Текст книги "Водная жила (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8
Засушливые прогнозы

Утренняя планерка началась как обычно, с докладов о состоянии техники и планах на день. Громов сидел за своим массивным столом, покрытым зеленым сукном, перед ним лежали привычные папки с отчетами.

Я устроился в кресле для посетителей, держа в руках блокнот с записями по НИО. За окном моросил мелкий октябрьский дождь, и ничто не предвещало получения известий, которые заставят пересмотреть все планы на будущий год.

– Ну что, Виктор Алексеевич, – сказал директор, открывая очередную папку, – как дела у науки? Готовы к зиме?

– Готовы, Михаил Михайлович, – ответил я. – Анализы почв завершены, отчеты по программе освоения неудобных земель подготовлены. Планируем зимой систематизировать материалы для научных публикаций.

Громов кивнул и потянулся к телефону, который зазвонил на его столе. Разговор был коротким, но по лицу директора я понял, что новости неприятные.

– Слушаю… Да, это Громов… Что? Повторите, пожалуйста… – Он взял авторучку и начал записывать. – Понял. Спасибо за информацию.

Положив трубку, Громов посмотрел на меня с озабоченным видом:

– Звонили из гидрометеослужбы области. Долгосрочный прогноз на следующий год неутешительный. Ожидается засушливое лето, осадков может быть на сорок процентов меньше нормы.

Я почувствовал, как напряглись мышцы. Сорок процентов – это катастрофа для неполивного земледелия. При такой засухе урожаи могут упасть вдвое, а вся наша работа по освоению новых земель окажется под угрозой.

– А насколько достоверны эти прогнозы? – спросил я, хотя в душе уже знал ответ.

– Метеослужба дает им высокую степень вероятности, – ответил Громов, перечитывая записи. – Связано с особенностями циркуляции атмосферы над Сибирью. Антициклон будет преобладать над циклонами.

Я быстро прикинул в уме последствия. Наши террасированные участки особенно уязвимы – на склонах влага испаряется быстрее. Растения-очистители на бывшей территории завода тоже могут погибнуть без достаточного увлажнения. А ведь программа только набирает обороты, нам присвоили статус базового предприятия.

– Михаил Михайлович, – сказал я, закрывая блокнот, – нужно срочно рассмотреть варианты создания искусственного орошения. Иначе все наши достижения могут пойти прахом.

– Орошение? – Громов поднял брови. – А это не слишком дорого? И сложно?

– Дорого, да. Но альтернатива – потеря урожая на всех освоенных землях. А это уже не сотни тысяч, а миллионы рублей убытков.

Громов задумался, барабаня пальцами по столешнице. За окном усилился дождь, и я невольно подумал: вот сейчас влаги хватает, а летом каждая капля будет на вес золота.

– Хорошо, – решил директор. – Изучите вопрос подробно. Какие варианты, сколько будет стоить, где взять средства. К концу недели хочу видеть предварительные расчеты.

После планерки я отправился в НИО, где Кутузов и Ефимов уже работали над утренними анализами. В лаборатории пахло химическими реактивами и свежезаваренным чаем.

– Петр Васильевич, Сергей Михайлович, – обратился я к сотрудникам, – отложите текущие дела. У нас новая задача. Нужно срочно просчитать потребности в воде для всех наших участков.

Я рассказал о прогнозах засухи. Кутузов поправил очки и покачал головой:

– Плохо дело, Виктор Алексеевич. Растения-фиторемедиаторы очень требовательны к влаге. Без полива они не только не будут очищать почву, но и сами погибнут.

– А террасированные участки? – поинтересовался Ефимов.

– Там еще хуже, – признался я. – На склонах влага быстро стекает вниз и испаряется. Если дождей не будет, урожайность упадет до нуля.

Мы разложили на столе карты района, достали справочники по агрометеорологии, начали считать. Цифры получались внушительными: для гарантированного обеспечения двух тысяч гектаров освоенных земель потребуется не менее двух миллионов кубометров воды за сезон.

– А где такой объем взять? – задался вопросом Кутузов.

– Вариантов несколько, – ответил я, записывая в блокнот. – Артезианские скважины, водохранилище на реке, система каналов. Или комбинация всех методов.

В этот момент в НИО заглянула Галя с папкой комсомольских документов. Девушка была в светло-голубой блузке и темной юбке, волосы аккуратно уложены, на лице легкий румянец от утренней прохлады.

– Виктор Алексеевич, – сказала она, – извините, что отвлекаю. Но у нас в теплице странная история приключилась. Огурцы пропадают.

– Огурцы? – я отвлекся от расчетов. – Какие огурцы?

– Отборные, для семян. Тетя Маша, агроном теплицы, в панике. Говорит, каждую ночь пропадает по несколько штук самых лучших огурцов. Подозревает дядю Митю, сторожа.

Ефимов хихикнул:

– Может, дядя Митя на диете сидит? Огурцы продукт диетический.

– Не смейтесь, – серьезно сказала Галя. – Дядя Митя обижается. Говорит, что всю жизнь честно служит, а тут на него подозрение пало. Даже заявление написать хотел.

Я посмотрел на часы. До обеда оставалось два часа, а водную проблему нужно решать немедленно. Но игнорировать социальные конфликты в коллективе тоже нельзя.

– Галя, – сказал я, – а что предлагаете?

– Комсомольцы хотят провести расследование. Караулы организовать, улики собрать. Как в детективном романе.

– А знаете что, – сказал я, отложив счеты, – давайте проведем это расследование вместе. Мне тоже интересно, кто наш таинственный похититель огурцов.

Галя удивленно подняла брови:

– Серьезно? Вы же занятой человеком, а тут какая-то мелочь…

– Никакая не мелочь, – возразил я. – Во-первых, семенной материал – это серьезно. Во-вторых, в коллективе не должно быть подозрений и недоверия. А в-третьих, – я улыбнулся, – давно не занимался детективными расследованиями.

Девушка улыбнулась.

– Почему бы и нет?

После ухода Гали мы продолжили расчеты.

К обеду предварительные цифры были готовы. Потребность в воде два миллиона кубометров, стоимость системы орошения – от трехсот тысяч до полумиллиона рублей в зависимости от варианта. Деньги огромные, но без орошения потери будут еще больше.

Вечером я решил прогуляться по поселку, обдумать варианты решения водной проблемы. Октябрьский воздух был свежим и прохладным, пах опавшей листвой и дымом из печных труб. В окнах домов горел свет, где-то играло радио, лаяли собаки.

Проходя мимо радиоузла, небольшого домика с антенной на крыше, я услышал взволнованные голоса. У крыльца стояли Колька и Федька, что-то горячо обсуждая.

– Виктор Алексеич! – окликнул меня Колька. – А как вы думаете, можно через радио девушке признание передать?

– Признание? – удивился я. – В чем?

– Да в любви, конечно! – покраснел парень. – Есть тут одна… Наташа из бухгалтерии. А подойти я стесняюсь.

Федька подхватил:

– Мы тете Клаве, радистке, объяснили ситуацию. Она согласилась помочь. Завтра утром в программе «Пионерская зорька» передаст музыкальную открытку «от секретного поклонника».

– Интересное решение, – улыбнулся я. – А что передавать будете?

– Вот тут и проблема, – озабоченно сказал Колька. – Тетя Клава пластинок романтических не нашла. Только «Катюша», «Синий платочек» да марш трактористов.

– Марш трактористов? – я слегка улыбнулся. – Это, пожалуй, слишком оригинально для признания в любви.

– А что делать? – развел руками Федька. – Выбор небогатый.

В этот момент из радиоузла выглянула тетя Клава, пожилая женщина в вязаном платке и домашнем халате:

– Мальчики, решили уже? А то программа завтра с утра, готовиться надо.

– Тетя Клава, – попросил Колька, – может, «Синий платочек» поставите? Он хоть мелодичный.

– Ставлю, – согласилась радистка. – Только помните: в восемь утра передача. Вся честная компания услышит.

Парни разошлись по домам, а я продолжил прогулку, размышляя об услышанном. Около половины одиннадцатого я встретился с Галей и мы отправились к теплице. Девушка была закутана в теплое пальто и шерстяной платок, в руках держала термос с горячим чаем. Я прихватил электрический фонарик и блокнот для записей.

– А вдруг никто не придет? – прошептала Галя, когда мы устроились в засаде за стеллажом с рассадой.

– Придет, – уверенно ответил я. – По словам тети Маши, огурцы пропадают каждую ночь в одно и то же время.

Теплица была тихой и темной, пахло землей, удобрениями и огуречной ботвой. Где-то капала вода, поскрипывал под ветром каркас. Мы сидели рядом на ящиках из-под рассады, и я чувствовал тепло Галиного плеча.

– Виктор Алексеевич, – тихо прошептала она, – а вы не боитесь, что это действительно человек? Вдруг кто-то из наших…

– Не думаю, – ответил я так же тихо. – У нас коллектив дружный, все друг друга знают. Скорее всего, объяснение будет простым. Я даже примерно знаю, кто это.

Галя удивленно посмотрела на меня. Как она не пыталась узнать, я не поддавался.

Время тянулось медленно. Галя налила чаю из термоса, мы пили его маленькими глотками, стараясь не шуметь. В какой-то момент она тихо засмеялась:

– Представляете, если кто-то узнает, что заведующий НИО и секретарь комсомольской организации сидят ночью в засаде в теплице? Подумают, что мы…

– Что мы? – поинтересовался я, повернувшись к ней.

– Ну… встречаемся, – смущенно ответила она.

В полумраке теплицы я видел ее лицо, освещенное слабым лунным светом, проникающим через стеклянную крышу. Карие глаза блестели, на щеках играл румянец от волнения.

– А это было бы так плохо? – тихо спросил я.

Галя на мгновение замерла, потом тихо ответила:

– Нет, не плохо…

В это время снаружи послышался шум, что-то скребется у двери теплицы. Мы замерли, прислушиваясь.

– Слышите? – прошептала Галя.

Скрежет повторился, затем раздался характерный звук открывающейся щеколды. Дверь теплицы скрипнула.

– Приготовьтесь, – шепнул я, взяв фонарик.

В теплицу вошла темная фигура. В лунном свете было видно, что она движется на четырех ногах, направляясь прямо к грядкам с огурцами.

– Три, два, один… – отсчитал я и включил фонарик.

В ярком луче света застыла рыжая коза с повисшими ушами, во рту у которой торчал здоровенный огурец. Животное удивленно таращилось на нас, не понимая, что происходит.

– Машка! – узнала Галю козу. – Так это ты, негодница!

Коза, видимо, решив, что ее разоблачили, попыталась быстро сжевать улику. Хруст огурца в ночной тишине звучал особенно громко.

– Вот тебе и таинственный похититель, – засмеялся я. – Так я и думал. Преступник установлен. Коза Машка, принадлежность неизвестна.

– Она же умная какая! – восхищенно сказала Галя, подходя к козе. – Научилась щеколду открывать!

Машка дожевала огурец и блеянием выразила свое мнение о качестве ночного угощения. Затем, видимо решив, что одного огурца мало, направилась к следующей грядке.

– Ах ты, обжора! – возмутилась Галя, преграждая козе путь. – Довольно тебе безобразничать!

Мы аккуратно вывели Машку из теплицы и тщательно закрыли дверь. Коза постояла немного, обиженно фыркнула и побрела восвояси.

– Надо завтра выяснить, чья она, – сказал я, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.

– Это коза дяди Кости из соседнего двора, – ответила Галя. – Он недавно купил ее для молока. Видимо, не рассчитал аппетиты.

Мы шли обратно по тихому поселку, и я чувствовал особую близость с Галей после совместного «расследования». Она шла рядом, иногда случайно задевая меня рукой, и эти прикосновения отзывались теплом в груди.

– Спасибо, что согласились помочь, – сказала она, когда мы дошли до развилки дорог. – Было очень интересно. И… приятно.

– Мне тоже, – признался я. – Галя, а может, мы еще когда-нибудь займемся детективными расследованиями?

Она улыбнулась:

– Обязательно. Главное, чтобы преступники нашлись.

На следующее утро Галя пришла в НИО с докладом о результатах нашего расследования:

– Виктор Алексеевич! – торжествующе объявила она. – Как и планировали, дядю Митю реабилитировали! Более того, он предложил переделать щеколду, чтобы коза не могла ее открыть. А Машку решили назвать Шерлок и оставить в совхозном зоопарке как достопримечательность.

Кстати, атмосфера планерки испортила радиопостановка. В восемь утра по поселковому радио прозвучало: «Музыкальная открытка от секретного поклонника для Наташи из бухгалтерии», а затем грянул марш трактористов.

Очевидно, тетя Клава перепутала пластинки. Весь поселок гудел от обсуждений: кто же этот загадочный романтик с такими необычными музыкальными предпочтениями?

Впрочем, мне было не до музыки.

– Михаил Михайлович, – сказал я Громову, когда мы остались в кабинете одни, – вчера я просчитал варианты орошения. Ситуация серьезная, но решаемая.

Я разложил на столе карты и расчеты:

– Самый оптимальный вариант – комбинированная система. Несколько артезианских скважин в разных точках, магистральные трубопроводы, насосные станции и дождевальные машины.

Громов внимательно изучал схемы:

– А сколько это будет стоить?

– Предварительно четыреста пятьдесят тысяч рублей, – ответил я. – Много, но окупится за два года при нормальных урожаях.

– А где такие деньги взять?

– Вариантов несколько. Во-первых, дополнительное финансирование как базовому предприятию. Во-вторых, кредит сельхозбанка. В-третьих, частично собственные средства из прибыли НИО.

Директор задумался, постукивая карандашом по столешнице:

– Рискованно. Если что-то пойдет не так, ответственность на мне.

– Михаил Михайлович, – убеждал я, – без орошения мы рискуем потерять все, что создавали. Представьте: засуха, урожай погиб, статус базового предприятия отобрали, финансирование прекратили. А с орошением мы гарантированно получаем высокие урожаи независимо от погоды.

За окном моросил дождь, подтверждая мои слова. Сейчас влаги хватает, но летом ситуация может кардинально измениться.

– Хорошо, – решил Громов. – Готовьте детальный проект. Поедете в область, согласовывать с Савельевым. Но учтите: если проект провалится, отвечать будем оба.

После обеда я зашел в НИО, где застал Кутузова и Ефимова за составлением списка необходимого оборудования. На доске висели схемы размещения скважин и трубопроводов.

– Как дела с расчетами? – поинтересовался я.

– Почти готово, – ответил Ефимов, откладывая счеты. – Потребуется двенадцать скважин глубиной до ста метров, тридцать километров труб, шесть насосных станций, двадцать дождевальных машин.

– Впечатляет, – признался я. – А где будем брать технику для земляных работ?

– Зимой освободятся экскаваторы и бульдозеры, – подсказал Кутузов. – Полевые работы закончатся, можно использовать для строительства.

В кабинет заглянула Галя, принесла отчеты по деятельности ячейки комсомола. Осталась и спросила:

– А вы чем занимаетесь? Что-то серьезное, судя по схемам.

Я рассказал о проблеме засухи и планах создания оросительной системы. Галя слушала внимательно, время от времени задавая вопросы.

– Получается, всю осень и зиму будете строить? – уточнила она.

– Если удастся получить финансирование, то да. Иначе к лету не успеем.

– А комсомольцы могут помочь?

– Конечно! Будет много работы для молодых рук и светлых голов.

Галя улыбнулась:

– Тогда считайте, что комсомольская организация уже мобилизована.

Мы поговорили еще немного, а затем я вызвался проводить Галю. Помог донести документы. И успел заметить, как мои сотрудники обменялись многозначительными взглядами.

На прощание мы только быстро поцеловались. Затем Галя убежала домой. Я тоже отправился к себе.

Вечером я сидел за письменным столом, составляя план работ на зиму.

Зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Виктор Алексеевич, – знакомый голос Гали прорезал вечернюю тишину, – вы говорили, рассказать о таинственных происшествиях. Так вот, люди говорят, что у нас ездил неизвестный человек на велосипеде «Урал»!

– В каком смысле? – поинтересовался я, откладывая ручку.

– В прямом. Очень подозрительный тип, никто его не знает. Мне нужна ваша помощь.

Глава 9
Поиск воды

Утро началось с неприятного разговора. Громов сидел за дубовым столом, перед которым лежала свежая телефонограмма из областного управления водного хозяйства. Бумага была напечатана на машинке «Москва» фиолетовой лентой, что придавало тексту официальный и несколько зловещий вид.

– Виктор Алексеевич, – сказал директор, снимая очки и протирая стекла чистым платком, – есть проблемы с водопользованием. Оказывается, все источники в радиусе пятнадцати километров уже распределены между хозяйствами района.

Я взял телефонограмму и пробежал глазами машинописный текст. Суть сводилась к тому, что районное управление водного хозяйства не может выдать нам лицензию на забор воды из существующих источников без согласия других пользователей.

– А что предлагают? – поинтересовался я, складывая документ.

– Искать собственные источники. Бурить артезианские скважины на территории совхоза. За собственный счет, разумеется.

За окном моросил мелкий дождь, капли стекали по стеклу, размывая контуры построек центральной усадьбы. Ирония ситуации была очевидной, сейчас воды хватало, а к лету может начаться засуха.

– Михаил Михайлович, – сказал я, поднимаясь с кресла для посетителей, – нужно срочно организовать геологическую разведку. Пригласить специалистов из области, найти водоносные горизонты.

– А сколько это будет стоить?

– Разведка тысяч десять. Но если найдем воду, то сэкономим на лицензионных платежах другим хозяйствам.

Громов задумался, барабаня пальцами по столешнице, покрытой зеленым сукном:

– Хорошо. Звоните в геологоразведку. Но учтите, если ничего не найдем, деньги потратим зря.

После планерки я отправился в НИО, где Кутузов и Ефимов уже работали с утренними анализами почв. В лаборатории пахло химическими реактивами и свежезаваренным чаем из граненых стаканов.

– Товарищи, – объявил я, входя в помещение, – у нас новая задача. Нужно найти воду на территории совхоза. Много воды.

Ефимов поднял голову от микроскопа МБИ-6:

– А где искать будем? Совхоз большой, двадцать тысяч гектаров.

– Вот это и предстоит выяснить, – ответил я, разворачивая на столе топографическую карту в масштабе 1:25000. – Но есть косвенные признаки. Посмотрите, где растут влаголюбивые растения, где весной дольше стоят лужи.

Кутузов подошел к карте, поправляя очки в металлической оправе:

– Вот здесь, в низине за старым кладбищем, всегда сыро. Даже в засушливые годы трава зеленая. И родничок небольшой есть.

– А здесь, – Ефимов указал на другую точку, – возле бывшей мельницы, тоже признаки близких грунтовых вод.

Я записывал координаты предполагаемых водоносных участков в полевой дневник. К обеду список насчитывал семь потенциальных точек для разведочного бурения.

Вечером того же дня в поселке произошло событие, которое на время отвлекло всеобщее внимание от серьезных производственных вопросов. На сельском сходе в клубе разгорелся нешуточный спор между двумя уважаемыми женщинами поселка.

Тетя Дуся, жена дяди Васи, женщина лет пятидесяти с крепкой фигурой и решительным характером, стояла у сцены, держа в руках картофелину размером с небольшую дыню. На ней был праздничный цветастый платок и лучшее платье синего цвета с белыми цветочками.

– Смотрите, люди добрые, – говорила она, поднимая картофелину над головой, – вот что земелька родимая дает! Два килограмма двести граммов! На весах в магазине взвешивала!

В зале послышались восхищенные охи и ахи. Картофелина действительно была внушительной, ровной, без изъянов, с тонкой кожурой характерного для сорта «Лорх» розоватого оттенка.

Но тут поднялась с места тетя Маня, соседка дяди Васи, женщина чуть моложе, но не менее энергичная. На ней был самовязаный шерстяной джемпер и темная юбка до колен, волосы аккуратно уложены и слегка подкрашены хной.

– А что тут хвалиться? – возразила она громким голосом. – У меня в огороде картофелина растет, так та все три кило потянет! Только до праздника урожая дозревать будет!

Зал оживился. Такого поворота событий никто не ожидал. Обычно на сходах обсуждали производственные вопросы, планы на будущий год, культурные мероприятия. А тут разгорелся настоящий овощной баттл.

– Три килограмма? – недоверчиво переспросила тетя Дуся. – Да не может такого быть! Где это видано, чтобы картошка по три кило росла?

– А ты приходи на праздник урожая, сама увидишь! – гордо ответила тетя Маня. – У меня секретный метод есть, еще от бабушки достался!

В зале началось оживленное обсуждение. Мужчины переглядывались с усмешками, женщины шептались между собой, дети таращили глаза на диковинную картофелину.

Галя, которая вела собрание в качестве секретаря комсомольской организации, растерянно стояла за столом президиума, не зная, как унять разгорающуюся дискуссию. Она была в светло-голубой блузке и темной юбке, волосы аккуратно уложены, в руках держала толстую тетрадь протоколов.

– Товарищи, – попыталась она вмешаться, – может, вернемся к повестке дня? У нас еще вопрос о подготовке к зиме…

Но тетя Дуся и тетя Маня уже вошли в раж:

– Раз так, – заявила тетя Дуся, – давайте устроим честное соревнование! К празднику урожая каждая принесет свою самую большую картофелину, и пусть народ судит!

– Согласна! – тут же откликнулась тетя Маня. – Только условие: никаких химических штук, только натуральные методы!

– Само собой! – кивнула тетя Дуся. – Навоз, зола, дождевая вода – вот и все удобрения!

Зал взорвался аплодисментами. Идея соревнования всем понравилась. В однообразной деревенской жизни это было настоящим событием.

Зинаида Петровна, заведующая столовой, поднялась с места:

– А давайте ставки делать! Кто за тетю Дусю, кто за тетю Маню! Проигравшие угощают выигравших самогонкой!

Предложение было встречено с энтузиазмом. Поселок мгновенно разделился на два лагеря. Механизаторы в основном поддерживали тетю Дусю – она была женой их коллеги. Работники фермы склонялись к тете Мане, у нее корова давала самые высокие надои в личном хозяйстве.

Я сидел в заднем ряду и наблюдал за происходящим с интересом. Подобные народные забавы хорошо разряжали напряжение, сплачивали коллектив. К тому же картофелеводство было важной отраслью совхозного производства, и любой опыт мог пригодиться.

Галя растерянно искала меня взглядом по залу. Когда наши глаза встретились, она жестами попросила помочь восстановить порядок.

– Товарищи, – поднялся я с места, – предлагаю оформить это соревнование официально. Пусть Виктор Алексеевич будет арбитром, он агроном, в картошке разбирается!

Зал одобрительно загудел. Тетя Дуся и тетя Маня посмотрели на меня выжидающе.

– Согласен быть арбитром, – сказал я, – но с условием: никаких нарушений агротехники, все по науке. И обе стороны принимают решение судьи без обжалования.

– Принимаем! – хором ответили соперницы.

– Тогда до праздника урожая у вас есть три недели, – объявил я. – Условия честные: одинаковые сорта картофеля, одинаковая площадь грядки по десять квадратных метров, одинаковые возможности ухода.

Собрание завершилось в приподнятом настроении. Люди расходились, живо обсуждая предстоящее состязание и делая прогнозы.

Галя подошла ко мне, когда зал почти опустел:

– Спасибо, что выручили. А то совсем ситуация из-под контроля вышла.

– Не за что, – ответил я, помогая ей собрать документы. – К тому же это будет интересный эксперимент. Посмотрим, какие секретные методы применяют наши картофелеводы-любители.

Мы вышли из клуба вместе. Октябрьский вечер был прохладным, пах опавшей листвой и дымом из печных труб. В окнах домов горел свет, где-то играло радио, транслируя вечернюю программу «Маяка».

– Виктор Алексеевич, – сказала Галя, поправляя платок, – а что если они действительно начнут применять какие-то сомнительные методы? Химию всякую, стимуляторы?

– Тогда дисквалифицируем, – улыбнулся я. – Но думаю, обойдется. Они честные люди, слово сдержат.

На следующее утро поселок жил уже в новом ритме. Тетя Дуся и тетя Маня с раннего утра копошились в своих огородах, что-то измеряли, планировали. К обеду стало ясно, что соперничество приняло масштабы настоящей войны умов.

Дядя Вася зашел в НИО около полудня, сняв замасленную кепку и почесывая редеющие волосы:

– Виктор Алексеич, а можно спросить? Жена моя, тетя Дуся, интересуется – не повредит ли картошке, если землю… ну, минеральными удобрениями чуток подкормить?

Я понял, в чем дело. Несмотря на публичные заверения использовать только «натуральные методы», обе соперницы втайне планировали применить достижения современной агрохимии.

– Дядя Вася, – сказал я дипломатично, – в небольших дозах минеральные удобрения только на пользу. Главное не переборщить.

– А какие лучше? – поинтересовался механизатор.

– Суперфосфат для корнеобразования, калийная соль для увеличения размера клубней. Аммиачную селитру осторожнее, можно переборщить с азотом.

Дядя Вася внимательно записывал рекомендации в потертый блокнот:

– А где взять такие удобрения?

– У нас в НИО есть небольшие запасы для экспериментов, – ответил я. – Килограммов по пять-десять можете взять.

Через час после ухода дяди Васи в НИО заявилась тетя Маня собственной персоной. Женщина была в рабочем фартуке поверх домашнего платья, на голове повязан платок в красную клетку.

– Виктор Алексеевич, – начала она без обиняков, – слышала, дядя Вася тут был, за удобрениями приходил. Не будет ли это нечестно по отношению к соревнованию?

– Тетя Маня, – улыбнулся я, – а разве вы сами не планировали воспользоваться достижениями науки?

Женщина смутилась, поправила платок:

– Ну… может, и планировала. Для пользы дела.

– Тогда условия равные, – решил я. – Можете взять те же удобрения в тех же количествах. Но с одним условием, никому не рассказывать. Пусть думают, что ваши секретные семейные методы.

Тетя Маня просияла:

– Вот спасибо! А то я уж думала, как с теткой Дусей тягаться, у нее опыт больше.

– Опыт это хорошо, но наука лучше, – философски заметил я, вывешивая порции удобрений в бумажные пакеты.

В середине недели в нашу размеренную жизнь вмешался новый персонаж, который на время стал главной темой поселковых обсуждений.

Рано утром, когда я шел в НИО по главной улице поселка, мне навстречу проехал незнакомый человек на велосипеде «Урал». Мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, в темной кепке и куртке цвета хаки. В руке держал блокнот, в котором что-то записывал на ходу.

Велосипед «Урал» был довольно редкой машиной для наших краев, тяжелый, надежный, с характерной рамой и широкими шинами. Обычно на таких ездили почтальоны, лесники, участковые милиционеры.

Незнакомец проехал мимо, не обращая на меня внимания, свернул к центральной усадьбе и скрылся за зданием конторы. Я пожал плечами и пошел дальше, но через полчаса этот эпизод всплыл в разговоре с Кутузовым.

– Виктор Алексеевич, – сказал лаборант, отрываясь от анализов, – а кто это такой на велосипеде катается? Зинаида Петровна в столовой говорит, что ревизор какой-то приехал инкогнито.

– Откуда она знает? – поинтересовался я.

– Видела, как он фотоаппаратом что-то снимал возле фермы. И в блокнот записывал. Подозрительно, говорит.

К обеду тема таинственного велосипедиста стала главной новостью поселка. В столовой за соседними столиками только и говорили, что о загадочном приезжем.

– Точно ревизор, – утверждала тетя Клава, работница почты, накладывая мне борщ украинский. – У него сумка специальная через плечо, как у проверяющих.

– А может, журналист? – предположил молодой тракторист Колька, отхлебывая чай из граненого стакана. – Про наши достижения статью писать приехал.

– Или геодезист, – добавил Федька, намазывая хлеб маслом. – Землю под что-то отводить будут.

Дядя Вася, сидевший за соседним столом, покачал головой:

– Не нравится мне этот тип. Шныряет везде, все высматривает. А представиться никому не удосужился.

– Дядя Вася прав, – поддержала Зинаида Петровна, вытирая руки фартуком. – Честный человек бы зашел, поздоровался, объяснил, зачем приехал. А этот как шпион какой-то.

После обеда я встретил Галю возле здания сельсовета. Девушка стояла у объявлений, читая что-то с серьезным видом. На ней было темное пальто и шерстяная шапочка, в руках кожаная сумка с документами.

– Что читаете? – поинтересовался я, подходя ближе.

– Сводку погоды на завтра, – ответила она, поворачиваясь ко мне. – А вы слышали про загадочного велосипедиста?

– Слышал. Весь поселок только об этом и говорит.

– Девчата из комсомольской организации просят разрешения провести расследование, – улыбнулась Галя. – Хотят установить за ним слежку, выяснить личность.

– И что вы им ответили?

– Пока ничего. Думаю, как бы лучше организовать, чтобы и любопытство удовлетворить, и никого не обидеть.

Мы прошлись по поселку, обсуждая план «расследования». Идея была забавной и относительно безвредной, молодежь получит увлекательное занятие, а заодно выяснится, кто такой таинственный приезжий.

– А что если он действительно ревизор? – засомневалась Галя. – Вдруг мы помешаем ему работать?

– Настоящий ревизор представился бы официально, – ответил я. – А этот явно действует неофициально. Значит, и мы можем позволить себе неформальное любопытство.

К вечеру план «операции по установлению личности велосипедиста» был готов. Комсомольцы организовывали дежурства в ключевых точках поселка: у конторы, у столовой, у клуба, у фермы. Каждый дежурный получал блокнот для записи времени появления объекта наблюдения и его действий.

Дядя Вася, узнав о молодежной инициативе, решил подключиться со стороны «старшего поколения». К нему присоединились еще несколько механизаторов, которым тоже было любопытно.

– Мы свою разведку ведем, – объявил он за ужином в столовой. – На тракторах мобильность больше, территорию шире охватить можем.

Так поселок оказался втянут в две параллельные «операции», молодежную пешую и механизаторскую механизированную.

На следующий день произошла забавная накладка. Дядя Вася на тракторе МТЗ-80 «преследовал» велосипедиста по полевой дороге, а Колька и Федька следили за тем же объектом пешком с другой стороны. В результате они столкнулись на перекрестке, едва не создав аварийную ситуацию.

– Вы куда прете? – возмутился дядя Вася, останавливая трактор. – Я его первый засек!

– А мы дежурили по графику! – возразил Колька. – У нас официальное задание от комсомольской организации!

Пока они выясняли отношения, таинственный велосипедист скрылся в березовой роще, так никем и не опознанный.

К концу недели накопилось достаточно наблюдений для предварительных выводов. Загадочный приезжий появлялся каждое утро около семи, объезжал определенный маршрут по поселку, что-то записывал, фотографировал и исчезал до следующего дня.

– Он изучает нашу территорию систематически, – докладывала Галя на вечернем «совещании следствия» в клубе. – Сегодня фотографировал дороги, вчера здания, позавчера линии электропередач.

– А еще он присматривается к девчатам, – добавила Катька, которая теперь встречалась с трактористом Мишкой, но по-прежнему любила быть в центре внимания. – Когда я корову пасла, он специально мимо проезжал и в блокнот что-то записывал.