Текст книги "Самый яркий закат (ЛП)"
Автор книги: Али Мартинес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10
Шарлотта
Я сидела на диване, подтянув колени к груди, со стаканом нетронутого вина на столике, погруженная в свои мысли, когда услышала, как открылась дверь спальни.
Я боролась с желанием подскочить с дивана.
– Пицца на стойке, – крикнула я, не отрывая взгляда от стены. – Я не была уверена, какая вам понравится, ребята, так что заказала с несколькими разными… ууф.
Я была прервана, когда твердое тело Портера врезалось в меня. Одной рукой он обхватил меня под колени, а другой – за спину. А потом диван исчез из-под меня.
– Что за…
– Тсс! – произнес он.
– Что ты делаешь? – прошептала я, обвивая руками его шею, чтобы не упасть.
– У тебя слишком маленький дом, – проворчал он, неся меня прямо в ванную комнату в коридоре.
– Я в процессе приобретения дома. Это просто займет какое-то время.
– Ммм, – промычал он, усаживая мою задницу на туалетный столик в ванной. Согнувшись в талии, он положил руки по обе стороны от меня и заглянул мне в лицо, его пронзительные голубые глаза изучали меня. – Пожалуйста, скажи, что ты веришь мне, когда я говорю, что не имею никакого отношения к тому, что Кэтрин забрала твоего сына.
– Я… эм… в курсе. Я получила твое сообщение.
Его взгляд потемнел. – Ты все прослушала?
Я облизнула губы и кивнула. – Я получила его только вчера вечером. Брэди заблокировал твой номер на моем телефоне.
– Верно, – пробормотал он.
– Мне так жа…
– Я понятия не имел, что он твой сын. Ты должна мне поверить, или это все до чего мы сможем дойти.
Мое сердце забилось сильнее. – Я тебе верю.
Он настороженно посмотрел на меня и предупредил. – Не притворяйся, Шарлотта.
Я наклонилась к нему и коснулась губами его губ. – Я верю тебе, Портер.
Одним быстрым движением он запер дверь ванной и выключил свет.
Я ахнула, когда знакомая темнота затопила комнату. Все мое тело обмякло, но пульс участился в предвкушении.
Крупная фигура Портера двинулась ко мне, его бедра раздвинули мои колени, когда он вклинился между ними. Запустив руку мне в волосы, он прижал мое лицо к своей шее. – Поговори со мной.
– Я не знаю, что сказать, – солгала я, сжимая его рубашку сзади и прижимаясь щекой к его подбородку, самое удивительное спокойствие в моей жизни поглотило меня.
Используя мои волосы, чтобы повернуть мою голову, он провел губами по моей шее, а затем его дыхание прошлось по моей коже, когда Портер прошептал мне на ухо. – Никаких вопросов. Никакого осуждения. Никакого притворства. Никаких извинений. Отдай это мне.
Дрожь пробежала по моей спине, и я наклонилась к нему.
А потом я дала ему то, что он просил. То, что я никогда не смогу дать никому другому.
– Мне кажется, он меня ненавидит.
Не успели эти слова слететь с моих губ, как он поразил своим собственным признанием. – Я снова тону в этой машине без него.
У меня перехватило дыхание, извинение готово было сорваться с кончика языка. Но это было не то, что мы с Портером делали в темноте.
Повернув голову, я коснулась его губ своими. – Он сказал мне, что я люблю только Лукаса, а Кэтрин хотела, чтобы он заменил Трэвиса. – Я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. – Он думает, что ты был единственным, кто когда-либо хотел его.
Его тело окаменело, а голова поникла. – Боже.
У меня сжалось горло, и я едва могла говорить. – Я люблю его. Клянусь, люблю. Но он прав. Я хочу, чтобы он был Лукасом.
Его пальцы сжали мои волосы, но эта боль не отвлекла меня от боли в груди.
– Господи, это так мерзко, даже когда произносишь это вслух. Ты должен знать, что я люблю его. До самой глубины души, но он мне как чужой. – Я попыталась оттолкнуться от столешницы, отчаянно пытаясь освободиться, но Портер придвинулся ближе, преграждая мне путь к отступлению.
– Когда-то он был мне чужим. Теперь он – суть моей души. Он и Ханна. Такова моя жизнь. Эта любовь не была сначала его рождения, как это было с тобой, но она переросла в дикий пожар. И я не знаю, как его погасить. И я ужасно боюсь, что в суде попросят меня сделать именно это.
– О Боже, – выдохнула я, обхватив ногами его бедра и сцепив их в лодыжках, как будто я могла обнять его достаточно крепко, чтобы стереть боль.
Его рука скользнула вниз по моей спине, а затем проникла под подол моей рубашки, плоть к плоти. – Твоя очередь, Шарлотта.
– Я не могу отдать его тебе.
– Я никогда тебя об этом не попрошу. Но я никогда не перестану пытаться вернуть его.
Я напряглась, паника пронеслась по всему телу. – Ч…что?
Портер покачал головой и прижался губами к моему виску. – Его хватит на нас обоих. Это не обязательно должен быть один из двух вариантов. Он твой сын. Но я умоляю тебя не забывать, что он и мой тоже.
Закрыв глаза, несмотря на то, что в комнате было уже совсем темно, я прошептала. – Это должны быть самые счастливые дни в моей жизни, но я не могу перестать плакать, потому что знаю, что ему больно.
Он поднял голову, и хотя я не могла его видеть, я чувствовала, как его голубые глаза прожигают меня. – Тебе тоже больно.
Это был не вопрос.
Это не было обвинением.
И это также не было ложью.
– Нам всем больно, – призналась я, цепляясь за его плечи.
– Не сегодня, – прошептал он. – Сегодня он счастлив. Сегодня я здесь, с тобой. Сегодня мы вместе. Сегодня ничто за пределами этого дома не имеет значения. Сегодня твой сын спокойно спит в твоей постели. Сегодня мои дети впервые за неделю крепко спят. И сегодня ночью мы можем разделить тьму.
Я мысленно вернулась назад всего на несколько недель, когда Портер впервые привел меня в исповедальню в темноте. Эту ночь я никогда не забуду, потому что впервые отдалась кому-то другому. Не физически, хотя это тоже случилось. А эмоционально. Я поделилась с ним своими самыми глубокими, самыми темными секретами. И он принял их, поглотил и сделал своими собственными. Он сделал темноту прекрасным местом, наполненным пониманием и приятием.
Портер был таким же. С ним все было проще.
Все, кроме потери его.
Поэтому я задала ему тот же вопрос, что он задал мне в ту первую ночь вместе. – А что будет, когда мы включим свет?
– Просто не отпускай, и это не будет иметь значения.
– И как мы это сделаем? Технически, Портер, ты нарушаешь закон, даже находясь здесь. Полиция…
– Я не имею никакого отношения к похищению, – прорычал он.
– Я знаю! И я тебе верю. Но полиция все еще ведет расследование в отношении тебя. Ты окажешься в тюрьме за нарушение охранного ордера, это никому не поможет.
– Значит, мы затаимся на несколько недель. Но, черт возьми, Шарлотта, мы найдем способ, как это сделать. Это моя жизнь. Это твоя жизнь. Это его жизнь. И ее жизнь. Это наша жизнь, и ты это знаешь. Детали мы выясним позже, но пока все, что мне нужно от тебя – это обещание, что мы сделаем это. Несмотря ни на что. Мы в этом замешаны вместе.
Мое сердце воспарило. Портер обладал удивительной способностью проникать в мое подсознание и развязывать узлы, которые я так часто завязывала из препятствий. С ним мои мысли не путались, а страхи не становились преградой на пути.
– Боже, я скучала по тебе, – выдохнула я, озвучивая ему свое последнее признание.
– Значит ли это, что ты со мной?
– Да, детка. Я с тобой.
– И мы собираемся это сделать, верно?
– Да. Мы собираемся это сделать.
А потом Портер подарил мне свое последнее признание, только его признание было чуть более осязаемым.
Его губы обрушились на мои, наши рты открылись, и наши языки переплелись, нуждающиеся и отчаявшиеся.
Его губы казались бархатными, мягкими, хотя в то же время были и грубыми и требовательными. И с каждым его прикосновением недельная паника и тревога уходили из моего тела. В их отсутствие каждое нервное окончание в моем организме ожило, желание наполнило меня.
Я потянула за нижнюю часть его рубашки, отчаянно желая почувствовать Портера больше… всего его.
Он прервал поцелуй достаточно надолго, чтобы стащить ее через голову, такая же участь постигла и мою рубашку меньше чем через секунду.
Его губы снова накрыл мои, и он дернул мой лифчик вниз, обе мои груди выскочили из чашек. Его ловкие пальцы сразу же нашли мои соски, пощипывая и перекатывая, посылая искры к моему клитору.
– Да, – выдохнула я, облокачиваясь опять на раковину, пока мои плечи не коснулись холодного зеркала.
Используя свои ноги, чтобы заставить его подойти ближе, я прижалась бедрами к нему, обнаружив восхитительное трение о его твердую длину, скрытую за молнией.
– Черт, – выдавил он, отпуская мою грудь и направляя руку к моей сердцевине. Его пальцы погрузились в мои штаны для йоги, сдвинули мои трусики в сторону, а затем глубоко проникли.
Моя спина выгнулась, и моя задница соскользнула с туалетного столика, но Портер удержал меня, подхватив рукой под бедра.
– Продолжай, – подбодрил он срывающимся голосом, когда я начала двигаться на его руке. Его большой палец опустился к моему клитору, рисуя медленные круги, в то время как его пальцы согнулись внутри меня. – Ну же, милая. Дай это мне, – настаивал он, прежде чем наклониться, чтобы всосать мой сосок в рот.
Сочетание было слишком сильным, прекрасным и мучительным одновременно. Мои нервные окончания были перегружены ощущениями до такой степени, что я больше не могла сосредоточиться, но Портер не замедлился.
Его пальцы согнулись.
Его язык закружился.
Его большой палец описал круг.
– Портер! – закричала я, мое освобождение прошло сквозь меня.
Он поднял голову, накрывая мой рот, когда проглотил мои стоны, пока я не обмякла в его руках.
А потом… он исчез.
Мои штаны были разорваны на ногах, и звук его молнии играл гармонию с моим затрудненным дыханием.
А потом… он был повсюду.
Его рот вернулся к моему, его рука направила толстый член к моему входу, и его сильное тело рванулось вперед, когда Портер вошел в меня.
Я вцепилась в его плечи, когда он подтащил меня к краю столешницы, ее выступ впился в мою задницу, когда его бедра начали неумолимый ритм, который зажег фитиль еще одного оргазма.
– О Боже, – простонала я, когда он проник на всю длину.
– Тсс, – приказал он, приподнимаясь на цыпочки, чтобы изменить угол наклона, будто он мог проникнуть еще глубже. – Ты должна вести себя тихо.
Я кивнула, хотя он и не мог меня видеть, но каким-то образом он все понял.
Портер возобновил свой мучительный ритм, приближая свое собственное освобождение. – Черт, Шарлотта, – простонал он, его дыхание участилось, его член набухал внутри меня.
Он был уже близко.
Я была близко.
Обхватив бедра, я прижалась к нему. – Детка, – позвала я шепотом.
– Я здесь, Шарлотта, – произнес он. – Всегда.
Мое освобождение поднималось все выше, пока я не была уверена, что смогу продержаться дольше, и когда почувствовала, что Портер перешел черту, я нетерпеливо последовала за ним.
Он наклонился вперед, уткнувшись лицом мне в шею, его бедра ни разу не дрогнули, пока мы вместе испытывали оргазм.
Я лениво провела кончиками пальцев вверх и вниз по его спине, его большое тело нависло надо мной, мы оба тяжело дышали.
– Господи, – выдохнул он.
Я улыбнулась.
Выпрямившись, он схватил меня за бедра, чтобы я не свалилась с края туалетного столика, и проворчал. – Почему в темноте никогда не бывает гребанной кровати?
Я никак не могла сдержать вырвавшийся смех.
Его плечи задрожали, когда он присоединился ко мне. Обхватив мою шею сзади, он прижался своими улыбающимися губами к моим в поцелуе, который значил для меня больше, чем он когда-либо сможет понять. Без того невероятного секса, который предшествовал этому, в этом поцелуе не было ничего особенного.
Но, может быть, именно это и делало его таким совершенным.
Было легко, и это заставляло огромный мир за пределами моего дома ощущаться также легко.
– Закрой глаза. Я сейчас включу свет, – прошептал он.
Мой желудок скрутило, и я крепко сжала его плечи. – Ничего не изменится, когда ты это сделаешь, верно?
Он поймал мою руку и обхватил ее своей, переплетая наши пальцы, прежде чем поднести к губам. – Все изменится, Шарлотта. И я клянусь тебе, что бы ни случилось, мы сделаем это вместе, хорошо?
У меня защипало в носу. Гребаный Портер и его поддержка.
Господи, как же мне это нравилось!
– Ладно, детка. Включай свет.
***
– Я не знала! – защищалась я.
Портер ухмыльнулся через всю кухню, прислонившись бедром к стойке и скрестив длинные ноги в лодыжках. – Семь?
– Я не знала! – повторила я.
После того, как мы вымылись, что было удивительно удобно, когда вы занимаетесь сексом в ванной, мы оделись и неохотно покинули наше личное убежище. За последние несколько дней я почти ничего не ела, и теперь, когда Портер крепко держал меня за руку, заставляя мой разум блаженно успокоиться, еда стала для меня приоритетом. По пути на кухню я остановилась у двери спальни, приоткрыла ее и заглянула в комнату Трэвиса, как делала уже много раз за последние несколько дней. Каждый раз, когда я делала это раньше, часть меня ожидала, что его там не будет. Этот страх стал реальностью всего несколько часов назад, после того, как он вылез из окна в попытке сбежать от меня.
Но этот побег стал тем рискованным положением, который привел Портера обратно к нам.
– Семь, серьезно? – поддразнил он, поднося ко рту кусок пиццы.
Я уставилась на него, все время улыбаясь про себя. – Ну, он любит грибы. – Я махнула рукой на одну коробку, прежде чем переформулировать, – иногда, во всяком случае. – Я махнула рукой в сторону другой коробки. – Но тогда я не была уверена насчет Ханны, но все дети любят сыр, верно?
Он проглотил кусок и запил его пивом, прежде чем сказать. – Итак, это две. Тебе осталось еще пять.
Я сделала глоток вина. Не то теплое, что стояло на краю стола. Портер налил мне новый бокал. – Ну, я подумала, что раз ты взрослый мужчина, то, наверное, захочешь чего-нибудь более существенного. К сожалению, в меню не было твоего драгоценного Вагю, но я заказала тебе с другим мясом.
Он широко улыбнулся и отсчитал «три», прежде чем откусить еще кусочек.
– Серьезно, Портер? – фыркнула я, ничуть не рассердившись. – Прекрасно. Мне нравится «Суприм», но я вспомнила, как ты выбирал лук из своего салата в тот вечер в Портерхаусе, поэтому я взяла одну с луком и одну без, на случай, если ты захочешь кусочек моей пиццы.
Он поднял в воздух три пальца и один за другим поднял еще два, чтобы показать «пять». – Между прочим, я люблю лук, но в тот вечер ты не заказывала лук, и я очень надеялся, что к концу вечера мой рот окажется на твоем, поэтому я принес эту жертву во имя лукового дыхания. – Он подмигнул. – Еще две.
В животе у меня все потеплело и затрепетало при мысли о нашем первом поцелуе. Он только коснулся своими губами моих, и даже до того, как я узнала, насколько совершенен его рот, я все равно убила бы за большее. Он мог бы съесть целое поле лука, и мне было бы все равно.
Закатив глаза, я закончила. – Потом я подумала, что Трэвис, возможно, не понравятся с грибами, поэтому я взяла с колбасой. Все любят колбасу. Вот только… потом я подумала, что, может быть, всем любят с говяжьим фаршем. – Я пожала плечами. – Поэтому я заказала и то, и другое. Вот. Теперь ты счастлив?
Он отложил остатки корочки в сторону и подошел ко мне. – Счастлив стоять здесь, окруженный семью пиццами, которые обошлись тебе, по меньшей мере, в сотню баксов, а теперь, скорее всего, пропадут даром? Нет. – Его рука поднялась к моему лицу, большой палец скользнул по моей щеке. – Я счастлив стоять здесь и слушать, как ты притворяешься, что злишься на меня, болтая о том, что заказала пиццу за сотню баксов, потому что не была уверена, какую именно мы хотим, но ты знала, что мне нужно побыть наедине с Трэвисом так же, как и ему со мной, и ты не хотела прерывать меня, чтобы спросить, какие начинки нам нравятся, а вместо этого просто заказала половину меню? Да. Шарлотта. Я действительно чертовски счастлив.
Я прикусила нижнюю губу. – Всего семьдесят долларов. У меня был купон.
Широкая, захватывающая дух улыбка озарила его лицо. – Красивая и бережливая. Я знал, что влюбился в тебя не просто так.
– Портер, – прошептала я, согреваясь всем телом. – Не говори, что любишь меня.
Его руки легли на мои бедра, и он притянул меня к себе. – Я не говорил, что люблю тебя. Я сказал, что влюбился в тебя. И это не имеет никакого отношения к пицце, а все из-за того, что ты позвонила мне сегодня вечером.
– Он нуждался в тебе.
– Ты тоже нуждалась во мне, Шарлотта. И поверьте мне, это не то, к чему я отношусь легкомысленно. Потому что я тоже чертовски нуждался в тебе. Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Ты прошла через ад, и я знаю, ты думаешь, что едва выжила, и, может быть, так оно и было, но ты продолжала держаться, когда другие бы тебя отпустили. Ты никогда не нуждалась во мне, чтобы остановить мир. Тебе просто нужно было, чтобы кто-то принял тебя такой, какая ты есть. Но сегодня, после недели, которая лишила несколько лет моей жизни и заставила меня сомневаться во всем, что я когда-либо знал, ты остановила мир для меня. И ты остановила его ради Трэвиса тоже. Я не знаю, что будет завтра, когда взойдет солнце. И я не знаю, что скажет судья через две недели. Но из-за тебя у меня есть сегодняшний вечер. Так что да, Шарлотта. Моя последняя исповедь в тот вечер – это то, что я влюбился в тебя с первого дня нашей встречи. – Он положил руки по обе стороны от моего лица и согнул колени так, что мы оказались лицом к лицу. – И, дорогая, ты должна знать, что с такой женщиной, как ты, это действительно короткая поездка.
– Не говори так, – взмолилась я, но сердце мое разрывалось.
Он склонился, пока не коснулся моего лба своим. – Мы можем притвориться, если хочешь. Но это все равно правда.
– Нам еще далеко идти, Портер. Не усложняйте ситуацию еще больше, чем она уже есть.
Ухмыляясь, он спросил. – Дорогая, наша дорога никогда не была гладкой. Ни одной секунды с тех пор, как ты принесла мне эту гребаную банку из-под огурцов на «Весеннем празднике». И все же ты думаешь, что моя любовь к тебе изменится, когда дорога станет ухабистой?
– Может быть.
– Этого не будет.
– Но это возможно, и я думаю, что мы вдвоем пережили столько горя, что хватит на всю жизнь. Не добавляйте это в список.
– Шарлотта, твое имя было вырезано в верхней части этого списка больше месяца назад. – Он глубоко вздохнул, отпустил меня и вернулся к стойке, где снова занял свое место. Достав из коробки кусок превосходной пиццы (с луком), он улыбнулся. – Но если это то, что тебе нужно, я дам тебе это. Просто дай мне знать, когда закончишь притворяться.
– Я не притворяюсь, – солгала я. Я была абсолютно уверена. Это было то, что я делала лучше всего.
Я не была готова воспринять то, что он говорил. Ладно, это неправда. Я не была готова снова испытать разочарование. Все хорошее имело свойство заканчиваться. Даже любовь. Не то чтобы я знала. Единственный человек, которого я по-настоящему любила, пропал десять лет назад и теперь ненавидел меня.
– Это просто…
– Пепперони, – перебил он, махнув в мою сторону куском пиццы.
– Что?
– Одну пепперони и еще одну, черт возьми, какую захочешь. Я тоже буду это есть. Ханна любит сыр, а Трэвис любит пепперони, поэтому я выбираю их для нее, когда она не смотрит, и вуаля: пицца с сыром быстрого приготовления. Это то, что ты закажешь в будущем.
Я с трудом сглотнула, не зная, стоит ли принять предложение, которое он только что предложил мне, сменив тему. Но тот факт, что он предлагал мне выход, означал все.
Настолько, что я улыбнулась ему и сказала. – Я тоже влюбилась в тебя. Но с таким человеком, как ты, это очень долгое путешествие. Я все еще не до конца уверена, что ты не серийный убийца.
Портер улыбнулся. – Ты такая лгунья.
– Я говорю только правду.
Он склонил голову набок, озорной блеск сверкнул в его глазах. – Да? Ничего, кроме правды?
Я сделала вид, что поклялась.
– Тогда ладно. Сколько раз ты прослушивала мою голосовую почту?
Вот дерьмо. – Твою голосовую почту? – Я прикинулась дурочкой и занялась упаковкой остатков пиццы на шведском столе.
– Ну, знаешь, когда я сказал тебе, что люблю тебя, примерно неделю назад. Ту, которую ты получила только вчера вечером. – Его высокомерная улыбка стала еще шире. – Ту, о которой ты сейчас притворяешься, что ничего не знаешь. И ту, которую, я не сомневаюсь, ты слушала, по меньшей мере, две дюжины раз, потому что тоже любишь меня. И ты скучала по мне, особенно по моему сексуальному телу.
Я рассмеялась. – Вау. Ты сегодня слишком высокого мнения о себе, не так ли?
Его жар ударил мне в спину, и его руки обвились вокруг моего живота. – Нет. Я прав.
– Я прослушала сообщение только раз, – солгала я, положив свои руки поверх его.
Он усмехнулся и низко наклонился, чтобы прижаться губами к моей шее.
Моя голова откинулась в сторону, чтобы предоставить ему больше места, пока он осыпал поцелуями мое ухо.
– А что случилось с правдой? – он поддразнил меня, прежде чем прикусить мочку моего уха.
Я промурлыкала, проводя рукой по его сильным плечам и прядям волос на затылке. – Она потерялась вместе с твоей скромностью.
Его смешок перешел в полный смех.
А потом, когда его рука скользнула по моей груди, мой смех превратилась в громкий стон.
Мгновение спустя, после быстрой проверки, чтобы убедиться, что дети все еще спят, это превратилось в полномасштабное повторное представление в ванной комнате.
Только на этот раз мы оставили свет включенным.