Текст книги "Милый враг мой (СИ)"

Автор книги: Алена Федотовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 30

Тихо потрескивал огонь в камине, озаряя неясным светом лица собравшихся в одной из гостиных Венценского дворца. Солнце уже давно взошло, однако яркие лучи не проникали сквозь плотную ткань задернутых штор: никто из присутствующих не хотел думать о том, что наступил новый день, с его заботами и проблемами, ибо тайны и загадки дня минувшего не позволили никому сомкнуть глаз.

Десять кресел для всех присутствующих разместили полукругом у камина. В центре сидела Селина, по левую руку от нее – Людовик, по правую – герцогиня Руанская. Габриэль и Софи расположились поближе к огню, напротив них – принцесса и Филипп де Шалон, которого пригласили как единственного свидетеля событий двадцатилетней давности. Герцог по приказу короля был безжалостно поднят с постели, однако совершенно не возражал против этого, поскольку причина, заставившая Людовика так поступить, была более чем весомой. Один вид неожиданно воскреснувшей Эвелины заставлял его сердце биться быстрее: надежда встретить эту женщину умерла три года назад, и счастье возрождения его мечты не покидало. Теперь он боялся только одного – встретиться взглядом с мадемуазель де Лодвиль, и потому сидел, как на иголках, несмотря на то, что немедленно по приезде принес ей свои глубочайшие извинения. Селина приняла их довольно благосклонно, хотя некоторая холодность ее тона заставила герцога впасть в уныние.

Кроме высокородных особ в комнате находились Бернар и Лили: верным слугам Селины разрешили не только присутствовать при разговоре господ, но и сидеть рядом с ними. Лили, не ожидавшая, что ей выпадет такая честь, испуганно жалась к Бернару – кресло ее мужа пустовало.

Все взгляды собравшихся устремились на Селину, которая, в свою очередь, обратила взор на герцогиню Руанскую.

– Мадам Адель, прошу, расскажите нам… – Селина запнулась, вспомнив, что ее наставницу теперь зовут по-другому. – Ваша светлость…

Но Эвелина остановила ее, подняв руку и улыбнувшись.

– Дорогая, не стоит называть меня «ваша светлость». Для тебя я навсегда останусь просто мадам Адель.

Девушка восхищенно взглянула на герцогиню: одетая в нежно-бирюзовое платье, она казалась помолодевшей и посвежевшей: от страха, который Селина привыкла видеть в ее глазах в течение двух лет, не осталось и следа.

Селина не успела сказать то, что намеревалась – раздался тихий стук в дверь, и в комнате появился Лоран.

– Мадемуазель Генриетта еще не уснула, и Одетта просит прощения – она придет несколько позже, – поклонился он и занял предложенное место рядом с женой.

– Хорошо, – кивнула Селина и вновь обратилась к Эвелине, – мадам, расскажите нам все, что знаете.

– Судя по тому, что вы с его величеством приехали в замок Карон, вам уже многое известно.

– Да, но не все, – возразила Селина. – Хотя именно то, что мы связали мадам Адель из монастыря и Эвелину Руанскую, пропавшую три года назад, позволило нам вычислить убийцу. Хорошо, что мы не опоздали – и вы, и моя тетя остались живы. Однако, если бы я рассказала обо всем королю, сейчас он был бы жив, – она прикрыла глаза рукой.

– Не надо, дорогая, – проговорила Эвелина. – Ты ни в чем не виновата. Наверняка подозревала Карла в убийстве твоих родителей, и я сама немало способствовала этому. Ты не могла никому доверять и боялась за мою жизнь. Здесь только моя вина – я должна была рассказать обо всем с самого начала, но в свою очередь боялась за тебя. Ты была еще совсем маленькой девочкой, без друзей, без поддержки близких, и надежда на то, что король поверит нашим с тобой обвинениям против его лучшего друга, была ничтожно мала. Именно поэтому Шарлотта Антуанская ничего не рассказала Карлу. Я прожила с Эдуардом двенадцать лет, и я знаю, что он умеет внушать страх. Однако я допустила большую ошибку – рассказала обо всем сестре Анне, настоятельнице монастыря святой Катарины, потому что без этого не могла рассчитывать на ее помощь. Мне и в голову не могло придти, что сестра Анна и Клименция де Монвиль – одно и то же лицо. Полагаю, она несказанно удивилась, что из всех монастырей Франции я выбрала именно ее монастырь. В то время она ненавидела Эдуарда за то, что он не позволял ей видеться с сыном, и была готова помочь мне во что бы то ни стало. Она многого добилась за двадцать лет: изменила имя и из простой монахини превратилась в настоятельницу, однако для своего сына желала большего – чтобы он оказался на троне.

Когда я познакомилась с Селиной и увидела в медальоне портреты ее родителей, я сначала не поверила, что мы вдвоем оказались в этом монастыре по вине одного и того же человека. Ее судьба пощадила – она не сразу вспомнила обо всем случившемся, и горечь утраты познала лишь спустя три года. Я не хотела, чтобы Селина вспомнила о смерти родителей – это было и больно, и опасно. Сама жила в страхе и не желала такой доли для моей маленькой девочки, – она с нежностью посмотрела на Селину. – Обо всем я узнала случайно, из разговора Эдуарда и одного из его слуг – и в ту же ночь бежала из дома. То, что судьба свела меня и Селину вместе, было знаком свыше, но я не поняла его, не рассказала о том, что ей нужно было бы знать. Предполагала, что когда-нибудь Селина обо всем вспомнит, и со страхом ждала этого часа.

– Простите меня, что я вмешиваюсь, – послышался голос Габриэля. – Но неужели король Карл и вы, ваше величество, не связали встреченную на дороге юную девушку и пропавшую дочь герцогов де Лодвиль? Когда три года назад я приезжал во Францию, никто и не упоминал о монастыре святой Катарины.

Людовик вздохнул.

– Никто и представить себе не мог, что эта девочка и есть Селина де Лодвиль. Она показалась мне слишком юной, намного младше своих лет, да и ответ ее няни сбил нас с толку. Мы и подумать не могли, что нас обманули – не попросили помощи у короля для невесты дофина. К тому же, несколько дней спустя я наведался в монастырь, но настоятельница сказала, что та женщина и ее внучка покинули его.

– Сестра Анна, – заметила Эвелина, – невзлюбила Селину с самого начала. Хотя непонятно, почему она не удивилась тому факту, что девочка одних лет с пропавшей мадемуазель де Лодвиль неожиданно появилась в монастыре, почему не посмотрела на медальон, на богатую одежду?

– Можно, отвечу я? – робко поинтересовалась Лили и, немедленно получив разрешение, произнесла: – В наших краях при нападении на замок пострадало множество людей. Некоторые умерли от взрыва, кого-то убили нападавшие, многие дома неподалеку от замка сожгли, и потому все монастыри в округе были заполнены жертвами тех ужасных событий. Госпожа Элоиза, няня мадемуазель Селины, рассказывала, что в ту ночь в монастырь, незадолго до нее и мадемуазель, прибыли другие раненые, и поэтому их появление не вызвало удивления. Монахини на какое-то время оставили мадемуазель Селину и ее няню одних, и госпоже Элоизе не доставило особого труда избавиться от платья мадемуазель. На медальон же, вероятно, просто не обратили внимания.

– Странно, почему хотя бы совпадение имен бедной внучки Элоизы и дочери герцогов де Лодвиль не вызвало подозрений, – заметил Габриэль.

– Селина – имя, которое нередко встречается в наших краях, – ответила Лили. – Многие хотели назвать своих детей необычным именем юной госпожи.

– И что же случилось потом? – спросила Селина у "мадам Адель". – После того, как я сбежала из монастыря?

– Весть о том, что нашлась Селина де Лодвиль, достигла монастыря в тот же день. Сестра Анна была в ярости. Она ворвалась ко мне в комнату и заявила, что я обо всем знала, и что я дорого за это заплачу. На следующий день она покинула монастырь, и той же ночью за мной приехал мой муж, – при одном воспоминании об этом она содрогнулась, но быстро пришла в себя, раз и навсегда запретив себе бояться. – Я слышала, как он пообещал сестре Анне, что она встретится со своим сыном, и тогда-то я и узнала, кто такая на самом деле сестра Анна и почему она три года назад помогла мне. По дороге в замок Карон Эдуард остановил карету у какого-то дома, как я узнала позднее – у дома портного. Моему мужу нужен был второй костюм – это вы уже знаете. После того, как костюм был сшит, Эдуард приказал убить портного, – она на мгновение замолчала. – Злодеяниям моего мужа нет числа, и я боялась, что они останутся безнаказанными. И тут на мое счастье подвернулся какой-то мальчишка.

– Люк, сын того портного, – пояснила Селина, вздрогнув.

– Мне было все равно, кого попросить о помощи. Хуже и быть не могло, поэтому я использовала последний шанс. Больше такой возможности мне не представилось.

Увы, мадам Адель…

– Мне не понятна одна деталь, – голос Софи слегка подрагивал от услышанного. – Почему меня хотели выдать замуж за Альфреда?

Эвелина ответила не сразу.

– Не могу утверждать наверняка, но, возможно, Эдуард боялся, что и ты обо всем знаешь и можешь представлять опасность для него. Узнав, что вы являетесь дочерью его первого помощника по не самым благовидным делам, простите, но так оно и есть, он решил, что будет намного лучше иметь вас под рукой. Эдуард знал, что вы с Селиной лучшие подруги, и рассчитывал через вас узнавать о действиях и догадках Селины, касающихся смерти ее родителей. Он сомневался, что его план убийства короля удастся, и хотел воспользоваться вашей дружбой с Селиной как запасным вариантом – ведь до последней минуты он не был уверен, что Альфред решится на убийство.

Селина удивленно посмотрела на свою наставницу.

– А разве он не мечтал это сделать? Я имею в виду, убить человека, который разрушил его жизнь?

Эвелина печально улыбнулась.

– Я знала Альфреда с того времени, как ему исполнилось пять лет. Он был милым и добрым мальчиком, Эдуард же намеренно учил его жестокости. Только мой муж виноват, что Альфред стал таким. Он учил его ненавидеть всех, даже меня, но в первую очередь – короля Карла. Альфред боготворил отца и старался подражать ему во всем, я видела, как год за годом под напором лжи и ненависти ломалась его хрупкая душа. Когда он был маленьким, часто плакал у меня на груди, говорил, что не хочет быть таким, как его отец, но с годами научился восхищаться поступками Эдуарда и стал походить на него. Не знаю, когда герцог сказал ему, что он не его отец – ведь я сама узнала об этом, когда услышала разговор моего мужа и сестры Анны, но думаю, тогда, когда Альфреду исполнилось четырнадцать. С тех пор он стал злым и жестоким, как хотел Эдуард. Однако иногда он приходил ко мне, признавался, что никогда не будет ненавидеть Людовика. Я спрашивала, почему он должен его ненавидеть, но Альфред всегда уходил от ответа.

После моего возвращения в замок, когда уже произошло убийство, Альфред зашел ко мне. Он плакал, как ребенок, говорил, что сожалеет о содеянном и о том, что причиняет Людовику и Селине. Впрочем, покушения на вас, ваше величество, совершал не он – Альфред сказал, что никогда и ни за что не причинит вам зла.

Альфред – убийца, но сегодня он искупил свою вину сполна. В моем сердце он навсегда останется маленьким мальчиком, которому Эдуард сломал жизнь. Вина за смерть короля Карла лежит на совести моего мужа, и только он один должен заплатить за нее. Пусть вечно горит в адском пламени! – Эвелина закрыла лицо руками и заплакала. Селина принялась утешать ее, а остальные молчали, потрясенные до глубины души рассказом герцогини.

Первым молчание нарушил герцог де Шалон. Его голос подрагивал от пережитых эмоций, а взгляд, обращенный на Эвелину, был полон сострадания и нежности.

– Сколько же вам пришлось пережить рядом с этим человеком! Мы все знали Эдуарда, но никто не мог и предположить такой всепоглощающей ненависти. Она была смыслом его жизни, но как хорошо ему удавалось скрывать свои чувства!

– Да, о его хладнокровии можно слагать легенды, – заметила Жанна. – Всегда печально осознавать, что человек, которому полностью доверяешь, оказывается лжецом и тем более убийцей.

– Но нельзя жить и без доверия, – возразила Селина. – Если бы у нас было чуть больше уверенности друг в друге, мы могли бы избежать многих бед и несчастий, не оставляющих нас в последнее время.

– Я надеюсь, теперь их вереница закончилась, и мы можем вздохнуть спокойно, – кивнула принцесса.

– Только после того, как узнаем тайну моей тети Генриетты, – сказала Селина, кивком приветствуя входящую в комнату Одетту.

Одетта держалась уверенно и спокойно, присутствие короля и других высокопоставленных особ ничуть ее не смутило. На вопрос Селины, как себя чувствует ее тетя, Одетта ответила, что она спит.

– Первый раз за все время, пока я ухаживаю за мадемуазель Генриеттой, она спокойно заснула. Потому что совершила то, о чем мечтала много лет.

– Она мечтала убить Эдуарда?! – не поверила Селина.

Одетта по своей натуре была женщиной довольно медлительной, и не торопясь начала свой рассказ, не замечая, что десять человек изнемогают от желания узнать правду.

– Когда мадемуазель Генриетте было около шести лет, она тайком покинула замок и отправилась в лес, взяв с собой только свою маленькую пони, которую звали Мари.

Брови Селины взлетели вверх, однако она ничего не сказала.

– Она уехала слишком далеко от замка, заблудилась и не знала, как ей вернуться домой, – продолжила Одетта. – Дальше мы можем только догадываться о произошедшем, но со слов мадемуазель Генриетты я поняла: из леса неожиданно выехал всадник – мальчик чуть старше ее. Вероятно, он не ожидал никого встретить на заброшенной лесной тропинке, поскольку скакал галопом и не успел сдержать коня, когда поравнялся с мадемуазель Генриеттой. Конь наездника испугал пони, и несчастная лошадка понесла. Мадемуазель Генриетта оказалась на земле и ударилась головой, пони же навсегда исчез в лесной чаще. Последнее, что видела мадемуазель Генриетта – это длинный извилистый шрам на плече того мальчика. Почему его рука оказалась обнажена – я не смогла добиться у своей госпожи: она плакала и говорила, что он убил ее маленькую Мари. Больше тридцати лет это видение преследовало ее, и только сегодня, наконец, отпустило.

– О, боже, – прошептал Людовик. – Одно из владений герцогов Антуанских действительно граничит с владениями, принадлежащими герцогам Руанским.

Селина покачала головой.

– В это невозможно поверить, – сказала она. – Герцог Руанский совершил множество преступлений, но был убит потому, что тридцать лет назад стал причиной несчастного случая?!

– Такова его судьба, – подвел черту герцог де Шалон. – Однако в аду он будет гореть не только за это.

– Но что случилось три года назад? – спросил Людовик, видя, что Селина еще никак не может придти в себя. – Почему Эдуард похитил Генриетту Антуанскую? Он принял ее за Шарлотту де Лодвиль?

Одетта кивнула и опустила голову.

– Когда на замок напали, я не знала, кто это и почему, но поняла, что жизнь моей госпожи в опасности. Вскоре в комнату, где мы находились, вбежал человек в маске и, увидев мадемуазель Генриетту, назвал ее именем сестры и потребовал, чтобы я немедленно собирала вещи. Мадемуазель тогда спала, но, когда увидела незнакомца в своей комнате, закричала и упала в обморок. Я решила: если скажу, что это не мадам Шарлотта, злодей избавится от моей госпожи, и поэтому позволила забрать нас из замка. Подозревала, что герцогов де Лодвиль убили, но надеялась, что мы с мадемуазель Генриеттой сможем избежать подобной участи. Ведь если я смогу убедить герцога, что мадам Шарлотта осталась жива, но от пережитого сошла с ума, он пощадит нас. Герцог поверил, и в течение трех лет тайно приводил к мадемуазель Генриетте разных докторов, но все безуспешно. Мы были пленницами в его замке, однако он боготворил мою госпожу и ждал того момента, когда она поправится и будет принадлежать только ему. В последнее время герцог приходил все реже и реже, и в свете последних событий это не удивляет меня.

Она замолчала, а потом спросила:

– Госпожа Селина, куда нам теперь с мадемуазель Генриеттой? Мы не можем оставаться здесь надолго – будем вам мешать, да и моя госпожа не любит, когда рядом с ней слишком много людей.

– Думаю, вам следует отправиться в замок де Лодвиль – туда, откуда вы были похищены три года назад, – ответил за Селину король. – Замок полностью восстановлен, и мадемуазель Генриетте будет хорошо там, где она прожила так долго.

– Благодарю вас, ваше величество, – Одетта присела перед Людовиком и с его разрешения удалилась.

– Мадам и месье, – король поднялся и оглядел всех присутствующих. – Теперь, как я полагаю, все тайны раскрыты и все вопросы улажены. Я благодарю всех за помощь, оказанную нам с мадемуазель де Лодвиль. – При этих словах герцог де Шалон опустил голову, но король подбодрил его: – Не стоит, герцог, что было, то прошло. Мне по-прежнему необходима ваша дружба и крепкая рука. – Он повернулся к Бернару, Лили и Лорану. – Вам, за вашу преданность Селине, я жалую дворянские титулы и десять тысяч экю каждому. Но, я надеюсь, что вы, Лили, не оставите в этом случае свою госпожу, поскольку ей, как королеве, скоро понадобятся фрейлины.

Селина улыбнулась и взглянула на короля, но ничего не сказала.

Бернар, Лоран и пунцовая от смущения Лили бросились благодарить короля. Когда через некоторое время они скрылись за дверью, к королю подошла Эвелина Руанская и спросила:

– А что будет со мной, ваше величество? Что мне теперь делать?

– Насколько мне известно, у герцога Руанского не осталось наследников мужского пола, поэтому мне придется взять герцогство под свою юрисдикцию. Но вас это никоим образом не коснется – я не трону приданое, оставленное Шарлем де Лэм, вашим отцом, но надеюсь, что вы снова не захотите выйти замуж.

Взгляды, которыми обменялись Эвелина и Филипп де Шалон, были красноречивее всяких слов. Чтобы хоть как-то скрыть волнение, вдруг охватившее его, канцлер поспешил спросить:

– Сир, а что вы намерены предпринять в отношении Клименции де Монвиль?

– Я не собираюсь наказывать ее за то, что она была второй – законной или незаконной, это не важно – женой моего отца. И даже за то, что отдала Альфреда герцогу Руанскому, преследуя определенные цели. Конечно, она больше не будет настоятельницей монастыря, но я отпущу ее на все четыре стороны и даже обеспечу ей безбедное существование до конца дней.

Решение, которое принял король, показалось всем гуманным, и герцог де Шалон произнес:

– Вы очень великодушны, ваше величество.

Он поклонился королю и Селине, подал руку мадам Эвелине, и они вместе вышли из комнаты.

– Ваше величество, – Габриэль встал с кресла и помог подняться Софи. – С вашего разрешения, и мы удалимся. Ночь была тяжелой, и пара дней хорошего сна нам не помешают.

Все рассмеялись, а Софи подошла к Селине и отвела ее в сторону.

– Поздравляю тебя, подружка. Ты наконец-то нашла свое счастье. Я очень рада за тебя.

– А я – за тебя, – улыбнулась Селина. – Когда ваша свадьба?

– Мы еще не решили… Габриэль подумывает о том, чтобы задержаться во Франции подольше.

– Может быть, ты убедишь его остаться здесь навсегда, – выразила надежду Селина, – тогда нам не придется расставаться. Помнишь – Париж – город мечты и романтики, ты не захочешь уезжать отсюда.

– Ты права, – Софи поцеловала подругу, и они повернулись к Габриэлю и королю, тихо беседующим чуть поодаль. Слегка удивившись, что юные дамы наговорились, король шутливо заметил:

– Как, вы не собираетесь секретничать весь день и всю ночь? Это, по меньшей мере, странно.

– У нас еще будет время, – ответила Селина. – Теперь у нас будет очень много времени.

– Не слишком, – поправил ее король. – И нам, и будущим супругам де Лодвиль нужно готовиться к бракосочетанию. Герцог пообещал мне, что их свадьба состоится во Франции.

Габриэль поклонился, и после взаимных поздравлений он вместе с Софи покинули гостиную короля.

Самой последней с кресла поднялась принцесса Жанна. Поздравив кузена и Селину с предстоящей свадьбой, она заметила:

– Вот уже дважды планировалась ваша свадьба, но обстоятельства, над которыми вы были не властны, мешали вам соединиться. Я хочу пожелать, чтобы на третий раз ничто не помешало, и вы обрели долгожданное счастье.

– Спасибо, ваше высочество, – растрогалась Селина, но принцесса поправила ее:

– Зовите меня Жанной. Скоро мы станем близкими родственниками, а какие титулы могут быть между родными и друзьями?

Жанна уже взялась за ручку двери, но внезапно резко повернулась, и в ее глазах сверкнул озорной огонек.

– Сир, учитывая ваше новое увлечение – благословлять всех и вся на счастливое супружество, мне хотелось бы знать, нет ли у вас намерения подвергнуть сей процедуре и меня? Помнится, мадемуазель де Лодвиль было предоставлено особое право.

– Ах, Жанна, – воскликнул Людовик, смеясь, – ты знаешь, когда просить об одолжении! Сегодня такой счастливый день, что я не могу тебе отказать. Ты сможешь сама выбрать себе мужа – кого угодно и когда угодно.

– Ловлю вас на слове, ваше величество! – улыбнулась Жанна и скрылась за дверью.

Людовик повернулся к Селине и притворно вздохнул:

– Я думал, что они никогда не уйдут, и мы не сможем остаться одни, – король заключил ее в объятия.

– Спасибо, что позаботился о моей тете, – сказала Селина. – Это очень много значит для меня.

– Я знаю, – ответил он.

– Ты отблагодарил моих слуг – они и не думали, что их награда будет столь высока.

– Они ее заслужили, – и, помолчав, добавил: – Теперь, я надеюсь, тени прошлого оставят нас. Мы всегда будем помнить и короля Карла, и Шарлотту, и Гийома де Лодвиль, и Альфреда, но теперь должны начать жизнь с чистого листа. Больше не станем сомневаться друг в друге, правда? И сделаем свою жизнь такой, какой захотим, и теперь уже никто не сможет разлучить нас. Моя милая мадемуазель де Лодвиль, ты так не считаешь?

– Считаю, – улыбнулась Селина, но потом серьезно спросила, – Людовик, а мы действительно поженимся?

– Конечно, дорогая, – он усмехнулся, – ведь этого хотел король Карл.

– Людовик!

– Каюсь, каюсь! Я слишком люблю тебя, и мне не нужно выдумывать других причин, чтобы связаться с тобою узами брака. Хотя и большое приданое мне не помешает…

– Ты невыносим, – улыбнулась она. – Но, чтобы стать королевой, я пойду на что угодно. Даже согласна терпеть тебя рядом до конца дней своих.

– Думаешь, слова «Они жили долго и счастливо и умерли в один день» – это про нас?

– Нет, – ответила она. – У нас с тобой брак по расчету, и нечего думать о всяких романтических глупостях.

Людовик скептически приподнял одну бровь, а Селина поцеловала его в нос и прошептала:

– Они забыли добавить – «в один час, в одну минуту, в одну секунду» – когда ты будешь меня целовать.

– Может быть, лет через сто, – согласился король. – Ибо я намерен поцеловать тебя прямо сейчас и вовсе не собираюсь умирать.

Селина счастливо засмеялась.

– И тогда мы будем рассказывать нашим внукам, какими счастливыми бывают браки по расчету.

– Конечно, – согласился Людовик, – если сама любовь все рассчитала за нас.