь. Хотя я бы предпочел, чтобы ты не рисковала своей жизнью для спасения наших, прошу, знай, что ты оказала нам честь, которой мы никогда не сможем воздать по достоинству.
Ее горло слегка сжалось, а слезы обожгли уголки глаз. – А как мне формально сказать «пожалуйста»? – поинтересовалась она улыбаясь.
Наконец, он взглянул прямо на нее, и жар в его глазах прожег ее до самой глубины, до того, что она закрыла в себе десять лет назад. Пойманная его взглядом, она не могла говорить, не могла думать, не могла дышать. Наконец, он снова посмотрел на дорогу.
– Отдыхай, Эрин. Ты всё еще изнурена вызовом такого огромного количества силы, – хрипло сказал он.
– Ладно. Но только до тех пор, пока мы не доберемся то того места, куда держим путь. Затем я хочу узнать всё, что ты знаешь про Калигулу.
Вэн кивнул, его прищуренные глаза обещали воздаяние. – Да, ну, во-первых, я хочу знать, как, во имя девяти кругов ада, они знали, где мы находились. Если у нас объявился предатель в Атлантиде, я собираюсь направить всю ярость Посейдона по его душу.
– Я буду стоять рядом с тобой и помогать, – прошептала она, пока ее глаза закрывались.
Она едва расслышала его следующие слова, но они были очень похожи на: – Только через мой труп, – и улыбнулась.
Твоей смерти я бы точно хотела избежать, – подумала она, а потом не могла уже держать глаза открытыми, и позволила ритму движения машины убаюкать ее.
Глава 7
Пещера Калигулы, под Маунт Рэйньер
Жалкий человечишка съежился в углу, отвернувшись от тел своих мертвых коллег. Кровь равномерно вытекала из его открытых ран, но Калигула заставил себя не обращать внимания на соблазнительный аромат. Времени будет достаточно высушить этого дурака после того, как он получит от него всю информацию.
– Ты поклялся мне, что это устройство будет эффективным, Меркель, – прорычал Калигула. – По твоим словам, у тебя многолетний опыт работы со взрывчаткой. Ты обещал, что выжить после взрыва подобной силы невозможно.
Он навис над дрожащим мужчиной, который прикрыл голову руками и стонал. – А ты знаешь, что случается с людьми, которые меня подводят?
Он ударил Мекеля под ребра, в последний миг сдержав силу, чтобы сапогом не пробить грудную клетку. Все-таки, он несколько не рассчитал свою силу, так как слабое тело Меркеля поднялось на полдюжины футов в воздух и упало на землю. Стоны превратились в острый крик боли.
– Я не знаю, что произошло, я говорю Вам, что бомба должна была взорваться, – лепетал Меркель. – Я три раза проверил каждый компонент.
Новый генерал Калигулы сошел со своего места на стене, откуда наблюдал за допросом. Дракос предлагал провести его сам, но Калигула предпочитал считать себя мастером, когда речь шла о пытках. И как говорили в этом столетии, если хочешь, чтобы убили, как следует, убей сам.
– Есть еще одно объяснение неудачи этого человека, – сказал Дракос. – Мы знаем, что атлантийцы передают первоначальные элементы, и мы знаем, что они планируют союз с ведьмами. А в сочетании эти разные виды магии могут быть намного могущественнее, чем мы ожидали.
Калигула склонился и просто поднял Меркеля за рубашку, пока тот не повис в воздухе. Он поднял его голову и заставил Меркеля смотреть ему прямо в глаза. Всего мгновение понадобилось Калигуле, чтобы поработить его, так как человек уже испытывал боль и страх.
– Говори правду или умри, – прорычал он. – Это твоя вина, что устройство не сработало?
– Нет, мастер, – пустым и мертвым голосом ответил мужчина. – Я знал, что вы убьете меня, если я вас подведу. Бомба была совершенно готова. И падение было идеальным. Ведьма не дала ей взорваться при ударе, но взрыв должен был произойти по окончании действия таймера.
Калигула поднял его другой рукой и почти нежно дотронулся до лица человека. Эти овцы все молились на него, отдавая ему должное; было почти больно терять даже одного. Низкопоклонство было его правом по рождению; рабская преданность его подчиненных – его изюминкой.
– А ведьма, которая прикрыла бомбу?
– Я убил ее, как вы приказали, мастер.
– Вот оно, – проревел Калигула. – Ты всё-таки проделал хорошую работу, не так ли?
Проблеск надежды на секунду промелькнул в глазах человека, и Калигула усмехнулся. Потом вонзил свои клыки в шею Меркеля и иссушил его. Когда закончил, то отбросил пустую оболочку на землю и основательно вытер губы. – Их ужас всегда намного интенсивнее, когда сначала даешь им чуточку надежды, не находишь?
Дракос бесстрастно стоял перед ним, – Меня учили никогда не играть с едой, – сухо заметил он.
Калигула прищурил глаза, а потом рассмеялся. – Никогда не играть со своей едой. Блестяще.
Голос, прорезавший воздух, был резок в своей красоте. Напевные оттенки темного ангела, шепчущего слова кровавой смерти.
– Смех? Скажи, что я не слышала только что смех своего адмирала, планы которого так провалились.
Дракос задрожал, а потом застонал, и этот звук шокирующее напомнил стоны мертвеца, и хрипло произнес одно слово. Имя.
– Анубиза.
Свалившись на землю, Дракос стал на колени и опустил голову, пока лбом не коснулся грязи. Калигула остался дерзко стоять; проверяя себя и свою силу перед лицом несравненной силы богини ночи.
Анубиза спустилась с какого-то места над ними, с высоты темноты пещеры. Ее черные волосы цвета полуночи сияли, словно невидимые звезды касались ее длинных до талии кудрей. Белые шелковые складки ее платья, неподвластные гравитации или скорости ее снижения, скромно обвивали лодыжки. И когда она приблизилась к Калигуле, то давление на его глаза всё росло, пока ему не показалось, что они взорвутся прямо в глазницах.
– Ты, правда, желаешь принести в жертву свои глаза, чтобы проявить эту незначительную дерзость? – ее голос коснулся кожи кислотой, и на его руках и лице появились волдыри. Давление на его глаза стало невыносимым, и он упал на колени рядом со своим генералом.
Ее смех вонзил иглы в его мозг, а давление на его глаза продолжало расти. – Ты так быстро сдался, Калигула? Я разочарована. Я ожидала намного большего от самого развращенного правителя римской Империи. Что ты там, кажется, говорил? «Жаль, что у жителей Рима только одна шея»?
Она шагнула ближе туда, где Калигула свернулся рядом с Дракосом в грязи.
– Единственно должное и, вероятно, пророческое высказывание, ты так не думаешь?
Давление в его голове стало еще больше, и он сжал зубы и вонзил пальцы с удлинившимися ногтями, в землю в напрасной попытке не закричать. Но давление всё росло и росло, – очевидно, его глаза сейчас вылетят из орбит, потому что боль была ужасной, она обжигала его мозг. У Калигулы возникло тошнотворное видение, как его глазные яблоки выкатываются в грязь, наконец, сдался и закричал.
Он принес в жертву двух тысячелетнюю гордость и закричал долго и громко.
Он кричал, а она смеялась.
И ее смех разбудил рой, черный, как древняя чума, извивающихся, бесцветных личинок, который поднялись из земли под ним, и напали на его тело. Давление в его глазах уменьшилось, но он больше не переживал насчет малой орбитальной плоти. Он покатился по земле, прижимая руки к лицу, защищая его от жуков, которые пировали на гниющих мертвецах.
Но он знал, что убегать не стоило.
И она всё еще смеялась.
– Ты меня разочаровываешь, но и забавляешь. И так как теперь меня мало что забавляет в эти недели с тех пор, как эти проклятые атлантийцы обманом заставили меня убить моего Варраву, я позволю тебе жить, – сказала она. И поспешное облегчение, которое раздалось в его ушах, было настолько громким, что он едва не пропустил ее следующие слова.
– Я хочу младшего братишку Конлана, – прошептала она, проведя длинным ногтем по щеке. – Я возьму себе королевского мстителя.
Калигула сел, заставив себя не шевелиться, пока волна личинок извивалась по его телу. Это иллюзия, это иллюзия, это иллюзия, повторял он себе.
Потом они полезли к нему в рот.
Она снова рассмеялась от звуков душераздирающих криков, хлопнула в ладоши, и личинки пропали.
Еще несколько мгновений он продолжал кричать.
– Я слышала, что личинки – твоя особенная слабость, – промурлыкала она.
Он поднял глаза и посмел посмотреть ей в лицо впервые с тех пор, как она появилась, зная, что не должен. Но не в состоянии сопротивляться. Внезапно он скользнул, порабощенный, как жалкий человечишка, в соблазнительный огонь ее красных глаз, сияющих, как порочные ювелирные украшения на ее бледном, очень бледном лице. Такая невероятная красота была нечестива на лице мучительной смерти.
Анубиза ударила его изящной ножкой в туфельке и сбила его с ног. Он упал на Дракоса, продолжающего тихонько стонать на земле и, наконец, привлекшего внимание вампирской богини.
– Мой Дракос, это ты? Где ты пропадал, когда нужен был Варраве? – спросила она, в ее голосе зазвучал намек на неуверенность, которую Калигула впервые слышал от нее. Но это так быстро пропало, что он мог и ошибаться. Он не позволил себе думать об этом из страха, что она каким-то образом узнает и личинки вернутся.
– Ты или ненадежный, или предатель, генерал Дракос. – прошипела она, ударив ногой съежившегося вампира. Он пролетел дюжину футов над землей и ударился о скалистый камень пещеры, и остался лежать там, неподвижно и молчаливо.
Калигула смотрел, как Анубиза бросилась через пещеру к Дракосу.
– В любом случае, сегодня ты умрешь. И совсем не быстро, – крикнула она, и ее дикий, безумный смех вонзил осколки боли и безумия в барабанные перепонки Калигулы.
Но когда Анубиза опустилась перед ним, Дракос, наконец, поднял голову с земли и почти, – но не совсем, – посмотрел на богиню. – Я не предатель и могу это доказать, – ответил он, его голос был хриплым и сломанным, как вскоре будет и всё его тело. – Я могу сдать вам лидера бунта, Квинн.
Глава 8
Атлантида. Дворцовый сад
Эрин завороженно смотрела на яркие цвета многочисленных цветочных растений. Большинство видов она прежде никогда не видела. Девушка завернула за угол по каменной тропинке, ведущей из замка, и заметила пышные темно пурпурные цветы, которые очень походили на розы, – вот только каждый лепесток был размером с тарелку. Цветы росли на зеленых кустарниках, окружающих небольшую белую беседку. Видимый контраст поражал, и она с новой болью пожалела о том, что ее сестры Дейрдре не было здесь вместе с ней.
Она выскользнула из просторной комнаты, которую ей предоставили во дворце, и нашла дверь наружу; ей требовались свежий воздух и пространство. Теперь она осталась в одиночестве, впервые с тех пор, как они добрались до Атлантиды, окруженная дикими и нежными ароматами каскада цветочной красоты.
– Атлантида, – прошептала она, пробуя на вкус слоги. Атлантида. Земля, рожденная из мифа, потерянная в легенде. Но вот она каким-то образом находилась здесь. Это было невозможно, но невозможное стало ее действительностью.
Опалы на ее пальцах запели ей, предупреждая о его присутствии за секунды до того, как лазурный туман опустился перед ней. Солнечный свет – солнечный свет? – преломлялся призмой сверкающих бриллиантов, и вот он оказался перед ней.
Вэн.
– Я каким-то образом знал, что найду тебя здесь, – сказал он, поклонившись. – С тобой всё в порядке?
Она посмотрела на него, не доверяя тому теплу, которое она почувствовала при его появлении. Чувство безопасности. Дома. Она не знала этого мужчину, несмотря на то, что ей говорили кольца на ее пальцах. И это могло быть неважно, но ей вовсе не помогало то, что он выглядел так чертовски привлекательно в белой рубашке и джинсах, с этими волнистыми волосами, свободно спадающими к плечам. Вообще-то, она не могла на него смотреть.
Ее изумруды снова запели, опалы зазвенели гармонией, а она сжала зубы, чтобы не слышать этих песен. Что эти камни вообще знают? Бесполезные каменные куски.
– Со мной всё хорошо, – наконец ответила она. – Вот только, кроме того момента, когда ты затащил меня в ледяную воду с Острова Уидби, ожидая, что я поверю в то, что какая-то магическая дверь приведет меня на мифический потерянный континент Атлантиду, потом привел меня во дворец, промокшую, похожую на мокрую крысу.
Она прищурилась. – Просто великолепно. Спасибо, что спросил. И как тут может быть солнечный свет, если мы на глубине многих миль под водой?
Он моргнул, потом на его лице появилась ленивая, опасная улыбка, а ее сердце быстро забилось. – Прости за ледяную воду и за то, что ты промокла. Портал почти всегда присылает нас сухими. Хотя у него есть собственный разум и ему иногда нравится шутить. Очевидно, что мой брат в любом случае не зациклен на церемониях.
Она закатила глаза. – Да, я заметила, что ты вышел совершенно сухим, несмотря на то, что был в воде со мной. Я просто подумала, что так могут только королевские особы, – не говоря уже о том, что она была слишком занята, пытаясь справиться с камнями и скрыть их реакцию на него.
– Нет, поверь мне, у портала нет никакого особого уважения моих генов принца, – ответил он рассмеявшись. – В прошлый раз он почти позволил мне утонуть.
Она затаила дыхание. – Правда? Тогда почему ты его используешь? Совершенно ясно, что у вас достаточно силы или магии или чего еще, чтобы придумать другой способ попадать сюда и уходить отсюда.
– Ты подумала об этом, ведь так? Но когда у тебя есть источник магии, который служит более десяти тысяч лет, иногда просто перестаешь искать альтернативу.
Его голос был угрюмым, и тень, упавшая на его лицо, заставила ее задуматься, не вел ли он подобную беседу раньше. Он протянул к ней руку. – Давай прогуляемся?
Она подняла свою, и изумруды в ее кольцах зазвучали резким зовом трубы. Она отдернула руку и отступила от него на шаг. Его глаза расширились, и он опустил свою руку. – Что это за песня, Эрин? Что за музыку я слышу, когда касаюсь тебя или даже близко подхожу к тому, чтобы коснуться тебя?
Она еще отступила на шаг, даже понимая, что борьба была напрасной. Она стояла на исчезнувшем континенте Атлантида, вероятно в милях под уровнем моря, и «некуда бежать» принимало совершенно новое значение.
– Скажи мне, Эрин. Скажи, что значит быть певчей драгоценных камней.
Разум Вэна вернулся к тому видению, которое он увидел, когда бомба была близка к взрыву. Странно, что последнее, что его разум сотворил, когда его тело готовилось к взрыву к чертям и обратно, остается с мужчиной. В его видении Эрин стояла в этом самом месте, возле беседки, который был его убежищем в детстве. Сейчас на ней были джинсы и свитер вместо голубого шелкового платья, он…
Его разум остановился. Полностью, совершенно, категорически… – нет, туда не идем, СТОП. Но его мозг, – сердце? – проложили связующее звено от того, что он прежде увидел.
Голубое шелковое платье. Традиционное свадебное одеяние для королевских невест Атлантиды.
Милорд Посейдон, если так ты понимаешь шутку, то мне не смешно.
Когда он открыл глаза и разжал челюсть, то понял, что девушка уставилась на него, словно увидела нечто особенное.
Но это было так. Она видела атлантийца, который клялся, что никогда не свяжет себя узами только с одной женщиной, и вдруг у него возникли видения ведьмы в атлантийском свадебном платье. Явно, что у него какое-то умственное расстройство.
– Неподходящее время, – пробормотал он, качая головой.
– Прости? Неподходящее время? для чего? Неподходящее время вытягивать меня из нормальной жизни? Ладно, не совсем нормальной, но достаточно обычной, чтобы никто не сваливал на меня бомбы, – ее голос становился всё громче и всё выше при каждом вопросе, и Вэн понял, что не он один находится на волоске от прорезиненной палаты. С такой скоростью они скоро приплывут в дурдом.
Она подошла ближе и выставила его сторону палец, почти ткнув его в грудь. – Неподходящее время для того, чтобы утаскивать меня в Атлантиду? Неподходящее время для знания, что моя сестра не совсем мертва, а вероятно, она сейчас рабыня-вампир злейшего, извращенного тирана в истории? И что этот ублюдок также хочет заполучить меня?
Он поднял руки в жесте «я сдаюсь», но она с ним еще не закончила.
– Не говори со мной о неподходящем времени, хорошо, Вэн? Просто не упоминай. – Ее плечи опустились, а голос оборвался. Внезапно, все разумные и практичные мысли, почему он обязан поддерживать с ней строго профессиональные отношения, вылетели из его разума, и он захотел обнять ее. Хотел ее успокоить. Хотел убрать боль из ее глаз.
Не мог придумать ни одной действенной причины не держать ее в объятиях. Он шагнул к ней, притянул в свои объятия, и – на один идеальный момент, – она расслабилась.
Запах и ощущение ее шелковистых волос заставили его нижние части тела напрячься. Он притянул ее к себе, борясь с собственными инстинктами, чтобы остаться нежным. Ощущение ее мягких округлостей у твердости его собственного тела лизало его кожу языками пламени, когда они касались друг друга. И хотя они оба были одеты, но то, что он держал ее в объятиях, послало бешеный голод и потребность даже сильнее, чем он когда-либо чувствовал. Его тело слегка дернулось от потока жара, и он крепче сомкнул свои руки, не в состоянии отказаться от примитивного желания обнять ее, сделать ее своей. Никогда не отпускать.
Она слегка вскрикнула, а потом пробормотала что-то себе под нос, и он поднялся вверх от нее и приземлился сверху беседки на спину, дыхание было выбито из его легких. Он смотрел на магически сотворенный солнечный свет и облака над куполом и тяжело дышал, пытаясь заставить легкие работать и впустить немного кислорода.
– Вэн! Вэн? С тобой всё в порядке? Мне так жаль! Я не знаю, что произошло, – я просто сотворила легкое отодвигающее заклинание, и вдруг ты оказался в воздухе. Вэн? Вэн!
Он попытался ответить, но только хрипло закашлялся. Ну, она могла бы и подождать ответа. Он перевернулся и сгруппировался, потом прыгнул на землю. Приземлился тяжело и просто упал на задницу. И прежде, чем он смог заполучить достаточно воздуха в легкие, чтобы разразиться потоком по-настоящему отборных ругательств, она подбежала к нему.
– О, Вэн, мне так жаль! – причитала она, опускаясь на колени рядом с ним. – Я не ожидала, – не знала, – что-то в атлантийской магии, должно быть, соединилось с моей собственной, и получился какой-то турбоускоритель. Прошу прощения, – ты в порядке?
Она положила руки на его лицо и уставилась на него этими огромными голубыми глазами, волнуясь за него, – за него. Так долго он считался самым большим, самым плохим, самым страшным воином на службе у Посейдона, а эта маленькая, мягкая, фигуристая женщина боялась, что причинила ему вред.
В его груди вместо раздражения появилась сильная эмоция, которую он не мог определить, а потом охватила его всего. Он хотел… он хотел… он нуждался.
Внезапно осталась потребность, извивающаяся спиралью в воздухе между ними, сворачиваясь в его венах. И он поцеловал ее.
Обнял рукой за талию, а другой, обхватив затылок, он притянул ее так, что она потеряла равновесие и приземлилась к нему на колени, а он наклонил голову, чтобы поймать ее губы своими. Она слегка вздохнула, и он поймал ее вздох ртом и почувствовал себя так, словно проглотил желание или молитву; поймал часть ее души своей.
Музыка перетекала из нее в него, и жар и приветливость ее рта были симфонией желания под руководством маэстро. Она издала горловой стон, и он постарался проглотить этот звук, постарался проглотить музыку, попытался вдохнуть ее свет, и звук, и магию в свое сердце, и всё целовал и целовал ее.
Ради света и воды, и ох, Святой Посейдон, она целовала его в ответ.
Вдруг этот исследующий поцелуй обратился в собственнический, когда все его тело кричало о потребности положить ее на спину в цветы, сорвать одежду с их тел и войти в нее прямо здесь и сейчас, в саду.
Его молния должно быть уже почти поставила тату на его члене под давлением, потому один ее вкус зажигал в нем пламя. Ад, полный голода и желания, – и внезапно, он понял, что она словно мечта ставшая явью.
Мечта, которую он никогда не заслужит.
Все мечты, которых он никогда не достигнет.
Он отвернулся от нее, борясь с собой, и сильно, прерывисто дыша. Она посмотрела на него, ее голубые глаза потемнели от страсти, а губы припухли от его поцелуев, и глубоко в душе он зарычал о своей первобытной потребности завладеть ею.
И эту потребность он никогда не осуществит. Он поднял ее расслабленное тело вверх и от себя и попытался убедить себя, – убедить их обоих, – что это поцелуй не следует больше повторять.
