Текст книги "Охота на ведьму (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

А медлить в сём деле нельзя. Трое суток – и выплеснется поглощённое Могущество обратно. Умноженное стократ, разметает людей, как соринки в бурлящем потоке, уничтожит, переполнит такой Силой, которую их убогие тленные оболочки не смогут вместить. Но ничего… промедления не будет, даром что ли Итель собрала в своей свите самых талантливых и сильных колдунов.

Эх, и опасное зеркало тащила по раскисшей дороге тягловая лошадка! Опасное… Вон, как Могущество, которое оно разом потянуло из людей, эльфов и щедрой земли, изменило погоду, поколебало незыблемость времени, свалило людей в объятия мёртвого сна или лютой немочи. Страшно и восхитительно было смотреть на это! И только колдуны да ведьмы остались в стороне от общих потрясений. Оно и понятно, ведь их защищало то, что чопорные волшебники называли «низшей» магией. А низшие маги, они, как известно, берут Силу из стихий – земли, воздуха, воды. Это и оградило их от жажды ненасытного творения Гиа – не заснули, не разболелись, и, конечно, не лишились Силы. Как лишишься того, чего от рождения не имеешь?

О, Итель долго готовилась и всё предусмотрела. А ведь ей почти ничего не пришлось выдумывать – в своё время Рогон сам поведал подробности. К сожалению, ведьма не сразу догадалась, что именно она – главное действующее лицо драмы, которая развернётся в далёком будущем. Понимание настигло лефийку лишь спустя десятилетия после смерти мужа, когда в своей лесной глуши она уже была близка к сумасшествию.

Тоскуя в кромешном отчаянье, Итель чаще и чаще задумывалась о неизвестном маге, являвшемся Рогону, перелистывала Книгу, написанную для него её мужем, и завидовала неизвестной колдунье, которая избавит мир от ненавистного Совета. Да, ведьма едва не каждый день размышляла о не родившемся пока волшебнике Торое. А потом многолетние размышления принесли плоды – в голове Ители родился даже не план, а уже готовое руководство к действию. Куски мозаики сложились в прекрасную гармоничную картину. Всё стало просто и понятно. Жизнь снова обрела смысл, потому что в ней появилась Цель. И какая!

Да, ведьма не зря пряталась в глуши, оттачивала мастерство, обдумывала и лелеяла планы. А самое главное – она отыскала зеркало. То было несложно, всего-то понадобилось воспитать с пелён двоих очень талантливых мальчишек-колдунов да наставить их на обряд Зара. Случилось это лет сто сорок тому… Эх, и сильны были мальчишки!

Найти мятущуюся во мраке Мира Скорби душонку искусника Гиа оказалось, делом хитрым, но возможным. И нашли! И потрясли с пристрастием! И вызнали образ творения. Правда, выбрались еле живые. Точнее, выбрался. Второй колдун (и двадцати трёх ему, помнится, не было) так и сгинул, растерял всю Силу, не смог вернуться. Ну да в таком деле не без жертв. Хотя, жаль мальчишку, горячий был, порывистый, Итель за мать держал, любил. Ведьма вздохнула, припоминая пропавшего по её вине молодого чернокнижника.

А уж потом, когда выживший воспитанник сообщил наставнице, как выглядит зеркало, найти Творение стало парой пустяков. Всего за несколько лет Фиалка разыскала утерянный след волшебного артефакта – повозиться, конечно, пришлось и с шарами хрустальными и с чернокнижием. Но нашлось зеркало. И где нашлось – в захудалой таверне, на стене питейного зала! Который уж год висело под самым носом. Но… свежая закавыка обнаружилась – в преданиях не сохранилось никаких сведений о том, как заставить Творение мастера Гиа делать что должно. Меж тем время уже поджимало.

И снова Ители пришлось разыскивать талантливых детей, и снова растить, учить, отправлять обрядом Зара в Мир Скорби, дабы искали, трясли, выспрашивали душу Искусника. Двое, поочерёдно принятых на воспитание пареньков, оказались пустой тратой времени – три десятка лет возни с ними прошли зазря. Вроде и умные были ребята, но бездарные – сгинули, так ничего и не вызнав. Зато третий…

Третий мальчик подвернулся сообразительный и пытливый. Он быстро вошёл в силу, а уж потом вызнал что нужно, не пропав-таки во время обряда. «Разбудить» зеркало, как выяснилось, было проще простого. Итель-то думала понадобятся заклинания и жертвы, а всё оказалось так незатейливо, что аж оторопь брала. Зеркало имело два слоя! Создав своё чудовищное творение, мастер нашёл способ сделать его неопасным. Нанёс поверх прожорливой серебристой поверхности тонкую тщательно отполированную металлическую пластину, которую закрепил ещё одним стеклом. Потому-то зеркало и было таким мутным, оттого отражение в нём и искажалось.

От Фиалки всего и потребовалось, что дождаться урочного часа, снять верхний слой да освободить колдовское стекло. Настали томительные годы ожидания. И, наконец, миг настал. Баруз – потомок Гиа и постоянный посетитель захудалой таверны – вознамерился поместить зеркало в хорошую раму.

И вот реликвия, столько лет примерно висевшая на стене, перекочевала, наконец, в руки потомка Создателя. Для Ители это послужило сигналом. Она верно подгадала приближение решающего часа и хорошо подготовилась. Интрига, лелеемая столько веков, вошла в решающую стадию.

Ведьма усыпила Мирар, кхалаи забрали зеркало (в таком деле, рассудила практичная Фиалка, лучше не рисковать попусту и довериться настоящим профессионалам, типа рептилий). Дальше всё развивалось стремительно. Пока одни чешуйчатые убивали семью Эйлана (увы, пришлось, всё-таки нужен последний из рода, не так ли?), другие доставили зеркало ведьме. Итель с сообщниками за считанные минуты освободила волшебное стекло от лишнего слоя. В результате непродолжительный колдовской сон жителей Мирара превратился в настоящую спячку – зеркало, переливающееся голодной рябью, стократ усилило волшбу ведьмы (впрочем, это сыграло только на руку)…

Правда, едва не в самом финале, действо чуть было не испортили слишком уж истовые колдуны-близнецы, да и косоглазая ведьма отличилась. Чуть не угробили волшебника. Впрочем, он смог за себя постоять. А Фиалка в свою очередь должным образом наказала виновных, чтобы те более не пытались проявлять губительную инициативу.

Последним штрихом к картине триумфа стала битва с Тороем. Стратегически исход этой баталии был для Ители несущественен. Она закатила бурю только для того, чтобы удостовериться в местонахождении мага и заодно испытать его способности. Пришлось слегка поактёрствовать, изобразив сущую змею, зато волшебник раскрылся во всём своём могуществе. Это было прекрасно…

– Итель?

Колдунья вынырнула из блаженных воспоминаний.

Хельзак внимательно смотрел на неё, видимо, ждал ответа.

– Что? – Фиалка качнулась в седле. – Я прослушала, что ты спросил?

Некромант замялся, но всё-таки повторил свой вопрос:

– Зачем ты хотела увидеть волшебника?

Она задумалась. Надо ли отвечать? Хельзак силён и опытен. И ещё он был тем самым некромантом, предпоследним воспитанником Ители. Конечно, он не догадывался, что молодая ведьма с глазами фиалкового цвета и есть его дряхлая наставница (которую он давно считал почившей). Не знал, что красавица-колдунья когда-то выпестовала его и воспитала, как растят и воспитывают послушного пса – для своих собственных нужд и целей.

В конце концов, Итель решила, что отвечать правду совершенно не обязательно и беспечно сказала:

– Женское любопытство…

А ещё дёрнула плечиком, мол, не бери в голову.

Хельзак, похоже, всё-таки не поверил. Ну и пёс с ним. Переживёт. Не для того Фиалка так долго готовилась, чтобы выболтать всё какому-то там любопытному щенку. Её Тайна – это только её Тайна. Её и больше ничья.

И тут же ведьма подумала как всё-таки хорошо, что талантливые близнецы Гедэ и Канто умело перетащили своих спутников на много вёрст вперёд, точнёхонько по следу Тороя. Волшебник оставил такой шлейф Силы, что пренебречь этим оттиском магии в пространстве было чистой воды глупостью. И вот теперь вся процессия доберётся до Гелинвра уже к вечеру. Это позволит сократить время пути и тем самым избежать новых расспросов со стороны любопытного Хельзака.

Интересно, как колдунов встретят в Гелинвире? А ещё было бы занятно увидеть Алеха. Изменился он или нет? Так и будет смотреть влюблёнными глазами или поостыл за столько-то лет? Ах, скорей бы, скорей!

И ведьма пришпорила коня.

* * *

Люция проснулась оттого, что больше никто не обнимал её и не грел. Ведьма потянулась, потом вспомнила минувшее утро, покраснела и стыдливо огляделась. Торой уже почти оделся – он натягивал рубаху, и вид имел самый озадаченный.

За окном стоял белый день. Девушка села на кровати, кутаясь в одеяло. Она не знала, как себя вести. А вдруг волшебник сейчас скользнёт по ней равнодушным взглядом и станет ясно – совсем она ему не нужна, поразвлёкся от нечего делать, да забыл. Но потом Люция вспомнила слова, которые он ей шептал, и поцелуи, и ласковые руки, и объятия, в которых покойно уснула. Нет! Он так не поступит. А по спине пробежали блаженные мурашки. Колдунка закрыла глаза, припоминая… Ей было и стыдно, и сладко, и как-то непонятно, и… хорошо.

– Ты уже проснулась? – удивился Торой и легонько щёлкнул жмурящуюся ведьму по носу. – Давай, давай, поднимайся.

И тут же сильные руки выудили её из тепла одеяла, погладили голые плечи и спину. Люция снова зажмурилась и обняла волшебника за шею, ткнулась губами в подбородок, прильнула всем телом.

– Одевайся.

Торой отстранился слишком уж поспешно. Ведьма воровато улыбнулась и попыталась снова прижаться. Маг было поддался на уловку, снова обнял, но потом быстро понял, что к чему и расцепил объятия.

– Одевайся, говорю.

Чмокнул в макушку и был таков. Этот уход больше походил на бегство. Колдунка довольно хихикнула. Нет, он никогда не обожжёт её равнодушным взглядом, не оттолкнёт. Он останется рядом. Она поняла это безошибочным чутьём, нет, не влюблённой женщины, влюблённой ведьмы. И, конечно, сразу же думать забыла про колдунью Фиалку, Зеркало и Рогона.

Однако после завтрака (а точнее позднего обеда) унылые реалии жизни разрушили и без того хрупкое ощущение покоя и счастья. Немногочисленные обитатели крепости держали военный совет.

– Что будем делать? – Торой задал этот вопрос безо всякой надежды услышать от кого-нибудь стоящее предложение.

Задумчивый Алех подёргал себя за мочку уха и уверенно ответил:

– Мы будем ждать.

Волшебник усмехнулся:

– Свеженькое предложение. Вот только чего ждать? Итель дважды пускала за нами погоню, недавно я сцепился с ней в волшебной схватке. И, знаешь, успел понять – она вовсе не в бирюльки играет.

Эльф снова пощипал ухо:

– Итель хотела заполучить Эйлана, чтобы не гоняться за вами по городам и весям, но не думаю, чтобы она собиралась учинить расправу лично над тобой или Люцией, равно как и над мальчиком.

Колдунка вскинула брови:

– Да неужели? Между прочим, те двое близнецов чуть не убили Тороя, Косоглазая ведьма тоже, а уж про битву во время грозы я вообще молчу!

Алех возразил, впрочем, без особого жара:

– Я думаю, сама Итель вовсе не собиралась вас убивать… Скорее всего, её посланники оказались слишком уж рьяны. Может, хотели выслужиться, а может, просто были недостаточно умелы. Близнецы, как я понял, слишком юны. Могли неверно соразмерить силы. Нирин… Чего ж вы хотите от оскорблённой женщины? Тем более ведьмы. А сама Фиалка просто любит эффектные выходы. Может, вспылила, вот слегка и потрепала Тороя. – И он закончил. – Бежать бессмысленно.

– Так ведь и ждать неведомо чего тоже! – удивился маг. – Нужно хоть как-то подготовиться к встрече. Ну, я не знаю…

Эльф покачал головой:

– Ты очень сильный волшебник – зачем тебе готовиться? И главное – как? Что ты собрался делать? Ловушки, засады? Это же смешно!

Торой и сам понимал, что смешно, но томиться в мучительном бездействии попросту не мог. Он поднялся и заходил туда-сюда по комнате. Осознание того, что нужно слепо ждать неизвестности, выводило чародея из состояния внутреннего равновесия.

Эйлан сидел на стуле, тихий и незаметный, как обычно. Неожиданно мальчик нарушил тишину робким вопросом:

– А что, если мы спрячемся?

Эльф терпеливо улыбнулся и хотел было отмахнуться от паренька, но Торой неожиданно просветлел лицом.

– Как любит повторять Золдан «в речах детей потаённая мудрость». Ты просто молодец, Эйлан! Именно так мы и поступим.

У Алеха вытянулось лицо. Колдунка прыснула в кулачок при виде изумлённо хлопающих глаз и обиженно торчащих ушей Бессмертного. По всей видимости, эльф решил, будто Торой предлагает своим спутникам забиться куда-нибудь под кровать в одном из самых дальних покоев, укрыться покрывалом, крепко зажмуриться и затаиться. Авось, не найдут.

– Как это спрячемся? – начал было он, но осёкся, недоумевая.

– Очень просто. Ведьме, если не ошибаюсь, нужен Эйлан? Стало быть, его-то мы и спрячем. И будем прятать до тех пор, пока не станет известно, что именно хочет наша диковинная лефийка.

Торой радостно потёр руки.

Алех ещё немного похлопал глазами и, наконец, спросил:

– Да как же ты собрался его прятать? Итель всё-таки не рассеянная нянька, от которой можно укрыться в шкафу или под софой. Она найдёт мальчика за считанные секунды, достаточно прикоснуться к чьему-нибудь сознанию… да хотя бы к Люции! Она не очень сильна и не сможет защититься…

Колдунка обиженно засопела со своего места, но Торой и эльф этого не заметили. Волшебник тем временем продолжил:

– Ей и не надо будет защищаться, как, собственно и нам. Мы не будем знать, где мальчик.

Люция с Алехом переглянулись и посмотрели на Тороя, словно на идиота.

– Как это? – хором спросили они.

– Очень просто. Эйлан не знает крепости, значит, даже, прикоснись Итель к его сознанию, она не сможет выяснить, где он прячется. К тому же, можно просто завязать ему глаза, чтобы он не видел дороги. А потом Тальгато уведёт его куда-нибудь, куда посчитает нужным и там затаится. Куда они уйдут, мы не будем знать…

– …а до сознания слабоумного мальчика, которого Итель к тому же ни разу не видела, она достучаться не сможет. – Подхватил Алех. – Неплохая мысль. Очень находчиво. Увидим, что опасности нет, попросту позовём Эйлана, и мальчишки выберутся из укрытия.

– Совершенно верно. По крайней мере, если начнётся какая-то неразбериха, дети будут в безопасности, – закончил Торой.

Он ещё подумал, что хорошо бы вместе с ребятами спрятать заодно и Люцию, но ведь колдунка ни за что не согласится. Да и бессмысленно это – чего её прятать от собственной наставницы?

Торой закрыл глаза и сосредоточился. Он хотел увидеть, как далеко находится Итель. Некоторое время волшебник сидел неподвижно, чувствуя устремлённые на себя взгляды мальчишек, эльфа и ведьмы. Это отвлекало его, и потому Торой не сразу увидел колдунью. Но, когда увидел, непроизвольно вздрогнул. Он-то, наивный, полагал, будто она только-только пересекла границы Флуаронис, а на деле всё оказалось не так. Фиалка была уже на полпути к Гелинвиру! Видать, нашлись в свите её приспешников умелые колдуны. Всё-таки не один Торой на белом свете умеет перебрасывать людей через пространство, а у жены Рогона в сообщниках слабаков не было.

– Она подойдёт к Гелинвиру через несколько часов. Ещё до заката. – Уронил Торой в тишину комнаты.

У Люции захолодело сердце. Отчего-то стало страшно, едва не до икоты. Неужели ещё немного и всё закончится? Вот только как? Как закончится? И сможет ли она – Люция – взглянуть в глаза своей «бабке»? По коже побежали мурашки.

Алех поднялся из кресла и обронил:

– Пора. Объясняй мальчишкам, что от них требуется.

Торой согласно кивнул, и Люция поняла, вот оно – начало грядущей то ли встречи, то ли битвы.

* * *

Как хрупок кажущийся незыблемым порядок вещей! Как уязвим! Разрушить зыбкое равновесие можно в одно мгновение. И тогда неожиданно выяснится, что мир уже не такой, как прежде. Да и сам ты изменился.

Именно эту незамысловатую в своей простоте истину осознали обитатели уютного и спокойного королевства Флуаронис, очнувшись среди, нет, даже не белого дня – белой зимы.

Строгая горожанка, которая приняла когда-то Люцию за попрошайку, проснулась оттого, что совершенно закоченела под лёгким покрывальцем. Пока она пыталась расправить онемевшие члены, с улицы послышались крики. Почтенная Геланна кое-как подковыляла к окну и с ужасом увидела вместо привычных зелёных кустов жасмина огромные сугробы, от которых под лучами яркого летнего солнца валил пар. А недалеко, всего в двух домах вниз по улице, дымились безобразные руины, некогда бывшие жилищем дружного семейства Дижан. Геланна охнула и схватилась одной окоченевшей рукой за сердце, а другой за подоконник. С крыш, весело звеня, срывалась капель.

В то самое время, когда опешившая Геланна, увязая ногами в сугробах, бежала по улице, в Дворцовой части города проснулся королевский маг Золдан. Почтенный чародей, наконец-то отоспался после долгих мучительных лет бессонницы, а теперь очнулся оттого, что в двери его покоев отчаянно колотил руками неизвестный буян. Золдан сел на кровати и хотел привычным хлопком ладоней зажечь над головой волшебный огонёк. Однако закоченевшие длани, хотя и прилежно бились друг об дружку, но всё же не могли сотворить язычок яркого пламени. Кряхтя и охая, маг поднялся на ноги и направился к дверям.

От растерянности он даже не вдруг сообразил, почему, собственно, его просторный покой, до этого состоящий из множества комнат, сжался в размерах? Спальня стала совсем тесной – кровать в ней едва помещалась, а до двери, что вела в гостиную, можно было дотянуться, даже не вставая с ложа. И верно, башня, расширенная при помощи волшебства на многие покои, вдруг снова обратилась всего лишь в башню. Пускай она и оставалась самой высокой в королевстве, но теперь была далеко не самой вместительной. Золдану, прямо скажем, повезло – усни он, например, в библиотеке, был бы раскатан мгновенно сжавшимися стенами в тонкую лепёшку. А спаленка да гостиная как раз и являлись теми двумя комнатами, что изначально находились в башне.

Волшебник смятенно озирался и продолжал бестолково похлопывать ладонями, словно аплодируя случившемся изменениям. Маг не понимал, почему волшебный огонёк, столько лет вспыхивавший по одному мановению, нынче совершенно не спешит разгораться? Потом, Золдан, наконец, сообразил, что за окном пускай и до крайности туманный, но всё-таки день, а значит вполне можно обойтись без света.

Еле-еле передвигая ноги, так затекло старое тело, маг добрёл таки до двери и открыл её нежданному (и весьма нетерпеливому) посетителю. Странно, охранное заклятие не действовало, и вломиться в видоизменившуюся комнату начальнику королевской стражи Брадеру помешала только слепая спешка – военный никак не мог сообразить, что дверь нужно попросту потянуть на себя. Вместо этого ратник самозабвенно молотил кулаками в мощную дубовую створку да ещё время от времени поддавал по ней ногами.

Чародей толкнул дверь, чуть не приложив бравого военного по лбу, и с удивлением воззрился на едва переводящего дух блюстителя порядка.

– Золдан… – впопыхах Брадер забыл не то что об официальных условностях, но и о всякой почтительности, – там…

И он махнул рукой, призывая чародея следовать вниз.

Старый маг, не помня себя, ринулся за стражником. Волшебник мчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и на бегу по-прежнему хлопал в ладоши, будто восхищённый зритель на балаганном представлении. Однако хлопки были тщетными и по винтовой лестнице оба мужчины спускались во мраке. Впрочем, королевский чародей, ещё толком не проснувшийся, мало что осознавал. Он пытался одновременно постигнуть причину своего небывало крепкого сна, причину, по которой пропало волшебство, расширившее башню, а вместе с этим ещё и гадал, уж не примерещился ли ему визит Тороя? И если нет, то куда в таком случае делся непутёвый ученик?

За стенами башни мага и его спутника приняли в объятия молочно-белый туман и удушливая влажность. Под ногами захлюпала жидкая слякоть, а потом чародей разглядел в мешанине талого снега два странных холмика. Близоруко сощурившись, Золдан признал двух молодых стражников, которые обычно несли караул у подножия башни. Вояки должны были исправно стоять у входа, но вместо этого безжизненно лежали навзничь, уткнувшись лицами в ноздреватый сугроб. Постепенно истаивающий снег обнажал закоченевшие тела. Однако заполошный Брадер вовсе не смутился жутким зрелищем. Звонко чавкая по грязи сапогами, он спешил вперёд, даже не оглядываясь на престарелого чародея, что едва поспевал за стремительным военным.

– Довольно! – волшебник запыхался, но всё-таки нашёл в себе силы властно вцепиться в плечо начальника стражи. – Докладывай, в чём дело. Или ты не военный уже, а испуганная баба? Говори по порядку!

Резкость тона, а самое главное – командный голос подействовали на Брадера отрезвляюще. И он начал сперва сбивчиво, а потом всё более и более внятно рассказывать о случившемся.

Оказалось, старый чародей продрых дольше всех в Мираре (и то верно, в самой-то высокой башне, где ничего не слышно). Собственно, если бы не дворцовая суматоха, не истерика королевы-матери, у которой замёрз на балконе любимый пуделёк, да не нервный срыв государя, выяснившего, что все птицы в оранжерее перемёрли, то добрались бы до волшебника раньше, а пока то да сё…

Едва первая паника мало-помалу улеглась, Брадера отрядили за магом. Да только к тому времени у стен дворца уже собирались толпы испуганных и растерянных горожан. Люди стекались со всех концов столицы и приносили всё более неутешительные новости – в Фонтанной части города выгорел едва ли не целый квартал, во Дворцовой нашли уже четырёх замёрзших насмерть горожан и десятерых оружных стражников (это не считая караульных у стен дворца), бессчётно собак и кошек. Кое-где уже вовсю орудовали мародёры и прочие лихие люди.

Золдан слушал, а сердце его холодело. Конечно, маг ещё не успел осознать, что тоже кое-чего лишился в качестве платы за крепкий и сладкий сон… Хлюпая ногами в снежной жиже, волшебник и начальник дворцовой стражи устремились туда, где в их советах и помощи нуждались более всего – во дворец к государю. Благо в покоях властителя уже собрались все чиновники и первые лица (надо сказать, весьма заспанные). Общими усилиями приняли решение успокоить людей, очистить улицы от погибших, разослать оружные патрули по соседним пределам, а также выдвинуть в город конные разъезды, чтобы поддерживали порядок да не допускали паники и мародёрства.

А пока старый волшебник да власть предержащие вершили судьбы подданных, люди на улицах Мирара бегали в густом тумане от дома к дому, от улицы к улице. Каждому хотелось знать, что стряслось с его родными, не постигла ли кого страшная участь быть замёрзшим на холодных камнях мирарской мостовой или просто в собственном доме.

Ослеплённые паникой (а кто и радостью мародёрства), туманом и страхом горожане не сразу заприметили, что в толпах беспокойно мятущихся, носящихся от дома к дому горожан неторопливо двигались к городским воротам люди куда как спокойные, облачённые в чёрные хитоны…

Почтенная Клотильда, стараниями Тороя не замёрзшая за своей барной стойкой, пробудилась, как говорится, «к шапочному разбору» – когда суматоха на улице достигла апогея. Припозднившийся посетитель «Перевёрнутой подковы» – гном – оказался, как и всё его племя, живучим и не закоченел насмерть, хотя холод в питейной зале царил, словно в погребе. Низкорослый ремесленник в зелёном мятом кафтанчике и с аккуратно заплетённой в косу бородой, зябко растирал окоченевшие плечи и надсадно кашлял. Гном сотрясался всем телом и стыдливо прикрывал рот крохотной ладошкой. Клотильда выдала постояльцу бутыль хорошего бренди за счёт заведения, и теперь путешественник нет-нет прихлёбывал крепкий напиток.

А хозяйка таверны с ужасом смотрела в распахнутое окно. Проснувшийся город погряз в панике. Клотильда собралась было тоже бежать из дому, стучаться к соседям, узнавать, не нужна ли кому помощь… А потом сообразила, что и не побежишь больно-то – лихой народец, уже вышедший на промысел, мигом воспользуется паникой да заберётся в таверну. Благо в «Подкове» есть, чем поживиться – тут тебе и провизия, и выпивка, и утварь, и мебель. Поэтому рачительная трактирщица заперла на засов и чёрный, и парадный выходы и теперь с сожалением наблюдала в окно за мятущимися людьми.

Потому-то именно Клотильда, занявшая удобный наблюдательный пост, заметила в тумане одиноко стоящего посреди улицы мальчонку лет пяти. Паренёк был в одной пижаме, растерянный, заплаканный, с помятым со сна личиком. Жалостливая хозяйка «Перевёрнутой подковы» хотела уже выбежать за мальчуганом, да укрыть его в таверне, пока не отыщутся родители. Но тут из тумана вынырнул путник в чёрном хитоне. Он шёл неспешно, не таясь и не прячась, а потому без труда лавировал меж суетливо бегающих туда-сюда мирарцев.

Колдун! Идёт себе бесстыдно по столице! Клотильда охнула и прижала ко рту пухлую ладонь. А чернокнижник тем временем опустился рядом с мальчиком на корточки, внимательно посмотрел на него, словно изучая нечто невидимое для трактирщицы, а потом поднял на руки. Паренёк, вопреки ожиданиям, не испугался чужака в зловещих одеждах. Ничуть не бывало! Мальчуган уютно устроился на сгибе руки не-мага, положил головёнку на плечо незнакомцу и затих. Колдун запахнул малыша в просторный плащ да пошёл себе дальше.

Трактирщица же набрала в грудь воздуха и пошире распахнула створку окна, собираясь со своего места обличить дерзкого похитителя. Но чернокнижник спиной почувствовал её намерение, стремительно обернулся и сквозь мутную пелену тумана ожёг Клотильду таким свирепым взглядом, что она поспешила захлопнуть некстати раззявленный рот. Вспомнила, что перед ней как-никак беспринципный колдун и смолчала. Лишь проводила чёрный силуэт взглядом.

К середине дня, когда туман, поднимающийся от тающих сугробов, стал и вовсе непроглядным, колдунов прошло около десятка. Супостатов не смущали ни скачущие по улицам конные разъезды, ни патрули гвардейцев. Да, собственно, никто из оружных людей не останавливал дерзких чародеев, не арестовывал, не требовал объяснений. Напротив, их сторонились с почтительностью и страхом. А те шли, безучастные ко всему и молчаливые.

Лишь под вечер по городу поползли слухи о том, что королевский чародей, вроде как болен и совершенно не может творить магию, что де волшебные кольца да амулеты стражников совершенно потеряли Силу, а в соседние королевства даже отправлены гонцы с просьбой о помощи. Ну и ещё болтали, будто в одной из флуаронских деревень перепуганное население едва не учинило самосуд над безмужней брюхатой девкой – её отчего-то посчитали ведьмой, повинной в случившемся. А в соседнем пределе пошли и того дальше – забросали камнями некую старуху, которая, как потом выяснилось, всего-то и была обычной знахаркой-травницей.

В общем, испуганные растерянные флуаронцы ждали, когда же в дело вмешаются маги. Но маги не вмешивались. Лишь брели по трактам перехожие колдуны, которых никто не решался останавливать…

* * *

Послушные кони, обрадованные резвой скачке, неслись по мокрой дороге. Итель с детства превосходно держалась в седле, ей это было нетрудно – ни одна лошадь не сбросит со спины того, в чьих жилах течёт кровь Бессмертных, а уж тем более Бессмертную ведьму.

Время долгожданной встречи приближалось, и Фиалка чувствовала, как сладко заходится сердце. Ох, скорее бы уже, скорее! Вот разберётся с делами и, пожалуй, даже займётся поисками непутёвой Люции. Может, не сгинула, не пропала, дурёха, без многомудрой наставницы-то? Кто ж знал, что она, Фиалка, так привяжется к бесталанной простодушной девчонке, которую и на воспитание взяла единственно, чтобы не зачахнуть от скуки в своей глуши? Толку-то от Люции в колдовстве было чуть да маленько, зато веселья – хоть отбавляй. Одни эти её полёты на метле чего стоили. Умора, и только.

Однако мысли о воспитаннице всё же не слишком занимали ведьму. Скорее, с их помощью она пыталась отвлечься от других, более настырных и лакомых – от мыслей о волшебнике, который был так похож на её давно ушедшего в Мир Скорби мужа. Нет, внешнего подобия в Торое и Рогоне было, пожалуй, не больше, чем в помидоре и луковице, но недюжинные способности куда как схожи. Даже этот волшебный огонёк, который маг сотворил для деревенских простофиль… Как похож стиль волшебства! Итель даже не осмелилась разорвать Нить Силы, что подпитывала огонёк от матёрой яблони. Оставила белоснежный лепесток пламени нетронутым. Пускай себе горит. Красивый.

Хельзак стремя в стремя скакал рядом с ведьмой и нет-нет поглядывал на неё с любопытством и подозрением. Во взгляде его не было обожания или страсти, какая была в глазах Алеха, лишь немое восхищение и лёгкий оттенок трепета. Некроманту всё не давали покоя фиалковые глаза колдуньи. Они казались смутно знакомыми, даже родными…

Гелинвир вырос перед путниками, когда солнце ещё не коснулось горизонта. Волшебная крепость была прекрасна.

«Она пуста. И она ждёт меня». – Подумала с замиранием сердца Итель. Правду сказать, её самолюбие ещё несказанно бы потешила мысль, что она, Фиалка, окажется первой ведьмой, которая ступит на знаменитые воздушные мостовые. Но лефийка понимала – это не так, первая ведьма уже ступила на здешние тротуары. И ведьмой этой была не она, а безвестная колдунья, выискавшаяся неведомо откуда и теперь отчаянно помогающая магу. Хотя, Нирин говорила, что девчонка совсем соплива и не шибко умна… Ну да ладно.

Вообще же говоря, Фиалка пришла в Гелинвир вовсе не за властью или там славой… Она пришла сюда по велению сердца, по давно взлелеянному в душе расчёту.

Итель натянула поводья резвого скакуна, заставив его остановиться на самой опушке. Теперь красавица колдунья с упоением разглядывала крепость, что, словно скала, выделялась на фоне закатного неба. За спиной ведьмы один за другим смолк дробный перестук копыт – это остальные спутники догнали предводительницу и теперь остановились в почтительном молчании. Пусть молчат. Они все не знают, какова её настоящая цель. Думают, небось, глупые – захватить Гелинвир – вот и всё, чего хочет ведьма. Ха! Ну да ладно, пускай пока смиренно помолчат, давая ей возможность насладиться триумфом. Глупые, глупые мальчики и девочки. Из всех вас более или менее прожжённый (причём не только в переносном, но и в прямом смысле слова) один Хельзак. Но даже он не догадывается об истинном намерении Ители, лишь уважает её за силу, находчивость и беспринципность, а ещё слегка побаивается. Вынужден побаиваться, потому что чуточку не доверяет.

– Нас ждут. – Тихо сказала ведьма и на лице её расцвела умиротворённая улыбка. – Поторопимся.

Когда конские копыта прогромыхали по опущенному мосту, этот перестук показался Ители едва ли не сладостной музыкой – гимном её победы, чертой, подводящей итог под долгим повествованием. Осталось ещё чуть-чуть. Небольшой эпилог. А затем можно будет браться за написание пролога к новой захватывающей истории.