Текст книги "Милый враг мой (СИ)"

Автор книги: Алена Федотовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Но для дочери Шарлотты Антуанской, – продолжал он, – я, пожалуй, сделаю исключение. Да и вам, ваше величество, неплохо было бы послушать эту чудную историю.

Восемнадцать лет назад Шарлотта лишилась обоих родителей, и Антуан решил, что должен позаботиться о ней. Несомненно, он хотел, чтобы она стала женой его старшего сына, однако я бы никогда не позволил Карлу жениться на ней. У него всегда было все, после смерти Антуана ему бы достался и трон, однако этого будущему королю показалось мало. Он хотел заполучить еще и Шарлотту, которая должна была стать моей.

– Но они любили друг друга! – вырвалось у Селины.

– Да что ты можешь знать о любви! – воскликнул Эдуард. – Я, я любил ее так, как Карлу никогда и не снилось, но он ослепил ее блеском короны и сумел убедить, что она тоже испытывает к нему чувства. Но она всегда любила меня, только сама не понимала этого.

– Не может быть, – прошептал Людовик, – значит, Шарлотта Антуанская вовсе не хотела оставлять Карла? Вы заставили ее?

– Я сказал, что если она станет женой дофина, то я убью его. Вероятно, она приняла мои слова слишком близко к сердцу.

– Господи боже мой, – Селина закрыла лицо руками. – Ведь она всего лишь хотела спасти Карла.

– Она любила его, – пробормотал потрясенный Людовик.

– Да, черт возьми! – взорвался Эдуард. – Но она должна была любить меня! И выбрать меня, а не сбегать с Гийомом де Лодвиль! – он метнул взгляд на Селину и со злостью произнес: – Я не убил твоего отца только потому, что они успели пожениться и явились к Антуану. Смерть герцога де Лодвиль наверняка раскрыла бы мою тайну, а этого нельзя было допустить. Месть еще не состоялась.

Людовик взглянул на Селину и проговорил:

– Прости меня, ты оказалась права. Шарлотта де Лодвиль ни в чем не виновата.

– Если вы уже закончили свои нежности, – прошипел Эдуард, – то я разрешаю вам заодно и попрощаться. Вы узнали все, что хотели, и теперь сможете обсудить это с Карлом лично.

– Нет, не все, – вскинула голову девушка. – Теперь я понимаю, почему при нападении на наш замок вы похитили мою… мать, но почему вы ждали так долго, чтобы осуществить это?

По губам Эдуарда скользнула хитрая улыбка.

– А кто говорит, что я именно по этой причине разрушил ваш замок? Твоя мать, несомненно, прекрасная женщина, но даже ради нее я не стал бы рисковать всем. Для игры по-крупному надо иметь на руках солидные козыри.

– Вы хотите сказать, что вовсе не собирались убивать моих родителей? Я вам не верю!

Герцог усмехнулся.

– Твое право. Но скажу больше – мечтаю посмотреть на тебя, когда ты узнаешь истинную подоплеку случившегося. Гийом де Лодвиль погиб действительно случайно – никто не мог предположить, что стена обрушится. Мне его смерть была не нужна. И я вполне могу прожить без твоей матери. Мне была нужна ты.

– Что?!

– Удивлена? Напрасно. Вам удалось меня вычислить, но додуматься до причин ума не хватило? Впрочем, вы ничего бы и не узнали, если не испортили все неожиданной любовью, – он нервно передернул плечами. – Очень жаль, но вам придется повторить путь Карла и Шарлотты и расстаться навсегда.

Селина взглянула на Людовика: едва заметная усмешка скользнула по губам короля, однако, к счастью для них, Эдуард ничего не заметил. Тем временем Людовик произнес:

– Раз вы все равно убьете нас, герцог, то, может быть, потешите свое самолюбие и расскажете обо всех ваших преступлениях? Перед тем как умереть, я хотел бы услышать правду.

Девушка поняла – король тянул время.

– Правду? – рассмеялся Эдуард. – Ну наконец-то хоть кто-то пожелал узнать правду. Ведь последние двадцать лет она старательно умалчивалась. Как вам угодно, сир, я готов поведать обо всем, что вас интересует. Помните, что сказано в Писании? Вина за грехи отцов падет на детей третьего и четвертого колена.

«Вина отцов? – лихорадочно соображала Селина. – Двадцать лет? О, боже, о чем это он?". Однако вслух ничего не произнесла.

– Почему вы убили Карла? – не выдержал Людовик. – Ведь он был вашим другом.

– Другом! – вскинулся Эдуард. – Другом! Прежде всего королем, и власть его была безгранична.

– Она была дарована ему по праву рождения. Так же, как и мне.

– По праву рождения! – прошипел герцог. – Это глупо! Наши прадеды были родными братьями, сыновьями одного отца, и один не может иметь больше прав, чем другой, только потому, что зачат раньше.

– Но таков закон.

– К черту закон! Впрочем, если нельзя поспорить с законом, можно поспорить с самой жизнью. У Карла всегда было все. Власть и женщины, которые находили его неотразимым. Прекрасный дофин, покоривший сердце и моей Шарлотты!

У Селины возникло непреодолимое желание ударить Эдуарда, но она сумела сдержать свой порыв, убедившись в абсолютном спокойствии Людовика. Он с непроницаемым выражением лица смотрел на герцога, и лишь желваки, ходившие на его скулах, выдавали истинное состояние. Но Руанский, увлеченный своим повествованием, ничего не замечал.

– Но истории с Шарлоттой Антуанской всего восемнадцать лет, – напомнил король.

– Верно, – согласился Эдуард. – Но я ненавидел Карла еще до того, как Шарлотта предпочла его. Он сам многое сделал, чтобы я его возненавидел. Именно поэтому, когда Клименция пришла ко мне, я помог ей. Хотел отомстить Карлу, и это мне удалось.

– Клименция? – прошептала Селина. – Клименция де Монвиль?

– Именно так, дорогая, – услышала она знакомый голос, и вскоре из-за портьеры показался элегантно одетый Альфред. – Клименция де Монвиль. Моя мать.

ГЛАВА 29

Людовик, оглушенный неожиданным открытием, не смог произнести ни слова.

Селина, с трудом придя в себя, пробормотала:

– Герцог Алансонский…

– Анжуйский, – поправил ее Альфред. – Герцог Анжуйский уже больше недели.

– Брат короля…

Альфред рассмеялся.

– Вот именно, брат. Ты удивлен? – он обратился к королю, который был не в состоянии говорить. – А все получилось как нельзя лучше. Мы с тобой всегда были похожи, но так как считалось, что я твой двоюродный брат со стороны матери, никому не приходило в голову, что я вдобавок похож на принца Роберта, нашего отца.

– Не называй его своим отцом! – вспылил Людовик.

Альфред сощурил глаза.

– Почему же? Он также и мой отец. И если бы не король Антуан и не дофин Карл, я сейчас на законных основаниях мог считаться его сыном. Они разрушили мою жизнь и жизнь моей матери и должны были ответить за это.

– На их месте я поступил бы точно так же, – холодно заметил Людовик.

– Не сомневаюсь, – парировал Альфред. – Именно поэтому и ты заслуживаешь смерти.

– За что ты меня ненавидишь?

– Я вовсе не испытываю к тебе ненависти, – ответил Альфред, проигнорировав недовольный взгляд Эдуарда. – Но ты всегда был слишком нетерпимым и ненавидел не только мою мать, но и Шарлотту де Лодвиль, и я не понимаю причин этого.

Людовик зло усмехнулся.

– Клименция де Монвиль была распутной женщиной, и ты не смеешь ставить ее в один ряд с Шарлоттой де Лодвиль.

Альфред выхватил шпагу.

– За эти слова я убью тебя! – вскричал он.

– Нет! – охнула Селина и хотела броситься к королю, однако Руанский шпагой преградил ей путь.

– Не торопитесь, мадемуазель, – сказал он. – Настанет и ваш черед. Никто не должен мешать моему сыну расправиться со своим врагом.

– Людовик вовсе не враг мне, – неожиданно сказал Альфред, чем поверг герцога в замешательство. – Просто он стоит на моем пути к цели, а мне необходимо сделать все, чтобы эта цель была достигнута.

– Твоя цель – французский трон, я полагаю? – ядовито поинтересовался король.

– Именно так. Я заслужил его страданиями, выпавшими на мою долю и долю моей матери.

– Страданиями? – воскликнула Селина. – Да что вы можете знать о страданиях?! Я не знаю, что случилось с Клименцией де Монвиль, но вы не можете жаловаться на судьбу!

– Да, это верно, – согласился Альфред, вперив в Селину задумчивый взгляд. – Но по вине Антуана и Карла я разлучен с матерью и лишился прав, которыми был бы наделен как принц крови. И вы, мадемуазель де Лодвиль, должны меня понять, так как сами побывали в моем положении.

Селина презрительно вскинула голову.

– Не смейте сравнивать наши судьбы! Чтобы вернуть свое, я никого не убивала и никому не причинила зла. На вашей же совести убийство Карла, попытки расправиться со мной и с Людовиком.

Альфред вздрогнул и посмотрел на герцога. Тот криво улыбнулся и заметил:

– Я говорил, что нельзя позволить им встретиться и все обсудить. Впрочем, насколько мне известно, после смерти Карла вы трижды были наедине, и только на третий раз сумели до чего-то додуматься. Вы оба слишком горды, чтобы видеть правду.

– Но теперь они знают все, – пробормотал Альфред.

– Далеко не все, – заметила Селина и обратилась к герцогу. – Неужели вы были настолько захвачены желанием досадить Антуану и Карлу, что предпочли воспитывать чужого ребенка вместо своего?

– Черт возьми! – взорвался Эдуард, взмахнув шпагой. – Неужели вы думаете, что я избавился от своего отпрыска, чтобы впоследствии Альфред мог занять трон? Альфред заменил мне моего покойного сына, который был так же слаб, как и Катрин, моя первая жена. Сам Бог послал мне в день их смерти Клименцию и Альфреда: она знала, что я не откажу ей, ведь это давало мне возможность отомстить Карлу за все. Когда же он попытался отобрать любимую женщину, у меня пропали всякие иллюзии касательно того, что мы можем остаться друзьями.

– И вы ненавидели его двадцать лет… – пробормотала Селина.

– Больше. Мне кажется, я всегда ненавидел его. И всегда хотел его смерти. Когда же умер Антуан, я понял, что только Карл и его племянник отделяют моего сына от короны, а меня – от победы. Я ждал, пока Альфред вырастет, и я смогу сделать его королем. И все шло хорошо до того момента, пока Карл и Шарлотта де Лодвиль не решили связать узами брака вас и дофина. Свадьба Людовика и появление новых наследников не входили в мои планы. Мне пришлось поторопиться и, хотите – верьте, хотите – нет, у меня не было намерения убивать Гийома де Лодвиль, мне были нужны вы.

– О, господи, – Селина закрыла лицо руками.

– Вы должны были умереть три года назад, – сердито произнес Эдуард. – Хотя и ваше исчезновение было выгодно для меня. Карл оставил нелепую затею женить наследника, и я смог бы без лишних проблем избавиться от обоих, но мне помешали, – он свирепо уставился на Эвелину, отчего она еще сильней вцепилась в уголок подушки.

– Вы боялись, что ваша жена, узнавшая обо всем и сбежавшая от вас, поведает всему миру правду о своем муже.

Эдуард презрительно повел плечами:

– Не понимаю, почему эта глупышка и в самом деле так не поступила. Для нее не составило бы труда нашептать обо всем Карлу или, на худой конец, Филиппу де Шалон, который всегда боготворил эту серую мышку. Вместо этого она предпочла спрятаться в монастыре, и не только ничего не рассказала вам обо всем, но и предпочла раскрыть свое инкогнито настоятельнице монастыря! – Он расхохотался.

Отсмеявшись только одному ему понятной шутке, он заметил:

– Когда же вы появились и снова всплыл вопрос о вашей с дофином свадьбе, нам пришлось спешно придумывать план.

Селина с ужасом посмотрела на герцога.

– Не пытайтесь убедить меня, что все дело было в нашей свадьбе!

– Вовсе нет, – ответил за отца Альфред. – Но если бы вы не появились и не вознамерились стать дофиной, мы, возможно, убедили бы Людовика отказаться от короны. Однако ваше вмешательство не позволило нам закончить другой план и занять трон более гуманным способом: мы были вынуждены поторопиться.

– Вы не смеете во всем обвинять меня! – возмутилась Селина.

– На вашу беду, вы всегда появляетесь не в то время и не в том месте, – продолжал граф. – Не знаю, зачем вы вернулись к покоям короля, но никто, кроме вас самой, не виноват в последовавших затем неприятностях. Мы не собирались убивать Людовика, только обвинили бы его в убийстве Карла, и герцог де Шалон помог бы мне взойти на французский престол. Но вы и здесь помешали нам! И едва не испортили все мои планы на будущее.

– И именно поэтому вы решили убить меня?

– Если вы помните, не я приговорил вас к сожжению на костре. Я всего лишь помогал своему другу выполнить долг, – он усмехнулся. – Ничего не имею против вас, наоборот, вы мне нравитесь, и то, что я сказал вам тогда в лесу, не было ложью. Почти.

– Черт возьми! – вскричал король. – Ты трус, Альфред! Прячешься за спиной своего отца и оскорбляешь девушку, которой угрожают смертью и которая не может защищаться. Если бы ее жизнь не висела на волоске, клянусь, я не позволил бы тебе измываться над нами и над памятью Карла!

Эдуард довольно улыбнулся и медленно провел кончиком шпаги по рукаву Селины. Она вздрогнула.

– В этом и заключается разница между победителями и побежденными, – заявил он. – Первые приказывают, последние подчиняются.

– Нет! – Альфред властно поднял руку. – Оставь ее, отец. Если его величество желает сразиться со мной, я предоставлю ему такую возможность.

– Что?! – у Эдуарда глаза полезли на лоб. – Ты собираешься позволить ему пустить в ход шпагу? Ты сошел с ума, я вовсе не хочу потерять и тебя!

Альфред решительно посмотрел на герцога.

– Я сделаю так, как сказал, – он повернулся к Людовику. – Вижу, твоя шпага уже обнажена. Тем лучше. Пусть поединок решит, кто из нас прав, а кто виноват. Я обещаю, что Селину не тронут, пока мы с тобой не отыщем истину. А теперь – защищайся! – выхватив шпагу из ножен, он резко выбросил руку вперед. Людовик увернулся и сделал выпад, но кончик его шпаги не задел противника.

Три пары глаз напряженно следили за неожиданно начавшимся поединком. Эдуард сделал Селине знак сесть на кровать, поближе к Эвелине, а сам пристально следил за действиями сына, готовый в любую минуту нарушить его слово, данное королю.

Людовик догадывался о намерениях герцога и понимал, что придется действовать быстро, иначе Эдуард успеет причинить зло Селине или своей жене до того, как они с Альфредом скрестят шпаги. Впрочем, король прекрасно понимал, что его шансы выиграть эту битву – пятьдесят на пятьдесят: фехтовать Альфреда учил тот же человек, что и его самого, а граф де Мон был очень прилежным учеником.

Справедливо полагая, что от этого поединка зависит ее жизнь, Селина следила за шпагой Альфреда и нервно вздрагивала всякий раз, когда ее кончик оказывался в опасной близости от тела любимого.

Людовик же преисполнился желанием продолжить допрос и выяснить все, что хотел.

– Это ты ранил меня тогда в лесу? – он сделал выпад и распорол рукав Альфреда. Тот снисходительно улыбнулся и молвил:

– Да, я не мог допустить, чтобы ты поговорил с Селиной и был вынужден принять меры. Но ты делаешь неправильные выводы, – он сделал ответный выпад. – Я не собирался тебя убивать.

– Просто тебе не повезло, – констатировал король, игнорируя слова своего противника. – Полагаю, что все двадцать лет ты испытывал ко мне такие же чувства, что и твой приемный отец к Карлу.

– Вовсе нет…

Но Людовик не слушал его:

– Ты очень хорошо притворялся, ведь я верил тебе как самому себе! Ты был для меня больше чем брат, Карл также любил тебя, и не за то, чьим сыном ты был! Я знаю, Эдуард внушил тебе ненависть к нам, но я не могу поверить, будто все, что мы пережили, было фальшивым! Ты убил Карла, ты хотел обвинить в этом и пытался убить меня! Ты возжелал избавиться от Селины, и этого я тебе никогда не прощу!

– Послушай! – Альфред, отбивался от ударов, сыпавшихся на него со стороны короля. – Карл навсегда лишил меня семьи, он заслуживал смерти. Селину я не хотел убивать, я знаю, что всегда бы страдал, если бы мне удался мой план, однако я ничего не смог с этим поделать – она мешала мне, но я клянусь, что не стал бы убивать тебя! Ты мой брат не только по крови, но и по духу – я не смогу причинить тебе зло!

– Опомнись! – одернул его Эдуард. – Что ты говоришь! Эдак ты вознамеришься отпустить короля и его невесту на все четыре стороны!

– Ты уже причинил мне зло! – крикнул Людовик и резко выбросил руку вперед. На плече у Альфреда появилось и быстро расползлось красное пятно. Альфред вздрогнул, а Людовик опустил шпагу.

Селина в страхе смотрела на Эдуарда, на скулах которого заиграли желваки. Она знала, что сейчас случится нечто непоправимое, но закричать уже не успела…

Неожиданно подскочив к Людовику, который в этот момент находился к нему спиной, Эдуард отбросил шпагу, выхватил кинжал и замахнулся на короля.

Все произошло за секунду. Альфред, заметивший движение отца намного раньше, чем Людовик, резко бросился вперед и, оттолкнув брата, принял удар на себя. Кинжал вошел в грудь Альфреда по самую рукоятку. Эдуард, не успевший сдержать удар, заревел, как раненый бык, и выдернул кинжал из груди сына. Кровь хлынула из образовавшейся раны, и Альфред рухнул на руки подоспевшего Людовика.

Отшвырнув кинжал в сторону, Эдуард кинулся к сыну и зарыдал. Селина, забыв об опасности, подбежала к человеку, которого уже привыкла считать своим врагом и который неожиданно спас ее любимого.

Альфред судорожно хватал ртом воздух, явно пытаясь что-то сказать.

– Все… правильно, – наконец прохрипел он. – Поединок честный. Я был неправ… Мои страдания не стоили жизни Карла, Селины и твоей, Людовик, – он смотрел только на короля. – Меньше всего твоей, – слова давались ему с большим трудом, но он не переставал говорить. – Я не хотел убивать тебя. Это неправда, что я всегда тебя ненавидел… Отец, ты пытался заставить меня ненавидеть моего брата, но я так и не смог… Я убил Карла, ибо верил, что по его вине я разлучен с матерью… Я не знаю, где она, жива ли… Но я не должен был мстить вот так… Я знаю, что уже не смогу дождаться священника, но я очень прошу… Простите меня… Я вас всех люблю… всех… И тебя, Эвелина, – он заметил склоненную над ним голову мачехи. – Если бы… моя мать была рядом, я хотел бы, чтобы она была похожа на тебя. Селина, если бы не обстоятельства, я по-настоящему полюбил тебя, но никогда бы не вмешался… если бы ты предпочла Людовика. Я не сделал бы так, как мой отец… Я не смог научиться ненавидеть. Я раскаиваюсь в убийстве… Отец, ты учил меня не тому… Людовик, я люблю тебя, как брата, как друга… прости, если сможешь… Простите меня все… Если когда-нибудь вы найдете мою мать, скажите ей…

В этот момент дверь в комнату неожиданно распахнулась, и на пороге показалась фигура монахини, лицо которой было скрыто капюшоном. Откинув со лба тяжелые складки, монахиня обвела всех внимательным взглядом и заметила Альфреда, лежащего на залитом кровью полу. Вздрогнув, она поднесла руку ко рту.

Селина, заметив монахиню, вскочила, удивленно вскрикнув:

– Сестра Анна!

– Нет, – устало поправила ее Эвелина. – Клименция де Монвиль.

Монахиня, не обращая внимания на раздавшиеся возгласы удивления, метнулась к Альфреду. Тот во все глаза смотрел на приблизившуюся к нему женщину.

– Не может быть… О, боже… мама…

Клименция зарыдала и кинулась целовать его лицо.

– Нет! Нет! Что здесь произошло?! Почему мой сын возвращается ко мне в крови?!

– Теперь на нем нет крови, – глухо произнесла герцогиня Руанская. – Он убил одного короля, но спас другого, и теперь свободен от греха. Он свободен…

– Мама… – прошептал Альфред. – Я так мечтал… хоть когда-нибудь увидеть тебя… Моя мечта сбылась… Теперь я могу… – но он не смог договорить. Уткнувшись в колени матери, он закрыл глаза; его голова безжизненно опустилась, а рука, судорожно сжимавшая подол одеяния матери, разжалась.

– Нет, – прошептала Клименция. – Нет! Он не умер! Он ведь жив, жив! Альфред! Отзовись, сын мой!

Издав громкий крик, Эдуард вскочил на ноги и, подняв с пола кинжал, запачканный кровью сына, схватил Селину за плечо и резко дернул вверх, как тряпичную куклу. Девушка тихо охнула, но поднялась на ноги. Эдуард прижал ее спиной к себе и воскликнул:

– Вот и все! Все! Мой сын мертв, вы удовлетворены, я надеюсь, ваше величество? Вы рады, что избавились от убийцы, но забыли, что остался я! Я отомщу за сына, ибо вы, а не я, убили его! Она, – он указал на Селину, – любила его, а вы закололи моего сына из ревности!

Он с силой тряхнул девушку, но она сумела удержаться на ногах и пробормотала:

– Боже, да он сошел с ума!

– Вы все, – продолжал тем временем Эдуард, – все завидовали моему сыну, он был лучше вас, его все любили, и вы не смеете стоять рядом с ним, убирайтесь прочь! К стене! – Он мотнул головой, и Людовик с Эвелиной послушно отошли. Клименция же не шелохнулась.

– Я сказал – все! – рявкнул Эдуард.

Клименция-Анна медленно поднялась и повернулась лицом к герцогу. Ее глаза были сухими, она не плакала, но каждый, кто находился в этой комнате, почувствовал, как ее сердце разлетается на множество маленьких осколков.

Когда она заговорила, Селина не узнала ее голоса – горечь утраты совершенно изменила сестру Анну.

– Мне не следовало доверять вам своего сына, – медленно произнесла она. – Вы должны были воспитать его, возвести на престол, но вы не сумели этого сделать. Вы убили его!

– Замолчи, женщина! – закричал Эдуард. – Это уже не твой сын! Ты перестала быть его матерью много лет назад, когда отдала его мне!

– Это вы не позволяли мне видеться с ним! Вы сказали ему, что вам неизвестна моя судьба. Вы обманули и его, и меня, и поплатитесь за это!

– У моего сына не было матери! Он был только моим, и теперь никто не сможет забрать его…

Но герцог не закончил: его пламенную речь прервал гул голосов во дворе замка и приглушенные возгласы за дверью. Схватив Селину за плечо, Эдуард шагнул к окну.

– Черт возьми, это ловушка! – вскричал он. – Вы натравили на меня всю армию, но не думайте, ваше величество, что победили. Ее вы не получите! Никогда! – он сгреб Селину в охапку и потащил в противоположный конец комнаты, где виднелась еще одна, на этот раз не потайная, дверь.

– Нет! – король бросился за ним, но был остановлен грозным окриком герцога.

– Еще шаг, сир, и я проткну ее насквозь, – он нащупал ручку двери, открыл ее и вновь повернулся к королю.

– Если вы вздумаете последовать за мной, ваше величество, я спущу ее с лестницы, – он обхватил Селину за талию и расхохотался. – Может быть, я и верну ее вам, но уже не…

– Черт возьми! – вскричал Людовик. – Что тебе нужно?! Я сделаю все, что ты попросишь! Я озолочу тебя, я не стану препятствовать твоему отъезду из страны, я позволю самому похоронить Альфреда, только отпусти ее!

Эдуард зло рассмеялся и встряхнул Селину.

– Вы так ее любите? Что ж, если вы хотите, чтобы она осталась жива, вам придется заплатить за это своей жизнью.

– Все, что хочешь, – прошептал Людовик, – только позволь ей уйти!

Клименция и Эвелина в немом изумлении уставились на Людовика, который покорно отбросил свою шпагу и шагнул к Эдуарду.

– Меня никто и никогда так не любил, – пробормотала Клименция-Анна, – даже Роберт.

Ухмыляясь, герцог поудобнее перехватил кинжал, и Селина, прижатая спиной к мощному торсу Эдуарда, видела, как в пламени свечей блеснуло лезвие. Она немедленно представила Людовика, истекающего кровью на полу рядом со своим братом, и ее сердце сжалось. Ей не пережить такого удара!

Король подходил все ближе и ближе, и Селина понимала, что сейчас случится непоправимое. Не сводя глаз со смертельного лезвия, она быстро переменила положение и изо всех сил наступила герцогу на ногу. Эдуард взвыл от боли, но Селину не выпустил и, прокричав ругательство, замахнулся на девушку кинжалом.

В следующую секунду Людовик был уже рядом с герцогом и схватил его за запястье, заставляя разжать ладонь и выпустить оружие. Селина вырвалась из объятий герцога и, пытаясь помочь королю, вцепилась в плечо Эдуарда, рванула рукав, но одним движением его руки тотчас отлетела к стене, в объятия Эвелины, сжимая в руке солидный кусок бархатного камзола. Она не могла понять, откуда у нее взялась сила разорвать прочную ткань, но ее потуга закончилась так же, как и три года назад: плечо герцога обнажилось, и ужасный рваный шрам вновь предстал ее взору.

– Убийца, – прошептала она, отшвыривая лоскут в сторону.

Тем временем Людовику удалось заставить Эдуарда отбросить кинжал, который со звоном упал недалеко от открытой двери, однако рана, полученная королем несколько дней тому назад, все еще давала себя знать, ослабляя его силы. Эдуард, прекрасно знавший место ранения Людовика, схватил его за раненое плечо и что есть силы оттолкнул его к стене. Не удержавшись на ногах, король пошатнулся и упал навзничь. Издав победный клич, Эдуард схватил шпагу, не так давно отброшенную им, и замахнулся на короля.

Селина, выбравшись из объятий насмерть перепуганной герцогини Руанской, схватила шпагу любимого, бросила ему и прошептала, как молитву:

– Господи, помоги!

Поймав спасительное оружие, Людовик в последний момент успел отразить атаку и поцарапать Эдуарду лицо. Шпага короля оставила на щеке герцога длинный глубокий шрам; взвыв от боли и злобы, Эдуард снова набросился на короля, но тот уже успел подняться и умело отражал все го выпады.

Герцог Руанский был искусным фехтовальщиком, однако мало кому удавалось победить Людовика в бою на шпагах. Несмотря на рану, беспокоившую его, он держался неплохо и даже сумел оттеснить противника к выходу.

Неожиданно в проеме раскрытой двери возникли две женские фигуры и застыли у порога. Одна из женщин, пониже ростом и постарше, в белом накрахмаленном чепце, тихо вскрикнула, чем привлекла всеобщее внимание. Вторая же стояла тихо, но не сводила безумного взгляда с герцога Руанского.

Последний отступил на несколько шагов и выругался. Король взглянул в лицо второй женщины, и у него перехватило дыхание.

– Шарлотта де Лодвиль, – прошептал он, зная, что это неправда.

– Тетя Генриетта! – закричала Селина, забыв обо всем на свете при виде родного человека, однако острие шпаги Эдуарда остановило ее на полпути к воссоединению с пропавшей сестрой матери.

– Как ты ее назвала? – удивился он. – Глупая, ты что, забыла, как выглядит твоя мать?!

– Моя мама умерла! – Селина уже не могла сдерживаться и решила бросить в лицо герцогу еще одно обвинение. – Это вы убили ее! Там, под обломками стены, погибла моя мать. А это – тетя Генриетта, ее родная сестра, которую вы три года принимали за Шарлотту де Лодвиль! Вы убийца, и вы заплатите за все!

– Не может быть! – Эдуард схватился за сердце. – Я не мог убить ее, это не правда! Ты лжешь мне! – он взмахнул шпагой, и камзол на его плече пришел в негодность, полностью открыв мускулистую руку и часть груди.

Эдуард и Людовик, оттеснивший Селину, снова со звоном скрестили шпаги.

– Вы не убедите меня в ее смерти! – рычал Эдуард. – Я никогда в нее не поверю! Клянусь жизнью…

Но он не успел договорить: шпага выпала из его внезапно ослабевших пальцев. Эдуард медленно повернулся, чтобы увидеть человека, помешавшего их с королем дуэли, и наткнулся на безумный взгляд Генриетты.

– Шарлотта, – прошептал герцог, сползая на пол. – За что?

Людовик отступил назад, и Эдуард свалился ему под ноги, лицом вниз. Из его спины торчал тот самый кинжал, который несколько минут назад стал причиной гибели его сына.

– О, Господи, – прошептала Эвелина, а Селина перевела ничего не понимающий взгляд с дважды обагренного кровью кинжала на свою тетю. Генриетта Антуанская стояла, опустив руки и гипнотизируя взглядом точку где-то за спиной девушки. Внезапно ее лицо исказила гримаса боли, и женщина невнятно произнесла:

– Моя любимая Мари… ты убил мою Мари – и умер сам. Малышка, я отомстила за тебя!

Ошарашенная Селина ничего не успела сказать – тотчас распахнулась дверь, которой воспользовались Селина и Людовик, и в комнату вбежали Габриэль и Бернар. Из-за их спин выглядывали Софи и принцесса Жанна.