Текст книги "Частная жизнь кардинала Ришелье"

Автор книги: Алиция Липовска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

3.3. Библиотека Ришелье

Быть бы лунной пылью на твоих подошвах,

…

креслом, где сидишь ты, книжкой, что читаешь…

К.И. Галчиньски

Герцогиня де Лианкур в своем маленьком павильона-лаборатории искала в разложенных на огромном столе способы лечения свищей разной этиологии. Лекарь Али расположился на табуретке на против Ядвиги. Он в отличие от хозяйки рылся в архивах своей памяти.

– Я точно помню, что в Бэн-цао-ган-му великого Ли Шичженя было написано, что еще Ли-Ди знал какими травами можно остановить уплотнения по краю свища и образование гранулятов, – нервно барабаня пальцами по столешнице возмущалась Ядвига, – а вот уже десятый раз смотрю этот трактат и ничего не нахожу!

– О, госпожа, – отозвался Али, – вполне возможно, что Ли Шичжень оставил просто ссылку. А не сам рецепт. Видимо стоит искать у автора, то есть у Ли-Ди в его "Синь-Сю-Бэн-Цао". Или даже в труде великого легендарного императора Шень-Нун в "Бэн-Цао".

– "Бэн-Цао" – это травник по-китайски? – спросила полячка.

– Да, госпожа.

– Нет у нас ни травника Шень-Нуна, ни Ли-Ди. И ума не приложу где их тут, в Париже, можно найти.

– Я думаю, госпожа, – снова подал голос Али, – что труд Ли-Ди можно найти в библиотеке первого министра. Перекупщик книг Равиль поведал мне, что более 800 восточных рукописей было куплено королем Франции у наследника французского посла, который в свою очередь приобрел их в Константинополе.

– Но ты сказал о библиотеке кардинала?

– Да, ибо этот же Равиль по своим каналам узнал, что король всю коллекцию передал кардиналу. Более того, Лоренцо, книжник из венецианцев, поведал мне, что все книги публичной библиотеки Ла-Рошели также находятся в библиотеке Ришелье. А публичная библиотека портового города была замечательна! Там есть книги по теологии, истории, географии и литературе. И, конечно же, по медицине.

– Может быть твой Лоренцо знает, есть ли к книгам публичный доступ? – спросила Ядвига.

– Лоренцо знает много, госпожа! И он говорит, что министр желает отдать всю свою библиотеку в университет, который он организует. Но пока все коллекции находятся в Пале-Кардинале. Доступ к ним открыт только для избранных.

Ядвига смахнула со лба волосы.

– Как ты думаешь, Али, а герцогиня д'Эгийон сможет помочь мне в моем авантюрном предприятии?

– Не знаю, госпожа. – меланхолично отозвался арабский медик.

***

Письмо Ядвиги к герцогини д'Эгийон

Высокочтимая и великодушная мадам д'Эгийон! Мне необходим медицинский трактат, по слухам находившийся в библиотеке Вашего дяди, кардинала герцога де Ришелье. Надеюсь, что Вы поможете мне попасть в библиотеку и найти этот трактат, так как содержимое этого травника может в некотором плане улучшить состояние руки Вашего великого родственника.

Ответ от герцогини д'Эгийон

Любезная мадам Лианкур! Зная Вашу большую ученость я понимаю, что медицинский трактат Вам нужен не для баловства, но я не могу заставить моего как великого, так и очень больного родственника, сделать библиотеку доступной для посторонних. Но если сложиться благоприятный момент, то я передам Вашу просьбу.

***

Антуан задумчиво теребил в руках письмо герцогини д'Эгийон.

– Она интуитивно ревнует вас, герцогиня, к своему дяде, – ответил он полячке.

Ядвига сидела в своем саду на небольшой каменной скамье. Антуан же расположился на небольшом камне, низ которого зарос лечебным мхом.

– А давайте, мадам, мы сходим в библиотеку сами в то время, когда кардиналу будут делать перевязки и прочие процедуры. Я попытаюсь выпытать у Гаффареля где лежат восточные манускрипты, а может быть я даже точно узнаю местонахождение необходимого вам труда.

– Антуан, – Ядвига рассмеялась, – одна наша с тобой авантюра кончилась тем… Ты знаешь чем. И вот тебя снова тянет на подвиги! Ты не боишься, что твой покровитель может так разгневаться. Что вышлет тебя из Парижа или даже отправит в Бастилию?

Поэт министра только вздохнул.

– Я нужен вам, только когда вы в безвыходном положении! А я хочу видеть вас каждый день!

– Антуан, оставь патетику! – резко бросила Ядвига, – Ты мой друг! Ты даришь мне прекрасные стихи… Мне приятно наше общение… Но не более того! Ты и так в курсе моей тайны и ты поклялся…

– Но, я ведь и не говорил, что собираюсь нарушить тайну? – сказал обескураженный поэт.

– И думать об этом не смей! – гневно ответила герцогиня, – А также заруби на своем коротком носу то, что я тебе сейчас скажу! Только для одного человека есть место в моем сердце. Только для одного. Мы, Слуцкие, однолюбы. Моя бабушка всю жизнь любила своего мужа. Она была счастливица, ибо брак их был по любви. Женой она была всего три года, а вдовой 40 лет. Думаешь, что у нее не было заманчивых предложений руки и сердца? Мой отец любил только мою мать! И после ее смерти от родов искал смерти сам… Я не могу похвастаться удачными браками, но сердце мое отдано и верности своему чувству я не нарушу.

– Простите меня, Ваша Светлость! – Антуан опустился с камня на колени, – хоть я и поэт, но я не смог правильно вы разить свои чувства! Я не прошу от вас внимания! Я лишь хочу чаще видеть вас! И только! Я вполне доволен вашей дружбой! Верьте мне!

Герцогиня Лианкур уже успокоилась.

– Ладно, Антуан, думаю, что послезавтра, вполне можно совершить рейд по тылам противника! То есть исследовать библиотеку премьер-министра на предмет поиска вожделенного манускрипта. А теперь мне пора на встречу с Россиньолем.

***

Библиотека была собрана в трех залах. В первом стояли стеллажи. Тут и находилась публичная библиотека Ла-Рошели. Зрелище было грандиозное, но Антуан повлек герцогиню Лианкур сначала во второй, а оттуда и в самый маленький третий зал, в котором, по словам библиотекаря, и находились самые старинные манускрипты. Именно тут в небольшом закрытом шкафу и лежали «Бэн-Цао» великий китайских медиков.

Ядвига с головой погрузилась в чтение, забыв обо всем. Ее феноменальная память позволяла ей быстро запоминать целые страницы. Она читала текст, затем закрывала глаза и вызывала в мозгу полное изображение страницы, как бы делала на ней определенные пометки, затем переходила к чтению следующей. Антуан с благоговением наблюдал за этим процессом. Оба они так увлеклись, что оставили без внимания приближающийся шум шагов. А стоило обратить на него внимание! Ибо Ришелье в этот день перенес свои процедуры на более позднее время из-за того, что самолично хотел показать Рошфору редкостную книжку-малютку, которую его библиотекарь смог приобрести на черном рынке у английских перекупщиков. Конечно, кардинал мог потребовать, чтобы эту книгу принесли в его кабинет или спальню, но по иронии судьбы, ему захотелось продемонстрировать своему верноподданному графу (в этом году Рошфор получил графство) все великолепие библиотеки, а также усладить этим зрелищем и свой взор.

Бледный Рошфор с улыбкой наблюдал, как радостно возбужденный министр показывал ему крошечный томик стихов какого-то английского поэта. Рошфор сам потихоньку коллекционировал книги. Но делал это тайком, так как опасался, что его покровитель захочет посмотреть, а потом и что-то приобрести из его коллекции. Комичность же ситуации заключалась в том, что Ришелье знал о коллекционировании Рошфора и понимал его нежелание это демонстрировать.

Возможно для авантюристов Ядвиги и Антуана все прошло бы и спокойно, но шкаф для манускриптов имел дверцы с тугими пружинами. Герцогиня Лианкур лишь легонько коснулась дверцы, как та вдруг закрылась с громким стуком.

Кардинал обладал чутким слухом. Прервав на полуслове свой рассказ, он опираясь на трость направился в глубь второго зала. Рошфор последовал за ним, далее на почтительном расстоянии следовало два человека из охраны.

Дойдя до конца зала и убедившись, что там никого, Ришелье сделал знак Рошфору, чтобы тот не обнаруживал себя, неслышно вошел в третий зал. В отличии от первых двух, этот зал был более просматриваемый, ибо в нем стояли не стеллажи, а шкафы, и все они были расположены по стенам. Лишь один шкаф, именно тот, возле которого находились Ядвига и Антуан, был полускрыт в нише. Обведя зал цепким взглядом министр заметил, что из ниши выглядывает кончик серого лионского шелка. Кардинал быстро пересек зал и встал возле ближайшего к нише шкафа так. Чтобы оттуда его не смогли увидеть. Рошфор следовал за ним, дивясь про себя его прыти. "Очевидно,что сегодня он чувствует себя не плохо, раз так вот бегает!" – подумал бледный граф.

Поскольку ни герцогиня, ни поэт не знали о том, что рядом находится Ришелье, они тихо разговаривали между собой.

– Благодарю, Антуан, я все нашла, что мне нужно. Мы можем уходить.

– Да, герцогиня, и надо поспешить, что-то мне не по себе, – ответил поэт.

– Мне тоже. А жаль, такая чудесная библиотека. Я бы здесь поселилась бы на всю жизнь!

– Так помиритесь с господином министром и будете посещать ее часто, – с убеждением произнес Антуан.

– Я не ссорилась с кардиналом, – возразила Ядвига, – поэтому и мириться не могу! Он не желает общаться со мной, почему же я должна настаивать на общении?

– Вам, драгоценная герцогиня, достаточно рассказать ему ту тайну, в которую вы посвятили меня.

– Антуан! – голос Ядвиги аж зазвенел от возмущения, – Ты же поклялся!

– Я и молчу. Рассказать все надо вам! И увидите, что все наладится.

– Ничего не наладиться! Станет только хуже! – возразила герцогиня.

– Что за тайна, господа? – спросил Ришелье появляясь перед изумленными авантюристами, – Хотя вначале я хотел бы узнать еще почему вы здесь в столь поздний час без спроса? Чем вы занимаетесь и что скрываете?

Ядвига стала белее мела. Антуан же наоборот покраснел.

– Герцогини-и просто необходи-им был медицинский трактат! – поэт пытался справиться с прыгающими губами, – А мадам д'Эгийон не стала ей с пособствовать. Я тогда решил…

– Милейший господин поэт, а не много ли вы на себя берете? – с сарказмом осведомился кардинал.

– Я не думал, что нас обнаружат, – честно признался поэт.

– Что ж с причиной вашего нахождения тут мы разобрались, – Ришелье снова усмехнулся, – осталось услышать такой же вот честный ответ относительно тайны! И поскольку мадам де Лианкур, как супруга незабвенного Лота, решила превратиться в соляной безмолвный столб, то я жду объяснений от тебя, чудовище!

– Эта тайна… – начал Антуан.

– Ты поклялся! Ты не смеешь! – воскликнула Ядвига.

– Ну, Ваша Светлость! – поэт умоляюще посмотрел на герцогиню, – Ведь рано или поздно! Это же даже опасно скрывать!

– Нет!

Казалось бы не возможно было стать еще бледнее, но Ядвига побледнела еще. Она сделала шаг вперед. Из-за шкафа выглянул Рошфор, для которого ситуация перестала казаться забавной. У выхода из зала стояла подошедшая охрана. Окинув все это взглядом герцогиня Лианкур с какой-то безысходностью рванула с шеи ожерелье из нефритов, которое в этот день было наверчено на ее стройную длинную шею. Застежка ожерелья сломалась и оно со стуком упало к ногам Ришелье. Тот пристально посмотрел на полячку.

– Тогда я от вас жду объяснений, мадам Лианкур? – произнес он.

– Я ничего вам не могу сказать, Ваше Высокопреосвященство! – тихо произнесла женщина и без чувств упала к ногам министра.

Рошфор в два прыжка оказался у входа в зал.

– Приведите сюда медика! – дал он распоряжение охране.

– И пригласите герцогиню д'Эгийон, – громко сказал кардинал.

Офицеры мгновенно исчезли. Рошфор же подошел к лежащей герцогини.

– Мне жаль мадам Лианкур, – обратился он к Ришелье, – Не думаю, что она что-нибудь опасного для Франции натворила! Может не все сказала про турков или арабов. А может завела интрижку на стороне?

– Может быть теперь ты, Антуан, что-нибудь мне скажешь? – спросил кардинал поэта.

– Я поклялся, – только и смог произнести тот, – и я не могу.

– Пара идиотов! – возмутился Ришелье.

На пороге зала появились охрана, мэтр Шико и герцогиня д'Эгийон. Мэтр Шико повинуясь надменному взмаху руки министра быстро наклонился над Ядвигой. Охрана, также под действием красноречивого жеста, ушла вглубь второго зала, так сказать прочь с глаз. Герцогиня же д'Эгийон подошла к своему дядюшке с большим желанием получить объяснения. Но кардинал начал речь в несколько другом ключе.

– Поскольку, дорогая Ла-Комбалетта, ты распоряжаешься посетителями ко мне, то будь добра организуй и отбыв этих посетителей, – тут кардинал указал на все еще бесчувственную Ядвигу, – причем если вдруг кто-то осмелиться спросить о случившимся, то говори, что вы с мадам Лианкур вместе гуляли по библиотеки, ведь все знают о ее учености и тяги к книгам, но воздух в последнем зале оказался недостаточно свеж от чего герцогине стало дурно и она упала в обморок.

После завершения фразы Ришелье резко развернулся на каблуках и быстро пошел к выходу абсолютно не пользуясь тростью. Мари-Мадлен была вынуждена позвать несколько человек из охраны находившихся в данный момент не при исполнении. Один из офицеров помог подняться уже пришедшей в себя герцогине Лианкур. Рошфор же вместе с мэтром Шико и еще одним офицером проводили герцогиню до кареты. Шико поехал вместе с ней. Рошфор же и офицеры вернулись во дворец. Герцогиня д'Эгийон пришла в свои комнаты в сильном возбуждении, которое до самого утра не давало ей заснуть.

***

Когда мэтр Шико с бледной до синевы Ядвигой переступили порог дома Лианкуров, герцог спускался по лестнице. Мгновенно оценил ситуацию, он приказал дворецкому найти Али. Арабский медик явился незамедлительно и увел свою госпожу в ее спальню. Герцог же отправил мэтра Шико с искренними заверениями признательности. Затем сам также отправился к супруге.

Али уже непоил герцогиню каким-то успокоительным питьем, и теперь сидел подле кровати и что-то тихо говорил ей по-арабски. Лианкур выразительным взглядом отправил медика из комнаты и сам занял его место у кровати.

– Дорогая моя, – начал он безапелляционным тоном, – расскажи мне все и сразу. И без всяких вывертов. Иначе я рассержусь!

Ядвига присела на кровати. Потерла переносицу. Глубоко вздохнула. И начала исповедоваться перед мужем.

– Я в очередной раз совершила глупость, – с печальным вздохом начала герцогиня, – мне захотелось быстро и без должных церемоний попасть в библиотеку кардинала в его дворце.

– Разве ты не договаривалась с герцогиней д'Эгийон? – удивился герцог.

– Я писала ей, но она не сочла нужным ускорить процесс. Поэтому я решилась проникнуть вместе с Антуаном без спроса.

– Ох уж этот Годэ! – вздохнул герцог, – Он спешит к смоей смерти семимильными шагами!

Герцог даже не предполагал, насколько пророческими окажутся его слова.

– Дорогой Анри! Антуан просто старается угодить мне во всем. Он избрал меня своей дамой сердца как в стародавние времена и старается достойно сыграть эту роль, – возразила полячка. – а вот я веду себя неосмотрительно.

– Ты ведешь себя как влюбленная женщина! – оборвал ее Лианкур, – И Скоро очень многие догадаются кто является объектов данной страсти! Ядзя! Угомонись!

– Ну, теперь уже я все сделала так, что если я сама не угомонюсь, то меня угомонят, – грустно сказала Ядвига.

– Так что произошло в библиотеке?

– Кардинал изменил свой распорядок и оказался там, в тот момент, когда я читала манускрипт китайского травознатца.

– Не думаю, Ядзя, что он не простил бы тебя застав за манускриптом!

– Он был не один, а с Рошфором!

– И?

– Антуан решил защитить меня и решил рассказать один мой секрет, – уже едва слышно произнесла Ядвига.

Герцог пересел на кровать и крепко сжал руку супруге.

– Значит в твои тайны посвящен какой-то шут, а не муж?

– Прости меня, дорогой! Я не хотела разглашать эту тайну никому. Но моя женская суть помешала мне хранить все в себе. Тем более я боялась, что случись что со мной и…

Ядвига замолчала.

– Наберись храбрости и расскажи!

– Хорошо. В Африке я понял, что беременна. А в Гранаде родила.

– Мальчик? Девочка? – шепотом осведомился Лианкур.

– Сын.

– Он в Париже?

– Конечно. Где бы я оставила ребенка?

– И поэт знает где ребенок находится?

– Да. Но он поклялся молчать!

– И поэтому хотел нарушить клятву при столь незначительной опасности! – резюмировал герцог, – Где твои мозги, герцогиня Лианкур? Антуан влюблен в тебя по уши! А часто видеть свой обожаемый предмет он может лишь в том случае, когда ты видишься с Ришелье. Тот же пришел к выводу, что нет ничего более опасного для общественного деятеля, чем то, что он назвал "увлечением женщинами" и "надо быть свободным от подобных привязанностей". Антуан поэтому не сможет общаться с тобой далее ибо тебе он просто друг, а более навязчивое его общение скомпроментирует тебя в глазах света. А его в глазах покровителя. Вот он и решил пойти ва-банк. А ты так неосторожно поддалась на его глупый план.

– Желание почитать манускрипт затмило мой разум!

– Твой жизненный опыт еще мал! – с досадой отозвался герцог, – Вспомни. Как ты обещала делиться со мной всем.

– Но это… такого личного свойства…

– А с поэтом значит этим делиться было можно?

– Прости меня, Анри, – слезы выступили на глазах Ядвиги, – Я решила, что сделала все наилучшим образом! Что мне теперь делать?

– Ничего не нужно делать! Посмотрим. Какие действия предпримет Антуан. От Его Высокопреосвященства мы все и узнаем. Ты же, если не хочешь сиротить своих детей должна сейчас уснуть. Надеюсь, что твой араб дал тебе что-нибудь успокоительное?…

3.4. Мэтр Шико

О Боже. Как она с тех пор переменилась;

В глазах потух огонь, и щеки побледнели.

Полонский Я.

После происшедщих событий Ришелье уехал в Рюэль. Антуан последовал за своим покровителем, ибо ему было дано указание выехать. Но в течение последующих суток кардинал не вызывал поэта к себе. Антуан мучался неизвестностью. На третий день пришел мэтр Шико и попытался развлечь кардинальского шута дружеской беседа. Для Антуана она стала поводом напиться. Причем прямо в присутствии медика поэт водрузил на стол перед собой неплохого качества эмалевый портрет герцогини Лианкур и беседа потекла втроем. Шико ничего не понимал из полусвязных реплик Антуана. Смысл до него дошел слишком поздно, когда несчастный поэт выпил залпом полный кубок вина за здоровье прекрасной герцогини упал замертво. Антуан отравил себя ядом, который заранее насыпал в вино, зная, что мэтр Шико не пьет. Отравил потому, что чувства его к полячке были сильны. А обстоятельства складывались неблагоприятно. Поэт опасался, что при беседе с кардиналом он все тому расскажет и тем самым вызовет непреодолимое отвращение Ядвиги к своей особе. Эмоциональный и тонко чувствующий поэт без любви жизнь себе не представлял, потому он и решил свести счеты с жизнью…

***

Герцогиня д'Эгийон осталась в своих покоях в Пале-Кардинале. Желание последовать за дядей в Рюэль она задавила в зародыше, ибо знала, что там ей вряд ли будут даны какие-нибудь объяснения странного происшествия. Честно выполняя наказ кардинала она всем из окружения кардинала пожелавшим узнать, что случилась в библиотеке, рассказывала о своей прогулки с герцогиней Лианкур, и, особо недоверчивым, показывала письмо герцогини. А такие люди были, ибо некоторые из родственников самого Ришелье не являлись для него достаточной опорой и любили позлословить на счет своего благодетеля.

Терпение Мари-Мадлен было вознаграждено. На третий день в Пале-Кардиналь прибыл абсолютно подавленный мэтр Шико. Прекрасная племянница сразу зазвала его в свои комнаты и со всей присущей ей деликатностью начала расспрашивать.

Мэтр Шико прежде всего поведал ей о смерти Антуана. Рассказал, что Ришелье был поражен таким исходом размолвки. А также поведал, что, несмотря на все треволнения, кардинал чувствует себя неплохо и держится молодцом.

Мари-Мадлен же плавно перевела разговор на герцогиню Лианкур. Особенно она заострила внимания медика на том, что уж слишком много внимания оказывается этой женщине и что именно ее она, герцогиня д'Эгийон, считает виновницей смерти поэта.

Мэтр Шико не был докой в беседах с дамами, поэтому он честно признался племяннице Ришелье, что да, действительно герцогиня Лианкур повинна в смерти шута-поэта, ибо доверила ему какую-то тайну, которую тот не смог рассказать кардиналу.

Я только не как не могу понять, мэтр Шико, – обиженно произнесла Мари-Мадлен, – почему дядюшка позволяет этой женщине вести себя подобным образом! И даже незвано проникать в свой дом! Я ведь ей не дала согласия находиться в библиотеке и не назначила времени!

Ваша Светлость! – начал как бы оправдываться медик, – Попасть в библиотеку без спроса герцогиню подбил Антуан. Мир его праху, но он много в последнее время стал себе позволять. А что касается Его Высокопреосвященства… Думаю нежность и деликатность мадам Лианкур в делах интимных создала определенную привязанность к ней вашего светлейшего дяди.

Какие интимные дела? – удивилась герцогиня д'Эгийон, – я не понимаю вас, мэтр!

Волей случая, благородная герцогиня, светлейший монсеньор и герцогиня Лианкур вступили в близость, которая накладывает на них теперь определенные обязательства, ибо каждый знает о слабостях другого.

Мари-Мадлен едва не лишилась чувств. Кровь прилила к ее голове так, что ей показалось, что голова взорвется. Мэтр Шико поняв, что сказал непоправимое, засуетился, так как герцогини явно требовалось кровопускание. Но Ла-Комбалетта быстро пришла в себя и от услуг цирюльника отказалась.

Дрянь, маленькая потаскушка, – шептала она и сжимала свои красивые руки в кулачки.

Ваша Светлость! – взмолился Шико, – Не Ваш великий дядюшка, ни тем более герцогиня Лианкур, не виноваты! Виной тому случай, который, как известно, промысел господни!

Вы свободны, мэтр! – грозно сказала Мари-Мадлен, – Нечего оправдывать эту женщину. Я и раньше видела ее змеиную сущность, но никак не могла растолковать дядюшке об опасности, которая грозит ему при сближении с этой ловкой особой! Ступайте и держите свой рот на замке! Если хотите пожить по-дольше!

***

Мари-Мадлен немного успокоилась. Она блистала в своем салоне, не остроумием, конечно, и не мудрыми речами, а тем, что с участием внимала речи некоторых недовольных или несчастных, которым обещала свое кроткое покровительство. В последние годы уже не так часто парижане возносили ее красоту и доброту, но в салоне эта добрая традиция себя еще не исчерпала.

Так вот некоторым образом умиротворенная племянница решила теперь, уже на "трезвую" голову, встретится с "маленькой" герцогиней. Ядвига не стала отказываться от встречи и сразу же появилась в малом Люксембургском отеле, в котором герцогиня д'Эгийон жила в отсутствие своего дяди в Париже.

– Я давно хотело побеседовать с вами, мадам де Лианкур, на предмет вашего незваного вторжения в библиотеку! – с улыбкой на губах проговорила Мари-Мадлен.

– Ах, простите, дорогая герцогиня! – спокойно отвечала Ядзя, – Я просто была в каком-то затмении! Все из-за того, что один книготорговец поведал мне, что в библиотеке есть древний китайский травник, в котором есть рецепт лечения нарыва. Как раз такого рода, какой образовался у Его Высокопреосвященства на правой руке.

– А откуда вы, мадам, знаете про нарыв? – спросила Ла-Комбаллета.

– От самого герцога де Ришелье, – ответила полячка, – я же лично рассказывала о турецких приключениях, которое наше посольство испытало.

Мари-Мадлен почувствовала как чувство ревности начинает вновь охватывать ее.

– Как вы всегда изворачиваетесь, любезная мадам Лианкур! А я вот знаю многое! Я знаю, что вы не только беседами, да врачеваниями с Его Высокопреосвященством занимаетесь! Вы… самым бесчестным образом соблазняете его!

Ядвига расхохоталась. Это было так неожиданно для герцогине д'Эгийон, что женщина чуть не задохнулась от возмущения.

– Да как вы смеете! – закричала она.

– Простите! – Ядвига платочком смахнула слеза, выступившие от смеха, – Простите, дорогая герцогиня, я не хотела! Просто вы так изобразили меня… Надо же… Никогда бы не подумала, что так выгляжу! Этакой соблазнительницей!

– А кто вы? Добрый и милый агнец? – возмутилась Мари-Мадлен.

– О, нет! Агнец – это вы, любезнейшая герцогиня! А я скорей крыса, которую держат алхимики или аптекари для своих опытов. Раз уж вам все доложили, то к чему лгать! Да. Я и кардинал разделили ложе Венеры. Сначало это было волей случая. Потом… продолжение опыта. Очевидно, ваш великий родственник решил проверить насколько он совершенный пастырь и насколько при этом остался мужчиной.

– Мне дурно от вашего цинизма, мадам Лианкур! – сказала племянница прикрыв лицо ладонью, – Неужели вы не могли сказать нет? Или вы привыкли оказывать услуги подобного рода?

– Помнится, вы хотели дружбы со мной! А теперь из-за ревности оскорбляете меня, – печально ответила Ядвига, – смешно! Каждому свое, герцогиня д'Эгийон. Герцог де Ришелье любит вас, ну после Франции и церкви. Но любит вас хорошей платонической любовью! Вы занимаете высокое положение при дворе! К вам прислушиваются сановники. Ваше мнение чтит и ваш дядя! Неужели вам стало тяжело жить на Олимпе и вы хотите снизойти в Аид? Вы не похоронили себя в Кармели. Вы ангел-хранитель и советчица! А за женское счастье надо было бороться раньше. Но не мне вам давать советы. Я уважаю ваш выбор. Но только не трогайте меня! И не вмешивайтесь в мои личные проблемы. И раз уж я об этом начала, то я дала вашей няне-наймитке приличный пансион и отправила прочь. Позвольте мне самой определять с кем будет находиться мой сын!

Весь пламенный монолог полячки Ла-Комбалетта сидела закрыв лицо руками. В конце же она опустила руки и вперила возмущенный взгляд в Ядвигу.

– Вы слишком много себе позволяете! – гневно воскликнула она.

– Возможно. Даже допускаю, что неправа! Но, если вы, герцогиня, пригласили меня только для того, что бы узнать о моем грехопадении и распекать меня за это, то прошу окончить нашу беседу.

– Хорошо, – уже более спокойно сказала Мари-Мадлен, – но я все-таки хочу узнать – почему? Почему вы, мадам не смогли сказать нет!

– О, Господи! – вздохнула Ядвига, – Вам же снова станет больно! Но раз вы так настаиваете – получайте! Не вы одна, драгоценная герцогиня, обожаете своего дядюшку. Я люблю его. Без надежды. Без веры! Вопреки здравому смыслу! И с самой первой нашей встречи.

– Боже! – теперь наступила очередь прекрасной племяннице обращаться к Творцу, – Вы сошли с ума! Он – кардинал! И не просто имеет кардинальский сан! Он был рукоположен в епископство! Он давал обеты! Один из которых – целибат!

– Не будьте наивны, – засмеялась полячка, – тысячи священников дают обеты, но сотни их нарушают. Человек научился обманывать Бога с помощью индульгенций и покаяний.

– Но, кардинал…

– Да… Он был добрым пастырем, пока глупая случайность, а может происки того, чье имя не поминают всуе, не добавила ему некой порочности и сомнений.

– Что за случайность?

– Пустяк. Просто падение, которое привело к грехопадению…

Мари-Мадлен решила поменять тему беседы.

– Я вызвала вас, мадам Лианкур, не для того, что бы узнавать о подробностях вашей приватной жизни…

– Да? – удивилась Ядвига, – Но начали именно с этого, притом с оскорблений. Но, хорошо, я готова продолжить беседу с вами.

– Я хотела бы узнать… Можете ли вы вылечить дядюшку? Я клянусь соблюдать все ваши предписания, отгонять от него этих глупых медиков и все делать сама!

Герцогиня Лианкур печально посмотрела на мадам д'Эгийон.

– Поздно! То, что образовалось на руке герцога, показывает, что идет внутренний процесс, который вылечить практически невозможно! Ведь он не согласиться бросить все и щадить себя! Только постоянное лечение травами, свежий сельский воздух, приятные эмоции и душевный покой могут спасти кардинала.

Ядвига сама расстроилась, нервно затеребила шнурки корсажа.

– Значит вы не можете ему помочь? – печально выдохнула племянница, – а я так надеялась на вас… Что ж… Идите… Я не могу вас полюбить как подругу. Но и ненавидеть, почему-то, не могу.

– Надо же! Вот спасибо! – усмехнулась полячка, – Я тоже врядли взяла бы вас в друзья. Мне вас жаль. Прощайте!…

***

25 мая 1639 года Ришелье выехал из Рюэля. Вместе с королем он направился сначала в Эден, затем на юг в Лион и Гренобль.

Под Эденом стояла армия под командование де Ла Мейере – кузена Ришелье. 24 мая в армию прибыл Лианкур. 30 мая Людовик XIII и Ришелье прибыли в Аббевиль. Где и оставались до 7 июля, то есть до дня взятия Эдена французской армией. В это время Ришелье сочиняет свой трактат "О совершенствовании христианства". Когда кардинал направлялся на юг, к Савойе, к нему присоединилась герцогиня д'Эгийон. Племянница старалась оказывать посильную помощь раненым в сражениях. К ее великому огорчению у нее не получалось быть сестрой милосердия в связи с тем, что ее начинала тошнить от вида крови. Поэтому Мари-Мадлен решила ограничится раздачей милостыни, что получалось у нее трогательно и значительно.