Текст книги "Выше только звезды"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Роксана, – сказал он, подойдя к ней сзади, и обнял ее.
Он знал, что нужно сказать что-то еще, но не мог выдавить из себя больше ни слова, даже назвать ее милой не мог, а тем более сказать что-то нежное.
– Роберт, милый, не сейчас, – отмахнулась она. – Ты видишь, я занята.
Он разозлился, и это придало ему решительности. Не слушая ее протестов и преодолевая ее сопротивление, он поднял ее на руки.
– Я все-таки тебе муж, – сказал он. – И ты должна выполнять супружеские обязанности.
– Да? – как-то удивленно спросила она, словно после двух браков ничего не знала об этом. – Но может быть, я сначала закончу работу?
– Мне это надоело, – сердито начал он, но она улыбнулась.
– Конечно, ты прав, дорогой, – сказала она и стала раздеваться.
Она лежала с видом человека, приносящего огромную жертву, и он прилагал все силы, чтобы не уронить перед ней своего мужского достоинства, хотя раньше у него с этим все было в порядке, но ее равнодушный страдальческий вид охлаждал его сильнее, чем охладило бы ведро ледяной воды. Все-таки он сумел справиться с собой и сделал все как надо, хотя это стоило ему огромных усилий. И никакого удовольствия от общения с ней он, конечно же, не получил.
Едва она почувствовала, что все закончилось, она отстранилась от него и вскочила.
– Я поработаю еще, – сказала она, одеваясь и глядя на него, как на ребенка, чью странную прихоть только что исполнила.
Он не привык, чтобы ему делали одолжение в постели, и, раздосадованный, ушел к себе. В ту ночь он долго не мог уснуть.
Через две недели его вызвал на ковер Иннокентий Сафронов.
Он принужденно улыбнулся и сказал:
– Освобождается место завотделом культуры. Я собирался рекомендовать тебя, но если я буду рекомендовать человека, который совершенно не хочет работать, сотрудники будут, мягко говоря, недовольны. Медовый месяц закончился, Роберт, пора приниматься за дело.
Роберт вернулся домой мрачнее тучи. Он никогда не был человеком, который не хочет работать, просто он сам втянул себя в историю, из которой не знал, как выбраться. Он решил рассказать обо всем Роксане и зашел к ней в комнату, где она, как обычно, печатала на машинке.
– Роксана, – решительно начал он, положив ей руку на плечо.
– Я разговаривала с отцом. Похоже, что ты – сексуальный маньяк, Роберт, и на уме у тебя только постель. Если бы ты побольше думал о работе, у тебя не было бы времени на эти глупости, – перебила она, неправильно истолковав его жест.
Он вышел, ничего не сказав. Она и так презирает его, если не хочет физической близости, а как же она заговорит, если узнает правду. Тогда их брак превратится в совершеннейший кошмар.
Он сел в машину и поехал в город. Отыскав ближайший ресторан, он спустил там деньги, которые у него были, и только почувствовав, что все его проблемы не стоят выеденного яйца, вернулся домой.
– Замечательно, – критически оглядев его, произнесла Роксана.
Одну проблему он действительно преодолел, выпив в баре бутылку коньяка. Роксана не смела сказать ему ни слова, когда он без всяких нежных предисловий почти швырнул ее на кровать. Он доказал ей, что является мужчиной и что разговаривать с собой в таком тоне, как это делает она, он не позволит. А потом ушел к себе и уснул. Проснулся он очень поздно от громкого стука. Он вышел из комнаты, держась за голову, и увидел, как приглашенный его женой слесарь вставляет в дверь ее комнаты замок.
– Не люблю, когда со мной так обращаются, – пояснила она.
Он поехал на работу, намереваясь рассказать обо всем тестю, но тот начал разговор сам.
– Мне стало известно, Роберт, что ты пьешь, – сказал Иннокентий Сафронов. – Мне не нужны в журнале бездельники и пьяницы. Если хочешь остаться на этой работе, тебе надо пересмотреть свое поведение.
Роберт догадался, что отцу уже успела позвонить Роксана.
– Я не хочу оставаться на этой работе, – сказал Роберт и поехал в ближайший ресторан.
Даже сказать что-нибудь Роксане он не смог, когда вернулся на дачу. Замок в ее комнате был надежный. Жизнь для Роберта приобрела странный смысл. Он потихоньку пропивал деньги, оставшиеся от продажи квартиры. Днем просыпался с желанием выпить, а вечером удовлетворял его. Когда Роксана, не выдержав, уехала в город, он остался на даче один, и теперь уже никто не мешал ему поступать так, как ему нравится. В целях экономии он не ездил больше по ресторанам, а покупал водку и вино в огромных количествах и не выходил из дома, пока все бутылки не оказались пустыми. Поначалу на него пробовали воздействовать Лиля и Владимир, но вскоре махнули рукой, сказав, что у всех творческих людей бывают в жизни подобные кризисы, когда им нужна разрядка. Когда он напивался, ему начинало казаться, что он вполне счастлив. Проснувшись утром с головной болью, он осознавал весь ужас своего положения, глушил его алкоголем и через некоторое время уже не понимал, что же, собственно, его так сильно только что расстраивало и мучило и отчего он казался себе неудачником и конченым человеком. К нему неоднократно заезжали родители жены, тоже пытаясь его воспитывать и пугая разводом, но каждый раз уезжали ни с чем, потому что заставали его в полусознательном состоянии, и разговора не получалось. Месяца через полтора такого существования он вдруг с ужасом обнаружил, что денежные средства подходят к концу. Он как раз собирался напиться по этому поводу, как дверь открылась, и в холл дачи, где он сидел в глубочайшем раздумье по поводу тающих финансов, вошла Женя Горшкова. Он недовольно поморщился, решив, что она, как и все остальные, кто переступал в последние недели порог этой дачи, пришла читать ему нотации. К тому же он помнил, как некрасиво поступил когда-то по отношению к Виктору, целуясь с его девушкой, и как неудобно ему было потом. Он помнил, каким влюбленным взглядом смотрела на него Женя после вечеринки, на которой они познакомились, вплоть до дня их свадьбы с Роксаной, и какой несчастной выглядела она на их свадьбе. Он стал думать, как выставить ее за дверь, чтобы в то же время сделать это деликатно, но все уроки хорошего тона, которые преподносил ему Виктор, выветрились из головы. Он уже хотел попросту грубо послать ее подальше, но она участливо спросила, подойдя к нему:
– Я слышала, у тебя неприятности с работой, Роберт. Может, я могу чем-то помочь?
– Нет, это все чепуха, – отказался он.
Чем она могла помочь? Но ее участие было приятно.
– Конечно, что хорошего можно ждать от жизни с Роксаной. Ты ошибся, Роберт. Два ее предыдущих мужа прожили с ней не больше месяца и сами ее бросили. И Виктор до меня был ее кавалером. Но ему хватило и двух ночей, он тоже расстался с ней по собственной инициативе, хотя она была не прочь за него выйти. Сексуальной стороны брака для нее вообще не существует, она фригидна, и все это давно знают. Представляю, как тебе трудно с ней, Роберт. – Она подошла к дивану, где он сидел, и села рядом.
Он предложил ей выпить. Это было все, чем он мог ее отблагодарить за хорошее отношение, и она не отказалась. Она не назвала его пьяницей и ничтожеством, как Роксана, хотя знала о нем несколько больше, чем его жена. Она сидела рядом и пила водку, не комментируя неприхотливой закуски, состоящей из хлеба и консервов, и постепенно они разговорились. Вернее, говорил он, рассказывая о себе, и чем больше пил, тем становился откровеннее. Он рассказал ей все, о чем боялся рассказать жене, и это ее нисколько не отпугнуло. Она говорила, что прекрасно понимает его. Постепенно она стала казаться ему самым добрым и милым человеком бомонда, и он думал о том, как все-таки несправедливо, что природа обделила ее. Но чуть позже ее внешность стала казаться ему вполне приятной, и он сам не заметил, как его рука легла на ее талию.
– Уже поздно, Женя, тебя, наверное, Виктор ждет. – На секунду опомнившись, он посмотрел на часы, которые показывали час ночи.
– Он уехал в город на два дня, у него какая-то срочная неотложная работа, – сказала она, глядя на него. – Я могу остаться у тебя. Я люблю тебя, Роберт.
– Даже несмотря на то, что я рассказал? – спросил он заплетающимся языком.
– Ты ни в чем не виноват, это сам Виктор все придумал, – ответила она. – Ты самый красивый, самый замечательный мужчина на земле.
После того как он совсем потерял веру в себя, ее слова были приятным бальзамом.
– Просто Виктор завидует тебе и ему захотелось поиздеваться над тобой. Ясно, что эта работа тебе не подходит.
Она сама обняла его и потянулась к его губам. Он ответил на ее поцелуй. В ее словах был резон, и вины перед Виктором он больше не чувствовал. А она сама все больше ему нравилась. Он был уже настолько пьян, что в ней ему виделся идеал женщины, а порой ему казалось, что целует он не ее, а свою незабываемую любимую. Он смог еще дойти до выключателя и погасить свет, но идти в спальню казалось ему делом очень трудным и ненужным, ведь в холле был диван. Он путался в застежках модного Жениного сарафана, и она помогла ему, а потом раздела и его. Алкоголь все сильнее затуманивал его разум.
– Ты любишь меня? – с надеждой спросила Женя.
– Я люблю тебя, я всегда любил тебя. Я просто жить без тебя не могу, – говорил он, уверенный, что разговаривает с любимой, которая вдруг к нему вернулась.
Он все сильнее загорался страстью, явственно видя внизу пол собой черные, раскиданные по полушке волосы и огромные серые глаза и чувствуя неимоверное счастье от того, что она снова с ним. И тут ослепительно вспыхнул свет, заставив его зажмуриться. Он открыл глаза и с ужасом обнаружил, что с ним, вместо его любимой, лежит другая женщина, с близко поставленными маленькими глазками, обрамленными бесцветными ресницами, и серыми тусклыми жиденькими волосами. И он почти протрезвел, когда повернул голову и увидел посреди холла Виктора, почему-то оказавшегося ночью на его даче. Роберт ожидал бурной сцены, но ее не последовало.
– Одевайся, Женя, пойдем домой, – сказал Виктор, и, усевшись в кресло, спокойно ждал, пока его жена облачится в свой сарафан. И даже помог ей застегнуть сзади молнию.
Женя и Роберт, потрясенные, молчали. Виктор тоже ничего не сказал. Когда молодожены ушли. Роберт залпом допил все, что у него осталось, и свалился мертвецки пьяный. В алкогольном бреду ему все виделось, как Виктор приходит с парой крепких ребят, собираясь с ним расправиться. Потом картина менялась, Виктор приходил среди ночи один, и в последний момент Роберт различал блеснувшее в его руке лезвие ножа.
Он проснулся очень поздно в состоянии сильного похмелья и обнаружил, что у него не осталось ни капли спиртного, чтобы опохмелиться. Денег не осталось тоже. Он лежал на диване, не в силах пошевелить раскалывающейся от боли головой и с ужасом вспоминал вчерашнее. Он собирался, как только придет в себя, уехать отсюда куда глаза глядят, завербоваться рабочим на какую-нибудь стройку, чтобы только никогда не встречаться с Виктором, но тут раздался негромкий стук в дверь и на пороге возник обманутый муж, от которого Роберт собирался бежать на край света.
– Поговорим? – спросил Виктор, доставая из сумки бутылку водки.
Роберт только кивнул головой.
После рюмки ему стало значительно лучше. Голова болеть перестала, и он даже начал что-то соображать.
– Как ты относишься к моей жене? – спросил Виктор. – Ты ее любишь?
– Я был пьян.
– Значит, она тебе не нужна? – как-то облегченно вздохнул Виктор. – Именно это я и хотел узнать. А то она возомнила, что ты ее безумно любишь.
– Я уеду сегодня же, – сказал Роберт. – Ни ты, ни она меня больше не увидите.
– Это не выход, – возразил Виктор. – Во-первых, ты женат. Во-вторых, разве у тебя есть деньги, чтобы уехать? По словам Жени, ты на мели.
Роберт сообразил, что денег у него нет даже на бензин и он застрянет где-нибудь на середине дороги, даже не доехав до города. Он промолчал.
– У меня есть предложение. Я помогу тебе, но за это ты выполнишь одно мое условие: ты больше никогда не вступишь в близость с моей женой, как бы она тебя ни доставала, – сказал Виктор.
– Ты одолжишь мне денег? – спросил Роберт. – Обещаю тебе, что верну сразу, как только смогу.
– Нет, – покачал головой Виктор. – Денег я тебе не дам, и ты отсюда никуда не уедешь. Ты останешься и скажешь моей жене, что не любишь ее и никогда не полюбишь, что лег с ней только потому, что был пьян. Это, если верить тебе, правда. Так что сделать будет несложно. А я придумал для тебя замечательную работу, с которой ты наверняка справишься. Я ведь тоже отчасти виноват перед тобой – не надо было морочить тебе голову с журналистикой, лучше бы ты отказался сразу, сам. А вот фотографом ты работать сможешь. И тут моя помощь потребуется лишь на первых порах.
В их спортивной среде такой разговор был бы невозможен. Там, если бы его застали с чужой женой, он бы без слов получил по морде, возможно, ответил бы, и после крутой разборки уже вряд ли остался бы в друзьях с обманутым мужем. Да и женщина даже близко не подошла бы к нему после взбучки, устроенной ей мужем. А здесь все было иначе. Это было общество интеллигентных воспитанных людей, которые все решали мирным путем компромиссов. Роберт согласился. Да и выбора не было. Ни денег, ни жилья. Что же до гордости, то она была сломлена.
Виктор не был профессионалом, фотография была его хобби, и азам он научил Роберта быстро. Ученик действительно оказался способным, техническую сторону освоил сам, а по части композиции, компоновки кадра, работы с цветом ему еще долго давал советы Виктор, он много читал специальной литературы и в конце концов научился и этому. Он устроился работать в тот же журнал, но теперь уже не под руководством тестя, и все в бомонде решили, что он, помимо того, что талантлив и красив, еще гордый и самостоятельный человек, ушедший с престижной должности, на которой так великолепно проявил себя, из нежелания выглядеть человеком, женившимся для карьеры, как это сделал Виктор. Роксана вернулась к нему, он бросил пить, потому что теперь у него было дело, которое ему нравилось. Единственное, что его не устраивало, – это отношения с женой. Ей действительно ничего не нужно было, кроме работы, но он надеялся, что и это изменится после того, как она родит ребенка. Поскольку сам он очень любил детей, то не сомневался, что и она забудет о своей работе, если у них появятся очаровательные малыши. Но как она могла забеременеть при полном нежелании заниматься сексом – вот это был вопрос?! Замок на ее двери был врезан и на городской квартире.
– Извини, милый, – говорила она. – Но я потом долго не могу сосредоточиться, когда меня отвлекают от работы, а так я могу быть уверена, что мне никто не помешает.
В те редкие ночи, которые у них были, она не забеременела, что ничуть его не удивляло – слишком редко они повторялись.
Он твердо выполнял обещание, данное Виктору, и отклонял все попытки Жени стать его любовницей, хотя женщина ему была нужна. Когда он однажды обратил внимание на симпатичную улыбчивую официантку ресторана, бросающую на него взгляды, в которых было трудно ошибиться, все его проблемы были решены. Однажды она как бы невзначай попалась ему вечером на дороге. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что она намеренно вышла, увидев его из окон домика, где жила. У нее на щеках были обольстительные ямочки, простое ситцевое платье с круглым вырезом открывало пышную грудь. Чтобы оказаться в ее комнате и провести там полночи, больших усилий не потребовалось. Роксана, увлеченная работой, даже не заметила его отсутствия. И если ему было несколько не по себе в первый раз, то потом он уже не боялся ревности и подозрений жены. Если до нее доходили какие-то слухи, то ей скорее всего это было безразлично. Лишь бы ее не домогался. Что же касается Тани, то она устраивала его полностью. Она ничего не требовала, не подавала вида, когда он приходил в ресторан с женой, что знакома с ним, и он был доволен связью с ней, чувствуя себя нужным, желанным и единственным. Иногда он даже подумывал уйти к ней совсем, но Виктор, с которым они были откровенны, отговорил его, уверяя, что он у Тани не единственный. Роберт не верил, но все же уйти от Роксаны не решался. На работе он быстро шел в гору и даже получил несколько призов на международных конкурсах. Все становилось на свои места…
…Однажды в их город приехал знаменитый на всю страну психотерапевт. Сеансы проводились на открытых стадионах, в цирках и даже филармонии. Увлеченные очередным новым веянием старички укатили в город. Молодежь, скептически настроенная, осталась в поселке и, потешаясь, смотрела сеансы по телевидению.
– Шарлатанство, – сделал заключение Виктор, когда вся компания собралась на даче Дегтяревых, где они частенько собирались по вечерам.
– Почему ты так думаешь? – возразил Роберт. – Ему приходит столько писем об исцелении, да и люди в зале – разве они все придумывают?
– А ты все-таки наивный, – расхохотался Владимир. – Разумеется, это подставные люди, да и письма, я уверен, не подлинные. Хотя, мало ли доверчивых идиотов, на которых эти сеансы действительно могут повлиять. Благодаря самовнушению.
На следующий день, как только они, расположившись на веранде, включили телевизор, чтобы вновь посмеяться над доверчивой публикой, Виктор, внимательно выслушав сообщение психотерапевта о том, сколько женщин он исцелил от бесплодия, вдруг совершенно серьезно сказал:
– А не пора ли и нам, друзья, подумать о продолжении рода? Мы живем в законных браках уже год, и ни у кого нет детей. Может, пригласим этого врача и устроим массовый сеанс зачатия?
Лиля и Владимир, переглянувшись, хмыкнули.
– А почему бы и нет? – сказал Владимир, и непонятно было, шутит он или говорит всерьез. – Дети – это, конечно, очень важно. Но он еще и потенцию усиливает. Так что я – за.
– Это могло бы быть забавно, – засмеялась Роксана. – Представляете, наши дети родились бы одновременно, вместе пошли бы в школу, потом кто-нибудь из них создал бы семью…
– Но вы ведь только вчера утверждали, что он шарлатан, – недоумевал Роберт.
– Мало ли что мы говорили. – В «дискуссию» вступил Виктор. – Мы, как всегда, превозносим себя и считаем умнее всех. Просто зарвались в своем снобизме и обособлении. А ведь вполне возможно, что он действительно гений и может кому-то из нас помочь. По крайней мере мне, да и вам, наверное. Ты ведь тоже хочешь детей.
Роберт-то знал, почему у них с Роксаной на самом деле нет детей. Но это был шанс. Последние два месяца они совсем не были близки, а тут, похоже, она сама соглашается.
– А что? Пригласим его и будем заниматься любовью, пока все наши дамы не забеременеют, – продолжал развивать Виктор свою теорию. Как ни странно, ее поддержали все. Кроме Роберта.
– Ты имеешь в виду, что нам придется спать всем в одном помещении? – Он был потрясен.
– А что здесь особенного? – вдруг спросила Роксана, неожиданно загоревшаяся этой сомнительной идеей.
– Разумеется, каждый будет со своим законным партнером, – сказал Виктор. – Так что ничего особенного здесь нет.
– Все честь честью, никакой групповухи, – засмеялась Лиля.
– Я согласен, – сказал Роберт, понимая, что ему придется переступить через себя, но это был для него хороший шанс.
Психотерапевта пригласить не удалось. Его выступление записали на видео. По идее, теперь каждая пара могла бы «лечиться» самостоятельно, но почему-то никто не отказался от первоначальной идеи.
Когда «сеанс» начался, Роберт держался дольше всех, стараясь растормошить свою жену, но это ему не удалось. Зато ровно через девять месяцев у него родилась прелестная девочка. Он обожал ее, боготворил и удивлялся, что она оставляла равнодушной его жену, чье имя, благодаря написанным ею сказкам, знали все малыши. Роксана настолько мало внимания уделяла дочери, что, если бы он сам не читал девочке на ночь сказки ее мамы, она никогда бы и не знала их. Отношения с Роксаной не улучшились ни после целого месяца «сеансов» у всех на виду, ни после родов. А однажды он все-таки заставил ее с ним переспать, и она, как ни странно, забеременела. Врачи предупредили: учитывая ее инфантильное телосложение, возможен выкидыш, и потому ей следует быть особенно внимательной и осторожной. Но она не слушала их советов, а когда он напоминал ей, что нужно побольше спать, отдыхать и поменьше сидеть за печатной машинкой, она отвечала, что будет только рада, если беременность прервется, потому что маленькие дети отвлекают от дел, они несносны и крикливы, и хватит с нее потерянного времени, потраченного на первого ребенка. Она, как и прежде, просиживала за столом ночи напролет и на шестом с половиной месяце у нее начались преждевременные роды. Ребенок прожил всего несколько часов. Как и следовало ожидать, после возвращения Роксаны из роддома их вялотекущие сексуальные отношения прервались окончательно.
Роксана во всем обвиняла его, напоминая, что он принудил ее к нежелательной беременности, закончившейся смертью ребенка, он обвинял ее. А по здравом рассуждении, он приходил к выводу, что виноваты они оба и лишь в том, что поженились, совершенно не любя друг друга. Он хотел утешиться в надежде, а вот зачем вышла за него она, он не понимал.
Лолите было пять лет. Он не разводился с женой, хотя, как в былые времена, у него было много женщин. Он был красив и мог выбирать. Но сам не любил никого. Он возглавлял фотоотдел в журнале, был автором нескольких фотоальбомов, у него было имя, как когда-то давно в спортивном мире. А по ночам ему часто снилась его любимая, и он просыпался со счастливо бьющимся сердцем, но рядом с ним в постели либо не было никого, либо лежала совсем другая, и его охватывала тоска. Впрочем, он умел с ней справляться, ведь прошло уже столько лет с тех пор, как они расстались, и он лишь удивлялся своему постоянству. Всю свою нерастраченную любовь и нежность он направлял на дочь, и она платила ему тем же. Роксана после неудачных родов располнела. С годами ее капризный и вздорный характер ухудшился, она стала истеричной и стервозной. Роберт старался как можно реже с ней сталкиваться, да и она стремилась не особо к контакту с ним.
Роберт был недоволен, когда в редакции ему сообщили о визите очередной учительницы. За те шесть лет, что его дочь посещала колледж, они успели ему изрядно надоесть. Правда, среди них были и очень даже симпатичные, и, встреться он с ними при других обстоятельствах, он бы ничего против не имел. Но он любил свою дочь и не желал впутывать ее в грязь, а они имели прямое отношение к Лолите. В результате остались только две учительницы, с которыми он не встречался ни разу и которые не беспокоили его никогда. Одна из них была учительницей рисования, другая – физкультуры, и он привык думать, что это единственные порядочные женщины в колледже, тем более что о них Лолита отзывалась с восторгом. Узнав от своего напарника, что приходила учительница физкультуры, он насторожился и решил, что это неспроста. И действовала она не как другие – все обычно его вызывали в колледж. Встречаться с назойливыми училками не хотелось, и, по телефону узнав у директора ее адрес, он поехал к ней домой.
Дверь Роберту открыла высокая девушка лет шестнадцати, с возрастом которой никак не вязалось наивное выражение больших серых глаз. Черты ее лица были как-то странно знакомы, словно он видел их неоднократно, и ему стало не по себе, потому что на самом деле он ее не знал. У него была отличная память на лица.
– Я к Наталье Сергеевне, – сказал он.
– Наталья Сергеевна! – крикнула девушка. – К вам мужчина. Очень красивый, хотя и старый.
И тут в коридор вышла Наталья Сергеевна, Наташа. Его первая и последняя любовь. Ему стало плохо. Он сразу понял: она действует на него так же, как тогда, хотя прошло четырнадцать лет с тех пор, как они расстались. Она мало изменилась и была по-прежнему очень красива. Она спокойно посмотрела на него и сказала с упреком девушке: «Как тебе не стыдно, Света, это папа моей ученицы».
– Красивый папа у твоей ученицы, – язвительно сказала девушка.
– Иди к себе, Света, сейчас же, – повысила голос Наташа.
«Ничуть не изменилась, – подумал Роберт. – Все так же любит командовать, хотя ничего особенного девушка не сказала».
Света, передернув плечами, ушла.
– Проходите, Роберт Михайлович, – сказала Наташа, приглашая его в гостиную. – Я хотела бы поговорить с вами на очень щепетильную тему. Это касается вашей дочери.
От того, как она произнесла его имя и отчество, его, как и тогда, бросило в жар.
И она тоже смутилась и замолчала. Но не из-за него. Проследив за ее взглядом, он увидел, что на пороге гостиной появилась Света. «Племянница», – подумал он. Такой взрослой дочери у Наташи быть не могло.
– Я ушла на свидание, – объявила с детским вызовом девушка. – Приду очень поздно, если приду.
– Какое еще свидание? – шагнула к ней Наташа.
– Я тоже имею право на личную жизнь, – за девушкой захлопнулась входная дверь.
Наташа бросилась вслед за ней, но сразу вернулась.
– Что мне с ней делать? – произнесла Наташа. – Пусть только вернется.
– Она права, Наташа, – вступился за девушку Роберт. – Она уже взрослая. Сколько ей, шестнадцать?
Он подумал, что Наташа была немногим старше, когда отдалась ему.
– Тринадцать, – сказала Наташа.
Он присвистнул от удивления. Чуть старше его Лолиты и такая же глупышка, хоть и акселератка, в отличие от его миниатюрной дочери.
– А отец позволяет ей гулять по ночам? – спросил он вполне двусмысленно.
– Мы живем вдвоем, – сказала Наташа.
– А где ее мать? – Роберт вспомнил маленькую Власту. – Она ведь, вероятно, твоя племянница?
– Света – моя дочь, – ответила Наташа, глядя в пол.
«Значит, она вышла замуж сразу после того, как рассталась со мной».
– Я понимаю, Наташа, – хрипло сказал он. – Вы с мужем разошлись. Ты всегда была независимой, и в этом нет ничего странного. Но может, сейчас тебе лучше смирить свою гордыню и стремление к самостоятельности и обратиться к нему за помощью. Вряд ли он откажется помочь…
Он замолчал и усмехнулся. Ведь она позвала его, чтобы поговорить о его дочери! И сейчас напомнит об этом.
– Да какая там самостоятельность, – пробормотала Наташа. – У нее просто нет отца. И никогда не было.
– То есть как? – не понял Роберт.
– Я никогда не была замужем, – ответила Наташа.
Тут до него стало что-то доходить. И он понял, почему ему показались знакомыми черты лица девочки. У нее были серые материнские глаза, а их разрез, форма носа и губ, овал лица – все было его. Он ежедневно видел это в зеркале.
– А тринадцать ей исполнилось в апреле. – Считать он умел.
Наташа молчала.
– Наташа, это моя дочь? – прямо спросил он.
– Нет, что ты. – Она по-прежнему не поднимала глаз.
Он понимал, что ничего не добьется, и она будет настаивать, хотя факт очевиден. Угрозы и уговоры ни к чему не приведут.
– Скажи, пожалуйста, это моя дочь? – еще раз спросил он, понимая всю безнадежность вопроса. Она ведь даже не захотела ему когда-то сказать, что беременна. Значит, просто хотела родить от него, как Женя и многие другие женщины. Он к этому привык.
– Да, – вдруг ответила она и посмотрела на него.
Так она смотрела на него четырнадцать лет назад, когда он целовал ее.
– Наташа! – Он не выдержал и привлек ее к себе, по инерции напрягая мышцы, чтобы удержать ее, ожидая, что она его оттолкнет.
– Роберт. – Она еще ближе прижалась к нему и заплакала. Ее слезы он видел второй раз в жизни.
Она не вырывалась, как когда-то, когда он подхватил ее на руки, а только крепче обняла его за шею, словно боялась, что он ее отпустит. Все было так, как и в прежние времена. Ни с одной женщиной ни до нее, ни после он не испытывал таких неповторимых ощущений. Она действительно была той самой единственной, созданной для него. Это проверено временем. И он впервые за столько лет почувствовал себя счастливым.
– Ты хоть немного любила меня тогда?
– Я всегда любила тебя, – ответила она. – А ты разве не знал?..
…Они бродили по темным улицам, разыскивая дочь, и разговаривали о прошлом.
– Как глупо, – только и мог сказать он.
– Глупо, – согласилась она.
– Мы должны все сказать дочери, – решил он.
– Это твое право, Роберт, – сказала Наташа. – Но не будет ли ей хуже оттого, что у ее отца другая семья? Она всегда мечтала иметь отца.
– У меня нет семьи, – возразил Роберт. – И, если ты согласна, мы могли бы начать все сначала и больше не расставаться. – Он обнял ее.
– Я согласна, – Наташа остановилась. – Но… у тебя есть другая дочь.
– Она все равно не нужна матери, – сказал Роберт, – и, если ты не против, мы могли бы быть отличной семьей. Она тебя очень любит.
– Я не против, – сказала Наташа.
После безуспешных поисков они вернулись домой. Светлана была уже там.
– А что, папа твоей ученицы будет спать у нас? – с иронией спросила она у матери.
– Это твой папа, Света. И он хотел бы с нами жить, – ответила Наташа.
– Вот как? Папа? – усмехнулась девочка. – Пусть уходит, или уйду я. Насовсем. – Она скрылась в своей комнате.
– Я ухожу. – Он направился к выходу.
– Ты прав, так будет лучше. – Наташа не смотрела на него, голос ее дрожал.
– Мы будем вместе, – твердо сказал он.
В тот же вечер он объявил жене, что намерен с ней расстаться. Жить на две семьи он не хотел. Была невыносимая истерика, слезы и упреки, но он точно знал, что не нужен ей, поэтому продолжал молча собирать свои вещи.
– Лолита будет жить со мной, – объявил он как о чем-то само собой разумеющемся.
– Нет. – Она вдруг прекратила истерику. – Я этого не допущу.
– Она любит меня, а я люблю ее. – Роберт был рад, что она успокоилась. – И она предпочтет меня. Выбирать, в конце концов, ей.
– Я ей не позволю, я ее не отпущу. – В его некогда покладистой маленькой жене было столько железной твердости!
– Значит, будем решать через суд, – сказал Роберт, – и ее отдадут мне. Все подтвердят, что тебе никогда не было до нее дела.
– Я убью ее, и она не достанется тебе все равно. – Роксана улыбнулась, и он понял, что она не шутит. – А ты не будешь с ней даже встречаться, если уйдешь.
Он понял, что это шантаж. Поэтому она и успокоилась: увидев, что слезы ее на него не действуют, вспомнила о его любви к дочери.
Он ушел все равно. Он развелся, купил квартиру и стал жить один, приходя к Наташе в гости и стараясь постепенно приручить девочку. Как он ни пытался встретиться с Лолитой, ему это не удавалось. Роксана неожиданно превратилась в заботливую мать и сопровождала дочь повсюду. Роберт подумал, что в этом есть что-то ненормальное, но подойти к Лолите при ней не смел. Со Светланой проблем было не меньше. Она упорно не признавала его отцом, с вызовом называла Робертом Михайловичем, его подарки в лучшем случае раздавала друзьям во дворе, а чаще выбрасывала при нем. Он терпеливо ждал. Через год она начала сдаваться и согласилась пойти с ним на детский праздник в Дом работников искусств. Он знал, что Роксана должна уехать на конференцию по детской литературе, и, решив, что Лолита придет одна, хотел познакомить дочерей. Но Роксана была там, отказавшись ради возможности лишний раз отомстить ему от нужной ей поездки. Светлана же услышала там о нем очень нелицеприятные сплетни, и после этого с ней сладу вообще не стало.
