Текст книги "Режим бога. Вспышка Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Как у них здесь все непросто…– я тяжело вздыхаю, разглядывая улицы Токио. Утро выдалось хмурое, с гор поползли тучи.

– Непросто – соглашается Соловьев – Поэтому в Японии и нужно вести себя очень осторожно. По незнанию можно такое оскорбление нанести, что не отмоешься потом. А твоя вчерашняя шутка была нехорошей в том плане, что ты как бы поставил под сомнение мастерство уважаемого повара, понимаешь? Он же годами учился разделывать эту фугу, лицензию получал… Потом ты не подумал, что напугал людей в ресторане своим поступком. Кто теперь пойдет туда?

– Согласен – вздыхаю я – Выходка была дурацкая.

Наш небольшой кортеж встает в пробку, мы молчим. Потом Соловьев возобновляет свои нотации:

– Так что теперь прояви побольше раскаянья и не забудь, что подарок передают двумя руками, а не одной, как в Европе.

– Это я помню.

– И говори, пожалуйста, по-русски, я твои слова сам ему переведу. А то еще ляпнешь, что-нибудь не то.

– Пресса там тоже будет?

Мы оба оглядываемся. В заднем стекле лимузина видны наши “папарацци”.

Пробка рассасывает и пока мы едем, Николай Николаевич просвещает меня насчет японских поклонов, которые являются важной частью местного этикета. То, что продолжительность и глубина любого поклона прямо пропорциональна уважению к человеку, которому кланяются, я уже и сам догадался. Но оказывается, в Японии существует как минимум шесть видов поклонов, и там столько разных тонкостей! В японском поклоне важно буквально все – кто начинает первым, под каким градусом он склоняет спину, как долго держит поклон. Даже мужчины и женщины у них кланяются по-разному.

Но особая статья – поклоны с извинениями. Там уже глубина, частота и длительность возрастает в соответствии с тяжестью содеянного и искренностью самих извинений. Иногда дело доходит и до поклона с приседанием – догедза, т.н. «земного поклона». А высший пилотаж, когда ритуал выполняется на коленях с касанием лбом пола. Это сайкэйрэй – «самый почтительный поклон».

– Надеюсь, я не настолько провинился? – офигеваю я от таких подробностей

– Нет, не настолько! – смеется дипломат – Достаточно будет обычного глубокого поклона, но обязательно с виновато опущенной головой и продолжительностью секунд пять не меньше.

Грехи мои тяжкие… повеселился, называется. Только бы теперь все нормально прошло, без эксцессов.

Но в ресторане все проходит на удивление спокойно. Заведение еще закрыто, но узнав о цели нашего визита, нас проводят вовнутрь. Главный повар – господин Кимура сильно удивлен нашим визитом, видимо не часто к нему иностранцы приходят извиняться. Николай Николаевич что-то долго говорит ему, я в это время стою рядом с виноватым видом. Потом кланяюсь, приношу свои извинения и снова кланяюсь, вручая японцу свой презент. Объяснения дипломата приводят его в полное изумление – когда Кимура открывает шкатулку и видит баночки с икрой, его глаза округляются до размера европейских. И тут уже повар начинает кланяться нам.

А мне в голову внезапно приходит очередная светлая идея:

– Господин Кимура, позвольте вас пригласить на наш концерт – я достаю из внутреннего кармана конверт с билетами в VIP-ложу и вручаю его с очередным поклоном. – Ваше кулинарное искусство произвело на нас вчера огромное впечатление. И у меня к вам личная просьба – не могли бы вы взять на себя организацию фуршета для наших VIP-гостей, который состоится сразу после концерта? Там будут присутствовать очень важные персоны из мира политики и бизнеса, причем гости самых разных национальностей. И нам хотелось бы показать им национальную японскую кухню высочайшего уровня. Это возможно?

Соловьев одобрительно кивает мне и тут же переводит мое предложение японцу. Судя по реакции повара, он польщен моим предложением, уж больно радостно улыбается. Еще бы, фуршет для VIP-персон в Будокане – это совсем другой уровень клиентов, а о шикарной рекламе для его ресторана и говорить нечего. Договариваемся, что сегодня же с ним свяжутся сотрудники Гора и обговорят все детали. Кейтеринг для господина Кимуры дело новое, но он готов за него взяться. Все довольны друг другом, нас провожают до самых дверей, где на глазах у репортеров под вспышками фотокамер мы снова уважительно раскланиваемся с поваром. Поклоны с каждым днем мне удаются все лучше и лучше, скоро я совсем “объяпонюсь”.

Выдыхаю и вытираю пот я уже только в машине. Соловьев посмеивается, глядя на мою вымученную улыбку. На фиг, на фиг… Что б я еще раз попробовал постебался над японскими традициями – да не в жизнь! Но с другой стороны – как все ловко получилось с фуршетом. Кимура ведь точно расстарается, чтобы поразить наших VIP-гостей своим кулинарным искусством.

*****

Мы уже выезжаем из квартала, где расположен рыбный рынок, когда я спохватываюсь:

– Николай Николаевич, а вы разбираетесь в жемчуге?

– Хочешь в подарок купить? – понимающе улыбается дипломат – Тогда советую посмотреть жемчуг Акоя – он искусственно выращен, но внешне ничем не отличается от природного. Если готов потратиться, давай в магазин «Микимото» заглянем, там на подделку точно не нарвешься.

– Отлично, едем.

В средствах я не сильно ограничен – Гор беспрекословно раскошелится, стоит мне только попросить. А жемчуг – отличный подарок для всех моих дам. В уме уже подсчитываю, сколько же ювелирных изделий мне нужно: три звездочки, мама, дочь Брежнева и жена Щелокова – Галина Леонидовна и Светлана Владимировна. Еще, пожалуй, Розе Афанасьевне и Полине Матвеевне тоже нужно по презенту купить…

А где в Токио может находиться фирменный магазин всемирно известной японской компании? Конечно в прославленном торговом квартале Гиндза. Туда мы и заруливаем. А стоит нам остановиться перед этим магазином и выйти из лимузина, как репортеры, следующие за нами по пятам, тут же начинают щелкать своими фотокамерами. И вокруг моментально собирается толпа зевак. Я снова раздаю автографы и улыбаюсь, пока сотрудники магазина распахивают перед нами двери, а потом быстро проводят в отдельный зал для ВИП клиентов.

Обслуживает нас сам управляющий, который неплохо владеет английским. И простой шоппинг превращается в целый ритуал длиной в полтора часа, во время которого нас с Николаем Николаевичем еще и чаем с рисовыми пирожными угощают. Но затраченного времени мне совсем не было жалко, настолько интересным оказался рассказ господина Ясудо. И историю компании мы узнали, и образцы разных сортов и видов жемчуга увидели, и даже кое-какие премудрости в выборе драгоценностей постигли. И лишь после этого приступили непосредственно к выбору подарков. Соловьев только тихо хмыкнул, когда я начал перечислять господину управляющему возраст своих милых дам, включая тех, что остались в Москве.

Пока японец записывал – подумал про остальных сотрудниц коллектива. Света, Львова, Татьяна Геннадьевна… Но тогда придется дарить и рижанкам. А их включая Сашу – четверо. Нет… Так любой бюджет треснет. Пусть проявят себя еще, а подарки может быть под конец гастролей…

– Господин Селезнефф – вежливо поклонился Ясудо – Мы готовы

Поскольку я знал, что жемчуг точно есть у Галины Леонидовны и Светланы Владимировны – по крайней мере, в виде бус и колец – то для всех взрослых дам я выбрал в подарок эффектные браслеты, состоящие из нескольких рядов традиционного белого жемчуга с ажурной золотой застежкой. Для звездочек мне подобрали длинные нити бус, которые при желании можно носить и в два, и даже в три ряда, поскольку там был небольшой замочек. Но сам жемчуг у каждой из звездочек будет особенного цвета: у Веры – почти черный, у Лады – розовый, а у Альдоны – темно-синий, в цвет ее дивных глаз. Цветной жемчуг сейчас быстро набирает популярность во всем мире, и мой выбор точно в тренде. Ну, а маме я попросил подобрать полный комплект, в который вошли и бусы, и серьги, и кольцо, и браслет. Надеюсь, она по достоинству оценит красоту японских драгоценностей нежного бледно-розового оттенка от «Микимото».

Наконец выбор сделан, общая немаленькая сумма озвучена. Договариваемся с управляющим, что до вечера сотрудник Гора заедет и оплатит покупку. Можно было бы расплатиться и чеком, но светить свой счет в Аброзиано я не хочу. Чем меньше людей о нем знают, тем лучше.

Возвращаемся в отель, и вскоре я, наконец, присоединяюсь к репетиции рижан. А еще через пару часов взмыленный, но жутко довольный тем, что старые мои навыки не утеряны, а фляк и лунная походка по-прежнему хороши, отправляюсь в номер, чтобы принять контрастный душ. Потом отобедав и передохнув, едем в Будокан.

Музыканты радуют почти идеальным исполнением новых хитов, Лада вполне сносно щебечет на японском куплет «…алых роз», Вера удивляет меня «You´re My Love», спетой настолько чисто, что и придраться не к чему.

После небольшого перерыва повторяем проход по подиуму из «Японских девочек» и сложное перестроение из «Ты в армии». Звездочки отправляются отдыхать в отель, настает мое время и время рижан.

…Вечером у всех нас хватает сил только добраться до отеля, и после ужина выползти к бассейну, чтобы немного поплавать на свежем воздухе. Я сочувственно смотрю на укокошенных парней-танцоров, которые с отрешенным видом сидят рядом со мной в шезлонгах и даже не глядят на округлые девичьи радости внизу у бортика.

– Ну, что, друзья мои, поняли теперь цену мировой славы?

К нам подтягиваются музыканты во главе с Робертом и Колей Завадским.

– Мы думали, такие тренировки и репетиции только у нас в балете, да в спорте бывают – тяжело вздыхает Альберт, которого все наши зовут просто Аликом – Вить, неужели у всех западных артистов так?

– Нет, не у всех, конечно. Но у многих. И это у нас еще мирового турне не было, когда группа за одни гастроли объезжает несколько стран и выступает во множестве городов – вот где настоящий ужас! И не забывайте, что мы с вами единственная советская группа, вышедшая на мировой уровень, поэтому и спрос с нас особый. Стоит нам начать халтурить, и нас с огромным удовольствием столкнут вниз. Понимаете?

– Но может, хоть потом легче станет? – с надеждой в голосе спрашивает рыжеволосый Мартин – Когда мы всю программу отработаем до автоматизма?

– Может… – задумчиво отвечаю я, поглядывая, как вокруг моих звездочек и танцовщиц опять крутятся какие-то наглые иностранцы. Медом им что ли намазано?! – Но до нового года легкой жизни я вам точно не обещаю. Вернемся в Москву, передохнем немного и сразу возьмемся за подготовку к итальянским гастролям.

В ответ слышу дружный мужской стон. Охрана в это время культурно отгоняет всяких похотливых козлов от наших красавиц. Господи… покой нам только снится. А завтра вечером наше выступление в американском посольстве. День Независимости, мать его…!

Парни грустно рассматривают закатное солнце. Роберт вздыхает так, что может разжалобить любой бонсай в кадках, что стоят по периметру бассейна – а ведь он, в отличии от меня, фляки на сцене не делал! Надо как-то расшевелить народ.

– Слушайте анекдот – я встаю с шезлонга, устало потягиваюсь. Теперь на меня смотрят все, включая звездочек

– Приходит парень брать уроки игры на басе. На первом уроке учитель ему говорит: – Первая струна – это ми. Вот играй по ней так: бум–бум–бум. Иди занимайся, приходи через неделю.

Парень приходит через неделю на второй урок. Учитель:– Деньги принес? Давай. Вторая струна – ля. Попробуй на ней: бам–бам–бам. Молодец, приходи через неделю.

Проходит неделя, две, ученик больше не приходит. Через некоторое время учитель встречает его на улице.

– Ну ты где пропал?

– Да вы знаете, некогда – записи, гастроли…

Первым начинается смеятся Завадский, потом раздается громовой хохот Роберта. И вот уже весь бассейн надрывает животы.

Глава 9

Утро четверга начинается с нежного мине... очередной Алькиной пытки:

– Витька подъем! – кричат мне в ухо, сдергивая одеяло на пол

– Ну, что ж ты так орешь-то… – я морщусь от громкого звука и рукой нащупываю вторую подушку, чтобы прикрыть ей голову – Алечка, ты же девушка, а не ротный старшина!

В ответ меня звонко шлепают по голой ягодице. Да, уж… от моей персональной валькирии ждать пощады бесполезно. Ее железной самодисциплине можно только позавидовать, но иногда это так бесит! Имантовна методом пряника не владеет – только кнутом. Зато виртуозно.

– Знаешь поговорку? Кто рано встает… – нравоучительно начинает она

– … тот всех достает! – Я со стоном принимаю вертикальное положение и пару минут продолжаю сидеть на кровати с закрытыми глазами, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события и понять, с чего же мне так хреново? Во рту сушняк, словно… Блин, вспомнил. Но лучше бы не вспоминал. Чертовы янки – напоили меня… Ну ладно, подпоили.

– Что, головушка бо-бо? А вот не надо было вчера с американцами пить! Это же военные летчики, куда тебе с ними тягаться?

– Аля… они тебе взятку дали, да? Чтобы ты меня утром добила?!

– Да, я продалась ЦРУ за летный шлем. С орлом!

– Какой еще шлем? – я оторопело трясу головой, пытаясь собрать мысли в кучку – Ты о чем вообще…?

– Да вот об этом.

Мне в руки прилетает что-то круглое и большое, я удивленно распахиваю глаза. Ух, ты! Действительно шикарный летный шлем цвета хаки с тонированным «забралом». На лбу эмблема с орлом, гербом и надписью «United States Air Force». В мозгах постепенно проясняется – точно! Это же мне его вчера на приеме американские летчики подарили!

Спрыгиваю с постели и голым несусь к зеркалу, на ходу нахлобучивая на голову подарок. Красота…! И покруче нашего отечественного будет – хоть сейчас на рекламный плакат, только вражескую эмблему бы ацетончиком стереть. Опускаю стекло, застегиваю под подбородком ремень с логотипом «USAF». Круто.

– Какой ты еще мальчишка… – смеется Альдона.

– Смейся, смейся. Попросишь у меня его еще примерить!

Окидываю взглядом свое отражение. Ну, да… нагишом и в шлеме – парень в зеркале выглядит комично и даже как-то диковато. Вздохнув, снимаю подарок и бреду в душ. Под прохладными струями воды в голове моей окончательно проясняется. Я собираю по кусочкам вчерашний вечер и перебираю в голове фрагменты воспоминаний. Вроде бы нигде не накосячил. Правда, к концу приема я был уже изрядно навеселе, но все-таки рамки приличий не нарушил. Единственный мой прокол – что повелся на «слабо» и сгоряча пообещал этим чертовым воякам приехать к ним на базу с дружественным визитом. Вот это уже нехорошо. Если журналисты об этом узнают, придется как-то выкручиваться.

А вообще, все на приеме в честь Дня независимости прошло на удивление позитивно. Сначала был фуршет, потом мы со звездочками исполнили несколько своих хитов под минусовку. Сорвали искренние аплодисменты. Кислая морда была только у нашего посла, но и он хлопал – а куда ему деваться? Кроме нас из коллектива на приеме были Клаймич, Гор и естественно Вячеслав. Из посольских присутствовали Полянский и Соловьев. Что удивительно – американцы вежливо расшаркивались с нашим послом, но вот беседовать предпочитали исключительно с посланцем из Москвы. Всех, конечно, очень интересовали перемены в СССР, и особенно смена нашего внешнеполитического курса, а Полянский в этой теме откровенно плавал и отделывался лишь общими фразами. Зато Николай Николаевич общался со всеми с огромным удовольствием и лучился дружелюбием. Отвечая на вопросы, сыпал фактами и цифрами. Память у мужика, конечно, феноменальная. И с американским послом Мэнсфилдом Соловьев явно нашел общий язык, что вызвало заметное раздражение у Полянского.

Пока политики тусовались и налаживали контакты, нас со звездочками окружили военные. Меня начали расспрашивать про мой полет на МиГе и в качестве презента вручили лётный шлем. А девчонок просто засыпали комплиментами. Мои красавицы к восторгам привыкшие, но от американских мужиков уже не знали куда деваться. Эти янки оказались ну о-очень настырными ребятами! Пришлось мне пить с ними… Сначала за мир во всем мире, потом за взаимопонимание, затем мы уже и до дружбы между США и СССР дошли. И попробуй отказаться. А эти орлы вискарь хлещут, как не в себя. Короче, пока они не вырвали у нас обещание приехать к ним на базу ВВС, не отстали. Без этого нас со звездочками просто не отпустили бы. Но к тому моменту я уже слегка поднабрался, так что пообещал прибыть к ним под прикрытием целой эскадрильи из МиГов.

А посол Мэнсфилд напоследок подарил мне суперсовременный микрофон фирмы "Nady Systems" – беспроводной, со специальной гарнитурой. Мне про него Кейт Буш в Лондоне рассказывала – она его во время недавнего турне использовала, правда ей пришлось этот микрофон немного довести до ума. Все было упаковано в красивый лакированный ящичек из самшита, на который кто-то даже нанес четыре красные звезды – одну большую в центре и три вокруг помельче. Царский подарок, да еще с намеком.

– Нужно отдать проверить на жучки – хмуро произнес Вячеслав сразу на выходе из посольства. Вернул, так сказать, хмельного меня с небес на землю.

– Это еще зачем?

– Затем, что ты особо охраняемая персона. И даже не вздумай со мной пререкаться на эту тему. Были случаи когда и взрывчатку умудрялись с радиовзрывателем засунуть в такие предметы.

Я резко перестал улыбаться. Не то, чтобы испугался. Просто вспомнил, что недавно сам такой “подарочек” в виде креста, оснащенного жучком, всучил бедному Магнусу. А потом вдруг представил, как я выхожу на сцену Будокана, подношу микрофон ко рту и моя голова взрывается. Бам-с! Вот это будет шоу!

– Расслабься – усмехнулся Вячеслав, глядя на мое застывшее лицо – Американцы на такое не решились бы. Подобными вещами в основном Моссад любит баловаться.

– Могли и в темную сыграть – пожал плечами я – Думаешь, посол лично покупал и упаковывал микрофон?

Охранник лишь пожал плечами, открывая мне дверь лимузина. Внутри уже сидели Гор с Клаймичем, о чем-то оживленно беседуя. А я откинулся на сиденье и сразу же задремал.

*****

После душа была привычная пробежка по саду. Кряхтя и постанывая после вчерашней тренировки с рижанами и вечерних возлияний с вояками я все-таки освоил три километра и даже смог поотжиматься и постучать в лапы, которые держал Леха.

Потом пошли на завтрак. И вот здесь Альдона удивила – специально для меня заказала поварам корейский национальный суп хеджанкук – он у них вроде как «антипохмельным» считается. Из чего сделан? Сам я уверенно опознал в нем только зеленый лук, капусту и кусочки говядины. Ну, спасибо, что не улитки какие-нибудь с водорослями. Но самое удивительное – мне действительно полегчало после него. И башка гудеть перестала, и зрение прояснилось. Или это все-таки эффект от утренней пробежки?

Когда пришло время отправляться на расширенную пресс-конференцию, я уже был бодр, как огурчик. А вот зашедшие в номер Вячеслав и Николай Николаевич были какие-то не веселые.

– Да не может быть… – я обеспокоенно посмотрел на обоих своих кураторов – Вы же не хотите сказать, что и правда нашли взрывчатку в микрофоне?

– Хуже – одними губами улыбнулся Николай Николаевич – На пресс-конференции зарегистрировался небезызвестный тебе Дэвид Саттер. И судя по тому, что сделал он это под чужой фамилией, готовится крупная провокация.

Нет, ну что за сука, этот «Саттер», а?! Не сидится твари спокойно, так и норовит нагадить. Хотя чего-то подобного от ЦРУ стоило ожидать. Мои контакты с четой Картеров, а теперь еще и с Майклом Мэндсфилом вряд ли им понравились. Про знакомство с остальными лидерами G7 и японцами я вообще уже молчу. Так что да, их цель понятна – погасить нахальную юную «звезду», пока он не добрался до США и не выдал что-нибудь в стиле кельнских приключений. Тут же представляю себе как осенью всплываю на атомной подводной лодке в Нью-Йоркской гавани и пою на манер бременских музыкантов: «А ну, скорей встречайте нас, вам крупно повезло!».

Не выдержал и широко улыбнулся. Вячеслав возмущенно нахмурился:

– Тебе смешно, Виктор?

– Да, это я так… о своем. А с “Саттером” поступим просто. Сразу, как только он откроет рот, перебьем его словоблудие и поменяем тему на какую-нибудь сенсационную.

– А у тебя такая тема есть? – оживился Соловьев

– Есть. Но мне нужна будет помощь кого-то из наших журналистов. Чтобы он задал мне наводящий вопрос.

– Какой?

– Спросил что-нибудь про Хиросиму и Нагасаки. Например, собираемся ли мы туда заехать, отдать честь погибшим? А дальше я уже сам справлюсь.

– Уверен? – дипломат озабоченно переглядывается с Вячеславом.

Я заговорщицки подмигиваю Николаю Николаевичу

– Не волнуйтесь! Не будет никаких “Янки гоу хоум” – я делаю честно-пречестное выражение лица.

Оба мужчины тяжело вздыхают.

*****

Собирался надеть на эту пресс-конференцию что-то остро модное, теперь же мне точно нужно что-нибудь сдержанное. Не официальный костюм, конечно…тогда что? Идем с Львовой в номер, временно приспособленный под костюмерную, начинаем перебирать мои наряды. В Вене, в магазине «Сваровски» я прикупил себе шикарный кулон в виде пацифика, усыпанного стразами. Сверкающая на солнце штуковина диаметром сантиметров семь. Ослепнуть можно от такой красотищи, просто вырви глаз! Борька Буряце точно ее заценил бы. Да вот беда – машет он теперь кайлом где-то в солнечном Магадане. Хотя… может еще и в СИЗО сидит, времени немного прошло. Впредь наука будет – не лезь к супруге Чурбанова, не по Сеньке шапка!

У меня все не было повода выгулять этот пацифик, а теперь вот, наконец представился. Так что футболка под него нужна однотонная и желательно черного цвета. И пиджак тоже не должен «брульянты» затмевать.

В результате Львова уговорила меня на ни разу не надеванный вельветовый пиджак цвета «кэмел». Ну… для нее может и кэмел, а по мне так натуральный темный беж, но с черной футболкой действительно смотрится неплохо. И темные джинсы к ним, плюс бежевые замшевые башмаки. Переоделся, глянул на себя в зеркало – в нем отразился серьезный молодой человек. Одетый безо всякой легкомысленности. Дальше Света уложила мне феном волосы и чуть поколдовала над лицом, придав ему более свежий вид.

Выхожу в наш холл, где меня уже ждут, и первый, кого я там вижу – это Эндрю Вебер из "СиБиЭс Рекордс", который спешно прилетел вчера ночью в Токио, чтобы принять участие в пресс-конференции и дальше в концерте. Не хотят в СиБиЭс отдавать меня полностью на откуп Гору из Атлантика Рекордс. Партнеры-конкуренты!

Жизнерадостный толстяк как всегда бодр и полон оптимизма, ночной перелет на нем совсем не отразился. Как мне по секрету сообщил Майкл, Эндрю хочет своими глазами увидеть, насколько мы популярны в Японии, и возможно подпишет с японцами контракт на выпуск нашего концертного диска. Мне чуть не поплохело от таких новостей, это ведь такая ответственность, а если что-то на концерте пойдет не так? Майкл меня «успокоил» тем, что уж из записи четырех концертов один диск сотрудники Вебера как-нибудь состряпают. Монтаж – наше все.

Наконец, все собрались, Клаймич перезнакомил группу с Эндрю, и мы направились к лифту.

Если первая наша пресс-конференция в аэропорту Ханеда больше походила на короткий брифинг, то сейчас нам всем предстоит полноценное испытание. И по уровню организации, и по составу участников нынешнее мероприятие на порядок весомее. Проходить оно будет в большом конференц-зале Бизнес центра, который расположен в главном корпусе «Нью Отани». Если учесть, что еще неделю назад здесь проходили пресс-конференции лидеров G7, то можно представить, какой уровень задан нашему мероприятию, и насколько оно важно. Ведь по большому счету Японией наши гастроли только начинаются, и до полновесного тура они не дотягивают только по количеству концертов и по плотности дальнейшего графика. А так маршрут Япония – Италия – США, когда концерты будут проходить в нескольких городах каждой из стран – это, по сути, то же турне. Только более растянутое по времени и с перерывами на заезд домой.

Заходим в зал. На нас нацелены десятки телекамер разных ТВ каналов со всего мира. В зале сотни полторы журналистов и фотографов. От ярких вспышек многочисленных фотокамер хочется зажмурить глаза, но сцепив зубы, мы со звездочками дружно улыбаемся и кланяемся. Урок Клаймича девчонками не забыт. И хотя в зале сегодня много западных журналистов, а пресс-конференция обещает быть не такой по-японски формальной, как в аэропорту Ханэда, мы все ни на секунду не расслабляемся. А уж я тем более – помню о готовящейся провокации «Саттера» и готов встретиться с врагом лицом к лицу. Краем глаза замечаю его в третьем ряду. Сидит там, вражина, нагло развалившись на стуле. Жвачку жует.

Судя по бейджикам, кого здесь сегодня только нет из журналистской братии. Японская пресса представлена всеми главными национальными газетами и кучей региональных изданий. Соловьев меня просветил, что японцы вообще очень трепетно относятся к своим газетам, почти все они имеют кроме утренних, еще и вечерние выпуски. А некоторые из них одновременно выходят и на японском языке, и на английском. Ото всех этих «симбунов» на бейджиках журналистов разбегаются глаза: «Асахи симбун», «Майнити симбун», «Нихон кэйдзай симбун», «Ёмиури симбун», «Санкэй симбун»… Последняя, кстати, считается проамериканской и антикоммунистической, а вот газета «Акахата» – это уже рупор компартии. Но от японцев мы провокаций не ждем, потому что жители этой страны крайне негативно относятся к лживой информации в прессе. Промолчать о чем-то газета еще может, но вот нагло соврать или оговорить кого-то – это уже вряд ли. Собственная репутация изданию гораздо дороже, замучаешься потом извинения приносить.

Первым слово берет Гор. Рассказывает о полной готовности группы и арены к концертам, обещает японцам незабываемое шоу. Эстафету подхватывает Клаймич. Григорий Давыдович у нас известный дипломат – он расхваливает условия, которые нам обеспечила принимающая сторона, восторгается японскими фанатами. В общем, льет елей в японские уши. Потом доходит дело и до меня. Саттер тут же выпрямляется на стуле и весь подбирается, как перед схваткой. Мне нужно ударить первым и лишить его преимущества. В первом ряду замечаю репортера из английского таблоида "The Sun" и радостно приветствую его:

– О, вижу представителя "The Sun"! Это же в вашем издании во время наших гастролей в Лондоне вышла статья с заголовком "Русские идут!"? Я узнал из нее много нового о себе! И если принять за данность, озвученный вами факт, что наша группа это пропагандистский проект КГБ, тогда согласитесь, не Майкл Гор, а советские спецслужбы достойны премии Грэмми в категории «Лучший музыкальный продюсер года». Не хотите посодействовать?

В зале начинают смеяться. Все знают, что этот таблоид славится своими скандальными статьями и самыми фантастическими измышлениями, а грязные сплетни – вообще его излюбленный конек. Вот уж кто не боится за свою репутацию – с изданием постоянно кто-то судится.

– Господа, до недавнего времени "The Sun" возглавлял рейтинг скандальных небылиц обо мне. Но вот в мае специальный корреспондент американского издания "The Wall Street Journal" Дэвид Саттер обошел его в своих буйных фантазиях. Впрочем, как оказалось, он не то чтобы Девид, и тем более не Саттер. И вообще, этот мистер меняет имена с такой скоростью, что я даже не успеваю их запоминать. Вот и сегодня он зарегистрировался опять под новой фамилией, просто какой-то агент под прикрытием! В ЦРУ что ли он работает?

Народ вокруг веселится, некоторые привстают, чтобы получше рассмотреть названного американца. Нашлись и желающие сфотографировать его недовольную физиономию. Саттер криво улыбается, прикрываясь рукой от фотовспышек и тут же переходит в наступление, с наглой ухмылкой кивая на мой сверкающий пацифик.

– Господин Селезнев, а как соотносится ваш пацифизм, о котором вы не устаете повторять на каждом углу, антивоенный клип и прилет в Токио на военном МиГе? Или, например, ваше вчерашнее выступление перед американскими военными и недавнее участие в антивоенном митинге в Кельне, когда вы кричали «янки гоу хоум!» под окнами американского консульства?

Вот сука… все собрал в одну кучу! Репортеры загудели после его слов, выжидающе уставились на меня. Ну, надо же, мне даже помощь наших журналистов не понадобилась – Саттер сам отлично справился. Что ж… поехали.

– Отвечаю по порядку. Во-первых, в Кельне это было единственным способом остановить начинающуюся драку демонстрантов с местной полицией. Тот митинг мог закончиться совсем по-другому – кровью, арестами и битьем окон в консульстве. А так демонстранты громко выразили свое возмущение наличием американских военных баз в Германии, выпустили пар и мирно разошлись. Во-вторых, я действительно считаю, что ваших военных баз в ФРГ многовато, и это еще мягко сказано. Так почему я не имею права высказать свое мнение публично? Или право на свободу слова в мире есть только у американцев? – делаю паузу и вопросительно поднимаю бровь. В зале одобрительно кивают – Конечно, каждая страна, включая ФРГ, имеет право на неприкосновенность своих границ, а США имеет право защищать себя и своих союзников. Но ключевое слово здесь – защищать. Военное ведомство любой страны, называется Министерством обороны, а не Министерством агрессии. И главный вопрос – в объеме необходимой обороны. А вот с этим у США в Европе явный перебор. И именно против этого выступают жители Германии.

Я обвожу суровым взглядом притихших журналистов. Что не ожидали? Думали, я вас здесь веселить буду?! Нет уж, веселье мы отложим до завтра, а сейчас придется меня выслушать, господа хорошие. И говорить я буду об очень серьезных вещах.

– Поэтому Европу действительно нужно освобождать от лишнего оружия. А для начала ратифицировать недавно подписанный договор ОСВ 2. Но намечаемые в нем масштабы сокращения вооружений тоже не достаточны. Сокращать нужно все: и ракеты, и танки, и количество военных баз, и их личный состав. Хватит уже бряцать оружием в таком густонаселенном регионе, как Центральная Европа! Дважды там начинались мировые войны. Может хватит уже?

Вижу кислое лицо Саттера, усиливаю:

– Но главная угроза миру – это все-таки ядерное оружие.

– Это все демагогия – прерывает меня Саттер

– Демагогия?!! Расскажите это сотням тысяч японцев, которые на себе испытали весь ужас ядерных бомбардировок. Расскажите это жителям Хиросимы и Нагасаки! Мы с вами сейчас находимся в стране, которая первой пережила ядерную войну, а вы хотите, чтобы теперь весь мир в нее ввязался? Надо ставить в ООН вопрос о полном запрещении ядерного оружия, как наиболее безнравственного и направленного исключительно на уничтожение мирного населения.

Зал замирает и взрывается аплодисментами, японцы дружно встают и хлопают стоя. Телекамеры снимают меня безостановочно. И Саттер естественно всеми забыт, никому уже нет дела до его язвительных нападок на меня и обвинений. Да, и веры теперь ему никакой нет. Я же закрепляю свой успех пламенным спичем: