Текст книги "Невеста лорда СИ"

Автор книги: Алиса Брагина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Перед глазами как наяву встала картина скрывающихся под огромными волнами чуждых моему восприятию городов. Невероятной красоты, создания неизвестных архитекторов, воздушные, невесомые сооружения, которое безжалостно уничтожает взбунтовавшаяся от хамского обращения стихия в самом жестоком своем проявлении.

– Это ужасно. – Я собственный голос не узнала, настолько он был хриплым

– Пока что люди из королевств северо-востока не в состоянии добраться до остатков нашего континента, и не в наших планах им это позволить. Поэтому вам стоит знать, что вас никто не вернет обратно, даже если вы не та кто нам нужен.

Вот так вот, жестко, но честно, поставили перед фактом и за то спасибо. Осталось только выяснить, насколько все сказанное, правда.

Все снова погрузилось в тишину, нарушаемую привычными звуками снаружи. Каждый думал о своем. Не знаю, о чем мог размышлять блондин, а я пыталась найти те недосказанности в нашем разговоре, что ясны и при такой скудно информации, что есть у меня.

"...вас никто не вернет обратно...".

Стоит ли это понимать так, что меня просто убьют, когда стану не нужна? А что-то мне подсказывает, что я все же не та, кого они ищут и в скором времени это станет понятно не только мне. И что мне делать потом? Бежать? Куда? Да и как? Я же, аристократка и никто и никогда не учил меня выживать. Я же собственно практически ничего не умею и ещё меньше знаю о том месте, куда мы так спешно движемся.

И все равно, не хочу становиться этой их – Хранительницей. Слишком большая ответственность. Не о таком я мечтала теми редкими, тихими, дождливыми ночами, когда на меня накатывала меланхолия.

За дверью послышались шаги, кто-то прокашлялся.

– Советник, вас просит капитан. – Хриплый голос казался смущенным и немного испуганным. – Это срочно. – Добавил неизвестный, немного замявшись.

– Иду. – Встав с подлокотника моего кресла, мужчина не спеша направился к двери, словно ожидая от меня ещё чего-то и я, не стала его разочаровывать.

– Ян, – изобразив на лице внимание, он обернулся, – пообещайте, что не бросите.

Видимо подобного от меня и не ожидали.

– Хорошо. Не брошу. Обещаю, нет, клянусь. – С каждым словом его немного хрипловатый голос становился увереннее и тверже, приобретая ту невероятную силу убеждения, которой обладают далеко не все. – Я клянусь вам своей жизнью, Амина Гримхоль, что не оставлю вас одну, пока не буду уверен, что вам ничего не будет угрожать.

У меня глаза на лоб от удивления полезли. Пораженная его поспешной и такой безрассудной клятвой, я могла только бессильно хлопать глазами, не в состоянии вымолвить хоть слово против, боясь обидеть своим отказом принять такое серьезное заявление. И одновременно с этим, греться под лучами того невероятно теплого чувства, что загорелось где-то глубоко в душе от его слов. Я не одна, впервые в жизни, я действительно не одна.

И пусть он сейчас руководствуется надеждой, что я все же их будущая Хранительница и может все это лишь попытка стать ближе к будущей власти. Я предпочту не думать об этом, а сожалеть предпочту потом, когда надежды не оправдаются. Жестоко, но мне тоже хочется немного надежности и простого человеческого тепла.

Хлопнула дверь, послышались удаляющиеся шаги, и я снова осталась одна на один с собой. Тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. В голове ни единой мысли.

Свернувшись на кресле клубочком, поджав под себя ноги, разморенная теплом и алкоголем, убаюканная незамысловатой музыкой ветра, не заметила, как провалилась в зыбкую дрему. Мне снится сон, больше похожий на фантастическую сказку.

Я неспешно иду по залитому солнцем цветущему саду, петляя между искривленных стволов деревьев, гибкие ветви которых под тяжестью соцветий клонятся к земле. Бледно розовые, фиалковые и снежно-белые грозди неспешно качаются под слабым теплым ветром, роняя свои шелковые лепестки. И все вокруг укрыто ими как легчайшим покрывалом.

Мне сейчас так хорошо, спокойно и тепло на душе. Я знаю, что где-то рядом есть тот, с кем мне комфортно. Пока, я боюсь признаться сама себе, что готова снова рискнуть....

Я иду к нему, хоть он мне и запретил. Мои босые ноги утопают в мягком белесом мху ковром, устилающим всю землю. Ступни приятно холодит выступающая после каждого моего шага вода. Оборачиваюсь. В небольших углублениях оставленных мною поблескивает кристально чистая вода на поверхности, которой, словно сказочные лодочки плавают сорванные проказником ветром лепестки.

Неожиданно сильный порыв ветра чуть не сбивает с ног. Меня с головой укутывает необычный терпко-сладкий аромат вместе с поднятыми с земли и сорванными с ветвей цветами. Пышная юбка легкого летнего платья путается в ногах. Неверный шаг и споткнувшись об скрытый мхом корень, я теряю равновесие. Несколько спешных, неровных шагов и крепко ухватившись за шершавый ствол, я сползаю вниз, обдирая об кору руки.

Юбка тут же намокает, тяжелеет, тонкая светлая ткань становится до неприличия прозрачной. Поцарапанные руки саднит. Мои руки...!

Бледные тонкие пальцы с красными пятнами рубцов от зажившего ожога. Откуда? Трясущимися руками ощупываю лицо.

О нет!

На негнущихся ногах иду к ближайшей ямке заполненной водой. Убираю плавающие на поверхности лепестки и, как только рябь успокаивается, с замирающим сердцем заглядываю в подергивающееся отражение.

Мне кажется, что я перестала дышать. Нет, этого просто не может быть! Я не верю!!!

На меня смотрит мое отражение. Синие глаза, пухлые губки, тонкий нос и немного острый подбородок. Такое привычное отражение и при этом неуловимо чужое. Чужое из-за тонких немного воспаленных бледно-красных ломаных ниточек шрамов.

Один рассекает правую бровь и тянется ото лба на веко, ещё один пересекает переносицу и спускается на левую щеку, другой уродует левый край верхний губы. Но самый ужасный на правой щеке, неровный, он тянется через подбородок и горло, аж до груди.

НЕТ! Этого не может быть!

Ударяю кулаком по водной глади, вскакиваю на ноги, чтобы сорваться на бег, убегая так далеко, как только могу. Петляя словно бешенный заяц, не разбирая дороги, лишь бы только подальше от этого злосчастного отражения. Глаза щиплет от горьких слез.

Я снова спотыкаюсь и лечу лицом вперед. Спасибо мху, приземление оказалось довольно мягким. Встать нет сил, меня душат рыдания. Свернувшись на мягком мху в клубочек, реву в голос.

Не знаю, сколько прошло времени но, немного успокоившись, понимаю, что окончательно промокла. Вода, проступившая сквозь мох, промочила платье, волосы тоже намокли и теперь висят как сосульки. Терять нечего. Раскинув руки и ноги, как морская звезда, подставила лицо солнцу.

Ну и ладно. Красивой мне быть не для кого, а остальные... плевать.

Цветы, не помню, как они называются, но где-то я их видела. Сейчас это не важно. Мне просто нравится смотреть на них. Легкий ветерок шевелит тонкие веточки, и соцветия мерно покачиваются, цветы на них прозрачные. Красиво, они словно из подкрашенного льда которому не страшна жара.

– Миэно...?

Опять этот голос. Какой странный сон.... Ведь мне знакомы эти интонации. Я теперь каждый раз, засыпая, буду слышать его??

– Миэно,... Беги....

Чего?

– Миэно! Беги.

Пф-ф-ф. Отстань, противный. Это мой сон и я в нем уже набегалась.

Какой-то посторонний шорох рядом.

– Миэно! – голос, совсем рядом...

Поворачиваю голову... и понимаю, что я – тупица.

Совсем рядом со мной стоит мужчина одетый лишь в светлые, легкие льняные штаны. Он стоит против солнца и лица не разглядеть, могу сказать лишь, что волосы у него светлые и голос, такой знакомый голос.

– Беги!

От этого крика, подскакиваю как ужаленная и ноги сами несут меня прочь, а за спиной слышен смех.

– Беги! Беги! Быстрее БЕГИ!

Я выбегаю на какой-то холм и, не успевая затормозить, лечу с него кувырком, но вместо того, чтобы упасть в воды небольшого озера под холмом, просыпаюсь от боли, приземлившись под стол. Болит лоб, на котором набухает шишка и саднят ушибленные колени.

– Господи, это всего лишь кошмар, просто кошмар.

Руки и ноги ощутимо трясутся, я обессилено растекаюсь на полу безвольной лужицей. Сон никак не шел из головы, не давая успокоить расшалившиеся нервы. Кошмары нужно забывать, сразу же, а иначе есть опасность, что в реальности они начнут сбываться, а у меня нет никакого желания однажды проснуться в шрамах. А ведь если бы не эта досадная неприятность, то сон бы был чудесной фантазией.

Огромная тень наползла на окно, медленно скрывая солнце. И тишина, оглушающая тишина, как перед раскатом грома, вот-вот и прогремит.... Неприятное сосущие чувство опасности с каждым мгновением все больше и больше усиливалось.

– Что за?

Огромный корабль, поражавший своими размерами, медленно наплывал на нас. Темно-синее пузатое судно, под огромными, серыми парусами, окутанное какой-то непонятной, мутной синевой.

Громыхнуло, что-то рядом ослепительно сверкнуло, лишая меня зрения и ориентации в пространстве, заставляя круги перед глазами плясать в причудливом хороводе, отдаваясь звоном в ушах. Сжавшись в комочек под столом, судорожно пытаюсь разлепить глаза и понять, что же произошло.

Перед глазами туман, который не желает исчезать. Ой, нет, это-то же марево, что окружало неизвестный корабль, и теперь оно медленно просачивается в кабинет сквозь огромную дыру в корпусе, края которой подозрительно тлели и дымились. И что это за фигня такая? Для чего она тут? Что-то у меня нет никакого желания узнать это на себе.

Неожиданно кто-то схватил меня за плечи разворачивая лицом в себе. Это оказался Ян. Губы шевелятся, но я ничего не слышу, совсем-совсем. Он что-то кричит, махая рукой в сторону двери.

Покачала головой и для наглядности закрыла ладонями горящие уши. Из глаз брызнули слезы. Древние, как больно-то!!! Блондин осторожно отнял от моих ушей мои ладони. Меня всю трясет. Кожа на лице, руках, груди и ногах жутко болит, все печет. Платье, все черное от гари и сажи, местами обугленное, заляпанное моей кровью, сквозь прожженные дыры видна красная кожа со стремительно набухающими волдырями.

– П-пом-мо-ги....

Я не знаю, удалось ли мне это произнести, не слышу. Хотела ещё добавить, пожалуйста, но сведенные судорогой боли гуды не слушались. Даже эта жалкая попытка попросить помощи обернулась тем, что кожа на губах треснула, и во рту поселился мерзкий привкус крови и горелого мяса, от которого меня чуть тут же не вырвало. Горло сдавил спазм.

Ян, кажется уже и не слышал меня, его глаза затопило золотое сияние. Подхватив меня на руки, отчего боль лишь усилилась, он рванул прочь из кабинета, вверх, на залитую солнцем палубу. Сквозь пелену боли застилающую глаза, видела, как откинули парусину, которую совсем недавно так тщательно закрепляли, а под ней..., что-то на подобии плоскодонной лодки со сложенной мачтой.

А потом, молодой рыжий парнишка, лицо которого я буду потом часто видеть в ночных кошмарах, накрыл меня мокрой тканью. В нос тут же удавил запах какой-то настойки, тело обожгло болью, и я наконец-то провалилась в небытие, мягко накрывшее меня гостеприимной темнотой.

***********************

За спиной бушевал бой. Вспышки и громыхания взрывов все ещё были слышны даже здесь.

И откуда эти измирские гады здесь, только взялись? Ни как ждали, сволочи.

Ян с болью посмотрел на завернутое в мокрую ткань тело. Девушка выглядела ужасно. Жуткий ожог изуродовал прекрасное лицо этой сказочной девочки, больше похожей на куклу, чем на живого человека. Он никогда не забудет, как скрюченными обожженными пальцами она прикоснулась к ушам и отразившуюся в этот момент боль в этих небесно-голубых глазах. Такие, как она не должны даже знать что такое боль! Тем более такая.

По материи медленно расплывались многочисленные желто-красные пятна.

Темные, – чертыхнулся он про себя, – волдыри лопнули.

Надо спешить, а иначе....

Нет, о плохом лучше не думать. Он не может потерять девчонку так нелепо. Она просто обязана выкарабкаться, а насколько красивая – это же не столь важно. Жаль, конечно, года через два-три, а может и меньше, она бы расцвела, явив миру красоту присущую лишь Хранительницам и их потомкам, но ведь не в этом суть.

Серф, скрытый от посторонних глаз, мчался на невероятной скорости, рассекая светящимся крылом воздух, соревнуясь в скорости с самим ветром. Где-то там, за лесом, их ждет уютный домик, где он постарается дать ей возможность бороться за свою жизнь, а ему останется лишь молиться, что у Амины хватит силы бороться за эту самую жизнь.

– Держись девочка, мы уже почти добрались. Только держись.

Глава 3

Больно, как же больно....

Мне жарко..., очень жарко....

Все тело горит. Жар невозможно терпеть, мне кажется, что моя кожа и все что под ней, плавится. Суставы крутит и выворачивает, но двинуться, чтобы хоть как-то облегчить боль я не в состоянии. Нет сил.

Мне мерещатся чьи-то тени. Голоса.... Кто-то рядом со мной. Прохладные руки ненадолго приносят облегчение, позволяя провалиться в благословенное небытие.

Но, скрываясь от боли в забвении, я пробуждаю собственные страхи.

Мама.... Отец.... Фели с Миком.... Сестры из монастыря.

Такие знакомые, родные лица..., погруженные в мой личный ад. Огонь вокруг и везде. Стихия, голодным демоном, поглощает все вокруг, сжигая, оставляя за собой лишь пепел....

Сценарий каждый раз разный, но итог один. Среди бушующего пламени я остаюсь одна, чтобы услышать вдалеке чей-то довольный, торжествующий смех.

Вынырнув из удушающего, жаркого плена собственного кошмара боли и страха, не сразу поняла, что нет уже той привычной боли, от которой хотелось скулить. Нет, она не ушла окончательно, просто притаилась где-то в глубине, обещая снова выползти, дай я только шанс.

Вокруг все словно в серебристом тумане. Расплывчатые очертания окружающих меня предметов, яркий проем окна рядом и чей-то светлый силуэт. На лбу прохладная рука. Мне больше не жарко, просто тепло и уютно.

– Амина, как вы?

Ян? Внимательно всмотревшись в лицо напротив, прищурилась, прогоняя муть перед глазами. Да, Ян. Лицо осунулось, темные круги под глазами, беспокойство в глазах и "воронье гнездо" на голове.

– Ян, что вы сделали со своими волосами? – Мне тяжело говорить, кожа лица, словно чем-то стянутая. И голос свой не узнала сразу, хриплый, сухой, больше похожий на карканье той самой вороны, что обосновала свое гнездо на голове блондина.

– Шутите, да? Значит, идете на поправку. – Улыбка скользнула по тонким, обветренным губам.

Попыталась улыбнуться в ответ и тут же охнула от боли. Кожа на губах треснула, рот наполнился отвратительным вкусом крови.

– Пить. – Прохрипела. Хотела дернуться, поднять руку, но тут же охнула от пронзившей меня боли, руку свело судорогой от плеча и до кисти.

– Сейчас-сейчас, только не двигайтесь.

Блондин исчез из поля зрения, гремя чем-то недалеко от меня. Хотела посмотреть, но решила не рисковать и больше не пытаться шевелиться. Возвращаться в царство боли мне совершенно не хотелось.

– Вот, давайте я вас напою.

Возле кровати появился Ян с глиняной кружкой в руках, доверху наполненной водой. Осторожно поддерживая мою голову, потихоньку стал меня поить. Как только живительная, прохладная влага попала в мой рот, поняла, что нет ничего прекраснее в этой жизни. С каждой каплей, я словно оживала.

Судорожно глотая, допила все и уже хотела попросить ещё, как наткнулась на все понимающий взгляд Яна и слова сами собой застряли в горле.

– Вам пока хватит. Давайте я лучше устрою вас удобнее. Вы точно себя нормально чувствуете?

Нет, но у меня нет никакого желания говорить, что жар снова начал возвращаться и суставы снова ломит.

– Все нормально. И Ян, давайте мы уже перейдем наконец на "ты"? А то как-то неудобно, вы за мной ухаживаете.... – Сама сказала и только потом поняла, что ляпнула.

Жар прилил к щекам, перед глазами все снова оплыло.

– Хорошо, Амина, ты уверенна, что чувств....

Дальше я уже снова ничего не слышала, провалившись во Тьму. Но больше кошмары меня сегодня не преследовали.

В следующий раз я пришла в себя, когда на улице ярко светило солнце и помещение, в котором я находилась, было наполнено светом. Небольшая комнатка с деревянными стенами вся заставленная какой-то мелочью. Под потолком растянуты веревки, на которых сушатся травы. Кровать, на которой я лежу, большой кованый сундук, который заменял тут стол, заставленный баночками-скляночками, лавка, заваленная одеялами и добротный стеллаж со всякой всячиной.

Отдельного упоминания стоит печка пышущая жаром, которая одним боком перекрывала вход в комнату, оставляя лишь небольшой проход, занавешенный цветной занавеской. Из-за того, что здесь было довольно тепло, я лежала укрытая поперек лишь одной простынкой и совершенно голая. Ноги выше колен и руки до предплечий замотаны в бинты, пахнущие чем-то ужасным, какой-то отвар или мазь на основе горечивки. Эта травка прекрасно лечит ожоги и не позволяет засесть в ранках воспалению и паразитам. Да и шрамов почти не оставляет. Всем хороша, но вот запах у нее,... ни с чем не спутаешь. Да и действие у неё, не каждый перетерпит. Теперь-то понятно, с чего такой жар и почему меня так крутит.

За занавеской кто-то шебуршался, чем-то гремел и ругался себе под нос женским голосом.

Решила пока не отвлекать от забот хозяйку дома. Перевела взгляд в сторону окна и обомлела. Мороз расписал окно причудливыми узорами, оставив лишь небольшое пространство чистого стекла, а за ним.... Все вокруг белое-белое, сверкающее золотом под лучами яркого зимнего солнца. Деревья гнут ветви под тяжестью, лежащего на них сугробами снега. Из труб засыпанных домов, больше похожих на аккуратные кучи снега, тянутся столбы пара.

Недалеко от околицы, в широком и неглубоком овраге дети организовали ледяную горку и теперь катаются с неё, если напрячься, то можно услышать смех и радостный визиг.

Зима пришла....

– О, очнулась.

Незнакомый женский голос от печки заставил резко дернуть головой в её сторону, из-за чего в шею тут же вступило.

– Ой! – Дернулась, и тысячи иголочек разбежались по всему тело. Да сколько же можно?!

– Эй-эй, осторожней! Да не дергайся ты так! – Мягкие, теплые руки крепко прижали меня за плечи к подушкам. – Тихо-тихо, все нормально. Ты как?

Передо мной стояла немолодая женщина в простом домотканом платье с закатанными рукавами, в переднике и с цветной косынкой на голове. Пухлая, но не толстая фигура, невысокая с приятным, открытым лицом с немного раскосыми глазами невероятно яркого, чистого, голубого цвета и мягкой улыбкой. .морщинки вокруг глаз и рта говорят, что их обладательница любит и умеет посмеяться.

– Нормально.

– Попить хочешь?

Зря она спросила, организм тут же напомнил о своих естественных потребностях.

– Э-э-эм.... Да, но мне бы... м-м-м... в туалет попасть.

Женщина понимающе улыбнулась.

– Встать думаю можно попробовать. Только идти придется осторожно, да и бинты мешать будут. Попробуем?

– Ага. – Глубоко вздохнула, решительно кивая.

Чем раньше начну возвращать телу подвижность, тем лучше, потом болеть меньше будет. И так уже всю спину отлежала.

– Ну, давай, помогу встать. Тебя я знаю, как зовут, а я Елея, местная знахарка. – Представилась женщина, протягивая мне руку.

Не буду рассказывать, каких трудов мне стоило добраться до небольшой дверки у печки, но счастья потом было выше небес.

Уже сидя на лавочке, опираясь спиной о крепкий деревянный стол, вдетая Елеей в легкий, широкий сарафан и теплые шерстяные носки, с кружкой теплого отвара, слушала о том, как Ян меня притащил к травнице и в каком состоянии он был сам.

– Нет, ну это ж надо было! Я всегда знала, что у Яна свои тараканы в голове, но три дня держать тебя на одной горечавке это, знаешь ли...! Только наш железный Ян такое мог удумать. – Возмущалась Ессея, потрясая кочергой. – Я когда вас на пороге дома увидела, думала это по мою душу Чули (местный аналог тетушки Смерти, только они парами больше ходють) пришли. А потом как разглядела, в каком вы оба состоянии..., думала по ваши души ждать.

– Но всё же обошлось. Я так понимаю, что больше благодаря вашим стараниям. – Попыталась успокоить разошедшуюся не на шутку знахарку.

– Да я-то почти ничего не делала, только отвары да бинты Яну успевала отдавать. Он все сам, да сам, не пускал к тебе, пока ты в стабильное состояние не пришла....

Пздынь!

Прыснув во все стороны глиняными осколками и остатками отвара, кружка разбилась, выскользнув из враз ослабевших рук.

– Сам?

Ой, дайте мне лопату, я пойду в какой-нибудь сугроб побольше и как можно глубже закопаюсь!!!

– Ой, что же это ты так? Тебе плохо? Голова не кружится? – Закудахтала знахарка, изображая вокруг меня бурную деятельность с тряпкой наперевес. – Ах, да что же это я! Сейчас-сейчас, все уберем, и я тебя накормлю.

Так и подмывало сказать ей, переигрываете, не верю. Но, чувство такта не позволяло, да и... лень? Да и нет у меня причин её в чем-то обвинять, все же я совершенно непонятно кто, да ещё и с такой выдающейся шевелюрой. Сразу же ясно, кто такая и за что меня "подпалили".

– Елея, а мы одни? – Моим вымороженным голосом можно было воду в лед превращать.

– В смысле? Мы с тобой тут пока одни, а так, в деревне, много ещё народу. У нас поселение большое, под пятьдесят дворов уже. – Снова начала строить из себя дурочку.

– Елея, с нами кто-то ещё был? Или только я и Ян?

Мой вопрос так и повис в воздухе. Женщина с мокрой тряпкой в руках так и замерла посередь комнаты. Резко стало так тихо, что я даже прекрасно слышала, как в сенях что-то упало, а потом мягкие лапки прошли в нашу сторону.

– Мяу? – вопросительно.

Огромный, бело-кремовый кот, вальяжно вплыл к нам. Животное было настолько пушистым, что больше смахивало на меховой шарик. Даже лап было не видно.

– Мур-рр-р? – Пушистый монстр запрыгнул на лавку и уставился на меня своими яркими зелено-желтыми глазищами.

– Ессея...?

Женщина, все это время внимательно следившая за котом, тяжело вздохнула и, вмиг растеряв всю свою приветливость, строго уставилась на меня.

– Если тебя совесть мучает, то спроси об этом у самого Яна. Мне он ничего не говорил. НО! Вы были одни.

Меня опалило холодом, а в душе все сковала глыба льда.

Как больно....

В руку ткнулся холодный мокрый нос кота.

– Мур? Мурк!

Горячий, шершавый язык прошелся по не забинтованному пальцу.

Стараясь не сделать больно ни себе, ни коту, осторожно принялась почесывать животинку. А кошак, состряпав наглую моську, развалился поперек лавочки, подставив мне свое мохнатое пузо и, оглушающее мурча, закатил в экстазе глаза, стоило мне только запустить в его шерсть пальцы.

Перед глазами все снова как в тумане и щекам почему-то жарко и щиплет...?

– Пф! – Сдернув с головы косынку, из-за чего по её плечам рассыпались огненно-рыжие волосы, Ессея покинула наше общество, громко хлопнув дверью в сенях.

Больше ни чем не сдерживаемая, сграбастав придушенно муркнувшего кота, не обращая внимания на боль в руках. Разрыдалась, уткнувшись носом в одуреюще пахнущий снегом и морозом мех.

– Опять.... Опять я... вино-о-овата-а-а.... Они, все... из-за меня! А я... дура!

Слезы лились горячим потоком на белый мех уже мокрого кота. Поначалу он пытался сопротивляться, но теперь просто висит у меня на руках, смерившись с участью подушки-подружки и жилетки в одном флаконе.

Неожиданно по ногам ударил порыв холодного воздуха. Отняв от мокрой шкуры заплаканное лицо, увидела, как в комнату, словно ураган вбежал Ян. Заметив меня, он как был, в шубе и сапогах, рванул ко мне.

– Ами, что тряслось? Ами?

Ян, присев передо мной на корточки, попробовал забрать из моих рук кота, в шкуру которого я снова зарылась носом. Рывок, ещё один. Придушенный мяв...

– Амина, отпусти Магистра, а то мы его задушим так.

– Ко-ик-го? – Ну вот, наплакалась, теперь икаю.

– Кот, его зовут Магистр. Отпусти несчастного, а то он уже весь сырой. Вот, ты только посмотри какой он теперь взъерошенный.

– Ой!

И правда, теперь у кота шерсть на спине стояла сосульками и топорщилась во все мыслимые и немыслимые стороны.

Отдав кота Яну, шмыгнула носом. Черт, да что же это всем от меня одни неприятности. Вот и кот от меня пострадал, а ребята на кораблях вообще... умерли. А-а-а-а!!!

Из глаз снова брызнули слезы. Да что же это такое? Никак не успокоюсь.

– Амин, ну что же ты плачешь-то? Из-за Магистра что ли? Да не переживая ты так, ему полезно лишний раз умыться. Через часик ещё пушистей станет.

– Мя! – Возмущенное со стороны от кота.

А я же только больше рыдать начинаю. У-у-у... я ходящий кошмар для окружающий. Да что ж я маленькой-то не умерла?

– Ами, ну что ты? – Видя, что его попытки меня успокоить ни к чему не привели, Ян сел рядышком со мной, а потом....

Я даже не поняла, как оказалась у него на руках. Уткнувшись носом в его шею, окруженная его теплом.

– Ну, ничего-ничего, поплачь, тебе полегче станет. – Большая ладонь мягко гладила меня по голове и сам мужчина, немного покачиваясь из сторон в сторону, тихо говорил мне всякие успокаивающие глупости. – Не беспокойся, шрамов почти не останется, будешь краше, чем была. Весь двор Императора будет, пред твоей красотой преклонятся. Ну что ты, девочка, не плачь.

– Да... плевать я... хотела... на шрамы. Там... корабли..., люди на них.... Из-за меня-я-я...! А я.... У-у-у-у....

С такими темпами, до представления этому вашему Императору я не доживу, раньше в землю уйду и ещё кого-нибудь с собой прихвачу. Все это бесполезно. Беги Ян, беги от меня.

– Ха-ха-ха. Дурочка! – Обидно блин, смеётся он. Я аж даже рыдать перестала. – Да с чего ты решила, что с ребятами что-то случилось? Живы там все, недавно пролетали, наш экипаж ссадили.

– Все... живы? – Не верю, ведь там все горело, был бой.

– Ну да, они как мы слиняли, перебрались на корабли сопровождения и начали играть в догонялки с нападающими. Почти неделю над королевствами туда-сюда летали, пока измирцы не плюнули на это гнилое дело и не бросили свое преследование.

– Но, Елея, знахарка, сказала, что мы только одни....

– Елея – знахарка? – Золотые глаза напротив удивленно расширились. – Нет, знахарки в Вязках никогда не было, и быть не может, так как город близко, да и тут каждый житель сам себе лекарь. Елея, старшая дочь старосты, жена Альта, их сын на нашем корабле юнгой был. Рыженький парнишка, помнишь такого?

– Да, вихрастый, улыбчивый, весь в конопушках?

– Ну да, он её сын старший. Так что Елея лучше всех тут прекрасно знает, что никто из экипажа не умер и все почти здоровы.... – видимо Ян что-то вспомнил, глаза опасно сузились, и в их янтарной глубине загорелся огонь. – Вот жжешь змея.

– Ян?

– Все нормально. И, я тебя очень прошу, больше не переживай пожалуйста и не плачь. Личико все покраснело и слезы в ранки попали. – Лицо и, правда, немного щипало. – Я пойду в баню воды натаскаю теплой, а ты пока покушай. Хорошо.

М-м-м... помыться, это хорошо, это просто замечательно.

– Все ранки у тебя уже зажили, так что нам остается только мазь привязывать, чтобы следов не осталось. – Ссадив меня с колен, мужчина споро достал с полок столовые приборы, кувшин молока, домашний хлеб, на стол из печки перекочевал горшочек с кашей и мясом. Я чуть слюной от запахов не подавилась. – Приятного аппетита, котенок.

Потрепав меня рукой по волосам, он стремительно вышел, оставив меня в компании странно посматривающего на меня кота.

– Иди сюда. – Похлопала рукой по скамейке рядом. Кот фыркнул и отвернулся. – Молоком поделюсь, и..., может быть, мяса из каши дам.

– Му-ур?

Все, пушистик мой, со всеми потрохами.

************

За компанию с котом и при его посильной помощи, мы умудрились осилить почти половину горшочка с кашей, и выпили все молоко. Сыто откинувшись спиной на стену, растеклась по лавке, осматривая мутным взором кухню и запустив руку в шелковую шерсть кота. Магистр развалился на лавке с левого бока, громогласно урча мне песенку, да так, что мне кажется, подо мной лавка вибрировала. Как и сказал Ян, кот распушился настолько, что на его довольной мордасе были видны одни только глаза и розовый нос.

Скрипнула дверь, из сеней потянуло холодом.

– У меня все готово. – Раскрасневшийся мужчина, улыбаясь, вошел в кухню, принеся с собой терпкий запах мороза.

Волосы небрежно собраны на затылки в высокий хвост. Простая домотканая одежда: рубашка со шнуровкой на груди, да широкие штаны, заправлены в высокие зимние сапоги с меховой оторочкой.

– Мне тут Мая приносила для тебя одежды на смену. – Стопка одежды оказалась передо мной на столе. – Вот банные принадлежности. Та-ак.... Да где же? Ага, вот.

Гора вещей на столе все росла и росла. За минуту там набралось столько всего, что я начала удивляться, как это все тут раньше было спрятано. Последним предметом был небольшой глиняный горшочек с затянутым промасленной тканью горлышком.

– Мазь. – Важно заметил Ян.

– Ага. И как я все это понесу?

– Я сейчас сам все отнесу в предбанник, а ты пока оденься теплее. Вот.

Валенки и шуба перекочевали ко мне на колени, а куча вещей со стола испарилась вместе с Яном.

– Знаешь Магистр, какой-то странный у тебя хозяин.

– Мя-ур?

Кажется мне, что меня сейчас послали, усомнившись в моих умственных способностях.

Валенки оказались просто огромными и держались на ноги только благодаря честному слову. Шуба, правда, оказалась как шуба, тяжелая только и слишком длинная, подол по полу волочится.

– Оделась?

От испуга, подскочив на месте, чуть не навернулась, если бы Ян меня не поймал в процессе полета. Зависнув где-то между полом и мужчиной, повиснув на его руках, слушала тяжелое дыхание, жадно вдыхая морозный воздух, смешанный с чем-то ещё, совершено особенным.

– Я, пожалуй, донесу тебя до бани. – Жаркое дыхание опалило затылок. – Не против доехать с комфортом?

– Вовсе нет. Иначе, боюсь ноги поломать.

– Тогда, обойдемся без валенок.

Сказано, сделано. Валенки остались валяться под столом, а я, завернутая до пяток в шубу, обхватив мужчину за шею и полыхая щеками, с комфортом, как он и обещал, доехала до бани. Стесняясь странной реакции на него, даже забыла, что хотела осмотреться по сторонам, пока он будут нести меня до бани.

– Черт!

Стою в шубе и шерстяных носках посередь натопленного предбанника. Одна.

Сколько стою? Давно ли Ян ушел?

– У-у-у, кошак драный!

Ну и ладно. Пойду мыться.

Скинув шубу, сарафан, носки, осталась в одних бинтах. Попробовала размотать, скривилась от боли. Придется отмачивать.

У лавки стоит бочка с теплой водой и ковш. Ну что ж, приступим.

**************

К дому Альта я подходил в самом мрачном расположении духа. А крики и ругань, доносившиеся из-за забора ничуть не прибавляли мне настроения. Перед глазами все ещё стояло осунувшееся, заплаканное личико девочки, прижимавший к груди Магистра, словно он был её единственной ниточкой к спасению.