Текст книги "Самый яркий закат (ЛП)"

Автор книги: Али Мартинес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Али Мартинес
Самый яркий закат
Серия: Самый мрачный рассвет – 2

Внимание!

Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.

Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

◈Переводчик: Катюша Д.

◈Редакторы: Ирина Д.

◈Обложка: Wolf A.

◈ Вычитка: Настёна К.

◈Специально для группы: Золочевская Ирина II Б. Б. Рейд

 ПРОЛОГ

Портер

– Кэтрин, подожди, – позвал я, засовывая бумажник в задний карман своих темно-синих брюк. Я посмотрела на Ханну, которая ворковала в своем детском автомобильном кресле и наслаждалась поездкой, пока я осторожно выбегал из кабинета кардиолога.

– Пристегнись, Трэвис! – огрызнулась Кэтрин, ее голос был высоким и взволнованным.

– Почему я не могу поехать с папой? – заскулил он, захлопывая дверь.

Повернувшись боком, я пролез между припаркованными машинами, добравшись до них, когда она включила передачу. Я быстро похлопал по капоту ее машины, прежде чем она успела выехать.

Она подпрыгнула, и ее шоколадно-карий взгляд метнулся ко мне.

Подняв Ханну в воздух, я постучал по лобовому стеклу. – Никого не забыла?

Ее глаза широко раскрылись, а потом она произнесла. – Дерьмо. – После того, как припарковала машину, она распахнула дверцу и выбралась наружу. – Я думала, она у тебя.

– Она была у меня. Но мне нужно вернуться на работу.

Она подошла и взяла из моих рук детскую коляску, прежде чем вернуться к машине, рывком открыла дверцу и погрузила ее внутрь.

– Папа! Можно я поеду домой с тобой? – крикнул Трэвис через открытую дверь.

Я низко наклонился, чтобы видеть его. – Извини, приятель. Мне нужно вернуться к работе.

Его лицо вытянулось, и укол вины ударил меня в живот.

Как насчет того, чтобы, когда я вернусь домой, поиграть в видеоигры? – предложил я в качестве замены.

Его лицо просияло. – Ладно!

Наш разговор был прерван, когда Кэтрин внезапно захлопнула дверь. Она потянулась к ручке со стороны водителя, но я поймал ее за руку.

– Ты собираешься злиться весь день?

Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на меня, и на ее лице отразилось удивление. – Да, Портер. Можно с уверенностью предположить, что я буду злиться весь день.

Я застонал. – Господи, Кэтрин. Он не согласен с твоим планом. Я думаю, мы должны его выслушать. В конце концов, он же врач.

Ее взгляд стал убийственным. – Но он мой сын!

Никто не хотел слышать, что их ребенок нуждается в пересадке сердца, но мы знали, что этот день придет. Трэвису было четыре года, когда я все узнал, но ему уже поставили диагноз. Кэтрин сказала мне тогда, что с правильными лекарствами и лечением ему станет лучше. Но одна вылазка по доктору Гугл, и я понял, что она ошибалась. Дилатационная кардиомиопатия – это не то, что можно вылечить.

Лечили? Да. Удалось? Да. Закрепили результат? Только с трансплантацией.

Но за четыре года она убедила себя в обратном. Она провела бесчисленное количество часов, рыская по интернету в поисках информации о состоянии Трэвиса. Она зациклилась на историях успеха и неудачах детей с подобным состоянием до одержимости. Как раз в то утро она представила кардиологу предложенный план лечения, в комплекте с названиями лекарств и дозировками, которые, по ее мнению, вылечат нашего сына. Все пошло не очень хорошо, когда я не поддержал ее.

– Ты даже не представляешь, как больно будет потерять его. Я умру вместе с ним. Я не могу… – она замолчала, когда ее подбородок задрожал, и нервно оглянулась через плечо туда, где на заднем сиденье сидел Трэвис.

– Эй, – выдохнул я, обнимая ее. – Все будет в порядке.

– Неужели? – прохрипела она.

– Да. Будет, – солгал я.

– Я так не думаю. – Ее плечи затряслись, когда она сломалась в моих объятиях.

Кэтрин редко показывала эту сторону своих эмоций. Но, с другой стороны, она плохо спала с тех пор, как родилась Ханна. В то время как моя малышка была здорова как лошадь и очень хорошо спала, Кэтрин просыпалась много раз за ночь, чтобы проверить ее. Я потратил целое состояние, по крайней мере, на дюжину различных мониторов и бахил, из-за которых, предположительно, срабатывала сигнализация, если ребенок переставал дышать, но ничто не могло подавить страхи Кэтрин.

Поначалу я не придавал этому особого значения, но чем старше становилась Ханна, тем хуже становилась и Кэтрин. Каждый раз, когда я просыпался посреди ночи, Кэтрин всегда бодрствовала, уставившись в детскую кроватку, ее рука лежала на груди, как будто она ждала, когда грудная клетка перестанет двигаться. Жена улыбалась и притворялась, что ей нравится смотреть, как она спит, но я знал, что здесь все гораздо серьезнее. Хотя каждый раз, когда я пытался поговорить с ней об этом, она отмахивалась от меня и находила предлог сменить тему.

– А если он умрет до того, как они найдут донора? – прошептала она мне в шею.

Моя рука напряглась вокруг нее. – Кэтрин, дорогая. Ему даже трансплантация пока не нужна. У нас еще есть варианты.

У нее перехватило дыхание. – Я не могу потерять его снова, Портер.

– Никто его не потеряет, – непреклонно прошептала я. – Клянусь жизнью, Трэвис никуда не денется. Давай послушаем врачей и постараемся быть оптимистами, прежде чем беспокоиться о пересадке.

– Ты не понимаешь, – воскликнула она. – Если с ним что-нибудь случится…

Я наклонился, чтобы поймать ее взгляд. – С ним ничего не случится. Ты должна перестать вести себя так, будто пересадка – это смертный приговор. Это может спасти ему жизнь.

– Это также может убить его. И тогда, что останется мне?

Ей. Вот куда уходили все эти разговоры. Как его смерть повлияет на нее? Забудьте обо всех остальных. Черт, забудьте о том, что Трэвис действительно лишится своей жизни.

Это всегда касалось Кэтрин.

Расстроенный, я резко выдохнул и отпустил ее. – С нами все будет в порядке. – Оглянувшись через ее плечо, я обнаружил, что темный взгляд Трэвиса направлен на нас, поэтому я послал ему умиротворяющую улыбку и подмигнул. Тогда я прошептал Кэтрин. – Ты должна взять себя в руки. Он наблюдает за нами. Мы не можем ожидать, что он будет сильным, если мы сломаемся.

– О, не дай Бог, он узнает, что его мать неидеальна.

Стиснув зубы, я выпалил. – Это не то, что я имел в виду. Никто не говорит, что ты должна быть идеальной.

– Мне нужно ехать, – отрезала она, рывком открывая дверцу машины.

Черт. Теперь она снова разозлилась и расстроилась.

Я не осмелился сказать что-нибудь еще, когда она забралась внутрь. Я уже разозлил ее, не было смысла усугублять ситуацию.

Вытащив из кармана ключи, я направился к своей машине, чувствуя, как на меня наваливается тяжкий груз вины. Я ненавидел то, что ей было больно, но было практически невозможно иметь с ней дело, когда она становилась такой.

Наши отношения так резко изменились за эти годы. Я сказал себе, что этого следовало ожидать в браке. Особенно, когда тебе добавили стресса из-за больного ребенка, незапланированной беременности, а затем последовало истощение от рождения нового ребенка.

Но, если быть честным с самим собой, мы разваливались еще до этого.

Я любил свою жену, но все было не так, как раньше. Любовь теперь была скорее сознательным решением, чем чувством.

Я забрался в машину с болезненным чувством страха, урчащим в животе.

Мне нужно было вернуться на работу, но совесть не позволяла.

Моя семья нуждалась во мне.

Моя жена нуждалась во мне.

Поэтому, когда ее машина свернула с парковки налево, моя повернула следом.

Движение было не загруженным, и это не заняло больше десяти минут, чтобы добраться до нашего выезда.

– Привет, Карен. Это Портер. Сегодня я уже не вернусь, – сказал я секретарше, следуя за Кэтрин по шоссе.

– О нет, – тихо сказала она. – Прием у врача прошел не очень хорошо?

– Не совсем, но я думаю, что будет лучше, если я возьму остаток дня…

Слова замерли у меня на губах, когда я с ужасом наблюдал, как машина Кэтрин съехала на обочину. Мою кожу покалывало, пока я ждал, когда она выровняет ее, полагая, что Кэтрин только на мгновение отвела взгляд или, может быть, повернулась, чтобы передать что-то ребенку.

Но даже ее стоп-сигналы не вспыхнули, прежде чем она врезалась в ограждение. Звук удара металла о металл был пронзительным, но знание того, что моя семья была внутри этой машины, сделало его оглушительным. Мой желудок сжался, когда я потерял их из виду по ту сторону моста.

Все произошло так быстро, что я почти не поверил в реальность происходящего. Я резко нажал на тормоза, телефон вылетел из моей руки, когда я резко остановился.

Выскочив из машины, я помчался к цементным ограждениям. Я ездил по этому мосту каждый день в течение двух лет, но в тот момент я не мог вспомнить, что было под ним. Все, что я мог себе представить – это как моя семья выезжает на встречную полосу движения или на каменное ложе внизу. Как бы все ни было запутано, взрыв облегчения пронзил меня, когда я увидел, что ее машина тонет. Вода казалась лучшим вариантом развития событий.

Кэтрин умела плавать.

Как и Трэвис.

Но Ханна…

Я сорвался с места мертвым спринтом, мчась вниз по каменистой насыпи. Я поскользнулся примерно на полпути вниз и проскользил остаток пути на своей заднице, но я не позволил этому замедлить меня.

– Кэтрин! – заорал я, ныряя в холодную воду, полностью одетый.

Адреналин взял верх.

Мне понадобилось не меньше 700 лет, чтобы добраться до этой машины. И с каждой секундой, когда ни одна из их голов не высовывалась на поверхности, часть меня умирала. Я смутно слышал, как люди кричат с моста надо мной, а потом заметил человека, ныряющего с противоположной стороны берега. Но я был слишком сосредоточен на своем бесконечном путешествии, чтобы добраться до своей семьи, чтобы найти какое-то облегчение в том, что люди остановились, чтобы помочь.

К тому времени, когда я добрался до машины, передняя часть была под водой, крыша видна лишь частично, а бампер торчал в воздухе, как буй.

Мое сердце билось так быстро, что я боялся, что оно взорвется. И это было бы хорошо для меня, пока это длилось достаточно долго, чтобы я мог вытащить их в безопасное место.

– Трэвис! – Я отчаянно пытался открыть дверь с его стороны, но безуспешно. – Я иду, приятель. Держись! – Закричал я, не зная, слышит он меня или нет. Но мне нужно было, чтобы он знал, что я здесь. Я ударил кулаками по стеклу, но единственное, что повредилось – это плоть на костяшках пальцев.

Мой разум крутился, пытаясь найти путь внутрь, пока я не услышал его искаженный крик.

– Папа!

Мое сердце остановилось, и мир вокруг меня разбился вдребезги.

– Я прямо здесь! Я вытащу тебя отсюда! – Сложив ладони по обе стороны лица, чтобы заслониться от солнца, я заглянул в заднее окно.

Кэтрин держала его, прижав спиной к груди, из ее брови текла струйка крови. Голова Трэвиса была запрокинута назад, руки молотили по поверхности, а губы приоткрыты, хватая ртом воздух, пока вода поднималась вокруг них.

– Кэтрин! – закричал я, колотя по стеклу. – Отопри дверь. Отдай его мне!

Но она не двинулась с места. Ее холодные, остекленевшие глаза уставились на меня, а подбородок исчез под водой.

– Нет! Нет! Нет! – повторял я. Осмотрев машину изнутри, я заметил, что передние стекла были приоткрыты на дюйм, и через них лилась вода.

Набрав полные легкие воздуха, я ушел под воду. Река была мутной, и я мог различить только очертания, а не детали, но мне удалось найти входную дверь. Сцепив пальцы сверху стекла, я потянул так сильно, как только мог, используя ноги, чтобы добавить рычаг. Оно разлетелось вдребезги в моих руках, укус стекла даже не отразился среди адреналина.

Забравшись в тонущую машину, я направился прямо к воздушному карману.

– Выбирайся отсюда! – крикнул я Кэтрин, толкая ее и Трэвиса к окну.

Паника рикошетом пронеслась по моему телу, когда я увидел, что сиденье Ханны полностью погрузилось в воду. В отчаянии я направился прямо к ней и принялся трясущимися пальцами вытаскивать ее оттуда. Каждый ремень и пряжка по-своему превращались в победу.

Вернувшись к карману, я подтолкнул Ханну в воздух. Она была без сознания, но я молился, чтобы воздух чудесным образом наполнил ее легкие. Мой желудок упал, когда Кэтрин все еще оставалась там, Трэвис брыкался и извивался в ее руках, его лицо почти полностью было под водой.

– Давай же! – приказал я, схватив ее за рубашку и потянув за собой, когда я выплыл так быстро, как только мог с моей неподвижной дочерью, зажатой в сгибе моей руки.

Выбравшись на поверхность, я высоко поднял крошечное тельце Ханны, двигаясь по воде, и обернулся, ожидая, когда появятся макушки Кэтрин и Трэвиса.

На эти секунды все остановилось.

Ничто вокруг меня не имело значения.

Только не ледяная вода.

Только не вой сирен вдалеке.

Только не желчь, скребущая по горлу.

Ничего, кроме этих двух темных голов, в которых я так отчаянно нуждался.

– Давай, давай, давай, – молился я, подплывая к берегу с тем, что, как я боялся, было безжизненным телом моей девочки.

Я даже не взглянул на человека, которому передал ее, прежде чем поплыл обратно к машине, мое сердце застряло в горле, а на груди лежала тяжесть тысячи кораблей.

Только бампер торчал из воды, и мне казалось, что моя жизнь ускользает вместе с этой машиной.

Где, черт возьми, они были?

Нырнув обратно, я поплыл обратно к машине.

И затем, внезапно, каждый вопрос, на который я никогда не хотел получить ответ, стал ясен, когда я снова нашел их в этой машине.

Я почти ничего не разглядел, но увидел, как ее руки обвились вокруг его плеч, а его руки плавали по бокам. Я схватил его первым, с силой оттолкнувшись от сиденья машины, но он внезапно вырвался из моей хватки. Мои легкие горели, но вытащить их было невозможно. Я собирался умереть в этой машине, прежде чем сдаться.

И пока я боролся с ее хваткой, я боялся, что именно это и произойдет.

Там больше не было воздушного кармана, только тонущая машина, пытающаяся утянуть мою жену и сына в водную могилу.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что происходит. Сначала я подумал, что она, должно быть, была дезориентирована, возможно, пострадала от аварии.

Но с каждой секундой истина становилась все более очевидной.

Ее руки вцепились в мои.

Ее ноги пинают меня в живот.

Ее хватка была яростной и инстинктивной.

Это не был несчастный случай; каждое ее движение было стратегическим, чтобы удержать его рядом с собой… и держать их обоих в этой машине. Последней каплей стало то, что я почувствовал, как ремень безопасности обернулся вокруг них двоих, удерживая их на месте. Она не была пристегнута ремнем безопасности, когда я пытался вытащить их в первый раз. Не было никакого способа, который можно было бы принять за что-либо, кроме преднамеренного и рассчитанного движения.

Я замер. День, когда я встретил ее на местном фермерском рынке, промелькнул в моей голове. Я пошел покупать помидоры и вернулся домой с семьей.

Мои глаза расширилось, темнота окружила меня, мое тело кричало о кислороде. Но то, что когда-то было попыткой спасти их обоих, превратилось в сражение эпических масштабов.

Мои руки больше не дрожали, а мои страхи превратились в гнев. Я проклинал и кричал, что ненавижу ее, ничего, кроме нескольких пузырьков, несущих послание. Но я не остановился, пока не смог вырвать своего сына из ее рук.

Я не оглянулся, когда направился к кислороду, оставив ее там умирать.

Только она была не одна. Портер Риз, человек, который поклялся любить ее в болезни и здравии, человек, который обнимал ее, когда она плакала, и улыбался ей, когда она смеялась, человек, который обещал ей вечность – умер в той реке рядом с ней.

И прошло три темных, извращенных и полных ненависти года, прежде чем его нашли.

Глава 1

Шарлотта

Я не могла дышать.

Я не могла говорить.

Я не могла даже сформулировать рациональную мысль.

Чистый инстинкт взял верх.

Кровь в моих жилах воспламенилась, когда я вырвалась из рук Портера. Лукас – мой сын, Лукас – закричал, когда я потащила его за собой. Врожденная потребность сбежать переполняла меня.

Но Портер оказался быстрее. Одна из его рук поймала меня выше локтя, его хватка пересекла границу между грубой и твердой. – Шарлотта, остановись! – прорычал он. – Не делай этого. Он не Лукас.

Я слышала его слова, но они казались пустыми слогами, наполненными неделями обмана.

Том появился рядом со мной, его голос был низким и зловещим. – Отпусти ее, Риз.

– Верни мне моего сына, – прорычал он, впиваясь пальцами в мой бицепс.

Я вызывающе выдержала его взгляд. – Он мой сын.

– Папа! – Воскликнул Лукас, отбиваясь от меня. Но в мире не было силы, которая могла бы отнять его у меня.

Не в этот раз.

Только не снова.

Больше никогда.

Портер опустил руку и взял протянутую руку сына, удерживая ее, пока он замыкал цепь между нами тремя. – Все в порядке, приятель. Это просто большое недоразумение. – Его взгляд снова поднялся на меня, его глаза были жесткими. Он совсем не был похож на человека, в которого я влюбилась.

Возможно, потому что этого человека не существовало. Это был настоящий Портер. Тот, кто скрывал от меня моего сына последние десять лет.

– Назад! – потребовала я, расставив ноги на ширину плеч, обхватив рукой грудь Лукаса, все мое тело ревело и было готово к войне.

– Он не Лукас, – процедил мужчина сквозь стиснутые зубы.

– Наз… – начала я повторять свое требование, но голос застрял у меня в горле.

Его лицо смягчилось, так же как и рука, когда появился обманщик, которого я всегда считал своим Портером. – Отпусти его, и мы во всем разберемся. Все будет хорошо.

Это было безумие, но мое сердце сжалось в ответ на его знакомые слова, даже когда моя голова кричала, чтобы я ненавидела его. – Зачем ты сделал это со мной?

– Зачем мне делать это с тобой? – спросил он, и на его лице появилась странная смесь недоверия и удивления. – Шарлотта, я понятия не имею, что сейчас происходит. Все, что я знаю, это то, что ты держишь в руках моего ребенка и называешь его именем своего мертвого ребенка. Милая, в этом мире нет ничего, чего бы я ни сделал для тебя. Но я подвожу черту, когда речь заходит о моих детях.

Мы уставились друг на друга.

Окончательное противостояние.

Мать против Отца.

Природа против Воспитания.

Сердце против Души.

Никто из нас не хочет отступать.

Не тогда, когда речь шла о том, чтобы держаться за единственный солнечный свет, который мы когда-либо получим.

– Я даю тебе еще один шанс, Риз. Отпусти ее, – прорычал Том позади меня.

Взгляд Портера остановился на мне. – Когда она отпустит Трэвиса, я отпущу ее.

Трэвис.

Его сын.

К черту это. Это был мой сын.

Звук его имени зажег во мне запал. Годы сдерживаемой тоски внезапно взорвались, питая раскаленную добела ярость, которую я никогда раньше не испытывала.

Это было дико и уродливо.

Но оно пришло из самого прекрасного места в моем сердце.

Место, которое было создано и заполнено в тот день, когда родился мой маленький мальчик.

Место, которое я не могла забыть, как бы ни старалась за последние десять лет.

Место, которое таило в себе самую мучительную боль, какую только может испытать человек, высвобождая ее, как мерзкое животное, посланное уничтожать меня каждое утро, когда я просыпалась без него.

Место, которое в настоящее время было целым впервые за десять гребаных лет.

Мое лицо задрожало, когда я закричала во всю глотку. – Его зовут Лукас!

В моем взрыве, моя хватка, должно быть, ослабла, потому что внезапно мой сын вырвался из моих рук. Он направился прямо к Портеру, который встал перед ним, словно защищая.

– Нет! – закричала я, ныряя вперед. Рука Портера поднялась и приземлилась в центре моей груди, где он удерживал меня.

А потом вокруг нас разразился настоящий ад.

Том обхватил меня за талию и потащил назад, а Чарли пошел за Портером.

– Заходи внутрь, Трэвис, – проворчал Портер, когда его грубо толкнули лицом в кирпич рядом с дверью.

Мой маленький мальчик застыл на месте, ужас исказил его бледное лицо, когда он посмотрел на Портера. Женщина в дверях быстро двинулась в его сторону. Она схватила его за плечо и притянула к себе, пряча его лицо, когда она заталкивала его в дом.

– Лукас! – закричала я, брыкаясь и вырываясь из объятий Тома.

– Он не Лукас! – Портер выкрикнул в ответ, пока Чарли защелкивал наручники на его запястьях.

Но это был он.

И я только что потеряла его снова.

– Нет. Нет. Нет! – воскликнула я, когда за ним закрылась дверь. – Лукас!

– Шарлотта, посмотри на меня, – позвал Портер, пока Чарли зачитывал ему права. – Это не он. Клянусь Богом, это не он.

– Заткнись, Риз, – прорычал Том, крепко прижимая меня к себе.

Тело Портера изгибалось и напрягалось, пока он пытался добраться до меня. – Шарлотта, пожалуйста, посмотри на меня, дорогая, – взмолился он таким сладким голосом, что, клянусь, я почувствовала, как сердце разрывается у меня в груди.

Не прошло и десяти минут, как я бы с радостью затерялась в море его голубых глаз на целую вечность.

Но это было до того, как мне пришлось за что-то бороться.

– Лукас, – выдохнула я, слезы текли по моему подбородку.

Том заключил меня в медвежьи объятия, прижав руки к бокам, но мои пальцы все еще были вытянуты, как будто они могли дотянуться до двери.

– Пожалуйста, – тихо попросила я. – Пожалуйста, верните его мне.

– Шарлотта! – Портер продолжал реветь, но я не сводила глаз с деревянной двери, отделявшей мой рай от моего ада.

Там был мой сын.

Мой малыш.

И он был жив.

Мои колени внезапно подогнулись, и борьба оставила меня на неровном рыдании. – Боже. Это действительно он.

Том крепко обнял меня. – Нам нужно добраться до участка.

– Как… как это возможно? – запнулась я.

– Понятия не имею, но мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки. Чем скорее мы это выясним, тем скорее ты сможешь его вернуть.

Все мое тело дрожало, но с этими словами мое сердце замедлилось, а легкие наполнились воздухом.

Я собиралась вернуть его обратно.

Он собирался вернуться домой.

Он снова будет моим.

У меня не хватало смелости мечтать об этом моменте уже много лет.

И вот она – реальность.

И, по какой-то хреновой причине, я не могла понять, почему моя грудь все еще болит.

Повернувшись, я получила ответ.

Портер сидел на заднем сиденье патрульной машины с закованными за спиной руками, его широко раскрытые глаза смотрели на меня, на лице был написан страх, а губы шевелились в такт моему имени.

И тогда я поняла, что мы только думали, что знаем темноту.

– Шарлотта! – крикнул Брэди, врываясь в конференц-зал, его жена Стефани следовала за ним по пятам.

Я ждала и, таким образом, расхаживала уже больше двух часов. Мое тело онемело, а в голове все перемешалось. Ничто больше не казалось реальным. В течение дня, я проснулась рядом с Портером – человеком, в которого влюбилась – узнала, что мой сын мертв, оплакала его на обочине моста, узнала, что мой сын не мертв, а затем увидела его впервые почти за десять лет. И все это произошло как раз перед тем, как я обнаружила, что человек, рядом с которым я проснулась, знал, где все это время был мой сын.

Да, ничто не могло подготовить меня к такому дню. Я жила этим и все еще не могла понять этого.

Это было похоже на кошмар посреди самого сладкого сна.

Мое сердце разрывалось, одновременно наполняясь до краев.

– Эй, – прошептала я, скрестив руки на груди, чтобы отогнать холод, который обычно сопровождал Брэди.

Он остановился в нескольких футах от меня, схватил себя за шею и опустил глаза в пол. – Том говорит, что ты его видела.

Я с трудом сглотнула и постаралась, чтобы мой голос не дрожал. – Видела.

Он поднял взгляд, и в нем заплясали миллионы противоречивых эмоций. Его обычного смертельного взгляда нигде не было видно, когда он спросил. – На кого он похож?

Мое сердце растаяло. Брэди был мудаком, но его сын тоже был жив, поэтому я на минуту отложила нашу историю в сторону и ответила ему.

– На тебя. На меня. На обоих. – Я замолчала, мой подбородок дрожал. – И одновременно ни на кого.

Через секунду его худощавое тело прижалось к моему. Я не могла вспомнить, когда в последний раз прикасалась к нему. Мы оба любили нашего сына, но Лукас был продуктом одной ночи. Мы с Брэди никогда не были любовниками. Друзьями? Может быть, один раз. Но не в течение долгого времени.

Объятие было в лучшем случае неловким. Никто не мог отрицать, что Брэди был привлекательным мужчиной, и он сильно постарел за эти годы. Но объятия были совсем неправильными.

Его руки были крепкими, но он не был таким теплым, как Портер.

Господи, почему я все еще думаю о Портере?

Ах да, потому что я бы все отдала за то, чтобы он стоял в этой комнате со мной. Его тело покровительственно обнимает меня. Его губы на моем ухе, когда он сказал мне, что все будет хорошо. Его тьма успокаивает мир для меня. Он не имел никакого отношения к исчезновению моего сына.

Другими словами, несбыточные мечты для сумасшедших.

Я не должна была нуждаться в нем так, как нуждалась. Это была моя первая ошибка с Портером: зависеть от него, когда реальность становится слишком жесткой. Но мне пришлось. И на данный момент, если моя жизнь когда-либо и вписывалась в какую-либо категорию, «слишком тяжело» было именно этим.

Мой разум все еще не мог понять, почему у него был Лукас. Очевидно, что он взял его с собой. Или не так очевидно? Черт, у меня все еще не было теории на этот счет.

Подхватив свои руки под руки Брэди, я ответила на его объятия.

– Я… эм… – пробормотала Стефани. – Как насчет того, чтобы я подождала в холле и оставила вас наедине?

Брэди отпустил меня и наклонился к своей жене, убирая ее светлые кудри, прежде чем нежно обхватить ее подбородок. Он прошептал ей на ухо что-то нежное, отчего ее веки затрепетали и закрылись. Когда он закончил говорить, она слегка наклонила голову, предлагая мужу свой рот.

Он чмокнул ее один раз. А потом еще раз, прежде чем вздохнуть. – Я люблю тебя.

Это было так мило и непохоже на все, что я знала о Брэди, настолько, что на мгновение мне стало не по себе.

Он проводил ее теплым взглядом, когда она скользнула к двери, а потом, бросив последний взгляд через плечо, исчезла.

Брэди повернулся ко мне и прерывисто выдохнул.

Он уставился на меня.

А я уставилась на него.

Ни один из нас не произнес ни слова, но это было так далеко от моего уютного молчания с Портером, как только могло быть.

Наконец, с дрожью в голосе, он сказал. – Все кончено. Все действительно кончено.

Но мне не казалось, что все кончено. Я была в ужасе от того, что все только начиналось.

И у меня не было никого, кто мог бы понять это чувство. Я получила все, что хотела, и это все еще пугало меня до чертиков.

И по причинам, которые можно было объяснить только ошеломляющим одиночеством, вызванным внезапным уходом Портера из моей жизни, я случайно встретилась с Брэди в темной исповедальне.

– Мне страшно.

Его брови сошлись на переносице. – Что? Почему?

Вопросы.

Я посмотрела через его плечо на дверь. – Понятия не имею.

– Это безумие, Шарлотта. Это то, о чем мы молились с самого первого дня. И это, наконец, происходит. Не бойся.

Заключение.

Взяв себя в руки и не обращая внимания на боль в груди, я натянуто улыбнулась ему. – Ты прав.

Притворство.

Он придвинулся ближе и понизил голос, но это был не тот мягкий голос, которым он разговаривал со своей женой. Он словно прохрипел. – Ты должна выбросить это дерьмо из головы. Я не хочу, чтобы он это видел. Он должен чувствовать, что все хорошо. Потому что все хорошо. Лукас возвращается домой.

Я с трудом сглотнула. – Верно. Извини. Я возьму себя в руки.

Оправдания.

Шум у двери привлек мое внимание. Вошла мама с двумя чашками кофе в руках.

– Привет, Брэди, – сказала она, подозрительно поглядывая на нас обоих.

Она была со мной с тех пор, как я приехала, только дважды выходя из комнаты. Один раз, чтобы узнать у Тома, что происходит. А другой, примерно десять минут назад, чтобы выпить кофе… – и я заподозрила, чтобы снова узнать у Тома, поскольку он следовал за ней.

Том подошел прямо ко мне. – Брэди тебе сказал?

– У меня не было возможности, – ответил он, отодвигаясь.

От тревоги у меня волосы на затылке встали дыбом. – Сказал мне что?

Лицо Тома смягчилось, когда он прошептал. – Это он.

– Знаю, – ответила я.

Я могла бы сказать ему это еще в доме. У меня не было ни единого сомнения на этот счет. Не знаю, как я догадалась, но в ту минуту, когда я посмотрена на него свежим взглядом, я поняла, что он мой. И все же следующие слова Тома поразили меня сильнее, чем я могла себе представить.

– Нет, Шарлотта. Это действительно он. Помнишь отпечатки, которые мы сняли с его игрушек, когда его только забрали? Они совпадают. Он твой.

Доказательство. Бесспорное. Абсолютное. Окончательное.

Я снова моргнула, но на этот раз паника накрыла меня, заставляя мое зрение затуманиться.

– О, милая, – выдохнула моя мама, присев рядом, прежде чем притянуть меня к себе.

– Итак, когда же мы его увидим? – спросил Брэди, не обращая внимания на мой надвигающийся срыв.

– Ну, – начал Том. – Он в конце коридора. Так что думаю, все зависит от вас. Я передал все бумаги адвокату Брэди, который сейчас везет их в дом судьи Грэхэма. Предполагая, что у него есть все необходимое, он сказал, что подпишет ордер на временное содержание под стражей до официального слушания. Социальная служба захочет поговорить с вами, прежде чем вы сможете забрать его домой, но вы можете встретиться с ним в любое время, когда захотите.

– Временная опека? – прорычал Брэди.

– Это формальность, – заверил Том.

Тихим голосом я нашла в себе мужество спросить. – Что насчет Портера?

Лицо Тома ожесточилось. – А что насчет него?

– Ага, – огрызнулся Брэди. Сделав гигантский шаг в мою сторону, он повторил за Томом, но с гораздо большим презрением. – А что насчет него?

Я облизала пересохшие губы и перевела взгляд с одного мужчины на другого. – Я имею в виду… что с ним? Как он в этом замешан?

– Он похитил нашего сына!

Том поднял руку, чтобы заставить Брэди замолчать. Его лицо оставалось суровым, но голос смягчился. – Наши парни все еще работают с ним, пытаясь выяснить его роль во всем этом. – Он многозначительно перевел взгляд на Брэди, а потом снова перевел его на меня. – Не похоже, чтобы он участвовал в самом похищении. Лукасу было уже четыре года, когда Портер познакомился с Кэтрин Риз. Мы считаем, что ее ребенок умер, хотя у нас пока нет причины смерти. По-видимому, это произошло по естественным причинам. Может быть, СВДС (прим. СВДС – Синдром Внезапной Детской Смерти) или какое-то более серьезное заболевание. Кто знает? Она, наверное, обезумела, увидев Лукаса в парке, и взяла его на замену своему сыну. Просто впихнула его прямо в жизнь Трэвиса.