Текст книги "Выше только звезды"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Теперь-то он понимал, что интуитивно осознавал ее равнодушие, но тогда ему казалось, что он сам создал между ними стену, поступив с ней подло после первой близости, и он старался быть еще более внимательным, покупая ей новые вещи и украшения, но это ничего не меняло.
Теперь, когда он знал правду, пустота затопила все остальное, не оставив места любви. Теперь он думал, что, наверное, никогда и не любил ее по-настоящему. Он выдумал ее образ, ведь саму ее он никогда не знал, да и не прилагал особых усилий, чтобы узнать. Она никогда не рассказывала ему о себе, о своих мыслях и чувствах, о своем прошлом, а он никогда ее не спрашивал об этом. А ведь если бы любил, его интересовало бы все. И нужно было, чтобы произошла трагедия, чтобы до него, наконец, дошло: желание обладать ею не было любовью, а было желанием ребенка получить красивую игрушку, которое стало еще сильнее после того, как он получил отказ. Тогда ему захотелось любой ценой добиться ее, но разве мог он предположить, что цена будет столь высока и что пострадает в результате его сестра, которую он действительно любит. Он с ужасом оглядывался на свою прошлую жизнь и думал о том, каким же всегда был инфантильным и безответственным по отношению к людям, а главное, к своей сестре. А ведь Диана была ему по-настоящему родным и близким человеком, в отличие от женщины, которая считалась два года его женой и так и осталась чужой и далекой. К Тане подошел Роберт и, оторвав ее от гроба, насильно увел из зала.
– Куда исчез господин Горшков? – тихо спросил Даниила Берт.
Даниил сказал и заметил, как нахмурился его друг.
Когда все было закончено, Даниил почувствовал себя совершенно обессиленным. Помимо всего прочего, ему досаждали назойливые журналисты, и он поклялся себе, что никогда не войдет в их среду, даже если писатель из него не получится. Лучше уж преподавать литературу и русский в школе. Он был признателен Берту, когда тот, без обычных колкостей и издевательств, сел за руль его «жигулей», чтобы доехать домой.
У ближайшего газетного киоска, попавшегося им на дороге, Берт затормозил.
– Очень интересно читать о себе в газетах, – сказал он, возвращаясь с новыми номерами. – Не хочешь позабавиться общественной глупостью, Дан?
Даниил развернул газету. В статье было подробно описано, как он, придя утром домой, обнаружил разгром в комнате жены, словно журналист побывал там вместе с ним.
– Интересно, откуда такая осведомленность? – недовольно сказал Даниил и прочитал статью Берту.
– Дневник Дианы остался в твоей квартире? – спросил Берт, отчего-то изменившись в лице. – Жаль, я не знал о разгроме раньше.
– Да, – ответил Даниил. – Я собирался после похорон встретиться с Платоновым и отдать его ему.
– Не следовало оставлять его дома, – сказал Берт и нажал на предельную скорость.
– Ты что-то знаешь, Берт? – спросил Даниил. – Ты ведь так и не сказал мне, о ком говорил тогда.
– Я знаю то же, что и ты, – сказал Берт. – Мне Диана рассказывала о твоей жене и тоже не открыла имени этого мужчины. Но если у него есть ключ, кто может поручиться, что он не воспользуется им еще раз?
– Но ведь никто не знает о дневнике, – сказал Даниил. – Только ты, я и Виктор.
– И еще моя мать, и, вполне возможно, Роберт, как лучший друг семьи, и все остальные, как подруги моей мамы и мужья ее подруг, а также их дети, – усмехнулся Берт. – А иначе откуда все так быстро становится известно журналистам?
Он сбавил скорость лишь у подъезда дома и вместе с Даниилом взбежал на четвертый этаж. Дверь была закрыта и выглядела такой же, какой они оставили ее уходя. Даниил впустил друга в квартиру, и тот направился прямо в его комнату.
– Где ты оставил его, Дан? – спросил он, оглядывая ее.
– На столе, – ответил Даниил, подходя к столу.
Среди обычной для молодого писателя кипы бумаг дневника не оказалось. Даниил развернул сложенный листок, адресованный ему.
«Со мной все в порядке, не волнуйся, Диана», – прочел он и передал листок Берту.
– Вероятно, Платонов и Виктор правы насчет того, что в прошлый раз здесь тоже побывала Дина, – сказал Даниил.
– А ты уверен, что записка от нее? – спросил Берт.
– Да, это ее почерк, – ответил Даниил. – Она должна была вернуться за своим дневником. В прошлый раз, вероятно, она его просто забыла.
Берт молча вышел из квартиры и пошел к себе.
– Может быть, она заходила к твоим? – предположил Даниил, следуя за ним.
– Скорее всего ее здесь вообще не было, а почерк могли подделать, – сказал Берт, – это ведь так просто.
– По-моему, это не так уж и просто, – недоумевал Даниил. – И она забрала свой дневник. Знаешь, Берт, она зачем-то делает все, чтобы убийцей считали ее.
Берт еще больше помрачнел.
Архитектор оказался дома.
– Как ты, Даниил? – спросил он. – Жаль, я не остался с тобой. Московская комиссия не приехала к часу. Она прибудет самолетом в девять вечера, придется ехать ее встречать, а потом устраивать в гостиницу.
– Виктор Семенович, к вам не заходила моя сестра? – спросил Даниил.
– Нет, а разве она еще в городе? – удивился архитектор. – Впрочем, я пришел недавно. Давайте спросим у Жени, может, она заходила в мое отсутствие.
– Нет, Даня, я ее не видела, – покачала головой Женя. – А почему ты думаешь, что она вообще приходила? – В ее глазах было не участие, а любопытство.
– Ему показалось, – ответил за друга Берт. – Хотя никаких оснований для этого не было.
Встреча с Платоновым была назначена на пять. Даниил понимал, что без дневника ему не доказать невиновность сестры. Платонов сидел за столом своего кабинета и пытался накормить куском хлеба попугая. Гоша отворачивался и нецензурно обзывал его.
– Всего неделю побывал в преступном мире и уже научился так ругаться, – объяснил его поведение Платонов. – До этого он принадлежал вполне интеллигентному хозяину и слов таких не знал.
Даниил подавил раздражение.
– Он в чем-то виновен, а тюрем для попугаев еще не построили? – сострил он.
– Нет, это вещественное доказательство, – объяснил Платонов. – Двое молодых людей задумали ограбить квартиру. Но делали это они впервые и не удосужились узнать, есть ли в квартире что-нибудь стоящее. Когда они взломали дверь и выяснили, что ничего ценного там нет, они забрали с собой птиц, которых разводил хозяин. Они попались с поличным через неделю, когда пытались продать на рынке Гошу. А эти друзья, – он кивнул в сторону клетки, – были изъяты при обыске. Вещественные доказательства принято хранить в сейфе до окончания следствия. Но разве их поместишь в сейф? А сейчас следствие закончено, да вот Гошу никто не забирает. Хозяина-пенсионера молодые люди убили. Просто так, испугались, когда он не вовремя вернулся с прогулки и застал их. Наследников у него нет. Так Гоша и остался в прокуратуре Мне с ним возиться некогда, да он со мной и не ладит. Отдам его кому-нибудь из сотрудников.
Даниила насторожила беззаботная болтовня следователя. Он все это говорил явно неспроста.
– У меня неприятные новости. – Даниил рассказал ему о случившемся.
– Я ведь говорил вам. Даниил Владимирович, что дневник не является уликой, – сказал Платонов. – И он не опроверг бы результатов экспертизы. Дело в том, что отпечатки пальцев, оставленные на орудии убийства, совпадают с основными отпечатками, снятыми в комнате вашей сестры, и, без сомнения, принадлежат ей. Я тоже до последнего не верил в ее виновность, но факты – вещь упрямая.
– А вы узнали, кто скрывался под костюмом утопленника? – спросил Даниил, не желая ему верить.
– Нет, его личность до сих пор не установлена, – ответил следователь. – Но у него есть алиби. Его костюм был слишком заметен, и очень многие свидетели подтверждают, что в районе двенадцати, когда произошло убийство, он был в зале. Вы же сами видели, как он вернулся в зал, когда вы выходили оттуда. Вероятно, он собирался встретиться с вашей женой, но вы его спугнули. Он подумал, что вы направляетесь к ней, и вернулся. А потом, когда узнал об убийстве, скрылся. Если то, что вы рассказываете о содержании дневника, правда, то у него были основания сделать все, чтобы не встречаться с работниками милиции. Но это уже другое уголовное дело и к этому убийству вряд ли имеет отношение. Пока картина вырисовывается такая: предумышленное убийство, и если нож все-таки был принесен вашей женой, как вы утверждаете, то на нем были бы и ее отпечатки, а их нет.
– И моих тоже нет? – удивленно спросил Даниил.
– Нет, отпечатки пальцев на ноже принадлежат лишь одному человеку, – сказал Платонов.
– Но этого не может быть, – возразил Даниил. – Я только недавно брал его. Когда пытался починить утюг.
– Значит, нож был чем-то испачкан и его протерли, прежде чем взять с собой, – ответил Платонов. – Судя по всему, убийца очень нервничал, зная, что вот-вот в гримерную могут зайти, ведь после полуночи, когда должна была начаться программа, отсутствие вашей жены сразу бы заметили. «Пусти, а то будет поздно, – вспомнил он слова Дианы. – Мне нужно срочно увидеться с Властой».
У него было такое впечатление, будто его обдали кипятком.
– Я был рад, когда мне поручили это дело, – сказал Платонов. – Я всегда был достаточно близок с вашим отцом и хотел помочь его детям. И я был бы очень счастлив, если бы мог доказать невиновность Дианы.
Даниил вспомнил о следователе прокуратуры Николае, к которому часто обращался отец, когда писал очередной детектив. Николаи помогал ему, знакомил с интересными делами.
– Вас зовут Николай? – спросил он.
– Да, Николай Егорович, – ответил Платонов. – Так что, Даниил, ничем обрадовать не могу. Пытаясь удостовериться, что жертва мертва, убийца старался найти биение шейной артерии и, дотронувшись, нечаянно испачкал руки в крови, на шее трупа тоже обнаружены следы крови. Тогда, чтобы вытереть руки, он воспользовался носовым платком жены, вероятно, лежащим на гримерном столике, а потом второпях убийца уронил его на пол в коридоре, когда уходил. – Платонов достал из сейфа носовой платок с потемневшими следами крови, упакованный в полиэтилен.
– У моей жены никогда не было такого платка.
– На нем вышиты ее инициалы. Вышивка почти стерлась, но буквы разобрать можно.
– «В.Р.», – разобрал Даниил витиеватую вышивку.
– Очень редко встречаются мужья, которые могут опознать вещи своих жен, особенно всякие мелочи, зато жены распознают безошибочно даже носовые платки мужей, – горько улыбнулся Платонов. – Разница в психологии. Так что нет ничего удивительного, что вы не опознаете платок. Ваша жена жила какое-то время в интернате, а у детей, живущих в коллективах, обычно помечены все личные вещи. Мне очень жаль. Даниил, но следствие можно считать почти законченным. Объявлен розыск. Диану скоро должны найти, если, конечно, ей не удалось чудом перебраться через границу. Если она сможет опровергнуть такое количество улик, буду от души рад. Но если бы она могла их опровергнуть она бы не скрывалась.
Даниил встал, собираясь уходить. Несмотря ни на что, он не верил в виновность сестры. Это было какое-то страшное недоразумение.
– Диана не могла никого убить, – упрямо сказал он Платонову.
– Признайтесь, Даниил, вы не очень хорошо знали свою сестру, – возразил Платонов.
– Я найду того, кто убил мою жену, – сказал Даниил. – И вы убедитесь, что ошиблись.
Платонов опять грустно усмехнулся.
Было почти семь вечера, когда Даниил подъехал к своему дому. Он чуть было не выронил ключ от двери, когда, открывая ее, услышал шорох за спиной. Он резко обернулся. На площадке стояла Лолита.
– Я ждала, когда ты вернешься, – улыбаясь, произнесла она. – Нам нужно поговорить.
– Я не могу сейчас, – недовольно сказал Даниил. – Я устал. Я только что разговаривал со следователем. Он уверен, что Власту убила Диана. На рукоятке ножа найдены ее отпечатки.
– Диана не убивала ее, – неожиданно сказала Лолита. Она говорила так, словно утверждала это.
– Ты что-то знаешь? – с надеждой спросил Даниил. – Ты знаешь, кто убил?
Лолита долго смотрела на него и молчала, а потом кивнула головой.
Даниил наконец справился с дрожью в руках и открыл замок.
– Проходи, – сказал он. – И рассказывай все, что тебе известно.
– Нет, я не войду в эту квартиру, – отказалась Лолита. – Здесь я однажды стала самым несчастным человеком на земле, и мне больно видеть ту обстановку, где ты сказал мне, что я тебе не нужна.
– Где ты хочешь поговорить со мной? – Сейчас приходилось мириться с ее странностями и капризами.
– Поехали ко мне на дачу, – сказала она. – Мы можем спокойно поговорить только там. Дома у меня сейчас мама.
Даниил заколебался. Что, если она ничего не знает, а хочет просто возобновить попытку сблизиться с ним? Но она говорила так уверенно!
– Я знаю, кто убил твою жену, – повторила Лолита, заметив его колебания. – Но скажу это только на моей даче.
– Хорошо, – ответил он, отдав ей ключи от машины. – Спускайся и подожди меня, я только зайду ненадолго к Берту и поедем.
Дверь ему открыла Женя.
– Альберт, это к тебе, – крикнула она.
Берт и архитектор появились в коридоре одновременно.
– Что сказал следователь? – первым спросил архитектор, приглашая его жестом в свою комнату.
– Мне тоже можно войти? – осведомился Берт. – Или меня, как исчадие ала, сюда по-прежнему не допускают?
– Сейчас не время для объяснений, – с досадой сказал архитектор. – Пожалуйста, входи, только оставь пока свои амбиции, дело слишком серьезное.
Даниил рассказал им свой разговор с Платоновым.
– Я должен найти человека, который скрывался под костюмом утопленника, – сказал он. – Я уверен, что это был тот самый о котором рассказывала Власта. Он и убил ее, чтобы никто уже ни о чем не узнал. Вероятно Диана застала его в гримерной в момент убийства, и он заставил ее сделать все так, как будто убила она. Я должен найти его. Ты поможешь мне, Берт?
Берт с меланхоличным видом рассматривал комнату.
– Подумать только, я в апартаментах господина Горшкова! – с нарочитой восторженность произнес он. – И мне дозволено сидеть в кресле! Последний раз я был здесь лет семь назад, да и в те годы вызывался сюда лишь для снисходительных презрительных высказываний на мой счет, которые мой папа называл воспитанием.
– Берт, речь сейчас не о тебе, – напомнил ему Даниил, прерывая его воспоминания. – Мы говорили о Диане.
– А что о ней говорить? – удивленно спросил Берт. – Платонов все сказал за всех нас, да и факты говорят сами за себя. Я заблуждался на ее счет, а ты продолжаешь заблуждаться, и все это очень неинтересно. – Его взгляд опять стал блуждать по комнате.
– Надо же как здесь все изменилось за эти годы. – Он встал и направился к выходу. – Оставь эту затею, Дан, сестре ты ничем не поможешь, да и незачем помогать таким, как она.
– Но вы ведь столько говорили о любви, позволю вам напомнить, – сказал Виктор. – Называли ее своей невестой.
– А теперь не желаю о ней слышать, – сказал Берт. – Все мы в молодости совершаем ошибки, вот и я чуть было не совершил ее. Меня утешает только то, что женщин на свете много, и не все такие, как она. – Он вышел из комнаты и направился к себе.
– Не слушай его, Даниил. – Архитектор участливо положил ему на плечо руку. – Он всегда был недалеким, ограниченным эгоистом. Я тоже не верю в виновность твоей сестры. Мой тебе совет: поезжай сейчас с Лолитой. У меня есть ощущение, что она на самом деле что-то знает. Жаль, что меня не будет дома до завтрашнего вечера. Но вечером заходи. Если она ничего не скажет тебе, будем вместе думать, как быть дальше.
Лолита сосредоточенно молчала всю дорогу, пока Даниил вез ее к дачному поселку. В октябре темнело рано, и серая мгла уже опустилась на город. Из-за тумана свет фонарей казался совсем тусклым, а на загородной дороге было и вовсе темно, только выныривали из темноты фары встречных машин. Дачный поселок встретил их тишиной и пустотой. Промозглой осенью, когда кончалась пора листопада и начинались сырые холода, творческая элита предпочитала жить в городе. Лишь зимой, когда выпадал снег, некоторые возвращались на свои отапливаемые дачи, чтобы поработать вдали от городского шума. Машина забуксовала недалеко от дачи Сафроновых, и Даниил испугался, что они застрянут здесь надолго, пока не найдут подмогу, но ему все же удалось, увязнув в грязи, самому ее вытащить, толкая сзади и усадив за руль Лолиту. Когда он, грязный и промокший, зашел в холодный холл Лолитиной дачи, он был зол, как тысяча дьяволов, и буквально ненавидел свою спутницу, хотя обычно всегда жалел ее и чувствовал себя перед ней виноватым.
– Рассказывай, – дрожа от холода, приказал он.
– Ты совсем замерз и промок, – сказала она. – Я не буду разговаривать, пока не согреешься, а то схватишь простуду.
Она развела огонь в камине, достала из бара бутылку коньяка, хотела сама снять с него грязные ботинки, но он не позволил и снял их сам. Она протянула ему стакан с коньяком и села рядом на диване в холле. Постепенно становилось тепло, трещали в камине дрова. Лолита, улыбаясь, смотрела на него и потягивала коньяк.
– Теперь скажешь? – спросил Даниил, когда его стакан опустел.
– Неужели она все еще интересует тебя? – спросила Лолита. – Ведь ее уже нет. Зато есть я. Мы здесь совсем одни, милый. Посмотри на меня. – Она с улыбкой положила руки ему на плечи.
– Что? – Он вскочил, сбросив ее руки. – Ты соображаешь, что делаешь? Ты за этим затащила меня в такую даль?
– Пойдем наверх, дорогой, вот увидишь, теперь все будет по-другому, ведь она умерла. – Лолита стояла на ступеньках винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, где, по-видимому, располагалась ее спальня.
– Иди к черту! – в сердцах сказал Даниил, забыв все свои вежливые манеры, и вышел на улицу.
Он поскользнулся на жидкой грязи под окном дачи и чуть не упал, выругался еще раз, похлеще, и вдруг замер, глядя в окно. Сквозь легкий тюль из темноты улицы он увидел в освещенном камином холле нечто, заставившее его сердце забиться. Диван на фоне белой причудливой винтовой лестницы из белых блоков – вот что было на фотографии, которую нашли у его жены. Он быстро вернулся в помещение. Лолита, которая сидела на диване, уткнувшись носом в валик, и всхлипывала, услышав, как хлопнула дверь, подняла голову, и лицо ее просияло сквозь слезы.
– Я знала, что ты не можешь не полюбить меня! – Она вскочила и бросилась к нему. – Ты вернулся! Теперь ты мой, мой!
– Ло, скажи, кто из мужчин бывал на вашей даче, – спросил он. – У него мог быть ключ от нее?
– Ты ревнуешь? – Лолита прижалась к нему, обняв его за шею.
Он не стал возражать, понимая, что иначе ничего не добьется.
– Я знаю точно, что на вашей даче не так давно жил мужчина. Кто он?
– Тебе не стоит подозревать меня в измене, любимый, – сказала Лолита. – Здесь недавно действительно жил один человек. Но это был мой отец. Он периодически вспоминает о долге своем по отношению ко мне и маме. И недавно делал здесь ремонт.
– Он был тут один? – спросил Даниил.
– Не знаю, – равнодушно ответила Лолита. – Мама не простила ему развода и почти не общается с ним. Мне их развод был безразличен, но, когда я узнала, что у него есть другая дочь, я потеряла к нему интерес, хотя раньше безумно его любила. Так что ни я, ни мама с ним сюда не приезжали.
– У него есть дочь? – удивился Даниил.
Лолита, радуясь его вниманию, подробно рассказала ему о девочке, которая пришла с отцом на их день рождения, а также о том, что увидела в окно, пользуясь театральным биноклем.
Даниил вспомнил разговоры родителей о Роберте, разговор Роберта и Виктора, подслушанный им в детстве, и понял все.
– А теперь пойдем наверх, милый, – сказала Лолита. – Мы проведем чудесную ночь.
Первым его порывом было вскочить и поехать в город разбираться с Робертом.
– Как ты не понимаешь, Ло, мне сейчас не до любви. – К нему вернулся дипломатический такт, и он старался смягчить свой отказ. – Я только позавчера потерял жену, мою сестру подозревают в убийстве. Я не могу сейчас. И нам нужно ехать в город. Собирайся.
– Нет, ты отказываешься не поэтому. – Она упала на диван и зарыдала. – Просто все не так, как должно быть, и ты так и не полюбил меня.
Он с безнадежным бессилием смотрел в окно. Опять начался дождь, и он думал, что машина непременно застрянет где-нибудь на выезде из поселка. А ему к тому же предстоит везти Лолиту, впавшую в свою обычную истерику.
– Я никуда не поеду с тобой, – кричала она. – Оставь меня одну. Мне невыносимо тебя видеть. Пожалуйста, уезжай.
Он остался до утра, проведя кошмарный остаток ночи на даче Сафроновых, боясь бросить ее в таком состоянии.
– Мы пока останемся друзьями, а что будет дальше, не знает никто, – пытался он успокоить ее.
– Ах нет, я знаю точно, ты никогда не полюбишь меня, – рыдала она. К утру, когда рассвело и прекратился ливень, он вывел ее на улицу и посадил в автомобиль. Она была обессилена от слез и горя, продолжала тихо плакать и не сопротивлялась.
Он был обессилен и измучен не меньше, чем она. После похорон жены, сообщения следователя, предательства друга, истерики влюбленной в него девушки и бессонной ночи. Он и не ожидал, что без аварий и эксцессов доберется до дома. Дорога то и дело расплывалась у него перед глазами, и он опасался, что просто уснет за рулем.
Лолита проплакала всю дорогу, утомляя его еще сильнее.
– Ло, дорогая, скажи мне адрес своего отца, – попросил он, когда высаживал ее у подъезда.
– Господи, ну какая разница, где он живет, когда рухнул мир, – с новой силой зарыдала она. – У меня ничего не осталось, ничего. – Она, пошатываясь, пошла в подъезд.
Было восемь утра, и он решил поехать к Роберту на работу, только ненадолго зайти в квартиру, выяснить, не произошло ли чего-нибудь еще в его отсутствие. Посмотрев в зеркало, он понял, что в редакцию в таком виде его просто не пустят. Он был с ног до головы перепачкан грязью и испугался сам себя, настолько он изменился внешне. Он сбросил с себя одежду и залез под душ, чтобы хоть немного привести себя в нормальный вид. Выйдя из душа, он на минуту прилег на диван, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. Когда он проснулся, было уже семь вечера. Он вскочил, оделся и поспешил в квартиру архитектора.
– Он был, но опять уехал на какую-то встречу, – сказала ему о муже Женя. – А Альберт у себя в комнате.
– Евгения Григорьевна, вы, случайно, не знаете адрес Роберта Сафронова, Лолитиного отца? – заливаясь краской, спросил он.
Женя наизусть продиктовала ему адрес.
– Только теперь его фамилия Вершинин, – добавила она. – Как и была раньше, до женитьбы на Роксане Сафроновой.
Теперь Даниил понял, кому принадлежал платок, и удивлялся себе, как это ему не пришло в голову раньше.
Он ворвался в комнату Берта как сумасшедший.
– Я нашел убийцу, – с порога крикнул он. – Это Роберт. Я зашел к тебе только затем, чтобы сказать это. Я считал тебя другом и не ожидал, что ты будешь так думать о моей сестре. Ты действительно такой, как говорит о тебе твой отец. Прощай. Я сейчас еду к Роберту и заставлю его сознаться.
– Подожди, почему именно Роберт? – Берт вскочил с кровати, на которой лежал одетый, с мрачным видом выслушивая обвинения в свой адрес.
– А тебе хотелось бы, чтобы это была Диана? – с ненавистью спросил Даниил и рассказал ему о том, что обнаружил на даче у Лолиты, и о том, что платок, который приписывали его жене, вполне мог принадлежать Роберту Вершинину, инициалы которого совпадали с инициалами убитой.
– Послушай, ты уверен, что у Власты не было такого платка? – настаивал Берт.
– Уверен, – зло ответил Даниил и пошел прочь.
– Я с тобой, – догнал его Берт, захватив с собой рюкзак и куртку.
– Как хочешь. – Даниил знал, что никогда не простит Берту его предательства по отношению к Диане.
Конечно, он мог разлюбить ее, узнав о ее связи с женщиной, но отказаться помочь той, которая его любила, он был не вправе.
До дома, где жил Роберт, они доехали молча. Берт был напряжен, как струна, и мрачнел все сильнее. Даниил был зол на него и чувствовал себя совсем одиноким, потеряв того, кого двадцать лет считал другом.
– Диана написала в дневнике, что он завел себе новую малолетнюю подружку, – сказал Даниил, когда они с Бертом поднимались на третий этаж подъезда, где располагалась квартира Роберта. – Так что, вполне возможно, мы сейчас с ней и познакомимся.
– Ты ошибаешься, – коротко сказал Берт и нажал кнопку звонка. Раздался быстрый топот детских ног, и дверь открылась. Даниил очень удивился, увидев девочку лет шести, черноволосую и синеглазую, которая несколько секунд их рассматривала, а потом захлопнула дверь и убежала. Берт не успел позвонить еще раз, как дверь отворилась снова и на пороге возникла красивая девушка, их ровесница, с такими же черными, как у малышки, волосами, распущенными по плечам, и огромными серыми глазами. Девочка испуганно выглядывала из-за ее спины.
– Рита думала, что вернулся папа, и не спросила, кто пришел, – объяснила им с улыбкой девушка. – А до «глазка» она пока не достает. Увидела чужих парней и испугалась, подумала, что пришли грабители.
– Мы, наверное, ошиблись адресом, – сказал Даниил. – Мы ищем Роберта Вершинина.
– Нет, вы не ошиблись, – сказала девушка. – Но он еще не вернулся с работы. Он часто задерживается чуть ли не до ночи. Он недавно позвонил, сказал, что скоро будет. Можете его подождать.
Она пригласила Берта и Даниила в гостиную, усадила их, вышла и через несколько минут вернулась, держа на руках мальчика лет трех. Рита неотступно следовала за ней. Девушка показалась Даниилу очень красивой, и он смутился, когда она протянула ему руку, пересадив малыша на другую, и сказала:
– Давайте знакомиться, меня зовут Светлана. Это мои младшие брат и сестра. Если они не будут вредничать, я сварю вам кофе.
Даниил представился, ничего не понимая, а девушка опустила ребенка на пол и вышла на кухню. Дети побежали за ней.
– Кто это? – спросил озадаченный Даниил у Берта, забыв, что презирает его.
– Дети Роберта, – ответил Берт. – Я ведь говорил тебе, что ты ошибся.
Входная дверь хлопнула, и две пары маленьких ножек наперегонки затопали из кухни в коридор.
– Мама, папа, – раздались их восторженные вопли.
– У нас гости? – В комнату вошла женщина лет сорока, в которой они с удивлением узнали Наталью Сергеевну, их бывшую учительницу физкультуры.
Вслед за ней вошел Роберт, держа на руках двух малышей, обнимающих его за шею. Он улыбался им, но улыбка сразу исчезла, как только он увидел Даниила и Берта.
– Даниил Дегтярев и Алик Горшков, – приветливо сказала Наталья Сергеевна, тоже узнав бывших учеников. – Вы ко мне?
– Нет, Наталья Сергеевна, мы к вашему мужу, – сказал Берт. – У нас к нему небольшое дело.
Даниил растерянно молчал, окончательно потеряв способность выстраивать логические цепочки сюжета, приведшие его к писательской работе. В комнату вернулась Светлана, принесла кофе и, забрав у Роберта протестующих детей, не желающих с ним расставаться, унесла их, увещевая по дороге.
– К папе пришли гости, – слышал Даниил ее голос. – Он поговорит с ними, а потом будет с вами играть.
Он, сам не зная почему, проводил ее взглядом, любуясь ею.
– Вероятно, вы хотели бы поговорить со мной лично? – напряженно спросил Роберт.
– Что с тобой, Роберт, я тебя не узнаю, – удивилась Наталья Сергеевна.
– Собственно, мы можем поговорить и здесь, – предложил Берт. – Скажите, Роберт Михайлович, у вас случайно не было платка, помеченного вашими инициалами?
– Сомневаюсь, – все так же настороженно ответил Роберт. – Парни, вы немного не вовремя пришли. Уже поздно, нужно укладывать детей. Давайте встретимся завтра и не здесь.
Даниил раздраженно посмотрел на Берта. Зачем он стал спрашивать у Роберта о платке напрямик? Конечно же, человек, который убил и вытер о платок руки, а потом потерял его, не признается, что он у него был.
– Значит, все-таки не было? – вдруг повеселев, спросил Берт.
– Не было, – отрезал Роберт. – А об остальном побеседуем завтра. По крайней мере, если и был, то я этого не помню.
– А я помню, да еще как, – засмеялась Наталья Сергеевна, обнимая Роберта. – Ты не волнуйся, милый, детей уложит Светлана, да еще и рано им ложиться. А я кое-что вам сейчас покажу. – Она вышла на минуту и вернулась с платком, точно таким же, какой Даниилу показывал в кабинете следователь.
Лицо Натальи Сергеевны как-то засветилось и помолодело.
– Не узнаешь? – спросила она Роберта. – Я украла его у тебя двадцать два года назад. Я ведь влюбилась в тебя с первого взгляда, а когда ты в день нашего знакомства довел меня до слез, а потом стал вытирать их этим самым платком, я забрала его себе на память.
Роберт наконец тоже улыбнулся.
– Неужели ты хранила его столько лет? – нежно глядя на нее, спросил он.
Она только прислонилась к его плечу.
– У вас были еще такие же платки? – спросил Даниил.
– Думаю, что да, – сказал Роберт. – Я не обращал внимания на такие вещи. Сейчас вспоминаю, что, когда был еще молодым, я бесконечно терял их во время поездок на сборы, турбазы, и мама вышивала на платках начальные буквы моего имени, чтобы мне их возвращали. Спрячь его. Наташа, мне хотелось бы, чтобы он был у тебя и дальше.
Когда Наталья Сергеевна вышла, лицо Роберта стало замкнутым и серьезным.
– Я догадываюсь, парни, к чему был затеян разговор о платке. И думаю, что лучше мы продолжим его потом. Встретимся завтра, – сказал он.
– Мы поговорим сегодня, – настойчиво сказал Даниил.
– Хорошо, – согласился Роберт. – Только не в присутствии моей жены и детей.
– Поехали ко мне, – сказал Даниил. – Там разговаривать будет удобно.
– Зачем, не нужно, – неожиданно возразил Берт. – Дан, поехали вдвоем, я тебе все объясню.
– Пусть он сам объяснит, – возразил Даниил.
– Поехали! Только сейчас молчите, – сказал Роберт, услышав шаги возвращающейся жены. – Наташа, – сказал он, когда она вошла. – Я должен ненадолго уйти с ребятами. Им нужно кое в чем помочь. Ты не волнуйся, если я задержусь. Ложитесь без меня.
– Хорошо. – Было заметно, что она взволновалась.
Все трое вышли на улицу и сели в машину.
– Дан, можно тебя на два слова? – отозвал Даниила в сторону Берт. – Ты напрасно затеваешь это. Он ни при чем.
– Если он ни при чем, то почему согласился поехать и не стал разговаривать дома? – спросил Даниил.
– Скажи ему все сейчас, он тебе объяснит. Незачем везти его к тебе и волновать его семью.
– Не думаю, что мы будем выглядеть замечательно, если устроим потасовку на улице, – возразил Даниил. – Он просто сбежит от нас, и мы никогда ничего не докажем Платонову. Нам придется заставить его признаться, Берт. Пусть даже силой.
– Послушай, он не убивал, я… – но Берт не успел закончить фразы.
– Ты выгораживаешь его, потому что он твой отец, – выпалил Даниил и, повернувшись, пошел к машине.
– Ладно, поехали, – Берт сел рядом с ним. – За свои слова рассчитаешься позже.
