Текст книги "Ангелы Эванжелины (СИ)"
Автор книги: Алеся Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Думаю, ее лучше устроить на постели, Тео, – говорит доктор. – Она проспит несколько часов, а ты как раз мне все и расскажешь.
Сквозь дрему ощущаю, как Эмерей подхватывает меня на руки и куда-то несет, а затем полностью отключаюсь.
Глава 3
– Нет, Теодор, я не могу это выяснить. Пойми, нет такого признака, по которому тебе бы дали точный ответ. Ретроградная амнезия, состояние фуги, они так не диагностируются. Это заболевания иного плана, ментального… Но что я с уверенностью могу сказать, так это то, что приступ у нее был настоящий, – врач говорит резко и отрывисто. Я ощущаю его горячие пальцы на своих висках, и исходящее от них приятное тепло.
– Жаль, Риг, очень-очень жаль, – произносит граф и, задумавшись, замолкает. Некоторое время в комнате царит тишина.
– Почему ты ей не веришь? – все же нарушает молчание доктор, убирая ладони от моей головы, и я тут же об этом сожалею. Его нехитрые манипуляции приносили явное облегчение и покой.
– Ты сам знаешь почему, – мрачно отвечает Эмерей, и что-то в его голосе заставляет мое сердце болезненно сжаться, ощущая затаенное чувство вины и непонятной обреченности.
– К слову, а как там Гленн? – смущенно кашлянув, спрашивает врач.
– Как обычно, – тихо отвечает Теодор.
Они говорят еще о чем-то, но голоса становятся все тише и тише, и я снова засыпаю.
А просыпаюсь уже утром. Бодрой и отдохнувшей, как огурец, хотя с кровати подниматься, пока не спешу. Все, что произошло вчера, требует тщательнейшего обдумывания.
Я, как будущий ученый, привыкла оперировать фактами, и эти самые факты просто вопиют о том, что я не в двухтысячных годах, не в своей стране и у меня чужое тело. Да, вчера я поддалась эмоциям, и это меня совершенно не похоже. Спишем все на болезнь бедной Эванжелины, а сейчас пора брать себя в руки, ибо слезами горю не поможешь.
Почему-то вспоминается популярный в свое время фантастический роман Роберта Шекли “Обмен разумов”. Надеюсь, в моем организме бомбы все же нет, и я хотя бы на своей планете. Наука, конечно, говорит, что сие невозможно, но отрицать такое тоже нет оснований. В конце концов, раньше и в космос путешествия считались выдумкой. Так почему же не быть переселению сознания, или души, если на то пошло.
Сейчас я понимаю, что еще в больнице были тревожные звоночки, просто мозг на них упорно не реагировал. Во-первых, я стала гораздо ниже, сантиметров на десять, не меньше. И это не люди такие высокие вокруг, а я сама мелочь пузатая. Во-вторых, я упорно не замечала длину и цвет волос. Есть, между прочим, даже такой эффект, когда разум не может найти чему-то объяснение, он просто старается это не видеть.
А вот когда этих непонятных вещей стало слишком много, и сознание попросту уже не могло их игнорировать, у меня произошел нервный срыв.
Осторожно поднимаюсь и направляюсь к туалетному столику с огромным зеркалом. Белое с розовыми витиеватыми узорами трюмо с готовностью показывает мне собственное отражение. Внимательно вглядываюсь в него, и вижу перед собой молоденькую девушку, почти ребенка. Светловолосую, большеглазую и очень испуганную. Но, рассмотрев эту девчушку повнимательнее, понимаю, что ей, на самом деле, около девятнадцати, почти моя ровесница. И эта я в свои неполные двадцать уже успела замуж выйти и мужа похоронить?! Средневековье какое-то…
А пока я удивленно собой любуюсь, слава Богу, внешность мне досталась довольно-таки миловидная, в спальню проскальзывает Лина.
– Доброе утро, леди Эванжелина. Вы уже встали? – улыбается она мне, приседая в легком книксене. – Как вы себя чувствуете?
Такая искренняя забота мне очень приятна. Видно по всему служанка по-настоящему любила свою молодую госпожу.
– Здравствуй, Лина, – поворачиваюсь к ней, улыбаясь в ответ. – Чувствую себя прекрасно.
Горничная искренне радуется моим словам, сияя как солнышко.
– Вам завтрак в гостиной накрывать? ─ задает она следующий вопрос, теребя поясок белоснежного фартука.
– Наверное, – колеблюсь, не зная, как тут принято. Еще не хватает опозориться. Принесет сейчас кучу вилок-ложек, а я буду сидеть и думать, какой пользоваться.
– Это так хорошо, что вы поправились, – все же не выдержав, радостно восклицает Лина, перед тем, как выйти. – Значит, дорогу хорошо перенесете. Граф будет доволен.
– Какую дорогу? – искренне недоумеваю.
– Как какую? Мы же завтра в Айнвернис отправляемся, родовой замок графа Эмерея, – изумленно хлопая глазами, выдает служанка.
Родовой замок? Эта новость меня немного пугает. Замок в целом, как вид обитаемого жилища, меня совершенно не привлекает. В моем представлении это мрачное унылое серое каменное здание, холодное и неприветливое, а самое главное – без элементарных удобств. Что я, дитя двадцатого века, там буду делать?
Никогда не относилась к тому типу девушек, которые взахлеб читают женские романы о храбрых горцах и нежных дамах. Пока мои однокурсницы почитывали маленькие книжечки в ярких мягких обложках и украдкой вздыхали о вечной любви, я штудировала учебники, пытаясь вытянуть на повышенную стипендию, а когда было свободное время, предпочитала научную фантастику. А оказаться в прошлом и подавно не мечтала. Неразвитая медицина, отсутствие прав, патриархальное общество и пренебрежение гигиеной меня абсолютно не прельщали. И вот теперь я тут. Кстати, а тут это, собственно, где?
– Лина, – мило улыбаюсь служанке, пока она сервирует стол. – Ты, наверное, знаешь, что я немного была нездорова…
Смотрю пытливо на девушку, которая, кивнув, старательно отводит глаза. Видимо болезни психики тут считаются чем-то постыдным и неприличным в качестве темы для беседы. Но у меня не особо есть выбор. Кто еще может мне спокойно и расстановкой поведать о том, кто я такая, где оказалась и почему меня так не любит пасынок покойного мужа?
– Так вот, Лина, – устраиваюсь поудобнее за столом и расстилаю на коленях салфетку. Слава Богу, в моем архиве общих знаний хранится парочка воспоминаний об исторических фильмах, которые я имела счастье когда-то посмотреть, так что смутное понятие об этикете у меня есть. Но в том-то и дело, что весьма смутное. – Мне очень помогли в больнице, но лечение имело один весьма неприятный эффект. Я ничего не помню.
– Да, леди, меня предупредил доктор Эшли, – снова кивает служанка. – Он еще рассказал мне о какой-то фаге… фиге… Ну, что вы себя считаете кем-то другим. И попросил вам помогать всячески…
Какое же чудо этот доктор! Хоть один нормальный человек нашелся, которому не чуждо сострадание и участие. И еще Лина, надеюсь…
– Да, Лина, доктор прав, мне очень нужна твоя помощь, ─ со значением говорю я и выжидательно смотрю на девушку
– Леди, да я все для вас сделаю! – пылко заявляет горничная, хватая меня за руки. – Вы же… Вы же мне жизнь спасли.
Шокировано хлопаю глазами, не зная, что сказать.
– Вы, конечно, не помните ничего, – хлюпает она носом, вытирая глаза краешком фартука. – Вы спрятали меня от друзей вашего мужа, когда те хотели поразвлечься, хоть потом вам за это досталось от лэрда Хендрика. Неделю с кровати не вставали…
Горничная начинает тихо всхлипывать, а я даже не знаю что ответить.
– Наверное, некоторые моменты мне лучше не вспоминать, – наконец, ошеломленно заявляю. – Давай ты мне лучше расскажешь обо мне самой: кто я, откуда, почему вышла замуж за такое чудовище… Да и о стране, где мы находимся… городе. Я ведь и этого не помню. В лечебнице доктор сказал, что я даже буквы и цифры забыла…
Попытки отвлечь Лину от оплакивания моей прошлой жизни оказываются достаточно эффективными, и она, пару раз судорожно вздохнув, принимается рассказывать. А по мере этого рассказа, я понимаю, что попала не только в прошедшее время, как я вначале подумала, а в параллельный мир, ибо ну вряд ли на Земле существует королевство Виникония.
Сейчас мы находимся в ее столице Байлеморе. В этом доме Эванжелина и жила с мужем долгий, преисполненный мучений и издевательств год. Почему она вышла за старика маркиза, хотя вначале была помолвлена с его пасынком, никто не знает. Поговаривали, что девушка просто польстилась на богатство и высокий титул нового кандидата в женихи. Но Лина, которая прислуживала Эве в отчем доме и последовала за ней в дом супруга, уверяет, что дело было совершенно не в этом. А вот в чем, хозяйка ей так и не призналась. Все попытки завести откровенный разговор, либо моментально пресекались, либо заканчивались слезами юной жены.
Теперь становится немного понятной недоверчивость графа Эмерея по отношению ко мне. Но неужели сделав выбор в пользу его отчима, меркантильная невеста настолько уязвила гордость Теодора? Ответ хоть и очевиден, но сердце мне подсказывает, что у этой тайны двойное дно.
С завтраком расправляюсь в мгновение ока. Не знаю, когда в последний раз ела Эванжелина, но судя по всему очень и очень давно. И волчий аппетит первое тому доказательство.
– Так, когда говоришь, мы уезжаем? – переспрашиваю у служанки, допивая чай.
– Завтра леди, – с готовностью отвечает Лина, собирая грязную посуду на поднос.
И что мне все это время тут делать? Чем Эва занималась в свободное время. Что вообще делают девушки моего возраста, запертые в четырех стенах?
– Вы очень любили читать, – внезапно говорит Лина, и я понимаю, что задала этот вопрос вслух. – Хотите, я вам принесу любимые книги из библиотеки? Может они помогут вспомнить хоть что-то…
– Неси. Может, и помогут… – киваю я, не осмеливаясь ломать хрупкую надежду, возникшую в душе верной служанки. Честно говоря, у меня даже просыпается некое чувство вины, ведь я обманываю ее. Я самозванка, занявшая тело ее обожаемой хозяйки, а вот где хозяйка и жива ли она вообще, это неизвестно.
Когда через минут десять слышится стук во входную дверь покоев. Даже не задумываясь, открываю, решив, что за ними Лина. Но ошибаюсь.
Приняв мое красноречивое приглашение войти, порог переступаю граф Эмерей, собственной персоной, и доктор Эшли.
– Рад, что ты уже встала, Эва, – буравит меня взглядом Теодор. – Раньше ты любила поваляться в постели.
Мои щеки вспыхивают от гнева, а на языке так и вертится крепкое словцо, которым хочется наградить этого несносного графа.
─ Ну что же ты смущаешь девушку, Тео, – широко улыбается лекарь-здоровяк. – Как вы себя чувствуете?
Теперь я могу уже более подробно рассмотреть своего вчерашнего защитника, и понимаю, что хоть его волосы и абсолютно белые, но сам он ровесник графа. А тому, по моим приблизительным подсчетам, около тридцати.
– Хорошо, – тихо отвечаю, отчего-то смущаясь.
Глаза доктора довольно поблескивают.
– Но я все же должен вас осмотреть, леди Эванжелина. Тем более перед предстоящей поездкой, – настаивает он.
– Не нужно, честное слово, – отрицательно мотаю головой. Мне неожиданно становится неловко, я совсем не хочу, чтоб этот человек меня разглядывал.
– Нужно, – чеканит граф. И я понимаю, что спорить бесполезно.
А пока доктор Эшли внимательно слушает мое сердцебиение, светит в глаза фонариком, бьет молоточком по коленкам, Эмерей находится подле, и напряженно за всем наблюдает, словно ищет доказательства то ли моего обмана, то ли отсутствие оного.
– Тео, с леди Эванжелиной все в порядке, – наконец оглашает свой вердикт здоровяк. – Но я бы рекомендовал тебе все-таки повременить с поездкой. Смена обстановки может негативно сказаться на твоей подопечной.
Затаив дыхание, жду ответа графа. Как по мне, лучше бы я тут осталась, ибо пока я ждала Лину, у меня возникла идея, как вернутся домой. Нужно всего-навсего вновь подвергнуться процедуре электрошока. Не факт, что она поможет, но я буду дурой, если не попытаюсь.
– Нет, Риган. Я не могу, ты же знаешь. Гленн… – едва слышным, чуть хрипловатым голосом отвечает Эмерей.
– Да, Тео, извини, – опускает взгляд лекарь. А затем, тряхнув головой, словно отгоняя грустные мысли, прощается со мной. – Всего доброго, леди Эванжелина!
– До встречи, доктор Эшли, – искренне улыбаюсь ему в ответ.
– До завтра, Эва, – холодно прощается мой опекун. – Рассеянно киваю, задумываясь о том, кто же такой этот Гленн.
После их ухода Лина таки приносит с полдесятка зачитанных чуть ли не до дыр книжек, но это совершенно бесполезно. Я хоть и речь понимаю, но читать не могу совершенно. Вместо букв страницы покрывают странные закорючки, которые для меня ничего не значат.
Так промаявшись целый день, не ведая куда себя приткнуть, ложусь спать довольно-таки рано. И уже в кровати обдумываю завтрашнюю поездку, и даю себе зарок, не смотря ни на что, вернутся сюда и сделать все возможное, чтобы попасть обратно домой.
Глава 4
Путешествие в карете по местным дорогам – то еще удовольствие. На второй день пути, понимаю, что, невзирая на мягкие подушки на лавках, моя пятая точка превратилась в отбивную. А все попытки устроится поудобнее тщетны, ибо этот вид транспорта просто предназначен для пыток.
Ох, не знали мои подруженьки, мечтая об экипажах, джентльменах и красивых платьях, что на самом деле сие собой являет. Кареты – неудобные неамортизированные таратайки, платья – вообще ужас, один только корсет – это большущий жирный минус, к счастью доктор мне пока рекомендовал обходиться без него, а джентльмены не всегда честные и благородные.
Со мной томится в этом “гробу на колесиках” и незаменимая Лина. Ей еще хуже. Девушку выворачивает, по меньшей мере, дважды на день и она большую часть дороги либо спит, либо стонет, время от времени, просясь наружу. Весь экипаж пропах навязчивым мятным запахом, который по рекомендации врача должен был уменьшить мучения бедной служанки. Может, и уменьшил, кто его знает. Но я теперь точно скажу, что именно этот аромат отныне для меня в списке самых отвратительных.
Между прочим, доктор Эшли тоже направляется с нами в Айнвернис. О причине мне, естественно, не говорят, но Лина, тот еще оптимистичный ребенок, сразу же предполагает, что из-за меня. Мол, это граф настолько обеспокоен моим здоровьем, что даже лекаря с собой взял. Или вовсе фантастическая версия о том, что я сразила своей неземной красотой сердешного Ригана и он не в силах со мной расстаться, а болезнь только лишь предлог.
Советую Лине поменьше читать романы и отворачиваюсь к окну. Внутренне я все же рада, что здоровяк с нами. Во-первых, я почему-то чувствую себя рядом с ним спокойнее, графа же откровенно побаиваюсь. Во-вторых, он очень помогает с Линой, периодически пичкая ее разными снадобьями, облегчающими состояние бедняжки. Но все же большую часть времени мы с ней проводим только вдвоем, мужчины предпочитают путешествовать верхом.
К концу недели с горем пополам мы все же добираемся до вожделенного замка Айнвернис. Это каменное сооружение, расположенное на холме, кажется совершенно неприступным и неуязвимым. Меня буквально завораживает его красота и величие. В ярких лучах солнца Айнвернис словно сверкает, умытый теплым весенним дождем, утопающий в сочной зелени вьющегося по стенам плюща и дикого винограда и окруженный с одной стороны водами холодного виниконского моря. Внезапно в груди становится тесно, и от непонятного восторга перехватывает дыхание. Я чуть ли не по пояс высовываюсь из окна кареты, пытаясь разглядеть все до мельчайших подробностей, и вздрагиваю от гневного окрика.
– Эва, – уже спешит ко мне лэрд Эмерей. – Ты что это удумала? Быстро сядь на место!
Покорно прячусь внутрь экипажа, немного обиженная таким повелительным тоном.
Карета медленно катится по каменному мосту и въезжает в гостеприимно открытые ворота.
Нас тут же окружают люди с восторгом приветствующие графа и доктора Эшли, с которым, судя по всему тесно знакомы, и с любопытством поглядывают на экипаж. Стражники, сопровождавшие нас всю дорогу, спешиваются и попадают в объятья возлюбленных или жен. С напряжением ожидаю, кто кинется на шею Теодору, но его обнимает низенькая пожилая женщина, которую вряд ли можно принять за жену, скорее за экономку.
Мы тоже с облегчением выбираемся из транспорта и с интересом оглядываемся вокруг. Я стараюсь подобраться поближе к Теодору, все же он хозяин сей обители, и пристраиваюсь у него за спиной.
– Как он? – тихо спрашивает Эмерей.
– С утра был приступ, а теперь уже лучше, – так же тихо отвечает женщина. – Отдыхает у себя в комнате.
На лицо Теодора набегает мрачная тень.
– А Сет?
Внимательно прислушиваюсь к разговору. У графа еще есть кто-то на попечении?
– У Сета сейчас урок. Он будет рад, что ты приехал раньше, – улыбается его собеседница.
С удивлением понимаю, что речь идет о ребенке. Эмерей оказывается отец?
Между тем, лэрд найдя глазами врача, который в это время оказывает помощь моей служанке, машет ему рукой.
– Риган, у Гленна был приступ, – окликает он друга. Тот, коротко кивнув, перепоручает Лину заботам экономки, и та куда-то уводит вконец измученную девушку. А сам направляется к Теодору.
Словно забыв обо мне, мужчины заходят в замок, и я растерянно смотрю им в спину. Вот что мне сейчас делать? На меня никто не обращает внимания. Пожав плечами, решаю последовать за этими двумя.
Миновав огромный зал и поднявшись по ступенькам на второй этаж, в последний момент замечаю спину Ригана, скрывающуюся за дверью одной из комнат. Подхожу к ней и нерешительно останавливаюсь. Сквозь довольно-таки широкую щель между створкой и косяком видно небольшую детскую спальню. На кровати под теплым клетчатым пледом лежит маленький светловолосый кудрявый мальчик. Его кожа настолько бледна и тонка, что я даже могу заметить на его висках голубоватые венки, просвечивающие сквозь нее.
– Па, – изможденное личико ребенка расплывается в слабой улыбке.
– Как ты, малыш? – хрипло спрашивает Теодор, беря в свои огромные ладони хрупкую, тонкую, как веточка, детскую ручку.
В глазах начинает подозрительно щипать, приходится часто моргать, чтобы сдержать набегающие слезы. Становится неудобно, неловко подглядывать за столь интимным моментом, и я собираюсь уже уходить, но тут мальчик замечает меня, застывшую в дверном проеме.
– Па, я вижу ангела! – детский голосок колокольчиком звучит в тишине комнаты.
Теодор тут же оборачивается в мою сторону и одаривает таким яростным, ненавидящим взглядом, что у меня от страха буквально подгибаются колени. Он не говорит ни слова, просто молча встает и, не отрывая от меня горящего взора, направляется к двери. А затем просто закрывает ее перед моим носом.
Растерянно смотрю на украшенную изящными резными узорами деревянную створку и чувствую, как щеки заливает краска унижения. За что он так со мной?
Медленно поворачиваюсь спиной к двери и, нерешительно застываю, беспомощно гипнотизируя взглядом противоположную стену и висящий на ней портрет какого-то чудика в парике. И куда мне теперь идти? Я даже не знаю, в какую комнату нас поселили и отнесли ли туда багаж. Может он до сих пор на крыше кареты громоздится.
– Привет, – тихий шепот заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Внимательно осматриваюсь, и замечаю лукавую детскую мордашку, выглядывающую из-за висящего чуть поодаль большого гобелена.
– Привет, – улыбаюсь в ответ. У мальчишки не хватает парочки зубов, а на правой щеке блестит большая чернильная клякса.
– А ты кто? – все так же шепотом спрашивает ребенок. Он смешно морщит нос и пару раз чихает от пыли. За гобеленом явно давно не убирались.
– Эва? ─ почему-то тоже начинаю шептать. ─ А ты?
– Сет, ─ ребенок украдкой оглядывается вокруг и, убедившись, что никого, кроме нас, больше нет, задает следующий вопрос. ─ А ты с папой приехала?
– Да, ─ осторожно киваю. С детьми я общалась мало и теперь совсем не знаю чего ожидать от этого маленького человека.
– Ты Гленна будешь лечить? ─ с такой надеждой заглядывает он мне в глаза, что у меня от жалости спазмом сдавливает горло.
– Нет, твоего братика будет лечить доктор Эшли, ─ отрицательно качаю головой и вижу, как угасает его взгляд. ─ А ты почему не на уроке?
Пытаюсь перевести разговор на другую, менее опасную тему. К счастью у меня это сразу же получается.
– Там скучно, ─ вздыхает Сет. ─ К тому же мастер Дуги заснул.
– Может тогда его стоит разбудить? ─ еле сдерживая улыбку, интересуюсь у ребенка.
Учитель у него, смотрю, «от бога».
– О, нет. Он сам проснется. А я к тому времени успею уже вернуться. Он всегда велит мне читать историю Виниконии, и дает храпака, – хихикает мой собеседник. – А я иду гулять. Потом прихожу перед тем, как он проснется, будто все время был на месте. Мастер Дуги меня спрашивает пару вопросов, чтоб знать читал ли я, и отпускает.
– А как же ты на них отвечаешь, если вместо того, чтобы учиться, болтаешься по замку? ─ удивляюсь я.
– Да, плевое дело, ─ машет рукой ребенок. ─ Я уже давно прочитал всю книгу, но молчу. А то Дуги-Буги меня другую заставит учить.
Вот это маленький хитрец! Искренне восхищаюсь смекалкой малыша.
– Ты наверно очень умный, ─ с улыбкой смотрю на него, ожидая, что похвала ему точно уж понравится. Но Сет снова меня удивляет.
– Нет, я глупый, ─ хмурится он. ─ Если бы был умным, придумал бы как вылечить Гленна.
В его голосе столько отчаяния, что у меня сжимается сердце от боли и сочувствия к этому необычному мальчику с огромными и по-взрослому мудрыми глазами. Я хочу сказать что-то, чтобы его утешить, но, как назло, ничего не могу придумать.
В этот момент откуда-то издалека слышится бой курантов, Сет, резко вскинув голову, бросает мне торопливое «Пока» и исчезает за гобеленом, словно его никогда тут и не было.
Подхожу к висящей на стене ткани и осторожно заглядываю под нее. Так и есть. Ковром умело замаскирован небольшой тайный ход.
Лезть туда, конечно же, не собираюсь, поэтому аккуратно опускаю драпировку на место и решаю спуститься вниз. Там уж я наверняка кого-нибудь встречу. И, правда, прямо на ступеньках натыкаюсь на давешнюю женщину, с которой общался Эмерей.
– Леди Эванжелина? – делает она легкий книксен. – Меня зовут Зоуи. Я здешняя экономка.
Значит, все-таки я правильно догадалась.
– Очень приятно, Зоуи, – улыбаюсь в ответ. Женщина мне нравится с первого взгляда. Она такая теплая и уютная, что ее хочется обнять. И пахнет вкусно. Ванильной выпечкой.
– Я вас провожу в ваши комнаты. Полагаю, вы устали с дороги, – сочувственно покачивает головой экономка, и начинает подниматься по лестнице. Я разворачиваюсь и следую за ней.
– Туда уже отнесли весь багаж, ─ ставит она меня в известность. ─ И камеристка ваша тоже там. Мод напоила ее отваром от тошноты. Должно помочь.
Мы сворачиваем направо и попадаем в еще один коридор.
– Это западное крыло, – объясняет Зоуи. У меня вообще складывается впечатление, что она является весьма разговорчивой особой.
Всю дорогу, что мы идем к выделенным мне апартаментам, экономка неутомимо вещает обо всем, что касается замка и его неизменных хозяев. И о первых Эмереев, которые построили Айнвернис, и о самом Теодоре, бесхитростно посвящая меня в секреты приключений Мишки-Тео, когда он еще голопопым малышом лазил под стол, и даже о Ригане – этом несносном мальчишке, навсегда покорившем кухарку своим замечательным аппетитом. Только о маме мальчишек Зоуи не говорит ни слова. А я не считаю себя в праве расспрашивать о такой деликатной и теме.
Покои, которые выделил для меня опекун, состоят из двух комнат. Одна огромная, обставлена в бело-коричневых тонах, на мой взгляд, немного мужская, но вполне уютная. И, положа руку на сердце, могу сказать, что она мне нравится гораздо больше чем зефирные апартаменты Эванжелины. Вторая комната значительно меньшего размера, с простой и удобной мебелью, предназначена для Лины, которая как оказывается моя личная камеристка. Я не знаю, что это значит, но подозреваю, что это какая-то особенная и приближенная к господам служанка. Эх, зря я историей не интересовалась, думала мне в жизни оно никак не пригодится, а оказывается вот оно, как сложилось.
– Леди, – хрипит камеристка со своего ложа, порываясь встать, как только видит меня. Зеленый цвет лица у нее уже сменился на белый, но до обычной румяности еще как до неба пешком. – Я сейчас Вам помогу переодеться и разберу вещи.
– Лежи уж, немочь, – машу рукой. – Сама как-нибудь справлюсь.
– Нет! Так нельзя! – упрямится Лина и садится на постели, тут же приобретая цвет молодой листвы.
– Лина! Быстро ложись! – немного грубовато приказываю. – Я сказала, что сама справлюсь. Значит сама. На мне корсета нет, платье спереди расшнуровывается, а вещи можно и потом разложить.
Камеристка с тихим стоном валится обратно на подушки, а я выхожу в свою комнату. Сундук с вещами стоит у стены, недалеко от кровати. Уже рассматривая более подробно обстановку в комнате, замечаю, что ее территория поделена на две зоны. Одна спальная, где стоит огромная кровать под тяжелым балдахином кремового цвета, мой сундук, туалетный столик с зеркалом, тумбочка. А вот на другой стороне есть небольшой стол с несколькими стульями, софа под окном, а самое главной и приятное, это балкон, куда я сразу же выхожу и замираю, сраженная видом, открывающимся передо мной.
Темно-синее бескрайнее море расстилается прямо до самого горизонта. Его воды бьются волнами о скалу, на которой стоит замок, и рассыпаются тысячью брызг, взбиваются в белую кудрявую, словно шерсть ягненка, пену и убегают обратно, забирая с собой капельку тепла от нагретых солнцем каменных уступов утеса. В этот момент я чувствую небывалое умиротворение, которое сладкой патокой разливается в моей душе. Все это: и соленый воздух с привкусом моря, и шумные волны, и закатные лучи солнца, ─ для меня. Они часть моего сердца, а я часть их. Часть этого мира.
Эта мысль, так внезапно возникшая в голове, пугает меня не на шутку. Нет, так не должно быть. Этот мир не мой. Он чужой и непонятный. А я хочу обратно к своей привычной жизни, где я – беззаботная студентка, у которой еще все впереди, а не вдова с неудачным браком за плечами.
