Текст книги "Опасный преступник (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
17. Глава. Населенные подземелья
Свет лампы перекрыл темный силуэт. По высоте человек. Уинстон еще ничего не сделал, а силуэт дернулся, и тут же что-то попало в голову. Уинстон от неожиданности сел на кучу мусора, а на пол упали с характерным стуком пластиковая каска, которую он предусмотрительно носил с самого Министерства, и большой кирпич.
– А-а-а-а-рррр! – сказал силуэт. И бросился в атаку.
Уинстон взмахнул капканом на цепи. Силуэт отмахнулся левой рукой и заорал.
Если бы неизвестный враг пытался просто отбить капкан, он бы, скорее всего, ударил не в подпружиненную середину и просто отбил бы. Но он попытался именно поймать летящий к нему странный предмет именно наиболее простым способом. То есть, не за сам предмет, а за цепь непосредственно под ним. Капкан предсказуемо врезался ему в предплечье и сработал.
– А-а-а-а-рррр!
Уинстон дернул цепь на себя, но капкан на мелкого зверя не нанес врагу существенных повреждений, и тот резким рывком выиграл перетягивание, дернув Уинстона к себе. Зато не ударил с правой, а в правой он держал большой нож размером чуть ли не с меч. За ночь в темноте глаза адаптируются и могут различить хотя бы настолько крупные детали при тусклом свете далекой лампы.
Двоечку в лицо боксер-первогодок в стрессовой ситуации выдаст на рефлексах. В правой цепь, поэтому первой вперед полетела левая рука. Ножом в лицо не попал и чуть не разбил костяшки, но боль будет потом. Доля секунды – следом атакует правый кулак, обернутый цепью, и попадает в зубы.
В ответ дикий рев и взмах правой. Смит присел под мечом как тысячу раз приседал под руками на тренировке. От страха прямо упал на корточки. По плечу и по голове скользнул кулак врага, сжимавший рукоятку меча.
Уинстон с силой толкнул врага в живот обеими руками, и тот упал. Прецедентное мышление, присущее англичанам в составе культурного кода, подсказало действовать так же, как вчера с Эдвардом. Хватать за ногу и пинать в пах. Схватил и пнул. Но враг подставил бедро под пинок и выдернул ногу.
В руке все еще цепь, а у этого все еще капкан. Уинстон изо всех сил рванулся назад. Враг заорал, за два шага поднялся на ноги, бросил меч и схватился за цепь правой. Перетягивать цепь за впившийся в руку капкан очень больно.
Уинстон выпустил цепь и бросился на пол за мечом. Он уже понял, что не имеет преимущество ни в силе, ни в ловкости, ни в умении держать удар, зато превосходит в скорости. Перекатился по полу, больно ударившись о какие-то камни боками и бедрами, но встал с оружием.
Взмахнул перед собой, враг тут же отскочил. Еще взмах-взмах-взмах как мельница, лишь бы он не начал махать цепью. Не помогло, цепь попала по ноге чуть выше колена, но она слишком тонкая, короткая, легкая и без утяжеления на конце. Больно, но не повод, чтобы не махать мечом.
Враг отступал спиной вперед. Еще взмах цепью мог бы запутать меч, но цепь хлестнула по висевшей под потолком сети с портфелем. Не так-то просто найти уязвимые места у противника, который идет на тебя, размахивая мечом. Если только подставить левую руку с железом. Но будет больно. Попробовал. Больно, но не критично.
Сейчас враг мог бы еще раз подставить под удар капкан на левой и броситься в ноги. Но не успел. При очередном шаге назад он свалился в яму, досчатое перекрытие над которой Уинстон сбил портфелем. Плохо свалился, ударившись затылком о тот край. Полетел вниз, но недалеко. Почти сразу раздался удар и вскрик. На один этаж, получается.
Уинстон перевел дыхание и пошел дальше. Под лампой часы показали 05:48. Преследования уже можно не бояться, они могли дойти максимум до бомбоубежища, а там Флит смыл все следы. Обшаривать весь подземный Флит с притоками, отрабатывая версию, что беглеца не унесло ливнем в Темзу, они вряд ли станут. Если только найдут следы на Маунт-Плезант. Но почтой занимается Министерство Правды. Лучше потерять мелкого и возможно мертвого нарушителя, чем сказать другому министерству про свои дыры в безопасности. Если даже пойдут от Маунт-Плезант, то здесь лабиринт, в котором до этой лампы над головой очень далеко.
Дальше можно идти, ориентируясь по проводам. Куда-то же они подключены. Стоп. Если ловушка с одной стороны от логова этого местного жителя, то и с других сторон следует ожидать того же.
Вернулся к сетке, вырезал мечом свой портфель. Меч не то чтобы прямо меч, как у рыцарей, а скорее тесак. Или когда-то это была сабля. Латунная рукоять с перекрестьем и пластиной, защищающей пальцы. Неширокий слегка изогнутый клинок, обломанный сантиметрах в сорока от рукояти и погнутый влево. И более-менее острый, веревку режет. Пригодится.
05:54. Далеко идти не пришлось. Местный житель, который поприветствовал незнакомца кирпичом в голову, обитал в нескольких десятках метров дальше по коридору в заброшенном бомбоубежище с бетонными стенами.
Похоже, что здесь в порядке подготовки к войне сделали бетонное убежище в жилом районе, в процессе строительства откопали какие-то старые подвалы, сделали в них запасной выход и провели электричество. Потом главный вход в собственно убежище капитально завалило. Он был вон там, в обвалившемся углу. Но люди, если они тут были, ушли как раз через подвалы. Для хозяйственных задач глубокие подвалы с далеким входом на поверхность, без канализации, без водопровода никому не пригодились, потому тут и завелось… всякое. Но, судя по работающим лампам, где-то наверху есть распределительный щиток с исправным кабелем и включенным выключателем. Или нелегальная скрутка.
Какая полезная штука! Совершенно средневековый на вид фонарь в виде домика для свечи. И полкоробки кривоватых свечек как будто ручной работы. Может быть, фонарь и свечки пролежали тут двести лет.
Насчет «всякого», которое «завелось». В бетонном убежище покойный сделал себе кровать, стол, стул и очаг. Получается, что он тут жил один. Понятно, почему его боятся собаки, – на кровати вонючее одеяло из шкур. Фу, трогать это все противно. На очаге котел, закрытый фанеркой. В очаге среди дров кости размером явно больше собачьих.
А это еще что? Какое-то сооружение, закинутое грязным брезентом. И оно шевелится.
– Что ты такое? – риторически спросил Уинстон и сам испугался своего голоса, отраженного от голых стен.
Из-под брезента раздалось мычание. Как будто человек с завязанным ртом. Точно не крыса, не собака и не какая еще тут фауна бывает. Не летучая мышь.
Уинстон осторожно подцепил мечом край брезента и откинул его в сторону, держа меч на вытянутой руке и прикрываясь портфелем как щитом. Как-то так мог бы поступить его предок тысячу лет назад в только что захваченном замке.
Предок бы громко выругался, вспомнив святых и чертей. Но потомок всю жизнь учился держать язык за зубами и отскочил молча.
Под брезентом стоял на коленях живой голый человек. Очень худой, грязный и, наверное, вонючий, если его понюхать вне общего зловония подвалов. Его шея и руки удерживались в прорезях большой доски. Как невольник в колодках из исторического фильма. Под коленями расплывались пятна крови. Наверное, он так стоит не первый час на бетонном полу. Или не первый день.
– Кто ты? – спросил Уинстон, увидев, что у невольника не завязан рот.
Может быть, у него какая-то травма? Все лицо в крови.
– А! – крикнул тот в ответ, – А! А!
Невольник широко открыл рот. Ему отрезали язык.Так себе проводник. Но уж не хуже собаки.
Верхняя часть колодки крепилась с одной стороны дверной петлей, с другой стороны дверным же шпингалетом.
– Вставай и иди.
– А?
– Вставай и иди, пока живой.
– Агггг?
Тот маньяк говорил «Арррр».
– Он мертв. Иди наверх. Быстро!
Невольник попытался встать и упал. Конечно, у него затекли ноги. Что с ним делать? Идти самому, оставив его за спиной? Ни за что.
– А? – взгляд на котел.
– Нет. Иди.
Хотя бы шевелится немного. Плачет, выпрямляя ноги.
– А? – показал на кровать.
– Не спать! Иди отсюда.
Подергал за край одеяло.
– Бери одеяло и иди.
Невольник завернулся в одеяло и кое-как похромал, держась за стену. Уинстон пошел за ним в трех шагах, держа в руках зажженный фонарь и портфель. Причем портфель он теперь уже уверенно нес перед собой как щит, держа левое предплечье вертикально с опорой на локоть. Меч же подсунул под крышку портфеля рукояткой вправо, чтобы чуть что бросить фонарь и выхватить клинок. Мало ли что тут еще водится.
Стальная дверь с кремальерой, как на флоте.
– Крути!
Открылась. Коридор с лампой. Поворот. Коридор без лампы. Поворот. Бетонная труба.
– А!
Куда он указывает? Веревка над полом. Растяжка.
– Перешагивай. Осторожно.
От чего, интересно, эта растяжка. Ловушка должна ловить пришельцев оттуда, куда мы идем. То есть, безопаснее будет отступить назад.
Пока дрожащий невольник перетаскивал ноги над веревкой, Уинстон отступил шагов на десять в глубину тоннеля.
На растяжку этот инвалид не наступил. Он уронил на нее свое воняющее псиной одеяло.
– Щелк!
– Аааааа!
С потолка слетели привязанные веревками железки. Какая-то арматура и уголки, согнутые и связанные проволокой, чтобы во все стороны торчали острые края. Три подвеса перекрывали всю ширину коридора. Невольнику досталось по левой руке и по груди, но голову не задело.
– К черту одеяло! Хочешь жить – беги!
Похромал дальше. Под ногами большая лужа. Осторожно трогает ногой воду, как будто чего-то боится. Если он здесь уже был, то знает, чего надо бояться.
Уинстон подошел к луже у другой стены коридора, бросил через нее портфель и подтянул его обратно. Выгреб на берег горсть досок с торчащими гвоздями, заодно узнал, что лужа чуть глубже щиколотки. Ладно, ботинки все равно уже мокрые.
Невольник перебрался по следу освободителя и снова был отправлен вперед. Когда уже выход? О, лестница вверх.
– Щелк! – стрела пробила портфель.
Без щита она пробила бы легкое.
– Не стреляй! Свои! – крикнул Уинстон.
Невольник зарыдал в голос и пополз наверх по лестнице. Он и рад бы был пойти, да ноги пару раз соскользнули с выщербленных ступенек, и он разбил колени.
– Свои тут не ходят! – послышалось из темноты.
– Джордж? – сказал другой голос.
– А! А!
– Ты кто там такой? – спросил первый голос.
– Король Артур, победитель людоедов! – ответил Уинстон. Не паспорт же им показывать.
– Аррр точно бы не сказал, что он король Артур, – ответил второй голос.
– Да он вообще бы начал с кирпича в голову, – сказал первый, – Эй ты, поднимайся.
– Где Аррр? – был первый вопрос незнакомцу из подземелий.
– Упал и разбил голову.
– Насмерть?
– Сходи и посмотри.
– Ссыкотно.
– Мне тоже.
– У тебя что, его меч?
– Да.
– Странно, что голова целая.
– Каску разбил в хлам.
– Каску? Нет, вы слышали? Каска у него. Король Артур, мать его, в сверкающем шлеме, – и все расхохотались.
Уинстон поставил фонарь на пол. Все трое сели на корточки и прислонились спинами к стене. Он сел так же напротив них, приобняв пробитый стрелой портфель левой рукой.
Бомжи Хью и Гил, такие же тощие и сероволосые, как Джордж, рассказали, что на этом уровне подземелий жили бездомные. По ночам они выбирались копаться в мусорных баках, а днем отсыпались. Самые отчаянные ходили копаться в старых подземельях. Иногда находили ценный антиквариат, иногда просто металлолом, пару раз удавалось выиграть джекпот. В заброшенных бомбоубежищах найти по стеллажу забытых консервов, а еще костюмы химзащиты, противогазы и все такое. Иногда кто-то пропадал. Обычно тела находили. Кто провалился и не смог выбраться, кого собаки загрызли, кто остался без света и заблудился.
Пару месяцев назад группа бомжей раскопала заваленный проход, на том конце которого ожидалось неразграбленное бомбоубежище. Откапывали чуть ни не месяц, ждали большой куш. После этого (не путать с вследствие этого) в разных местах пропало несколько человек с частотой примерно в неделю. Поиски привели к коридору ловушек, из которого вышел страшный и ужасный Аррр с мечом и кирпичом. Кто успел, тот сбежал. Джордж потерялся по пути.
Выжившие сообразили, что раз там кто-то живет, то он что-то жрет. Крыс, собак, может быть, даже людей. Ход из часовни завалили обратно, но не помогло. Аррр ориентировался в подземельях как у себя дома и нашел как минимум еще одну точку выхода в подвалы, где жила «группа Джорджа». Вооружились как могли, в том числе связали арбалет из подручных материалов и перестали ходить по одному.
Когда Джордж и «король Артур» шли к выходу, то так шумели, что Гил и Хью незаметно отступили на самую безопасную позицию и притаились. Со свечкой в фонаре как-то видели Аррра, поэтому стреляли без предупреждения.
– Я оставлю вам портфель, меч, фонарь и свечи, если выведете меня на поверхность, – сказал Уинстон.
– А вот хрен тебе, – сказал Гил, – Кто ты такой на самом деле?
– Какая разница?
– Хорошие люди из-под земли живыми не выходят.
Будь на месте бездомных какие-нибудь более здоровые люди, Уинстон не успел бы выхватить меч. Хью и Гил решили, что достаточно успокоили незнакомца своей историей, и одновременно бросились на него. Гил выхватил из рук портфель, а Хью тоже, наверное, хотел сделать что-то агрессивное, но потерял пару секунд, как будто при резком старте с корточек у него отказала спина. Джордж упал на бок и пополз на четвереньках в темный коридор, не вступая в драку.
Уинстон попытался вцепиться в ускользающий портфель правой, но под руку попалась рукоять меча, а портфель достался Гилу. С непривычки вставать с корточек неудобно, он отсидел ноги. На это и рассчитывали бездомные. Но меч оказался достаточно острым и достаточно длинным, чтобы располосовать ладонь Хью.
Тот заорал и отскочил к стене. Уинстон переместился по коридору, чтобы видеть их обоих перед собой. Сзади только Джордж, но он, кажется, убегает. И там светлое пятно в конце тоннеля. И ловушек на этом участке не должно быть.
Гил атаковал, прикрываясь портфелем. То есть просто побежал вперед, выставив перед собой портфель. Уинстон ударил мечом и отскочил назад. Карман из тонкого кожзаменителя прорвался, на пол посыпались министерские канцтовары. Ножницы, скрепки, кнопки и прочая ерунда.
Гил еще раз атаковал так же, но наступил на какую-то скользкую коробочку, повалился навзничь, вскинув ноги вперед, и так ударился спиной об пол, что даже мякнул. Уинстон перевел взгляд на Хью. Тот, скривившись и плача, прижимал к животу раненую руку. Надо бежать, пока они не опасны.
Фонарь далеко. Нет, пусть оставят себе. Он побежал на свет. Это не выход, это просто лампа, которая горит непонятно зачем. Похоже, осталась запитанной линия освещения, и немногочисленные исправные лампы горели в разных местах не подряд. «Выход»! Табличка «Выход» под лампой и стрелочка.
Еще коридор, еще лестница вверх. Сбоку раздались голоса.
«Убить его!»
Кого? Меня? Джордж дополз до остальных обитателей подвалов, и как-то не так им объяснил?
Работающие лампы теперь попадались чаще. Достаточно хорошо видно пол, чтобы бежать. Стальная дверь, открыта. Какие-то трубы, в том числе, горячие. Ура! Это уже подвал жилого дома! Лестница вверх, дверь. Закрыта на врезной замок. Вот язычок замка, его видно между рассохшимися деревянными косяками. И он скошенный.
Уинстон прислонил меч к стене, раскрыл ножик. Надо только просунуть и нажать. Когда он отжал язычок, с той стороны подвала уже выбегали какие-то люди. Захлопнул. Умеют ли они отжимать замки? Наверняка. Скорее всего, щель между дверью и косяком они и сделали.
Коридор без окон, но это уже внутри дома. Лестница.
– Стоять! Ты кто такой? – спросил человек в грязной спецовке.
– Я упал в колодец и заблудился, – ответил Уинстон.
– От тебя несет, как от бомжа. Стоп, – человек в спецовке принюхался, – Не как от бомжа. Подземельем, как от нашего брата после тяжелого дня. Что, тоже на танцы вчера ходил?
– Ага.
– Не врешь? Документы-то есть?
Уинстон достал из задних карманов брюк мокрый паспорт и мокрый бумажник. У бездомных нет ни того, ни другого.
– Хм… Подойди-ка к тому окну.
Окно! С удовольствием он подошел к немного разбитому окну и вдохнул такой милый и родной лондонский воздух с ароматами смога, выхлопных газов и гниющего мусора.
– Сколько времени?
– Семь двадцать две.
– Отдай часы и проваливай.
– Мне нужен телефон.
– Я что, телефон в кармане ношу? Часы отдавай и вали отсюда. Или полицию вызову.
– Отдам часы, если дашь сделать один звонок.
– Куда?
– В такси.
– Наши люди на такси просто так не ездят.
– А куда ездят?
– Если только к доктору.
– Вот я к доктору и поеду. К фельдшеру в таксопарк.
– Часы…
– Один звонок и отдаю часы. Или будем драться, – Уинстон по-боксерски поднял руки.
– Черт с тобой. Пойдем в контору.
Если бы из-за двери ударило утреннее солнце, Уинстон бы ослеп. Но его ждал пасмурный зимний день, тучи и мелкая морось. Будь сантехник грабителем, он и не подумал бы вести неудачливого мужика в контору. Стукнул бы по голове и отобрал часы. Но он был простым мужиком с похмелья после танцев по четвергам. И не пошел бы чинить никакие протекающие краны, если бы не похмелье. Сто грамм джина «Победа» в обмен на замененную прокладку очень бы пригодились этим утром. А еще лучше – целая бутылка, которую в обмен на часы даст скупщик «плохо лежащего».
– Посторонним нельзя! – возмутилась женщина за стойкой.
– Дай ему позвонить, – сказал сантехник.
– С чего вдруг? Не положено.
– С меня стакан. Отвечаю.
– Сегодня.
– Сегодня.
Телефон звякнул об стойку.
– Диспетчер такси, здравствуйте, – ответил женский голос.
– Будьте любезны, машину ноль пять три пять на адрес… Где мы?
– Кромер-стрит, три. Сент-Панкрас, – громко сказал сантехник.
– Ждите.
Пауза.
– Ноль пять три пять десять минут.
Уинстон протянул часы.
– Ты тогда сиди жди, а я пойду в скупку, – сказал сантехник.
– Охота тебе под дождь идти, – ответила женщина за стойкой, – Таксисту сдай, как приедет.
– Точно.
18. Глава. Предложение, от которого сложно отказаться.
Десять минут пролетели незаметно. Уинстон сел на стул и задремал после бессонной ночи.
– Мистер? – его потряс за плечо вчерашний таксист, – Вы?
– Я.
– Извините, от вас пахнет…
– Выйдем, поговорим.
Похоже, сантехник уже выменял часы на как минимум одну бутылку, поэтому не успели водитель с пассажиром выйти, как за спиной раздалось жизнерадостное бульканье.
– Меня ищет Мерфи, – уверенно сказал Уинстон, – И дает за меня большие деньги.
– Точно? – удивился таксист.
На самом деле, нет. Ведь зачем искать по городу человека, которого вчера достоверно забрали в Министерство Любви, а там не то сломали, не то потеряли, но не вернут даже за деньги.
– Неточно. Мне нужен душ, любая чистая одежда и хороший обед с пивом на сдачу. Как привезешь, сразу из бара набери Мерфи. Через пять минут прискачут Костюмы и заплатят очень щедро.
– Очень?
– Как я вчера или больше.
Какой сейчас смысл куда-то бежать? Дома появляться нельзя, Бонни мертва. Не на работу же идти. Кстати, о работе. Плезенс, скорее всего, с начала рабочего дня в восемь часов займется эвакуацией отдела. Надо его успокоить.
– И останови у любого телефона на улице.
Таксист мог бы позвонить Мерфи сразу. Но он не стал. Он скромно поинтересовался, что произошло этой ночью, и Уинстон, не вдаваясь в подробности, рассказал, что бежал от Костюмов, попал в полицию, в комнату сто один, убил двоих умников, бежал через подземелья и всю ночь по ним блуждал, пока не нашел выход в Сент-Панкрас. Какие могут быть секреты у без пяти минут покойника.
– Куда Вы теперь? – спросил таксист, выудивившись обратно.
– Надо было сразу сдаваться Мерфи. Пуля в лоб это хороший вариант после всего, что было. Только вымоюсь и выпью на прощание.
Душ в таксопарке. Чашка крепкого кофе. Или продукта кофеинсодержащего, идентичного натуральному. Неважно. Одежда с миру по нитке.
Тот самый скрытый паб, где когда-то Стивен Дадли рассказывал про теневую экономику. Рабочий день еще не начался. Повар с барменом курят у входа.
– Налей мне для начала «Гиннеса», друг. И я голодный, как волк.
– Мы еще не открылись.
– Знали бы вы, где он был вчера, вы бы ему за счет заведения налили, – сказал таксист.
– И где же? – скептически спросил бармен.
Таксист карикатурно прикрыл рот ладонью и полез шептать в ухо.
– Точно? – спросил бармен, – Не очень верится.
– Дай ему позвонить и посмотри, кто приедет, – ответил Уинстон, – А мне налей «Гиннеса».
Уинстон пил, ел и никуда не торопился, когда к нему за столик подсел «ноль пять три пять» и двое суровых ирландцев. Уже знакомые по встрече у Бонни Фил и Мэтт. Похоже, таксист сначала съездил за ними, а сейчас повезет всех к Мерфи.
– Доедай и пойдем, – сказал Фил.
– Босс хочет с тобой поговорить, – сказал Мэтт.
– Четыре шота виски и счет! – крикнул Уинстон.
Бармен принес пять шотов, а счет не принес.
– За счет заведения, сэр.
Уинстон сразу закинул в себя виски.
– Ты что-то знаешь? – спросил Мэтт у бармена.
– Не больше, чем вы, – пожал плечами бармен и повернулся к Уинстону, – Вы были правы, сэр. Есть вещи, которые нельзя прощать никому. Зря только сбежали от наших.
– Я и от ненаших убежал.
– Из самого Министерства Любви, этот парень не соврал? Прямо из комнаты сто один?
– Не соврал.
– Прибили кого-то из этих сучьих детей? – руки бармена задрожали.
– Двоих.
– Не болтай, – сказал Фил.
– Забей, – махнул рукой Мэтт.
– Чтобы он как-нибудь выкрутился, – бармен поднял с подноса один из шотов.
Костюмы и таксист взяли свои рюмки, кивнули и молча выпили.
Уинстон, будучи немного навеселе после пива и виски, подробно и жизнерадостно изложил Мерфи и Костюмам свои приключения, начиная со встречи с Грегори, и даже не впал в депрессию, рассказывая про то, как он пытался спасти Бонни.
– Это все? – спросил Мерфи.
– Почти, – набравшись наглости, ответил Уинстон, – Можно меня просто расстрелять без всяких американских извращений? Вывести в чистое поле, поставить к стенке и пустить пулю в лоб. Обещаю не оживать.
Мерфи улыбнулся. Костюмы, глядя на него, тоже улыбнулись.
– Думаю, можно. Да, Босс? – сказал Мэтт.
– Я думаю, что он нам нужен живым, – ответил Мерфи.
– Почему, Босс?
– Я правильно понимаю, что этот парень сам зачистил все следы? Чистильщики говорят, уходя из квартиры, он оставил труп, но ничего, что связывало его с нами.
– Да, Босс.
– Говорят, он никого не сдал ни фараонам, ни умникам?
– Да, Босс. Если бы он кого-то сдал, нам бы это уже сто раз икнулось. Уже бы черные воронки по Лондону летали и чистильщики метались.
– Сбежал из комнаты сто один?
– Да, Босс. Фараоны его отдали умникам, а умники его точно по-хорошему не отпустили. Не придумал же он, что сбежал. Если бы откупился, так бы и сказал.
– За ночь прошел под землей половину Лондона, вышел живым и первым делом позвонил на работу.
– Да, Босс.
– Значит, он надежный.
– Позвольте с Вами не согласиться, Босс. Он создает проблемы. Он убил одного умника у себя дома, троих черных где-то за городом и двух умников в их логове.
– На себя посмотрите. У всех тут руки в крови.
– Они это так не оставят.
– Он ведь не первый из нас, кто убил черного или умника.
Костюмы переглянулись, вздохнули и перекрестились. Уинстон с детства не видел, чтобы кто-то прилюдно перекрестился.
– Он надежный. Умный. Смелый. Верный. И, главное, удачливый, – сказал Мерфи.
– Но умники… – неуверенно ответил Мэтт.
– Умники свою задницу в штанах не всегда находят.
– Фараоны найдут.
– Они не скажут фараонам, что от них сбежал арестант. Не будут позориться.
Костюмы пожали плечами. Повисла пауза.
– Это все? Я могу идти? – удивленно спросил Уинстон, – Возвращаться к работе?
Он подумал, что вдруг у него снова есть дом и работа. Только без Бонни. И где-то в ее квартире, всеми забытый, лежит в сумочке Веблей-Скотт калибра .455. Надо просто пойти на черный рынок и купить один патрон. Он не знал, где на черном рынке подпольные оружейные магазины. Но мог бы спросить «ноль пять три пять», этот точно знает.
– Нет. Как раз ты останься, а вам, парни, спасибо. Можете идти.
Костюмы вышли.
– Говорят, что ты знаешь русский, – сказал Мерфи, когда дверь закрылась.
– Более-менее.
– Для отчаянного парня есть задача за пределами Лондона.
– Далеко?
– Берешься?
Уинстон подумал и решил, что хуже уже не будет. Бонни мертва. Он сам в розыске. У Мерфи вряд ли заготовлено много вариантов, где Смит остается в живых. В принципе, и пуля в лоб тоже приемлемый вариант, но почему бы не умереть в бою. Немалую роль в принятии решения сыграла бессонная ночь и виски после пива.
– Берусь. Далеко?
– По ту сторону фронта.
– Конкретно где?
– В Скандинавии.
– Что надо делать?
– Отвезти одного человека туда и привезти другого оттуда. Мне нужен надежный парень, который говорит по-русски и умеет стрелять. При нормальном ходе событий вы все вернетесь живыми.
– Но я не солдат.
– Мы работаем не с солдатами. У русских тоже есть теневики. Если тебя не убьют, то мы тебя вытащим.
– Давно Вам понадобился переводчик с русского? Пока все это не началось, Вы мне не предлагали.
– Я почему-то думал, что ты не возьмешься, – ответил Мерфи, – Формально, по анкетным данным, ты подходишь. Знаешь русский, умеешь стрелять. В сложной ситуации делаешь, что говорят, и не путаешься под ногами. Но я думал, что по духу ты не рисковый. У тебя было хорошее место, где ты ценный специалист и уважаемый человек. Денег хватало, да ты и не жадный. Зачем предлагать тебе работу, от которой ты откажешься?
– А сейчас…
– А сейчас ты убийца в бегах и в розыске. Без работы, без дома, без семьи.
Старое лондонское кладбище. Простая белая плита. «Бонни Крикет, 1955-1988». Что полагается делать, навещая могилы близких людей? Молиться?
Не спрашивайте женщину о ее возрасте. Бонни всегда выглядела на двадцать пять. Она показывала свой альбом с приклеенными фото, но без единой даты. Женщины бы поняли, сколько ей, вспоминая, в каком году такие шляпки были в моде. Мужчины бы не задумались об этом. Черно-белые фотографии, студийные и любительские. Цветные на дорогущий американский «поляроид».
Всегда одна. Или ее мужчины не хотели попадать в кадр, или она не хотела показывать кому-то фотографии бывших. Ни одного кадра с подругами или с родными. Или где-то остался семейный альбом. Последний любовник не стал ей настолько близок, чтобы знать о его существовании.
Не стал близок, но стал счастлив. Она работала над этим.
– Тебе нравится английский язык? Прекрасно. Студенты поставили «Ромео и Джульетту» полностью на новоязе.
– Не умеешь плавать, но хотел бы? Это просто. Я знаю, где тебя научат.
– Мужчины могут показать тебе мир пива и стейков, но в мир тортов и пирожных тебя приведет только женщина.
– Ты мудрый опытный мужчина в самом расцвете сил. И все знаешь про секс. Но каждая женщина по-своему уникальна, и со мной ты попробуешь так, как не делал с другими.
– Иногда для счастья достаточно просто сидеть на лавочке, обнявшись и склонив головы друг к другу.
Странно, что он был с ней счастлив, не будучи влюблен. Вся их история от первой встречи до последней прошла абсолютно не так, как с Джулией. Наверное, не бывает стандартов счастья, и каждое счастье уникально и неповторимо.
Он вытер слезы и подумал о других родных, на могилы которых он мог бы прийти, но никогда не придет. Живы ли папа с мамой? Жива ли сестра? Где они живут, или где они лежат? Где похоронены деды и прадеды? Что связывает человека с Родиной, когда у него не осталось ни родных, ни близких? Могилы предков или родной дом? Партия и Правительство? Адмирал и командир отсека? А теневиков вроде товарища Смита с Родиной связывают такие люди, как Плезенс и Мерфи?
Мерфи стоял в стороне и курил.
– Пойдем, – сказал Уинстон.
– Осталось одно дело, – Мерфи протянул листок бумаги, – Выучи наизусть, а бумажку сожги.
– Что это?
– Склад, где лежат вещи из твоей квартиры. Там же твое наследство.
– Какое наследство?
– У Бонни нет родственников. Ты был ей как муж. Может быть, даже лучше, чем муж. Чистильщики вывезли все личные вещи из ее квартиры. Я мог бы раздать парням, не себе же брать. Но решил, что раз уж ты отомстил за нее, никого не предал и снова с нами, то ее наследство твое по праву.
– Спасибо.
Уинстон абсолютно не претендовал ни на какое наследство Бонни. Он и свои вещи не рассчитывал увидеть, покидая квартиру в последний раз. Но воспитанный человек не забывает поблагодарить, когда есть повод. Даже если думает совсем о другом.
