Текст книги "Водная жила (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Володя, – обратился я к молодому инженеру, – какие впечатления от немецкой техники?

– Качество отличное, – ответил он, осматривая сварные швы на конструкции. – Все точно подогнано, документация подробная. Надо просто правильно понять инструкции.

– А без Елены Карловны мы бы долго мучились, – добавил Железняков. – Дядя Миша хороший человек, но его военные переводы только путали.

Галя подошла к нам с термосом горячего чая и бутербродами:

– Как успехи? Машина уже может поливать?

– Завтра доделаем, – ответил я. – Останется подключить водоснабжение и настроить форсунки.

– А Елена Карловна действительно согласилась вести курсы немецкого? – поинтересовалась Галя.

– Согласилась, – подтвердила учительница. – Это полезное дело, и мне интересно работать с технической документацией.

Дядя Миша гордо показал свой блокнот с переводами:

– Галя, посмотрите, сколько новых слов за день выучил! Теперь любую немецкую инструкцию понимать буду!

– Молодец, дядя Миша, – похвалила Галя. – Век живи, век учись!

Когда рабочий день закончился, я стоял возле полусобранной машины и думал о том, как быстро решаются проблемы, когда находишь правильных людей. Вместо военной терминологии у нас появился точный технический перевод, вместо хаоса – четкая последовательность сборки.

– Елена Карловна, – сказал я учительнице, – спасибо вам за помощь. Вы не просто перевели инструкции, но и помогли нам наладить процесс изучения иностранных языков.

– Это взаимно полезно, – ответила она. – Мне интересно познакомиться с современной техникой, а вам нужны переводы. Хорошее сотрудничество.

Завтра предстояло завершить сборку первой машины и приступить к гидравлическим испытаниям. А там уже недалеко и до первого полива с помощью импортной техники, работающей по правильно понятым инструкциям.

Глава 25
Капризная «Берта»

В воскресенье мы завершили сборку первой машины и приступили к монтажу второй. К обеду были готовы две установки, которые мы условно назвали «Альфа» и «Бета» по порядку сборки. Третью машину, согласно алфавитной логике, окрестили «Гамма».

Именно с «Гаммой» и начались проблемы.

Я стоял возле пульта управления третьей машиной, изучая показания приборов. Манометр МП-100 показывал нормальное давление воды четыре атмосферы, вольтметр М42300 – стандартное напряжение триста восемьдесят вольт. Все параметры были в норме, но машина упорно отказывалась работать.

– Виктор Алексеевич, – подошел ко мне Володя Семенов с мультиметром Ц4324 в руках, – электрическая часть в порядке. Напряжение есть, изоляция нормальная, контакты чистые. Но стартер почему-то не срабатывает.

Рядом с нами стоял Семеныч в ватной телогрейке, почесывая затылок под шапкой-ушанкой. Экскаваторщик внимательно рассматривал неподвижную конструкцию машины, словно пытаясь понять ее мысли.

– Александр Михайлович, что думаете? – обратился я к опытному механику.

– Да машина как машина, – ответил Семеныч, обходя установку кругом. – Все соединения затянуты, ничего не болтается. Может, просто капризная попалась?

– Как это капризная? – удивился Володя. – Это же механизм, а не живое существо.

– А вот и не факт, – философски заметил Семеныч. – Я за двадцать лет с техникой работаю, видел разное. Есть машины покладистые, а есть с характером. Эта, видать, из характерных.

Федька, который помогал с монтажом, кивнул в поддержку:

– Точно! У нас на МТМ трактор ДТ-75 есть, тоже капризный. То заводится, то нет. А если его по-хорошему попросить, сразу работать начинает.

Я скептически отнесся к подобным рассуждениям, но решил проверить все возможные технические причины. Мы с Володей потратили час на диагностику электрической схемы, гидравлических соединений, механических передач.

– Все в норме, – констатировал молодой инженер, закрывая электрощит управления. – По всем параметрам машина должна работать.

– А давайте попробуем еще раз, – предложил Семеныч. – Только я с ней по-хорошему поговорю.

Экскаваторщик подошел к центральной башне машины и положил руку на металлическую конструкцию:

– Ну что ты, красавица, капризничаешь? – обратился он к механизму, как к живому существу. – Видишь, люди хорошие стараются, машины собирают. Давай работать, не подводи коллектив!

Федька хихикнул, но тут же получил строгий взгляд от Семеныча:

– Не смейся! Техника чувствует отношение. Если с уважением, то и работает лучше.

– Александр Михайлович, – сказал я дипломатично, – попробуйте включить после вашего… э-э, разговора.

Семеныч торжественно нажал кнопку пуска на пульте управления. Раздался щелчок стартера, загудел электродвигатель, и машина медленно начала поворачиваться вокруг центральной оси.

– Вот видите! – торжествующе объявил экскаваторщик. – С пониманием подошел, и сразу заработала!

Володя смотрел на происходящее с недоумением:

– Но это же совпадение! Наверное, контакт где-то подключился от вибрации…

Машина проработала ровно пять минут, сделала четверть оборота, и снова остановилась. Все лампочки погасли, манометр показал падение давления.

– Опять встала, – констатировал я. – Володя, проверьте электрику еще раз.

Пока молодой инженер лазил с тестером по электросхемам, к нам подошел дядя Вася в рабочем комбинезоне и валенках. Опытный механизатор посмотрел на неподвижную машину и покачал головой:

– Ну точно как наша «Ниточка»! – сказал он, имея в виду комбайн «Нива», который славился своим непредсказуемым характером.

– Что за «Ниточка»? – поинтересовался Федька.

– Комбайн у нас есть, – объяснил механизатор, – «Нива» называется. Но мы его «Ниточкой» прозвали за тонкую организацию. То работает отлично, то встанет посреди поля и ни в какую не заводится.

– А как с ним справляетесь? – спросил Володя, отвлекаясь от измерений.

– А по-разному, – улыбнулся дядя Вася. – Иногда подождать нужно, иногда по корпусу постучать. А бывает, что матом покрыть, и сразу заводится.

Семеныч оживился:

– Вот-вот! Техника отношение чувствует. Одни машины ласку любят, другие строгость. Надо к каждой подход найти.

– Но это же ненаучно! – возмутился Володя. – Машина работает по физическим законам, а не по настроению!

– А ты попробуй с ней ласково поговорить, – предложил Семеныч. – Хуже не будет.

К концу дня третья машина так и не заработала стабильно. Она включалась на несколько минут, делала четверть или половину оборота, и снова останавливалась без видимых причин.

Во время ужина в столовой совхоза среди механизаторов развернулась дискуссия о характере техники. Зинаида Петровна подавала картофельное пюре с котлетами и внимательно слушала разговоры.

– У меня трактор МТЗ-80 есть, – рассказывал молодой тракторист Сашка, – так он музыку любит. Включишь радио «Маяк», и пашет как миленький. А без музыки капризничает.

– А мой ЗИЛ-130 курить требует, – добавил шофер Петрович. – Не заведется, пока в кабине не покурю. Дыма понюхает и сразу работать начинает.

Федька, воодушевленный общей дискуссией, поделился собственным наблюдением:

– А я заметил, что наша капризная машина лучше работает, когда народу много вокруг. Может, она внимание любит?

– Точно! – подхватил Колька. – Как некоторые артисты. Без публики петь не могут.

Галя слушала разговоры с улыбкой:

– А что, если действительно попробовать разные подходы? Научный эксперимент провести?

– Какой эксперимент? – поинтересовался я, присаживаясь к столу с тарелкой борща.

– Проверить влияние различных факторов на работу машины, – объяснила Галя. – Музыка, разговоры, количество людей рядом. Может, найдется закономерность.

Володя оживился:

– Это интересная идея! Можно составить протокол наблюдений, записывать все условия запуска.

– А я буду с машиной разговаривать, – вызвался Семеныч. – По-хорошему, по-плохому, на разные темы. Посмотрим, что больше нравится.

Дядя Вася предложил свой метод:

– А я попробую техническое обслуживание особенное. Масло свежее залью, все соединения смажу. Может, она заботу чувствует.

– А можно я ей песни петь буду? – неожиданно предложил Федька. – У меня голос хороший, может, музыку любит.

Все засмеялись, но идея показалась забавной.

– Почему бы и нет? – согласился я. – Попробуем все варианты. Главное, не забывать про техническую диагностику.

На следующий день началась серия экспериментов с третьей машиной, которую к тому времени механизаторы уже окрестили «Бертой», в честь немецкого происхождения и сложного характера.

Первым испытание прошел Семеныч. Он подошел к машине с серьезным видом и начал обстоятельный разговор:

– Берта, дорогая, – обратился экскаваторщик к стальной конструкции, – понимаю, что ты устала с дороги. Но надо работать, план выполнять. Люди на тебя рассчитывают.

Он нажал кнопку пуска. Машина послушно включилась и проработала восемь минут, прежде чем остановиться.

– Видите! – торжествовал Семеныч. – Разговор помогает! Восемь минут против обычных пяти!

Володя скептически записал результат в журнал наблюдений:

– Возможно, случайность. Нужно повторить эксперимент.

Следующую попытку предпринял Федька. Он встал рядом с машиной и запел народную песню «Катюша» своим звонким голосом. Механизм включился и проработал целых двенадцать минут.

– Музыку любит! – обрадовался парень. – Еще песню спеть?

– Попробуйте другую, – предложила Галя, которая тоже наблюдала за экспериментом.

Федька исполнил «Подмосковные вечера», и машина снова включилась, на этот раз на пятнадцать минут.

– Ого! – удивился даже скептически настроенный Володя. – А что, если совместить разговор и пение?

Семеныч и Федька стали действовать в паре. Экскаваторщик вел с машиной обстоятельную беседу о планах работы, а парень тихо напевал мелодичные песни. Результат превзошел ожидания, «Берта» проработала почти полчаса без остановки.

– Командную работу ценит, – философски заметил дядя Вася. – Как некоторые люди. В одиночестве грустят, а в компании веселее.

К концу недели у третьей машины сложился целый ритуал запуска. Семеныч обязательно здоровался с «Бертой» и рассказывал о предстоящей работе. Федька исполнял две-три песни. Дядя Вася проверял смазку и доливал масло в редуктор.

– А если кто-то забудет ритуал? – поинтересовалась Галя.

– Тогда она капризничает, – ответил Семеныч. – Вчера Колька попробовал просто включить, без разговоров. Проработала всего три минуты и встала.

Володя продолжал скептически относиться к «психологическим» методам, но не мог отрицать статистику. Машина действительно работала лучше после определенных действий.

– Может, дело в последовательности операций? – предположил он. – Мы невольно выполняем какие-то технические процедуры, которые влияют на работу.

– А может, и правда характер у нее есть, – улыбнулся я. – В любом случае, если ритуалы помогают, почему бы их не соблюдать?

К концу второй недели работы с дождевальными машинами у меня накопилось достаточно наблюдений для серьезного технического анализа. Три машины из четырех работали стабильно, а «Берта» продолжала капризничать, несмотря на все ритуалы.

Я сидел в кабинете НИО за письменным столом, изучая журнал наблюдений, который вел Володя. Молодой инженер фиксировал все: время запуска, продолжительность работы, погодные условия, количество присутствующих людей, выполняемые «ритуалы».

– Володя, – обратился я к нему, – покажите статистику за последнюю неделю.

Володя открыл толстую тетрадь в клеенчатом переплете и начал зачитывать данные:

– Понедельник: с ритуалом – двадцать две минуты работы, без ритуала – пять минут. Вторник: с ритуалом – девятнадцать минут, без ритуала – семь минут. Среда…

– Хватит, – остановил я его. – Вижу закономерность. А техническую диагностику проводили?

– Каждый день, – кивнул Володя. – Давление, напряжение, температура, вибрация. Все параметры в норме.

В дверь постучали. Вошел Кутузов с самодельным прибором в руках, измерителем вибраций, собранным из деталей старого радиоприемника «Рига-104».

– Виктор Алексеевич, – сказал лаборант, поправляя очки, – у меня есть идея. А что, если провести более детальную диагностику? Измерить параметры, которые обычно не контролируют?

– Какие параметры? – заинтересовался я.

– Микровибрации, акустические колебания, электромагнитные помехи, – перечислил Кутузов. – Может, машина реагирует на какие-то тонкие воздействия?

Идея показалась разумной. Мы направились к площадке, где стояли дождевальные машины. «Берта» мирно дремала в ожидании очередного ритуала запуска.

– Начнем с акустического анализа, – решил я, доставая из сумки самодельный стетоскоп, собранный из медицинской трубки.

Мы внимательно прослушали все узлы машины. Электродвигатель АИР-90L работал ровно, редуктор крутился без скрипов, подшипники вращались тихо.

– А теперь измерим вибрации, – предложил Кутузов, включая свой прибор.

Показания были нормальными во всех точках, кроме одной. Возле блока управления стрелка самодельного виброметра показывала повышенные колебания.

– Интересно, – пробормотал Володя, изучая схему электрооборудования. – А что в этом блоке находится?

Мы открыли металлический ящик размером 400×300×200 миллиметров. Внутри располагались реле времени, контакторы, предохранители и один незнакомый прибор с немецкими надписями.

– Елена Карловна! – позвал я учительницу, которая в этот момент проводила урок технического немецкого с группой механизаторов под навесом. – Не могли бы вы перевести надписи на этом приборе?

Елена Карловна подошла к нам, оставив учеников изучать словарь технических терминов.

– Посмотрим, – сказала она, изучая маркировку на загадочном устройстве. – «Druckwächter» – датчик давления. «Empfindlichkeit einstellbar» – чувствительность регулируемая.

– Ага! – воскликнул Володя. – Датчик давления с регулируемой чувствительностью! А у нас в инструкции про него ничего не было!

– Потому что это дополнительное оборудование, – объяснила Елена Карловна, изучая мелкую надпись на корпусе. – «Sonderausstattung für präzise Anwendungen» – специальное оснащение для точных применений.

Я внимательно осмотрел датчик. Это был прецизионный прибор немецкого производства, способный реагировать на малейшие изменения давления в гидравлической системе.

– Кутузов, – обратился я к лаборанту, – измерьте колебания давления в магистрали.

Петр Васильевич подключил к системе манометр с увеличенной шкалой МВП-4А. Стрелка слегка колебалась в пределах 3,8–4,2 атмосферы.

– Небольшие флуктуации есть, – доложил он. – В пределах нормы для нашей системы.

– А для немецкого датчика это может быть критично, – предположил Володя. – Он настроен на более стабильное давление.

Мы изучили настройки чувствительности датчика. Регулировочный винт был выкручен почти до предела, что делало прибор сверхчувствительным к любым колебаниям.

– Вот и разгадка! – обрадовался я. – Датчик реагирует на малейшие изменения давления и отключает машину для защиты.

– А почему тогда ритуалы помогают? – поинтересовался Володя.

– Очень просто, – объяснил Кутузов. – Когда Семеныч разговаривает с машиной, он подходит к ней медленно, осторожно. Когда дядя Вася проверяет смазку, он аккуратно открывает и закрывает краны. Все это создает более стабильные условия работы.

– А пение Федьки? – спросила Галя, которая присоединилась к нашему обсуждению.

– Тоже имеет значение, – улыбнулся Володя. – Когда он поет, остальные ведут себя тише, меньше ходят вокруг машины, не создают вибраций.

Елена Карловна нашла в инструкции раздел о настройке датчика:

– «Empfindlichkeit anpassen» – настроить чувствительность. «Für stabile Druckversorgung» – для стабильного давления.

– Значит, нужно снизить чувствительность датчика, – решил я. – Адаптировать под наши условия работы.

Володя осторожно повернул регулировочный винт, снижая чувствительность прибора. Мы запустили машину без всяких ритуалов, она заработала и проработала полчаса без остановки.

– Вот и все! – торжествовал молодой инженер. – Техническое решение найдено!

Семеныч, который наблюдал за нашими манипуляциями, покачал головой:

– Ну да, техника, конечно… А я-то думал, она правда разговоры понимает.

– Александр Михайлович, – сказал я дипломатично, – а кто мешает продолжать разговаривать? Если вам это нравится, и машине не вредит.

– Точно! – обрадовался экскаваторщик. – Пусть техническое решение, а ритуалы для профилактики оставим. Мало ли что еще сломается.

Федька тоже не расстроился:

– А я буду петь для настроения! Своего и машинного. Веселее работать под музыку.

Дядя Вася философски заметил:

– Техника техникой, а отношение тоже важно. Будешь с уважением обращаться, и поломок меньше будет.

К вечеру все четыре дождевальные машины работали стабильно. Техническая проблема была решена, но «ритуалы» остались как добрая традиция коллектива.

– Знаете что, – сказала Галя, наблюдая за работой машин, – может, и правда стоит с техникой по-человечески обращаться? Не только как с железом?

– Почему бы и нет? – согласился я. – Главное, чтобы техническая грамотность не страдала.

Елена Карловна подвела итог дня:

– Получается, что и наука, и народная мудрость правы. Техника работает по законам физики, но человеческое отношение тоже имеет значение.

«Берта» мирно вращалась на своем участке, поливая молодые всходы пшеницы. На ее центральной башне кто-то из механизаторов повесил маленькую табличку: «Машина-талисман совхоза „Заря“. Просьба обращаться вежливо».

Техническая проблема была решена, но добрая традиция осталась. И, возможно, в этом был свой смысл.

Вскоре все четыре дождевальные машины были собраны и прошли первичные испытания. Теперь предстояло самое сложное, научить механизаторов правильно работать с импортной техникой. Я понимал, что недостаточно просто объяснить принципы управления, нужна система подготовки кадров.

Глава 26
Подготовка кадров

Стоя на краю поля площадью сто гектаров, отведенного под учебный полигон, я осматривал результаты недельной подготовительной работы. Участок разбит на четыре сектора по двадцать пять гектаров каждый, в центре каждого сектора установлена дождевальная машина.

– Виктор Алексеевич, – подошел ко мне Володя Семенов с планшетом и рулеткой, – разметка завершена. Каждая машина имеет радиус действия четыреста метров, перекрытие зон составляет пятьдесят метров для равномерного полива.

Молодой инженер был в рабочем комбинезоне синего цвета и ботинках на толстой резиновой подошве. За спиной висела сумка с измерительными приборами: дальномером ДНР-06, компасом Андрианова и самодельным анемометром для измерения скорости ветра.

– Отлично, – одобрил я, изучая схему расположения машин. – А что с системой водоснабжения?

– Проложили временную магистраль диаметром двести миллиметров, – ответил Железняков, подходя к нам с группой монтажников. – Четыре точки подключения, краны-задвижки, манометры для контроля давления.

Прораб был в ватной куртке цвета хаки и каске желтого цвета с надписью «Стройка» черными буквами. В руках держал папку с чертежами временных коммуникаций.

К нам присоединилась Галя в роли координатора учебного процесса. На ней был строгий костюм темно-серого цвета и белая блузка, в руках журнал учета слушателей курсов и расписание занятий.

– Витя, – обратилась она ко мне, – записались уже пятнадцать человек. Не только наши механизаторы, но и из соседних совхозов. Климов разрешил командировать специалистов для обучения.

– Кто конкретно будет учиться? – поинтересовался я.

Галя открыла журнал:

– Из нашего совхоза дядя Вася, Семеныч, Петрович с фермы, электрик Светлов. Из совхоза «Дружба» прислали двух трактористов и механика. Из «Степного» – агронома и бригадира.

– А программа обучения готова? – спросил Володя.

Я достал из полевой сумки папку с учебным планом, который составлял всю прошлую неделю:

– Теоретическая часть – принципы орошения, расчет норм полива, особенности различных культур. Практическая часть – управление машинами, техническое обслуживание, устранение неисправностей.

– Сколько времени займет полный курс? – поинтересовался Железняков.

– Две недели, – ответил я. – Первая неделя – теория и знакомство с техникой. Вторая неделя – самостоятельная работа под контролем инструкторов.

В половине девятого утра к учебному полигону подъехали машины с первой группой слушателей. УАЗ-469 из совхоза «Дружба», «Москвич-412» из «Степного», наш автобус ПАЗ-672 с местными специалистами.

Дядя Вася вышел из автобуса в парадном комбинезоне синего цвета с медалью «За трудовую доблесть» на груди. Рядом с ним шагал Семеныч в чистой телогрейке и новых валенках тети Груши.

– Виктор Алексеич, – поздоровался экскаваторщик, – готовы к обучению! Хотим на этих машинах научиться работать как следует.

Из «Дружбы» приехали Иван Сергеевич Крупин, механик лет сорока, и два молодых тракториста, Николай и Степан, оба в одинаковых рабочих куртках цвета хаки.

– Товарищ Корнилов, – представился Крупин, – слышали про ваши достижения. Хотим перенять опыт для своего хозяйства.

Представители «Степного» оказались более официальными. Агроном Петр Иванович Морозов в костюме темно-синего цвета и галстуке, бригадир Сергей Михайлович Волков в чистом комбинезоне с нашивкой «Передовик производства».

– Добро пожаловать на учебный полигон совхоза «Заря»! – объявил я, когда все собрались в центре участка. – Сегодня мы начинаем двухнедельный курс подготовки операторов дождевальных машин.

Я показал на четыре установки, величественно возвышающиеся над полем:

– Каждая машина способна за сутки оросить площадь до ста двадцати пяти гектаров. Правильное применение этой техники увеличивает урожайность в полтора-два раза.

– А сложно управлять? – поинтересовался один из молодых трактористов.

– Управление несложное, – ответил Володя, – но требует понимания принципов орошения. Нельзя просто включить машину и забыть. Нужно учитывать тип почвы, фазу развития растений, погодные условия.

Елена Карловна подошла к нашей группе с папкой переведенных инструкций и учебными пособиями на русском языке. За время работы с документацией она составила подробный русско-немецкий словарь технических терминов.

– Для начала изучим теоретическую часть, – предложила учительница. – Принципы работы машин, основные узлы, правила эксплуатации.

Мы расположились под большим навесом размером десять на пятнадцать метров, который построили специально для теоретических занятий. Внутри стояли скамейки для слушателей, доска для схем, стол для наглядных пособий.

– Урок первый, – начал я, рисуя мелом на доске схему дождевальной машины. – Устройство и принцип действия круговых дождевальных установок.

Я объяснил, как центральная башня через редуктор вращает консольную ферму, как форсунки создают искусственный дождь, как автоматика регулирует скорость движения и расход воды.

– А почему именно круговое орошение? – спросил агроном Морозов, делая записи в блокноте.

– Максимальная эффективность использования площади, – объяснил Володя. – Один агрегат обслуживает большой участок без перестановки. Экономия трудозатрат в три-четыре раза по сравнению с переносными дождевалками.

Дядя Вася поднял руку:

– А что, если поле неровное? Машина справится?

– Справится, – заверил я. – Консольная ферма имеет шарнирные соединения, может огибать неровности. Но предварительная планировка все равно желательна.

После теоретической части мы перешли к практическому знакомству с техникой. Первой изучали машину «Альфа», самую стабильную в работе.

– Вот центральная башня, – показывал Володя, – высота шесть метров, в верхней части электродвигатель АИР-90L мощностью два с половиной киловатта.

Семеныч внимательно осматривал редуктор:

– А передаточное число какое?

– Один к тысяче, – ответил молодой инженер. – Один оборот двигателя – один миллиметр поворота фермы. Полный оборот за двенадцать часов.

– Медленно, – заметил Крупин. – А можно быстрее?

– Можно, но нецелесообразно, – объяснил я. – Орошение должно быть равномерным. Слишком быстрый полив приводит к образованию луж и смыву почвы.

Мы изучили систему форсунок, разные диаметры для различных зон орошения. У основания фермы форсунки крупные, для близкого полива, к концу консоли становятся мельче.

– А как регулировать интенсивность полива? – поинтересовался бригадир Волков.

– Тремя способами, – показал Володя. – Изменением давления воды, сменой форсунок, регулировкой скорости движения машины.

– Скорость движения самое важное, – добавил я. – Медленнее движется, больше воды дает на единицу площади. Быстрее движется – меньше воды.

Елена Карловна показала группе немецкую инструкцию по регулировкам:

– «Beregnungsintensität» – интенсивность орошения. «Je nach Kulturart» – в зависимости от типа культуры. Для пшеницы одни нормы, для картофеля другие.

После обеденного перерыва мы перешли к изучению системы управления. В металлическом ящике размером 600×400×300 миллиметров размещались реле времени, контакторы, автоматические выключатели.

– Самое главное понимать логику автоматики, – объяснял Володя. – Машина сама поддерживает заданную скорость движения, сама останавливается при аварии, сама включается по таймеру.

– А если что-то сломается? – практично поинтересовался дядя Вася.

– Есть система сигнализации, – показал я лампочки на панели управления. – Зеленая – нормальная работа, желтая – предупреждение, красная – авария.

– А ремонтировать сами сможем? – спросил Семеныч.

– Мелкий ремонт – обязательно, – ответил Володя. – Крупный ремонт лучше в мастерских делать. Но вы должны научиться устранять основные неисправности.

К концу первого дня слушатели получили общее представление о дождевальных машинах. Программа обучения рассчитана на постепенное усложнение. От теории к практике, от простых операций к сложным настройкам.

– Завтра начнем практические занятия, – объявил я на итоговом собрании. – Каждый попробует запустить машину и понаблюдать за ее работой.

– А на «Берте» тоже будем учиться? – поинтересовался один из трактористов.

– Обязательно, – улыбнулся я. – Но с соблюдением всех ритуалов. Эта машина особенная, любит вежливое обращение.

Семеныч гордо объяснил гостям:

– У нас каждая машина с характером. «Берта» музыку любит и добрые слова. А мы ей и то, и другое обеспечиваем.

К концу первой недели обучения все слушатели курсов освоили базовые операции управления дождевальными машинами. Но, как часто бывает с новой техникой, первые самостоятельные попытки работы выявили множество неожиданных проблем.

Я стоял возле машины «Гамма» вместе с агрономом Морозовым из «Степного», который впервые пытался самостоятельно настроить режим полива для участка с молодыми всходами ячменя. Петр Иванович был в рабочем комбинезоне поверх обычного костюма, на голове каска желтого цвета.

– Виктор Алексеевич, – обратился он ко мне, изучая показания манометра МП-100, – давление четыре атмосферы, как и положено. Но полив получается неравномерный. Ближе к центру слишком много воды, дальше от центра мало.

Действительно, наблюдая за работой машины, можно заметить, что искусственный дождь распределялся неравномерно. У основания консольной фермы образовывались лужи. А на расстоянии трехсот метров от центра почва едва увлажнялась.

– Это типичная ошибка начинающих, – объяснил я. Указал на форсунки различного диаметра вдоль фермы. – Нужно настроить каждую форсунку индивидуально. Учитывая расстояние от центра.

Володя Семенов подошел к нам с набором сменных сопел в металлическом ящике. Молодой инженер составил таблицу соответствия диаметров форсунок и расстояний от центральной башни.

– Петр Иванович, – сказал он, показывая таблицу, – на расстоянии пятьдесят метров ставим форсунки диаметром два миллиметра. На ста метрах – три миллиметра. На двухстах метрах – пять миллиметров.

– А почему такая разница? – поинтересовался агроном, записывая данные в блокнот.

– Закон физики, – объяснил я. – Чем дальше от центра, тем большую площадь должна поливать одна форсунка. Площадь растет пропорционально квадрату расстояния.

Пока мы настраивали форсунки на «Гамме», возле машины «Бета» разворачивалась другая проблема. Молодой тракторист Николай из «Дружбы» попытался запустить установку, но столкнулся с неожиданным препятствием.

– Товарищ Корнилов! – позвал он меня. – Машина включается, но не поворачивается! Мотор работает, а ферма стоит на месте!

Я подошел к «Бете» вместе с Семенычем, который наблюдал за действиями практиканта. Экскаваторщик покачал головой:

– Николай, а ты стопоры снял?

– Какие стопоры? – удивился тракторист.

– Транспортировочные стопоры, – объяснил Семеныч, показывая на металлические штыри в основании центральной башни. – Их устанавливают для безопасности при монтаже. Перед работой снимать нужно.

Действительно, в суете первого самостоятельного запуска Николай забыл выполнить одну из базовых операций предварительной подготовки. После извлечения стопоров машина начала послушно вращаться.

– Вот видите, – сказал я, обращаясь ко всем слушателям, – важно соблюдать последовательность операций. Пропустишь один пункт, и техника не работает.

Третья проблема обнаружилась у машины «Альфа», где дядя Вася пытался отрегулировать скорость движения. Опытный механизатор настроил таймер на максимальную скорость, чтобы быстрее завершить полив участка.

– Василий Петрович, – остановил его Володя, – слишком быстро! При такой скорости норма полива будет недостаточной.

– А мне казалось, чем быстрее, тем лучше, – признался дядя Вася. – Больше площади за день обработаем.

– Это распространенная ошибка, – объяснил я. – Орошение не гонка на скорость. Надо просто дать растениям нужное количество влаги.

Я показал формулу расчета нормы полива, которую Володя написал мелом на переносной доске:

– Норма полива равна произведению интенсивности дождя на время воздействия. Увеличиваете скорость, уменьшаете время воздействия, снижаете норму полива.

Дядя Вася почесал затылок под шапкой-ушанкой:

– Значит, для каждой культуры своя скорость нужна?

– Именно! – подтвердил Володя. – Для пшеницы одна, для картофеля другая, для овощей третья.

Елена Карловна подошла к нам с переведенной таблицей норм полива из немецкой инструкции:

– Вот рекомендации производителя, – сказала она, показывая аккуратно переписанные данные. – «Weizen» – пшеница, двадцать пять миллиметров за полив. «Kartoffeln» – картофель, тридцать пять миллиметров. «Gemüse» – овощи, пятнадцать миллиметров.

– А как определить, что растения получили достаточно воды? – спросил бригадир Волков.

– Проверкой почвы, – ответил я, доставая почвенный бур. – Берем пробы на глубине корневого слоя, оцениваем влажность.

Мы взяли пробы почвы на участке, который обработала машина «Альфа» на повышенной скорости. Земля оказалась влажной только на глубине пяти сантиметров, тогда как корни ячменя проникали на двадцать сантиметров.