Текст книги "Охота на ведьму (СИ)"

Автор книги: Алена Харитонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Впереди ждали очередные двери. Закрывать створки было бессмысленно – засовы на них отсутствовали, удерживать не хватало сил. Как быть? Неужто мчаться от погони до скончания воли? Тут неожиданное прозрение осенило колдунью. Она поняла, что покамест ещё остаётся хозяйкой своего разума. А значит…

Торжествуя близкую победу, Люция захлопнула двери. Но теперь уж не руками, как делала раньше, а могучим мысленным приказом. Створки с грохотом ударились о косяки, и широкий засов, появившийся неведомо откуда, задвинулся сам собою. Девушка услышала, как скребутся с обратной стороны скользкие мысли чужака и, сломя голову, бросилась в следующую комнату. Душа колдунки преисполнилась ликования. Огромные двери с грохотом закрывались следом за девушкой, засовы щёлкали, словно капканы. Ведьма бежала, каждым нервом ощущая гнев и бессилие отторгнутого ею чужака. Наконец, колдунья, вновь очутилась в пустой тёмной комнате, а ещё через несколько секунд окружающая темнота превратилась в чёрные зрачки напряжённо глядящих синих глаз.

Тороя замело снегом – на плечах и голове уже выросли небольшие сугробы, но маг не чувствовал холода, он впился взглядом в лицо ведьмы, наблюдая за её внутренней борьбой. Наконец, взор Люции обрёл осмысленность, и девушка повисла на шее у волшебника, плача от облегчения. Мужчина неловко похлопал спутницу по спине, но прорыдаться не позволил – снова встряхнул.

– Хватит. До каких воспоминаний он добрался? Узнал об Эйлане и о том, что ты дала отпор кхалаям? – чародей встряхнул колдунью.

Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой:

– Нет, увяз в детстве…

– Ты молодец. – Скупо похвалил Торой и подхватил со скамьи завёрнутого в одеяло ребёнка.

Люция отёрла со щёк застывающие на морозе слёзы, накинула капюшон и устремилась следом. И всё же, как ни старались путники идти быстрее, за четверть часа едва смогли миновать несколько кварталов. Вьюга разыгралась нешуточная, противиться ветру и снегу становилось всё сложнее.

Боль вонзилась в висок так же неожиданно, как в первый раз, и маг вновь увидел преследователей. Некромант как раз бросал в снег невзрачную Молнию Ищейку. Сгусток Силы воспарил над сугробам, отыскивая цель – посторонние магические пульсации. Увы, после битвы Люции с чернокнижником всплеск, наверняка, был такой, что след беглянки найдётся без труда. И действительно, уже через миг Молния налилась густой синевой, а потом заскользила от «Перевёрнутой подковы» в тот самый переулок, где скрылись беглецы. Некромант оживился, махнул рукой вымотанному спутнику, и оба заторопились следом за Ищейкой.

Теперь от них не уйти, хоть бегом беги.

– Люция, стой, – со спокойной отрешённостью попросил Торой и привалился к облепленному снегом фонарному столбу. – Они взяли след. Как ни плутай, всё равно догонят…

Сквозь вой пурги ведьма не разобрала слов мага, а потому крикнула, придерживая капюшон плаща:

– Чего встал? Идём!

Волшебник отрицательно покачал головой:

– Они взяли след.

Колдунка побледнела и вновь прокричала сквозь непогоду:

– Что же делать? Ты примешь бой?

Торой горько усмехнулся и, избегая смотреть в глаза собеседнице, ответил:

– Нет.

Люция устремилась к магу, проваливаясь в сугробах. Резкий порыв ветра сорвал с головы девушки капюшон и мигом насыпал за ворот снега, но колдунья этого не заметила.

– Почему? Почему, нет?!

– Их двое, они сильнее. – Сказал Торой и не соврал. Преследователей действительно было двое, и они действительно были сильнее его – низложенного.

Ведьма замерла, глядя в ту сторону, откуда должна была явить себя погоня. Девчонка всё никак не могла поверить, что её спутник – защитник, на которого она столь уповала – так легко сдался.

– Но ты же волшебник, сделай что-нибудь! – девушка вцепилась в мага. – Чего встал, как пень?! У тебя есть меч, в конце-то концов!

На последних словах колдунка сорвалась на крик. Торой открыл утомлённо смеженные веки и посмотрел в пылающее от гнева и страха лицо спутницы. Кипящая волна, нет, не злости, а свирепого бешенства поднялась в душе мага. Бешенства на себя самого. И впрямь, какой он мужчина, если не может защитить не то что свою спутницу, но и себя самого? От досады защемило сердце. Что же теперь и впрямь покорно сдаваться на милость преследователей? Хорош заступничек, ничего не скажешь. Горячая ярость полыхала в крови. Низложенный маг дал ей выход наиболее привычным для себя способом.

– Знаешь что… ты, – прошипел он, даже не пытаясь подбирать слова, – дура деревенская, хватит на меня орать, иначе я оторву твою бестолковую голову раньше, чем это делают те колдуны! Понятно?

Он знал, что она права. Права совершенно. Должно быть, именно поэтому ему и хотелось развеять колдунку в пыль. Ведьма отпрянула. Человек, что недавно целовал её, стал, как и прежде, странно далёким, да ещё и неожиданно свирепым.

– Значит, ты хочешь сдаться? – как-то вяло поинтересовалась девушка, вытирая рукавом мокрое от снега лицо. – Просто сдаться?

Видеть её смирение перед неизбежной гибелью оказалось ещё тошнее, и маг проорал:

– Нет! Но мне нужно хотя бы немного побыть в тишине и собраться с мыслями, а не слушать твой скулёж! Поняла?

– Да! – с такой же яростью крикнула ему в лицо колдунья. – Да! Я поняла! Ты ничего не можешь сделать! А попробуешь улизнуть вместе с мальчишкой, расскажу про тебя колдунам. Так что собирайся с мыслями как следует!

Теперь Люция была готова выхватить из ножен волшебника тяжёлый меч и, в первую, очередь зарубить им самого Тороя, а там под раздачу попали бы и колдуны. Чего там! Сейчас ведьма чувствовала себя способной умерщвлять взглядом, не то что оружием.

Торой, не покойся у него на руках ребёнок, должно быть, задушил вздорную колдунью. Разорвал в клочки! И в тот самый момент, когда в голове мага звенело от отчаяния и неистовой ярости, он ощутил знакомое уже покалывание на кончиках пальцев. Через миг, в онемевшие от стужи руки словно вонзились сотни иголок – будто стиснул ладонями ежа. Волшебник не успел изумиться, как вновь пришло понимание – беглецов и их преследователей разделяют два квартала. Чародей снова увидел погоню и плывущую по снегу Молнию Ищейку.

– Люция, быстро! – он взвалил Эйлана на руки девушке. По телу стремительными волнами расходилось давно забытое ощущение нахлынувшей Силы.

– Чего? – ведьма опешила от столь резкой смены настроений – лицо Тороя, минуту назад пылавшее гневом, вдруг сделалось сосредоточенно и спокойно.

– Прячься. – Глядя в метель, сказал маг.

Колдунка быстро смекнула, что лишних вопросов задавать не стоит, и резво заковыляла прочь с мальчишкой на руках. К счастью, тащиться в сугробах пришлось недалеко – несколько десятков шагов, аккурат до сгоревшего дома. Чёрный остов оказался самым близким укрытием. Огонь на пепелище погас ещё ночью, но и сейчас пожарище выглядело страшно. Колдунья нырнула в закопчённый дверной проём и с ужасом вдохнула дымную горечь. Самый страшный запах, который преследовал её с детства – запах вечной угрозы, висящей над каждой ведьмой – запах костра. По головёшкам девушка пробралась вглубь развалин и рухнула на колени возле чёрной стены. Здесь можно положить Эйлана, пускай себе спит. Лишь после этого Люция выглянула на улицу. В мешанине снежинок она увидела, как Торой невозмутимо поправляет сапог. Ветер рвал полы его плаща.

* * *

Хладнокровие пришло само собой – сердце стучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей и знал, что через пару десятков шагов они достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, проделанный беглецами. Лишь только путники обойдут двухэтажный дом с изящным крыльцом, волшебник окажется в поле их зрения.

Чародей сделал глубокий вдох и наклонился поправить голенище сапога. Преследователям он подставил беззащитную спину, знал – сразу не набросятся. Как-никак, он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный чарами, спит даже королевский маг. А уж это чего-нибудь да значит.

Через пару секунд волшебник почувствовал, что замечен. Он, не спеша, поднялся на ноги, отряхнул колено от снега и, по-прежнему не поворачиваясь, простёр к земле порядком окоченевшую ладонь. Покалывание усилилось, а потом застывшие пальцы приласкало тепло, это Молния Ищейка уютно легла магу в ладонь.

Лишь после этой небрежной, но весьма впечатляющей демонстрации Силы волшебник обернулся к преследователям. Чего уж там, Торой с детства любил покрасоваться, ибо прекрасно знал – ничто не пугает и не очаровывает сильнее эффектного выхода. Путники, надо отдать им должное, бесстрашно устремились навстречу незнакомцу. Капюшоны плащей, низко надвинутые на лбы, скрывали лица колдунов. Но маг был абсолютно уверен, что каждый из преследователей едва ли старше двадцати пяти лет. Собственно, для колдуна это был почтенный возраст, как правило (стараниями Магического Совета) они не доживали и до тридцати.

И вот Торой ждал, когда преследователи подойдут ближе. Ждал, ничем не выдавая глубокого внутреннего напряжения и, чего там скрывать, трепета. Он уже определил, что в этой паре сильнее некромант, но когда тот отбросил с головы капюшон, волшебник не без удивления признал свой промах относительно возраста. Преследователю было лет девятнадцать-двадцать, однако Сила, волнами исходящая от него, впечатляла. Конечно, как таковое, наличие Мощи вовсе не означало наличие мастерства, но главенствовал в паре, вне всяких сомнений, именно этот рыжий субтильный юноша с веснушками на лице.

– Как нога? Замёрзла? – светским тоном поинтересовался маг.

– Что? – озадаченный некромант замер, а ветер между тем трепал его длинные ржавые волосы.

– Нога не замёрзла, спрашиваю? – насмешливо повторил Торой. – Ты же пару кварталов назад, в сугроб провалился. Наверное, окоченел совсем?

Преследователи переглянулись. Чернокнижник последовал примеру своего напарника и тоже откинул капюшон. Торой едва сдержался от изумленного выдоха – второй юноша был точной копией первого. Близнецы. Чего только не увидишь в мире.

– Не окоченел, – между тем ответил первый из братьев. – Кто ты?

Маг перевёл взгляд со своего собеседника на сгусток тёмно-синей Силы, по-прежнему пляшущий в согревшейся ладони.

– А зачем тебе? – и он лёгким движением перебросил Молнию в руки некроманту.

Брать чужое нехорошо. А уж присваивать чужую Силу – самый дурной тон.

Колдун ловко выбросил вперёд руку, и Молния, сверкнув синевой, растворилась на кончиках его пальцев.

Торой равнодушно проводил глазами сгинувшую Силу и спросил:

– Лучше скажи, чего ради вы тащитесь за мной уже битые полчаса?

Братья снова переглянулись. Они-то шли по следу загоняемой жертвы. А жертва, оказывается, давно почувствовала облаву и не убоялась. Да и, если подумать, такая ли уж она на самом деле жертва? Как бы охотникам и дичи не поменяться местами. Иными словами, лихие чернокнижники оконфузились так, как могли оконфузиться только не в меру самонадеянные юнцы.

Наконец, тот из колдунов, что был сильнее, ответил:

– Мы ищем ведьму и ребёнка. Ты их видел?

Волшебник склонил голову к плечу, внимательно всмотрелся в тонкие, прямо-таки аристократичные черты двух одинаковых лиц и подытожил:

– В городе все спят.

Близнецы вновь переглянулись, словно мысленно совещаясь между собой.

– Она не спит, – произнёс один из юношей. – Я заарканил её сознание, но она закрылась, и след потерялся. Пришлось воспользоваться Молнией.

Торой внутренне улыбнулся. Умные ребята. Не врут. Не хотят быть уличёнными во лжи более опытным противником. Волшебник покачал головой:

– Не видел никакой ведьмы. Иду своей дорогой.

И тут Торой поймал неосторожно брошенную мысль близнеца-чернокнижника – прикрытие у него было слабее, чем у брата. «Он нам врёт», – поделился тот подозрением с некромантом. И не успел мысленный посыл достигнуть второго близнеца, как волшебник нахмурился:

– Обвинять мага во лжи, да ещё и мысленно советуясь со старшим – это дерзость. Похоже, я зря вернул вам Силу. Надо было её присвоить.

Чернокнижник вспыхнул, аж веснушки просияли, а его брат сокрушённо покачал головой:

– Прости нас за невежливость, маг. Позволишь ли задать тебе вопрос?

Торой пожал плечами, мол, валяй.

Некромант спрятал окоченевшие пальцы в рукава одеяния и спросил:

– Как твоё имя и куда ты держишь путь?

Чародей в ответ усмехнулся:

– А силёнок-то хватит отличить правду ото лжи?

Уши некроманта заполыхали от возмущения, и юноша вперил в мага пронзительный взор. От напряжения на висках вздулись жилы, а веснушчатое лицо стало багровым. Некромант изо всех Сил напрягался, обостряя внутреннее видение. Торой же стоял расслабленный и заинтересованный. Несколько мгновений колдун тщетно пытался пробить защиту волшебника, а потом сдался.

Маг удовлетворённо кивнул и заключил:

– Тогда какой смысл отвечать на ваши вопросы?

Братья в очередной раз беспомощно переглянулись, не зная, что делать. Оба понимали – лезть в драку опасно.

– Скажи хотя бы, откуда ты? – без особой надежды спросил чернокнижник.

Торой смахнул с лица капли талого снега:

– Кто вас прислал, мальчики? И зачем вы ловите ведьму?

Некромант дёрнул уголком рта, совершенно справедливо обидевшись на «мальчиков». Собственно, Тороя это не взволновало, пусть обижается.

– Мы не можем сказать, – сухо ответил чернокнижник.

Чародей прищурился и внутренним зрением прикоснулся к мерцающим янтарно-оранжевым пульсациям Силы братьев. И вправду не могут. Витиеватая руна Ан парила над головами обоих. Руна Молчания. Что же это за ведьма такая, которая, отправив двух (далеко не слабых) колдунов в погоню за жертвой, накладывает на обоих заклятие Немоты?

– Да уж, вижу, – с сожалением признал Торой. – Кто же вас так?

Близнецы промолчали. Ещё бы! Скажи они хоть слово на запрещённую тему и руна Ан из туманной дымки превратится в вязкий сгусток. Сгусток этот скользнёт по воздуху, просочится сквозь сомкнутые губы, навсегда запечатает язык и ледяным холодом выжжет грудь. Да, участь клятвопреступника незавидна.

– Ну, раз ответить вы не можете, что толку беседовать? – развёл руками Торой. – А, коли так, я иду своей дорогой.

С этими словами он спокойно зашагал прочь. Маг не знал, как долго продлится «приступ» магических способностей и предпочёл уносить ноги. Он даже наивно понадеялся, что братья позволят ему уйти. И, конечно, эти надежды не оправдались. Молодые колдуны все одинаково и глупо ретивы.

Не успел чародей сделать и пяти шагов, как обжигающая петля захлестнула его плечи. По опыту волшебник знал – за этим броском последует рывок, который выдернет из тела всю имеющуюся Силу. Очень опасный приём, требующий от колдуна огромного опыта – чуть переусердствуй и вместе с Силой вырвешь жизнь. Погубишь противника, погибнешь и сам, как-никак аркан связывает и нападающего и жертву, словно пуповина. Но разозлённые юноши от горькой обиды совсем позабыли про возможные последствия этакого удара. На счастье колдунов маг был готов к нападению.

Люция с ужасом наблюдала за происходящим из своего укрытия – она припала щекой к закопчённой стене дома, совсем позабыв о том, что должна прятаться. Впрочем, ведьма могла бы, не таясь, подняться во весь рост. Да, что там – подняться – спляши сейчас колдунья на обуглившемся подоконнике какой-нибудь затейливый танец, её всё равно не удостоили бы внимания! Троим мужчинам, что замерли посреди оледенелой улицы, было, мягко говоря, не до ведьмы, пускай и очень ценной – трое мужчин вступили в схватку.

Из своего укрытия девушка не слышала, о чём говорили противники, а потому не поняла, с чего вдруг колдуны выбросили вперёд один правую, а другой левую руки. С разведённых ладоней рванул в пургу искрящийся золотой поток. От ужаса крик застрял в горле. О, Торой, самонадеянный позёр, ну зачем, зачем ты повернулся спиной?!

Конечно, доведись магу услышать раздумья перепуганной спутницы, он бы ответил, что подобный бросок чужой Мощи опытный волшебник чувствует заранее – столь велико в этот момент напряжение Силы. Но, к сожалению, Торой находился далеко и не мог утешить перепуганную ведьму, которая уже видела, как её спутник корчится на снегу в предсмертных судорогах.

И тут произошло странное. Морозный воздух уплотнился, словно изготовился обратиться в кисель. Из-за этого всё вокруг сделалось медленным и величавым: снежинки едва двигались, ветер ослаб, словно на его пути возникло неведомое препятствие. Чудовищный аркан, неторопливо вращаясь, пролетел через эту вязкую пургу и плавно осел на плечи мага. В своём мягком торжественном полёте колдовской бросок растерял не только скорость, но и Силу. У ведьмы, словно гора свалилась с плеч. Девушка видела могучее усилие близнецов-чародеев, видела напряжённое дрожание золотой нити, изливающейся из двух белых ладоней, видела лёгкую усмешку, тронувшую губы Тороя, а потом… всё застыло.

Снежинки повисли в воздухе, ветер прекратил тоскливые завывания, и воцарилась тишина. Ведьме даже показалось, что она оглохла, но в этот самый момент безмолвие нарушил спокойный голос:

– Нельзя быть такими олухами. – Торой сказал это со скукой.

Он по-прежнему не поворачивался к противникам. Золотистый аркан, объявший плечи волшебника, вибрировал от напряжения, а потом Люция услышала звук рвущегося колдовства. Как будто кто-то дёрнул в разные стороны кусок плотной ткани. Пронзительный хруст разнёсся над улицей – петля, захлестнувшая мага, рассыпалась искрами.

И вот тогда чародей повернулся к преследователям. Торой простёр к земле открытые ладони, и к ним тот час же устремились клочья янтарно-золотой Нити. Близнецы замерли, признавая право победителя на невозбранное изъятие Силы, и лишь с ужасом следили, как неизвестный волшебник стремительно поглощает то, что они создавали. Удар невероятной мощи словно прошёл мимо жертвы. Братья угробили на сокрушительный бросок почти всё, что имели, и теперь были совершенно беспомощны перед лицом опасности. И какой опасности!

Колдуны, смирившись со своей участью, запоздало гадали, почему никто не знал о том, что в Мираре находится столь сильный маг? Почему никто не знал о том, что в пределах трёх королевств находится столь сильный маг? Откуда он взялся, и что сейчас сотворит с ними за дерзость? Некромант всматривался в бесстрастное лицо чародея и тщетно пытался прочесть на нём хоть какие-то мысли, относительно дальнейшей судьбы двух незадачливых братьев. Юноша замер, понимая, что сопротивляться бессмысленно. Искушение пуститься наутёк было отброшено, как позорное. И некромант лишь надеялся, что сможет принять смерть, не опускаясь до мольбы. В свою очередь близнец-чернокнижник собрался было кинуть брату прощальную мысль, но не нашёлся, чего сказать, а потому лишь беспомощно промолчал. Жаль, что их жизнь оказалась такой короткой.

Торой увидел, как смертельно побледнели братья – веснушки на меловых лицах казалась ржавыми кляксами. Ребята, по всей видимости, прощались с жизнью и друг другом. Маг подавил смешок. Пускай немного потрясутся – впредь неповадно будет.

На безмолвной улице воцарилась тишь. Время словно перестало существовать. Ветви деревьев, наклоненные порывом ветра, так и замерли – неестественно выгнувшись. Вихрь позёмки тоже оцепенел в сиреневом воздухе, не успев достигнуть земли. Всё замерло. Окаменели и колдуны, да только эти больше от страха и почтения. Но тут глубоко под землёй что-то дрогнуло, заворчало, будто там повернулся, просыпаясь, огромный зверь. Близнецы в безотчётном порыве кинулись друг к другу и обнялись, словно испуганные дети. Они, видимо, решили, что разгневанный маг призывает из тёмных глубин Подземья неведомых и страшных демонов.

Волшебник и в мыслях не держал звать на помощь мистических тварей. Он лишь сделал небрежный взмах рукой, и внезапный толчок, идущий из-под земли, разметал близнецов по разные стороны улицы. Некромант приложился о каменную стену небольшого домика, чернокнижник впечатался лбом в толстый ствол каштана. Тут-то из сугроба и брызнули в сторону близнецов огромные чёрные комья. Люция запоздало поняла, что это по Тороевой прихоти взметнулись из-под снега булыжники мостовой.

Наказуемые, которым предстояло умереть от абсурдного камнепада, жалко скорчились каждый со своей стороны улицы. Люция ахнула и закрыла руками лицо. Она не хотела видеть гибель несчастных мальчишек, про коварство которых уже забыла. Ведьма не ожидала от своего спутника подобной жестокости.

Но жестокости не последовало. Камни, которым по всему полагалось лавиной обрушиться на колдунов, в самый последний момент мягко опустились на землю. Но Торой не был бы Тороем, если бы ограничил воспитательный процесс только лишь страхом. Поэтому один из увесистых булыжников мстительно рухнул на ногу некроманту. Юноша вскрикнул и смешно запрыгал в сугробе. Другая каменюка, гораздо меньшая по размерам, но летящая куда резвее первой, угодила точнёхонько в плечо чернокнижнику. Колдун охнул и сел в снег.

Маг слишком уж пристально наблюдал за происходящим, из чего Люция и сделала вывод, что камни отыскали свои цели не случайно, а строго по приказу разгневанного чародея. Близнецы кое-как приходили в себя. Оба недоумевали унизительному, но пустяковому наказанию, которое учинил над ними противник. Оба ждали продолжения экзекуции.

– Идите своей дорогой. – Вдруг приказал странный волшебник и добавил. – А в следующий раз не бейте в спину того, кого не знаете в лицо.

Только тут колдуны, наконец, поняли, что незнакомец и впрямь не намерен их убивать. А ведь мог бы запросто вытянуть Силу жертв и бросить издыхать прямо здесь, в рассыпчатых сугробах. Потихоньку близнецы поднялись на ноги, не забывая с боязливым благоговением коситься на неприятеля. Торой равнодушно наблюдал за тем, как юноши отряхиваются от снега и, бочком, бочком, хромая и корчась от боли, обходят его по крутой дуге. Наконец, некромант, который неуклюже ковылял в снежно-каменном месиве, пристыжённо опустил голову и произнёс:

– Прости нас, маг. Мы были не правы.

Торой кивнул, то ли соглашаясь, то ли даруя прощение.

– Спасибо, что оставил нам жизнь, – едва слышно вторил брату чернокнижник. – Но по твоему следу пойдут другие. Ты не сможешь защищать колдунью долго.

Волшебник равнодушно безмолвствовал и в этот раз. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – загадочная ведьма, приславшая близнецов, вскоре изобретёт какую-нибудь новую гадость.

Тем временем, оба колдуна отвесили магу почтительные поклоны, круто развернулись и сквозь пелену неподвижно замерших снежинок побрели туда, откуда пришли. Ещё пару мгновений на улицах Мирара царила тишина, а потом природа пришла в движение.

Только теперь Торой, наконец, позволил себе перевести дух, понимая, что каким-то неведомым чудом остался жив. Чернокнижники-подранки уже пропали за углом. Больше не придут. А, маг терялся в догадках, что за странная Сила приходила к нему, помогая и спасая? Бросок близнецов, мог свалить с ног почти любого. Но он-то выстоял. Каким образом? Тут волшебник, погружённый в свои мысли, неожиданно оказался в чьих-то крепких объятиях – ведьма вцепилась в него, словно в родного, и повисла на шее. Её лицо, мокрое от снега, было перемазано жирной копотью, а зелёно-голубые глаза сияли от радости и восхищения:

– Ты их прогнал! Ты их прогнал!

И девушка снова стиснула мага в объятиях. Он согласился с некоторым удивлением в голосе, сам не веря случившемуся:

– Прогнал…

На чумазом лице колдунки цвела счастливая белозубая улыбка. Торой попытался вытереть грязные щёки девушки, но только сильнее размазал копоть. Странное нечто, лишь отдалённо напоминающее барышню – в бесформенном плаще, огромной юбке, с грязной, угольно-чёрной мордочкой и сияющими глазами – снова прижалось к спасителю. Сейчас Люция больше походила на восторженное огородное пугало, нежели на зловредную ведьму. Волшебник чуть было сам не начал глуповато улыбаться, но вовремя спохватился и сурово сказал:

– Идти надо. Где Эйлан?

Ведьма исчезла на пепелище, а через пару мгновений вернулась уже со спящим пареньком. Маг принял ребёнка и, как ни в чём не бывало, зашагал в пургу. При этом он чувствовал себя так, будто только что оббежал по кругу весь Мирар. Люция поспешила следом. Она заметила, что после схватки Торой как-то разом посерел лицом и осунулся. Видимо противостояние стоило ему немалых Сил. «Но он же забрал Могущество колдунов, – напомнила себе девушка. – Чего ж случилось-то?» Однако спросить ведьма не осмеливалась.

Путники прошли ещё пару кварталов. Волшебник чувствовал себя надорвавшимся – голова кружилась, ноги подгибались. Эта слабость была ему знакома. Весьма похоже Торой чувствовал себя после низложения. Да, весьма похоже, но несравнимо лучше. Странно…

И тут маг прозрел. Невесть откуда взявшаяся Сила, дарованная Книгой, не была безвозмездной, как решил поначалу самонадеянный волшебник. Старинный фолиант Рогона оказался так же коварен, как и всё его наследие. Да, Книга каким-то странным образом дарила Могущество, но, судя по всему, взамен забирала жизненные силы. И теперь Торой расплачивался за щедрую помощь. Хорошо ещё поймал Удар близнецов. Сейчас Могущество братьев-колдунов стремительно покидало тело – Книга жадно поглощала чужую Мощь, но полученного ей явно недоставало, и теперь она взялась тянуть душу из Тороя.

Люция брела по правую руку мага и бросала на спутника настороженные взгляды. Заострившиеся черты лица, смертельная бледность тяжелобольного, заплетающийся шаг, – девушка видела, как глаза волшебника стекленеют, утрачивая всякую мысль. И, уж конечно, колдунка понимала – держится он на одном упрямстве. Про такого доходягу, как Торой, бабка Люции сказала бы безо всяких сантиментов: «Не помрёт, так зачахнет». Тогда девчонка собралась с духом и решила взять бразды правления в свои руки. Очень скоро на углу одной из улочек она, наконец-то, увидела трактир. Залепленная снегом вывеска сообщила, что называется заведение «Сытая кошка».

– Идём, – голосом, не терпящим возражений, приказала колдунья и дёрнула спутника за рукав.

Маг покорно поплёлся следом. Кое-как поднявшись по ступенькам, волшебник ввалился в таверну и рухнул на широкую скамью. Он с трудом положил Эйлана рядом и закрыл глаза, перед которыми сразу же замельтешили цветные пятна. А в следующее мгновенье к пылающим вискам прикоснулись ледяные пальцы ведьмы. Девушка осторожно ощупала лоб волшебника и тихо произнесла:

– Давай-ка, выкладывай, что с тобой такое? Не скажешь правду, брошу прямо здесь. Говори. – Потребовала она.

Торою было настолько плохо, что он готов был выложить любые тайны самой невероятной секретности, даже те, которых не знал. Но какой-то частью рассудка, не до конца затравленной немочью, волшебник помнил – Люция ведьма – доверять ей нельзя. Однако и врать он был не в силах. Поэтому маг поступил как всякий хитрец, то есть сказал половину правды и тем удовлетворился.

– Я обессилен. Даже отобранное Могущество не может восполнить потерю. – Просипел он.

Ведьма сосредоточенно кусала бледные губы. Да уж, она знала, что такое – надорвать магические силы. Однажды, ещё в далёком детстве, она тоже вот так «переколдовала» и после седмицу валялась в горячке, пила заговоренные травяные чаи да мучалась от непереносимой слабости.

Люция исподлобья смотрела на спутника. Тот сидел бледный и ко всему безучастный. Девушка прикоснулась к его запястью – живчик под пальцами едва трепетал. Ах, если бы она могла хоть чем-то помочь! Имелось, конечно, у ведьм несколько зелий, которые вполне могли справиться с этой задачей, но на лечение требовалось время, которого у беглецов не было. Колдунка вздохнула и решила, что на данный момент необходимо сосредоточиться на другом, а потому оставила Тороя отдыхать на лавке и поспешила разыскать обязательную при трактире конюшню. Пока маг не сморился, надлежало поторапливаться, а то уснёт – не добудишься.

Стойло, как и следовало ожидать, находилось на заднем дворе, но прежде чем попасть внутрь девчонке пришлось, ругаясь сквозь зубы, долго утаптывать сугроб. В башмаки сразу набился снег, а полы одежды так оледенели, что задевая ногой огрубевший подол, девушка слышала, как хрустит смёрзшаяся ткань. Ах, как же хотелось выпить чашку горячего чаю, лечь в тёплую постель и забыться уютным сном! Но пришлось шмыгнуть красным носом, постучать ногой об ногу, чтобы стряхнуть с башмаков налипший снег, и войти в полумрак конюшни.

В лицо ударил знакомый каждой деревенской девчонке запах конского пота, навоза и опилок. В стойле безмятежно дрыхли три лошадки – из их едва трепетавших ноздрей вырывались облачка сизого пара. Собственно, только по этим облачкам и можно было понять, что несчастные создания, с заиндевевшими от инея гривами, всё-таки живы. Девушка решительно открыла первое стойло и, погладила спящего пегого конька по морде. Животное фыркнуло, но не разлепило сомкнутые колдовским сном веки.

Как ни прискорбно, но колдунка знала лишь одно заклинание, которое можно было сотворить над лошадью. Вообще-то незатейливый заговор (или, как его называли колдуньи – «словоречие») существовал для того, чтобы придать сил загнанному скакуну. Но… вдруг повезёт? Люция прижалась губами к конскому уху, вдохнула исходящее тепло – родное, успокаивающее – и нараспев заговорила:

На семи холмах по семи мостов,

На семи мостах только вороны,

Говорю, твержу семь старинных слов,

Надо их разнесть во все стороны.

У семи дорог по семи колей,

У семи колей упряжных не счесть -

Семь небес, семь солнц, семь лихих коней,

По семи ветрам мою пустят весть.

Семь старинных чар, семь старинных сил

Заберу у них, чтоб тебе вернуть.

Семью семь колей, что ногами взрыл,

Колдовством моим твой облегчат путь.

Девчонка замерла. Как-то не верилось, что старый, известный каждой ведьме заговор сможет развеять могучее чародейство. Но… вот конёк дёрнул ухом и прянул в сторону. Налитый кровью глаз посмотрел на незнакомку испуганно и недоверчиво. Ведьма ловко ухватила пегого за гриву и погладила, чтобы успокоить. Конь погарцевал-погарцевал, но вскоре угомонился. Товарка пегого, гнедая мохноногая кобылица, что спала в соседнем стойле, проснулась также быстро. Она немного подрожала, но скоро притихла и стала благосклонно поглядывать на бодрствующего жеребчика.

Некоторое время Люция провозилась, седлая и взнуздывая лошадок, поправляя попоны, затягивая подпругу. Кони же с удовольствием обнюхивались, нетерпеливо топтались на месте и, похоже, были рады пробуждению.

В «Сытую кошку» ведьма ворвалась спустя четверть часа. Подышала на застывшие ладони и посмотрела на волшебника. Он был бледен, едва ли не сер, под глазами залегли фиолетовые тени. Колдунья испуганно принялась тормошить мага. Тот открыл подёрнутые мукой глаза и спросил хрипло: