Текст книги "Выше только звезды"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Она решила оставить ребенка. Теперь ей почему-то очень этого хотелось. Кроме того, решиться на аборт без его согласия она не имела права… Он появился в бассейне лишь через месяц и общался с ней холодно и отстраненно. Она поняла, что теперь не сможет ему доказать, что беременна от него, что не была близка с другим. Но ничего. До девяти он считать умеет, а в том, что ребенок будет похож на него, она не сомневалась. Но сказать все же стоило. Она вышла из здания первая и направилась к его машине, решив его дождаться. В машине сидела девица из ресторана…
Наташа долго ревела по ночам, но от своей идеи не отказалась. Когда ребенок родится, он сам к ней придет. Через несколько дней до нее дошли слухи, что он женился, так и не узнай, что случилось с Наташей, потому что ушел с тренерской работы. Больше они никогда не встречались. Наташе оставалось только утешаться тем, что это она сама в погоне за женской независимостью бросила мужчину. Теперь-то Наташа, вернее, Наталья Сергеевна, знала, что в ее чувствах к любимому не было ничего позорного и сверхнеобычного, то же самое испытывает любая женщина. Так Господь наказал их прародительницу Еву за непослушание. «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и будет он господствовать над тобой», – повелел он, прогоняя ее и Адама из рая. Вот и Наташа в болезни родила свою дочь, а любимый человек не стал ее мужем, потому что она пошла против женского естества. Власть мужчины провозглашена Богом, заложена природой, а она старалась не признавать ее. Поэтому она несчастна. Попытки обрести счастье с другими были неудачными. Однажды она даже собиралась выйти замуж, тот человек жил у нее, но несмотря на то, что он хорошо относился к ее дочери, они расстались. Что-то было не то в их отношениях. Вероятно, потому, что все эти годы, и даже сейчас, четырнадцать лет спустя, она все еще не могла забыть своего первого мужчину и по-прежнему любила его. Интересно, а как же эти светские женщины, матери ее учеников, господствующие над своими мужьями? Впрочем, кто сказал, что они счастливы? Их мужья живут с ними не потому, что любят, а ради комфортной жизни, ради карьеры. А страдают дети. Как сейчас Алик Горшков, как потом будет страдать Лолита, потому что и на них распространяется проклятие за грехи родителей. И, вероятно, их мужьям тоже непросто. «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой» – такими словами напутствовал Бог Адама, а в его лице и всех мужчин. И они должны нести свой крест так же, как и женщины. А те, кто нарушает эту заповедь, вроде Роберта Сафронова-Вершинина, расплачиваются за это своим унижением. Это была еще одна причина, по которой Наталья Сергеевна хотела встретиться с ним – посмотреть, счастлив ли человек, живущий под властью женщины, или ему так же плохо, как ей самой.
Она подошла к высотному зданию, где располагалась редакция.
Прохладный ветерок, дующий с реки, освежал лицо, разгоряченное воспоминаниями и волнением по поводу предстоящего разговора.
Она оставила паспорт у вахтерши и прошла через крутящийся турникет к лифту, поднялась на девятый этаж и подошла к двери с табличкой «Редакция журнала «Жизнь».
– Могу я видеть Сафронова-Вершинина? – спросила она.
Головы сидящих за столами сотрудников поднялись от бумаг. Все внимательно осмотрели ее и снова погрузились в работу.
– Кто там, Лида, посмотри. Это не статью принесли? – услышала она мужской голос, донесшийся из кабинета начальника.
К ней вышла симпатичная молоденькая секретарша.
– Это опять к Роберту, – не без иронии сообщил секретарше парень в очках.
Девушка понимающе улыбнулась и ушла в кабинет.
– Это к Роберту Михайловичу, – донесся до Натальи Сергеевны ее язвительный голосок. – Очередная красотка.
Из кабинета вышел начальник, плотный седой мужчина. Он приветливо улыбнулся Наталье Сергеевне, а сам, как только что его сотрудники, оценивающе ее разглядывал.
– Поднимитесь на десятый этаж, – посоветовал он. – Там фотолаборатория. Если повезет, там его застанете.
– Одного! – вставил парень. Все засмеялись.
– Я – учительница его дочери, – сгорая от стыда, начала оправдываться Наталья Сергеевна.
Смех стал еще громче, и она вылетела в коридор, захлопнув дверь.
– Мне нужен Роберт Вершинин. – Постучав, она открыла дверь фотолаборатории на десятом этаже.
– Если приходит красивая женщина, то непременно к Роберту, – шутливо проворчал сидящий за столом худой длинноволосый мужчина, в усах и бороде. – А я, простите за нескромный вопрос, ничем не могу вам его заменить? Его, вынужден вас огорчить, нет. Он на объекте.
– Нет, – отрезала Наталья Сергеевна. – Я – учительница его дочери и пришла поговорить с ним. Я преподаю физкультуру.
– А если я отдам свою дочь в вашу школу, то все учительницы будут приходить ко мне? – осведомился фотограф. – Как вы думаете? Или женская часть вашего коллектива по-прежнему будет предпочитать Роберта? Тогда я не буду нарушать учебный процесс своего ребенка. Посоветуйте, как мне быть.
Наталья Сергеевна, буквально озверев, вылетела на улицу. К стоянке перед зданием подъехал синий «шевроле», и из него вышел Роберт. На нем был модный широкий легкий плащ синего цвета. Он был отчаянно хорош. Но она не стала к нему даже подходить. С нее достаточно. Кто она такая, чтобы вмешиваться в чужие судьбы? Кто ей дал право мнить себя демиургом, способным влиять на течение жизни? Полезла не в свое дело и получила. Пусть эта чертова элита сама разбирается со своими проблемами.
Сегодня Власта Ракитина возвращалась из хореографического училища немного раньше, чем обычно. На уроке танца у нее закружилась голова, и учительница ее отпустила. Жили они вдвоем с тетей Таней. Отец год назад погиб в тюрьме в результате несчастного случая, когда до окончания срока ему оставалось лишь несколько месяцев. Мама по-прежнему находилась в больнице, но теперь уже в другой. Власта видела ее лишь раз за все эти восемь лет, года три назад. Мама неузнаваемо изменилась и Власту не узнала, как ей ни объясняли, что перед ней дочь. Тетя Таня поменяла свою комнату в коммуналке и квартиру родителей Власты на двухкомнатную квартирку, и теперь у них были отдельные комнаты. Власте очень хотелось поскорее прийти домой и лечь – у нее болела голова и тупо ныло в низу живота. Причину она знала. Сегодня ночью она стала девушкой. Ей было почти тринадцать лет. Зайдя в подъезд, она привычно осмотрелась, проверяя, как учила тетя, не идет ли за ней следом незнакомый мужчина, и вошла в лифт. Она была готова к тому, что с ней произошло, будучи девочкой просвещенной. Но все равно ночью, когда живот резко схватило и заколотилось сердце, она ничего не поняла, решила, что умирает, и, придерживаясь рукой за стенку, чтобы не упасть, пошла к тете Тане. С испугу она даже забыла, что к тете Тане сегодня пришел один из кавалеров, и вспомнила о нем лишь когда вошла в комнату и увидела его. Но у нее не было сил уйти, она лишь опустилась в кресло, держась за живот, и шепотом сообщила тете, что умирает. Взрослые вскочили, оделись, зажгли свет. Тетя побежала за водой, а мужчина, подняв ее с кресла, повел к кровати, но вдруг рассмеялся.
– Ты спятил? – Власта впервые услышала, как ее покладистая тетя кричит на мужчину. – Девчонке плохо, а он ржет. Вызывай «скорую»!
Но ее кавалер, продолжая смеяться, указал тете Тане на Властин подол, и та тоже зашлась от смеха. Потом подошла к шкафу и, вынув оттуда пачку гигиенических пакетов, протянула племяннице.
– Вот не думала, Власта, что ты у меня еще такая дуреха, – сказала она.
А мужчина, сев в кресло и усадив на колени Власту, которая сгорала от стыда, начал втолковывать ей вещи, которые она прекрасно знала и без него. Потом он, к ее удивлению, на руках отнес ее к ней в комнату и, уложив на кровать, вернулся к тете Тане. Скоро Власта услышала привычные звуки и стон. Девочки из училища давно объяснили ей, что это значит. Многие из них, приехав из разных городов и деревень области, жили в интернате, а там, по соседству со старшими подругами, просвещались быстро и потом просвещали глупых домашних детей. Но ко всему этому Власта по-прежнему относилась с ужасом и омерзением. Ей казалось, что это больно и противно. Иначе тетя Таня так не стонала бы. К мужчинам она тоже относилась по-прежнему и была полностью солидарна с тетей, когда та говорила: «Ничего путного от них не дождешься. Все они кобели». Но она догадывалась, зачем тетя с ними дружит. Они приносили им конфеты, дефицитные продукты. Один даже подарил Власте магнитофон, другой подарил тете заграничную косметику, а еще один подарил им по платью, и они хвастались друг перед другом своими подарками. Власта была убеждена, что только из-за подарков женщины и терпят мужчин. Старшие девочки мечтали выйти замуж за богатых парней, чтобы они их обеспечивали, значит, замуж выходят ради денег. Мужчины гадки и омерзительны, и поэтому платят несчастным женщинам за то, что те их терпят. Она очень радовалась, что тетя Таня не так глупа, как другие, и не выходит замуж, а потому ей не приходится выносить этот кошмар ежедневно – мужчины приходили хоть и часто, но все же не каждый день. Иногда они давали и деньги, и Власта радовалась, что тетя Таня так ловко использует этих гадов, как они их за глаза называли.
Власта зашла в комнату и от испуга попятилась – на кровати в ее комнате сидел вчерашний тетин ухажер. Власта не знала его имени, как не знала имен остальных – их было много, и она не пыталась их запоминать.
– Не убегай, Власта, – ласково сказал он. – Тетя Таня дала мне ключи, чтобы я подождал ее. Она скоро придет. А я зашел к тебе, чтобы узнать, как ты после вчерашнего. Очень испугалась?
Власта молча исподлобья смотрела на него. Его приветливый тон не мог ее обмануть. От мужчин ничего хорошего ждать не приходится, она это знала точно. Особенно просто так, ни с того ни с сего. И подарки, и деньги они дают за что-то.
– Не бойся, подойди, – сказал он.
Она не двигалась. Он сам встал и подтянул ее к себе за руку. Она хотела убежать, но поняла, что все равно не успеет.
– Ну вот, так будет лучше. – Он посадил ее к себе на колени. – Ты знаешь, крошка, что ты очень красивая? – Он наклонился и поцеловал ее.
От отвращения ее затошнило. Это действительно было противно. Его язык, с силой раздвинув ее губы, проник в рот, и она изо всех сил пыталась вытолкнуть его обратно и освободиться, но он был сильный и крепко держал ее.
– Не понравилось? – миролюбиво спросил он, заглядывая ей в глаза, – это с непривычки. Потом сама войдешь во вкус.
– Пустите. – Она уже не вырывалась, понимая, что это бесполезно.
– Ты очень эротична, девочка, – сказал он. – Если будешь послушной, я для тебя сделаю все, что пожелаешь. Я куплю тебе платья, игрушки, сладости. Все, что попросишь. – Он опять наклонился к ее губам.
– Нет, отстаньте! – Она вертела головой, стараясь увернуться.
– Ты вчера стала девушкой, – спокойно увещевал он. – И должна вести себя как взрослая. Все взрослые этим занимаются. И твоя тетя, и девушки из вашего училища.
Это она знала, и даже знала, кто и с кем, благодаря своей подружке из интерната, но сама этими вещами заниматься не собиралась даже за обещанные подарки – настолько ей было страшно и противно.
Когда он снова прижался к ее губам, она его укусила.
– Вот что, – его тон переменился, стал строгим и властным, – если ты еще раз посмеешь мне сделать больно, тебе будет плохо. Поняла?
– Да, – сказала она и залилась слезами. Что может сделать мужчина с причиняющей ему боль женщиной, она знала прекрасно. Ее мать ударила отца, и уже восемь лет не выходит из больницы.
– Не плачь, малышка, не плачь. – Он, достав платок, вытирал ее слезы. – Все будет хорошо, только делай, что тебе говорят. Я тебя хочу, ты знаешь, что это значит? Ты будешь моей, только моей. – Он покрывал поцелуями ее лицо, и она содрогалась от отвращения, но ничего не могла поделать. – Я хочу тебя. Но сегодня ты немного не готова стать женщиной, и мы поступим по-другому.
Он спустил ее на пол и, с силой нажав на плечи, заставил встать на колени. Вскочить она не могла – он продолжал крепко удерживать ее между колен. Она не знала, что он хочет сделать – детское просвещение таких вопросов не касалось. Он, больно сжав ей челюсти, заставил ее раскрыть рот и расстегнул ширинку.
– Только не вздумай сжать зубы, – ласково посоветовал он.
Потом Власту долго рвало в туалете, а он заботливо отпаивал ее водой.
– Это тоже с непривычки, – объяснял он. – Потом будет легче, а вскоре и понравится.
Когда девочка успокоилась, он сам умыл ее и сказал, посмотрев на часы:
– А теперь мы пойдем в театр. У тебя есть красивое платье?
Он сам на руках перенес ее из ванной в ее комнату и раскрыл шкаф.
– Да, с гардеробом у тебя плоховато, – сказал он, снимая с плечиков единственное красивое платье. – Помнится, я сам тебе его и подарил.
Он, умело действуя, надел его на нее, потом причесал. Власта не сопротивлялась. Она была в шоке и все еще не могла прийти в себя. Она вытерпела этот кошмар, потому что боялась, хотя терпеть это было невозможно. Теперь она убедилась на собственном опыте, как плохо приходится женщинам и отчего они не могут сдержать стона даже тогда, когда их могут услышать. Она мечтала только об одном: поскорее рассказать обо всем тете, когда он уйдет.
Разумеется, тетя Таня придет в бешенство и согласится уехать куда-нибудь подальше, где он их не сможет найти. То, что тетя Таня может его просто выгнать или сделать что-то похуже, ей пока что в голову не приходило.
Они вышли на улицу, и он распахнул перед ней дверцу какой-то синей машины.
– Прошу садиться, моя принцесса, – сказал он.
Власта сидела рядом с ним и смотрела в сторону – лишь только ее взгляд обращался к нему, как новая волна тошноты захлестывала ее. Она пыталась смотреть в окно, но точно такое же впечатление на нее производили и другие мужчины. Она закрыла глаза.
В театре она немного отвлеклась и стала забывать, что с ней произошло. Спектакль назывался «Полеты над гнездом кукушки» и не совсем соответствовал ее возрасту. Ей ничуть не было жаль бедного Макмерфи, как было жаль его всем остальным зрителям. Она лишь радовалась, наблюдая, как медсестра жестоко расправляется с ним и с другими пациентами – ведь они были мужчинами. И она думала злорадно: «Так им и надо», в то время как главный герой содрогается под разрядами электрошоковой терапии. А когда он погиб в конце спектакля, она встала, как все остальные, и стала бурно аплодировать, радуясь финалу.
– Понравилось? – глядя на ее довольное лицо, спросил мужчина.
– Да, – она даже заговорила с ним.
Он, как и прежде, галантно посадил ее в машину.
– А теперь послушай внимательно, – сказал он, берясь за руль. – Если ты расскажешь кому-нибудь о том, что было между нами сегодня, с тобой будет то же, что с главным героем.
– Не врите, – сказала она. – Я не дурочка. С какой это стати?
– Не перебивай, – строго сказал он. – И учись хорошим манерам. Ты знаешь, что твоя мама лежит точно в такой же лечебнице?
– Знаю, – сказала Власта. – Ну и что?
– Понимаешь, малышка, все люди знают, что психические болезни передаются по наследству. Если не веришь мне, спроси у того, кому веришь. Так вот, если ты станешь болтать, мне не составит особого труда отправить тебя туда же, объявив сумасшедшей. У меня большие связи, и я это сделаю. А там… врачи будут поступать с тобой так же, как ты только что видела в театре. Поняла?
У Власты от ужаса по спине забегали мурашки и пересохло в горле. Она смогла только кивнуть головой.
– Ну и замечательно. – Он остановился за квартал от ее дома. – А теперь беги домой, и чтоб ни слова никому, даже тете Тане.
Он помог ей выйти и смотрел вслед, как она неслась к дому, оглядываясь на него. Было темно и страшно, а от того, что он сделал с ней и сказал, еще страшнее, но он был единственный живой человек в этой темноте.
Таня смотрела на стрелку часов, приближающуюся к одиннадцати, за окно, где была кромешная темень – у них на окраине были побиты все фонари, – и глотала валерьянку. Племянница была послушной девочкой, у них никогда не было проблем, они любили друг друга, и она только отмахивалась, когда ей на работе советовали отдать девочку в интернат при училище.
– Ты знаешь, что такое одной воспитывать девчонку-сироту в переходном возрасте! – внушали подруги. – Сбагри ее с рук долой. Что случится, тебе же потом отвечать. А там за нее будут отвечать другие. И личную жизнь тебе нужно устраивать, а она небось мешает.
Личной жизни Власта не мешала. Она совершенно равнодушно относилась к мужчинам, с которыми Таня спала уже скорее по инерции, чем на что-то надеясь. Они восемь лет пели одну и ту же песню, и ни один из них пока не развелся, чтобы жениться на ней.
И вот Власта, которая всегда возвращалась домой в положенные ей восемь часов вечера, отсутствовала. Таня предполагала самое ужасное. Ей даже в голову не могло прийти, что Власта могла «уйти в загул», как порой сама она в тринадцать лет – просто пойти на последний сеанс с мальчиком. Власта была не такая, какой она была в ее возрасте. И она проклинала своего любовника, который обещал к ней прийти сегодня на вечер и на ночь и даже взял ключи от квартиры, сказав, что может освободиться раньше и подождет ее у нее дома. Если бы он пришел, как и обещал, он, может быть, посоветовал бы ей, где искать девочку. Но его не было и ей даже не с кем было посоветоваться. Когда позвонили в дверь, она побежала открывать, чувствуя, что сердце колотится у нее где-то в животе, и готовясь к самому страшному. На пороге стояла Власта, живая и невредимая.
– Ты где была? – Таня от радости бросилась ее целовать.
– Нигде, – неожиданно для Тани ответила Власта.
Таня опешила и уставилась на племянницу. По виду девочки было заметно, что с ней что-то произошло.
– Уже одиннадцать, где ты была, что случилось? – расспрашивала она, но та упорно молчала, как партизан на допросе, лишь как-то по-новому на нее глядя.
Таня поняла, что случилось то, о чем ее предупреждали подруги.
– Где ты шлялась? – закричала она. – Отвечай сейчас же, я ремень возьму. – Так когда-то давно кричал на нее саму ее брат.
– Не скажу, – тоже перешла на срывающийся крик девочка и убежала к себе в комнату, захлопнув дверь. Таня услышала рыдания.
«Переходный возраст, – подумала она и усмехнулась. – Ремень возьму! А где, скажите на милость, я его возьму?»
Зазвонил телефон. Таня взяла трубку.
– Танечка, прошу прощения, не смог заехать. Был занят на работе, – услышала она голос своего любовника. – Как девочка? Лучше себя чувствует? Отошла от вчерашнего?
– Даже слишком, – раздраженно сказала Таня. – Шлялась неизвестно где, и ничего не говорит. Я стала настаивать, а она заперлась у себя и ревет. Что велят делать с такими умные люди? Бить их, что ли?
– Умные люди советуют оставить их в покое и обращаться как можно мягче, – сказал он. – И не настаивать на объяснениях. Трудные дети, когда на них давят, становятся только хуже. Но я хотел поговорить не о ней, а о нас с тобой. Она меня интересует только как твоя племянница.
– О чем? – не поняла Таня.
– Я долго думал… я ухожу от жены… все равно это не жизнь, – произнес он с паузами. – Может быть, ты выйдешь за меня замуж, когда утрясется с разводом? Мы бы уже могли жить вместе.
– Что?! – Тане даже показалось, что она ослышалась или что ей это снится.
– Давай поженимся, – повторил он. – А завтра я к вам перееду.
– Хорошо, – только и сказала она и долго стояла, слушая гудки в трубке и не веря своему счастью.
– Власта! – Таня даже забыла, что поругалась с ней. – Представляешь, я замуж выхожу! Он только что позвонил и сделал мне предложение. Он по-настоящему разведется и женится, и уже завтра придет к нам жить.
Власта сидела, укрывшись одеялом, подтянув ноги к подбородку. Таня присела к ней на кровать.
– Это тот, вчерашний? – спросила девочка.
– Ага, – Таня мечтательно смотрела в потолок. – Я уж и не ждала. Тридцать два года все-таки. Это тебе в тринадцать легко рассуждать. Вчерашний! Я на него восемь лет потратила. Восемь!
– Ну его, тетя Таня, – сказала девочка. – Не надо. Давай лучше жить вдвоем. Может, уедем куда-нибудь, в другой город.
– Ты что мелешь? «Ну его!» Советчица! – рассердилась Таня. – Думаешь, мне легко одной?
– Тетя Таня, а это правда, что он важный человек и что у него большие связи? – спросила девочка.
– Да, – гордо ответила Таня. – А ты откуда знаешь?
– Слышала, – сказала она.
– Ну вот, заживем мы теперь! У него денег куры не клюют, – радовалась Таня. – Будет у тебя, Власта, дядя. Все равно что папа.
– Я не хочу, чтобы он с нами жил, не хочу. Не хочу. – Девочка опять разрыдалась.
Таня поняла, что сказала лишнее, напомнив ей об отце. Конечно, девочка не хочет повторения трагедии, произошедшей в ее семье. Но ведь этот человек не чета ее брату.
– Ну ладно, ладно, завтра поговорим, – сказала Таня, вспомнив его совет по обращению с трудными детьми.
– Тетя Таня, – девочка продолжала рыдать, – а это правда, что если у меня мама сумасшедшая, то и я могу быть такой же? Это передается по наследству?
– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Спи лучше. Что тебе в голову пришло?
Она винила себя за то, что напомнила девочке об отце и о матери, и, сокрушаясь, ушла к себе, но сокрушалась недолго: кажется, у нее наконец начинается новая жизнь.
Во дворе около подъезда Лолита увидела синий «шевроле» и, даже забыв попрощаться с Даней и друзьями, побежала домой. Она не стала дожидаться лифта и буквально взлетела на третий этаж, чтобы было быстрее. В прихожей на вешалке она увидела плащ отца. Значит, она не ошиблась, это его машина, и он – дома, несмотря на то, что редко уходил с работы раньше шести. На вешалке висел и мамин плащ, но это было делом обычным – мама работала дома.
– Папочка, – Лолита ворвалась в комнату отца. – А у нас в школе… Ты что, уезжаешь в командировку?
На столе стоял раскрытый чемодан, и отец укладывал туда вещи. Другой чемодан, с уже застегнутыми ремешками на замках, стоял на полу.
– Да, – отец кивнул. – Я уезжаю, Ло.
– За границу, да? – Лолита уселась на стол рядом с раскрытым чемоданом. – И надолго. – Она пальчиками пересчитывала уложенные рубашки. – Я угадала? Даня называет это методом дедукции. Иначе зачем столько вещей, если не за границу. А какая страна?
Он ничего не ответил, только погладил ее по голове и прижал к себе.
– Зачем же изображать из себя любящего папочку? – В комнату зашла с полотенцем на голове заплаканная мама. – Скажи своей дочери правду.
Он по-прежнему молчал.
– Он нас бросает, доченька. – Мама заплакала. – Он уходит к другой женщине. Он нас больше не любит.
– Зачем ты так, Роксана? – Роберт повернулся к жене. – Ведь ты прекрасно все понимаешь. Зачем травмировать ребенка?
Он смотрел на жену, осознавая, что напрасно тратит слова. Перед ним стояла излишне полная для своего низкого роста женщина с расплывшимися чертами покрытого пятнами лица, с заметной сединой в тусклых, некогда каштановых волосах, с красными прожилками в белках с ненавистью на него смотрящих глаз.
– А что, я не права? – Она истерически зарыдала. – Ты не уходишь к другой? Чем она лучше меня, Роберт? Обычная плебейка.
– Папа, а я? – Лолита спрыгнула со стола и вплотную подошла к отцу, запрокинув голову и с испугом глядя на него. – А как же я?
– У него будет там другая дочь, Лолочка. – Мама уже справилась с собой. – Пусть уходит, проживем и без него. Знаешь, к кому он идет?
– Я не знаю, что сделаю с тобой, Роксана, если ты не замолчишь, – сурово сказал отец и захлопнул второй чемодан. – Лолита, я тебе сейчас все объясню. – Он сел в кресло. – Я тебя очень люблю.
Лолита забралась к нему на колени и, обняв за шею, старалась заглянуть ему в глаза, но он сначала отворачивался, а потом вообще их закрыл.
– Зато знаешь, что сделаю я, если ты не замолчишь и не уйдешь сейчас же, и не перестанешь морочить ребенку голову?
– Это правда, что ты меня любишь? – доверчиво спросила Лолита. – Тогда возьми меня с собой.
– Нет. – Он вдруг разжал руки дочери, причинив ей помимо душевной физическую боль, резко поставил ее на пол и, не оглядываясь, пошел к двери, легко подхватив чемоданы.
– Роберт, подумай! Я могла бы все забыть, и все будет по-прежнему, – вслед ему крикнула Роксана.
– У меня было время подумать. – Он захлопнул за собой дверь.
– Нам будет хорошо вдвоем, доченька, – Роксана обняла девочку.
Лолита не плакала. Она только смотрела на дверь, за которой скрылся отец, словно ожидала, что он вот-вот зайдет обратно.
Весь день Таня с замиранием сердца ждала конца работы. И сразу же после смены поспешила домой, отмахиваясь от вопросов подруг. Она боялась спугнуть свое счастье, если расскажет о нем раньше времени. Но больше всего боялась, что он передумает. Вдруг он просто поссорился с женой, а теперь помирился? Около дома она вздохнула свободней – у подъезда стоял, совершенно не вписываясь в унылый экстерьер обшарпанной хрущевской пятиэтажки, синий «шевроле». Но ведь это еще ничего не значит. Он мог заехать извиниться – он был очень вежливый и воспитанный, как раз ее идеал.
– Я пришел, как мы и договорились, – весело сказал он.
У него был вид человека, решившегося на трудный для него поступок, суливший ему счастье. Его глаза так и сияли, освещая лицо. Власта, наоборот, была мрачна и сердита, хотя обычно встречала Таню с работы весело. Таню радовало, что этот мужчина, ушедший ради нее от своего ребенка, старается наладить отношения с ее племянницей. Она боялась, что он разозлится, когда Власта ворвалась к ним среди ночи, но он был на удивление мягким и тактичным с этой глупышкой. И сейчас он привез ей два новых красивых платья, модный плащ, импортные дорогие сапожки, а она только бросает на него злые взгляды и, когда он к ней обращается, отвечает односложно или вообще не отвечает. Вместо того чтобы мирно, по-семейному поужинать всем вместе и отметить счастливое в жизни тети событие, она, шарахнув дверью, ушла к себе, отказавшись ужинать вообще и заявив, что ее тошнит.
– Я поговорю с этой мерзавкой, – возмутилась Таня и направилась в комнату девочки. – Надо же, какая вредная!
– Оставь ее, – властно остановил будущий муж. – Привыкнет, и все образуется.
Но Таня еще сильнее рассердилась на племянницу. С ней по-хорошему, а она… Тане было даже обидно, что он столько подарков привез этой несговорчивой девчонке и забыл о ней, хотя она понимала, что о ней он вовсе не забывал, просто его беспокоит мир в доме и он приручает девочку.
– Ведь тринадцать лет, уже взрослая деваха, – искренне возмущалась Таня на следующий день, когда рассказывала обо всем подружкам на кухне ресторана. – А понять не хочет, что у меня с ним будет все совсем не так, как у ее матери с моим братом. Он же, слава Богу, не чета моему Сашке-алкашу, царство ему небесное.
– Дело не в этом. – Посудомойка Лиза закрутила кран, чтобы шум воды не мешал серьезному разговору, и, вытирая о фартук красные руки, подошла к ней. – Девчонка тебя просто ревнует. Она у тебя была свет в окошке, и вдруг ты привела чужого дядю.
– Да он сколько приходил, – возразила Таня. – А ей было все равно.
– Одно дело зашел-ушел, – обстоятельно разъясняла Лиза. – А другое – жить пришел. Ты будешь его кормить, о нем заботиться, а раньше заботилась только о ней. Вот она и бесится. У моей знакомой такой же случай был… – Лиза долго рассказывала, как не состоялась свадьба ее подруги из-за несогласия дочери. – Что поделаешь? Расстались. Мужик тоже не железный, каждый день скандалы выносить. Так и живет одна, уж скоро пятьдесят, как и мне. И эта так и будет вам счастье портить.
– Что же делать? – растерянно спросила Таня.
– А то и делать, что тебе советовали. Отдан ее в интернат. – Лиза вернулась к раковине. Зашумела вода, зазвенела посуда.
– Может, и правда, Лиз, ведь впервые так повезло, – Таня задумчиво оперлась на стол с грязной посудой. – Нет, подожду еще. Может, образумится.
Таня колебалась несколько дней. Она ждала, что Власта привыкнет, но становилось только хуже. Чем больше старался Роберт, тем агрессивнее и невыносимее становилась девочка. Таня по своим каналам навела справки в загсе района, где он жил, и узнала, что заявление о разводе он еще не подавал. Она не сомневалась, отчего, и выхода у нее не оставалось.
– Власта, ты не спишь? – Она зашла к племяннице в комнату.
Та сидела, подтянув ноги к подбородку – любимая поза в последнее время – и уткнувшись лицом в колени.
– Ласточка, я не знаю, что нам делать, – начала тяжелый разговор Таня. – Он к тебе так хорошо относится, ты ему нравишься. А ты как себя ведешь?
– Он мне не нравится, – вскинула голову Власта, и Таня увидела, что лицо у нее опять зареванное. – Я не хочу с ним жить.
– Может быть, может быть… – Таня никак не могла решиться. – У вас ведь есть интернат. Что, если бы мы, если бы ты… Только попробуешь, а если будет плохо, вернешься домой.
– Мне не будет плохо! – Власта вдруг бросилась ее обнимать. – У меня там подружка живет. Вот здорово!
Таня вышла из комнаты в растрепанных чувствах. «Любила, как родную дочь, а она так легко из дома бежит, – разочарованно думала она. – Но с другой стороны, хорошо, что согласилась. Может, я еще ребеночка рожу. Комната для маленького будет нужна, чтобы мужику не мешать по ночам».
Несколько дней она пробегала по комиссиям, собирая документы и уверяя всех в необходимости интерната для местной девочки, имеющей жилье и городскую прописку.
– Я на работе допоздна, не знаю, где она, что с ней, – говорила она в приемных. – Возраст опасный, характер трудный. Родители сами знаете где. Мало ли что с девочкой случится?!
Дина с Данилой и Алик вышли из лифта на Аликовом этаже. Дверь открыл Виктор.
– Здравствуйте, дядя Витя, – хором поздоровались близнецы.
– Привет, папа, – смущенно произнес Алик.
– Как прошел симпозиум, дядя Витя? – важно осведомился Данила.
– Спасибо, Даниил, симпозиум прошел на высшем уровне, – улыбнулся Виктор. – Мой проект признали лучшим. А что, скажи мне, произошло с твоим лицом? Защищал честь дамы?
– Нет, – Даниил залился краской. – Я просто упал.
– Ох, какие мы скрытные, – рассмеялся архитектор, но перестал смеяться, взглянув на сына, собирающегося проскользнуть мимо него в комнату. – А это еще что? – Он указал на свежие ссадины.
– Я тоже упал, – хмуро сказал Алик.
– Все ясно, Даниил, мой тебя опять разукрасил, – сказал Виктор. – Передай родителям, что я сам зайду к ним извиниться за этого бандита, и ты тоже прими мои извинения. – Он повернулся и ушел.
– Я расскажу ему, – Данила торопливо начал расшнуровывать ботинки. – Расскажу все, как было.
