Текст книги "Возвращение на Землю"

Автор книги: Алишер Таксанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

РАЗГОВОР С ПРОФЕССОРОМ

Мои часы «Ситизен», которые я нашел на складе магазина, сверкнули в темноте яркими циферками «01.15. 28 июля. 2011». Было, конечно, поздно, но мне не спалось в это время. Просто я лежал на нижней койке и заново прогонял в голове дневной разговор с ребятами.

Программа "Медуза Горгона", которая была направлена против одного материка, превратилась в бумеранг и вернулась гибелью для всей Земли. И то, что здесь сыграли свою зловещую и неприглядную роль профессор Турсунов и академик Шувалов (о котором я столько много слышал и по учебникам которого изучал генетику), для меня стало неприятным открытием. Я вспоминал, что в нашей беседе на Совете Выживания Карим Ахмедович говорил о своей лаборатории, а Шамиль подтвердил, что там ведутся какие-то научные исследования, цель и значение которых никто не знает.

Чем больше я задумывался, тем меньше мне нравилась ситуация во Дворце. К этому приходили и тревожные думы о нашей дальнейшей судьбе. Что нам было уготовано в планах Тиграна? Чего хотел от нас Центр? Я ощущал, что здесь происходит нечистое.

Об этом, наверное, размышлял и Тод, так как сверху я слышал его кряхтение и ворчание, а также невнятная ругань на английском.

– Чего не спишь? – не выдержал я, когда звуки сверху стали более громкими и частыми. – Всех тараканов распугал!

Тод ответил с сарказмом:

– А ты питаешься насекомыми? Кстати, а в национальную кухню входят блюда из жуков и тараканов?

– Не пори чепуху! – прервал я может быть несколько грубо. – Твой бы язык сварить и съесть бы!

– В нем витаминов мало, Тимур, – хмыкнул мой товарищ. – Он горький и ядовитый. Русские в таких случаях говорят, мол, как у злой бабы…

– Верно подмечено, – заметил я. И тут надо мной угрожающе заскрипела кровать. – Эй, эй, полегче, это не бронетанк тебе! Чего ворочаешься!

– Кровать слабоватая, видно сразу, что некачественная… У вас первоклассным можно считать только оружие, – хмуро сказал Алленс, намекая на проект "Медузу Горгону". Ему было обидно.

– Брось, Тод, неужели ты меня считаешь своим потенциальным противником? Ни я, ни мои сородичи, ни граждане Узбекистана не виноваты, что тридцать лет назад Советский Союз и Соединенные Штаты противостояли друг другу. Так что давай, не будем создавать напряженность, и переводить тот старый конфликт на межличностные отношения, – предложил я миролюбивое решение.

– Согласен!

– Пострадали все, – продолжал я. – И здесь, и в Америке жизнь оставшихся в живых людей ужасна!

– У нас, может быть, не так, как в СНГ! – заметил Тод.

– Может быть, – согласился я. – Но у нас сейчас другие проблемы. Прежде всего, нам нужно определиться, что будем делать?

– Нужно посоветоваться с командиром! – поддал мысль техасец.

Я немного подумал, а потом отбросил ее:

– Не сейчас. Что мы можем сообщить Андрею? Что власть у Тиграна и военного Центра? Это не раскрывает картины. Я считаю, что нужно узнать, во-первых, что производится на заводе Дворца, во-вторых, куда везут готовую продукцию, в-третьих, чем занимается профессор, в-четвертых, зачем нужны космонавты хунте. Вот только тогда мы можем прийти к Колько.

Тод признал правоту моей мысли.

– Тогда идем? – сказал я, вскакивая с кровати.

– Куда?

– К Малике?

– Почему к ней? – вяло поинтересовался Тод, видимо решив, что я хочу проявить к этой девушке свои любовные чувства. – Именно сейчас ты хочешь признаться ей в своих сердечных муках?

– Дурак, – беззлобно ответил я. – Она дочь профессора. И она поможет нам узнать правду.

– Да она тоже начнет нам свистеть байку о мести природы… – начал было Алленс, но я, не выдержав его болтовни, схватил за шкирку и рывком вытащил из кровати. Бортинженер едва носом не спикировал на пол, благо успел ухватиться за железные ножки кровати.

– Ты с ума сошел! – в негодовании прошипел он.

– Конечно! Здесь нельзя не быть психопатом! А теперь не болтай, пожалуйста, а иди за мной! – и я, не дожидаясь его ответа, открыл дверь. В коридоре было тихо, и стоял полумрак. Плафоны освещали пространство так тускло, что напоминали далекие звезды. Откуда-то шло мерное и тихое гудение – возможно, там работали цеха, выпуская неизвестную продукцию, а может, просто функционировали механизмы жизнеобеспечения Дворца.

Мы зашагали в сторону лестничных площадок. На пути мы встречали людей, которые брели по своим делам или просто спали на "улице".

– Куда мы?

– К Малике!

– А ты знаешь, где она живет? – этот вопрос Тода остановил меня. Действительно, я не имел представления, а где собственно находится Турсунова. Впрочем, она как-то упоминала, что им выделена квартира среди знати. Но туда нас не впустит охрана…

– Тогда идем в лабораторию. Посмотрим записи, может, разберемся, что к чему, – предложил я.

– А ты знаешь, где лаборатория?

Я задумался. Седьмой ярус – это завод и системы жизнеобеспечения. Шестой, пятый и четвертый предназначены для жизни простого населения, на четвертом также находились госпиталь, комната заседания Совета Выживания и наша «квартирка». Третий ярус – это складские помещения. На втором расположились отсеки для высшей элиты Дворца. Первый, как я понял, отдавался для сотрудников охраны, боевых машин, оружия и тоже складских помещений. Так, где же лаборатория? "Жаль, что я не спросил об этом раньше Малику", – подумал я.

– Кстати, Малика как-то сказала, что на третьем ярусе плохо работает вентиляция, – вдруг произнес Тод.

– Там склады, – машинально ответил я и вдруг понял. – Конечно! Там находится лаборатория. Без работающих вентиляторов профессор просто-напросто задохнулся бы от запаха организмов и экскрементов.

– А сможем там найти лабораторию? – с сомнением спросил Алленс. – Ведь третий ярус такой огромный и плюс там всегда охрана.

– Это еще раз свидетельствует, что там расположена лаборатория! – твердо сказал я и пошел наверх по лестничной площадке.

Третий ярус действительно был огромным. Мы долго шли по коридорам, сворачивая в разные стороны. По пути нам попадались только закрытые двери. Иногда мы слышали шаги и приглушенные голоса – это делала обход охрана. Но мы вовремя прятались от них в противопожарных ящиках, которые спокойно могли вместить человека.

Наконец мы добрались до двери, которая больше напоминала люк банковского сейфа. Там же стояли два человека в камуфляжной форме. О недружелюбии говорили их автоматы и недоверчивые лица. Увидев нас, охранники несколько удивились. Они никак не ожидали встретить любопытных на этом ярусе Дворца. Видимо, простому люду сюда вход был категорически воспрещен.

Один типа из них – Бахтияр Урдашев, в котором я признал самого принеприятнейшего и подлого типа (известного своими издевательствами над простыми людьми), предостерегающе поднял руку и отрывисто сказал по-узбекски:

– Космики, чего вам надо? Сюда вход воспрещен! Возвращайтесь к себе! – в его голосе так и сквозило пренебрежение и высокомерие.

– Мы просто хотели узнать, это лаборатория профессора Турсунова? – миролюбивым тоном сказал я.

– Вам нельзя знать того, чего не положено! – грубо ответил Урдашев. Он не хотел вступать с нами в разговор и поэтому добавил:

– Поворачивайте оглобли назад!

– Но профессор Турсунов хотел поговорить… – начал было Тод, но разозленный охранник рявкнул:

– Назад! Или буду стрелять!

– Да что здесь находится такое, из-за чего вы готовы убить людей? – поразился Алленс. По-моему, он просто тянул время, стараясь сориентироваться и принять решение. Об этом говорили его глаза, рыскающие вокруг таинственной двери.

Но охранники, видимо, не хотели давать ему такой возможности. К тому же их разозлили наши пререкания. Ведь во Дворце люди сразу подчинялись их требованиям, а мы начали спор.

– Считаю до трех, – раздраженно сказал Урдашев. – Раз… два… – автоматы нацелились на нас – это было самым весомым и значительным аргументом нашего скорейшего выметания отсюда.

– О" кей, о" кей, ребята! Мы уходим! – поспешно произнес американец, поднимая руки. – Успокойтесь, мы уже уходим! Какие горячие у вас в Узбекистане люди, – сказал он, оборачиваясь ко мне.

– Они просто выполняют приказ Тиграна, – подыграл я ему.

Автоматы опустились. Охранники поверили, что мы собираемся покинуть это место. Но Тод уже все рассчитал. Он сделал вид, что поворачивается к выходу, однако резко подскочил к Урдашеву и мощным апперкотом в подбородок свалил его на пол. Второй охранник просто не успел отреагировать на нападение космонавта: ботинок Алленса со всего размаха въехал ему в живот. До моих ушей дошел звук лопнувшего воздушного шарика.

Первый еще пытался подняться и оказать сопротивление. Но на его беду в драку ввязался я. Тремя молниеносными ударами мне удалось отправить его сознание гулять по неизведанным просторам, откуда оно, по моим расчетам, должно было вернуться не столь скоро.

Тем временем Тод до конца уложил второго охранника, ударив ребром ладони под ухо.

– Будут знать, гады, как нужно вежливо разговаривать, – заметил я. – Ишь, придумали нам кличку «космики»! Космонавты мы, подлец, а не какие-то там "космики"! – я не сдержался и пнул Урдашева по ноге. Меня удивляло, как нам легко удалось одолеть их. Ведь Тигран брал к себе хорошо обученных бойцов. А может, сила айрапетовских ребят была в напыщенности и наглости, а также в обладании оружием? Фактически, они не смогли оказать нам реального сопротивления. Конечно, это еще не означало, что в дальнейшем мы не встретимся с настоящими головорезами и убийцами.

– Чисто сработанно, – с гордостью произнес Алленс, рассматривая охранников, которые лежали на полу не в самых привлекательных позах. – В стиле диверсионной группы. Думаю, что даже в спецподразделении «Дельта» не смогли бы так ловко уложить охрану!

– Ладно, ладно, будет тебе хвастаться, – хлопнул я его по плечу, а сам подумал: "Теперь все, Рубикон перейден, мосты сожжены, обратной дороги нет". Конечно, Тигран явно не обрадуется нашей «террористической» вылазке, если узнает. Наказание будет суровым, не смотря, что мы космонавты.

В коридоре было тихо. Видимо, мы не наделали столько шума, чтобы привлечь внимание другую группу охраны.

– Чего стоишь? – спросил меня Алленс. – Давай, открывай дверь!

И мы стали с двух сторон крутить ручку. Через минуту замок щелкнул с таким звуком, словно выстрелил. Мы замерли.

Никто не среагировал на этот шум.

– Продолжай, – сказал я Алленсу, и мы потянули на себя люк. Хотя петли были густо смазаны саледолом, однако раскрыть стальную крышку оказалось делом не из легких. Теперь стало понятно, почему сюда ставились охранники с куриными мозгами, но с обратно пропорциональными мускулами.

Как только появилась щель, как нам в нос ударил едкий аммиачный запах. В уши ворвался вой, издаваемый тварями.

В лаборатории горел свет. И судя по приглушенному гудению механизмов, работа шла здесь и ночью. Среди моря электроники, приборов химического и биологического назначения, а также датчиков, сосудов, штативов, банок с реактивами находились огромные виварии, внутри которых бегали сцерцепы. Им явно были не по нутру эксперименты, проводимые профессором Турсуновым. Его я сразу увидел у компьютера. С другой стороны находилась какая-то девушка в белоснежном халате, которая мешала что-то в пробирке.

Когда она повернула голову в нашу сторону, то мое сердце сжалось. Это была Малика. О боже, подумал я в этот момент, значит и она знает правду. А мне вешала лапшу. Неужели и она в сговоре?

Тод тоже узнал ее и поэтому тихо присвистнул:

– О-го-го, во те и раз! Значит, в одной упряжке она…

– Я этому не верю, – процедил я и решительно подошел к ней. Малика чуть не вскрикнула, когда я неожиданно возник перед ее взором. Пробирка вылетела из рук и вдребезги разбилась. Брызнувшая во все стороны жидкость оказалась противной на запах.

– Извините, я, наверное, не вовремя? – ехидно спросил я.

Девушка, уловив мою интонацию в голосе, нахмурилась. Она никак не ожидала посторонних в лаборатории.

– Что вы здесь делаете, Тимур? – оправившись после минутного замешательства, сказала она.

– Хочу пригласить вас на свидание, – стараясь выглядеть галантным, произнес я. Но меня в этот момент, если честно, раздирало всего от гнева. – Сегодня чудная ночь на поверхности! Гарантирую яркую луну и страстную поэзию! Как вы на это смотрите?

– Вообще-то положительно. Люблю поэзию, особенно восточную, – серьезным тоном ответила Малика. – А у нас будут проблемы с тварями?

Я уже хотел ответить, мол, какие там проблемы, если здесь в лаборатории человек на «ты» с ними, поэтому опасаться не стоит, но тут из-за монитора показалась взъерошенная голова профессора.

– Кто здесь, дочка? – спросил он, видимо, в слабые линзы не разобрав, кто стоит рядом. – Это вы, Тигра… О боже! Господа, что вы тут делаете?

В его голосе прозвучали нотки страха, изумления и нетерпения. Он тоже не ожидал появления «незваных» гостей в "каморке папы Карло".

– Профессор, – начал я, – мне и моему товарищу так по вкусу пришлась ваша теория о неоэволюции, что мы пришли узнать подробности, – тут я заметил, с каким напряжением Карим Ахмедович смотрел наставленный в его сторону автомат.

– Ой, извините, вас пугает моя игрушка! Поэтому я спрячу ее!… Итак, профессор, что вы еще можете рассказать нам о происшедшем на Земле, а? Может еще нераскрытые аспекты проблемы?

– Я вас не понимаю, Тимур, – дрожащим голосом произнес профессор. – О каких аспектах вы ведете речь? Я же все вам изложил в первый день и мне сейчас нечего добавить… К тому же вы выбрали неудачное время для беседы – мы заняты, и я просил бы вас не отвлекать меня в такой важный момент…

– А-а, понятно, господин Турсунов, – протянул Тод, хищно улыбнувшись. Карим Ахмедович отшатнулся в испуге. – Наверное, вы продолжаете работать над биологическим оружием? И против кого направлена цель ваших исследований? Кто выступает потенциальным врагом? США как государства нет уже, Западная Европа тоже под властью тварей! Может Марс угрожает вам, а? Или кто?

– Какую чушь вы несете! – рванулась к нам Малика, прожигая техасца яростным взглядом. От подобного гнева мог расплавиться самый жароупорный сплав, но Тод спокойно перенес это чувство. – Как вы смеете разговаривать так с отцом?

– Малика, а вы разве не в курсе? Или вы тоже участвуете в проекте "Медуза Горгона"?

– Какой еще проект? – не поняла девушка.

– Проект по созданию биологического оружия, в котором принимал самое активное участие ваш отец! – спокойным голосом, словно сообщал сводку о погоде, произнес Тод. Краем глаза он наблюдал за реакцией Турсунова. И оно проявилось: лицо профессора побледнело, а ноги подкосились, и он чуть не грохнулся на пол, если бы Малика вовремя не успела его поддержать.

– Что с вами, папа! – встревожилась Малика. – О чем говорят они? Или вы от меня что-то скрываете? Я хочу, нет, я должна это знать!

Профессор отсторонился от дочери, тяжело сел на стул и закрыл лицо руками. Несколько минут он молчал, собираясь мыслями. А мы с Тодом не тревожили его, поскольку понимали, что Карим Ахмедович сам расскажет обо всем.

– Папа, может вам дать валидол? – участливо спросила Малика.

– От этого никакой валидол не спасет, дочка, – хрипло ответил профессор. – Откуда вы знаете о проекте, господа? – спросил он у нас.

– Неважно, Карим Ахмедович, – ответил я. – В народе много правдивых слухов ходит. Сейчас мы ждем от вас раскрытия многих закулисных игр и тайн! Вы же скажете нам, чем тут занимались?

Вместо профессора ответила Малика:

– В этом нет никакой тайны! Я вам еще в первую встречу сообщила, что во Дворце есть лаборатория по изучению тварей. Я помогала отцу во многих его экспериментах. Например, изучала физиологические процессы, происходящие в организме сцерцепов. Сама проводила биохимические и биофизические анализы. Вместе с доктором Чакрой мы изучили состав ядовитой жидкости, которой, кстати, был ранен ваш командир, и разработали противоядие. Что касается моего отца, то он больше занимался генетическими данными тварей, стараясь разобраться в информации, записанной непосредственно в ДНК и РНК.

– Но какая цель этих исследований? – тихо спросил я, смотря прямо в глаза девушки. Та с честью выдержала мой взгляд и спокойно произнесла:

– Победить голод!

– Что-что? – не понял Тод.

– На Земле не осталось больше живых организмов, может только в океанах и морях. На суше все сожрали твари. Продуктов у человечества немного. Поэтому мы сейчас изучаем, как может человек усваивать белок твари, – пояснила Малика. – Очень много проблем стоит перед нами. У меня, например, сложилось впечатление, что сцерцеп – неземное существо, хотя по некоторым признакам мы находим сходство с земными организмами…

– Случаем не с тараканами, осьминогами и скорпионами? – ехидно спросил Алленс.

– Верно, – удивилась девушка, но тут же спохватилась. – Наверное, вам внешний вид сцерцепа дал такое предположение?

– Внешний вид не только говорит об этом… Профессор, почему в проект "Медуза Горгона" были включены живые клетки этих существ? – спросил я у Турсунова.

Тот ответил:

– Моллюски и насекомые живут на Земле более трехсот миллионов лет и за это время практически не изменились. Природа решила остановить их эволюцию. Мы же решили подвергнуть их мутации и достичь необходимых результатов. Если смешать гены этих существ, то мог получиться совершенно новый организм. Но мы не предполагали, что это будет монстр…

– Папа, кто это "мы"? – потребовала ясности Малика.

– Слушай меня, дочка. Тимур с Тодом правы, я виноват в случившемся на Земле. Сцерцепы – это результат безответственного эксперимента человека. А для меня все начиналось еще сорок лет назад, когда я закончил биологический факультет Московского государственного университета, и по распределению был направлен в Новосибирский институт физиологии и паразитологии. Это был тогда самый обеспеченный аппаратурой и профинансированный институт в Союзе. Я, конечно, знал, что это военное учреждение и задачи здесь решаются только оборонные. Но в то время ученых мало затрагивали морально-этические аспекты наших разработок, ведь перед нами была поставлена цель – обеспечить военно-стратегический перевес путем создания нового совершенного оружия. Нам угрожали НАТО, Запад и США – тогда такая была пропаганда…

– Ага, мы всегда вам угрожали, – усмехнулся Алленс. – Делать только нечего нам не было…

– Академик Шувалов был известной тогда личностью, я бы назвал его гением биологии, – продолжал Турсунов, не ответив на сарказм техасца. – Он пригласил меня в свою лабораторию, предложил тему кандидатской диссертации по генетике и выращиванию новых организмов. Я согласился, поскольку был охвачен идеями академика и возможностями реализовать свои силы и способности. Министерство обороны не ограничивало нас в возможностях и средствах.

По моей методике был рассчитан метод скрещивания клеток от разных организмов, в результате чего был выращен совершенно уникальный вид со сложной нервной системой, приближенной к человеческому. Это был триумф в биологии. Мне автоматически присвоили степень кандидата наук.

Но организм, конечно, был еще примитивный по своей структуре, требовалась эволюция в десятки, а может и сотни тысяч лет, чтобы добиться нужных результатов. Такого мы позволить себе не могли. Министерство обороны требовало скорейшего окончания исследований и демонстрации нового биологического оружия.

Тогда академик решил ускорить эволюцию путем мутации. Тогда новые клетки были помещены в специальный контейнер и запущены в космос. Там они должны были пробыть пять лет. Невесомость, радиация, магнитное излучение, гравитация сыграли свое влияние: они изменили генетические характеристики организма и приблизили к требуемому. Оружие было готово.

Но тут нашу «лавочку» прикрыли. И спутник остался на орбите. Я не знаю, почему контейнер не вернули на Землю. Скорее всего, из цели безопасности – ведь никто не мог гарантировать полные условиях сохранности мутантов даже на военных объектах. А может из-за политических соображений – никто из советских руководителей не хотел признаваться, что в СССР разрабатывались страшные виды оружия…

– И что же вы делали?

– Институт сначала сократили, а затем и вовсе закрыли. СССР распал, появились новые независимые государства. Политическая обстановка изменилась. Я получил ученую степень доктора наук и звание профессора и вернулся в Узбекистан, где преподавал до последнего времени в университете… А через тридцать лет спутник упал на Землю, и кошмарные мутанты вылезли наружу. Но это были не те организмы, которые мы проектировали. Это уже совсем иные, как сказала моя дочь, неземные…

Малика с ужасом слушала рассказ отца.

– Как вы очутились здесь, Карим Ахмедович? – продолжил свой допрос я.

– После катастрофы, когда военные поняли, в чем дело, то стали собирать всех ученых, когда-то занятых в проекте "Медуза Горгона". Президент Узбекистана вызвал меня к себе и сказал, что знает мою роль в создании тварей. Поэтому он потребовал от меня создания противоядия от них или способа их уничтожения… Но выполнить наказ Президента я не успел…

– Почему?

– Твари заполонили Землю. И мои планы изменил Центр!

– Да, кстати! А хунте что надо от ваших исследований?

– Как вам сказала моя дочь – вырастить из тварей организм, который по своим свойствам не уступал бы говядине, баранине, козлятине, птице и другому мясу. Дело в том, что на Земле проблема пищи стоит сейчас остро, а в будущем она станет номером один… Уже сейчас в некоторых странах люди едят друг друга… Конечно, мысль разводить тварей, как кроликов, претит всем. Однако жить надо. Человек не может быть только вегетарианцем, ему нужен животный протеин. Я уверен, что смогу добиться успеха в ближайшие месяцы. Мы сами сможем питаться тварями. Вы даже не представляете, какая энергетическая ценность заключена в их мясе!

Я посмотрел на Тода. Тот пожал плечами.

– Оставьте при себе восторженные возгласы относительно тварей. Меня тревожит другое. Трудно ожидать от Центра заботы о людях, – сказал я. – Видимо, это связано с какими-то планами. Но какими? Победить голод они хотят, но, скорее всего, для себя…

– А почему хунта не хочет просто уничтожить сцерцепов? – спросил Тод.

– Так ведь раньше пытались их уничтожить, а что вышло? В Северной Корее взорвали атомную бомбу. В результате исчезла страна и ее народ. А твари? Они выжили и смогли восстановить свою численность. Физические методы уничтожения бесперспективны. Поодиночке тварей не уничтожить. Это все равно, что давить блох в шерсти собаки. Легче воспользоваться дихлофосом. Вот этот дихлофос и разрабатывают в других центрах.

– А почему их просто не отравить, скажем, нервно-паралитическим газом? – спросил я. – Представляете, как можно было бы быстро освобождать огромные территории…

– Это бесполезно. Метаболизм у сцерцепов практически отличается от известных на Земле организмов, а значит реакция на химическую агрессию тоже. Смертельные для нас газы не оказывают на них никакого воздействия. Они ими дышат как мы элементарным кислородом. Нужные другие методы уничтожения!

– Надеюсь в центрах, о которых вы вели речь, действительно разрабатывают средства полного уничтожения тварей?

– Мне трудно судить о них, поскольку я там не бывал, – философски ответил Турсунов. – Я только знаю, что они расположены в других городах или странах. Ведь там тоже есть подземные убежища или базы, куда еще не проникли твари. Например, мне известно, что в Минске ученые пытаются вырастить вирус, который действует избирательно и способен уничтожить только тварей. Идея биологического врага сцерцепов, кстати, впервые возникла у меня, но ее на разработку передали в Белоруссию. В Бишкеке специалисты думают над проблемой трансплантации в организм сцерцепов радиоуправляемых устройств, которые позволили бы контролировать этих существ. Севастопольские биологи хотят на генетическом уровне выработать в мозгу тварей страх перед человеком, но об успехах говорить не приходится. Мне известны попытки ученых Бирмы вообще остановить умственное развитие тварей, оставив на уровне дебилов: для этого предлагаются психотропные препараты. В Будапеште стараются остановить процесс размножения, хотя, по-моему, этот процесс сам уже почти приостановился…

– Как это? – удивились мы с Тодом.

– Сцерцепы размножаются путем деления, как элементарные клетки, – начал объяснять Турсунов. – И как это происходит у высокоорганизованных существ нам не понятно. Только нам известно, что твари – бесполы. Так вот, чтобы разделиться, сцерцепу необходимо набрать массу. А для этого нужно поглощать живые организмы. А поскольку больше животных на планете не осталось, то процесс размножения приостановился… Правда, отмечаются случаи каннибализма среди них, но это пока нетипично…

Сообщение профессора не внушало оптимизма. Тод так и сказал:

– Все равно от человека они не отстанут!

Но меня смутило другая информация профессора.

– Вы говорили, что в Бирме хотят остановить их умственное развитие? Они что, умные как люди?

Профессор невесело усмехнулся:

– К сожалению, да. Их коэффициент "Ай кью" сейчас достигает уровня неандертальца. Причем мозг постоянно совершенствуется и развивается. По моим расчетам, при сохранении такого темпа, лет через двадцать твари создадут вполне осознанное общество, а через пятьдесят, может быть, выйдут в космос!

– Эка вы хватили! – недоверчиво произнес Алленс. Но я был склонен верить Кариму Ахмедовичу.

– Значит, у них тоже будет рабовладельчество, феодализм, капитализм и, может быть, коммунизм? – с горечью сказал я. – А мы, люди, исчезнем подобно динозаврам, а, профессор? Как это больно осознавать…

– Им не обязательно повторять наш путь, – заметил профессор. – Я не силен в социальной философии и не могу прогнозировать их будущий социальный строй, однако уже сейчас видны родоплеменные отношения между ними. В их повседневной жизни все больше осознанных действий… Что касается нас, то вы правы, мы обречены… Если, конечно, не найдем пути их уничтожения или… не установим с ними контакт!

– Не говорите ерунды, профессор! – фыркнул Алленс. – Я не собираюсь дружить с этими гадами!

– А я не предлагаю дружить, – заметил профессор. – Достаточно сосуществовать.

– Отец, – произнесла Малика. – Вы же знаете, что сцерцепы не будут сосуществовать с нами. Мы для них такие же чуждые организмы, как они для нас!

Карим Ахмедович не ответил.

Но я не забыл о цели нашего визита.

– Профессор, насколько ваши исследования соприкасаются с работами, которые проводятся в подземном заводе? – спросил я.

Тот удивленно посмотрел на меня:

– О каком заводе вы ведете речь? – впрочем, было видно, что он действительно ничего не знает. Но я снова не удержался от сарказма:

– Вы думаете, что люди во Дворце бездельничают и едят хлеб просто так? Они работают как волы на каких-то закрытых объектах, где производят что-то для Центра. Ежемесячно сюда прибывают экспедиционные машины и забирают готовую продукцию… Но вы не знаете, что там делают?

– Нет, это мне не известно, – покачал головой Турсунов. – Я занимаюсь только тварями…

Закончить свою мысль профессор не успел, так как за моей спиной раздался голос, от которого у всех присутствующих в лаборатории засосало под ложечкой:

– Ба! Какая милая компашка собралась! О чем толкуете, господа?

Едва я развернулся, как мне в живот уперся ствол гранатомета. Это было штурмовое бронебойное оружие С-12 немецкого образца, которым, как мне рассказывали, часто любил обращаться Тигран, когда подавлял мятеж во Дворце или охотился за людьми в городе.