Текст книги "Водная жила (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Сама баня представляла собой каркас из жердей, обтянутый армейским брезентом цвета хаки. Внутри стояла самодельная железная печь, сваренная из листовой стали, с трубой, выведенной через отверстие в крыше. Рядом деревянные лавки, ушат для воды, березовые веники.

– Как настоящая армейская баня, – восхищенно сказал я, осматривая конструкцию. – А температуру держит?

– Отлично держит! – гордо ответил Семеныч. – Печка жарит так, что камни раскаляются докрасна. Пар густой, как в лучших банях Сибири!

К вечеру к «секретной бане» потянулись первые посетители. Дядя Вася приехал на велосипеде «Урал» с узлом, в котором лежали мыло, мочалка и свежее белье. За ним подтянулись еще несколько механизаторов.

– Что, Семеныч, испытывать будем? – поинтересовался дядя Вася, оглядывая брезентовую конструкцию.

– Конечно! – ответил строитель бани. – Печь уже топится, вода греется. Через полчаса можно париться.

И действительно, из трубы валил густой дым, брезентовые стены потеплели. Внутри слышалось потрескивание дров и шипение воды на раскаленных камнях.

Первые посетители остались довольны. Из бани доносились довольные возгласы, звон ушатов, шлепки веников. А главное, никто не простудился, несмотря на осенний холод.

Но на следующий день произошло неожиданное. К «секретной бане» потянулись жители соседних деревень. Видимо, слух о лесном банном комплексе разнесся по всей округе.

– Виктор Алексеич, – с тревогой доложил Семеныч, – тут целая очередь выстроилась! Из Малиновки приехали, из Березовки, даже из районного центра! Что делать будем?

Действительно, у поляны скопилось несколько автомобилей – УАЗ-469, «Жигули» ВАЗ-2101, даже автобус ПАЗ-652. Люди стояли в очереди с узлами и термосами, терпеливо ожидая своей очереди попариться.

– А что, пускайте всех, – решил я. – Только соблюдайте порядок и технику безопасности.

Так «секретная баня» превратилась в региональную достопримечательность. К концу недели туда ездили из трех районов области. Семеныч организовал дежурство по сменам, установил график посещений, даже соорудил раздевалку из второго куска брезента.

– Думаю открыть филиал, – полушутя сказал он. – Спрос большой, а предложение маленькое.

Вечером мы с Галей устроили засаду в столовой, чтобы разгадать тайну исчезающего борща. Зинаида Петровна специально приготовила большую кастрюлю щей с мясом и оставила на плите под крышкой.

– Только осторожно, – предупредила повариха, уходя домой. – Кастрюля тяжелая, ручки горячие. Если кто полезет, может обжечься.

Мы устроились в засаде за раздаточным прилавком, откуда хорошо просматривалась кухня. У Гали был термос с чаем, у меня блокнот для записей и электрический фонарик.

– А если никто не придет? – шепотом поинтересовалась Галя.

– Тогда завтра повторим эксперимент, – так же тихо ответил я.

Время тянулось медленно. За окнами столовой горели редкие огни поселка, где-то лаяла собака, скрипели от ветра вывески. В помещении пахло щами, хлебом и мытыми полами.

Около полуночи мы услышали звук открывающейся двери. В столовую вошла темная фигура в телогрейке и валенках. Человек двигался неуверенно, словно в полусне, направляясь прямо к плите.

– Включайте фонарь! – шепнула Галя.

Я нажал кнопку, и яркий луч высветил… дядю Федю, ночного сторожа. Пожилой мужчина стоял у плиты с открытыми глазами, но взгляд у него был отсутствующий, как у лунатика.

Дядя Федя аккуратно снял крышку с кастрюлей, взял половник и начал методично есть щи прямо из посуды. Ел он машинально, не проявляя эмоций, словно выполняя заученную программу.

– Дядя Федя! – окликнула его Галя.

Сторож не отреагировал, продолжая поглощать щи. Только когда кастрюля опустела, он аккуратно поставил половник на место, накрыл посуду крышкой и направился к выходу.

– Дядя Федя, вы что делаете? – спросил я, преграждая ему путь.

Сторож остановился, помотал головой, несколько раз моргнул. Взгляд постепенно стал осмысленным.

– А? Виктор Алексеич? – удивился он. – Я что, в столовой? А как сюда попал?

– Вы щи съели. Целую кастрюлю, – объяснила Галя.

Дядя Федя испуганно посмотрел на пустую посуду:

– Не может быть! Я же дома спал! Или… – Он задумался. – А может, это снилось? Во сне ел?

Картина прояснилась. Дядя Федя оказался лунатиком, который во сне отправлялся в столовую и съедал приготовленную на завтра еду. Утром ничего не помнил.

– Дядя Федя, – мягко сказал я, – а часто у вас такие прогулки во сне бывают?

– Да жена иногда жаловалась, – смущенно признался сторож. – Говорила, что ночью встаю, хожу где-то. А я не помню ничего.

– А голодным часто ложитесь спать? – поинтересовалась Галя.

– Да я на диете сижу, – вздохнул дядя Федя. – Доктор велел похудеть, давление высокое. Вот и недоедаю. А во сне, видать, голод берет верх.

Разгадка оказалась простой и понятной. Ночной сторож, который днем сидел на диете, во сне шел на поводу у подсознания и наедался до отвала.

– Что теперь делать будем? – спросила Галя.

– Переведем дядю Федю на дневную смену, – решил я. – А на ночь поставим другого сторожа.

Дядя Федя согласился с решением:

– Правильно, Виктор Алексеич. А то еще чего натворю во сне. Борщ весь съел, срам какой!

На следующий день история с лунатиком-сторожем стала главной новостью поселка. Дядю Федю перевели на дневную смену, а его «лунный аппетит» превратился в добродушную поселковую легенду.

– Теперь понятно, откуда у нас продукты иногда пропадали, – смеялась Зинаида Петровна, накладывая мне борщ в столовой. – А я все на мышей грешила. Оказывается, у нас свой домовой завелся, только очень голодный.

В понедельник утром к месту бурения подъехала колонна техники из Новосибирска. Впереди шел тяжелый тягач МАЗ-537 с мощной буровой установкой УРБ-2А2 на прицепе, за ним грузовик с инструментом и запчастями, замыкал колонну вахтовый автобус с бригадой буровиков.

Новая установка была в полтора раза больше предыдущей. Мощный дизельный двигатель В-46, роторный стол диаметром 914 миллиметров, буровые штанги из легированной стали, все говорило о серьезности намерений.

Начальник новосибирской бригады Анатолий Михайлович Воронов, мужчина лет пятидесяти с седеющими висками и спокойными глазами, осмотрел место аварии с профессиональным интересом.

– Понятно, на что напоролись, – сказал он, изучая керн с глубины двадцати пяти метров. – Кварцитовый пласт. Твердый как алмаз. Для такой породы нужны алмазные коронки.

– А сможете пробурить? – поинтересовался я.

– Сможем. У нас инструмент специальный, для твердых пород. Только времени больше потребуется, дня три-четыре вместо одного.

Сначала новая бригада извлекла застрявший бур. Мощная лебедка УРБ-2А2 справилась с задачей за полчаса. Буровая головка оказалась сильно поврежденной – алмазные резцы сточились почти до основания.

– Три тысячи рублей как не бывало, – вздохнул Кузнецов, рассматривая испорченный инструмент.

– Ничего, – утешил его Воронов. – Зато опыт получили. В следующий раз будете знать, что делать с твердыми породами.

Бурение новой скважины началось во вторник утром. Алмазная коронка диаметром двести девяносто пять миллиметров врезалась в кварцитовый пласт медленно, но уверенно. Каждый метр давался с трудом, но прогресс был стабильным.

– Порода действительно очень твердая, – комментировал Воронов, следя за показаниями приборов. – Но проходимая. Еще пару дней, и дойдем до водоносного горизонта.

Пока буровики работали, в поселке продолжала развиваться история с «секретной баней». К среде к лесной поляне выстроилась настоящая очередь из трех районов области. Семеныч был вынужден ввести систему предварительной записи.

– Виктор Алексеич, – доложил он во время обеденного перерыва, – у нас тут целая индустрия развивается! Люди на выходные специально приезжают, с семьями, с детьми. Кто-то даже палатки ставит, пикники устраивает.

– И что предлагаете? – поинтересовался я.

– Может, официально оформить как место отдыха? Турбазу организовать? Спрос же есть!

Идея была заманчивой, но я понимал, что это уже выходило за рамки совхозной деятельности. Нужно согласовывать с районным руководством, получать лицензии, соблюдать санитарные нормы.

– Пока оставим как есть, – решил я. – А там посмотрим, как развивается ситуация.

В четверг утром произошло долгожданное событие. Буровая установка дошла до глубины тридцати двух метров и пробила кварцитовый пласт. Из скважины показалась вода, чистая, прозрачная, с хорошим напором.

– Есть вода! – радостно объявил Воронов. – И какая! Дебит не меньше пяти литров в секунду!

Действительно, из скважины била мощная струя. Предварительные замеры показали дебит пять целых два десятых литра в секунду, почти в два раза больше, чем давала разведочная скважина.

– Отличный результат, – одобрил я, наблюдая за полным ведром воды за несколько секунд. – Этого хватит для орошения двухсот гектаров.

Кутузов взял пробу воды для анализа:

– Визуально качество отличное. Прозрачная, без запаха, вкус приятный. Завтра проведем полный химический анализ.

К вечеру новость о успешном бурении первой производственной скважины разнеслась по всему поселку. Люди приходили посмотреть на водяной фонтан, который символизировал начало новой эры гарантированного орошения.

– Теперь засуха нам не страшна, – говорил дядя Вася, любуясь мощной струей воды. – Будем как в Средней Азии, сколько хочешь воды, столько и поливай.

– А главное, вода своя, – добавил Семеныч. – Не нужно ни с кем договариваться, ни за что платить.

Вечером в пятницу, когда буровики заканчивали монтаж устьевого оборудования скважины, к месту работ подъехало несколько автомобилей. Приехали посмотреть на результат районные начальники, представители соседних хозяйств, корреспонденты газет.

Климов был в отличном настроении. Он стоял возле скважины в длинном пальто с каракулевым воротником, держа в руках заключение о качестве воды.

– Товарищи, – обратился он к собравшимся, – мы являемся свидетелями исторического события. Совхоз «Заря» делает решительный шаг к созданию современной оросительной системы!

Корреспондент районной газеты фотографировал водяную струю с разных ракурсов, записывал технические характеристики скважины, брал интервью у участников проекта.

– Виктор Алексеевич, – обратился он ко мне, – расскажите о планах дальнейшего развития системы орошения.

– За зиму планируем пробурить еще одиннадцать скважин, – ответил я. – Проложить магистральные трубопроводы, установить насосные станции. К весне система будет готова к работе.

– А экономическая эффективность?

– При гарантированном орошении урожайность увеличится в полтора-два раза. Это окупит все затраты за три года.

После официальной части все переместились в столовую, где Зинаида Петровна накрыла праздничный стол. Борщ украинский со сметаной, жареная картошка с грибами, пельмени домашние, пироги с капустой, все лучшее, что умела готовить совхозная повариха.

– За воду! – поднял тост Климов, держа в руке рюмку водки «Столичная». – За тех, кто не боится трудностей и превращает мечты в реальность!

Галя сидела рядом со мной за длинным столом, время от времени поднимая глаза и встречаясь со мной взглядом. В ее карих глазах читалась радость за общий успех и что-то более личное, что заставляло мое сердце биться быстрее.

Но главное сделано, доказано, что под землей совхоза «Заря» есть достаточно воды для создания современной оросительной системы. Засуха больше не могла угрожать нашим планам по освоению неудобных земель.

Поздно вечером, когда гости разъехались, я остался у скважины один. Мощная струя воды била из трубы, отражая свет луны. Где-то в лесу ухал филин, шелестели листья на деревьях.

Глава 12
Большая вода

Понедельник начался с того, что меня в половине седьмого утра разбудил телефонный звонок. Я нащупал на тумбочке трубку черного телефонного аппарата и сонным голосом ответил:

– Слушаю.

– Виктор Алексеевич! – возбужденный голос геолога Волкова прорезал утреннюю тишину. – Срочно приезжайте к скважине! У нас тут… в общем, сами увидите!

В голосе опытного геолога звучало такое воодушевление, что я мгновенно проснулся. Быстро умылся холодной водой из алюминиевого рукомойника, надел рабочую телогрейку ватную цвета хаки и резиновые сапоги «Прогресс». На улице стоял ноябрьский морозец, градусов пять-семь, дышалось легко, воздух был прозрачным и звонким.

Мотоцикл «Урал» завелся не сразу, сказывались холодные ночи. Пришлось подкачать топливо и несколько раз нажать на кик-стартер, прежде чем двигатель заработал привычным рокотом. Через десять минут я уже подъезжал к месту буровых работ возле развалин старой мельницы.

То, что я увидел, заставило меня остановить мотоцикл и несколько секунд просто смотреть, не веря глазам. Из скважины диаметром триста миллиметров била мощная струя воды, поднимающаяся на высоту почти два метра. Вода сверкала на утреннем солнце, разлетаясь каплями во все стороны и образуя вокруг устья небольшое озерко.

– Виктор Алексеевич! – подбежал ко мне Волков, не скрывая восторга. – Вы только посмотрите! На глубине двадцати восьми метров бур провалился в карстовую полость, и оттуда под напором пошла вода!

Игорь Семенович был в рабочем комбинезоне синего цвета, резиновых сапогах и каске желтого пластика. В руках держал полевой дневник в клеенчатой обложке, исписанный мелким техническим почерком.

– А дебит какой? – спросил я, подходя ближе к фонтану.

– Предварительно около восьми литров в секунду! – Петр Андреевич Морозов, молодой инженер-геолог, показал мне записи в журнале наблюдений. – Это в четыре раза больше, чем мы рассчитывали для обычного водоносного горизонта!

Я наклонился и зачерпнул воду ладонью. Она была холодной, прозрачной как стекло, без какого-либо привкуса или запаха. Настоящий артезианский источник, о котором можно было только мечтать.

– Товарищи, это же просто сокровище! – я не удержался от эмоций. – Такой дебит может обеспечить водой не только наш совхоз, но и половину района!

Старший бурильщик дядя Федор, мужчина лет пятидесяти пяти с обветренным лицом и мозолистыми руками, стоял у буровой установки УРБ-2А2 и с гордостью наблюдал за результатом своей работы. На нем была ватная телогрейка, суконные брюки и валенки с галошами.

– Тридцать лет бурю, – сказал он, снимая замасленную кепку и почесывая редеющие волосы, – а такого еще не видел. Как будто сам Господь нам подарок сделал.

Мы стояли возле водяного фонтана, обсуждая перспективы, когда к месту работ подъехал УАЗ-469 болотного цвета. Из машины вышел участковый уполномоченный милиции Сидоров Николай Петрович, мужчина лет сорока, в милицейской форме образца 1969 года с погонами младшего лейтенанта.

– Виктор Алексеевич, – обратился он ко мне, подойдя ближе, – вы уж извините, что отрываю от важных дел. Но тут случай деликатный приключился. Нужна ваша помощь.

Николай Петрович был невысоким, плотно сбитым человеком с добродушным лицом и внимательными серыми глазами. Служил участковым уже лет десять, знал каждого жителя района поименно.

– Что случилось? – поинтересовался я, не отходя от скважины.

– Да вот, в сарае у деда Архипа конструкция одна подозрительная обнаружилась, – участковый снял фуражку цвета хаки и потер лоб. – Очень на самогонный аппарат смахивает. А дед клянется, что это не то. Вот и думаю, может, вы как технический специалист посмотрите, разберетесь?

Дед Архип был одним из самых уважаемых людей в поселке. Семьдесят пять лет, ветеран Великой Отечественной, орденоносец, всю жизнь проработавший в совхозе сначала конюхом, потом сторожем. Обвинить его в самогоноварении было бы равносильно святотатству.

– Конечно, Николай Петрович, – согласился я, хотя и не хотелось отрываться от изучения артезианского источника. – Только дайте замеры закончить, и поедем разбираться.

Мы с Волковым быстро провели предварительные измерения дебита скважины. Использовали метод объемного замера – засекали время заполнения двадцатилитрового ведра. Результат получился впечатляющий: восемь с половиной литров в секунду при стабильном напоре.

– Игорь Семенович, – сказал я геологу, записывая данные в полевой блокнот, – продолжайте наблюдения. А я съезжу разберусь с дедом Архипом и вернусь.

Дом деда Архипа стоял на окраине поселка, добротная пятистенка из сосновых бревен с двускатной крышей, крытой железом. Во дворе баня, погреб, сарай для инструментов. Все постройки старые, но крепкие, содержались в идеальном порядке.

Сам дед встретил нас у калитки. Архип Никанорович Седов был невысоким, жилистым стариком с седой бородкой и проницательными голубыми глазами. На нем была гимнастерка защитного цвета с орденскими планками, брюки галифе заправлены в хромовые сапоги. Старая военная выправка чувствовалась в каждом движении.

– Здравия желаю, товарищ участковый, – поздоровался дед, отдавая честь по-военному. – Виктор Алексеевич, и вам добро пожаловать. Пойдемте, посмотрите на мое изобретение.

В сарае действительно стояла сложная конструкция из красной меди – несколько соединенных трубками емкостей, змеевик, краны, манометры. Все было сделано с немецкой аккуратностью, пропаяно оловом, отполировано до блеска.

– Вот, – указал участковый на установку, – что скажете? По всем признакам самогонный аппарат. Перегонный куб, холодильник, змеевик для конденсации паров.

Я внимательно осмотрел конструкцию. Действительно, внешне очень напоминала самогонный аппарат, но некоторые детали смущали. Слишком сложная система трубопроводов, дополнительные емкости, электрические провода.

– Дед Архип, – обратился я к старику, – объясните, для чего это нужно.

– Да воду чищу, – смущенно ответил ветеран, поправляя орденские планки на груди. – Для аккумуляторов тракторных. Обычная вода их портит, известь оседает. А дистиллированную в районе не купишь, далеко ездить надо.

Тут я заметил деталь, которая сразу все прояснила. К одной из емкостей подходили провода от электрической сети, а внутри виднелись спирали накаливания.

– Николай Петрович, – сказал я участковому, – это не самогонный аппарат. Это дистиллятор для получения дистиллированной воды.

В этот момент к сараю подошла Галя. Она была в теплом пальто серого цвета с мутоновым воротником, на голове шерстяная шапочка, в руках кожаная сумка с документами комсомольской организации.

– Виктор Алексеевич, – поздоровалась она, – слышала, что у деда Архипа неприятности. Решила подойти, может, помочь чем.

– Галя, посмотрите на эту конструкцию, – попросил я. – Как думаете, для чего она предназначена?

Девушка внимательно изучила медную установку, обращая внимание на детали, которые мужчины могли пропустить. Особенно ее заинтересовали электрические элементы.

– А это что такое? – спросила она, указывая на провода и клеммы.

– Нагревательные элементы, – объяснил дед Архип, воодушевляясь тем, что кто-то проявляет интерес к техническим деталям. – От электрической сети работают. Воду нагревают, пар получается, потом в холодильнике конденсируется.

Галя кивнула:

– Понятно. Это дистиллятор. У нас в школе на уроках химии такой же принцип объясняли, только проще устройство было.

Участковый почесал затылок под фуражкой:

– А почему сразу не сказали, дед? Столько переполоха наделали, весь поселок обсуждает.

Архип Никанорович смутился:

– Да стеснялся я. Думал, засмеют, старый дурак, ерундой занимается. А тут такой аппарат сложный получился, сам удивляюсь, как додумался.

Я внимательнее изучил дистиллятор. Конструкция была действительно продуманной. Автоматическое поддержание температуры, система очистки от накипи, даже предохранительные клапаны предусмотрены.

– Дед Архип, – сказал я с искренним восхищением, – да это же настоящее изобретение! Вы знаете, сколько такой дистиллятор в магазине стоит? Если вообще купить можно.

– Правда? – оживился старик. – А я думал, так, баловство.

– Какое баловство! – возразил я. – Это рационализаторское предложение. Нужно оформить официально, может, даже патент получить.

Участковый Сидоров облегченно вздохнул:

– Ну, слава Богу. А то уж не знал, как быть. Дед Архип человек заслуженный, а закон нарушать нельзя.

– Николай Петрович, никаких нарушений нет, – заверил я. – Наоборот, изобретательство нужно поощрять.

Мы вышли из сарая на свежий воздух. Ноябрьское солнце светило ярко, но давало мало тепла. На березах еще висели последние желтые листья, где-то каркали вороны, готовящиеся к зиме.

– А знаете что, дед, – предложил я, – давайте организуем в совхозе небольшое производство дистиллированной воды. Потребность большая – и для аккумуляторов, и для лаборатории нашей, и соседним хозяйствам продавать можно.

Глаза у ветерана заблестели:

– Это интересно! Работки прибавится, а то я совсем на пенсии заскучал.

Галя поддержала идею:

– Можно через комсомольскую организацию оформить как молодежную инициативу. Дед Архип будет консультантом, а производство организуем.

Мы договорились встретиться завтра и обсудить детали. Участковый уехал в райцентр с докладом о том, что никаких правонарушений не обнаружено. А я собрался возвращаться к артезианской скважине.

Но тут Галя остановила меня:

– Виктор Алексеевич, а вы в курсе, что в поселке куры пропадать начали?

– Какие куры? – удивился я.

– Да вот, Зинаида Петровна жалуется, за две ночи три лучшие несушки исчезли. Причем из разных дворов. И не только у нее, еще у тети Маши и у Катьки.

Это странно. Обычно куры пропадали из-за лис или хорьков, но те нападали в одном месте, а не ходили по разным дворам.

– А следы какие-нибудь есть? – поинтересовался я.

– Есть. Отпечатки сапог мужских, сорок второго размера примерно. Явно человек, а не зверь.

Ситуация становилась неприятной. Воровство среди соседей могло серьезно испортить отношения в коллективе.

– Галя, – сказал я, – а что, если организовать наблюдение? Комсомольцы могут дежурить по ночам, выяснить, кто это делает.

– Я тоже об этом думала, – кивнула девушка. – Но как организовать? Не будет ли это нарушением каких-то прав?

– Если дежурить на общественной территории, то никаких нарушений. Наоборот, охрана общественного порядка.

Мы договорились, что Галя организует ночные дежурства комсомольцев, а я пока вернусь к геологам и займусь планированием оросительной системы.

У артезианской скважины картина не изменилась, вода продолжала бить мощным фонтаном. Волков и Морозов проводили дополнительные замеры, бурильщики готовили оборудование для опускания обсадных труб.

– Игорь Семенович, – обратился я к геологу, – а как думаете, можно ли на базе этого источника планировать масштабную оросительную систему?

– Не только можно, но и нужно! – воодушевленно ответил Волков, показывая записи в полевом дневнике. – При таком дебите можно орошать до трех тысяч гектаров!

Три тысячи гектаров! Это в полтора раза больше, чем мы планировали изначально. Такая система могла обеспечить водой не только наш совхоз, но и несколько соседних хозяйств.

– А сколько будет стоить такой проект? – спросил я, хотя и опасался услышать ответ.

– Предварительно около шестисот тысяч рублей, – ответил Морозов, листая техническую документацию. – Пятьдесят километров магистральных трубопроводов, шесть насосных станций, двадцать дождевальных машин типа «Фрегат».

Сумма была огромной, больше годового бюджета совхоза. Но и эффект соответствующий. При гарантированном орошении урожайность могла вырасти в два-три раза.

К обеду я вернулся в НИО, где застал Кутузова и Ефимова за анализом проб воды из новой скважины. В лаборатории пахло химическими реактивами и кипяченой водой.

– Петр Васильевич, что скажете о качестве воды? – поинтересовался я.

– Отличное, Виктор Алексеевич, – ответил лаборант, поднимая голову от микроскопа МБИ-6. – Жесткость в норме, никаких вредных примесей, бактериологически чистая. Можно и пить, и для полива использовать.

Ефимов записывал результаты анализов в журнал:

– А главное, дебит стабильный. Уже четыре часа качаем, а уровень не падает.

Это означало, что водоносный горизонт действительно мощный и может обеспечивать стабильную подачу воды длительное время.

Вечером я сидел дома за письменным столом, составляя предварительную схему расширенной оросительной системы. На большой карте района красными линиями отмечал трассы будущих трубопроводов, синими кружками – насосные станции, зелеными квадратами – орошаемые участки.

За окном стояла тихая ноябрьская ночь. В домах поселка горел электрический свет, где-то играло радио, передавая вечернюю программу Всесоюзного радио. Слышались голоса людей, возвращающихся с работы.

Около половины одиннадцатого раздался осторожный стук в дверь. Я открыл и увидел Галю с термосом в руках и взволнованным выражением лица.

– Виктор Алексеевич, – сказала она, входя в прихожую, – у нас успех! Мы вычислили куриного вора!

– Неужели? – удивился я, помогая ей снять пальто. – Проходите, рассказывайте.

Мы сели за кухонный стол, накрытый клеенкой в красную клетку. Галя разлила чай из термоса в граненые стаканы в подстаканниках с советской символикой.

– Комсомольцы организовали дежурство в три смены, – рассказывала она, размешивая сахар алюминиевой ложечкой. – У Кольки были бинокль отцовский охотничий и самодельная рация из радиодеталей. У Федьки фонарик и записная книжка.

– И что обнаружили?

– Около полуночи к курятнику тети Маши подкрался мужчина в телогрейке и валенках. Осторожно открыл дверцу, засунул руку внутрь, схватил курицу и сунул в мешок.

– А лицо разглядели?

– Разглядели. Это дядя Коля, сосед тети Маши. Живет через три дома.

Дядя Коля Воронов был человеком тихим, работящим, никогда ни с кем не ссорился. Трудно было представить его в роли куриного вора.

– А что говорит сам дядя Коля? – поинтересовался я.

– Сначала отпирался, а потом признался. Говорит, хотел улучшить породу своих кур, а денег на покупку хороших несушек не было. Вот и решил… временно позаимствовать.

Ситуация была деликатной. С одной стороны, воровство есть воровство. С другой стороны, дядя Коля не из корысти действовал, а из стремления улучшить хозяйство.

– А что предлагают комсомольцы? – спросил я.

– Устроить «суд общественности» в клубе. Пусть дядя Коля объяснится перед народом, а коллектив решит, как быть дальше.

Идея разумная. Общественный суд мог не только наказать, но и найти конструктивное решение проблемы.

– Галя, – сказал я, – а что, если предложить дяде Коле стать официальным птицеводом-экспериментатором? Выделить участок, дать небольшую ссуду на покупку племенных кур, пусть занимается селекцией.

Глаза у Гали заблестели:

– Отличная идея! А еще можно организовать общий сбор средств на инкубатор для поселка. Тогда у всех будут хорошие цыплята.

Мы обсуждали детали плана до позднего вечера. Галя сидела напротив меня за столом, и в свете керосиновой лампы ее лицо казалось особенно мягким и привлекательным. Каштановые волосы были аккуратно уложены, карие глаза светились умом и добротой.

– Виктор Алексеевич, – сказала она вдруг, – а расскажите про артезианскую скважину. Говорят, вода там как фонтан бьет.

– Восемь с половиной литров в секунду, – с гордостью ответил я. – Можем теперь планировать оросительную систему на три тысячи гектаров.

– Три тысячи! – восхищенно воскликнула Галя. – Это же на весь район хватит!

– Именно. И знаете, что я думаю? Нужно создавать при совхозе учебный центр по орошаемому земледелию. Учить агрономов из других хозяйств, передавать опыт.

Мы сидели в тепле кухни, держась за руки и строя планы на будущее. За окном завывал ноябрьский ветер, но в доме было уютно от печного тепла и от близости родного человека.

Артезианский источник открывал перспективы, о которых мы раньше только мечтали. Гарантированное орошение, высокие урожаи, развитие новых отраслей сельского хозяйства.

Галя ушла около полуночи, а я еще долго сидел за письменным столом, дописывая планы в полевом дневнике. За окном стояла глубокая ноябрьская ночь. Поселок спал, готовясь к новому дню.