Текст книги "Ключ Вечности (СИ)"

Автор книги: Алина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 55 страниц)

9

– Профессор Линдерман! Профессор это Джульетт, Джульетт Хайт я приходила к вам….

– Да, да девочка я помню….

– Извините, что звоню так рано – одевая, плащ и выбегая из дома, я успела взглянуть на мобильник пять утра.

– Ничего, что-то случилось? – благо старичок меня узнал, и был готов выслушать.

– Профессор вы ведь работали в Имперской библиотеке верно? Профессор расскажите мне об Элизабет Эренгер!

– Да конечно приезжай, я буду ждать в оранжерее. Джульетт, но откуда вы узнали о ней? Алексис Фантенблоу приказал….

– Я знаю, знаю! Ко мне попал ее дневник, и этот дневник мне принес убийца, которого я ищу. Я еду!

Пока в моей голове все еще витали мысли, и чувства Элизабет я почти не могла сосредоточиться. Но я точно знала, что между Мотыльком и этим дневником есть связь. Пока я незримо, лишь интуитивно ее чувствовала. Но она была. Некогда читать дневник до конца, но я обязательно сделаю это. А сейчас нужно узнать, что же произошло на самом деле. Только бы Мотылек не добрался до профессора раньше! Ведь и Финн и Фрай знают о моем общении с ним, а это значит, что любой из них может убрать его в любую минуту, окажись один из них настоящим Мотыльком. Она любила Эдгара, но он известен миру как жестокий и непрекословный Император. Интересно, почему она считала его так не похожим на человека?

Выжимая предельную скорость из машины, я неслась, осознавая, что на такой скорости могу потерять управление в любую минуту. Но никакого страха…. Мое сознание увидело незримую надежду разузнать хоть что-нибудь о себе. Здравый смысл непоколебим, в отличие от догадок его нельзя разрушить или опровергнуть. И следуя ему не сложно понять, что дневник косвенная улика, намекающая на то, что мотылек Фрай. Вещи, принадлежащие дворянам, не могут попасть в руки обычным людям, даже нам специальным детективам было запрещено вывозить что-либо с территории Архиона, кроме архивных дел непосредственно с которыми мы имеем дело.

Тормозной зигзаг в виде следа от моих шин, впечатался в гравий подъездной дорожки к университету. Через полминуты я бегом ворвалась в оранжерею, профессор в длинном халате сидел в беседке. Успела…. Его обеспокоенность, снимала сонливость. Это не я привыкшая практически не спасть и не есть.

– Добро утро мисс Хайт, садитесь, я распорядился, чтобы нам подали чай, все-таки утро ранее как-никак…. – он усадил меня на противоположное кресло, явственно отмечая, что я нервно оглядываю огромную оранжерею.

– По вашему виду, я так понимаю, что мне может угрожать опасность, и именно поэтому вы так спешили?

– Такая вероятность существует. Все зависит от того, как много вы знаете… – я не стала врать, в старческих глазах я увидела благодарность, что я не держу его за дурака.

– Хорошо, раз так-то, пожалуй, и, правда, начнем. Где дневник?

– Вот он, там стоит герб дворянской семьи и печать фирмы, которая производит бумагу для императорского дома, странно сомневаться в его подлинности…. – протянув ему дневник, я наблюдала за эмоциями. Крючковатый нос склонился, изучая детали почерка и текстуру бумаги. Складки лба слегка наморщились, а брови вопросительно поднялись вверх, после чего профессор Линдерман изрек вердикт:

– Не смею с вами спорить Джульетт, это действительно герб Императорской семьи Эренгер, вы прочитали его от начала до конца?

– Я только начала его читать, у меня мало времени, чтобы читать его весь, но уверена, в нем сокрыто много тайн, как он ушел из рук семьи Фантенблоу, ведь все вещи Эренгер должны были уничтожить, а все исторические летописи и документы засекретить.

– Джульетт, эта вещь попала к вам, боюсь предположить, не от ее истинного похитителя. Возможно, ваш убийца получил ее от кого-то более высокого происхождения….

– Да именно эта здравая идеи и пришла в мою голову, другого варианта все же не существует. Ладно, теперь расскажите мне о них, о семье Эренгер. Что было такого особенного в Эдгаре? – страх, страх истинный страх того, кто сбежал от тирании дворян. Страх открывать правду вот что сейчас застыло на его лице. Но нужно его похвалить. Он боролся, боролся с этим страхом, осознавая, похоже, что все равно умрет.

– Джульетт вам известна история становления и образования Империи? – выдавил он, тот же вопрос что и Дариал Фантенблоу в первую встречу с Элизабет Эренгер.

– Империю построили пятеро ученых-дворян, на месте старой малоразвитой страны. Они исследовали запутанные технологии, и вскоре создали целый проект по становлению нового государства построенного только наукой. Самый главный из ученых, придумал проект Архиона, столицы будущей Империи. Города великих, города Богов. И звали его Эбергем Вильгельм Эренгер, он же в возрасте тридцати пяти лет стал первым Императором. Так начинается великая правящая династия, которая никогда не смешивала свою кровь. Друзья ученые Эренгер вступают в борьбу за власть рядом с ним, и так рождаются четыре великих дворянских рода: Фантенблоу, де Гор, де Блайданхайт, и Волентайн. Ну а дальше, начинаются бесконечные войны за завоевание территории, после чего завоеванные города, полностью перестраиваются, под облик новой империи…. – профессор пока я говорила, внимательно слушал и продолжал бороться со своим внутренним демоном страха. Всем людям хочется продолжать жить, даже если в результате им придется стать подлецами. Но профессор принадлежал к тем не многим людям, в которых осталось еще что-то светлое и честное. Что-то истинное, что сейчас заставляло его рассказать мне правду, которую он когда-то знал, но предпочел скрывать всю жизнь. Глаза за стеклами тонких очков практически смирились с неизбежностью. Наверное, поэтому он рассказал мне то, что знал.

– Да такова истина, написанная в учебниках, такова на самом деле ложь которую придумали эти самые четыре дворянских рода, чтобы скрыть правду, нежелательную и ненужную никому кроме самих них. Они сделали этого для того, чтобы подчинить себе всех людей, убедить всех в своей непоколебимой власти. Но есть и другая истина, истина о которой я догадывался, еще работая и живя в Архионе. Джульетт вы были в Архионе, неужели вы думаете, что всю эту невероятную красоту можно создать за столь короткое время? Или можно вырастить беспрекословную высокотехнологическую армию для мгновенного захвата территории за два года? Ведь именно столько времени потребовалось первому Эренгер, чтобы прийти к власти и развязать войну. Нет, я не спорю, они были действительно великими учеными. Но все-таки они были людьми, а повелевать настолько искусно и беспрекословно таким огромным количеством людей, обычный человек не мог. А Эренгер это удалось, до такой степени, что сейчас ни у одного человека не возникает мысли, что Императорская власть может и не существовать…

– Истина в чистом зеркале. То, что мы хотим видеть, на самом деле отражается наоборот…. Невозможно заставить абсолютно всех людей так верить во власть Императора. Как им это удалось?

– Вы спросили, что не так было с Эдгаром Эренгер, думаю, что он, как и все его предки не был человеком…. Да, да! Ох, Джульетт простите, кончено, но сейчас я увидел на вашем лице ожидаемое. Вы удивлены, вы удивлены и заинтересованы, вы человек, который потерял способность удивляться. Хотя после моего рассказа вы усомнитесь в своей принадлежности к человеческой расе. Все пять ученых создавших Империю, и правда были великими, но все, же беспомощными до той поры пока…. Они и правда были великими, они нашли панацею для всего мира, но абсолютное проклятие для себя самих. Они нашли путь в другой мир. В мир абсолютной ночи. В мир, где живут бессмертные и всемогущие создания. Богиня другого мира заключила с Эренгер договор, по которому медиумы обязались защищать и помогать миру людей, а взамен же, люди отдавали свои души на вечное служение медиумам после смерти.

– Так вот что произошло на самом деле…. Богиня медиумов стала женой Эренгер, вместе с ней пришли и ее жрицы. Все они смешали свою кровь с великими дворянскими родами. Так кровь медиумов попала в наш мир. И с тех самых пор существуют…. Такие как я….

– Да, то, что вы не сказали мне тогда, какой у вас дар?

– Я вижу будущее во сне… Но может ли это означать, что мои настоящее родители были дворянами?

– Да, такое может быть, но сейчас дворянских родов имеющих кровь медиумов намного больше, чем двести лет назад. Поэтому узнать что-то о вашем прошлом сложновато. Теперь хотите ли вы узнать что-то об Императрице Элизабет?

– Спасибо…. Знаете, я давно хотела быть не человеком. И вот теперь когда я выясняю что я не человек…. Я не чувствую ни радости, ни сожаления.

– Джульетт вам стоит на эту тему поговорить не со мной. К несчастию своему я дал слово никогда в жизни не рассказывать никому о существовании медиумов. Поэтому, как соберетесь уходить, придется вас кое о чем попросить…. Они все равно узнают, что я его нарушил…. – а вот и страх перед смертью исчез. Неужели он тоже перестал сожалеть? Да, люди не перестают меня удивлять. Даже перед лицом смерти некоторые из них не теряют лица, а наоборот открываются с лучшей стороны.

– К сожалению, расцвет дворянства в Империи за последние пятьдесят лет, не означает ее прогрессирование на пути к высшей точке своего развития. Придя к власти, Эдгар Эренгер первым нашел в себе силы признать, что Империя нуждается в радикальном изменении, упразднении дворянства. Империя не была тем идеальным государством, к которому стремились все его предки. И естественно, что Имперский Совет не мог поддержать такую радикальную перемену. Счастливые и довольные они развязали войну по своим тайным каналам с двумя соседними с Империей государствами. Двухсторонняя война измотала бы молодого Императора, который был обязан воевать бок о бок со своей армией. Они посылали его на верную смерть, уже прибирая к рукам Архион. Эдгару было всего двадцать, когда он взошел на престол, и наследников у него еще не было. Он вернулся, вернулся с абсолютной победой. Но вернулся уже сломленным, точнее наполовину превращенным в кого-то другого. Реки крови, пролитые им, на войне разбудили в нем часть крови медиума. Эдгар вырезал и казнил весь Имперский Совет, и созвал новый. Вести открытую борьбу против дворян он не мог, ведь дворяне – это все для обычных людей. Поэтому он начал тщательную методическую, тайную войну по их уничтожению. И нам он был известен как самый сильный и жестокий Император за всю Историю Архиона.

– А она, Элизабет? Что-то изменилось, когда в его жизни появилась она?

– Да через два года, в его жизни появилась она. Я видел их вдвоем всего лишь раз, когда они приезжали на открытие Имперской библиотеки. Они настолько красивы, будто ангелы спустившееся с небес. Они двигались, казалось даже одинаково, и ни разу, пока они были на людях вместе, она не выпустила его руки. Между ними словно была невидимая нить связывающих их. Это практически не объяснить словами. Но вам нужно узнать лишь одно. В отсутвии Эдгара она была еще более жестокой, наверное, чем он сам. Она помогала ему во всем, вместе они сделали, почти не возможное заставили дворян и правда делать хоть что-то на благо Империи. Но стоило им только оказаться в объятьях друг друга как казалось, что эти два человека и мухи-то не могут обидеть. Все их счастье будто бы лежало в чувствах между ними. Признаться честно никогда не видел такой странной парочки.

В абсолютно пустом университете мы были практически одни. Видимо если не считать личной служанки профессора, которая ушила за чаем. И профессор, и я подумали об одном и том же, когда отдаленный звук шагов эхом донесся до нас.

– Вам пора Джульетт! Уходите, до того как она увидит вас, и помните, что только в ваших силах найти правду. А теперь не хочу, вас просить, но сделайте это. Считайте последней просьбой старика…. – он хотел умереть именно здесь среди своих любимых цветов, среди своих любимых книг. Там где светло и тепло, там где не почувствуешь огонь пыточных камер в Академии, куда его посадили бы за предательство. Он не хотел, и умереть от руки Мотылька…. Нет, профессор хотел умереть тихой быстрой и спокойной смертью, не от руки ублюдка. Он просил меня, потому что мечтал увидеть последнее лицо перед смертью не мучителя, а красивой девушки. Я читала это по его эмоциям.

– Думаете, я могу спокойно убить не виновного человека?

Он рассмеялся, по его старческому морщинистому лицу стекали глухие слезы, венец борьбы с отчаяньем.

– Забавно, наверное, все ваши жертвы видели перед смертью в вас только палача. Но я скорее избавителя. Сделайте это ради себя самой. Джульетт вам выпал шанс пожить совершенно невероятной жизнью существа отличающегося от нас, так оправдайте свою кровь. Будьте благородны и милосердны…. – он встал на колени на полу беседки.

– Хорошо, спасибо вам профессор…. – сев рядом с ним, я обняла его. Последнее что он почувствовал, это как моя рука гладит его по серебристым волосам, даже не издав вздоха, или крика…. Он принял мою пулю, разорвав его сердце, она принесла ему искупление. Даже если он всю жизнь сожалел, что не мог рассказать никому о правде, творящейся в Архионе, сейчас он сделал это. Вот что значит искупление, и вот что значит вера в него. Смерть, просить о ней. Вот что значит верить, что смерть еще не конец….

Почувствовала я хоть каплю раскаяния сама? Когда убила практически ни в чем не повинного человека? Могло ли убийство совершенное действительно зверски нечестно принести мне боль? Но нет, я настолько привыкла убивать и уничтожать, внутри себя кусочек чего-то хорошего, каждый раз нажимая на курок. Что в какой-то момент отдавать было больше ничего. И я теперь, как и всегда ничего не почувствовала, ни радости, ни облегчения. Хотя есть слабая надежда, что две недели рядом с Фраем помогут мне хотя бы частично регенерировать часть чувств.

Хотя в связи с новооткрытыми обстоятельствами стоило ли вообще рассказывать Фраю. Я не человек, может мне вообще не свойственно чувствовать то же, что и людям. А все-таки есть немного гордости. Хоть какое-то поднятие сломленного духа. Быть не человеком все же замечательно. Быть отличным от этих существ, погрязших в собственных желаниях. А теперь Мотылек давай же закончим эту партию ничьей, чтобы начать новую еще более жестокую!

– Джульетт! – голос Финиаса в трубке потерянный и шокированный явно возвещал о том, что мой план сработал.

– Я скоро буду в офисе. Что ты опять ноешь? – естественно нужно убедительно сыграть. Если Финн Мотылек, а я ничего не знаю о произошедшем. Он должен был быть максимально шокирован, а я невероятно удивлена происходящему.

– На капитана было совершено покушение. Джульетт это Мотылек, его ранили прямо в офисе, камера наблюдения все записала, но данные были удалены. Джульетт я не знаю, как это произошло…..

– Я еду Финн, сейчас он в больнице?

– Да состояние у него критическое. Джульетт….

– Приди в себя, наконец! Я еду!

Теперь нужно будет имитировать отчаянье, сокрытое порывом стойкости и пофигизма. Это и была моя идея. Финн, Лидия и капитан не смогут отпустить меня, пока не разочаруются во мне. Лидия смирится, будет рыдать как больная, но смирится. Сложнее всего будет с Финиасом, но и его одолеть не сложно. Ведь он боготворит меня, а боги быстрее всего падают с пьедестала человеческой веры, когда у людей случаются несчастья, и от них нет спасенья. Мотылек должен был смертельно ранить капитана, но не убить. Причем сделать это было необходимо максимально бессовестно, руша и ломая всякие принципы. Не жестоко, нет аморально скорее, ранить капитана было необходимо, казалось бы, в самом защищенном месте в Хадель-Вилле. В цитадели правосудия, в здании, куда по идее не может проникнуть убийца и уйти оттуда живым и невредимым. В таком случае все сотрудники, считавшие, это место неприкосновенным будут просто шокированы и сбиты с толку. Конечно, весь этот спектакль принесет и нежелательный эффект, а именно обожествление уже Мотылька и соответственно хаос и панику. Но все, же под этот шумок я смогу спокойно свалить в Олекс, чтобы там продолжить игру с Мотыльком на новых условиях.

Лидия, конечно же, рыдала, просто ревела. Как можно так вообще реветь? Сидя на диванчике в проходной, она заливалась солеными ручьями. А бледнеющий Финиас успокаивал ее, и, судя по реакции…. То, что Финн за ней ухаживал, занимало ее куда больше чем жизнь Билла находящегося на грани жизни и смерти. Когда она отвлеклась от рук Финиаса и подняла глаза на меня. В них блеснуло сожаление и разочарование, которого я так добивалась. Ее зрачки были сильно расширены, и она быстро снова уткнулась Финну в плечо. Бесполезно, даже если она и думала скрыть свои чувства ко мне, то поздно. Я успела прочитать их, она осуждала меня. За мое непоколебимое спокойствие. Ее губы так и хотели закричать: «Это ты вовсем виновата! Ты просто наслаждаешься этой бойней! Сделай хоть что-нибудь ты же у нас уникум».

– Я отвез его жену и детей в больницу, сейчас ведется операция…. – голос подал Финиас. Наверное, он тоже не хотел, чтобы я прочитала его чувства. Но, будучи идиотом, он забыл, что по интонации это сделать еще легче, чем по лицу. Легкое занижение тембра и тона говорило только о его растроенности и подавленности. Никакого осуждения и недоверия в мой адрес. Это и не удивительно с Финном будет сложнее. Хотя как по мне так у них с Лидией типичное проявления человеческой психологии в трудных ситуациях – стадное желание поплакаться кому-нибудь в душу. Люди считают, что вместе неудачи и потери переживать легче. Что за глупость!? Это просто проявление малодушия.

– Ну, будем, наедятся что он и правда у нас «стальной», и выкарабкается! – Финн резко зыкнул в мою сторону. Потому что я иронизировала. Ну, вот другое дело – легкое, но все-таки осуждение. Молодец Финиас сейчас я окончательно упаду с твоего постамента.

– Мы в такой ситуации, потому что ты ничего не делаешь! Ты не ищешь этого Мотылька! – выкрикнула Лидия, говорить мне в лицо она это побоялась бы, но сидя рядом с Финном, смелости у нее прибавилось. Не, то чтобы это оскорбило меня, просто не люблю, когда всякая тявкающая собачонка подает голос.

– Тоже я могу сказать и о тебе. Ты ведь хороший криминалист так почему с мест его преступлений нет улик? И да я восхищаюсь Мотыльком….

– Джульетт я пойду, принесу тебе запись, может, ты сможешь ее восстановить! – как интересно. Здесь он мне понравился. Он замялся, между тем, чтобы паниковать и между тем, что он тоже уже не понимал мою отрешенность. При этом все его нелепые попытки это скрыть, всплывали одна за одной. Финиас не просто был расстроен из-за моего поведения. Нет, ему было больно, болезненное осознание правды, которую он так не хотел признавать. Мне безразличен не только весь мир и все люди, но и даже те, кто считают, что мне они не безразличны, в силу разных причин. Поняв, что чувство любви мне давно не ведомо, он перестал хотеть от меня, близости. Но тем нее менее боясь потерять все, что приобрел от меня, возможность жить рядом с чем-то необычным не хотел отпускать. А потому решил, что мы должны быть как минимум собратьями по оружию, учителем и учеником, но и как максимум друзьями. Что ж всегда приятно указать человеку, где его место. Потому как дружба тоже давно забытое мной понятие. У меня ведь никогда и не было друзей, никого кроме Фрая.

– Нет, Финиас не надо…. По дороге я встретилась с правительственным курьером, мне привезли приказ ректора…. – медленным и ужасно надменным тоном я достала и прочитала приказ, присланный ректором. Какой он умничка, все подписал, ну моя личная просьба же. В данном случае, когда я позвонила ему на личный номер и попросила срочно меня уволить. Он один понял, в чем дело. Будучи в курсе всего расследования, он тот, кто реально посмотрел на мое предположение – поймать Мотылька я могу только одна и только в замкнутом пространстве. Чем больше людей, чем больше площадь хаоса, тем сделать это сложнее. Поэтому втайне от всех ректор дал свое согласие на реализацию этого плана.

«Федеральному агентству Хадель-Вилля:

В связи с временной трудовой недееспособностью капитана Билла Хокинса, а также добровольной отставкой ее старшего специального детектива Джульетт Хайт, настоящим приказом назначаю:

Временным директором агентства, а также главным детективом в деле о серийном убийце по имени «Мотылек», Финиаса Редфорда. Прошу выявить все возможные пути к поимке маньяка и его устранению. Желаю дальнейших успехов, и жду хороших новостей.

Ректор Федеральной Академии.

Закончив, читать я звонко засмеялась. Лидия шокировано взвыла. А Финиас, побелел от неожиданности.

– В связи с отставкой? Что это значит Джульетт! – он повысил голос, это первый признак неименного прихода отчаянья.

– Да, я увольняюсь по собственному желанию. Во-первых, стоит признать, что я недостаточно компетентна, чтобы продолжать игру с Мотыльком и поймать его. А во-вторых…. Финиас…. Что наиболее важная причина…. – специально медленно выговаривая каждую фразу с едкими всплесками, я будто резала его словами. Подняв правую руку вверх, и злорадно усмехнувшись, я нанесла ему последний удар:

– Я выхожу, замуж и мне нет до чего дела. Я любила его всю жизнь и не намерена, больше ждать. Я уезжаю, навсегда, так что счастливо оставаться. Ах да, и удачи на новом посту Финиас!

Уверившись в своей победе, я не оборачиваясь, пошла к дверям. Лидия истошно закричала или даже завопила, было не понятно. Потому что Финн дернулся за мной и, схватив мою руку, резко остановил.

– Нет! Нет! Ты не можешь уйти сдавшись! Джульетт, а как же капитан, он ведь заботился о тебе?! Джульетт, почему ты не желаешь смотреть мне в глаза, что ты скрываешь?! – его тупость выводит из себя! Он имел способность видеть конечный результат. – Я ведь твой напарник!? Я так и не стал тебе другом конечно, но…. – в его голосе перемешалось все. И любовь ко мне, и желание не отпускать меня. И ненависть, за то, что отказываюсь от дела….

– Отпусти меня! Я не просила ни его заботы, ни твоей дружбы. Привилегия того, кто не является человеком, Финиас в том что…. Что я свободна и не завишу ни от чужих чувств, ни от чужих желаний….

И я ушла. Не обернувшись и не простившись. Знала, что Финн поведет себя именно так. Знала что в глубине души, чтобы он от меня не скрывал, ему будет больно. Все знала о его чувствах. Но ничего не сделаю…? Я привыкла так жить в абсолютном одиночестве…. Оставляя только на задворках прошлого любовь к Фраю, которая не хотела уходить из моего больного сердца. Я привыкла так, никому не помогать, ничего не желать от других. И главное ни к кому не привязываться. Иначе будет больно потом, в основном тому, кто привязался. А я предупреждала Финна, чтобы не надеялся….. Я также уже и заранее предположила, что если сейчас он меня отпустит, то все равно не отстанет. Поэтому по пути я, сначала забрала свои немногочисленные вещи, а затем поехала в автомастерскую. Фрай строго настрого наказал мне ехать в Олекс на поезде, зная мою любовь к быстрой езде, он как всегда жаждал проявить заботу. Типичное поведение Фрая, но так как мне давно хотелось избавиться от машины, я, без зазрения совести молча, проследила за тем, как пресс превратил ее в кусок металлолома. Можно было конечно, и взорвать ее, но второй взрыв в городе Академия мне уже не простит. Спускаясь в метро, чтобы поехать на вокзал…. Зазвонил мой мобильный…. Ну, как и думала…. Бросая телефон в сточный коллектор, меня донимал крик голосового оператора: «входящий звонок. Финиас Редфорд».

По дороге к своему вагону мне хотелось сделать две вещи, напиться, чтобы забыть лицо Финна. И поскорее оказаться рядом с Фраем. Желание этих двух вещей сделали меня крайне рассеянной. Поэтому, ковыляя по вагону на свое место, я не смотрела вперед. И в результате налетела на кого-то. Посылая видимо мимические проклятия, я полетела на пол. Из-за плохого сна координация тоже время от времени страдала, как бы усиленно я не тренировала свое тело. «Наверное, чтобы я упала, это должен был быть исполинских размеров бугай»….. – мыслишка, промелькнувшая в голове сразу же, была разрублена в пух и прах. Я подняла глаза….

Время вокруг будто замедлило свой ход, чтобы и он и я могли друг друга разглядеть. Будто все в замедленной съемке. Пространство вокруг нас будто померкло. И мы остались одни в холодной равнине вечности. Дворянин, несомненно, он был дворянином. Хотя и был одет в простую рубашку и длинный приталенный плащ. Но изящество в поведении и пластика всегда отличало любого дворянина. Молодой красивый, но красота не холодная и высокомерная как у Фрая или Эдриана де Гора. Нет, красота теплая, отзывчивая, на меня будто смотрел принц из девичьих сказок про любовь. Тепло его руки, когда он предложил мне подняться, и вообще он излучал доброжелательность и какую-то неостановимую грусть. Все его чувства неосязаемо, касались меня, обдували словно порывы ветра и нежные накатывающие волны теплого моря. Красивое лицо, волосы обрамляли ровными прядями контур его лица. Узкие губы, отражали извинительную улыбку. Но вместе с его кажущейся наивностью и непринужденностью, я увидела в его устремленных на меня глазах – таинственность, интерес. Будто он давно меня знал.

– Извините меня, наверное, я вас не заметил…. – первый извинился, вот же доброта душевная! Я же сама в него врезалась! – мысли встали на место, как только я покинула свою фантазию о замедленном времени. Голос мягкий и слегка западающий на последние слога. Усиленно и быстро мой мозг открывал в памяти похожие аналогии. В точку! Он флейтист или играет на саксофоне. В подтверждение своим выводам – в его левой руке длинный футляр. Музыкант, дворянин, а значит чисто гипотетически один из друзей Фрая.

– Нет, вы не виноваты, это я…. – сразу ретировавшись, я поставила его в неловкое положение. Он не знал, что еще сказать, поэтому аккуратно освободил мне дорогу, еще раз непринужденно улыбнувшись.

Во время своего путешествия к Олексу, я периодически, то наблюдала за юным дворянином. То проверяла через интернет обстановку в агентстве, о чем кончено не знали обитатели агентства которых я так красиво кинула.

Сосредоточенность, да пожалуй, тоже качество, отличающее дворян. Целеустремленный не мигающий взгляд в окно. Не двуличность, он был не двуличен. Когда проводница обращалась к нему, он улыбался ей также как и мне не принужденно. Но улыбка лишь естественный механизм чтобы скрыть обреченность, грусть и боль. Так не делают двуличные люди, так делаю лишь благородные люди, которые переживают страдания. Мои умозаключения о молодом дворянине были бесцеремонно прерваны, звонком мобильного. И почему полусумасшедший голос почти ор в трубку меня обрадовал? Прощание с Финиасом и расставание с ним, как не скрывай и как не играй…. Настоящая я, ранимая и одинокая так привыкшая никогда не отдавать то, что мне принадлежит. Настоящей мне все же было больно, да пускай, не так как обычным людям. Пускай расставание с Финиасом всего лишь слегка тянуло сердце вниз от пути наверх к истине. Но все…. Это радует, что даже у такого нечеловеческого существа как, я загадочного и более странного, чем все люди…. Есть сердце способное еще к кому-то привязаться. А еще меня мучило страстное желание увидеть Фрая. Эти две потребности были разом удовлетворены, как только я услышала голос мотылька. Ведь Мотылек, по-моему, мнению это либо Финиас, либо Фрай…. Так что приятно думать, что я могу поговорить с кем-то дорогим или с кем-то кого вовсе не хотела терять так просто.

– Ну, приветик! Вижу все прошло удачно и вы благополучно расстались со своим довеском приобретенных привязанностей…. Не жалеете мисс Джульетт? – зачем ему лгать? Хочется хоть иногда быть откровенной.

– Сожалею. Пускай и не так как сожалеют люди потерявшие что-то любимое и важное. Но где-то на задворках меня осталось ощущение потери…. Будто я потеряла любимую игрушку. Почему с реальным человеком в жизни близким мне я не могу быть откровенна. Но стоит этому человеку надеть маску и стать кем-то другим, меня сразу прорывает на откровенность…. Скажи мне Мотылек, почему с теми, кто дорог нам мы не можем быть откровенны? Вынуждены лгать и прятать правду? – он понял меня. Искренние короткие вздохи. Он понял, он понимал мои чувства.

– Вероятно, мисс Джульетт мы хотим защитить их. Истина бывает жестока и именно поэтому, чтобы не причинить боль тем, кого мы любим, мы лжем….

– Красивое оправдание, для человека…. Но я не знаю, что во мне человеческое. А, что от рождения…. Не принадлежит к людскому миру. Ты помог мне, а потому я слушаю. Условия игры на этот раз задаешь ты один….

– Премного благодарен, что вы настолько, во мне уверены. Что доверяете мне придумать лекарство от вашей скуки. Ну что ж…. поступим так милая Джульетт…. В вашем родном городе Олекс, вместе, где вас ожидают самые болезненные воспоминания, я совершу пять убийств. Все они будут содержать подсказку к общей тайне. Тайна, объединяющая эти убийства скрыта за ними. Это то, что знаю я, и то чем хочу поделиться с вами. Если после совершения всех пяти убийств вы разгадаете тайну, и узнаете мою личность, вы победили. И в награду за это вы убьете меня, а перед смертью я расскажу вам правду о событиях четырехлетней давности.

– Если я не узнаю, кто ты и не выясню тайну, ты убьешь меня, идет? В случае моего проигрыша путь к истине, которую я так хочу получить, будет утерян навсегда. Мне уже не зачем, будет жить.

– Согласен, хотя не уверен, что у меня хватит самообладания убить вас…. – печаль, в искаженном голосе и правда слышалась печаль. Эта фраза…. Это выражение чего: любви, привязанности, заботы или же презренности и неуважения? Иногда его эмоции ставили меня в тупик.

– Не шути…. Но видимо ты предусмотрел и третий исход. Мотылек….

– И вы примете условия, иначе будет не интересно. В случае если вы узнаете мою личность, но не разгадаете тайну убийств или ошибетесь, это будет означать ваше поражение. Мисс Джульетт при этом вы все же убьете меня, но правды о смерти ваших родителей не узнаете.

Что ищут люди? К чему они стремятся? Почему сознательно избегают пути поиска истины? Почему предпочитают спокойное и мирное существование с теми, кто им дорог? Неужели их кровь не закипает при осознании несправедливости, того, что творится вокруг! Почему лишь ненормальные маньяки осознают это и пытаются бороться, а обычные люди прогибаются под дворянскую систему и молча, попивают чаи по вечерам и растят детей, и внуков! Люди слишком трусливы, чтобы рисковать своей жизнью, во имя чего-то неоспоримого и справедливого. Им проще закрыть глаза и наслаждаться покоем, дарованным одной лишь ложью.