Текст книги "Кубинец. Том II (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Сергей Линник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Гостиница в Санта-Росе оказалась почти близнецом той, в которой мы ночевали в Наукене. Только и разницы, что нас поселили на втором этаже. А в номере даже полотенца одинаковые. Если бы не вид из окна, могло показаться, что мы и не уезжали никуда.

На ужин с нами напросилась Соня. Я думал, она хочет обсудить что-то, но она сидела молча, читая свою книгу. На обложке нарисован плуг на фоне вспаханных борозд. Перл Бак, «Хорошая земля». Хм, странно, ожидал, что у нее что-то лёгкое, дамский роман, или вестерн.

– Соня, извини, о чем книга? – решил уточнить я.

Она оторвалась от чтения и посмотрела на меня.

– Тебе правда интересно? Или ты просто хочешь помешать мне?

– Извини. Я люблю читать, но эту книгу не видел никогда.

– О китайских крестьянах. Очень увлекательно.

И она снова уткнулась в книгу.

Никогда не думал, что роман о крестьянском труде может быть интересным. Впрочем, сначала я подумал, что рассказ о шестиугольной библиотеке – полная ерунда, а оказалось, что ошибался. Лучше не судить о том, чего не знаешь.

Крикнули, что готов наш заказ. Мы с Карлосом принесли креольский суп, а потом я сходил за чорипанами. Ну и матэ тоже. Мне уже даже начинает понемногу нравиться это варево, которое некоторые называют чаем. Жаль, с собой в дорогу не взять – нам только калебасы осталось таскать.

Я уже приступил ко второму чорипану, когда по радио начали передавать новости. Кто-то даже включил погромче, чтобы перебить шум посуды и разговоры.

– … сегодня стало известно, что в Сан-Карлос-де-Барилоче казнили Йозефа Менгеле, которого называли Ангелом Смерти Аушвица, – вещал диктор. – Об этом заявили те же люди, которые совсем недавно заставили говорить о себе весь мир, убив в Буэнос-Айресе скрывавшегося там эсэсовца Адольфа Эйхмана. Власти Сан-Карлос-де-Барилоче подтвердили смерть бывшего офицера СС. Мстители заявили о наличии у них большого списка нацистов с адресами в Буэнос-Айресе, и намерении прийти за всеми. Вся мировая общественность…

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Значит, это началось. Волна, которую мы запустили, пошла гулять по миру. И теперь она должна накрыть тех, кто до сих пор считал себя в безопасности.

Соня, сидевшая напротив меня, угрюмо усмехнулась.

– Там, наверное, от разведчиков со всех сторон не протолкнуться сейчас, – заметила она. – Будут ловить этих крыс десятками. Наверняка послали еще несколько групп.

Её слова, циничные и резкие, заставили меня содрогнуться. Она права. После такого заявления Аргентина превратится в охотничьи угодья, куда съедутся все, кто жаждет поквитаться с нацистами. Наверняка Барба Роха и Фидель заручились чьей-то поддержкой. Израильтяне, русские, да мало ли кто решит присоединиться к этой войне.

Вечером следующего дня, после ещё одного долгого, но более комфортного переезда, наша группа прибыла в Кордову. Да уж, это не Неукен или Санта-Роса. Я даже не думал, что город такой огромный. И красивый. Мне так точно понравился больше шумного Буэнос-Айреса. Сюда бы я приехал отдохнуть с Люсией. Боже, какие великолепные здания! Надеюсь, у меня будет время посмотреть здесь всё получше. Я даже ненадолго забыл, зачем мы сюда приехали. А потом повернулся от окна, и увидел Карлоса – сосредоточенного, думающего явно не об архитектурных достопримечательностях. А через проход сидела Соня, будто опять говорящая, что одного жалкого подполковника мало для утоления жажды мести. Так что оставалось только ждать, что будет дальше.

Глава 17

Утром, открыв окно, я первым делом обратил внимание на свежий воздух. Ни в Гаване, ни в Буэнос-Айресе такого не чувствовалось. Жара и влажность, вот что там в первую очередь обращало на себя внимание. И здесь отсутствовал запах моря. Может, для туристов это и приятное добавление, а для живущих на берегу – временами крайне досадное обстоятельство.

Мы позавтракали и отправились в Ункильо. В гостинице остался только Франциско, обладатель самого неудобного багажа. Всё равно кому-то придется сюда возвращаться, так что Фунес озадачил нашего радиста профилактикой аппаратуры и пополнением запаса пленки.

Ункильо и вправду находился совсем недалеко. Расписание пригородных поездов обещало прибытие на конечный пункт через сорок минут. Я, устроившись у окна вагона, мог наблюдать, как меняется пейзаж. Сначала мелькали поля, вперемешку с невысокими холмами, поросшими зеленью. Воздух становился чище, свежее, словно мы въезжали в какую-то иную, более спокойную действительность.

Ункильо встретил меня удивительной тишиной. Мне сразу понравился этот городок. Множество невысоких, аккуратных домов, утопающих в зелени садов, дышало каким-то неспешным, почти патриархальным покоем. В такие места, я думаю, приезжают отдыхать уставшие от суеты и шума больших городов богачи из Буэнос-Айреса или Кордовы. Дома здесь явно построены с расчётом на комфорт, а не на практичность, как принято в более бедных районах. Ухоженные парки, красивые пейзажи с видом на холмы и синеватые вершины гор, которые начинались уже совсем недалеко от города – всё это создавало ощущение убежища, затерянного где-то в прошлом, когда мир ещё не знал ни войн, ни концлагерей. Здесь, казалось, время замерло, и люди жили в своём собственном, маленьком, нетронутом уголке мира. Это место, я чувствовал, совсем не подходило для нашего дела. Слишком уж оно чистое и спокойное. Даже по сравнению с Барилоче. В таких местах люди исчезают легко. Здесь никто не задаёт лишних вопросов.

Наши первые шаги в Ункильо были предельно деловыми. Соня с Гарсией сразу отправились проверять адрес, который дал нам Менгеле. Я, Карлос, Фунес и Альфонсо расположились в маленьком кафе на центральной площади, ожидая их возвращения и наблюдая за неспешной жизнью городка. Прошло не больше часа, когда Соня и Гарсия вернулись. Их лица, до этого напряжённые, теперь выражали лёгкое разочарование.

– Ничего не нашли, – коротко отчиталась Соня, подходя к нашему столику. – По адресу живут совсем другие люди. Прежние жильцы переехали два месяца назад.

Я почувствовал укол досады. Так и знал. Слишком уж легко всё шло с Менгеле, да и с Эйхманом тоже. Но удача не могла сопутствовать нам постоянно. Каждый раз, когда казалось, что цель вот-вот будет достигнута, возникало новое препятствие. Похоже на погоню за призраком: ты думаешь, что он рядом, но стоит протянуть руку, и он растворяется в воздухе.

– Но, – продолжила Соня, – нам удалось выяснить, что прежние жильцы всё ещё в Ункильо. Сеньора Прибке с женой и детьми видели в кинотеатре. Совсем недавно, буквально неделю назад.

Фунес, до этого сидевший молча, вдруг оживился. Его глаза, обычно холодные и бесстрастные, теперь загорелись каким-то внутренним огнём.

– Городок маленький, – сказал он. – Быстро найдем

Он резко поднялся со стула, сделал пару шагов, потом вернулся и продолжил:

– Снимаем здесь коттедж, – объявил Фунес. – Не будем тратить время на дорогу туда и обратно.

Я кивнул. Логично. В конце концов, если мы действительно хотим найти Прибке, нам придётся погрузиться в атмосферу этого городка, стать его частью, хотя бы на время. Выйти за рамки простых приезжих, пытаться слиться с пейзажем. Очевидно, что местные сразу замечали в нас чужаков, а это только мешало. И каждый из нас, я думаю, осознавал, что за убийством Менгеле немедленно последует волна поисков сделавших это.

* * *

Коттедж с четырьмя комнатами нашли не то чтобы очень быстро, но и слишком затянутыми поиски я бы не назвал. Соня взяла меня, мы обратились в агентство по аренде жилья, и третье предложение нас устроило. Тихое место, с заднего двора можно незаметно для наблюдателей с улицы уйти в парк, есть где поставить автомобиль. Электричество и водопровод в придачу.

Соня осталась в доме, а я отправился за нашими, коротавшими ожидание в парке возле шикарнейшей гостиницы «Сьеррас». Погрузились в такси и отбыли на новое место жительства. Дележка помещений произошла в обычном порядке – свои комнаты Фунесу и Соне, и сдвоенные нам с Карлосом и Альфонсо с Гарсией. Приедет Франциско, подселится к ребятам – у них комната побольше. Я даже вещи доставать не стал, сразу включил радиоприёмник. Соня оказалась права – в Байресе начался натуральный переполох. Накануне вечером неизвестные расстреляли некоего Вальтера Кучмана, бывшего офицера гестапо, прямо на пороге дома.

Смерть Менгеле по-прежнему оставалась главной новостью. Мировая пресса выдвигала всё новые версии, кто мог провернуть такое. Кубу пока не называл никто. В основном думали, что это Израиль или СССР. Ну и ладно, сюрприз получится. Кстати, аргентинская почта и вправду оказалась на высоте. Газетчикам стало известно о скором поступлении частей архива из Барилоче. Рановато, как по мне. Кому надо, быстро узнают, кто и когда отправлял кучу бумаг в нужные дни.

На следующий день я пошел на поиски вместе с Карлосом. Он, как обычно, надел неприметный темно-синий костюм, я же выбрал лёгкую льняную рубашку, чтобы слиться с местными жителями. Мы гуляли по узким улочкам Ункильо, заходили в маленькие магазинчики, притворялись туристами, разглядывающими сувениры. Солнце припекало, но лёгкий ветерок с гор приносил спасительную прохладу.

После короткой прогулки Карлос остановился у небольшого фонтана на площади. Он достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну, и прикурил. Сделал глубокую затяжку, выпустил дым в воздух, и затем, посмотрев на меня, покачал головой.

– Слишком много лиц, – сказал он, щурясь. – Полгорода – приезжие. Сегодня живут в санатории, завтра уезжают. Немцев полно. Заметил, да? Половина подходит под описание.

Он стряхнул пепел.

– Богатые местные тоже ни с кем не разговаривают. Не подойдёшь.

Пауза на затяжку.

– И без фото мы слепые, – добавил Карлос. – Только устное описание, под которое подойдёт половина белых мужчин в возрасте чуть за сорок. Чуть выше среднего роста, не толстый и не худой, без особых примет, с темно-русыми волосами и с немецким акцентом. Ты понимаешь, Луис?

Я кивнул. Он прав. Барилоче, с его толпами туристов, тому яркий пример. Здесь же, в Ункильо, ситуация ещё сложнее.

Тысячи лиц, ни одно из которых не цепляет взгляд. Мой оптимизм быстро улетучивался. Не начнем же мы заговаривать со всеми встречными подходящего возраста и комплекции с целью выяснить, есть ли у них акцент.

– Может, пойдём посмотрим на кинотеатр? – предложил я, вспомнив слова Сони. – Там, где видели Прибке с семьёй. Вдруг это даст нам какой-то зацепку?

Карлос кивнул.

– Логично. Пойдём.

Мы отправились к местной достопримечательности – муниципальному кинотеатру Ривадавии. Старинное здание, построенное в колониальном стиле, с высокой вывеской, на которой неоновыми буквами написано название. Внутри, несмотря на ранний час, уже суетились люди, покупавшие билеты, обсуждавшие фильмы. И некоторые из них говорили с немецким акцентом. Мы подошли к кассе, и я скользнул взглядом по расписанию. В основном здесь показывали аргентинские фильмы, о которых я ничего не слышал до этого. «Розаура в 10 часов», «Эль хефе», «Дом ангела». Из иностранных – только британский «Мост через реку Квай» и американское «Головокружение»… Мы переписали расписание сеансов на ближайшую неделю, пытаясь решить, какой фильм мог заинтересовать семью Прибке. Картина про любовь или боевик с перестрелками? Это оказалось самым сложным – угадать вкусы людей, о которых мы ничего не знали.

* * *

Следующие дни прошли в прочёсывании города. Утро начиналось с пробежки по окрестностям, боя с тенью, затем – завтрак, и мы, разделившись на пары, отправлялись на поиски. Я продолжал восторгаться этим местом, его спокойствием, умиротворённостью. Мне казалось, что я попал в какой-то другой мир, который не переживал ни войны, ни насилия, ни боли. Здесь никто не знал о бомбах, о газовых камерах, о миллионах жертв. Люди жили своей обычной жизнью, ходили в магазины, сидели в кафе, гуляли по паркам, наслаждались солнцем и свежим воздухом. И это вызывало во мне странное, почти щемящее чувство тоски по той жизни, которая могла бы сложиться у меня, если бы не война. Мне так хотелось просто жить здесь, забыв обо всем. Но я знал, что не смогу. Пока не выполню обещание.

Каждый день мы, словно призраки, ходили по улицам, заглядывали в магазины, сидели в кафе, наблюдали за людьми, пытаясь найти хоть какой-то намёк на Прибке. Мои глаза уже болели от напряжения, а ноги гудели от бесконечных прогулок. Каждый новый день приносил лишь разочарование.

Однажды мы с Карлосом выши на Doble Avenida – Двойной проспект в центре города. Странно, что раньше мы столько дней проходили мимо этого места. Меня поразили скульптуры, стоящие по сторонам от дороги. Высокие, изящные, они изображали какие-то абстрактные фигуры, но при этом были полны жизни и движения. Я остановился, поражённый их красотой.

– Карлос, – попросил я, – задержимся здесь подольше. Посмотри, какое чудо.

– Отдохнуть предлагаешь? Ладно, давай посидим немного, полюбуемся видом, – хмыкнул он.

Только через неделю, когда я уже почти отчаялся, нам вроде улыбнулась удача. Мы с Карлосом сидели на лавочке в парке, наблюдая за прохожими. Я вдруг заметил мужчину лет пятидесяти, с темно-русыми волосами, чуть выше среднего роста, среднего телосложения. Он стоял у входа в кафе, и сказал кому-то внутри слова благодарности. И я сразу насторожился. Немецкий акцент. Будто он только начал учить испанский.

– Смотри, – тихо произнёс я, не отрывая взгляда от мужчины. – Офицерская выправка. И говорит с акцентом.

Карлос поднял голову. Его глаза мгновенно сфокусировались на цели.

– За ним, – сказал он, поднимаясь. – Только осторожно.

Стараясь не привлекать внимания, двинулись вслед за мужчиной, который шёл по аллейке прогулочным шагом, явно никуда не спеша. Мы держались на расстоянии. Вот он свернул в переулок. Я еще успел обратить внимание на живую изгородь, довольно высоко подстриженную.

Вдруг Карлос оступился. Наверное, попал ногой в ямку на газоне, прикрытую травой, и рухнул на землю с глухим стуком. Я услышал его короткий, сдавленный стон.

– Чёрт! – прошипел он.

Я бросился к нему на помощь, но Карлос просипел, морщась от боли:

– Брось меня, Луис! Иди за ним!

Я поколебался. С одной стороны – приказ, цель, Прибке. С другой – товарищ, который лежит на земле, корчась от боли. Ладно, пара минут сейчас ничего не решают. Даже если там перелом, то главное – не шевелиться.

Что я опоздал, стало понятно, стоило мне забежать в пустой переулок. Мужчина ушел. Не увидел его на другой улице ни справа, ни слева. Он исчез, растворился в тени, словно призрак. Вот это уже обидно. Получилось, у нас сплошные минусы.

Я вернулся к Карлосу. Он сидел на земле, прислонившись к дереву, бледный, с каплями пота на лбу.

– Кажется, перелома нет, только подвернул, – прохрипел он.

Я осторожно осмотрел его ногу. Голеностоп распухал на глазах, кожа покраснела. Вероятно, растяжение связок.

– Придётся добираться до коттеджа, – сказал я, помогая ему подняться.

* * *

Дорога до нашего дома оказалась долгой и мучительной. Карлос хромал, опираясь на моё плечо, каждый шаг давался ему с трудом. Наконец, мы добрались до дома. Фунес, увидев нас, тут же вышел навстречу.

– Что случилось? – спросил он, его взгляд скользнул по Карлосу, опиравшемуся на мое плечо.

– Шли за одним, похожим на описание, – ответил я. – Карлос подвернул ногу. И подозреваемый ушел.

Фунес на мгновение задумался, затем сказал.

– Что ж, – произнёс он, – Думаю, Луис, ты справишься и сам. Давай, возвращайся, прочеши там всё.

Я только кивнул. Без опытного Карлоса рядом можно многое пропустить. Но раз командир велел, надо выполнять.

– Луис, – сказала Соня у меня за спиной, – выйди, пожалуйста. И побудь рядом. Попей чай, не знаю.

Я вышел из комнаты и аккуратно закрыл за собой дверь. Вряд ли Соня так переживала, чем я питаюсь. Просто хотела выпроводить. Пойду лучше во дворе посижу в тенечке. Но на крыльце остановился. Через приоткрытое окно до меня доносились голоса Фунеса и Сони. Нехорошо подслушивать, но ладно, я покаюсь в этом, когда попаду в следующий раз в церковь.

– Я старалась не мешать и не спорить с очевидными промахами, – как обычно тихо говорила Соня. – Понимаю, ты контрразведчик, не диверсант. Вас всех собрали из-за знания немецкого. Но почему-то ты решил, что имеешь опыт во всём. Только дурак мог пойти прогуляться там, где он в розыске, и стоит поблагодарить случайность, что группу не разгромили на самом старте.

Она говорила о Фунесе и его встрече с тем полицейским в Буэнос-Айресе. Тогда я думал, что наш командир – хладнокровный профессионал, который контролирует ситуацию. А теперь оказалось, что со мной согласны не все. Мне стало неуютно от этой мысли.

– Операция в Барилоче – верх идиотизма, – продолжила Соня. – Всё делалось без подготовки и проверки. Нам опять повезло. Ты действовал как лихой кавалерист, но ладно, победителей не судят.

О таком даже не думал. Вот что значит, когда ситуацию оценивает человек с опытом.

– Но после этого ты даже не отправил группу, разбив её на несколько частей, а потащил через полстраны, указывая след всем желающим, – голос Сони стал громче, в нём зазвучал гнев. – А сейчас ты хочешь отправить неопытного мальчишку одного на поиски эсэсовца.

Я почувствовал, как мои щёки краснеют. «Неопытный мальчишка». Но спорить нечего. Это в аптечном деле я мог дать фору всей группе вместе. А здесь – стажер, и всё.

– Ты дурак, Фунес, – Соня произнесла это слово с таким презрением, что я невольно вздрогнул. – Не из-за допущенных ошибок. А потому что не хочешь даже понять их причины. Гордость не дала спросить мнение у бабы? Если вдруг еще не понял: вокруг одни враги. Только помня это, можно выжить.

Я затаил дыхание, ожидая ответ Фунеса. Я ждал крика, ярости, оправданий. Но в ответ не последовало ничего. Тишина. Только сопение Фунеса. И я понял. Он признаёт свою неправоту. Сидит и молчит, выслушивая обвинения. Меня это удивило. Аргентинец оказался не таким уж и непоколебимым. Или же просто слишком устал от всего, чтобы спорить.

В итоге я отправился на поиски вместе с Гарсией. Не знаю, слышал ли он этот разговор. Да и какая разница.

Мы вернулись, где я с Карлосом закончили. Обошли всё, заглянули в каждый угол. Ничего.

Продолжили на следующий день – и никаких следов. Будто тот мужчина мне приснился. Он не ходил по улицам, не ел в закусочных, не делал покупки в магазинах. Пропал.

Ближе к вечеру мы решили посидеть на террасе небольшого кафе, расположенного на оживлённом перекрёстке, и понаблюдать за прохожими. Нам принесли кофе. Я здесь был не впервые, и предвкушал, как возьму сейчас в руки маленькую чашечку с эспрессо, вдохну аромат, и сделаю первый глоток, ощущая на языке привкус плотной пенки, которая носит странное название крема.

И тут у меня за спиной заговорили. Сначала баритон с густым немецким акцентом, который я слышал раньше:

– Добрый вечер, сеньор Кампора.

И в ответ ему почти басом:

– Добрый вечер, сеньор Прибке.

Глава 18

Я сидел спиной к говорящим, и видеть мог только их не очень качественное отражение в кривоватом стекле витрины. К тому же большую часть загораживали сидящие за другим столиком. Мне удалось разглядеть только кусок головы Прибке: ухо и затылок с тёмно-русыми волосами. Зато второй собеседник смотрел в витрину как в зеркало, и его сутулые плечи и небрежно повязанный галстук, чуть покачиваясь в грязноватом стекле, давали возможность изучить их во всех подробностях. Немец высокий и прямой как палка, а Кампора – типичный гражданский, который гимнастикой прекратил заниматься сразу после школы.

– Моя жена, – сказал Прибке с тем же весьма выраженным немецким акцентом, – хочет посмотреть в пятницу вечером «Ночи Кабирии».

Он произнёс название фильма так, словно оно было неприятным медицинским диагнозом или чем-то, ему категорически не нравящемся. Я читал в газетах, что это итальянское кино, довольно известное. Даже призы на каких-то фестивалях получило.

– Феллини? – переспросил Кампора. – Прекрасный режиссёр, на мой взгляд. И фильм неплохой.

– Возможно, – ответил Прибке сухо и даже чуточку раздраженно. – Но, честно говоря, я не слишком люблю Италию. Натерпелся у них этого… постоянного гама. Там невозможно работать

– В таком случае, сеньор Прибке, может быть, вы придёте ко мне? Сыграем пару партий в шахматы. Я недавно приобрёл очень интересный набор, ручной работы. Из красного дерева, инкрустированный перламутром. Вы оцените, я уверен. И у меня есть отличный коньяк, который мы можем попробовать.

Прибке на мгновение задумался, его взгляд скользнул по улице, будто он взвешивал свои планы на вечер, просчитывая все «за» и «против».

– Шахматы? – произнёс он, и в его голосе прозвучало лёгкое оживление, почти азарт. – Это намного лучше, чем итальянское кино. Когда?

По улице проехала машина. Мотор заглушил часть звуков, но Кампора всё равно не стал говорить громче нужного.

– В восемь, – ответил он. – Вам удобно?

– Вполне, – кивнул Прибке. – Примерно в это время провожу своих к кинотеатру. Там фонари опять не погасли случайно? В прошлый раз я чуть ногу не сломал.

– Не беспокойтесь, – заверил его Кампора, махнув рукой. – Именно вчера на нашей улице починили освещение. Теперь светит, как днём. Ни одной тени, всё видно.

Они ещё немного поговорили о погоде, о местных новостях, обсуждая какие-то совершенно незначительные детали, а затем, пожав друг другу руки, разошлись. Прибке неторопливо направился в сторону центра города, а Кампора свернул в небольшой переулок, который уводил от главной улицы. Мой взгляд скользнул по часам – без четверти шесть.

Я поставил на блюдце чашку, из которой так и не сделал ни одного глотка, и посмотрел на Гарсию. План дальнейших действий сложился сам собой.

– Давай за немцем. Проследи, куда он пойдет. А я за этим Кампорой.

Пять минут – и мы на месте. В Ункильо почти все расстояния можно описать этой фразой. Он жил на глухой и неприметной улочке Санта Фе, которая шла параллельно Дабл Авениде. Небольшие, в две-три комнаты домики с крошечными двориками и растянутыми веревками с висящим на них бельем. И запахи еды, доносящиеся отовсюду. Почти как в Гаване, но здесь чаще пахло мясом, а не овощами. Богачи, которые строили в центре двухэтажные виллы с резными ставнями, о существовании этого района точно не догадывались.

Я шёл, стараясь не привлекать внимания, и одновременно искал места для укрытия, точки обзора, возможные пути отхода в случае непредвиденных обстоятельств. Припарковать здесь автомобиль трудно – улочка слишком узкая, замучишься потом выезжать задним ходом, если впереди возникнет помеха. Зато вместо заборов почти везде невысокая живая изгородь – уходить и выходить из домов можно совершенно свободно, без лишних проблем, просто перемахнув через неё.

Кампора шел впереди, никуда не спеша. Не скажешь, что улица пустая – чуть дальше по ходу движения пару раз я видел людей, но навстречу нам никто не попался. Хотя бродячие собаки несколько раз пробегали. Я заметил парочку мест, где можно спрятаться за глухой стеной, и один проход между домами, ведущий на соседнюю улицу.

Мой объект свернул по аккуратно вымощенной желтым кирпичом дорожке к дому, чуть большему, чем те, что стояли в начале улицы, поднялся на крыльцо, открыл дверь, и скрылся внутри. А я, соответственно, двинулся дальше, чтобы он, даже если и заметил меня, подумал, что мне надо куда-то еще. Дошел до проспекта Сан-Мартин, и вернулся назад, чтобы осмотреть поворот к узенькому переулку. Но стоило мне остановиться и начать оглядываться по сторонам, как из ближайшего дома выглянула дородная сеньора.

– Что-то ищешь, парень? – спросила она совсем недружелюбно.

– Наверное, заблудился, – ответил я. – Хотел пройти на Сан-Мартин, и не пойму, в какую сторону идти.

– Так ты пришел оттуда, – столь же ворчливо продолжила дама. – Разворачивайся, и иди.

– Спасибо вам, сеньора!

* * *

Когда я вернулся в наш временный дом, в гостиной обнаружил только Карлоса, дремавшего в кресле. Впрочем, он сразу проснулся и вопрошающе посмотрел на меня.

– Гарсия здесь?

– Нет, он с тобой ушел.

Тогда я громко произнес:

– Прошу всех сюда!

Альфонсо выглянул из своей комнаты и встал у двери. Соня прошла к столу. Последним явился Фунес, и сразу спросил:

– Что?

– Мы обнаружили Прибке. И точно знаю, где он будет в пятницу вечером.

Фунес прошел и сел за стол, повернувшись к Соне так, чтобы не встречаться с ней взглядом.

Следующие минут пятнадцать я подвергся довольно интенсивному допросу. Карлоса больше интересовали детали слежки за Кампорой, Фунес выяснял мельчайшие подробности разговора у кафе. Соня только спросила, давно ли начали показывать эти самые «Ночи Кабирии».

Когда вопросы иссякли, я доставал из кармана небольшой блокнот, где набросал основные детали.

– Живёт на улице Санта Фе, в его левом ответвлении, которое выходит в конце на проспект Сан-Мартин, – начал я, стараясь говорить чётко и подробно, не упуская ни одной важной детали. – Номера домов отсутствуют. Одноэтажный особняк, зелёные ставни, крыльцо. Рядом перекресток с улицей Павон, вдоль ручья имеется тропинка, по которой можно только пешком пройти. Парковочных мест мало, разве что если заехать с Сан-Мартин и остановиться сразу после мостика через ручей. Ну и в этом Павоне можно развернуться, но узковато там. Освещение на улице… – я запнулся, вспоминая разговор у кафе. – Этот Кампора сказал, недавно починили. Будет светло, как днём. Во всяком случае, он так утверждает.

Я посмотрел на Фунеса, ожидая его реакции. Он слушал внимательно, иногда кивая, не отрывая взгляд от карты, которую разложил на столе.

– Отлично, Луис, – сказал Карлос, который до этого молча сидел в углу. – Наконец-то твои мучения принесли плоды. Я даже не стыжусь за тебя, хотя в начале операции сомневался. А то всё ныл да ныл, что ничего не получается.

Я лишь пожал плечами. Похвала – дело хорошее, но мне уже казалось, что с Кампорой я не всё сделал как надо. Уж Карлос бы точно нашёл общий язык с той крикливой тёткой, да ещё и получил бы полный отчёт по всем соседям, включая того, кто нас интересует.

* * *

Все уже разошлись, я остался один в гостиной, ожидая его. Пробовал читать, но ничего не получалось. Даже кроссворд в газете, который сам называл развлечением для тугодумов, таким простым он казался, не поддавался. Гарсия вернулся часа через два.

Фунес не стал ждать, когда его позовут, вышел сразу. Наверняка тоже подстерегал, как и я. Да и остальные подтянулись почти мгновенно.

Я обратил внимания, что Гарсия не очень-то излучает радость.

– Упустил, – выдохнул он. – Прибке сразу пошел на вокзал, купил билет до Кордовы. Я тоже. В поезде сидел спокойно, может, дремал – шляпу на глаза надвинул и не шевелился. В Кордове вышел не торопясь, пропускал всех на выход. Потом на площади сел в такси и уехал. Не спешил, не бегал, машина явно случайная. Там женщина хотела тоже сесть, он был готов уступить. Я сразу бросился в другую машину. Водитель попался… Новичок, наверное. Заглох на светофоре. Ну и Прибке… Не нашел я их.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Гарсии. Я посмотрел на его поникшее лицо. Он явно переживал из-за своей неудачи. Но Фунес, казалось, ничуть не расстроился. Он оставался бесстрастным.

– Ничего страшного, – сказал он, и встал, хлопнув ладонями по столу так, что кружка дрогнула. – Мы точно знаем, где эсэсовец будет через три дня. У Кампоры дома, в восемь вечера. Там его и возьмём. Так что, Гарсия, иди отдыхай. Сегодня вы сделали большое дело.

Соня, сидевшая до этого молча, вдруг резко поднялась из-за стола. Но тут же её движения стали такими же мягкими, как и обычно. Ничего не сказав, он пошла к себе в комнату и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Я смотрел ей вслед, пытаясь понять её реакцию. Что она чувствует? Разочарование? Гнев? Или просто усталость от всего этого?

На следующий день Фунес отправил Альфонсо в Кордову.

– Ты должен забрать Франсиско, – сказал он, вручая ему деньги и список поручений. – И возьмите напрокат два автомобиля с большими багажниками. Один – для группы, другой – запасной, на случай, если что-то пойдёт не так. И смотри, что берёшь, Альфонсо, – добавил он, и его голос стал чуть твёрже. – Не хочется повторения аварии в Барилоче, когда наш «форд» заглох в самый неподходящий момент.

Оставшиеся два дня мы следили за домом Кампоры. Наблюдать за ним почти незаметно получилось из заднего двора соседнего дома, хозяева которого куда-то уехали. И вот там между пустым курятником и мелким сарайчиком как раз втискивался наблюдатель. Существование объекта текло размеренно, без каких-либо изменений. В доме кроме него никто не жил. Утром к десяти ходил в кафе, читал газеты, пил кофе, затем возвращался домой, сидел на террасе с книгой в руках или просто глядя на улицу. Никаких подозрительных встреч или необычных визитов. Пару раз к нему зашёл почтальон и однажды мальчишка принес продукты из лавки. На работу не ходил. Делом не занимался. Просто… существовал.

* * *

Наконец, наступила пятница. Все предыдущие дни посвятили Кампоре. И даже сегодня с утра я прогулялся, посмотрел, как он там. Когда вернулся, увидел Соню, сидящую в саду и что-то рассматривающую в небе.

– Привет. Что там интересного? – спросил я.

– Кондор. Заблудился, наверное, – тихо, будто боясь спугнуть летающую в вышине птицу, ответила она. – Представляешь, за полчаса ни разу крыльями не взмахнул! Какой красавец! Обычно они сюда не залетают, их место – на западе, в Андах.

– Училась на орнитолога? – вспомнил я, как называются эти ученые.

– Хотела. Прочитала о птицах всё, до чего могла дотянуться. А потом… не до этого стало.

– Может, когда всё закончится, ты пойдешь учиться?

– Всё закончится только после моей смерти, – горько усмехнулась она. – Так что в следующей жизни, если повезёт.

Из дома выглянул Альфонсо.

– Фунес всех зовёт, – сказал он, и ушел,оставив дверь открытой.

Все уже сидели за столом, на котором лежала туристическая карта Ункильо. Не бог весть что, но армейских в продаже не имелось.

– Сегодня вечером, – сказал Фунес, – мы идём за Прибке.

Он разгладил карту, и начал распределять роли, указывая пальцем на улицы и переулки.

– Карлос, ты за рулём основного автомобиля. Становишься за мостиком через ручей, развернешься в готовности сразу стартовать на Сан-Мартин. Мы с Аньфонсо и Соней будем ждать у дома Кампоры. Двигатель не глушить. Всё может произойти в любую секунду. Луис и Гарсия, вы идёте за Прибке. Ваша задача – не дать ему уйти, если он что-то заподозрит и повернет назад.

– Я с ними пойду, – вдруг сказала Соня.

– Хорошо, – кивнул Фунес, с легкостью отменяя собственное решение. – Франциско, ты в запасном автомобиле, становишься на углу Павон и Санта-Фе. То же самое – быть готовым действовать незамедлительно. Место встречи, если что-то пойдет не так – заброшенный карьер вот здесь, – он показал место на карте. – Там нет указателей, но и Карлос, и Франциско знают дорогу.