Текст книги "Режим бога. Вспышка Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Давайте сейчас пообедаем и дадим коллективу немного передохнуть – предлагаю я – и потом снова беремся за новые песни. В ближайшие дни отменяем все развлечения, необязательные мероприятия и бросаем все силы на репетиции. Будем оттачивать новые песни до тех пор, пока кровь из ушей не пойдет!

– Ну, так сурово, наверное, не надо…

– Надо, Григорий Давыдович. Надо. Мы не можем сейчас бездарно похоронить все то, чего достигли адским трудом и напряжением. И для группы эта ситуация станет хорошим уроком. А то некоторые у нас больше думают о сценических нарядах, чем о качестве исполнения песен.

*****

Когда я через три часа возвращаюсь в отель, чтобы принять душ и переодеться перед саммитовским приемом, настроение мое уже слегка улучшилось. Леха практически здоров, Альдона оттаяла. Коллектив сплочен, японцы заботятся о нас по-полной. Каждое утро в номерах свежие цветы, корзины с фруктами и шоколадом. Письма и посылки от фанатов. Последние Вячеслав запретил приносить на этаж – их складывают где-то в подсобных помещениях. После гастролей и проверки – какую-то часть заберем с собой в Союз. Может открыть при студии музей Красных Звезд и туда все сдавать? Ведь подарки и дальше на нас будут сыпаться.

После обеденного перерыва, когда мы снова начали репетировать, выяснилось, что не все так плохо с исполнением, как мне сначала представлялось.

Во-первых, музыканты очень прилично отыграли «Дорогу в ад». То ли потому что передохнули, то ли потому что сами ее очень любят. Ребята заслужили мой одобрям-с и с воодушевлением взялись за эрейджеровскую «Love to Hate You». Тоже неплохо получилась, что для меня вообще стало приятной неожиданностью. Но есть, куда стремиться. Есть. Мой проход по подиуму пока не слишком эффектен, надо еще порепетировать и добавить движений а-ля фламенко. Хотя у меня всегда так – нормально получается только со второго-третьего раза. Зато рижане не подкачали – испанская тема им удалась. Движения уверенные и синхронные. Александра так и вовсе на пару минут приковывает к себе полное внимание танцем. Зачет всем, кроме меня. Гор и Клаймич начинают улыбаться, видать отпустило их после моего недавнего психоза. Но, к сожалению, на этом все хорошие новости и заканчиваются.

Снова исполняем «Pretty Young Girl», и снова лажа. Заколдованная какая-то песня! Прошу поставить фонограмму – результат сносный. И я в нотах, и звездочки прекрасно справляются. Вывод: дело только в музыкантах. Показываю Роберту кулак – понятно же кто сейчас главный лажовщик, вся эта композиция основана исключительно на ударных и синтезаторе. Клянутся паразиты, что через пару дней доведут песню до идеального уровня.

– Роберт, никаких гавайских рубашек на сцене! И темных очков. Пока не исправишься.

Барабанщик тяжело вздыхает, смотрит на Завадского. Но Коля не приходит на помощь Роберту. И сам знает, что его подчиненные лажают.

Дальше по списку идет «You´re My Love». Вещь забойная и простая как три копейки. Получается терпимо, но… изюминки не хватает. Рижане приплясывают неплохо, звездочки стараются, мой речитатив без ложной скромности хорош. Если не сказать идеален. Гор показывает всем большой палец. Знаю. Но… песня все-таки женская. И чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь.

Спускаюсь со сцены, подзываю Татьяну Геннадьевну и Клаймича.

– А Вера потянет эту песню, как солистка?

– Думаю, да – загораются глаза у моей несостоявшейся тещи – Не вижу здесь ничего сложного.

– Вот и я не вижу. Поэтому завтра хочу увидеть предварительный результат. Если Вера справится, напишу для нее и другие хиты. Договорились?

Осчастливленная Татьяна Геннадьевна кивает и бросается к дочке, чтобы сообщить ей радостную новость. И вот что-то мне подсказывает, что она теперь с нее живой не слезет, пока Вера не исполнит этот хит на пять с плюсом.

– Хороший ход – одобрительно кивает Клаймич – нельзя же все на себя взваливать, пусть девочки тоже сольно выступят. Ты за это время хоть отдышишься.

Вот именно. Хватит за всех пахать. Звездочки у нас – солистки? Вот пусть и солируют.

Теперь самое трудное – "In the army now". Трудное – не смысле мелодии и вокала. Хит мы с парнями поем ладно и складно, настоящая мужская песня. Сценический номер очень сложный. Вся нагрузка падает на рижан, это их звездный час. Вся эта армейская тема, быстрые построения и перестроения, специфичные движения – все уже отработано, и в Москве у них была куча репетиций. Но там не было подиума! А теперь, наконец, Саша увидела, где им предстоит выступать. И хореографию придется на ходу перекраивать. Задача не из легких.

– Успеете? – спрашиваю я Александру – Ты же знаешь, что к этой песне у публики особый интерес, клип уже сделал ее супер хитом. Так что на сцене нам нужно переплюнуть себя же.

– А у нас разве есть выбор? – Валк иронично на меня смотрит

– Нет – согласно вздыхаю я – в том-то и дело, что выбора у нас нет. Этот номер – суровый экзамен на мастерство. Ваше и наше…

Подходит Майкл. По лицу вижу – что-то задумал.

– Виктор, японцы оценят, если вы что-нибудь споете на японском. Хоть немного.

– Смеетесь, Майкл?!

Я выпадаю в осадок. До концерта – всего ничего, а Гор нам такую свинью подкладывает.

– Ну, хоть пару строчек – просит продюсер.

– Да, что мы можем спеть-то?

– Что угодно. Главное – чтобы на японском.

Нет, он надо мной просто издевается! При всем моем уважении к японцам, свой язык ломать я не готов.

– Простите, Майкл, но нет. Это уже «too much».

– Жаль. Наша фокус-группа сказала, что это было бы просто прекрасно.

Угу… а еще Альдона могла бы показать на сцене свое владение катаной, а я устроить спарринг с Дольфом. Тогда нам вообще японское гражданство дадут.

Уже в номере, переодеваясь, я прокручиваю в голове результаты сегодняшней репетиции. Ну, что ж… Все слабые места выявлены, цели намечены – за работу, товарищи…!

Глава 6

Наш лимузин заезжает на территорию дворцового комплекса Акасака и медленно движется в череде роскошных собратьев к ярко освещенному величественному зданию, неуловимо напоминающему Букингемский дворец в Лондоне. Похож да. Но не такой помпезный и гораздо меньше размерами. И в отличие от английского собрата дворец Акасака императорской резиденцией давно уже не является. Сейчас в этом дворце расположен один из двух гостевых домов правительства Японии. Его не так давно отреставрировали и сейчас этот белоснежный дворец – одно из подлинных украшений Токио. Его даже видно вдалеке из окон моего номера.

– Ну, ладно, я пошел – вздохнув, говорю я Вячеславу, когда мы подъезжаем к главному входу и останавливаемся перед красной ковровой дорожкой

– Смотри там, давай без фокусов…

Я демонстративно закатываю глаза. И этот туда же! Почему я постоянно слышу эту фразу? Других слов для меня нет? Вот хорошее что-то никто не помнит, одни только мои фокусы.

– Хорошо, милая крестная! И да, я помню – ровно в полночь наш лимузин превратится в тыкву!

– Иди уже, …Золушка! – теперь Вячеслав закатывает глаза.

Выбираюсь из машины, нахально посылаю своей охране воздушный поцелуй и поправляю атласные лацканы смокинга. Ну, что ж, господа премьеры, президенты и министры – я иду к вам! Трепещите!

Миновав все заслоны, обеспечивающие безопасность и бодро пройдя через арку металлодетектора, я, наконец, поднимаюсь по мраморной лестнице и попадаю в огромный светлый зал с высокими потолками. Здесь собственно и происходит тусовка элиты, собравшейся в Токио, чтобы обсудить насущные мировые проблемы – в первую очередь дефицит нефти и газа.

Я растерянно застываю на месте, пытаясь сообразить, как же теперь найти в этой разноязычной толпе интересующих меня лиц? В зале фоном звучит живая классическая музыка – в углу у окна играет секстет из молодых музыкантов во фраках. Хотел бы я со звездочками оказаться на их месте? Нет. Мне сейчас и на своем вполне неплохо. Публика медленно фланирует по залу, перемещаясь от одной группы беседующих к другой. Заметно, что многие здесь хорошо знакомы – жмут друг другу руки, улыбаются как близким друзьям, обмениваются новостями.

Женщин в зале мало. Видимо формат саммита не предусматривает обязательного наличия второй половины. Но дамы все-таки здесь присутствуют. И я пускаюсь в плаванье по залу, ориентируясь на женские голоса, в надежде услышать Розалин. Странно, но меня здесь мало кто узнаёт. Может из-за смокинга? Ловлю на себе взгляды присутствующих, но это скорее удивление моей молодостью. Мол, а этот пацан что здесь делает? Чтобы не отличаться сильно от остальных, подхватываю с подноса официанта фужер с шампанским и двигаюсь дальше. Рядом какая-то дамочка восторгается красивым убранством зала. Равнодушно скольжу взглядом по стенам и массивным люстрам – золото на белом. Средненько…Чем вообще можно удивить человека, рожденного в Ленинграде? У нас таких дворцов сотни – одна Золотая анфилада в Царском Селе чего стоит.. Жизни не хватит все их обойти, на один только Зимний годы потратишь. Вот бы где саммиты устраивать!

Вдруг среди гостей натыкаюсь взглядом на знакомую фигуру, возвышающуюся над своими японскими собеседниками, некоторые из них макушками даже до плеча ему не достают. Ого…! Да, это же мой английский должник Джеймс Каллаген! «Большой Джим» улыбается японцам своей фирменной солнечной улыбкой, и мое настроение тоже резко идет вверх. Аккуратно пробираюсь к нему среди гостей и застываю за спинами японцев. Взгляд Каллагена тут же спотыкается о мою улыбающуюся физиономию, и он узнает меня. Темные кустистые брови взлетаю вверх.

– Виктор?!!

Все ко мне оборачиваются, я скромненько подгребаю к беседующей компании. Каллаген сразу представляет меня японцам. Уважительно раскланиваюсь с ними. По-правильному. Спина у меня не переломится, а со старшими по возрасту в Японии фамильярничать не принято. Потом обращаюсь к Джеймсу.

– Господин Каллаген, как же я рад видеть вас!

– Взаимно. А ты здесь какими судьбами?

– Президент Картер меня пригласил – беспечно улыбаюсь я, словно это самое обычное дело.

Японцы тут же делают стойку. В их цепких взглядах легко читается вопрос: «А за какие такие заслуги»? Поясняю для всех присутствующих, продолжая радостно лыбиться

– Мы с семьей Картеров в Вене познакомились на подписании ОСВ 2, очень приятные люди. И к тому же, как оказалось, дочь Картеров Эми – страстная поклонница Красных Звезд. А сегодня утром, представляете, встретились с господином президентом на пробежке в парке. Оказывается, мы оба страстные поклонники джоггинга.

– Господин Селезнев… это ведь вы снялись в рекламе Sony? – доходит до одного из японцев.

– Я. У нас концерты в Токио в пятницу и субботу – на арене Будокан. Всех приглашаю!

– Ну, я-то в это время буду уже в Лондоне – смеется Каллаген

– Тогда нам придется заехать к вам в Англию еще раз.

– Буду только рад встретиться! Как поживают ваши красавицы?

– Стали еще краше. Скоро совсем потеряюсь на их фоне.

– Ладно уж, не прибедняйся. Как господин Романов?

Делаю серьезное лицо, тяжело вздыхаю

– Работает с утра до вечера, совсем себя не щадит. Пытался было вчера переговорить с ним по телефону, так он снова весь в разъездах

– Господин Селезнев не только талантливый певец и мировая знаменитость, он еще и советник Генерального Секретаря КПСС по культуре – любезно поясняет в конец офигевшим японцам Каллаген. И веско добавляет – Не смотрите, господа, что Виктор так юн, он очень способный молодой человек. Очень! – подчеркивает Джеймс голосом.

Японцы дружно бросаются вручать мне визитки. Я с благодарными поклонами принимаю их. Потом начинаю раздавать свои визитки, благо у меня их достаточно рассовано по карманам. Держу каждую двумя руками, вручаю с уважительным поклоном – все честь по чести. Япошки, кажется, впечатлены моим знанием местного этикета. Да уж, господа, я вам не наглый янки, фамильярно похлопывающий почтенных японцев по плечу. В этот момент нас снимает фотограф – вежливо улыбаемся на камеру.

Через несколько минут прощаемся. Нельзя слишком долго навязывать себя собеседникам. На прощанье спрашиваю, не видел Каллаген чету Картеров? Хочу засвидетельствовать им свое почтение.

– К ним сейчас не пробьешься. Лучше попробуй подойти после ужина – советует мне премьер-министр Англии.

Ценный совет – иду дальше. Вокруг меня гомонит толпа важных господ самых разных национальностей, возрастов и комплекций. Замечаю, что на многих гостях просто строгие офисные костюмы, как на тех же недавних японцах, и галстуки вместо бабочек. Видимо дресс-код на этом мероприятии не слишком строгий. Так что в принципе можно было и не выпендриваться со смокингом. Но если он есть, то почему бы не надеть? Тем более он так идет мне. А вот немногочисленные дамы все, как одна в длинных платьях, на некоторых сверкают драгоценности.

Скольжу взглядом по толпе, натыкаюсь на смутно знакомые лица. Судя по всему немчура. Парочку из группы этих бундесов я точно знаю, только откуда? Кельн…? Напрягаю мозги, пытаюсь вспомнить. Секунда, другая – и память все же срабатывает: студия! Романов привозил этих немцев к нам на Селезневскую. Там еще был мужик из BASF, и вот эти двое… Один из них Министр экономического развития, как же его… имени, конечно, я не вспомню, а вот фамилия… что-то очень созвучное с Оффенбахом… Оффергельд, точно! А второй – глава холдинга Wintershall, который занимается геологоразведкой и добычей нефти. А теперь еще и разработкой нашего Южно – Русского нефтегазового месторождения и строительством Северного потока. Договор о сотрудничестве в Москве уже подписан. В свете «нефтяной» повестки дня нынешнего Саммита их присутствие в Токио вполне оправданно. И желание немцев обезопасить себя от дальнейшего диктата ОПЕК тоже понятно. Так… нужно срочно освежить такое полезное знакомство!

Прохожу мимо с отсутствующим видом, потом резко разворачиваюсь. Морщу лоб, словно пытаюсь что-то вспомнить, и вдруг озаряюсь лучезарной улыбкой на миллион долларов

– Господин Оффергельд! Какая приятная встреча!

– Виктор?! Селезнефф?!

Начинаются ритуальные рукопожатия, я радостно скалюсь и главе «Винтерсхалла».

– Поздравляю Вас с крупным контрактом! Немецкая деловая хватка вызывает у меня искреннее восхищение. Пока весь мир ломает голову, что же им делать с арабским Востоком – киваю на зал – вы предусмотрительно нашли для ФРГ альтернативного поставщика нефти и газа.

Польщенный немец расплывается в довольной улыбке

– Слышал, и у Вас дела идут неплохо – такой шикарный контракт с SONY заключили! Вы кстати знакомы с главой концерна?

– Господином Акио Морита? Нет пока. Наша встреча должна состояться только на следующей неделе. А он тоже здесь?

Немец кивает мне на группу японцев, и я встречаюсь взглядом с сухощавым седым японцем в очках. Интуитивно понимаю, что это и есть сам Морита. Склоняю голову в почтительном поклоне. Хоть я и не представлен ему, но уважение проявить нужно. Даже если это и идет в разрез с правилами местного этикета. Мне отвечают едва заметным кивком головы. Но отвечают!

– Что-нибудь расскажете мне о нем?

– Очень интересный господин. Сторонник японского пути развития, к американцам относится с осторожностью, часто оппонирует им. Его интерес к вашей группе необычен, на фоне фанатичного отношения прежде всего к спорту. Например, спонсирует соревнования по сумо. Знаете, у японцев борьба такая национальная?

Я киваю. Очень интересная информация, это я удачно напал на немцев. Бундес тем временем продолжает:

– Что еще… О! Кошек он обожает. Собирает их фарфоровые статуэтки. Свою любимицу Ботан года три назад Морита похоронил, сейчас переводит огромные суммы ветклиникам на бесплатную вакцинацию кошек. Откуда я знаю? – усмехается немец – О конкурентах нужно знать все, особенно их слабости! И потом об этом много писали, а наши немецкие защитники животных постоянно приводят его в пример.

Тут немец спохватывается и, подтягивая меня за собой, обращается к стоящему недалеко человеку, только что простившемуся с очередным собеседником.

– Господин Федеральный Канцлер, позвольте представить вам Виктора Селезнева.

Упс… а слона-то я и не приметил. Спешу исправиться, пожимая мне протянутую руку:

– Господин Канцлер…

Крепкий шестидесятилетний седой мужчина с улыбкой смотрит на мое смущение. А откуда мне было знать его в лицо?! Мы же никогда не встречались раньше. А я с этими репетициями так замотался, что забыл в сегодняшние газеты заглянуть. Зациклился на Картерах с Кальви, и из головы совсем вылетело, что здесь ведь не только они, но и все остальные главы стран – членов «Семерки».

– Виктор, хочу еще раз принести вам извинения за инцидент в Кёльне. Поверьте, это было недоразумение.

– Да ничего страшного. На моих отношениях с американцами это никак не отразилось. Они прекрасно понимают, что мои антивоенные настроения не говорят о неуважении к одной из ведущих стран мира.

– А как же ваш прилет в Токио на МиГе? – улыбается глава «Винтерсхалла»

– Он вполне укладывается в рамки моего мировоззрения – легко парирую я – считайте это призывом использовать военную технику в сугубо мирных целях.

Немцы громко смеются, на нас опять оборачиваются. И тут же к нам протискиваются двое фотографов, аккредитованных на Саммите.

Просят разрешение сделать несколько кадров, мы с удовольствием позируем. В этот момент я очень удачно стою между Канцлером и главой «Винтерсхалла», да и Оффергельд тоже удачно вошел в общий кадр. Ладно, пора и совесть знать – тепло прощаемся с немцами, и я отправляюсь дальше. Но теперь уже ко мне приковано множество взглядов в зале. Парень с такими связями заслуживает более пристального внимания. Но где же Кальви…? Ау, Роберто…

*****

Передо мной неожиданно вырастает молодой японец. Вежливо кланяется

– Господин Селезнев, я сотрудник корпорации SONY, личный помощник господина Морита – Сэдэо Тагути. Не могли бы вы уделить ему немного времени?

– Конечно. С большим удовольствием! – так же уважительно отвечаю я.

И направляюсь вслед за японцем, который постоянно оглядывается и через каждые десять шагов снова кланяется, приглашая меня идти за собой.

Вскоре меня представляют основателю Sony Corporation и ее бессменному руководителю.

Господин Морита по-японски сдержан, скупо улыбается, но настроен вполне благожелательно. Вежливо интересуется, как я здесь очутился. Его удивление закономерно – в зале нет ни одного русского. Кроме меня. Рассказываю о своей случайной встрече с Картером.

– Так вы его личный гость??

– Получается, что так. И господин Морита-сама, пожалуйста, обращайтесь ко мне просто по имени. Вы этим окажете мне честь! – я почтительно склоняю голову

– Ты, Виктор, очень коммуникабельный молодой человек – отвечает он мне, и еще одна скупая улыбка в мой адрес.

– Стараюсь, господин Морита. Но жизнь мне часто преподносит сюрпризы. Сейчас вот совершенно неожиданно имел честь познакомиться с господином Шмидтом.

– А главу «Винтерсхалла» ты давно знаешь?

– Месяца два. Товарищ Романов привозил делегацию ФРГ во главе с господином Оффергельдом к нам в студию, когда они вели переговоры в Москве. Там мы и познакомились.

– Понятно… Как тебе Япония? Нравится ли Токио?

Тут уж я начинаю заливаться соловьем, восхищаясь, как тепло нас принимают японцы. Какой отель прекрасный, какие фанаты удивительные, какой Токио замечательный город. Морита слушает меня внимательно, но я стараюсь не переборщить с восхищением.

– Вы знаете, господин Морита, я ведь даже познакомился с сенсэем Масутацу Ояма в Токийском университете!

– Уже наслышан – сдержанно улыбается мне глава SONY.

– Мы договорились завтра встретиться, хочу поговорить с ним о его приезде в СССР с показательными выступлениями.

– Разве в СССР развито каратэ?

– Нет, в этом-то и дело! А этот вид спорта заслуживает гораздо большего внимания.

– Каратэ не спорт! – напористо возражает Морита – Это больше чем спорт! Это Путь на протяжении всей жизни каратиста.

Ага! Директор то у нас фанат восточных единоборств. Тут можно сыграть. Особенно если японец узнает, что Дольф Лундгрен, ученик Оямы, запланирован мной в фильм с боевыми сценами. Да и самого Мацуситу можно пригласить постановщиком этих сцен. Помнится, лет через десять “Соня” отправится в длительный поход в Голливуд и даже прикупит у Кока-Колы «Columbia Pictures Entertainment». Почему бы не отправить корпорацию в этот поход чуть раньше? А заодно сделать себе площадку для съемок? Мосфильм, Говорухин и Ко хороши, говорить нечего, но нужен мировой масштаб.

Я вежливо киваю, соглашаясь.

– Рад буду потом услышать, до чего вы договорились с сенсэем Ояма.

Я уже понимаю, что время, отведенное для аудиенции, закончилось, как господин Морита неожиданно говорит мне:

– Хотел бы познакомить тебя с премьер-министром Японии господином Масаёси Охира. Найди меня после ужина.

На самом деле он говорит «после обеда» – это английская традиция. Но по смыслу – после застолья. Я благодарно киваю, и мне дают понять, что меня больше не задерживают.

Высокие двери в соседний зал открываются, всех гостей приглашают за стол. Начинается рассадка. Я решаю просто подойти к одному из распорядителей. Тот находит в списке мое имя и отводит к столу, где перед одним из кувертов стоит табличка с фамилией Селезнев. Рядом садятся американцы. Ну, да… Я ведь, наверное, прошел сюда по американской квоте, значит и сидеть мне рядом со штатовцами.

Смотрю на сервировку стола, и у меня возникает чувство дежавю – сразу вспоминается тот пафосный ужин в Савойе с Анной Кальви, когда наша трапеза превратилась в мучение. Но американцы – ребята попроще, не такие снобы, как англичане. Это я еще в Вене понял. Да и пообтесался я уже немного, поднабрался опыта. Так что переживу как-нибудь этот ужин. Меня больше волнует, что я никак не найду Роберто Кальви.

*****

Но вот народ постепенно расселся, суета и разноязычный гомон в банкетном зале улеглись, все взгляды присутствующих устремились к главному столу, за которым расположились главы государств – участников Саммита. И тут я, наконец-то, вижу Роберто Кальви. Он сидит между Президентом Франции Валери Жискар д’Эстеном и женой канадского премьера Джо Кларка. Уф-ф… выдыхаю я чуть слышно. Все, теперь итальянец никуда от меня не денется.

Начинаются торжественные речи и заздравные тосты, сопровождаемые вежливыми аплодисментами присутствующих. Общий смысл речей таков: «ах, какие мы молодцы, что встретились, как хорошо все здесь порешали, а Масаёси Охира – у нас самый главный молодец. Как здорово организовал Саммит, все прошло на высочайшем уровне!». В общем, кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Только вот «птички» здесь совсем другого полета, все больше на хищных ястребов да грифов-стервятников похожи.

С лица Кальви не сходит вежливая, немного отрешенная улыбка. Кажется, мыслями он где-то далеко. Роберто рассеяно обводит глазами зал – возможно, ищет кого-то из своих знакомых – но взглядом вдруг натыкается на меня. Я вежливо киваю ему и не отвожу свой взгляд, ожидая его реакции. Правая бровь Роберто удивленно приподнимается, прямо вижу, как ему хочется протереть глаза, чтобы удостовериться, не пригрезился ли я ему? Нет, конечно, Кальви уже наверняка донесли, что я здесь, в Токио, но вот так – встретить меня прямо на саммитовском приеме?! Кальви медлит несколько секунд, словно и сам не знает, как ему со мной поступить, потом сдержанно, и я бы даже сказал холодно – кивает в ответ. Все. Теперь можно немного расслабиться и даже для приличия поковыряться в своей тарелке. Роберто я уже не отпущу, а надо будет – и под колеса его лимузина на выходе брошусь.

Долговязый сосед справа интересуется с легкой ехидцей в голосе:

– Аппетита нет, господин Селезнев?

Перевожу взгляд на карточку перед ним. Фамилия Морисон не о чем мне не говорит, а должность под ней, увы, не указана. Американец правильно расценивает мою заминку и сам представляется: атташе по культуре при посольстве США в Японии. Блин, еще один на мою голову! Как там писал Филатов? “В доме энтих атташе по сту штук на этаже, Мне от их одеколону аж не дышится уже!” И отставать от меня этот гад не собирается, хотя видит мое явное нежелание общаться с ним. Расспрашивает про мои впечатления от Токио, а потом громко заявляет, так чтобы слышали остальные:

– Надеюсь, вы нам здесь не устроите второго Кёльна?

Намекает сука, на мое “янки гоу хоум-шоу”. Нет, эта сволочь точно нарывается… Только я сегодня не в том настроении, чтобы спускать подобные шутки. Плохо у меня сейчас с юмором.

– Знаете, японские фанаты предложили мне поучаствовать в антивоенном митинге и спеть там «Я иду в армию». Не посоветуете, у какой именно американский базы лучше его устроить?

За столом повисает тяжелое молчание. Морисон чуток зеленеет, поняв, что сам меня сейчас спровоцировал на «ответные меры». Тишина стоит такая явная, что на нас начинают оглядываться соседние столы. А заодно и греть уши в нашем направлении.

– А может, стоит исполнить ее в более подходящих условиях – миролюбиво доносится вдруг с другого конца нашего стола. Смуглый брюнет в очках явно пытается сгладить конфликт, спровоцированный атташе.

– Например? – артистично приподнимаю я бровь

– Ну, скажем, в нашем посольстве в Токио. На День Независимости, который будет 4-го июля.

– А чем база-то вам плоха?! – продолжаю ерничать я – Бравые парни тоже ведь не откажутся меня послушать. Они вон даже приезжали встречать меня в аэропорт, смотрели, как я на МиГе выступал перед своими фанатами.

– Наслышаны… – фыркает кто-то справа.

– А я случайно узнал, что вы собирались выступать 4-го июля в нашем посольстве в Москве – вступает в беседу еще один молодой штатовец – И даже согласие свое дали.

Нет, с меня точно не слезут. Те еще зубры здесь собрались...

– Дал – киваю я, и тут же развожу руками – Но не срослось, как говорится. Гастроли помешали.

– Вчера говорил с одним коллегой из Москвы – продолжает он – Тот сетовал на то, что ваше выступление отменили и очень рекомендовал побывать на концерте Красных Звезд в Токио.

– Передайте ему мою благодарность за хороший отзыв о нашей группе. Обязательно найдем время там выступить.

– Нет, ну что это за двойные стандарты, Виктор! В нашем московском посольстве вы готовы были выступить, а здесь в Токио отказываетесь!

Я скриплю зубами. Уел. Куда мне соревноваться с профессиональными дипломатами. Да и ссорится с американцами мне сейчас не с руки. Впереди разговор с Розалин, а осенью еще и гастроли в США. Да и про базы-то – это я так, вообще для красного словца приплел.

– Понимаете, в Москве у меня сложились очень хорошие отношения с господином Праудом – объясняю я – Именно с его легкой руки я познакомился со своими американскими продюсерами – господами Гором и Вебером. Ну, как я мог ему отказать? А вот вы, господин Морисон, почему-то настроены негативно по отношению ко мне.

– Неправда! – пытается отыграть назад атташе. Но морда-то у штатовца кислая. Так сам загнал себя в угол своими наездами не по делу – Мы тоже рады будем видеть в посольстве Красные Звезды!

Делаю вид, что задумался… А мне Веверс с Романовым башку-то не открутят за такую самодеятельность? Хотя сейчас после Вены наши власти на многое готовы закрыть глаза, только бы лишний раз не обострять с Америкой отношения. Впереди ратификация ОСВ 2 в Конгрессе, так что…

– Я же не вправе сам принимать такие решения – делаю вид, что помаленьку сдаюсь – надо сначала поговорить с Майклом Гором.

– …и с Москвой – улыбаются американцы, и напряжение за столом пропадает

– И с Москвой! – смеюсь я – В любом случае, приглашаю вас всех на наш концерт через неделю.

К Кальве мне удалось подойти только минут через двадцать после окончания банкета, когда все гости снова вышли на променад в большой зал. Дождался, пока очередной собеседник отошел от Роберто и рванул к нему. Нет, рванул – это конечно громко сказано, но я довольно ловко опередил какого-то толстого дядьку, явно направлявшегося к итальянцу.

– Добрый вечер, господин Кальви! – уважительно склоняю голову перед премьер-министром Италии.

– Здравствуй, Виктор – Роберто с явной неохотой протягивает мне руку – неожиданно здесь тебя увидеть.

– Случайно получилось. Пришел увидеться с Розалин Картер...

– А ты времени зря не теряешь! – сухо усмехается Кальви

На что это он намекает?

– Вообще-то я надеялся с вами поговорить.

– О чем же? – продолжает холодно улыбаться Кальве

– О той черной кошке, что между нами пробежала.

Роберто едва заметно морщится и, кивнув своему помощнику, отступает к открытому окну, увлекая меня за собой. Помощник ловко перекрывает подход к нам, давая возможность поговорить без свидетелей.

– Виктор, мне кажется, что в наших отношениях царит полная ясность, и говорить нам не о чем.

– А у меня такое ощущение, что вы подозреваете меня в непорядочности.

– Разве это не так?

– Вы про Индию?

– Да причем здесь Индия! – взрывается эмоциональный Роберто – Индийский проект изначально был рискованным. Я сейчас вообще о другом. Ты подставил под удар репутацию моей дочери. Моей единственной дочери! Эти слухи о вашей связи доставили нам с ней кучу неприятностей. А потом в завершение еще и статья о твоем браке!

Закатываю глаза…

– Роберто, какой брак?!!! – я тоже повышаю голос – Как можно было поверить в эту чушь? Вы же умный человек, неужели не поняли, что это происки цэрэушников? У меня с этим Саттером вражда еще с Москвы пошла, в Вене я ему чуть башку не оторвал за эту подлую статью! Да и не Саттер он вовсе, у него даже фамилия оказалась другая – в досаде машу я рукой.

– Тогда как объяснить твои тесные связи с главой КГБ генералом Веверсом? Как объяснить то, что он подарил тебе дом? Это же ты не станешь отрицать?!

Убил бы эту суку Саттера… да разве в нем одном проблема? Вздыхаю. Придется пожертвовать ценной информацией. Но ведь для дела же!

– Роберто, выслушайте меня. Пожалуйста! Только пообещайте сохранить в тайне то, что сейчас услышите, об этом не должны знать в ЦРУ, иначе они меня совсем замордуют.

– Говори.

Кальви заинтригован, но старается не показать своего интереса к моим тайнам. Я «колюсь»

– У генерала интерес не ко мне. И дом этот подарен не мне.

– А кому же? – недоверчиво щурится итальянец

– Моей маме. Осенью у них с генералом Веверсом свадьба.

Я конечно, обгоняю события, но это работает. Кажется, Роберто ожидал услышать все, что угодно, кроме такой сногсшибательной новости.

– Свадьба…? – растерянно переспрашивает он

– Да, в сентябре. Мама вдова, Имант тоже вдовец, так что в этом нет ничего странного.

– И… как ты сам к этому относишься? – в голосе итальянца появляются нотки сочувствия

Я тяжело вздыхаю и делаю жалостливую физиономию, плечи мои печально опускаются. Даже старик Станиславский сейчас бы умилился: