Текст книги "Пробуждение Атлантиды (ЛП)"

Автор книги: Алисия Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Поинт Саксес, высота 14 158 футов, гора Реньер

Калигула устроился на корточках, согнув колени, и наблюдал за предрассветным пейзажем с одной из самых высоких точек на горе, которую он уже начал считать своей.

– Меня веселит то, что это место названо Поинт Саксес ⁹, – сказал он ей, – когда я достиг своего успеха именно здесь. Вероятно, когда мир будет изменен, я переименую эту гору в свою честь. Гора Калигулы. Я полагаю, что это доставит мне удовольствие.

Дэйдре не ответила, хотя он от нее этого и не ждал. После первого часа ее сломленные крики стали утомлять его, и он поймал ее разум своим, позволив ей испытать боль и страх, но не дав ей выразить их голосом.

Она дрожала, обнаженная, избитая, на снегу перед ним. Но когда он поднял ее подбородок, чтобы насладиться ее поражением, в ее глазах он увидел не страх, а ненависть.

Он улыбнулся. – Страх, ненависть, для меня это одно и того же, любовь моя, – сказал он, проводя кончиком пальца по ее окровавленной щеке. – Темнота насильственных эмоций доставляет мне безмерное удовольствие, независимо от их источника.

Он оценивающе посмотрел на небо. Вероятно, до рассвета минут двадцать, не более. Он был достаточно древним, чтобы выдержать немного солнечного света на своей коже, но она сгорит и умрет, а он никогда не станет ею рисковать. Двадцать минут было достаточно для его запланированного десерта.

Он одной рукой схватил ее за талию и притянул к себе, пока ее прелестная попка не вжалась в его пах, потом он ворвался своим членом одним сильным движением, чувствуя, как что-то внутри нее рвется от его грубого вторжения. Она открыла рот и закричала долго и совершенно беззвучно, а он откинул голову назад и рассмеялся. – Да, двадцати минут точно достаточно, – вслух заметил он, убедившись, что она его слышит сквозь свою беззвучную агонию. А потом он трахал ее, пока не кончил, завыв от освобождения за несколько минут перед рассветом.

Глава 20

Глушь, гора Рейньер

Вэн смотрел, как Эрин с трудом тащилась рядом с ним по покрытой снегом тропинке, ее глаза уставились на дорогу перед ногами, в каждом заплетающемся шаге явно прослеживалась усталость. Она продолжала настаивать, что могла нести свой рюкзак, пока он не взял над ней вверх и просто не забрал чертову вещь. Но всё же миля или около того, пройденная от того места, где он спрятал неприметный седан, одолженный у Дженнэ, забрала больше энергии, чем у нее было.

– Я бы прошел, как туман, и перенес бы тебя, но Аларик предупредил меня, что даже использование некоторой атлантийской магии так близко к логову Калигулы могло бы сообщить ему, что мы здесь. А мы не можем себе позволить так рисковать, – сказал он в третий или четвертый раз.

Она кивнула, но не ответила. Вероятно, он говорил, как старая бабка, суетясь вокруг нее. Всё, чего он хотел, так это защитить ее, баловать ее, заниматься с ней любовью следующие пару столетий, и вот они направлялись прямо в пасть чудовища, так сказать.

Когда они подошли к вершине еще одного холма, Эрин снова споткнулась, и он поймал ее перед тем, как она упала, потом поднял ее на руки. – С меня достаточно. Твоя усталость убивает меня.

Она не стала с ним спорить, что испугало его сильнее, чем что-либо другое. Просто посмотрела на него – кожа вокруг ее глаз была темной и пурпурной – а потом устроила голову на его плече. – Оно поет мне, Вэн. Ты не можешь это слышать? Сердце Нереиды поет так громко, зовет меня. Его нужно спасти от темноты.

Он прислушался, сконцентрировав атлантийский слух на звуках рассвета в горах, но не услышал ничего необычного. – Прости, Эрин. Я не слышу это. Звук неприятный?

– Нет, он прекрасен. Даже волшебен. Если моя песня камней – музыка ученика, то это – звук мастера. Такой приятный, – ее голос затих, и он посмотрел вниз, заметив, что ее веки трепещут, хотя она старается бодрствовать.

– Не борись с этим, mi amara, просто отдохни. Мы уже пришли, – он остановился перед крохотной деревянной хижиной, которая была так хорошо спрятана деревьями, окружающими ее, что была невидима с расстояния более восьми – десяти футов. Мягко поставив девушку на ноги, он развязал сложную серию узлов на веревке, которая держала дверь закрытой, и потом распахнул ту. Войдя раньше Эрин, он был встречен легким запахом плесени, но ни одно бродячее дикое животное не превратило эту хижину в свое логово, так что она была также чиста, как тогда, когда он в последний раз пользовался ею, более восьмидесяти лет назад.

Эрин зашла за ним в однокомнатное строение и остановилась, оглядываясь. – Что это за место? Оно не похоже на официальный парковый дом.

– Я не уверен, что в этом парке знают о ее существовании. Вероятно, это была охотничья хижина. Традиционно настоящие путешественники держали ее в чистоте и пользовались, когда возникала нужда, оставляя, что можно, другим, – он прошел к грубо сколоченным деревянным полкам, установленным на стене, и проверил наличие продуктов в консервах. – Большинство достаточно свежее, чтобы можно было съесть, и я всегда могу поймать какого-нибудь косого.

– Нет, – ответила она, качая головой. – Я знаю, что это глупо, но не могу выдержать мысли о еще одной смерти, даже если это будет кролик или птичка.

Он не стал спорить, просто кивнул и опустил их сумки на лавку, потом привязал дверь изнутри. Два крохотных окошка были закрыты на зиму, но в стенах присутствовали трещины, и комната оказалась ледяной.

– Нам нужно зажечь огонь. В камине есть дрова, но я не вижу спичек, – он поискал на полках, тихонько ругаясь от того, что не принес их с собой.

– Нет проблем, – ответила Эрин. Он мягко провела пальцами в направлении камина, и дрова вспыхнули и загорелись, пока не затрещал огонь.

Она подняла бровь. – Это достаточно простая уловка, что даже первогодки могут зажечь огонь. А ты не можешь делать подобное с помощью атлантийской магии?

– Огонь – запретный элемент, атлантийцы только им и не могут пользоваться. Но я не совсем бесполезен, – улыбнулся он и вытащил чистенький металлический кофейник и глубокий медный горшок с полки, поставив их на стол. Потом проговорил слова, которые Аларик заставил его повторять снова и снова, чувствуя, как магические чары укрывают хижину.

– Ты укрыл хижину, – сказала она, подняв брови. – Запечатал ее магически?

Аларик научил меня этому фокусу прежде, чем мы ушли. Он считает, что Калигула может чувствовать атлантийскую магию, и явно, что Анубиза это умеет, если она там.

Она кивнула и закрыла глаза, что-то тихонько бормоча, и он почувствовал, как сила его чар становится крепче. – Это тоже должно помочь, – сказала она, потом расстегнула и стащила тяжелое пальто.

Вэн смотрел на нее, пойманный смешанными эмоциями, накатившими на него, ворча на себя за то, что является возбужденным дураком, желая только снять с нее одежду и погрузиться в нее, чтобы доказать таким примитивным способом, что она жива и невредима. Завладеть ею, сейчас и навсегда.

– Вэн? Вода?

– Правильно, – почти в изумлении ответил он. Покачал головой, чтобы избавиться от желания, – и вызванного жаждой оцепенения, поднял руки, призвал первоначала и воззвал к воде, которая являлась естественной и необходимой его духу, как воздух, которым он дышал.

Она пришла незамедлительно, пройдя спиралями через щели в стенах сверкающими простынями капель, потом объединившимися в сияющую воду, которая нагрелась в воздухе под его взглядом и наполнила горшочки, потом закипела и забулькала в них.

– Дженнэ дала мне немного кофе, когда мы собирали провизию, – сказал он, затем наклонился, чтобы порыться в своем рюкзаке. Когда он, наконец, нашел кофе, который каким-то образом оказался на самом дне, и триумфально повернулся к Эрин, он просто выронил сумку из внезапно задрожавших пальцев. Потому что он стояла посреди хижины, одетая только в носки.

– Мои ноги замерзли, – сказала она, закусив губу. Словно неуверенная в его реакции.

– Я их согрею, – пообещал он, молча снова благодаря Посейдона за то, что он подарил ему эту женщину, эту ведьму, когда жар охватил его, вцепился в его внутренности, его яйца, его сердце. – Мне нужна ты, Эрин, – сумел выговорить он голосом, ставшим грубым и хриплым от голода. Пытаясь быть рыцарем. Пытаясь показать выдержку. – Ты мне нужна так сильно, что я не обещаю быть нежным. Ты уверена?

– Я не хочу, чтобы ты был нежным. Я просто хочу тебя, – она протянула к нему руки, и выдержка исчезла в водовороте настойчивого, отчаянного желания. Он использовал остатки своего контроля, чтобы создать магические атлантийские чары, который Аларик заставил его выучить, а потом прыгнул через комнату и ликующе и весело притянул ее в свои объятия.

Эрин смотрела, как он шел к ней, глядя настойчиво и сосредоточенно, как хищник, и почувствовала некое ощущение неудобства и вместе с тем волнения. Она что-то выпустила словами и действием, и теперь стояла, представ перед ним обнаженной во всех смыслах, готовая принять последствия. Ей нужно было знать, что он был жив в физическом плане, необходимо было стереть из памяти вид его раны на боку, пульсирующей кровью, который продолжал преследовать ее.

Глядя на нее, поймав своим взглядом, он сорвал свою одежду, сложил в кучку вместе с их пальто, на деревянной лавке, которая должна была исполнять роль кровати. Потом он вытащил теплый спальный мешок из своего рюкзака и расстелил. Сияние от огня ласкало мышцы его ног, когда он склонился над собственноручно сделанной постелью.

Гудящий звук родился глубоко в ее горле, пока она смотрела на него, песня ее изумрудов поднялась ему навстречу. Его тень мерцала на стене и слегка дрожала. Внезапно она поняла размах своей власти над ним и едва не отступила. Каким-то невозможным образом их желания переплелись, и они стали намного более жизненно важны друг для друга, чем она могла понять.

Вэн отошел от готовой постели и повернулся к ней лицом, эмоции светились в его глазах. Она успокоилась, наконец, осознав на душевном уровне, что одно лишь время не объясняло ее потребность, которую она ощущала к этому мужчине. Она вышла за пределы земной реальности, состоящей из минут, часов и дней. Ее душа звала его, а его отвечала.

Находясь в этом украденном, магически защищенном мгновении, ей не нужно было больше ничего.

Вэн потянул ее к себе к месту перед камином. Жар пламени лизал их ноги, но он не мог сравниться с тем жаром, который пылал в нем изнутри. Мужчина наклонил голову, чтобы поцеловать ее, и в этом поцелуе было только яростное обладание, ничего нежного. Он вошел языком в жар ее рта так, как планировал войти своим членом в ее тело. Он хотел всего, чем она была, и намеревался взять это. Пусть боги помогут им обоим, если она не сдастся.

Эрин держалась за него, плавясь, беспомощная перед первобытной атакой его страсти. Какая-то отдаленная часть ее понимала, что он старался завладеть ею, но она могла только подчиниться, принять, сдаться. Она затрепетала, когда его руки подняли ее груди. А большие пальцы легко ударяли по соскам, и она выдохнула свою радость в жар его рта. Он отвел голову назад и посмотрел на нее. Сине-зеленое пламя сверкало в центрах его зрачков, губы кривились в триумфальной улыбке.

– Ты – моя, – сказал он хрипло, – я собираюсь попробовать каждый твой дюйм.

Она вздрогнула от сильного желания в его голосе, а потом застонала, когда он встал перед ней на колени, коснувшись ртом ее груди, посасывая, почти впиваясь в ее кожу, пока у нее не возникла уверенность, что он оставит отметину. Она немного отодвинулась, внезапно испугавшись отчаяния в своей реакции на него, но он посмотрел на нее, прорычал предупреждение, а потом поймал ртом ее сосок и принялся сильно сосать. Чистое электрическое наслаждение поколебало ее колени, и она бы упала, если бы он не подхватил ее, обхватив руками ее бедра, раздвигая их и притягивая ее ближе.

Он отпустил ее грудь и посмотрел на ее тело с такой настойчивостью, что ее кожу закололо от его взгляда. Потом Вэн потянулся рукой, проводя пальцем по влажным кудряшкам между бедрами, и она снова вздохнула, вспомнив его обещание попробовать ее.

– Вэн, нет. Я хочу доставить удовольствие тебе, – начала она, но он рассмеялся, прервав ее, и она притихла.

– О, ты доставишь мне удовольствие, когда я почувствую, как ты кончаешь мне в рот.

Слова передали взрыв волнения в ее теле, центр которого был расположен между бедрами, выливаясь в поток кремового жидкого желания. Потом воин наклонил голову и коснулся ее языком, она обезумела, не в состоянии сделать ничего, а только стоять там, прижимаясь к его рту. И вот он вошел в нее двумя пальцами, лаская ее долгими сильными прикосновениями.

Девушка закричала и содрогнулась.

Когда Эрин закричала, Вэн почувствовал, как оргазм обжег ее, его, комнату. Музыка ее камней дошла до крещендо, а напряжение в его члене и яйцах усилилось до лихорадочного накала, пока он не подумал, что они могут взорваться от силы этого болезненного, безумного желания. Он лизал ее и посасывал центр ее жара, продолжая входить в нее и выходить, пока не почувствовал, как напряжение перешло на невозможный уровень в ее мягком теле. Она вцепилась в его волосы и застонала. – Нет, Вэн, я не могу больше. Прошу…

Атлантиец оторвал рот от экстаза ее влажного жара и посмотрел на нее, его пальцы застыли внутри нее, там, где ее тугие ножны сжимали их так, как скоро она будет сжимать его член. – Да, ты можешь. Ты будешь. Я заставлю тебя кончить так сильно и так часто этой ночью, что ты никогда не избавишь свое тело и разум от моего вкуса, прикосновений и запаха. Также как и я никогда не забуду вкус твоей страсти.

Он снова наклонил голову к ней, полизал ее набухший клитор, потом присосался к нему губами и сильно сосал, снова задвигав внутри нее пальцами. Всё тело Эрин застыло под ним на мгновение, а потом она выкрикнула его имя, дрожа и трепеща, кончая ему в рот, ее кремовая влага капала с его пальцев.

Его собственное тело потребовало оргазма, и он стоял на дрожащих ногах, подняв ее в объятия. Он прошел к постели и положил ее, потом раздвинул ее ноги и посмотрел на нее. – Скажи, чего ты хочешь, Эрин, – хрипло спросил он.

– Я хочу тебя, – прошептала она. – Ты мне нужен, только ты, Вэн. Ты мне нужен внутри.

Эти слова полностью уничтожили остаток его контроля, и он устроил свой член над ее скользким, влажным входом, погрузившись настолько глубоко, что его мошонка касалась ее, когда он вошел до основания. Он остановился на долгое мгновение, пока его тело трепетало от настойчивой потребности брать, и брать, и трахать ее сильнее и быстрее, а потом еще сильнее.

Она задрожала под ним и подняла руки к нему. – Сейчас, Вэн. На этот раз кончи для меня.

– Моя, – прорычал он, выходя, чтобы снова войти в нее сильнее, быстрее, глубже. – Еще раз назови меня по имени. Скажи, что ты знаешь, что это я трахаю тебя, обладаю тобой, делаю тебя своей.

– Да, – сказала она, выгибая бедра вверх, чтобы встретить его яростные толчки. – Вэн. Да.

Ее прекрасные голубые глаза голубизной неба, невинности, магии смотрели на него. Она обвилась вокруг его сердца и души. Он почувствовал, как прикосновение ее магии накрыло его.

Тогда песня ее, наконец, вырвалась из-под контроля, унося его прочь в бурном цунами страсти, жара, настойчивого голода и потребности.

Он кончил сильнее, чем когда-либо, так бурно, что подумал, что что-то в его яйцах порвалось, почти вечность накачивая ее своим семенем, а она кончила вместе с ним, сжимаясь и подергиваясь под ним, и вокруг него, выдаивая его член женскими мышцами, пока, наконец, он не упал на нее, мир отступил, когда музыка ликующе пела вокруг них.

– Если это и есть смешение душ, как мы сможем это пережить? – прошептала она дрожащим голосом.

Он улыбнулся ей, вкушая ее ощущение, ее музыку, свет и цвет ее души. – Теперь, найдя его, mi amara, как мы сможем жить без этого?

Глава 21

Эрин внезапно проснулась, чувствуя теплую и незнакомую тяжесть на животе, и посмотрела в пару очень веселых черных глаз.

– Ты храпишь, – сказал он, его слова были опутаны смехом.

– Я не храплю! – возмущение сражалось со смущением. Она тут лежала голая, закрытая в один с ним спальный мешок, ощущая тепло его руки и одна его нога случайно оказалась на ее теле.

Ей хватило мгновения, чтобы осознать, что она с радостью будет так просыпаться каждое утро, а потом воспоминания о вчерашнем дне пронеслись через ее сонное сознание. – Ой, Богиня, Вэн, – она толкнула его руку и постаралась сесть. – Как мы могли… когда столько других…

– Нет, Эрин. Не умаляй сожалениями то, что мы разделили. Нам нужно было отдохнуть и собраться, а наши тела нуждались в заверениях друг друга. Наши души…

– Нет. Прошу. Я не могу об этом говорить прямо сейчас. Мы можем не пережить это сражение с Калигулой и я не могу сейчас углубляться, если… только не прямо сейчас.

Он притянул ее в объятия и держал долгое мгновение, ничего не говоря. Потом он произнес ей в волосы, его грудная клетка загудела под ней. – Как пожелаешь, mi amara. Но есть кое-что, что мне нужно тебе сказать, несмотря на то, насколько я не хочу этого делать. Смешение душ не уничтожает свободу воли. Ты не связана со мной, если ты выберешь… – его голос сорвался, и он застыл прежде, чем глубоко вздохнуть. – Если ты выберешь не мою дорожку.

Она отодвинулась от него, и на сей раз он отпустил ее. – Смешение душ позволило мне смотреть внутрь тебя? Оно позволяет тебе слышать мою музыку?

– Да. Это тропинка между душами двоих, тех, кто обладает способностью найти любовь на более высокой шкале интимности, чем только физическая и эмоциональная.

Она слегка рассмеялась, испытав потрясение. – Так что, если ты используешь формальную речь, помогает ли это тебе забыть тот факт, что ты жил веками, а у меня только обычный для человека период жизни? Или то, что мы оба можем умереть завтра? Как это всё вписывается в ситуацию?

Мышца на его челюсти сжалась при ее словах, но он спокойно ответил. – Если тебе суждено умереть, я так же закончу свое существование. Так что хорошей мыслью будет для нас встать и приготовить кофе, заняться тренировками того, что мы планируем предпринять, не так ли?

Она моргнула, не уверенная в том, откуда начать спрашивать о «закончу свое существование» части предложения. Неуверенная в том, хочет ли знать ответ.

После того, как они выпили кофе и съели немного еды из провизии, которую взяли с собой, Вэн стал перед огнем, глядя на пламя. Древесина, которую он добавил, весело потрескивала с тех пор, как он выполнил какой-то атлантийский трюк и избавил дерево от всей воды и снега, которые пропитали его.

Она посмотрела на часы. – Мы проспали большую часть дня, но у нас есть еще около четырех часов дневного света. Темнота рано опускается на Вашингтон зимой. И мне может понадобиться фонарик, чтобы попробовать какие-то заклинания из свитка, который дала мне Мари.

Он повернулся к ней лицом, совершенно бесстрастным. – Если нам потребуется, то есть еще в запасе часть завтрашнего дня для всяких приготовлений и обработки планов. У тебя осталась еще книга Дженнэ? Та, от фэйри?

– Да, хотя меня выводит из себя то, что ей понадобилось так много времени, чтобы дать ее мне. Она находилась у нее с тех пор, как мне исполнилось двадцать один, – пять долгих лет, – но Беренайс убедила ее не давать мне книгу. Сказала, что я не готова, – горько выпалила девушка.

– Не стоит плакать об ободранных павлиньих перьях, – ответил он, пожимая плечами.

– О пролитом молоке.

– Что?

– Мы говорим «не стоит плакать над пролитым молоком», – улыбаясь, пояснила она.

– А зачем тебе плакать над пролитым молоком? Это как-то ранит корову? – он озадаченно нахмурил брови.

– Не имеет значения. Если мы переживем это, у нас состоится экстренный курс по глупым человеческим поговоркам.

– Когда мы переживем это, mi amara, – возразил он, и его голос был покрыт осколками льда, но она сознавала, что не являлась этому причиной.

– Это другое дело. Что значит «mi amara»?

Его лицо смягчилось на мгновение. – Об этом мы тоже поговорим, когда переживем.

– Сколько у нас времени, Вэн? Мари и Конлан сказали вестнику, что они смогут погрузить Райли в сон на сорок восемь часов, не рискуя причинить вред ребенку. И что она быстро угасает.

– Мы должны найти Сердце Нереиды в следующие семьдесят два часа, если хотим это изменить, – сказал он. – И ты кое-что должна знать, Эрин. Ее организм явно отвергает ребенка, как чужеродное тело, что является риском для всех будущих пар атлантиец-человек.

Комната завертелась вокруг нее, когда до нее дошел смысл.

– Пары? Ты имеешь в виду…. не то, чтобы мы знали друг друга настолько хорошо, чтобы даже…. но мы никогда не сможем… я имею в виду…

Он в два шага пересек комнату и стал на колени перед ней, взяв ее ледяные ладони в свои теплые. – Не сейчас, Эрин. Не сейчас. Позволь нам добавить это в тот список, о котором можно побеспокоиться позже, ладно?

Она осмотрела хижину, с голым деревянным полом и стенами, кучкой оружия Вэна, собранного на столе, свиток и книгу, которые могли научить ее каким-то образом обуздать свой дар Певчей драгоценных камней, и выдохнула. – Разумеется. Почему бы и нет? Это ужасно длинный список. Это будет беседа по высшему разряду.

– Высший разряд. Высший разряд, – он попробовал это словосочетание, явно наслаждаясь его звучанием, потом постепенно веселье ушло с его лица, оставив ледяное обещание смерти.

– Да, у нас будет высший разряд, когда мы уничтожим чудовищ. А теперь мы попрактикуемся.

10,000 футов ¹⁰под хижиной

Калигула окинул взглядом подобострастных, съежившихся идиотов своей кровавой стаи, вползших в главное помещение пещеры и сейчас с дрожью представших перед ним. Их всех покрыл запах запекшейся крови, так что какого-то прогресса они достигли, но их было намного меньше тех двух сотен, которых он послал в ночь, чтобы вселить в этих людишек страх и ужас. Он зарычал на своих лидеров, которых обратил за много лет до этих новообращенных дураков. – Где она? Как такое возможно, чтобы одна слабая человеческая женщина сумела убежать от моих самых лучших и умнейших, – от моих самых могущественных?

Они кланялись, пока их лбы не коснулись сырой и ледяной грязи пола в пещере. – Ее защищали, милорд. То здание, куда вы нас послали, было битком набито атлантийцами и неимоверным числом оборотней. К тому же ведьмы так сильно чарами прикрыли свой дом, что пробраться туда не представлялось возможности.

Он обнажил клыки и зашипел на них, испытывая слишком сильную ярость, чтобы говорить словами. Лидеры застонали, зная, что ничто не вызывает у него больше наслаждения, чем убийство вестников плохих новостей.

Ну. Вероятно, не совсем так. Он посмотрел на альков, в котором содержалась Дейрдре, облизал губы. Потом снова обратил свое внимание на идиотов, внезапно осознав, кого еще не достает. – Где мой генерал? Дракос не отвел вас к ним?

– Он так и сделал, милорд, но его сильно ранил атлантийский принц. Он выстрелил Дракосу в живот. Мы бы его забрали, но в то время как мы старались прорваться сквозь щит ведьмы, жрец Атлантиды призвал незнакомую нам силу. Он выстрелил своего рода молнией по зданию и уничтожил всех нас в радиусе мили.

Ярость наполнила голову Калигулы, как бак кипящего масла, пока он не подумал, что его мозги зажглись и кипят от уровня интенсивности. – И всё же вы сумели избежать этой катастрофы? – прорычал он так громко, что со стен повалились пласты льда, грязи и камня.

– Я, э, я отступил, когда начало рождаться электричество, милорд. Я видел, как однажды в вампира попала молния в грозу, и я был...

– Ты испугался, – презрительно сказал Калигула. – Ты больше испугался атлантийской молнии, чем меня? – он наклонился над съежившимся вампиром.

– Ты, действительно, дурак, – одним движением острых когтей он вырвал голову с плеч, а потом с дикими криками прыгал на черепе вверх-вниз. Пока ничего не осталось, кроме дымящейся слизи, шипящей под его сапогами.

Спустя несколько минут он обуздал свою ярость и осторожно вытер первый, а потом второй сапог о склоненную спину одного приспешника из своей кровавой стаи, который всё еще лежал на земле. Потом он попытался собраться и найти в себе спокойствие. Если он потерял Дракоса, а остались только идиоты вроде этих, тогда ему следует отступить и перегруппироваться прежде, чем идти вперед. Если он из-за этого потерял Эрин Коннорс, ее сестра заплатит за это в агонии, какую он ей еще не причинял. Он хотел их обеих, – некоторое время назад это стало даже сильнее одержимости. – И ему не следует отказывать.

Но, по крайней мере, он начал уничтожать так называемые цивилизованные рамки, в которые люди пытались загнать немертвых. Он и его племя были рождены, чтобы править ночью, а не подчиняться слабым законам овец. Его взгляд метнулся на бесполезных членов его кровавой стаи.

Ну, исправился он, некоторые его сородичи были рождены править ночью. Некоторые были лишь пушечным мясом. Но самые могущественные генералы и императоры рано учились отличать, или их убивали самые доверенные люди.

Легкое волнение воздуха прервало его горькие воспоминания и возвестило о появлении другого вампира, знакомого с его образом мышления, хотя его мысли были почти неузнаваемы от той агонии, которая резала их. Черная фигура рухнула на землю перед ним, сильно ударившись, разок подпрыгнув, а потом оставшись лежать неподвижно. Зловоние крови и пробитых кишок растеклось в воздухе.

Калигула осторожно перевернул сверток покрытого кровью тряпья ногой. И посмотрел в покрытое ожогами и избитое лицо своего единственного генерала.

Дракос медленно открыл глаза, всё его тело вздрогнуло от усилия, которого это ему стоило.

– Я здесь, милорд, чтобы отчитаться. И я знаю, как мы можем схватить ведьму. Сейчас она на пути сюда к нам, – он прервался, кашляя и постанывая, находясь на волоске от настоящей смерти.

Калигула улыбнулся и поднес одно запястье ко рту, потом разорвал его клыками. Наклонившись над своим генералом, он поднес запястье ко рту Дракоса, улыбнувшись той улыбкой, которая когда-то приводила всю Римскую Империю в рабский ужас. – Пей, Дракос. Пей и расскажи мне всё.

Когда Дракос схватился за запястье и начал пить, ужасный шумный звон снова начал сотрясать пещеру, и его кровавая стая пронзительно закричала и уползла прочь, прикрывая уши. Калигула обнажил зубы и выкрикнул вызов самой земле.– Я признаю твой шум, как возвещение о моем собственном владении, чем бы ты ни был! – прокричал он во тьму. – Я – Калигула, и я буду править миром!

Звук стал еще громче, пока он не был вынужден отобрать запястье у Дракоса, чтобы самому прикрыть уши. Каким-то образом, даже сквозь ужасный шум неизвестного колокола и сквозь руки, прикрывающие его уши, он услышал, как Дейрдре начала смеяться.