Текст книги "Самый яркий закат (ЛП)"

Автор книги: Али Мартинес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

 Он склонил голову набок. – А как насчет тебя? Ты любишь Портера?

Я вызывающе выдержала его взгляд. – Безусловно.

Он крепко сжал челюсти и стиснул зубы. – Ты просто собираешься забыть, что этот человек воспитывал твоего сына в течение последних нескольких лет? Что он женился на социопатке, которая его украла? Что он преследовал тебя, зная, что у него твой сын? Он играл с тобой тогда. А теперь играет снова, чтобы удержать этого мальчика в своей жизни. Я не сомневаюсь, что он любит этого маленького мальчика. Но я отказываюсь стоять в стороне и смотреть, как он обращается с тобой, как с пешкой в своей маленькой игре.

– Он не знал, что у него мой сын!

– Ага, – усмехнулся он. – Так он говорил уже миллион раз.

– Вы ничего не нашли у него. Расследование было закрыто.

– Потому что нам не хватает достаточно улик, чтобы возбудить дело. Но это не значит, что он невиновен. Такие совпадения просто так не случаются, Шарлотта. Черт возьми, он был у тебя дома в тот день, когда было найдено тело настоящего Трэвиса Риза.

– Трэвиса Хендрикса, – поправила я.

– Что? – переспросил он.

– Тот маленький мальчик, чье тело вы нашли. Его звали Трэвис Хендрикс. И он умер за много лет до того, как Портер попал под подозрение. Ты хочешь поговорить об играх и пешках. Черт, Том. Портер был пойман в середине финальной шахматной игры, и он даже не знал, что играет. Можем ли мы все сделать шаг назад и указать пальцем, на ком на самом деле лежит вина? Кэтрин забрала моего сына.

– Я знаю это, – проворчал он.

– Можем ли мы также признать, что у нее были довольно серьезные проблемы с психическим здоровьем?

– В этом никто не сомневается.

– Тогда ты можешь себе представить, как сложилась бы жизнь моего сына, если бы на этой картине не было Портера?

Его брови сошлись вместе, когда он отвел взгляд.

Я придвинулась ближе и положила руки ему на грудь. – Да, Том. Он был бы мертв, и ты это знаешь. В первый раз, когда она была поражена его здоровьем и Портера не было рядом, чтобы отговорить ее, она сразу же лишила бы его жизни, чтобы не потерять его снова.

– Господи, Шарлотта, – прошептал он. – Но это не значит, что то, что он делает с тобой, нормально.

– А что он со мной делает? – переспросил я. – Позволь мне сказать тебе точно, что он делает со мной, Том. Он делает меня счастливой. Он заставляет меня смеяться. И даже когда я плачу, он заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Он заставляет меня чувствовать себя любимой. Он напоминает мне, что мир полон света, даже когда ты его не видишь. И, более того, он показал мне, что не обязательно должен быть свет, чтобы что-то было красивым. Любовь может расти и в темноте, Том. Я знаю, что это правда, из-за него.

При этой мысли тепло Портера окутало меня. Ему даже не нужно было находиться в комнате, чтобы успокоить меня.

Том положил руку мне на бедро и слегка сжал. – Шарлотта…

– Я не собираюсь тебя переубеждать. Я знаю, ты думаешь, что Портер играет со мной. И, будучи большой жесткой фигурой детектив-отец, ничто из того, что я скажу, не заставит тебя передумать. Но позволь мне сказать тебе следующее: Если то, что я чувствую с Портером, является продуктом игры, то я готова быть его пешкой до конца своей жизни. – Я судорожно втянула воздух. – Он делает меня счастливой, Том. Помнишь ту женщину в ресторане, которую вы с мамой недавно видели? Та, чье лицо сияло, а смех был громким?

Его лицо стало невероятно нежным, и он сглотнул, когда кивнул.

Я пристально посмотрела ему в глаза, умоляя поверить мне. – Он делает меня такой женщиной.

Он вздохнул, и его сильные плечи округлились от поражения. – Для протокола, мне это не нравится. – Он поднял голову, его глаза горели любовью. – Но нет ни одной чертовой вещи в этом мире, которую я не сделал бы, чтобы сделать тебя счастливой.

Я победно ухмыльнулась. – Включая освобождение Портера из тюрьмы?

Глава 17

Портер

Я разваливался на части, расхаживая по этой камере предварительного заключения. Было уже девять утра, а я все еще не мог никому позвонить. Вонь мочи и рвоты от парня, спящего на скамейке рядом со мной, была достаточно сильной, чтобы расплавить мои волосы в носу, но не поэтому меня тошнило. Я понятия не имел, как там Трэвис, где Ханна и как держится Шарлотта. У меня было слишком много людей, зависящих от меня, чтобы застрять за решеткой из-за бесполезного охранного ордера.

Я просил связаться с моим адвокатом не менее семи тысяч раз, но если кто-то и слышал об этом, то ничего не предпринимал. Я уже начал терять терпение. Ну, во всяком случае, то, что от него осталось.

Брэди Бойд принял основой удар моего проигрыша. И если бы не охранники, он стал бы жертвой, и я бы все потерял. Я и не подозревал, что можно ненавидеть этого ублюдка еще больше, чем сейчас. О, но в ту минуту, когда он открыл рот на Шарлотту, во мне открылся совершенно новый уровень ненависти, обычно приберегаемый для Кэтрин. А эмоциональное потрясение этого дня вылилось в ярость. Я бы чувствовал себя виноватым, если бы этот засранец этого не заслужил. Но когда он упомянул о том, что заберет Трэвиса у Шарлотты, я понял, что он заслуживает гораздо худшего наказания.

– Эй! – я крикнул офицеру, когда он проходил мимо моей камеры. – Есть новости от моего адвоката?

– Да, есть, – ответил почти знакомый голос с другого конца коридора.

Я изо всех сил прижался головой к прутьям решетки, надеясь, что внутри меня закручивается спираль надежды только на то, чтобы она упала плашмя, когда Том Стаффорд направился ко мне.

– Сукин сын, – пробормотал я себе под нос.

По словам Шарлотты, Том не был одним из моих самых больших поклонников. Судя по каждой стычке, которую я когда-либо имел с этим человеком с тех пор, как правда о Трэвисе вышла наружу, он ненавидел меня со всей гребаной страстью. В любом случае, его присутствие здесь не было хорошим знаком.

– Ни единого слова, – сказал он, остановившись передо мной.

Я выдержал его стоический взгляд, когда он жестом велел одному из полицейских отпереть дверь камеры.

Я послал миллион благодарностей тому, кто промыл ему мозги и заставил отпустить меня.

Они показались мне немного преждевременными, когда он схватил меня за руку и потащил по коридору.

Не имея ни малейшего гребаного понятия о том, куда он меня ведет, и отпустят ли меня, я ничего не мог с собой поделать. Он был моей единственной спасательной ниточкой для моего сына.

– Как Трэвис? – переспросил я.

– Заткнись, Портер, – прорычал он.

– Ты должен мне хоть что-то сказать. Я всю ночь места себе не находил, застряв в этом богом забытом месте.

– Зат…кнись. – Он дернул меня за руку, когда двое полицейских повернули за угол и направились к нам.

Все они одновременно вздернули подбородки.

Я на мгновение замолчал, пока они проходили мимо.

А потом я снова погрузился в свои вопросы. – Как Шарлотта? Как она держится?

Он вдруг остановился и толкнул меня к стене. – В кои-то веки делай то, что тебе говорят, и заткни свой гребаный рот.

– Так бы ты поступил в моем положении? – выпалил я в ответ. – Закрыл бы свой рот, пока люди, которых ты любишь, разваливаются на части вокруг тебя? К черту все это, Том. Я не такой человек.

Он поднял глаза к потолку и пробормотал. – Я не подписывался на это дерьмо.

– А ты думаешь, что это делал я? Ты думаешь, я добровольно согласился на то, чтобы вся моя жизнь перевернулась с ног на голову? Моего ребенка у меня отняли? Сердце моей женщины разбивалось снова и снова, черт возьми? Это мой ночной кошмар. Я знаю, что ты ненавидишь это, но Шарлотта – моя семья. И я не собираюсь бросать свою семью. Неважно, как сильно вы с Брэди пытаетесь бороться со мной. Вы можете запереть меня, выбросить ключ, но я никогда не перестану пытаться сохранить свою семью вместе.

– Черт возьми, сынок. Угомонись уже. – Он снова схватил меня за руку и потащил к таинственной двери в конце коридора.

– Я хочу поговорить со своим адвокатом, – потребовал я.

– И ты добьешься это гораздо быстрее, если закроешь свой рот.

Я молча последовал за ним еще несколько шагов, прежде чем добавить. – Я серьезно, Том. Я люблю ее. Шарлотта и эти дети – моя жизнь.

– Господи Иисусе, – выругался он, останавливаясь в дверях. – Я все понял, хорошо? Ты любишь Шарлотту. Она любит тебя. Мир наполняется радугами и бабочками, когда вы двое вместе… бла-бла-бла. – Он рывком распахнул дверь и втолкнул меня внутрь. – На этот раз послушай своего адвоката, сынок.

– Портер! – крикнула Шарлотта, когда я, спотыкаясь, вошел в приемную полицейского участка.

Я моргнул. Таннер был там, стоя рядом с…

Я снова моргнул. Моим вторым адвокатом?

Я ни хрена не понимал, как переменился ход событий, но теперь я был свободным человеком, и я не собирался тратить время на расспросы – по крайней мере, не об этом.

Я направился прямо к Шарлотте. – Как Трэвис?

Она усмехнулась, и взрыв облегчения наполнил мою пустую грудь. – Тусит там. Он все еще находится на искусственной вентиляции легких, но Грег и кардиолог сошлись на том, что отключает его сегодня. Я хочу быть там для этого, поэтому дала Брэди немного времени побыть с ним сегодня утром.

Моя челюсть напряглась, и я мог только представить себе ярость на своем лице.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась своими губами моих. – Расслабься. Моя мама тоже там. Она позвонит мне, если что-то изменится. У меня не было другого выбора, кроме как позволить ему увидеть его. Тем не менее, у нас есть выбор, как мы разберемся с этим.

– И как именно? – спросил я, чувствуя, как во рту появляется горький осадок.

– Тебе придется держаться подальше от больницы до начала нашего судебного заседания.

Моя кровь воспламенилась в жестоком аду. – Ни за что, черт возьми.

Она положила руки мне на грудь. – Послушай, Портер. Том и твои адвокаты договорились с судьей Грэтэм, чтобы освободить тебя. Они рассказали ему о состоянии здоровья Трэвиса и о том, что, когда он упал, была очень эмоциональная ситуация, но они заверили его, что ты нарушил ордер только один раз.

Мои брови взлетели вверх. – Мы уже почти неделю живем вместе.

Она отвела взгляд, и ее щеки покраснели. – Да… мы, эм… решили не давать огласке эту часть.

– Как? Мы были у Таннера на пикнике, когда его увезли на скорой.

– Эм, нет. Нас нигде не было. Мы с Трэвисом зашли к Таннеру, чтобы забрать кое-что из его вещей. Ты просто случайно появился примерно в то же время, когда Трэвис потерял сознание.

Я закрыл глаза – эта горечь в моем желудке превратилась в гниль. – Значит, теперь мы откровенно лжем полиции?

Она обвила руками мои бедра и придвинулась ближе. – Портер, мы делаем то, что должны сделать, чтобы остаться вместе и уберечь тебя от тюрьмы. Это не идеальный вариант. Но это сработало. Судья Грэтэм подписал твое освобождение и согласился перенести дату нашего суда на два дня ранее, чтобы можно было надеяться, что тебе будет разрешено посещать его под наблюдением, пока Трэвис находится в больнице.

– Посещение под наблюдением. Великолепно.

– Я буду следить за этим. Так что, на самом деле, это будет похоже на любую другую ночь, когда мы все вместе. Разве это не самое главное? То, что мы все вместе?

Я простонал. – Это не так сексуально, когда ты используешь мои слова против меня.

Она улыбнулась, и это успокоило беспокойство внутри меня. – Ну и хорошо. Потому что в том, как ты сейчас пахнешь, нет ничего сексуального. – Она захихикала и попыталась оттолкнуть меня, но я крепко прижал ее к себе.

– Извини. Я вышел из окружной тюрьмы, а не из дневного спа-салона.

Все еще с великолепной улыбкой, она посмотрела на меня сквозь ресницы. – С нами все будет в порядке, Портер.

– Я все понимаю. Меня просто тошнит от всего этого дерьма.

– Мы будем общаться по видеочату, хорошо? Как только он придет в себя, я позвоню тебе и Ханне, но мы проведем так несколько дней.

Я кивнул, хотя мое сердце кричало, чтобы я сказал «К черту все это» и отправился прямо в больницу, чтобы увидеть своего сына. Но если я хочу, чтобы мы снова были вместе, я должен играть по правилам.

Я поцеловал ее в лоб. – Что ты сделала, чтобы втянуть Тома в это?

– Я похлопала ресничками и немного поплакала. Он не мог справиться с моим чувством вины.

Я громко расхохотался. – Не уверен, должен ли я гордиться тобой или беспокоиться о нашем совместном будущем.

Она еще теснее прижалась ко мне. – Наверное, беспокоиться.

Я коснулся губами ее макушки. – В один прекрасный день наша жизнь станет скучной. Мы будем сидеть вместе на диване и постоянно спрашивать друг друга «что у нас на ужин?» и расстраиваться, когда не будем находить ответов. Дети будут бродить вокруг, жаловаться и ныть, что им нечего делать. По телевизору не будет ничего интересного. Никаких хороших фильмов. Погода будет паршивая, и мы вчетвером застрянем в доме на весь чертов день, ссорясь и ругаясь друг с другом только потому, что это даст нам две минуты душевного волнения. И я клянусь тебе в этом. Это будет самый счастливый день в моей жизни. Это дерьмо, где каждый день – очередная драма, убивает меня.

Она откинула голову назад и мечтательно посмотрела на меня. – Это звучит потрясающе.

Как раз в этот момент подошел Таннер. – Сколько раз мне придется вытаскивать тебя из тюрьмы под залог?

Я ухмыльнулся. – Теперь ты знаешь, что я чувствовал, когда мы учились в колледже.

– Туше, – ответил он.

Шарлотта закатила глаза и посмотрела на меня снизу вверх. – Мне нужно вернуться в больницу. Я не хочу, чтобы он просыпался, когда меня не будет с ним.

Я застонал, мое сердце болело от мысли, что меня не будет рядом, когда он будет нуждаться во мне больше всего. Но мне стало легче, когда я понял, что там будет хотя бы Шарлотта. – Да. Определенно. Иди туда.

– Я люблю тебя, Портер. Всего лишь несколько дней.

– Я тоже тебя люблю. Позаботься о моем мальчике.

***

– Эй, приятель! – проворковал я детским голоском, который, как я точно знал, он ненавидел, но я не мог не беспокоиться. Я видел своего сына живым и бодрствующим впервые с тех пор, как вытащил его из пруда.

Я ненавидел, что это было через проклятый видеочат, но попрошайки не могут выбирать. И именно попрошайкой я был для высшей власти. Это были ужасные двадцать четыре часа. В это время как раз накануне мы смеялись и ели салат из макарон. А теперь, мой сын был окутан проводами и лежал на больничной койке, ожидая появления сердца, которое может появиться, а может и нет.

– Привет, пап, – слабо сказал он.

Он чертовски плохо выглядел – темные круги под глазами, опухшее и все еще бледное лицо. Но его сердце билось, и это было все, что имело значение.

– Дай мне взглянуть на него! – закричала Ханна, забираясь на мою кровать и залезая ко мне на колени. – Привет, Трэвис.

– Привет, Ханни, – пробормотал он.

– Как дела? – спросил я, поворачивая телефон так, чтобы он мог видеть нас с Ханной в одном кадре.

– Нехорошо, – простонал он.

Мой желудок сжался, но Шарлотта тут же поднесла телефон к лицу и поправила его.

– У него все отлично. Его давление стабильно, пульс нормализовался, а ЭКГ выглядит лучше, чем кто-либо из нас надеялся. Он все еще немного не в себе и устал от лекарств, но как только это пройдет, он должен начать чувствовать себя лучше.

– Ладно. Хорошо, – прошептал я, не доверяя своему голосу.

Боже, это полный отстой. Во всех тех случаях, когда Трэвис приходил в больницу, я всегда был единственным, кто находился радом с ним. А теперь я торчу дома, как какое-то животное, запертое в клетке, ожидая разрешения увидеть своего проклятого сына.

– А теперь он спит, – протянула Шарлотта, направляя камеру на моего сына, его глаза были закрыты, а рот приоткрыт во сне.

Я усмехнулся при виде этого зрелища, но оно никак не могло укротить гнев, закипающий во мне.

– Иди, посмотри свой фильм, детка, – сказал я Ханне. – Я поговорю с Шарлоттой минутку, а потом приду.

– Ладно, – прощебетала она. – Пока, Шарлотта.

– Спокойной ночи, Ханна. Мы скоро увидимся.

Ханна начала было слезать с кровати, но тут же замерла и прислонилась спиной к каркасу. – Трэвису нравится только красное и оранжевое желе, а если он получает зеленое, папа приносит его мне домой.

Шарлотта рассмеялась. – Я обязательно отложу его для тебя.

Ханна кивнула и вышла из комнаты.

Я положил под спину две подушки и откинулся на спинку кровати. Устроившись поудобнее, спросил. – Как ты?

Она тихо прошла через больничную палату в ванную и закрыла за собой дверь. – Я в порядке, на самом деле. Он действительно выглядит лучше, Портер.

– Ну, может быть, достаточно хорошо, чтобы вернуться домой? – Даже я услышал надежду в своем голосе.

Она поморщилась и покачала головой.

– Верно. Конечно, – сказал я, делая вид, будто меня не ударили ножом в живот.

– У него скоро будет сердце, Портер. Я это чувствую.

– Я рад, что ты можешь это сделать, потому что в эти дни я не чувствую ничего, кроме большого беспокойства и страха, – ответил я, свешивая ноги с кровати. Но я обнаружил, что никак не могу устроиться поудобнее.

– Выключи свет, Портер, – прошептала она.

Я отрицательно покачал головой. – Я не могу, мне нужно пойти покормить Ханну ужином. Чем-то, вроде, настоящих овощей. Мама привезла ее раньше, и клянусь, что у нее в волосах застрял леденец. Я люблю свою маму, но она серьезно относится к обязанностям по баловству своих внуков.

Она прямо посмотрела на меня. – Выключи, Портер.

– На улице все еще светло, Шарлотта. Я мог бы выключить весь свет в доме, и никогда не было бы достаточно темно.

– Окей. Ты хочешь поговорить на свету?

Внезапно комок эмоций застрял у меня в горле, и мне пришлось с трудом выдавить из себя эти слова. – Это и есть тот самый свет? Потому что, черт возьми, это совсем не похоже.

– Все будет хорошо. Он спит, детка. Я отслеживаю его показатели – как мать и врач.

Я покачал головой. – Видишь ли… в этом-то и проблема. Я чувствовал себя вчера очень хорошо. Я читал тебе лекцию о том, как держаться за счастливые времена и не позволять страхам поглотить тебя. И вот я здесь, узнав, что все это было полным бредом. Только потому, что ты не думаешь о будущем, не значит, что однажды оно не станет настоящим. Я уже давно знал, что этот день настанет. И мне до сих пор кажется, что все случилось внезапно. – Я отвернулся от телефона в надежде, что она не заметит, как я вытираю щеку о плечо.

Черт. Я должен был быть здесь мужчиной. Это я должен был заботиться о своей семье. Своей женщине. Своем сыне. Защищая их от суровых реалий жизни.

И вот он я, беспомощный и приземленный, как долбаный подросток, который не вернулся домой после комендантского часа.

Я прочистил горло, но этот наполненный болью комок тут же вернулся обратно. – А это ожидание – чушь собачья. Это все, чем я занимаюсь в последнее время. Жду слушания по делу об опеке. Жду, пока копы очистят мое имя. Жду, когда судья разрешит мне посетить его под присмотром. И теперь я должен ждать чьей-то смерти, чтобы мой ребенок получил чертово сердце? Я имею в виду, что мне, черт возьми, с этим делать?

Она прикусила нижнюю губу. – Не знаю. Но я делаю то же самое.

– Клянусь Богом, Шарлотта. По дороге домой мы с Таннером проехали мимо гребаной аварии, и моей первой мыслью было «о, возможно, кто-то умер». Кто так делает?

– Так поступают отчаявшиеся родители, детка. Все время. Ты не одинок в этом чувстве вины.

Мое сердце гулко стучало в ушах, когда я признался. – Я даже не чувствую себя виноватым. – Я встал с кровати и начал ходить взад-вперед, держа телефон перед собой, хотя мне очень хотелось швырнуть его через всю комнату.

– И в этом ты тоже не одинок.

– Я чувствую, что схожу с ума.

– И ты имеешь на это право. Это были тяжелые две недели для всех нас. Но ключевые слова здесь – две недели. Еще несколько недель назад я не думала, что продержусь и дня в этом аду. Но мы продержались всего две недели. И теперь мы собираемся сделать это в течение следующих двух дней. А потом, вместе с Трэвисом и Ханной, мы собираемся пережить еще, сколько бы времени ему ни потребовалось, чтобы получить сердце. Мы можем это сделать, Портер. И мы сделаем это – потому что другого выбора нет.

Я перестал расхаживать и позволил ее словам проникнуть в меня. В моей жизни было много дней, и не только за последние две недели, когда я думала, что мир поглотит меня. После смерти Кэтрин у меня не было ни малейшего представления о том, как я смогу пережить такую боль и предательство. Но я это сделал. И благодаря этому я нашел Шарлотту.

В тот день, когда я встретил ее, я сказал себе, что люди входят в нашу жизнь по какой-то причине, и я был полон решимости выяснить, почему она вошла в мою. Логика подсказывала мне, что это потому, что она была нужна мне, чтобы лечить моего сына. Более духовным ответом было то, что я воспитываю ее сына, и небеса сочли нужным, чтобы мы это поняли. Но прямо сейчас, когда я смотрел на нее по телефону, ее карие глаза светились любовью, а лицо было сильным и бесстрашным, я решил, что именно поэтому она пришла ко мне.

Без нее я все еще был бы потерян в ненависти и боли.

Без нее это был бы еще один источник для подпитки постоянной ярости, вечно растущей во мне.

Сегодняшний день наступил бы независимо от того, встретил бы я ее или нет. Трэвис с самого начала нуждался в этом сердце. Но Шарлотта успокоила мою бурю. Она погасила огонь. И она успокоила моих демонов.

Без нее я бы потерялся в темноте. Один.

Опустившись на кровать, я закрыл глаза и заставил свой пульс замедлиться.

Она молчала, как истинная Шарлотта, пока я не был готов вернуться в мир рационального мышления.

– Привет, – прошептал я, поднимая веки.

– Привет, – прошептала она в ответ.

– Ты украла мою реплику со всем этим «нет другого выбора», – сказала я ей, натянуто улыбаясь.

– Тогда забери ее обратно, – сказала она мне. Ее великолепная улыбка была похожа на первый глоток воздуха утопающего.

– У нас нет другого выбора. С ним все будет в порядке.

– И… – подсказала она.

– И… – протянул я вопросительно.

– И мы будем держаться вместе до, во время и после того, как это произойдет.

Я снова упал на кровать, держа над собой ее улыбающееся лицо. – Ну, это было само собой разумеющимся. Ты застряла со мной на всю оставшуюся жизнь.

– Вот и хорошо, – рассердилась она. – Йен будет счастлив, если мы составим ему компанию.

Я громко расхохотался. – Разве я забыл упомянуть, что заскочил к тебе по дороге домой?

– Портер, – предупредила она.

– Даааааааа. Мне очень не хотелось бы быть тем, кто расскажет тебе об этом, но произошел несчастный случай с участием Йена.

Она рассмеялась. – Портер, клянусь, я тебя из-под земли достану.

– Похоже, он споткнулся о шредер.

– Ты такой лжец. Во-первых, у меня нет шредера. А во-вторых, он примерно шести футов ростом и сделан из картона. Он ни за что не поместится в шредер.

Боже, как же мне это нравилось в ней. Даже глупое дерьмо о ее картонной фигуре Йена Сомерхолдера заставило меня улыбнуться шире, чем я когда-либо думал. Это было весело и легко, совсем не похоже на удушающий саван, который окутывал нас каждый день. Но именно такие моменты, когда мы становились просто двумя влюбленными людьми, давали мне силы продолжать жить еще один день.

– Ты будешь поражена, насколько доступным является промышленный шредер на Амазоне.

– Портер! – выкрикнула она, а потом тихо рассмеялась.

Одного этого звука было более чем достаточно, чтобы пережить следующие два дня.