Текст книги "Водная жила (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Я записывал его рекомендации в блокнот, планируя дренажную систему из перфорированных труб и щебеночной засыпки.

Дядя Вася с опытными механизаторами занимался опалубкой, деревянными щитами для заливки бетона. Использовали доски от разобранного амбара, сколачивали щиты размером два на три метра.

– Доска хорошая, – говорил старый механизатор, строгая торец рубанком. – Лиственница, пятьдесят лет простояла. Еще столько прослужит.

К обеду котлован был готов. Глубина два метра, стенки ровные, дно зачищенное. На дне пробивалось несколько ключей, именно отсюда била родниковая вода.

– Смотрите, как прибывает, – показывал Семеныч на заполняющийся водой котлован. – Минут за десять полметра набралось.

После обеда принялись за бетонирование. Бетономешалка «Мобил-К10» гудела возле кучи песка и цемента. Володя регулировал пропорции смеси, добиваясь нужной консистенции.

– Цемента марки четыреста, – сообщал он, засыпая серый порошок в барабан мешалки. – Песок крупный, промытый. Щебень фракция пять-двадцать. Получится бетон марки двести пятьдесят.

Женщины помогали подносить воду в ведрах и кастрюлях, мужчины таскали тачки с бетоном, подростки разравнивали смесь лопатами. Работали дружно, весело, с песнями и шутками.

– Ой, течет вода с горушки, – напевала Катька, тоже пришедшая сюда на помощь, размешивая бетон граблями и время от времени бросая на меня лукавые взгляды, – прямо к нашему окошку…

– А от окошка до колодца, – подхватывали остальные, – рукой подать до родника!

К вечеру была готова основная плита каптажа. Бетон схватился, но для полного затвердевания требовалось еще несколько дней. Накрыли свежую кладку мокрой мешковиной, чтобы не пересыхала.

– Завтра стенки делать будем, – планировал Семеныч, вытирая руки ветошью. – А послезавтра трубы прокладывать.

Следующая неделя прошла в напряженной работе. Каждый день после основных дел несколько человек оставались у родника, продолжая строительство. Постепенно каптаж обретал законченный вид.

Бетонный резервуар размером три на четыре метра и глубиной два с половиной метра заполнялся чистейшей родниковой водой. Стенки были идеально ровными, дно выложено крупным щебнем для фильтрации. В торцевой стене установили патрубки для водозабора и перелива.

– Красота! – восхищался дядя Вася, любуясь результатом. – Как в санатории каком курортном.

От каптажа к совхозным террасам проложили водовод из стальных труб диаметром сто пятьдесят миллиметров. Трубы укладывали в траншею глубиной восемьдесят сантиметров, ниже уровня промерзания почвы. На участках подъема установили воздушные клапаны для выпуска воздуха.

Особую гордость вызывала насосная станция, небольшое кирпичное здание с железной крышей, внутри которого стоял центробежный насос К-90 с электроприводом. Мощности хватало для подачи воды на расстояние до пяти километров.

– Теперь не только мы пользоваться можем, – говорил Семеныч, регулируя давление в системе, – но и соседние бригады, если понадобится.

Завершающим штрихом стала установка водомерных устройств. Сергей Морозов помог подобрать приборы нужной точности, счетчики воды с механическими индикаторами и самописцы для постоянного контроля расхода.

– Теперь каждый литр на учете, – доложил молодой геолог, проверяя показания приборов. – И претензий ни у кого не будет.

Вскоре объект был готов к сдаче. Мы пригласили Власова и представителей райводхоза на торжественное открытие. К этому времени весть о благоустройстве родника дошла до районного руководства.

Приехал первый секретарь райкома Климов с небольшой делегацией партийных работников. Все хотели посмотреть на образцовое водозаборное сооружение.

– Впечатляет, – признал Климов, осматривая каптаж и насосную станцию. – Совхоз «Заря» показал, как нужно относиться к природным богатствам.

Власов, который недавно приезжал с претензиями, теперь выглядел довольным:

– Прекрасно выполненная работа, – сказал он, изучая показания водомеров. – Дебит источника действительно увеличился до двадцати двух литров в секунду. А качество воды улучшилось за счет фильтрации.

Сергей Морозов составил подробный технический отчет о гидрогеологических характеристиках источника. Документ планировали использовать как образец для обустройства других родников района.

– Этот опыт нужно тиражировать, – сказал представитель облводхоза, приехавший из Барнаула. – У нас в области много неблагоустроенных источников.

В торжественной обстановке Климов перерезал красную ленточку, символически открывая новый водозаборный узел. Зинаида Петровна угощала гостей пирогами с капустой и чаем из родниковой воды.

– Вода как слеза чистая, – хвалила повариха, разливая чай из большого самовара. – И вкус особенный, мягкий.

– Это потому что фильтрация правильная, – объяснял Сергей Морозов, показывая устройство каптажа. – Вода проходит через несколько слоев очистки.

После официальной части гости разъехались, а мы остались у родника, наслаждаясь результатом работы. Прозрачная вода переливалась в бетонном резервуаре, тихо гудел насос, по трубам текла живительная влага к террасированным участкам.

– Хорошо поработали, – подытожил Громов, закуривая папиросу «Казбек». – И проблему решили, и авторитет подняли.

– А важнее всего, – добавил я, – показали, что можем не только требовать, но и отдавать. Это дорогого стоит.

Конфликт с райводхозом превратился в образцовый пример сотрудничества. Вместо ограничений получили благодарность, вместо претензий – признание. Родник Студеный стал гордостью не только совхоза, но и всего района.

Через неделю в районной газете «Ленинский путь» появилась статья под заголовком «Берегите родники». Корреспондент подробно описывал опыт совхоза «Заря» по благоустройству источников, приводил технические характеристики, рекомендовал другим хозяйствам последовать примеру.

– Слушайте, что пишут, – читал вслух дядя Вася, развернув газету в столовой: – «Инициатива работников совхоза „Заря“ достойна самого широкого распространения. Вместо потребительского отношения к природным ресурсам они показали пример бережного хозяйствования».

– И фотография есть, – добавила Зинаида Петровна, заглядывая через плечо. – Наш каптаж во всей красе.

Успех с родником принес неожиданные дивиденды. К нам начали обращаться представители других хозяйств с просьбами о консультациях по благоустройству водозаборов. Володя Семенов подготовил типовой проект каптажа, который передали в райводхоз для тиражирования.

Но главное, что конфликтная ситуация научила меня важному принципу: вместо противостояния лучше искать взаимовыгодное сотрудничество. Превратить претензии в совместную работу, проблемы в возможности, противников в союзников.

Этот урок пригодился уже скоро, когда нам пришлось столкнуться с новыми вызовами в борьбе за мертвые земли и водные ресурсы.

Глава 3
Финансовый кризис

Телефонный звонок застал меня за завтраком. Я сидел у окна, ел овсяную кашу с молоком и читал районную газету «Ленинский путь», когда пронзительно зазвонил черный аппарат «ВЭФ-люкс». За окном моросил мелкий августовский дождь, капли стекали по стеклу, размывая контуры яблонь в саду.

– Виктор Алексеевич, – тревожный голос Громова прорезал утреннюю тишину, – срочно приезжайте в контору. Звонили из области. Плохие новости.

Я быстро оделся, накинул плащ-палатку цвета хаки и помчался в центральную усадьбу на мотоцикле «Урал». Дорога была скользкой от дождя, но я торопился узнать, что случилось. По пути размышлял о возможных проблемах. Очередная проверка, жалобы Лаптева или что-то еще.

В конторе совхоза пахло табачным дымом и сыростью. Громов сидел за столом в мятой белой рубашке, перед ним лежала телефонограмма на бланке областного управления сельского хозяйства. Лицо директора было мрачным.

– Садитесь, Виктор Алексеевич, – сказал он, указывая на стул обтянутый дерматином. – Новости неважные. Финансирование программы освоения неудобных земель сокращают на семьдесят процентов.

Я взял телефонограмму, пробежал глазами машинописный текст. Формулировки казенные, но смысл ясный: из-за общих бюджетных трудностей область вынуждена урезать расходы на экспериментальные программы. Вместо запланированных ста тысяч рублей выделяют только тридцать.

– А причины? – спросил я, откладывая документ.

– Неурожай в двух районах из-за засухи, – объяснил Громов, затягиваясь папиросой «Казбек». – Нужны деньги на закупку семенного зерна. Экспериментальные работы отходят на второй план.

Ситуация была серьезной. Семьдесят тысяч рублей это закупка семян фиторемедиаторов на следующий год, зарплата лаборантов, химические реактивы, горючее для техники. Без этих средств программа остановится.

– А что предлагает область? – поинтересовался я.

– Искать собственные источники финансирования. Хозрасчет, как говорится. Сами заработали, сами потратили.

За окном стучал дождь по железной крыше, создавая унылую атмосферу. Нужно срочно что-то придумывать, иначе вся работа пойдет насмарку.

– Михаил Михайлович, – сказал я, вставая и начиная ходить по кабинету, – а что если попробовать коммерциализировать наши разработки?

– То есть? – не понял директор.

– У нас есть уникальные технологии, которые интересуют соседние хозяйства. Почему не организовать их платную передачу? В рамках социалистического хозрасчета, разумеется.

Громов задумчиво покрутил папиросу между пальцами:

– Интересная мысль. А что конкретно предлагаете?

– Во-первых, продажа бактериальных культур. Соседи уже интересовались, готовы платить. Во-вторых, производство органических удобрений из местного торфа. В-третьих, изготовление модульных рам для техники по нашим чертежам.

– Не обвинят ли нас в спекуляции?

– Не обвинят, если правильно оформить. Совхоз оказывает платные услуги другим социалистическим предприятиям по внедрению передового опыта. Это же поощряется партией и правительством.

Громов встал, подошел к окну, за которым виднелись промокшие от дождя постройки центральной усадьбы:

– Рискованно, но попробовать можно. Только все должно быть юридически чисто.

– Обязательно. Оформим как научно-производственную деятельность НИО совхоза. У нас же есть статус исследовательского подразделения.

К обеду дождь закончился, и я отправился в лабораторию к Кутузову. Нужно выяснить производственные возможности нашего микробиологического участка.

Лаборатория размещалась в кирпичном здании ветстанции, в просторной комнате с большими окнами на юг. Пахло химическими реактивами и дезинфекцией. На полках стояли склянки с питательными средами, гудели термостаты, поддерживая нужную температуру для культур.

– Петр Васильевич, – сказал я, входя в помещение, – какие у нас производственные мощности? Сколько культур можем производить для продажи?

Кутузов снял очки, протер стекла чистой салфеткой:

– Если работать на полную мощность, литров сто концентрата в месяц получится. Это примерно на двести гектаров обработки.

– А себестоимость?

– Электроэнергия, реактивы, зарплата… рублей пять за литр, – прикинул лаборант, листая записи в толстой тетради.

– А продавать можно по десять рублей. Наценка стопроцентная, но оправданная. У нас уникальная технология, проверенная эффективность.

Ефимов, который теперь полностью перешел на нашу сторону и стал ценным сотрудником, поднял голову от микроскопа:

– Виктор Алексеевич, а что если расширить производство? Поставить дополнительные термостаты, увеличить объемы?

– Хорошая идея, – согласился я. – Но нужны инвестиции. Пока начнем с того, что есть.

Следующим пунктом была разведка торфяных залежей. В трех километрах от совхозной усадьбы, за березовой рощей, лежало болото Моховое, обширная низина площадью гектаров в двести, заросшая камышом и осокой.

Мы с Володей Семеновым отправились туда на УАЗе, прихватив лопаты, бур и рулетку. Дорога шла лесной просекой, между стволами белых берез и осин с уже желтеющими листьями. Воздух пах грибами и прелой листвой.

– А здесь действительно торф? – поинтересовался Володя, выбираясь из машины у края болота.

– Должен быть, – ответил я, доставая топографическую карту в масштабе 1:25000. – По карте это типичное торфяное болото. Сейчас проверим.

Мы углубились в болото по деревянным мосткам, которые когда-то проложили охотники. Под ногами хлюпала черная жижа, пахнущая сероводородом и гниющей органикой. Комары висели тучами, несмотря на прохладную погоду.

– Попробуем вот здесь, – сказал я, выбрав относительно сухое место среди кочек.

Володя завинчивал в землю геологический бур, стальную спираль на длинной рукоятке. Инструмент легко входил в мягкий грунт, извлекая на поверхность черную массу с волокнистой структурой.

– Торф! – обрадованно воскликнул молодой инженер, рассматривая образец. – И качество неплохое, степень разложения процентов сорок.

Мы пробурили десять скважин в разных частях болота. Везде встречался торф толщиной от полуметра до двух метров. По предварительным подсчетам, запасы составляли тысяч пятьдесят кубометров, достаточно для масштабного производства удобрений.

– А как будем добывать? – спросил Володя, укладывая образцы в деревянный ящик с ячейками.

– Экскаватором, небольшими участками, – ответил я, записывая координаты скважин в полевой дневник. – Нарушенные места сразу рекультивируем, засеваем травами.

Вечером в конторе совхоза мы обсуждали бизнес-план новых направлений. За столом, покрытым зеленым сукном, разложили расчеты, схемы, образцы продукции.

– Торфяные удобрения имеют хороший спрос, – говорил я, показывая Громову кусок торфа из болота. – Особенно в подсобных хозяйствах предприятий, у садоводов-любителей.

– А как оформить продажу? – поинтересовался директор.

– Через потребительскую кооперацию. Заключаем договор с райпо на поставку органических удобрений для населения. Все по закону, через государственную торговлю.

Громов взял счеты, начал подсчитывать возможную прибыль:

– Бактериальные культуры – тысяча рублей в месяц чистой прибыли. Торфяные удобрения еще полторы тысячи. Итого две с половиной тысячи ежемесячно.

– За год тридцать тысяч, – подытожил я. – Как раз частично покроет сокращенное финансирование.

– А модульные рамы?

– Это отдельная статья. Каждая рама себестоимостью сто пятьдесят рублей, продаем за триста. Соседи готовы брать по пять-шесть штук в год.

На следующий день я поехал в район согласовывать юридические вопросы. Я понимал, что и в самом деле все надо оформить так, чтобы не возникло претензий со стороны контролирующих органов.

В кабинете Климова пахло табачным дымом и кожаными переплетами книг. Первый секретарь райкома сидел за массивным дубовым столом, изучая документы программы освоения неудобных земель.

– Виктор Алексеевич, – поздоровался он, указывая на кресло для посетителей, – слышал о проблемах с финансированием. Что предлагаете?

Я изложил план коммерциализации наших разработок, подчеркивая социалистический характер деятельности и пользу для развития сельского хозяйства района.

– Интересно, – согласился Климов, записывая основные моменты в блокнот в твердой обложке. – А как это согласуется с принципами социалистического хозяйствования?

– Полностью согласуется, – ответил я. – Мы распространяем передовой опыт среди социалистических предприятий на возмездной основе. Это поощряется решениями XXIV съезда партии о развитии хозрасчета.

– А контроль качества как обеспечите?

– НИО совхоза будет нести полную ответственность за эффективность передаваемых технологий. Заключим договоры с гарантийными обязательствами.

Климов подумал, постукивая карандашом по столешнице:

– Хорошо. Но все должно быть предельно прозрачно. Никаких поводов для критики.

– Разумеется, Алексей Степанович. Ведь это же пример того, как наука служит производству.

Климов встал, прошелся к окну, за которым виднелось здание райисполкома:

– Хорошо, идея правильная. Но тарифы на услуги нужно согласовать с плановой комиссией и финансовым отделом. Без этого могут быть претензии.

– А какой порядок согласования? – поинтересовался я.

– Сначала к Марии Петровне Сухановой, заведующей финансовым отделом райисполкома. Она посчитает экономическую обоснованность цен. Потом к Ивану Семеновичу Кротову из плановой комиссии, он даст заключение о соответствии плановым показателям развития района.

Через два дня я сидел в кабинете финансового отдела райисполкома, небольшом помещении на втором этаже с выкрашенными в зеленый цвет стенами. За металлическим столом, покрытым стеклом, сидела Мария Петровна Суханова, женщина лет пятидесяти в строгом темно-синем костюме и очках в роговой оправе.

– Товарищ Корнилов, – сказала она, изучая мои расчеты через очки для чтения, – тарифы нужно обосновывать по утвержденной методике. Себестоимость плюс плановая рентабельность.

– А какая допускается рентабельность? – спросил я, доставая блокнот.

– Для научно-технических услуг не более двадцати пяти процентов, – ответила Мария Петровна, открывая толстую папку с нормативными документами. – Это согласно постановлению Госкомцен от 1971 года.

Пришлось пересчитывать всю калькуляцию. Бактериальные культуры: себестоимость пять рублей за литр, плановая рентабельность двадцать пять процентов – итого шесть рублей двадцать пять копеек. Торфяные удобрения: себестоимость три рубля за мешок, с рентабельностью – три рубля семьдесят пять копеек. Модульные рамы: себестоимость сто пятьдесят рублей, цена с наценкой – сто восемьдесят семь рублей пятьдесят копеек.

– Вот так правильно, – одобрила Суханова, ставя штамп на каждой странице расчетов. – Теперь можете идти в плановую комиссию.

Иван Семенович Кротов принял меня в просторном кабинете с портретами руководителей страны на стенах. Заведующий плановой комиссией райисполкома, мужчина лет шестидесяти с седыми усами и проницательными глазами, внимательно изучал документы.

– Услуги нужные, – согласился он, откладывая калькуляции. – Но объемы должны соответствовать плановым потребностям района. Нельзя превышать экономически обоснованный спрос.

– А как определить этот спрос? – поинтересовался я.

– Проведем опрос хозяйств района, – решил Кротов, доставая чистый бланк. – Пусть подают заявки на будущий год. По заявкам определим плановые объемы производства.

Опрос занял три дня. Я объехал все крупные хозяйства района, встречался с агрономами и директорами, выяснял потребности в наших услугах. Результаты превзошли ожидания: бактериальных культур требовалось на восемь тысяч рублей в год, торфяных удобрений на двенадцать тысяч, модульных рам на пятнадцать тысяч.

– Итого тридцать пять тысяч рублей планового объема, – подсчитал Кротов, изучая сводную заявку. – Это вписывается в районные планы развития сельского хозяйства.

Последней инстанцией стала комиссия по ценообразованию при райисполкоме. Собрались представители финансового отдела, плановой комиссии, управления сельского хозяйства и торгового отдела.

– Тарифы экономически обоснованы, – доложила Мария Петровна, открывая заседание. – Себестоимость подтверждена документально, рентабельность соответствует нормативам.

– Спрос на услуги подтвержден заявками хозяйств, – добавил Кротов. – Объемы не превышают районные потребности.

Председатель комиссии, заместитель председателя райисполкома Николай Андреевич Волков, пожилой мужчина в темном костюне, изучил все документы и вынес вердикт:

– Утверждаем представленные тарифы сроком на один год с последующим пересмотром. Совхозу «Заря» разрешается оказание платных научно-технических услуг в установленных объемах.

С официально утвержденными тарифами на руках я вернулся в совхоз. Теперь наша коммерческая деятельность имела не только идеологическое, но и юридическое обоснование. Цены были справедливыми, объемы плановыми, рентабельность – умеренной.

– Молодец, – одобрил Громов, просматривая заключение комиссии по ценообразованию. – Теперь никто не упрекнет нас в спекуляции или завышении цен.

Теперь все формальности были улажены. Совхоз «Заря» получил право на оказание платных научно-технических услуг другим сельскохозяйственным предприятиям района. Договоры оформлялись через районное управление сельского хозяйства.

Первыми клиентами стали совхозы «Рассвет» и «Путь Ильича». Их представители приехали за партией бактериальных культур для очистки загрязненных участков возле старых животноводческих ферм.

– Вот это продукция! – восхищался главный агроном совхоза «Рассвет» Анатолий Петрович Лукин, изучая склянки с концентратом. – У нас химики из области такой эффективности не обещали.

Кутузов в белом халате объяснял технологию применения, дозировки, периодичность обработок. Рядом стоял Ефимов, записывая рекомендации в толстую тетрадь.

– Главное соблюдать температурный режим при хранении, – предупреждал лаборант. – И использовать в течение месяца после получения.

За первую партию, двадцать литров концентрата, заплатили двести рублей. Чистая прибыль составила сто рублей, что полностью покрыло месячные расходы на реактивы.

Производство торфяных удобрений мы развернули на краю болота Моховое. Семеныч пригнал экскаватор ЭО-2621, начал разработку торфяной залежи небольшими участками. Черная масса складывалась в бурты для просушки.

– Хороший торф, – говорил дядя Вася, сжимая в кулаке образец. – Рыхлый, без примесей песка. Растения такой любят.

Вскоре торф подсох до нужной влажности. Его загружали в тракторные прицепы, доставляли на центральную усадьбу, где женщины расфасовывали в мешки по пятьдесят килограммов.

– Работа несложная, – говорила Зинаида Петровна, завязывая очередной мешок бечевкой. – А заработок дополнительный. Мне за расфасовку копейку доплачивают.

Первую партию, сто мешков, передали в райпо для продажи населению. Цена пять рублей за мешок оказалась вполне приемлемой для местных садоводов.

– Удобрение отличное! – хвалила покупательница в цветастом платке, нагружая мешок в тележку. – У соседки такое было, помидоры как на дрожжах выросли!

Самым прибыльным направлением стало изготовление модульных рам для сельхозтехники. Володя Семенов организовал небольшое производство в совхозной мастерской, используя свободное время механизаторов.

– У нас уже пять заказов, – докладывал он, показывая записи в журнале заказов. – Совхоз имени Кирова хочет три рамы, «Восход» две, агрокомбинат «Сибирский» четыре.

Работа кипела в вечерние часы, когда основная техника возвращалась с полей. Колька с Федькой резали швеллер газовой горелкой, сваривали секции, красили готовые изделия суриком от ржавчины.

– Хорошо идет дело, – говорил Федька, зачищая сварной шов наждачной бумагой. – И заработок неплохой, и опыт набираемся.

За каждую раму платили триста рублей, себестоимость составляла сто пятьдесят. Чистая прибыль сто пятьдесят рублей с изделия позволяла быстро окупать затраты.

К концу августа финансовые результаты превзошли ожидания. Бактериальные культуры принесли тысячу рублей прибыли, торфяные удобрения полторы тысячи, модульные рамы две тысячи. Итого четыре с половиной тысячи рублей за месяц.

– Получается, за год больше пятидесяти тысяч заработаем, – подсчитывал Громов, изучая финансовый отчет. – Не только покроем сокращение финансирования, но и расширим программу.

– И что важно, – добавил я, – теперь мы сами создали стабильный источник доходов. Теперь мы не зависим от областного бюджета.

Успех нашей коммерческой деятельности быстро стал известен в районе. К нам стали обращаться представители других хозяйств с просьбами о консультациях по организации собственных производств.

– А можно у вас поучиться? – спросил директор совхоза «Маяк» Петр Кузьмич Дроздов, приехавший за партией торфяных удобрений. – У нас тоже торфяники есть, да не знаем, как правильно разрабатывать.

– Конечно, – согласился я. – Организуем семинар по технологии производства органических удобрений. За символическую плату, разумеется.

Семинар провели в актовом зале сельского клуба. Собралось человек тридцать – агрономы, инженеры, председатели колхозов из пяти районов области. Володя Семенов читал лекцию о модульных конструкциях, Кутузов рассказывал о микробиологических препаратах, я объяснял экономические аспекты производства.

– Прежде всего надо правильно оценить рынок сбыта, – говорил я, показывая схему на доске. – Бесполезно производить то, что никому не нужно. Нужно изучать потребности, находить своих покупателей.

– А как с лицензированием? – поинтересовался агроном из соседнего района.

– Все в рамках действующего законодательства, – ответил я. – НИО совхоза имеет право на научно-производственную деятельность. Оформляете соответствующий статус и работаете легально.

За семинар взяли по десять рублей с участника. Триста рублей дохода покрыли расходы на организацию и дали небольшую прибыль.

Вечером, подводя итоги дня, мы сидели в конторе совхоза за чаем с печеньем «Юбилейное». За окном стояла теплая августовская ночь, стрекотали сверчки, где-то играло радио.

– Знаете, Виктор Алексеевич, – сказал Громов, размешивая сахар в стакане, – месяц назад я думал, что программу придется сворачивать. А теперь видим, наука может быть прибыльной.

– Хорошо, что мы смогли найти правильный баланс между исследованиями и коммерцией, – ответил я. – Нельзя превращать НИО в обычное производство. Научная составляющая должна оставаться приоритетом.

– А перспективы какие видите?

– Большие, – признался я, глядя в окно на огни поселка. – Можно организовать производство семян фиторемедиаторов, наладить выпуск почвенных кондиционеров, создать консультационную службу по мелиорации.

Финансовый кризис превратился в стимул для развития. Вместо сокращения программы мы получили дополнительные возможности, научились зарабатывать на собственных разработках. И вдобавок все оформлено в полном соответствии с социалистическими принципами хозяйствования.

Но я понимал, что это только начало. Коммерческий успех мог привлечь нежелательное внимание завистников и конкурентов. Нужно не расслабляться и быть готовым к новым вызовам.