Текст книги "Самый яркий закат (ЛП)"

Автор книги: Али Мартинес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Я подняла дрожащую руку, чтобы прикрыть рот, и выдохнула. – Значит, Портер не знал?

– Ты, должно быть, издеваешься надо мной, – закипел Брэди.

Том хмуро посмотрел на Брэди, который почти вибрировал рядом со мной. Тем не менее, с моей старой подругой надеждой, наполняющей меня, мне было наплевать.

– Ответь мне, – потребовала я.

– Мы не знаем, – ответил Том. – Я отказываюсь верить, что он не понял этого до того, как начал преследовать тебя. Тот факт, что он встречался с биологической матерью ребенка, которого похитила его жена, никого здесь не устраивает. Слишком много совпадений, чтобы не вызвать подозрений. Но мы собираемся докопаться до сути. Поверь мне в этом, детка. Тебе больше не нужно беспокоиться о Портере Ризе.

О, но из-за того, что мое сердце чувствовало себя так, будто его пропустили через сито, я так и сделала.

Брэди уперся кулаком в бедро, а другой зажал переносицу и выплюнул. – Не могу поверить, что ты встречалась с этим куском дерьма.

У меня перехватило дыхание, и холодная дрожь пробежала по спине, но я собралась с духом, чтобы выдавить. – Мне все равно, во что ты веришь и во что не веришь, Брэди.

Мои руки дрожали, поэтому Том схватил меня сзади за шею и притянул к своей груди, его слова были направлены на Брэди. – Подумай об этом так. Все получилось. Мы нашли его, ясно? Давай теперь побеспокоимся о Лукасе.

Кивнув, я сделала глубокий вдох, надеясь, что это как-то облегчит смятение и панику внутри меня.

Но этого не произошло.

Но я могла притворяться лучше, чем кто-либо на планете.

И по мере того, как шли часы, я должна была делать именно это.

Глава 2

Портер

Я сидел по другую сторону зеркала в полицейском участке, сложив руки на маленьком столике и уткнувшись в них лицом.

В моей душе пустота.

Мои мысли путались.

Мой желудок скрутило в узел.

Вся моя гребаная жизнь стала неузнаваемой.

Я только думал, что тот день, когда Кэтрин съехала с моста, был последним предательством.

Боже, как же я ошибался!

– Отвечайте на вопрос, Портер.

– Нет! – прорычал я, поднимая голову и глядя в глаза третьему полицейскому, который пришел задать мне тот же гребаный вопрос за последние два часа. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Итак, Кэтрин…

– Нет! – рявкнул я, оттолкнувшись от стола и поднимаясь со стула.

Мои нервы были на пределе.

Отпечатки пальцев совпадали. ДНК все еще обрабатывалось, но я уже перестал надеяться, что и оно не совпадет.

Трэвис был сыном Шарлотты.

И никто во всем чертовом полицейском управлении Атланты не поверит, что я не имею к этому никакого отношения.

– Кэтрин ни черта мне не сказала. Окей? Я даже не знал ее, когда похитили Лукаса. Трэвису было четыре года, когда мы начали встречаться, четыре с половиной, когда мы поженились, пять, когда я усыновил его, и восемь, когда она покончила с собой. И за все эти годы она ни разу, ни разу не упомянула, что украла ребенка с гребаной детской площадки.

Он посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица и медленно открыл папку. – Хорошо. Теперь, когда вы упомянули об этом, давайте поговорим о дне, когда умерла ваша жена.

Мой подбородок дернулся в сторону, как будто он ударил меня. – Что?

Он толкнул ногой мой стул, пододвинул его ко мне и приподнял подбородок, приглашая сесть. – Здесь сказано, что вы были на месте происшествия в день аварии. Вы были первым человеком, оказавшимся в воде, и последним. Вам удалось вытащить обоих ваших детей, но каким-то образом ваша жена все еще была в машине, когда ее тело нашли? – Он откинулся назад, сложил руки перед собой и выжидающе посмотрел на меня.

Лед холодил мои вены. – Да. Вот что, черт возьми, произошло, – выпалил я. Зловеще наклонившись вперед, я ткнул пальцем в папку, которую он читал. – А там написано, что я чуть не утонул в машине, пытаясь спасти ее? Как она боролась со мной до последнего вдоха? А как насчет того, что это был вовсе не несчастный случай? Она нарочно съехала с того моста. Так что давайте проясним одну вещь. Моя жена не умерла… она покончила с собой.

Его лицо оставалось бесстрастным. – Вы двое поссорились в тот день? Ситуация обострилась? У нее были синяки на теле, когда ее привезли.

Я издал смешок лишенный чувства юмора. – Вы что, издеваетесь надо мной?

– Вовсе нет, мистер Риз, – протянул он с сильным южным акцентом.

– Она съехала с гребаного моста! – взорвался я, и мой голос эхом отразился от стен. – С моими детьми в машине. В тот день мы все были в синяках и побоях. Но этим дело не ограничивалось. Трэвис был…

– Лукас, – поправил он.

Я уставился на него широко раскрытыми дикими глазами, провоцируя его снова поправить меня.

Он поднял руки в притворной капитуляции, дерзкая улыбка играла на его губах. – Просто хотел убедиться, что мы на одной волне. – Он снова опустил подбородок, указывая на стул. – Садитесь, Портер.

Моя челюсть дернулась, когда я выдержал его взгляд. – В тот день я сделал все, что мог. И я не буду стоять здесь и слушать, как вы намекаете на обратное. Моя жена похитила ребенка, гребаного ребенка, а вы будете сидеть здесь и притворяться, что она не настолько сумасшедшая, чтобы покончить с собой. Вытащите голову из задницы, положите факелы и посмотрите на факты. Я не был частью всего этого. Мое единственное преступление – полюбить маленького мальчика, который принадлежал кому-то другому.

– Садитесь, Портер.

Я втянул воздух сквозь стиснутые зубы, отчаянно пытаясь обрести спокойствие, которого, как я боялся, больше не существовало, и неохотно присел, ярость кипела в моей груди.

Приподнявшись на локтях, полицейский сложил пальцы домиком и постучал ими по губам. – Мальчик едет домой с матерью.

У меня перехватило дыхание, когда грузовой поезд врезался мне в живот.

Переплетя пальцы, я положил руки на голову, отчаянно пытаясь наполнить легкие кислородом.

– Мальчик едет домой с матерью.

Боже. Этого не может быть. Они собирались забрать его у меня.

– Нет. Нет. Послушайте, – начал я, но мне пришлось остановиться, чтобы прочистить горло, когда стало невозможно говорить из-за валуна, застрявшего внутри. – Он болен. Ему требуется постоянная медицинская… – я не смог закончить, потому что, если боль, рикошетившая внутри меня, была хоть каким-то знаком, я умирал в буквальном смысле.

Он говорил так, словно земля не сошла с орбиты. – Тогда, наверное, хорошо, что его мать – врач.

Упоминание о Шарлотте не принесло мне облегчения. Моя грудь на самом деле заболела сильнее.

– О, Боже, – простонал я.

– Мы допрашивали парня, Портер. И я клянусь, если хоть одна гребаная деталь его жизни не соответствует показаниям, которые вы нам дали, я сгнию вас в тюрьме. Убийство, похищение, угроза жизни ребенка, полный комплект.

– Вы можете угрожать мне всем, чем захотите, но это не изменит правды. – У меня пересохло во рту, и я не смог сдержать переполняющие меня эмоции, когда прохрипел. – Я не сделал ничего плохого, но вы забираете у меня моего сына. Засадите меня по полной прямо сейчас, потому что я больше не смогу вернуться.

Я уронил голову на руки, в голове крутилась холодная, жесткая правда моей новой реальности.

Его стул заскрежетал по полу, когда он встал, но я не потрудился поднять голову.

– Мы дадим вам знать, если получим какие-нибудь сведения о вашей дочери, – сказал он.

Я вскочил на ноги, мой металлический стул с грохотом перевернулся позади меня. – Вы проверяете мою дочь? – Недоверчиво воскликнул я. – Черт возьми, я был там в тот день, когда она родилась!

Его лицо оставалось невозмутимым и пустым, когда он открыл дверь. – Тогда у нас не должно возникнуть никаких проблем.

Дверь с громким щелчком захлопнулась.

Как это могло случиться?

В то утро я проснулся с семьей и женщиной, в которую влюбился.

И, теперь, моя жизнь была в руинах.

– Это не может быть правдой, – прошептал я, позволяя своей голове упасть обратно на руки. – Проснись. Пожалуйста, Господи, дай мне проснуться, – умолял я Вселенную.

Как, черт возьми, они могли ожидать, что я отпущу его? Дерьмо. Да и что я ему скажу? Прости, Трэвис. Твоя мама украла тебя, и теперь тебе приходится жить с незнакомцами?

– О, Боже, – выдохнул я.

Увижу ли я его снова, чтобы объяснить, что происходит? Нож в моем животе прокрутился.

И потом была Ханна. Она любила своего старшего брата больше всего на свете. Как бы я когда-нибудь смог объяснить это ей?

Черт, я едва мог дышать, зная это. Если я скажу ей, это должно подтолкнуть меня к краю пропасти.

– Черт! – Крик вырвался из глубины моей души… или, по крайней мере, из того, что от нее осталось. Я поднял свой стул и со всей силы швырнул его на пол.

Треск был громким и резким, но это не помогло мне почувствовать себя лучше. Но опять же, после этого, я не был уверен, что было лучше всего.

Добро пожаловать в новую жизнь, Портер Риз.

– Черт побери, Кэтрин. Я ненавижу тебя так чертовски сильно! – Взревел я в небеса.

Или, в данном случае, в ад.

Глава 3

Шарлотта

– Дыши, – прошептала мама, крепко держа меня за руку, пока я смотрела на высокую деревянную дверь.

Брэди слева от меня.

Том у меня за спиной.

Мой маленький мальчик всего в нескольких футах от меня.

Мы ждали, когда социальный работник даст нам добро на вход.

– Я в порядке, – солгала я.

– Ты плачешь, – тихо сказала она, сжимая мою руку.

Я провела пальцами под глазами, нервно переводя взгляд на Брэди, чтобы убедиться, что он ничего не заметил. К счастью, он смотрел вниз, завороженный своими ботинками.

– Ты будешь в порядке там, наедине с Брэди? – прошептала она.

Я посмотрела на маму. Она тоже плакала. С той лишь разницей, что у нее были слезы радости. Она не переставала улыбаться с тех пор, как Том показал ей фотографию Лукаса, которую он снял на телефон.

Я натянуто улыбнулся. – Там Лукас, мама. Брэди даже не заметит меня там.

Она убрала волосы с моей шеи. – Хорошо. Ну, если он тебе что-нибудь скажет, дай мне знать. – Она понизила голос и наклонилась ближе. – Я без проблем надеру ему задницу.

Мои уголки губ приподнялись в подобии улыбки. – Спасибо, мам.

– Она подмигнула мне. – В любое время, детка.

Мы все подскочили, когда дверь внезапно распахнулась. Появилась молодая женщина с густыми рыжими кудрями, собранными на макушке, в темно-синем блейзере и теплой улыбкой. – Мисс Миллс? Мистер Бойд? Вы можете войти прямо сейчас.

Все мое тело напряглось, как будто меня пригласили прогуляться по камере смертников, но Брэди двигался быстро, едва не сбивая меня с ног, когда вбегал внутрь.

– Лукас? – закричал он.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Вот что делали хорошие родители. Они бежали к своим детям, облегчение переполняло их, слезы захлестывали их.

Они не стояли замерзшие от страха посреди коридора, нервы скручивали их желудок, пока они размышляли о преимуществах рвоты.

Нет. Это совсем не то, что делали хорошие родители.

Что, вероятно, объясняло, почему именно это я и делала.

– Иди, – сказала мама, легонько толкнув меня в плечо.

Я неуклюже вошла в комнату с сердцем, застрявшим в горле, готовая встретиться лицом к лицу с маленьким мальчиком, которого я подвела так много лет назад.

– Стой! – крикнул Лукас, прежде чем я отошла от двери.

Брэди сидел на корточках, его плечи сотрясались от тихих рыданий. Лукас был крепко сжат его в руках, его лицо выражало ужас, когда он отчаянно пытался вырваться из объятий Брэди.

– Мистер Бойд, – пожурила его социальный работник.

В течение двадцати минут нас инструктировали, как справиться с этим воссоединением. За это время мы узнали, что наш сын специально попросил нас не трогать его. Я предположила, что эта просьба была дана после моей стычки с Портером в доме. Он также попросил, чтобы мы называли его Трэвисом. Социальный работник убеждала нас сохранять спокойствие и держать эмоции под контролем. И далее, если мы оказывались не в состоянии держать себя в руках, учитывая эмоциональность того дня, мы должны были просто извиниться, чтобы не расстраивать его.

И вот Брэди, не прошло и десяти секунд, как он вошел в комнату, нарушив все правила.

– Брэди! – прошипела я.

– Извини, – сказал он, неохотно отпуская его и поднимаясь на ноги. – Я… – Он замолчал и тыльной стороной руки вытер лицо. – Дерьмо. Мне так жаль. Я думал, что смогу это сделать. – Он оглянулся через плечо, его красные, полные слез глаза пронзили меня, когда он сказал. – Это Лукас.

– Меня зовут Трэвис, – сказал он, отползая в сторону и не останавливаясь, пока не уперся спиной в стену. Его голос стал хриплым, когда он добавил. – Трэвис Риз. И я хочу увидеть своего отца.

Я зажала рот рукой. За последние десять лет у меня почти не осталось сердца, но то, что осталось, разлетелось на миллион осколков.

– Я твой…

– Брэди, не надо! – огрызнулась я, обрывая его.

Он хотел своего отца.

И, внезапно, я тоже.

Расправив плечи, я шагнула к сыну. – Привет, Трэвис. Я Шарлотта.

Его темно-карие глаза, такие же, как у меня, скользнули ко мне, и он еще глубже забился в угол.

– Я не прикоснусь к тебе. Обещаю, – заверила я, двигаясь к другой стороне большого стола для совещаний. Я выдвинула стул и села. – Я действительно сожалею обо всем этом. Особенно за то, что я вышла из себя, когда приехала к тебе домой. Это больше не повторится. Даю тебе слово.

Он не двигался и не расслаблялся, но продолжал хрипеть.

Я понятия не имела, что делают в отделе воспитания, но каждый его сдавленный вздох был моей территорией.

– Я уже встречалась с тобой сегодня. В кабинете врача. Ты стоял снаружи с моей лучшей подругой Ритой, пока мы с твоим отцом разговаривали. Ты это помнишь?

Он осторожно кивнул, и только это небольшое признание вызвало у меня волну облегчения.

– Ладно, хорошо. Тогда, может быть, ты помнишь, что я тоже врач, да?

Он снова кивнул.

– Отлично, – выдохнула я, наклоняясь вперед на локтях. – А теперь слушай. Я знаю, что ты боишься. Сегодня был сумасшедший день. Но мне действительно нужно, чтобы ты сел и попытался расслабиться. Ты захватил свой ингалятор?

Его взгляд упал на социального работника, о котором шла речь.

– О, точно, – сказала она, принимаясь за дело. Схватив из угла маленький неоново-зеленый рюкзак, она понесла его прямо ко мне. – Там очень много лекарств. Буду честна. Я понятия не имею, что для чего.

Я улыбнулся ей в ответ. – Думаю, я справлюсь.

А потом моя улыбка исчезла, когда я расстегнула молнию на сумке. Она не лгала. Внутри было много лекарств. По крайней мере, тридцать рецептурных флаконов, полный небулайзер, включая дополнительные части для рта и трубки, пакеты индивидуального физиологического раствора и три ингалятора.

Господи, мой ребенок был болен.

Прочистив горло, я положила ингаляторы на стол и застегнула молнию на сумке, оставив этот кошмар на другой день.

Я узнавала все эти ярлыки, но вручая ему нужный, я не собиралась завоевывать его симпатии.

– Эй, Трэвис? – позвала я. – Ты не помнишь, какой из них доктор Лафлин дала тебе для чрезвычайных ситуаций? – Я рискнула поднять глаза и обнаружила, что он вылез из угла.

– Вон тот, синий.

Еще одна волна облегчения накрыла меня.

Я нарочно выбрала не то. – Вот этот?

Покачав головой, он шагнул ко мне и поднял палец, чтобы указать. – Нет. Вот этот.

– Верно. Конечно. Глупая я.

Он смотрел на меня несколько секунд, весы в его голове визуально перемещались, когда он взвешивал свои варианты. Затем Лукас поднял взгляд на Брэди, который все еще стоял у двери.

Меня осенило понимание.

– Брэди, ты можешь сделать мне одолжение? – спросила я, не сводя глаз с Лукаса. – Пойди, посмотри, не найдешь ли ты для меня аптечку.

– Что? Почему? – спросил Брэди.

Я оглянулась через плечо и сверкнула на него глазами. – Пожалуйста. Сейчас.

Его спина выпрямилась всего на секунду, прежде чем он выбежал из комнаты.

– Зачем тебе аптечка первой помощи? – спросил Лукас.

– Он просто заставлял меня нервничать, стоя там сзади. – Я подмигнула.

А потом это случилось. Самое прекрасное, что я видела с того дня, как он родился.

Он улыбнулся.

Она был маленькой. Почти незаметной.

Но она была. И она была нацелена на меня.

Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Я прикусила язык, чтобы отвлечься, и встряхнула ингалятор. – Вот.

Его хрупкое тело покачивалось, когда он шел ко мне. Я старалась не смотреть на него, но мне отчаянно хотелось запомнить каждое его движение. Чтобы заполнить даже самые глубокие тайники моего сознания воспоминаниями о десяти годах, из страха, что этот момент – все, что я когда-либо получу.

Наши пальцы соприкоснулись, когда он взял ингалятор из моей руки, и я снова проигнорировала свое непреодолимое желание заплакать.

С трудом втянув воздух, он с привычной легкостью втянул лекарство в легкие. Он тут же закашлялся, и я отодвинула стул, чтобы он сел рядом со мной. Лукас не замедлил принять предложение.

– Вот так, – успокоила я, мои пальцы дернулись, чтобы прикоснуться к нему. Но мне как-то удавалось держать их на коленях.

Его карие глаза метнулись к моим, но он ничего не сказал.

– Лучше? – спросила я с натянутой улыбкой.

Он кивнул и спросил. – Когда я смогу увидеть своего отца?

Мой желудок сжался, но я честно ответила ему. – Я не знаю.

Его подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами. – Я хочу домой.

Боже.

Не было ничего, что я не сделала бы, чтобы облегчить эту боль для него.

Даже если это означало поджечь мою собственную.

Порывшись в заднем кармане, я достала сотовый телефон. Потом я открыла свои сообщения от Портера.

Последним сообщением была фотография, которую он сделал накануне вечером. Я смеялась, закрыв глаза и широко раскрыв рот. Он целовал меня в щеку, уткнувшись носом в мое лицо, и, несмотря на то, что его губы были сморщены, он все еще улыбался. Мы лежали в постели, когда он сказал мне, что нам нужно сфотографироваться вместе. Я спорила, потому что, ну… это то, что я делала с Портером. Поэтому он прижал меня к себе, пощекотал, а потом сделал селфи, когда я была слишком погружена в истерику, чтобы остановить его. Когда я успокоилась, он показал мне фото, и это было самое безумное. Я и сама себя не узнала. Эта женщина была прекрасна. И не в обычном стиле, где ее прическа и макияж были сделаны идеально, а скорее потому, что женщина на этой фотографии выглядела по-настоящему счастливой.

И мужчина, целовавший ее, тоже.

Правда заключалась в том, что, хотя я не могла думать о своих отношениях с Портером, не осознавая темноты, я также не могла думать о нас, не вспоминая ошеломляющее, изменяющее жизнь счастье, которое я чувствовала, когда мы были вместе.

Я никогда не забуду его гордую улыбку, когда я использовала его телефон, чтобы отправить фотографию себе.

Все мое тело болело, когда я мельком взглянул на эту женщину на экране. Ее не было всего несколько часов, а я уже скучала по ней. У меня не хватило смелости взглянуть на Портера. Я и так едва сдерживала свои эмоции. Добавьте его великолепное, улыбающееся лицо в этот микс, и я бы лишилась и этого.

Передав телефон Лукасу, я сказала. – Это было снято вчера вечером.

Он смотрел на нее всего секунду, как будто это была просто картинка, а не самая потрясающее фото, когда-либо снятое, что было именно так, как мне показалось.

– Ты его девушка? – спросил сын.

Я пожала плечами. – Думаю, да. Но сегодняшний день был довольно сумасшедшим для всех нас. Слушай, я хотела показать тебе это, потому что ты знаешь своего отца. Он бы так никого не поцеловал. Он доверял мне… – буква «Л» в имени Лукаса вертелась на кончике языка, но я успела остановиться, прежде чем она слетела. – Трэвис. – Я изобразила улыбку. – Он даже попросил меня стать твоим врачом, когда мы впервые встретились. И мне хотелось бы думать, что он все еще доверяет мне делать то, что лучше для тебя в этой ситуации. – В горле застрял комок, а в носу стало щипать. Я понятия не имела, вру я ему или нет.

Я надеялась, что нет.

Но я боялась, что это так.

Том и Брэди по-прежнему были непреклонны насчет причастности Портера к этому делу.

Но чем дольше я думала об этом, тем больше у меня оставалось сомнений. Хотя я понимала, что это, скорее всего, просто надежды и мечты женщины с фото, а не реальность.

Прочистив горло, я продолжила. – Я знаю, что ты напуган и потрясен. Потому что я тоже. Но клянусь своей жизнью, я здесь ради тебя, Трэвис. И, несмотря на то, что произошло сегодня в твоем доме, за что я еще раз приношу извинения, я думаю, твоему отцу тоже понравится, что я здесь с тобой.

Он моргнул, глядя на меня, его густые черные ресницы затрепетали, когда он попытался сдержать свои эмоции. – Вы не знаете, где он?

Я отрицательно покачал головой. – Мне очень жаль. Я так же потеряна, как и ты во всем этом. Я не знаю, что происходит за пределами этой комнаты прямо сейчас или что произойдет, когда мы с тобой уйдем, но я обещаю тебе, что все будет хорошо. Что бы это ни значило. Все, что я должна сделать. Я все улажу. – По моей щеке скатилась слеза, и я быстро смахнула ее. – Я не позволю, чтобы с тобой снова что-нибудь случилось. Клянусь.

Его выражение лицо смягчилось, а в его легких хрипы все еще слышались гораздо сильнее, чем мне бы хотелось, но страх, к счастью, начал исчезать из его глаз. – Можно я ему напишу?

У меня перехватило дыхание, и я нервно перевела взгляд на социального работника в углу.

Она пристально смотрела на нас, но на ее лице не было никаких ответов. Ни намека конечно, пусть мальчик сделает это или даже ни за что, черт возьми. Она просто смотрела на меня так, будто я должна была знать, как с этим справиться.

– Пожалуйста, – прошептал он, снова притягивая мой взгляд к себе.

Брэди сошел бы с ума.

Но речь шла не о нем.

Дело было не во мне.

Дело было даже не в Портере.

Речь шла о маленьком испуганном мальчике. О том, чья жизнь за несколько часов перевернулась с ног на голову.

И он был моим испуганным маленьким мальчиком, так что не было ничего, включая гнев Брэди Бойда, что могло бы остановить меня от того, чтобы сказать. – Конечно.

Его глаза загорелись. – Серьезно?

– Конечно. Ну же. Я не уверена, есть ли у него телефон прямо сейчас, но он прочтет его, когда получит его обратно.

Он улыбнулся, большой и широченной улыбкой. Совсем как его отец. И я не имела в виду Брэди.

Одним пальцем он печатал сообщение. Его рот расширялся каждый раз, когда он смотрел на меня.

Я могла бы провести остаток своей жизни в этом кресле, наблюдая, как он ухмыляется, смотря на экране.

В эти секунды он был очень похож на женщину, смеющуюся на фотографии, и это заполняло меня во всех нужных местах. Я не была уверена, ушла эта женщина или нет, но я никогда не забуду, что она чувствовала.

И тогда я поняла, что мой ребенок тоже это чувствует.

Я услышала свист кнопки отправки, а затем он вернул мне мой телефон, яркая улыбка все еще танцевала на его лице, медленные и ровные вдохи вырывались из его легких.

– Моей сестре Ханне нужен твой телефон.

Моя внутренняя улыбка исчезла, но та, что была на моих губах, осталась сильной. Засовывая свой телефон обратно в карман, я спросил. – Да?

– Он фиолетовый. Она любит фиолетовый цвет.

– Какой цвет ты любишь? – Я спросила, чтобы сменить тему.

– Эм. – Его глаза скользили по комнате, пока он думал. – Наверное, зеленый. Или, может быть, синий. Подождите… нет. Определенно зеленый. Но синий… тьфу… я не знаю.

Боже, он был таким милым.

– Оба цвета хороши.

– Мой папа любит синий цвет.

Мое сердце екнуло, но я продолжала улыбаться, как будто мой рот не знал, как сделать что-то еще. – Ты прав. Ему он нравится.

Мы уставились друг на друга, как будто Лукас знал, что не должен говорить о Портере, и он бросал мне вызов, чтобы я сказала ему остановиться.

Но мне было все равно, что он как будто прокручивал нож у меня в животе. Не до тех пор, пока он продолжал так улыбаться мне.

Дверь со скрипом открылась, и я обернулась, чтобы увидеть Брэди, возвращающегося с паникой в глазах и аптечкой в руке.

– Мне очень жаль. Я не мог найти ни одну аптечку, в которой было бы что-то большее, чем пластырь. Один из парней пошел и достал это из своей машины. – Он провел дрожащей рукой по волосам и спросил. – Что тебе еще нужно?

– Ничего. Теперь мы все в порядке. Спасибо, что захватил это, – сказала я, выпрямляясь на стуле.

Лукас смотрел на него снизу вверх, его рот был вытянут в прямую линию, и те нервы, от которых я почти избавила его, снова присутствовали на его пепельном лице.

– Он нервничает, но я обещаю, что он хороший парень, – прошептала я сыну.

Его взгляд метнулся ко мне. – Я голоден. Мы можем пойти и взять что-нибудь из автомата с закусками? Я видел его, когда меня привезли.

– Э-э… – протянула я. – А в нем был шоколад?

– Думаю, да.

– Тогда пойдем.

Он несколько мгновений стоически смотрел на меня, а потом улыбка, исцелившая мою душу, снова появилась на его лице.

Мы оба встали и направились к двери, но прямо перед тем, как мы миновали Брэди, мир исчез.

Прошлое.

Настоящее.

Счастье.

Слезы.

Страх.

Боль.

Стремление.

Вина.

Одиночество.

Все просто исчезло.

Ну, все, кроме Лукаса, когда он взял мою руку в свою.

Я даже не могла больше притворяться, что контролирую их. Слезы полились из моих глаз, и я отвернулась, чтобы он их не увидел.

Эмоции, которые я не испытывала годами, вырвались на поверхность. Это было чудо, что я смогла понять, как поставить одну ногу перед другой.

Я так сильно скучала по нему. И вот он стоит, держа меня за руку. По собственной воле.

Делая все возможное, чтобы сдержать тихие рыдания, я позволила Лукасу провести меня мимо Брэди, который стоял с открытым ртом, к двери и мимо моей мамы, которая свернулась калачиком рядом с Томом. Их глаза наполнились слезами, когда они смотрели, как мы идем прямо к торговым автоматам.

Из темноты.

На свет.