Текст книги "Возвращение на Землю"

Автор книги: Алишер Таксанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

НА КОСМОДРОМЕ

После всемирной катастрофы не на всей планете сохранилось человечество. На первых порах люди применяли все средства уничтожения, чтобы победить свалившихся с космоса тварей, но силы были неравны. В итоге исчезали сами люди, разрушалась их цивилизация. Города превращались в руины, горели сельские поселки, рушилась система коммуникаций.

Лишь незначительная часть населения Земли оставалась жить в небольших "островках Робинзона Крузо" среди сцерцеповского океана. И одним из таких островов был космодром Байконур. Фактически это была военная база с заводами, жилыми и научными комплексами, способная существовать в автономном режиме долгое время. Здесь обитало около ста тысяч человек. Разросшийся по периметру на несколько тысяч гектар, Байконур превратился в мощный оплот человечества. Но, к сожалению, здесь не думали о спасении цивилизации, а все силы направляли на обеспечение безмятежного существования Центра. Ведь именно здесь, как сообщил нам Тигран, шло строительство гигантского планетолета, способного доставить на спутник Сатурна более десяти тысяч человек.

"Интересно, – подумал я, – ведь только одна десятая часть полетит в космос. А что будет с остальными? Их, наверное, бросят на произвол судьбы, мол, живите, как хотите, точнее, как можете. Это мерзко".

Конечно, меня, в сущности, тоже можно было назвать беглецом, который стремится покинуть Землю. Но меня толкало в космос не желание спасти свою шкуру, а необходимость выполнения миссии, той задачи, которая была возложена на экипаж «Центуриона». Я был готов после доставки плутониевого топлива на станцию вернуться на свою родную планету и продолжить войну с тварями и подонками от человечества.

Центр же думал о себе. Его мало смущало, какими способами создавались детали к планетолету, как жили люди в городках. Хунте нужен был лишь итог. И это бесчеловечное отношение делало меня ее непримиримым врагом.

– Мы уже прибыли! – сообщил нам Дюгаев, хотя и мы сами поняли это, когда увидели раскинувшийся космический комплекс. В последний раз я был на Байконуре десять лет назад и теперь убедился, насколько он изменился. Здесь было множество многоэтажных зданий, транспортных коммуникаций, промышленных цехов, гигантских локаторов, несколько подземных стартовых комплексов. Сюда было вбухано не меньше средств, чем в марсианскую станцию.

Вертолет опустился на посадочную полосу, когда солнце уже начинало заходить. Горизонт покрылся красным светом, и это чем-то напомнило мне марсианский ландшафт.

Едва стих двигатель, как к нам подбежало несколько солдат внутренней охраны. Они закрепили шасси машины в специальные пазы, а также подали трап.

– Выходите! – приказал нам майор, и мы послушно покинули кабину. Геликоптер стоял рядом со своими собратьями: я насчитал пять военных МИ-891, два самолета-истребителя с вертикальным взлетом ЯК-267. Здесь же были несколько бэтээров и одна легкая танкетка.

Здесь кипела своя жизнь: сновали военные и гражданские, ремонтировали и заправляли технику специалисты, переговаривались по рации охранники. Казалось, что этот космодром не затронула сцерцеповская напасть, хотя это было не так. Я увидел множество прожекторов, направленных на освещение пространства вокруг Байконура, а также ряды колючей проволоки, по которой был пропущен электрический ток.

– Куда нас поведете? – поинтересовался Колько, внимательно оглядывая космодром. Раньше он здесь часто бывал, но и он заметил значительные изменения, которые произошли на Байконуре.

– Сначала вам нужно пройти проверку на идентификацию. Вы же знаете, что у нас храниться полный банк данных на космонавтов! Наши руководители хотят убедиться, что вы – это вы!

Колько нахмурился:

– Я знаю лично многих из руководителей космодрома, которые могут удостоверить наши личности. Это генерал-лейтенант Ли Виктор, генерал ВВС Дмитрий Журбас, полковник Ха…

Дюгаев перебил его:

– Бывшее руководство космодрома низложено Центром. А многие из вами перечисленных погибли в первые дни сцерцеповской смуты! На космодроме, вы мне можете поверить, не осталось ни одного космонавта! Поэтому требуется идентификация! Впрочем, это не утомительная и вполне безболезненная процедура…

– Это мы и без вас знаем, – буркнул Андрей.

Дюгаев переговорил по рации, а затем сказал нам:

– Сейчас подкатит электрокар, и мы направимся в лабораторию.

– Вы не боитесь тварей? – спросила Малика, с интересом рассматривая космодром. Это было понятно, ведь она впервые попала на ранее самый секретный объект.

– Боимся! – ответил майор. – Но нашли способ отпугивать их! Вы, наверное, знаете об их светобоязни…

– Знаем, – кивнула девушка.

– Откуда у вас столько энергии, чтобы освещать космодром, да и к тому же снабжать цеха и квартиры? – поинтересовался Тод.

– Атомные реакторы. Раньше их готовили для лунной экспедиции. Да не успели запустить. Теперь они снабжают космодром всем необходимым – электричеством и теплом.

– Значит, людей на Луне вы оставили без реакторов? – гневно спросил Колько. – Неужели о них не подумали?

Дюгаев пожал плечами:

– Это не мое решение. Так приказал Центр. Ваши друзья из прежнего руководства пытались запустить две ракеты «Энергия» на Луну, но поплатились за это жизнью…

– Сволочи! – выругался Андрей.

– Прошу без лишних эмоций! – сверкнул глазами Дюгаев. – Я понимаю ваши чувства, однако Центр где-то прав. Например, для марсианской экспедиции была запущена космическая платформа с плутониевым горючим. И каков итог. Она до сих пор болтается на орбите Земли. Некому отправить ее на Марс – я вам сказал, что космонавтов для подобной операции у нас просто нет…

Нам оставалось только проскрежетать зубами.

– А вот и машина, – сказал Дюгаев.

К нам подъехал многоместный электрокар. Мы молча сели в кабину. Майор устроился рядом с водителем и сказал:

– В зону "Зэт"!

– Есть, – козырнул водитель и повез нас мимо зданий в подземный ангар. Там мы въехали в грузовой лифт, который быстро спустил нас на четвертый ярус. Затем уже продолжили путь по широкому коридору, освещаемому плафонами. Это место разительно отличалось от Президентского Дворца: там было всегда полутемно, сыро и не хватало воздуха.

Возле отсека, где стояла охрана, мы увидели большую латинскую букву «Z». Видимо, здесь намеревались проверить наши личности. Впрочем, я когда-то бывал здесь и поэтому знал процедуру идентификации.

В большом кабинете, полностью обставленном аппаратурой, двое бородатых специалистов в халате попросили нас каждого приложить правую руку на светочувствительный индикатор. За исключением Малики, мы трое выполнили это. В течение секунды компьютер считал дактилоскопию с пальцев, а также снял данные по температуре, биополю и провел биохимический анализ крови и ткани кожи. Потом мы просмотрели в специальный окуляр, где нам проверили радужку глаз и сравнили с имеющимся банком данных. Последним испытанием стал анализ нашего голоса.

Когда все закончилось, один из бородачей просмотрел итог на дисплее и произнес:

– Все верно, это они!

Удовлетворенный проверкой, Дюгаев кивнул и повел нас наверх. Мы шли долго по коридорам. На нас никто не обращал внимания. Может быть, принимали за таких же сотрудников, как и они сами.

В кабинете, куда нас завел майор, нас уже ждали три человека. Один из них – грузный, с ярко выраженной кавказской внешностью, имел звание полковника. Другой, который сидел слева от него, был, судя по чертам лица, казах. На нем была гражданская одежда. Третий – в звании капитана – казался моложе всех, зато его сивые усы и жесткие глаза делали его человеком, который прошел через многие испытания.

Когда мы вошли, они уже вели какую-то беседу. Но при виде нас прекратили разговаривать и стали нас разглядывать. Особенно пристально ощупывал капитан. Дюгаев стал представлять обе стороны:

– Это космонавты – Андрей Колько, Тимур Каримов и Тод Алленс. А это их спутница Малика Турсунова… Разрешите представить вам заместителя командующего Байконуром полковника Теймурада Кератишвилли. Рядом – заместитель директора программы космических пилотируемых полетов государств Содружества Жалил Еркезов. Евгений Бурков – капитан контрразведки.

– Как быстро время летит, – вздохнул Колько. – Никого не знал раньше из здесь находящихся. Или они получили такие должности при помощи Центра.

– Это неважно, Андрей Владимирович, – жестко произнес Бурков. – Главное, космодром продолжает действовать.

– Это как смотреть-то, – зло процедил Колько. – Если вы строите планетолет для избранных – это одно дело. Если думаете помочь колонистам на Марсе и Луне – это другое.

– Слушай, дарагой, – с заметным грузинским акцентом произнес полковник. – Зачем так говоришь, а? Как мы можем помочь Марсу, а? У нас нет больше пилотов!

– А для полета на Сатурн у вас, конечно, они найдутся?

– Вы хорошо знаете о наших планах, – заметил Еркезов. – Но даже для полета на спутник Сатурна у нас нет пилотов. Мы сейчас готовим несколько человек из числа авиалетчиков. Но занятия носят больше теоретический характер. Ведь никто из них раньше не был в космосе, и не знает специфику управления космического корабля.

– Вы знаете, почему вас силой доставили на Байконур? И в чем вас обвиняют? – вдруг спросил Бурков.

– Да, – кивнул я. – Ваш майор нам сообщил. Но могу заверить вас, это все бред Тиграна.

– Правительство Узбекистана в лице Совета Выживания обвинил вас в тяжких преступлениях, в том числе и убийствах. Такими заявлениями не бросаются!

Тут Малика не выдержала и произнесла:

– Все это ложные обвинения. Мой отец – профессор Турсунов был убит Тиграном Айрапетовым. Переворот совершил Муратхон Джураев. Мы получились как нежелательные свидетели этих махинаций!

– Уверяю вас, господа, мы космонавты, а не киллеры, – спокойно произнес Алленс. – Никакого захвата власти мы не совершали. Зачем нам власть в умирающем царстве?

– Я вынужден начать расследование, – заявил Бурков. – Так что все ваши доводы будут учтены. Кстати, сам Айрапетов хочет участвовать в разборе дел.

– Как это? – вскочили мы.

– Успокойтесь, успокойтесь, – нервно произнес Еркезов, заметив, как мы схватились за оружие. Впрочем, всех в кабинете смущало наличие автоматов у нас, ведь это не позволяло им оказывать на нас необходимое давление. – Никто не собирается огульно обвинять вас во всех смертных грехах. Наше расследование будет объективным.

– Канечно, – согласился Кератишвилли. – Если вы говорите правду, то мы снимем все обвинения.

– И что тогда с нами будет?

– Мы хотим предложить вам принять участие в подготовке полета на Сатурн. Нам нужны опытные пилоты!

– Полет состоится не раньше, чем через два года, – заметил Колько. – Если мы докажем свою невиновность, вы позволите нам воспользоваться вашим шаттлом и доставить платформу, которая сейчас в космосе, на Марс?

Кератишвилли и Еркезов переглянулись. Они никак не ожидали такого предложения.

– Э-э. дарагой, сразу трудно сказать ответ, – протянул полковник. – Нам нужно посоветоваться…

– С кем? С Центром?

– И с ним тоже! – кивнул Еркезов, не желая скрывать это. – В принципе, мы намеревались захватить марсианскую платформу с собой. Ведь на Япете нам может пригодиться и плутониевое горючее, и оборудование, которое имеется там. Ваше предложение необходимо обдумать.

– Вы собираетесь на Япет, даже не удостоверившись, а пригодна ли эта планета к жизни человека, – сказал я. – Мы живем на Марсе и чувствуем, как сложно нам приспосабливаться к местным условиям. А вы сразу готовите чудовищных размеров космолет и огромный экипаж. Как вы там будете жить?

– Все зависит от того, что мы собираемся делать на спутнике Сатурна, – произнес Еркезов. – Хочу немного посвятить вас в наши планы. Дело в том, что по информации американских и российских автоматических межпланетных станций «Вояджер», "Пионер" и «Москва» наши специалисты пришли к выводу, что на Япете есть необходимые условия для жизни человека, а именно: атмосфера, богатая кислородом, относительно высокая температура – около плюс двадцати пяти по Цельсию, гравитация в ноль девяносто три процента от земного. Солнечный свет заменит сияние Сатурна. Что касается возможности обитания, то космолет проектируют так, чтобы он мог в последствии стать жильем для колонистов, то есть каждый отсек разбирается на отдельные блоки и превращается в квартиру.

– А чем питаться будете? Местной дичью? – усмехнулась Малика.

– Мы не отрицаем наличие какой-либо жизни на Япете, – произнес Еркезов. – Никаких данных, которые опровергали или доказывали это, у нас нет. Но мы не собираемся использовать, как вы выразились, "местную дичь" в качестве основной пищи. Дело в том, что на Байконуре когда-то содержали свино– и птицефермы. Так что домашний скот у нас остался даже после биологической катастрофы. Мы возьмем с бой замороженные клетки и там, на Япете будем клонировать животных.

– А тогда зачем мой отец занимался исследованиями для Центра? – изумилась Малика. – Вместо того чтобы бросить все силы на поиск средств уничтожения сцерцепов, он тратил время, силы и средства на решение проблемы обеспечения питания для вас. И все его труды оказались напрасными?

– Ничего подобного, – нахмурился Кератишвилли. – Работа профессора Турсунова оказало необходимое влияние на выбор способа питания колонистов. Наши специалисты намерены использовать результаты Ташкента для альтернативного решения продовольственной проблемы. Сцерцепы будут разводиться и на Япете, только в качестве бездумного домашнего скота.

– Зачем вам Япет? – недоумевал Тод. – Не лучше ли вернуть Землю?

– Это бесполезно! – сказал Еркезов. – Центр имеет все доводы, что тварей нам не одолеть! Поэтому есть решение основать человечество на другой планете!

– А оставшиеся на Земле? Что с ними будет?

Казах пожал плечами:

– Это уже не наши проблемы! Мы не можем взять больше того, что имеем! Может быть, нам удастся построить еще один планетолет…

– Это еще для десяти тысяч человек, – заметил я. – А как же остальные восемь десятых населения Байконура и других городов?

– Морально-этическими проблемами занимается Центр, а мы лишь обеспечиваем решение технических задач, – жестко произнес Кератишвилли. Но его позиция была зыбкой, и он сам чувствовал это. – Впрочем, чего зря спорить, дарагой, все равно мы ничего не сможем изменить в этой жизни!

– Мы так не считаем! – прошипел Колько.

Бурков, который, видимо, считал, что меньше всего участвует в разговоре и ему необходимо увеличить значимость своей личности, произнес:

– Прежде всего, вам нужно сдать оружие!

– Это еще зачем! – встрепенулся Тод.

– На Байконуре оружие носят только охранники!

– Но наличие оружие у нас было одним из условий, когда мы дали согласие вашему майору прилететь на космодром! – твердо сказал Колько. Его не устраивало желание капитана разоружить нас.

– Давайте не будем осложнять ситуацию, – сказал Бурков. – Предлагаю вам следующее. Вы сдаете оружие. Презумпция невиновности распространяется на вас и никто не будет обвинять вас в преступлениях, пока не будет доказана ваша вина. Пока будет вестись расследование, вы можете свободно ходить по космодрому, за исключением, правда, некоторых зон, куда доступ имеют только некоторые люди.

– Это может нас устроить! – прикинул Колько.

– Правда, в целях вашей же безопасности мы приставляем к вам одного охранника, – добавил Бурков.

Я быстро взглянул на командира. Охранник был фактически цепью, который ограничивал нашу свободу. Я ожидал резкой реакции со стороны Колько, но тот спокойно ответил:

– Хорошо, мы согласны.

По лицу Тода и Малики я увидел, что это не так.

– А вы нас не расстреляете, когда мы выйдем за дверь? – гневно сверкнула глазами девушка. – Я чувствую подвох!

– Не смотря на катастрофу на Земле, мы продолжаем соблюдать законы!…

Мы многозначительно хмыкнули. Центр казался нам далеко не законопослушной организаций. Всякая хунта не может опираться на правовые нормы. Разве деяния ставленника Тиграна и Муратхона, гибель бывшего руководства космодрома – разве это не доказательство антиконституционной деятельности Центра.

– Сдать оружие! – все равно сказал Колько. Мы не стали спорить с командиром, полагая, что он знает, что говорит.

Под пристальные взгляды четверых байконуровцев мы положили на стол автоматы и боеприпасы. Кератишвилли нажал на кнопку на столе и в кабинет вошел охранник.

– Собери и сдай в камеру хранения! – приказал Теймурад. Тот молча взял наше оружие и вынес из комнаты.

– Надеюсь, наручников не будет?

– Никаких наручников! – торжественно произнес Бурков. – Я же сказал вам, что вы пока невиновны.

– Спасибо за "пока"! – презрительно произнес Колько.

– Надеюсь, вы не забудете нашу просьбу относительно полета на Марс! – сказал я.

– Конечно, конечно! – заулыбался Кератишвилли. В это время на его столе ожил селектор:

– Внимание! Говорит отдел связи. Сержант Иванов. Вертолет Ка-631М "Черная барракуда" уже отправилась за представителями Ташкента. Возвращения на Байконур ожидаем через шесть часов!

– Отлично, – произнес полковник, отключая селектор. – Надеюсь, вашу проблему мы разрешим быстро!

– Мы тоже надеемся, – мрачно сказал Андрей. – У меня вопрос: Тигран тоже прибудет?

– Да, конечно, – кивнул Бурков. – Он как глава охраны Президентского Дворца имеет права следствия и поэтому хочет принять участие в расследовании.

– Понятно, – еще мрачнее произнес Колько.

– Вы извините нас, – сказал Кератишвилли. – У нас еще есть свои внутренние проблемы, которые мы должны закончить к сегодняшнему дню. Вас проводят в жилой комплекс, где живут наши специалисты. Уверяю вас, там вам понравится!

– До свидания, – Колько встал с кресла и направился к двери. Мы в сопровождении Дюгаева направились за ним.

Помещение, которое нам предоставили, действительно было с удобствами. После нашей тюряги в Президентском Дворце это помещение нам казалось номером люкс в пятизвездочном отеле. Здесь была ванная, санузел, четыре кровати, открывающие из стены, телевизор и небольшой терминал, который связывал с центральным компьютером космодрома.

– А отдельного номера нет? – спросила Малика.

– Увы, – развел руками Дюгаев. – Придется вам тесниться с космонавтами… Охранник будет всегда дежурить за дверью. Если что-то понадобится, можете заказывать через него!

Попрощавшись, он вышел из комнаты. Когда дверь захлопнулась и щелкнул электронный замок, Малика мрачно констатировала:

– Итак, мы под колпаком!

– Хорош колпак! – заметил я. – В Ташкенте у нас были более худшие условия.

– Андрей, зачем вы согласились сдать оружие? – спросила Малика у Колько. – Ведь теперь мы не сможем им оказать сопротивление!

– Если бы мы имели оружие, то вряд ли могли рассчитывать на что-либо, – спокойно произнес Колько. – Центру бы это не понравилось, и нас все равно бы разоружили. А так мы добровольно сдали автоматы и успокоили их. Они и не подозревают о наших истинных планах.

– О каких планах вы говорите, командир? – удивился я. – Тигран соберет сотню свидетелей во Дворце, которые заявят, что мы подбивали их выступить против руководства, хотели сами стать во главе правительства и жить припеваючи. Айрапетов также подкинет пару вещественных «доказательств», что мы убили Усманова и Турсунова! Это несложно сфабриковать! И никакой адвокат не станет защищать нас!

Но Колько не смутили мои доводы. Он спокойно выслушал меня и ровным голосом, словно читал лекцию нерадивому студенту, произнес:

– Не забывай, Тимур, что этот фарс проводится только с одной единственной целью – заставить нас сотрудничать с Центром! Хунте остро нужны пилоты! Они не могут доверять планетолет летчикам, которые ни разу не были в космосе! И нас никто не думает уничтожать! А Тигран хочет добиться своего! Но и он тоже не станет «топить» нас, ведь тогда никто не поможет ему отправиться на Марс!

– Вы думаете, что нас начнут шантажировать событиями в Ташкенте и заставят выполнять волю Центра? – процедила Малика.

– Это очевидно!

– Я на это не пойду! – заявила Малика.

– А ты им и не нужна! Им нужны мы – космонавты!

– Я согласен с Маликой! – произнес я. – Я не буду сотрудничать с бандитской организацией!

– И я тоже! – подал голос Алленс.

Колько обвел нас взглядом и улыбнулся:

– А ничего иного я от вас и не ждал! Я специально усыпил все подозрения у Буркова и Кератишвилли, что бы мы могли без осложнения выполнить нашу миссию!

– Как?

– Угоним «Бумеранг»! В космосе подцепим платформу – и адью! Пускай нас Центр ищет на Марсе!

– Но как это сделать? – растерялся Тод.

Малика сказала:

– Нам нужно это сделать до прилета Тиграна. Ведь он знает, что мы хотели сбежать на Марс. Поэтому он заставит усилить охрану! Мы не сможем добраться до шаттла!

– Ты права, Малика, – согласился Колько.

– Но мы так и не решили, как сбежим отсюда и угоним космоплан, – напомнил я им нашу задачу.

Все сразу нахмурились. Но Малика первым нашла выход:

– В нашей комнате находится терминал, который наверняка подключен к общей информационной сети Байконура. Может, через компьютер можно будет узнать о шаттле?

– А это идея! – оживился бортинженер. – Наверняка, космодром автоматизирован и управляется с помощью базового компьютера. Может нам удастся дать команду стартовому комплексу подготовить «Бумеранг» к взлету без участия людей?

– Ух, ты, – подхватил я, ошеломленный предложениями товарищей. – Правильно мыслите, господа! Готовим отсюда космоплан, убираем охранника и сматываемся к стартовой площадке. А оттуда – гуд бай! – в космос!

– А у тебя, оказывается, есть что-то в голове, – с уважением произнес Андрей, посмотрев на Малику. – Назначаю тебя членом экипажа!

– Спасибо, командир, – просияла та.

Тем временем Тод занялся терминалом. Он несколько минут изучал его, а затем сказал:

– Обычная локальная сеть. Попробую оживить терминал, – и его пальцы уверено забегали по клавиатуре пульта. Ощущалось, что он соскучился по своей работе.

Экран монитора вспыхнул, и по нему забегали значки и символы машинного языка. Когда терминал подсоединился к общей сети, то компьютер первым делом сделал запрос: "Прошу дать код доступа!"

– Ах, черт! – вскричал Тод. – Так все хорошо начиналось. Какая отличная была идея! И на тебе – код подавай!

– Можно попробовать что-нибудь! – сказала Малика.

Тод хмуро посмотрел на нее и стал стучать по клавиатуре, предлагая машине свои варианты. Через полчаса, взмокнув, он произнес:

– Бесполезно! Можно гадать тысячу лет, так и не узнав правильный ответ!

– А вы раньше пользовались электронными системами Байконура? – поинтересовалась девушка. – Может, сохранились старые файлы, которые обеспечивали доступ ко всей информации!

– Верно! – у Колько изумленно взметнулись брови. – Я сам когда-то имел личный код доступа. Попробую его запустить!

Тод освободил место. Андрей сел и стал набирать цифры.

– Все космонавты-пилоты работали с базой данных космодрома. Естественно, каждому давали индивидуальный шифр, с помощью которого можно было войти в общую сеть и получить любую информацию, – рассказывал он. – Хотя прошло много лет, но я не думаю, что мой код стерли… Ого, правильно!

На дисплее появились слова:

"В доступе разрешено! Входите в систему "Байконур"!"

– Ура-а! – радостно воскликнули мы и тот час замолчали, напуганные мыслью, что охранник за дверью мог услышать наш крик и понять в чем дело.

Дальше у нас пошло все как по маслу. Тод влез в секретные файлы космодрома и вытащил много интересного. Мы узнали даже технические характеристики строящегося планетолета "Птица «Феникс» и даже состав экипажа. По фамилиям мы могли понять, кто входит в состав Центра. Мы не удивились, когда встретили в списке знакомые лица. Это «товарищи» и раньше проявили себя далеко не с положительной стороны, а теперь на новом месте они собирались возглавить миссию человечества.

Но больше всего нас поразила конструкция планетолета, который больше походил на колесо велосипеда. Это был настоящий космический монстр. Было страшно себе вообразить его размеры: диаметр около полутора километров, диаметр «колеса» больше пятидесяти метров, а «спицы» и «втулка» могли пропустить через себя целый железнодорожный состав. Я даже не мог предположить, какие необходимо иметь двигатели, чтобы поднять всю эту махину в космос. Я бы, например, спасовал перед управлением таким кораблем. Даже опытный Колько наверняка бы смутился в пилотировании.

– Это интересно, но нам не нужно, – сказал Колько. – Ищи, где находится "Бумеранг".

Вскоре и эта информация появилась на экране. Компьютер свидетельствовал, что шаттл расположен в ангаре номер шесть, рядом со стартовой площадкой для запуска челноков. Последняя проверка проводилась несколько месяцев назад, перед неосуществленным стартом. С тех пор шаттл стоит там, где его и оставили.

– Нужно еще раз проверить бортовую систему корабля! – произнес Колько.

– Есть, кэп, – отчеканил Тод. И дал команду базовому компьютеру. Тот час где-то там, в ангаре послушные механизмы выдвинулись из пазов и пристыковались к информационным розеткам, расположенным по корпусу «Бумеранга». По проводам побежали электрические сигналы, которые поэтапно сообщали на дисплей терминала о техническом, энергетическом состоянии шаттла, а также о функционировании бортовой электроники.

– Сколько времени займет проверка технического состояния космоплана? – командир хотел знать, на какое время можно рассчитать побег.

– Компьютер управится за два часа!

– А заправка топливом и установка на стартовую площадку?

– Тоже два часа! – ответил Тод, взглянув на график поэтапных действий по запуску шаттла.

– Через четыре часа Тигран будет здесь! А нам нужно взлететь до его прибытия!… Можно как-то ускорить все эти технологические процессы?

– Теоретически можно, но практически никто никогда не делал этого! Да и опасно! Например, можно не проверять бортовую систему, а просто заправить и установить на взлет. А вдруг разладился какой-нибудь важный блок, без которого полет может закончиться плачевно для нас? Ведь компьютер при проверке одновременно устраняет неисправность… Не забывайте командир, некоторые приборы имеют тенденцию к дерегулированию, а за полгода это вполне могло произойти. И нет уверенности, что не было стрельбы в ангаре: пули вполне могли повредить обшивку.

– Это я знаю, – мрачно сказал Колько. – Ладно, все равно этого не избежать нам! А можно совместить три процесса в одном – проверять бортовое состояние, заправлять топливом и устанавливать шаттл на площадку одновременно?

– Гм, кэп, – промямлил техасец. – Подобные операции запрещены инструкциями. Я даже не знаю, что и сказать…

– Ты думай, думай! – сказал я ему. – Командир хочет ускорить наш побег. Возможно ли это сделать?

– Сейчас попробую, – буркнул тот и стал нажимать на кнопки. На запрос машина долго не отвечала. Наконец на экране возник ответ, который огорчил всех нас. По расчетам компьютера, совместить разом все три процесса подготовки корабля к старту было нарушением технологического режима, который мог повлечь нежелательные последствия.

– Делать нечего, – пожал плечами Колько. – Не будем терять времени, запускай всей три процесса.

По команде Тода базовый компьютер космодрома приступил к выполнению задания: подготовки к взлету корабля. В подземном ангаре заработали насосы, выкачивая из резервуаров топливо для шаттла. Одновременно готовилась стартовая площадка, с которой должен был взлететь «Бумеранг». Все это делалось в абсолютной темноте и при отсутствии людей. Мы беспокоились, как бы кто не сунул нос в богом забытый шестой ангар и не увидел предстартовые операции. Тогда мог бы подняться страшный переполох. Однако нас тешила надежда, что никому нет дела, что творится под землей.

Конечно, опасность быть выявленным появилась бы в те минуты, когда открылись бы внешние люки шахты. Платформа с кораблем автоматически поднялась бы на поверхность. Сразу бы сработала звуковая сигнализация, оповещая персонал космодрома, что предстоит старт шаттла. Тогда командование Байконура или Центр это сразу бы усек и предпринял попытку остановить запуск.