Текст книги "Ключ Вечности (СИ)"

Автор книги: Алина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)

– У него экстраординарный склад мышления. Он видит то, чего я не могу увидеть, точнее могу, но для этого мне придется проделать долгий путь. Если мне для поиска истины, точнее, источника истины, первопричины, нужно пройти долгую цепочку логических «причин и следствий», то Финн напрямую видит конечный результат, во всем. Это удивительно, он не способен собрать воедино простую цепочку из фактов, но зато видит, что является последним звеном в ней. Слышал о таком?

– Конечно. У нас в университете таких людей называют «Глоссарии», гении доморощенные. Они способны дать ответ на сложнейшую математическую задачу, но даже под угрозой расстрела, не смогут объяснить, как получили его. Скажу тебе больше, у меня есть друг и ученик с таким складом ума, полный балбес и бездельник, однако же, пишет все тесты на круглые пятерки.

– Дворянин? Не понимаю, почему дворяне не учатся в Архионе, зачем учиться в разных национальных университетах, если у них там домашнее образование и все-такое….

– Джульетт, твой скептицизм относительно дворян конечно понятен, в Архионе богатые молодые люди и девушки фактически…. учеба у них состоит в постоянных балах. Они действительно ходят на учебу, как на праздник. Однако же, среди дворян все же преобладает большой слой молодежи, который все еще хочет развивать империю, поэтому, такие как Эдриан, предпочитают учиться и преподавать в научно-исследовательских центрах. Ладно, я предлагаю оставить разговор о политической системе правления дворян на лучшие времена, а сейчас хочешь поспать?

Фрай остановил машину резким нажатием на педаль тормоза, ничего не понимая, я уставилась на него.

– Я помню, что когда я рядом, ты не видишь кошмаров, поспи не много. Ты и так мало отдыхаешь…. – отстегнув ремень безопасности, он повернулся ко мне и, нагнувшись надо мной, стал гладить своими холодными руками мои красные щеки. Рядом с ним я веду себя как ребенок. Слишком жарко, нет слишком близко, облизнув губы, я сжала их, чтобы подавить желание поцеловать его. Нежная улыбка…. Невероятно нежная и ласковая, нет, не надо…. Я схожу с ума, не надо, Фрай, не искушай меня. Но даже если мое сердце искренне хотело остановить все это, голос тела нельзя было заглушить. Поглаживая и проводя указательным пальцем по моей шее, Фрай чувствовал, как бьется мое сердце и знал…. знал, что я не сопротивляюсь, это давало ему превосходство. Он возбуждал меня лишь одними своими чувствами, почти не касаясь меня, как вообще такое возможно? И что это за странная связь между нами?

– Ты хочешь свести меня с ума или таким образом заставляешь…. Тогда хорошо, я посплю, пока….

– Ну вот и молодец! – победно раззадорившись и посмеявшись, он на мое счастье, начал пристегиваться обратно. Почему я ощущаю легкое разочарование? То есть я хотела, чтобы он меня поцеловал? Но Фрай это Фрай, на первом месте у него всегда стояла забота обо мне, а не желание меня. Поэтому, откинувшись назад и закрыв глаза, в моем теле возникла маленькая почти невидимая волна тепла. Фрай вел машину уже не так быстро и одной рукой. Его вторая рука сжимала мои ледяные пальцы, и пускай, его были не теплее…. Но от одного осознания, что они его и чтобы ни случилось, со мной все будет хорошо, внутри становилось теплее. Теплый комок внутри волнами стал расходиться по всему телу, уснула я быстро.

Для меня было странным видеть свои сны, я привыкла почти не видеть их. Дар лишил меня возможности видеть почти все, кроме кошмаров будущих событий. Но, и правда, рядом с Фраем ничего нет. Это не сон, это не похоже на сон. Я будто плавала в бесконечном море белого света, тепла и спокойствия. Долгим ли было это ощущение? Ощущение теплоты во всем теле? Даже во сне я, может быть, чувствовала руку Фрая?

Но все хорошее кончается рано или поздно и глупо было думать, что сила, давшая мне этот дар, не потребует постоянной платы. Моя боль, мое унижение, куски моей души – расплата. И подобные короткие моменты счастья уже не кажутся спасительными, когда ты постоянно только отдаешь. Отдираешь и отрубаешь от себя самое важное и самое дорогое, то с чем никогда бы не расстался. Вот и я недолго находилась в покое во сне. Спустя какое-то время вернулся мрачный и холодный коридор. Однако в этот раз что-то изменилось. И когда девушка подбежала к двери, и я прекратила быть в форме бестелесного духа и стала сама собой перед решающим поворотом золотой ручки…. Что-то изменилось во сне, раньше я ничего подобного не чувствовала. Запах, из-за голубой двери шел дурманящий аромат цветов…. Но нет, этот запах цветов не похож на все остальные. Он ласкающий, мягкий, не осязаемый и вместе с тем сладкий…. Открыв дверь, привычный свет повсюду, но привычной концовки нет, точнее она приходит с запозданием. Обычно сразу же после слепящего света я просыпаюсь, мимолетно зная, что здесь ребенок. А сейчас, сейчас этот свет был наполнен. Наполнен витающим в нем запахом необычайно красивых цветов и присутствие мальчика казалось еще более явным. Казалось я, даже могу различить его силуэт. Стройный, не высокий силуэт, от которого исходила какая-то магическая вожделенность:

– Спаси меня…. – тихий шепот, будто это прошептали цветы, и я проснулась. И по левой щеке из глаза медленно вытекла соленая капля. Одна единственная слеза…. Когда последний раз мне удавалось выдавить из себя хоть каплю жидкости? Мои глаза не умеют плакать. Но сейчас, мне было по-настоящему грустно, чувства того, кто был во сне, сильнее моих и сильнее чувств Фрая, что, казалось бы, было вообще не возможным. Но, что самое ужасное, эти чувства были направлены мне. И я верила в них, потому что это самые искренние чувства, что когда-либо мне дарили люди.

Оказалось что Фрай, уже открывал дверь машины, чтобы разбудить меня, и сообщить, что мы приехали. Чудом мне удалось отстегнуться быстрее чем он откроет дверь и стереть слезу с глаза.

– Холодно, однако…. – меня еще пошатывало, проспав больше часа, я впала почти в оцепенение.

Темно, только в некоторых частях этого брошенного города горели фонари от транспортных машин. Правительство постепенно перевозило сюда материалы для строительства. Огромные законсервированные контейнеры с маркировкой «Де Гор Интерпрайзис». Ох, кто бы сомневался. Приятно видеть эту маркировку, потому что здесь все-таки построят новый город, а не отведут его под очередной закрытый полигон испытания новейшего оружия, как часто это делали ученые-дворяне. Но сейчас это город призрак. Разрушенный, военные брали его штурмом, повсюду валяются гильзы, в стенах строений и припаркованных машинах сияют дырки от автоматных очередей. Пока мы брели по главной улице, нам не встретилось ни одного бродячего животного. Некоторые здания были разрушены до основания методичными бомбардировками. Вороны, пожалуй, единственные живые обитатели разных куч мусора сваленных у домов. Фрай ввел меня впереди себя, я опиралась на его правую руку как на трость, а второй рукой, он обнимал меня за талию. После продолжительного сна у меня кружилась голова, а ноги были ватными.

– Северный порт. Раньше этот город славился своей рыбой, потому, что здесь протекает самая большая пресноводная река в нашей стране. Возможно, люди здесь жили также спокойно, как и в Олексе. Но с тех пор как появились биотехнологии позволяющие выращивать все необходимые человеку питательные вещества искусственно, этот город, как и многие похожие на него, разорился. Люди не хотели переезжать в другие отстроенные заново города, и тогда дворяне призвали армию. Мятеж в этом городе был подавлен массовыми убийствами и сейчас это лишь груда камней и мусора. И почему только мне одной кажется, что благополучие слишком дорогого стоит?

– Хватит ерничать! Лучше скажи, куда нам идти?

– Там за следующим проулком должна быть дорога в лесополосу, а за лесом деревня, там живут беглецы, и все кто выжил в этом городе.

Фрай удивленно переспросил:

– Как узнала? Интуиция мега-мозга?

– Нет, кончено, у меня в телефоне встроен спутниковый тепловизор, я изучила съемки этой местности до твоего приезда.

Пока Фрай вел, нет, почти нес меня на руках через лес, я будто снова начала видеть странные галлюцинации. Что же твориться? Сквозь деревья будто пробивается слепящий свет и в нем нечто прекрасное, нежное беспомощное и в тоже время, преисполненное гордости. Это ребенок из моего сна….

Как вы думаете можно ли оставаться психически вменяемым человеком, когда ты по ночам спишь пятнадцать-тридцать минут, в течение которых либо видишь кошмары, где кого-нибудь убивают, либо странные видения о собственном прошлом. Когда после этих не продолжительных ночей ты видишь все эти трупы собственными глазами, затем гуляешь по ночному городу в поисках убийцы, затем видишь его последнее застывшее лицо ужаса перед смертью. Убиваешь, постоянно убиваешь, отнимаешь чьи-то жизни. Можно ли оставаться нормальным человеком, осознавая, что твое тело гниет изнутри, и тебе осталось жить месяцы? Можно ли находиться в адекватном состоянии, даже принимая правду, что мучительная смерть не принесет ни капли покоя?

Нет, это просто не возможно, любой из этих четырех фактов в продолжительности может лишить человечности. Таких людей сажают в психушку, они не нормальные их мозг более не способен давать осознание – самого себя частью общества. Почему же мне удавалось быть в сознании, почему я не сошла с ума? Почему?! Разве это не выход…. Как было бы хорошо вот так просто все забыть…. Задаваясь этим вопросом, я находила несколько вариантов ответов, любой из них можно было рассматривать как полноценный факт правды. Первое: я не схожу с ума, потому что не чувствую, и не могу проявлять эмоций, однако они все еще есть. Стоило признать, что рядом с Фраем все-таки внутри меня что-то еще колыхалось. Вторым же ответом можно было признать тот простой факт, что цель моей жизни, так горько вырезанная в моих мыслях, дает мне стойкость, и потому двигает вперед. Однако нельзя отрицать и существование подсознательного желания мести, что противоречит истине поиска правды. И остается третий ответ, как ни странно, он наиболее вероятный из всех трех. Я не человек…. Много раз анализируя собственное положение, эта мысль словно бумерангом возвращалась…. Холодный ветер, воющий в высоких соснах, отрезвил мою голову. Головокружение прошло. В тени лунного света стали мелькать огни, полуразвалившихся лачуг.

Пока мы подходили все полуоборванцы и полубеглецы предпочли скрыться в закоулках этой маленькой деревеньки в шесть домов. Фрай все время держался настороже, чувствуя напряжение его мышц, я посмеивалась про себя, он не хотел принимать тот факт, что я куда более опасна, чем любой из здешних обитателей. Мы остановились у лачужки. На пороге сидела старуха, одноглазая, завернутая в несколько слоев, какого тряпья, она, кажется, выла или нет скорее, читала себе под нос проклятия или что-то вроде того.

– Зачем пришла сюда посланница тьмы, а? – прохрипела она так отчетливо, будто и не была сумасшедшей старушенцией.

– О как добродушно бабуська. Слушай, я сюда по собственной воле не пришла бы. Мне нужен Ниэрман…. – из-за того, что бабуська закрывала свое отвратительно лицо, я не могла понять, о чем она думает.

– Джульетт успокойся это всего лишь женщина…. – шепнул мне Фрай на ухо, заметив мое недовольство.

– То есть тебя не смущает, как она меня назвала да?!

– Тебя это не должно смущать в первую очередь! – захохотал он, закрывая рот рукой, вот ведь опять издевается!

Старушенция вытянула костлявый палец, указывая на последний барак по левой стороне. Фрай естественно хотел войти вместе со мной, но я запретила ему, велев ждать меня у порога. Однако предупредила его, если он услышит, что я собираюсь сделать нечто плохое, то должен остановить меня. Убивать Ниэрмана у меня не было намерений.

Я постучалась, и мое лицо расплылось в полуубке от осознания страха, который испытывал старик Ниэрман увидев меня здесь.

– Убери ружье придурок, ты даже выстрелить не успеешь, как я убью тебя, если захочу…. Ну приветик, давненько не виделись бывший детектив Ниэрман. Сказать по правде, найти вас было нелегко…. Кто бы мог подумать что, испытывая желание меня больше никогда, не видеть вы заползете в такую дыру.

Он молчал, руки тряслись от волнения, он узнал меня, но притворялся, все еще надеялся на положительный конец. Но мне мастеру чтения эмоций было не трудно читать всю его ложь.

– Делаешь вид, что не узнал? – делая шаг к нему, я втолкнула его в лачугу, и захлопнула дверь. – А вот я тебя Ниэрман по гроб жизни помнить буду….

– Джульетт Хайт…. Куда бы я не убежал, ты все равно найдешь меня…..

Ниэрман постарел и постарел на много. Жить и убегать в постоянном страхе. Судьба с ним сыграла злую шутку. На лице, чуть-чуть желтоватые потеки – у него анемия, и похоже это не единственная болезнь грызущая его. Мне было восемнадцать, когда он виделся мне сорокалетним высокомерным детективом в шляпе, который вечно курил. Имел низкий хрипящий голос и весьма отталкивающую внешность. Ниэрман может, и был хорошим детективом, но он был не готов стать чудовищем ради того, чтобы быть гениальным детективом, поэтому единственный проигрыш убийце моих родителей, поставил крест на его карьере. Высокий лоб, сальные свалявшиеся волосы, на носу, огромный красный рубец. Ниэрман выглядел ужасно, и со временем это становилось все более отвратительным. Поэтому я старалась обращаться к его лицу лишь иногда, предпочитая читать правду в его тоне. Сейчас это было проще всего, ибо он был напуган и ошарашен.

– Да, я та самая Джульетт Хайт, родителей которых убил маньяк, которого ты оставил на свободе. Поэтому играем по моим правилам: хочешь жить делаешь, так как я говорю. Сейчас положи свое ружье, потому что за то время пока ты решишь меня попытаться убить, я уже выпущу пулю из своего пистолета. Но мне твоя смерть не выгодна, пока я все не узнаю. А ты ведь не хочешь мучительных пыток? Я задаю вопросы, а ты отвечаешь…. Предупреждаю, я эксперт по чтению правды, поэтому обмануть меня не возможно.

Забившись в угол своей маленькой лачужки, он выкинул дробовик в сторону. Халупа, так халупа. Стол, плетеный стул, куча тряпья на полу – служившая кроватью. Засушенное мясо, и какие то грибы и травы были развешаны по всему потолку. Присев на косяк оконного выруба, начала допрос:

– Ниэрман официальную версию расследования переписал ты четыре года назад. Без разницы, какой, по-твоему, была реальная версия, я и так ее знаю. Однако же я хочу удовлетворить свое любопытство относительно причины побудившей тебя это сделать…. Давай все по порядку.

– Что интересно…. Четыре года назад я увидел девушку с мертвыми глазами, которая не хотела никуда двигаться. Ты была преисполнена ненависти, но была разбита, чтобы идти вперед. Однако сейчас я вижу твои горящие ненавистью глаза, твоя ненависть превратилась в невероятную силу. Кто же ты сейчас Джульетт Хайт? Судя по всему, ты выполнила обещание и стала лучшим детективом? – старик пришел в себя и кажется, был готов вести «переговоры».

– Да, гораздо более чем лучшим и сейчас я нахожусь на пути к своей цели. Я могу найти убийцу своих родителей, сейчас преследую серийного убийцу, который называет себя мотыльком. В способах совершения убийств полное сходство, сейчас я пытаюсь выяснить взаимосвязь длиной в четыре года. Либо это он, либо мотылек подражатель. Ты поможешь мне. Что произошло четыре года назад? Почему ты закрыл дело, распустил отдел и переписал показания? Ведь ты не мог не заметить надпись, которую ногтями моя мать выскребла в древке кровати.

Он колебался, вина передо мной требовала рассказать все. Но все еще колебался, некий страх родом из прошлого томил его. Но сейчас уже не важно.

– Джульетт Хайт ты думаешь, я не знаю кто ты? Мои старые связи с друзьями из Академии не исчезли даже после того, как я долгое время скрывался. Я знаю о создании спецподразделения. Вы блюстители порядка, цепные псы дворян, вы сохраняете равновесие. Вы вершите правосудие, уничтожая все зло, губя собственные души. Зло ради уничтожения зла. Да, безусловно, благодаря вам, возможно, предотвращается девяносто процентов всех преступлений. С помощью вас дворяне полностью контролируют весь криминальный, уголовный, и темный мир людских сердец…. Однако все это чушь! Вы просто монстры без души, совершенное оружие, которое создали дворяне. Вас может быть всего пять или семь человек на всю Империю. Ты чудовище! – его лицо пылало. Белки глаз у него слегка расширились. Он верил в то, что говорил, он пытался донести до меня свое мнение. Или же это долгая прелюдия?

– Люди все же действительно забавны! Ниэрман, люди стремятся во, чтобы то ни стало переложить груз своей вины на кого-то другого, не зависимо от ее степени. Ребенок, разбивший в доме вазу, скажет, что это кошка, вор укравший, например сумку, что жизнь слишком жестока к нему. И так всегда, секретарша ничего не понимающая в компьютере и потерявшая документ, скажет, что виноват компьютер. Учитель, который неправильно объяснил вопрос, на «контрольной» снизит оценку и скажет, что виноват ученик не доучив. Таких примеров бесконечное число, ведь я постоянно наблюдаю за вами, анализируя ваши поступки. Вы стремитесь избавиться от вины, потому что люди трусливы и боятся наказаний. Но именно потому, что вы люди такие, существуем и мы.

Что за иллюзорная насмешка промелькнула в его глазах? И эта тварь смеется над моими словами, которые есть истина?

– Тоже самое говорил и тот…. Кого я пытался поймать, как убийцу твоих родителей. Он, как и ты презирал людей за их слабости и использовал наши страхи против нас. Я не знаю, почему он убил твоих родителей, это выяснять тебе. Это было его единственное убийство, в котором был хоть какой-то смысл, и искать его тебе. Я надеялся, что ты найдешь послание своей матери, даже когда мне пришлось скрыть его существование.

– Почему ты отказался от игры с ним? – Ниэрман ввел себя сдержано, скрывал свой страх, и уж тем более истинную причину своей взволнованности. Но ничего пять минут психологического давления и он сломается. Поэтому когда я задавала ему вопросы, я специально делала голос жестоким. Я вкладывала в этот голос, предполагаемые действия вот почему Ниэрман боялся. Он чувствовал опасность подсознательно, даже если я не говорила напрямую, он все равно ощущал, что я способна сделать с ним ужасные вещи.

– Хайт он сумасшедший, то, что началось, потом напоминало мне кошмар. Он начал использовать нас как инструменты в собственной игре. Он превратил расследование и поиск самого себя в игру.

– Значит, тогда все было, как и сейчас. Он имел доступ к ходу расследования, а уж говорить о том, что он был рядом с тобой, в двух шагах от тебя, в твоем отделе и ты не мог его поймать! Ниэрман не лги мне! Что произошло!? Ты уходишь от ответа…. Твое лицо, не опускай глаза в пол, когда говоришь со мной! – начиная выходить из себя, я пыталась уцепиться за разум, однако что-то разрывало меня внутри. Нечто пылающее, это был гнев. Ударив по столу, кулаком, я рывком выложила пистолет на стол. Сняв плащ, и оставшись в одной спортивной футболке, я пыталась глубоко дышать, чтобы подавить в себе желание…. Ниэрман шарахнулся, и начал закрываться руками.

– Нет, нет…. Я не мог, я никогда его не видел Хайт, но всегда знал, что он был рядом. Он словно нашептывал мне на ухо, я был напуган. Все мы были напуганы, мы проверяли все, каждого, семью, детей, дальних родственников, ничего, а он продолжал дергать за ниточки…. – старик заплакал. Как испуганный ребенок он заплакал, оправдываясь, значит, он не врет. Беглый взгляд Ниэрмана перебегал от меня к пистолету, от меня к пистолету….

– Что он сделал с тобой?! Отвечай мне! – почему он не говорит? Не хочет быть униженным? Это страх или профессиональная гордость?

– Мой сын…. Он угрожал мне, он хотел убить моего сына, и я сделал все в точности как он и говорил, но было уже слишком поздно. Я нашел своего сына уже мертвым, следующим был я сам, но по какой-то причине он оставил меня в живых и теперь….

Разразившись хохотом, я привела его в полный ступор.

– О! Ниэрман великолепно! Ты все-таки уплатил свою цену! Поздравляю! Теперь-то уж точно я тебя не убью, мне от тебя ничего более не надо. Ведь ты будешь с этим жить, дальше и только попробуй решиться на самоубийство, придурок. Теперь тебя изнутри раздирает не просто чувство вины. Ты отпустил гулять на свободу не только убийцу моих родителей, но и убийцу собственного сына. Ах, Ниэрман теперь мне даже убивать тебя не придется! Знаешь почему? Ты спрашивал, почему он оставил тебя в живых? Я тебе отвечу. Чтобы каждый, каждый свой день, ты жил в страхе, в боли, в отчаянии, чтобы ты знал, что в любой момент можешь умереть, и твоя жизнь уже тебе не принадлежит! – и снова, и снова я смеялась, упиваясь его безысходностью. Наверное, я и правда стала уже чем-то не нормальным…. Людская боль доставляла мне удовольствие, возможно через нее, я могла ощущать хоть какую-то связь с этим миром. Хоть какую-то связь с чем-то живым. Наверное, посредством этой боли я еще могла вообще находиться в сознании и не убивать всех людей подряд. Питаясь этой болью, отчасти я глушила свою ненависть к людям.

– Джульетт! Джульетт! – это Фрай кричал и начал стучать дверь.

Зло внутри меня, начало выползать из темных закоулков сознания. Да убивать Ниэрмана было не зачем, но, кажется, я уже не могу сопротивляться этому чувству. Оно захватывает меня, чувство необъяснимого желания пролить кровь увидеть ее цвет повсюду, чтобы глазам было легче. Рука потянулась к пистолету, Ниэрман вопит совсем как базарная баба. Идиотина, как же меня это раздражает! Я не должна его убивать, но я хочу этого? Но ведь не для меня ли убийства стали чисто механическим процессом естественной частью моей жизни? Что же за сила толкает меня сейчас разорвать его на куски, это словно голод. Неутолимый голод. Большой палец снял режим предохранения и выбор режима. Фрай выбил дверь, я поднимаю руку, чтобы выстрелить…. Я хочу его убить или не хочу? Я вижу в испуганных лишенных смысла глазах Ниэрмана свои. Они другие, они совсем другие будто не реальные, отрешенные. Мои мысли потеряли логическую упорядоченность, и в мгновение, когда Фрай бросился ко мне, а палец уже был готов нажать курок, я что-то ощутила. Реальность исчезла, точнее не совсем исчезла, а будто замедлилась. Я остановилась.

«– Эй, Джульетт мы будем всегда вместе верно? – тихий шепот внутри моей головы, и ощущение, будто повсюду свет и мне из него, улыбается он. Его силуэт почти не виден мне. Однако я чувствую эту грустную улыбку. Почему я сразу вернулась в спокойное состояние. Как хочется плакать, как же хочется протянуть к нему руку.

– Да, всегда – отвечаю я, и тоже улыбаюсь, переполненная необъяснимой силой любви.

– Тогда не делай глупостей, пока мы не связаны….» – почему я даже не удивляюсь такому почти приказу. Хотя это была скорее просьба. И голос мягкий, нежный, и в тоже время очень четкий, мелодичный. В нем есть сила и стойкость, и он легкий, он так ласкает мой слух, как дуновение ночного ветра….

Фрай поймал меня ровно в тот момент, когда я опустошенная упала на колени, пистолет выпал из охладевших рук. Тепло, которое было во мне секунду, назад исчезло. Но, это не Фрай. Это что-то еще….

– Ну, все, все спокойно…. Давай я понесу тебя….

Закрыв глаза, я предпочла видеть тьму, чем его лицо, мне было страшно, что Фрай поймет, хотя он ни в коем случае не должен был узнать. Узнать что в моей жизни, существует что-то сильнее него. Я дрожала, прижимаясь к нему, пока он брал меня на руки. Вцепившись в его шею, я успокоилась лишь, когда полностью обняла его, и вдыхала аромат его кожи, уткнувшись носом в его водолазку. Для Фрая я, похоже, была как пушинка. Интересно понял ли, он что произошло? Конечно, он увидел, что я могу быть чудовищна. Ведь в тот момент, когда я навела пистолет и была готова выстрелить, я четко знала, как выглядела. В комнате для допросов, где мне приходилось убивать не одну свою жертву, в отраженном стекле, я видела свои глаза. Каждый раз они расширялись, и сознание словно исчезало из них. Я нажимала на курок чисто механически, не осознавая, что делаю, если бы в этот момент мне сказали, что я не должна убивать…. Что убийца оправдан, наверное, я бы все равно выстрелила. Когда я кого-то пытала, то еще испытывала хоть какие-то эмоции. Ненависть, удовлетворение, и даже удовольствие в каком-то смысле. Ведь чужая боль пища для раненной души. Но взгляд пустой, холодный. Фрай непременно увидел мое лицо, когда я собиралась выстрелить, и уверенна этому он был, не удивлен. Но вот заметил ли, он что произошло потом всего лишь за несколько секунд? Понял ли, он что заставило меня остановиться? Нет, это просто не возможно, ведь я не могла выдать себя. То, что происходит у меня в сознании и, то, что отражается на моем лице это разные вещи, по-моему, желанию, я могу раздваивать свои чувства. Но получилось ли скрыть это от Фрая?

– Ты, теперь понимаешь, что я просто отвратительна? Почему я не могу остановиться? Фрай я просто отвратительна! Поставь меня! Хватит быть таким добрым со мной! Фрай хватит…. – отпихиваясь от него, я вскоре выдохлась, даже с моей физической подготовкой, сопротивляться ему бесполезно. Я как бабочка, пойманная в сеть паука. Открыв глаза и почувствовав землю, под ногами, я попыталась вырваться. Но он крепко сжал меня в объятиях, мы стояли у машины. Его руки такие крепкие, длинные шелковистые волосы стали щекотать мне уши. Его запах, сладкий аромат самой страсти. Нет, Фрай…. Отойди от меня, отпусти меня, все же я еще что-то могу чувствовать…. Если сейчас я поддамся. Поддамся желанию – его тепла и заботы. Потом, когда все закончиться, расставаться будет еще больнее.

– Нет, не хватит…. Ты ведешь себя как маленький ребенок. И именно поэтому я не остановлюсь. Со мной ты не изменилась, со мной ты это ты. Та самая Джульетт, я не брошу тебя, никогда. И хватит уже страдать ерундой. А чтобы тебя больше не мучили глупые сомнения, наденем на тебя вот это…. – в свете машинных фар, блеск бриллиантовой розы на золотом кольце, казался еще более выразительным. Фрай обиделся, видя, как я сурово и неодобрительно осматриваю кольцо.

– Все теперь оно будет напоминать тебе о моей любви!

– Нет, скорее оно будет напоминать мне о том, что я принадлежу тебе. Фрай это вообще поведение древней старины какой-то! – я быстро оттаяла и растеклась от осознания, что Фрай подарил мне кольцо. Такое чувство, что я сплю и все это вообще не со мной. В моей ужасной жизни, вдруг случилось пусть и банальное событие. Но так как я не жила обычной и банальной жизнью, для меня это событие стало чем-то невероятно значимым. Понимая, что и, правда, иногда веду себя с ним как ребенок, я решила, что пусть все будет, так как будет. Я не откажусь от поиска истины, но и от Фрая отказываться не буду.

Он принимает меня такой, какая я есть. Он продолжал меня любить четыре года, он страдал из-за меня, испытывал боль от моего ухода из своей жизни. Он был готов принять меня, даже после того, как узнал всю правду обо мне. Пускай не много, совсем не много времени, но я смогу побыть с ним. Нет не ради себя, ради него. Если он любит меня такой, ненормальной, жестокой, со странными привычками и повадками, я просто не могу не ответить на эти чувства. Фрай заслуживает того, чтобы быть любимым. Пусть я считаю, что я ему и не подхожу в принципе, но все равно, раз он выбрал меня, почему бы мне хоть чуть-чуть не желать его? И кто за это будет меня судить? Ведь возможно умершие воспоминания в моей голове о родителях и любовь к нему, это самое светлое и человеческое что у меня вообще было. Обхватив руками его шею, я поцеловала его. Фрай даже не успел закрыть глаза и так забавно смутился от неожиданности.

Зазвонил мобильный.

– Джульетт! Джульетт! Это ужас, Джульетт возвращайся в город скорее!

– Финиас идиотизм не лечиться, это точно. Я не сомневалась, что ты начнешь панику. Сколько убийств произошло?

– Четыре и все одновременно, в разных частях города, это просто не возможно.

– Нет, Финиас это великолепно и прекрасно, начался кровавый маскарад! При таком количестве смертей, утечку информации просто невозможно предотвратить. Молодца мотылек, я думаю, ночи за две он погрузит Хадель-Вилль в пучину страха и хаоса!

Да все просто замечательно! Игра становиться еще более изощренной. Ниэрман жив, Финиас остался Хадель-Вилле, и я больше чем уверена, что все это время он был в агентстве, и найдутся как минимум двое свидетелей, что он там был. Фрай всю ночь пробыл со мной и не отлучался от меня не более чем на пятнадцать минут, пока мы мило беседовали с Ниэрманом. А значит все убийства, произошедшие в этот, период либо спланированы заранее и приведены в действие какими-нибудь подручными механизмами, либо ни Фрай, ни Финиас не причастны к ним. Может мотылек вообще не один человек? А такого в принципе не может быть.

Я вернулась, Фрай обещал приехать следующим вечером после работы. Мы с Лидией еще раз внимательно осмотрели все наши четыре новоиспеченных труппочка. Лидия пришла к выводу, что двое из них были отравлены. Однако время действия яда позволило выбирать время смерти. Двое других же были заранее помещены в механическую ловушку, время включения которой совпадало с двумя остальными жертвами. Однако все трупы нашли в разных частях города, что оставляет за собой вопрос как же их развезли? С одной стороны, убедившись в том, что все убийства дело рук одного человека, и именно мотылька, я опровергала давно таившуюся мысль, что мотылек это не одна, а несколько личностей. С другой стороны, я пока не выяснила, как останки могли быть почти одновременно доставлены в разные части города, через десять минут после расчленения. И самое главное факт остался фактом, Финиас и Фрай имели стопроцентное алиби.

– Джульетт смотри все четыре сумки с частями тел, привезли в компанию «Оджио», в офис компании «Имперм-Холл», в отель «Кросс», и мисс Френдейл, которая живет по улице «Глоссбери-17»…. – мы сидели в комнате для совещаний, по разные концы стола. Утром следующего дня из-за утечки информации в агентство прислали сотрудника по связям с общественностью из самого «Империаля». Видимо Академии пришлось запросить помощи у Маршала Империи. Этот самый милый молодой паренек, сумел дать журналистом внятное естественно ложное объяснение происходящего, успокоив тем самым общественность. Он также привез личное донесение от Маршала Империи. В столице Империи было принято, все документы от Имперской верхушки писать только на бумаге в форме приказов своей рукой и передавать через специальных людей вроде этого парнишки. Хорошо, что это не касалось министерств, им разрешалось пользоваться печатной формой документации и телефонными закрытыми линиями. В этом донесении Маршал Империи выразил свое недовольство текущим положением дел в Хадель-Вилле, и капитану было сделано предупреждение. Предупреждение это обязывало нас, не поднимая паники в городе, устранить угрозу общественности или все мы будем отстранены от дела. А, может нас тоже казнят? Мне-то и Финиасу было на это плевать. Но Лидия слишком молода, а у капитана семья. С этим нужно было что-то делать. Финн мне что-то говорил, а я же пыталась понять, как лучше смоделировать ситуацию, так чтобы, пожалуй, увести ее за пределы Хадель-Вилля куда-нибудь в более удаленное от столицы место. В более глухое и более отдаленное. Финн был беззаботен, как и обычно он видел лишь одну сторону медали. Отнекиваясь от реальности, он не придал значения, этому донесению, надеясь, как всегда что я все решу, до того как объявят о нашей казни. Он даже не предполагал, что я уже думала о том, как бы все это не раскрыть, а упростить. Я видела весь ужас сложившейся ситуации. Похоже, мы с мотыльком немного перестарались. Этому городу, просто не позволят быть погруженным в хаос, ведь он мозговой центр снабжающий Архион.