Текст книги "Опасный преступник (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Если ты ничего плохого не сделал, то мы тебя просто отпустим. Ты выйдешь из участка, встретишь друзей и сядешь с ними в машину. Выбирай.
– Может, вам денег дать?
– Каких денег? – инспектор подошел к столу, где в лотке лежали личные вещи Уинстона, – Этих?
Он вытащил деньги из бумажника, пересчитал и переложил крупные купюры в свой, а мелкие отдал констеблю.
– Ты еще часы предложи.
– Вы не можете…
– Можем. Под кем ты ходишь?
Уинстон мог бы сказать, что он ходит под Мерфи. Это точно не принесло бы ему свободы. Ответ «Под Плезенсом из Министерства» был бы еще хуже. Ни к чему какому-то инспектору знать про существование «Отдела доработки статистических прогнозов».
– Ни под кем.
– Ладно. Независимый жулик и вор. Чего от тебя надо Мерфи?
– Не знаю. Он ошибся, – Уинстон поздно понял, что не задал встречный вопрос.
– Но ты знаешь, кто такой Мерфи.
– Ну я слышал немного, я же не на Луне живу.
– Посади его и тащи ведро, – сказал инспектор констеблю.
14. Глава. Второй заход
Констебль посадил Уинстона на стул и вышел. Инспектор сел за стол и придвинул к себе клавиатуру электронного терминала.
– Фамилия.
– Смит.
– Все вы тут смиты. Настоящая фамилия?
– Да Смит же! Вы никогда Смитов не задерживали?
– Не дай Бог, врешь, – инспектор ввел «Смит», – Имя?
– Уинстон.
– Точно? – сочетание фамилии и имени ему не понравилось, – Если врешь, утоплю.
– Да точно-точно. Вон у вас мой паспорт лежит.
Инспектор взял паспорт из лотка, сравнил задержанного с фотографией и ввел данные в терминал. Фамилия, имя, дата рождения и место прописки. Чем больше данных, тем быстрее поиск. Для полноты картины поставил флажок «член Внешней партии». Нажал кнопку и отправил запрос.
Вошел констебль с большим ведром воды.
– Вы его по базе пробиваете?
– Конечно. Видно же, что не простой лошок. Нельзя сразу топить кого попало.
– А причина проверки какая?
– Связи с организованной преступностью.
Констебль пожал плечами.
В дверь заглянул другой сотрудник. Увидел ведро и смутился.
– Что тебе? – строго спросил инспектор.
– Сэр, у вас там телефон звонит, сэр, – робко доложил полицейский.
– Внутренний или городской?
– Городской.
– Я же говорил, – сказал инспектор, – Сдам тебя Костюмам, если сам не расколешься.
Сотрудник закрыл дверь, а терминал пропищал мелодию. Уинстон не видел экран, но писк вызвал ощутимое недовольство обоих полисменов.
– Посмотри, – инспектор кивнул констеблю на монитор.
– По приметам и по фото он, – ответил констебль, – По нашей базе чист, а вот у умников…
– Куда ты влип? – спросил инспектор.
– Не знаю, это ошибка, – Уинстон не торопился менять свою версию событий, пока не узнает новых обстоятельств.
– Ты знал, что на тебя дело в Полиции Мысли?
– Да.
– Почему у тебя в паспорте нет отметки, что он выдан по справке?
– По знакомству.
Воинским учетом занималось Министерство Мира, учетом трудовой деятельности – Министерство Изобилия, а учетом отношений с законом – Министерство Любви. Паспортами, пропиской и актами гражданского состояния населения занималось Министерство Правды. В самих Министерствах говорили, что так сделано специально, для дублирования данных на случай ЧП. Неофициально люди считали, что система учета населения распределена по Министерствам для того, чтобы в стране не было слишком много порядка. Причем Скотланд-Ярд и Полиция Мысли вели разные электронные базы, и Полиция Мысли имела возможность заглядывать через плечо в дела Скотланд-Ярда.
Поскольку дело Уинстона Смита курировал лично О`Брайен, то, когда он решил вернуть Смита на свободу с промытыми мозгами, подарил ему на прощание «чистый» паспорт. Но отменить личное дело, заведенное в Министерстве Любви, он не мог. Или мог, но это потребовало бы существенно больше ресурсов.
Уинстон по опыту тюремной жизни слышал от сокамерников, что Полиция Мысли ревностно следит за своим контингентом, и люди, однажды арестованные за политику, обречены возвращаться в башню без окон при любом последующем правонарушении. Но он не ожидал, что за ним вышлют наряд по обычному запросу, а не по документированному преступлению. Может быть, там уже знают про виллу? Вдруг он оставил там отпечатки пальцев или какие-то еще улики?
– Ты понимаешь, что из двух зол ты выбрал третье? – продолжил инспектор.
– Нет.
– Если ты не хочешь идти к Костюмам, мог бы договориться с нами. Хотя с Костюмами тебе бы дешевле вышло, но черт знает, что ты у них натворил. Молчи про ошибку!
Уинстон молча кивнул.
– А сейчас за тобой выслан наряд из самого Министерства. Если ты хотел откупиться от Костюмов или от нас, то опоздал.
Уинстон вздохнул.
– Ты пожалеешь, что мы тебя в этом ведре не утопили.
Уинстон вздохнул еще раз.
– Черт. Ты или совсем тупой, или тебя у Костюмов ждет что-то похуже комнаты сто один. Был там в прошлый раз?
– Был.
– И что, понравилось? Еще раз захотелось? Там ты точно скажешь, что за дела у тебя с Костюмами. И, самое смешное, что, если ты Костюмам очень нужен, то умники тебя им же потом и отдадут. Что молчишь, придурок?
– Слушайте, а вы не будете так любезны застрелить меня при попытке к бегству? Сэр.
– Не буду, конечно, – хмыкнул инспектор, – Побегу сейчас из-за тебя еще оружейку вскрывать. Теперь понял, во что влип?
– Сэр? – обратился констебль и потер пальцами, намекая на деньги.
– Забей.
– Так он же скажет.
– Пускай клевещет, – махнул рукой инспектор, – Умники нам еще спасибо сказать должны, что мы им часы отдадим.
Черный автозак с двумя охранниками буднично забрал арестанта. Уинстона приняли как груз, даже с меньшими церемониями. Накладные никто не подписывал, комплектность и состояние на предмет соответствия правилам не проверял. Короткая поездка в кузове без окон, подземный гараж, лифт, широкий коридор, где могут разойтись две группы конвоиров с заключенными. Как предсказывал инспектор, здесь не стали тратить время на допрос в простом кабинете, а сразу повели в комнату 101. В этот раз Уинстон внимательнее смотрел по сторонам и понял, что 101 это не одна комната, а целый коридор. Ему достался кабинет 101D.
В отличие от обычных полицейских, умники ходили с оружием. Должны были ходить с оружием, но молва считала, что у старшего по званию в кобуре фляжка с джином, а у младшего – с тоником.
– Забирайте, – сказал старший конвойный, – Бобби взяли вашего потрясателя основ, забили в базу, и вот он, красавец, к вашим услугам.
– И личное дело уже у меня на столе, – ответил следователь в черном комбинезоне, – Спасибо Партии за технический прогресс.
– Распишитесь, – конвойный подал планшет.
Следователь поставил закорючку, и конвой вышел за дверь, оставив Уинстона наедине со следователем, еще одним сотрудником, наверное, палачом, и двумя крысами в знакомой клетке с вогнутой стенкой.
В комнате сто один – то, что хуже всего на свете. В личном деле Уинстона Смита в этом пункте были записаны крысы. В прошлый раз такую клетку хотели надеть ему на лицо, чтобы голодные звери рвали нос и щеки. Или глаза. Тогда он впал в панику. Он кричал. Он чуть не потерял сознание. Он предал Джулию.
– Что ты натворил? – спросил следователь, – С кем связался?
– Ничего, – ответил Уинстон дрожащим голосом, – Это ошибка.
– Вот дурак, – следователь повернулся к палачу, – Фиксируй.
– Садись, – сказал палач и подтолкнул арестанта к стальному креслу с кожаными ремнями на ножках и подлокотниках.
– Давай быстрее, не первый раз, – сказал следователь.
– Кто хоть такой, что по второму кругу идет? – удивился палач.
– Да мелочь. Писарь сраный. Что с него взять, я даже санитаров не позвал.
– А бобби за что его взяли?
– Подозревают в связях с организованной преступностью. В принципе, могу поверить. Посмотри на эти ботиночки. И часики как у товарища старшего майора. Надо будет инспектору проставиться за часы. Страх как не люблю быть должным.
Уинстон вздрогнул. Они не знают про виллу. Они вообще не следили за ним и не обновляли дело. То есть, они думают, что он такой, каким его приняли в прошлый раз. Когда он и правда был сраным писарем, а не занимался два года боксом и кушал как на убой. И их всего двое безоружных. Не толпа фанатов с кастетами и палками.
Пойти под пытки и заговорить, значит, предать всех. Ни Мерфи, ни Плезенс и коллеги по отделу не сделали ему ничего плохого. И Стивен. И шахматный клуб. И охотничий клуб. И Барт, и тренер. Если из него выжмут виллу, это стопроцентно смертный приговор. А если выжмут рассказ про знакомство Мерфи и Железной Леди, то его не просто отменят, а отменят в особо извращенной форме, что бы это ни значило.
– Что встал? Садись давай, – недовольно приказал палач.
Следователь вышел из-за стола и сделал шаг к подследственному, держа в руке резиновую дубинку.
Разница в том, что в тот раз «Шестьдесят – семьдесят девять, Смит У.» еще не был опасным преступником. И сегодня утром не был. А теперь стал, и все это личное дело «сраного писаря» безнадежно устарело. Теперь перед палачами стоял настоящие преступник, убивший за один день четверых человек, в том числе троих членов Внутренней партии, в том числе функционера партийного контроля. И ему, что удивительно, за это пока еще ничего не было, кроме уважения от приличных людей. Его даже не ищут. Эти двое не крупнее и не сильнее. От них несет перегаром и куревом. Они устали за день, пришли выспаться на ночной смене и совершенно не готовы к бою.
«Хотят напугать меня крысами? Пока я жив, никаких крыс не будет», – подумал Уинстон.
Он быстро сел, чтобы палачи не заметили изменений в поведении, и нерешительно подергал руками в наручниках между подлокотниками.
Следователь присел на край стола, а палач ловко обернул ремнем правую руку жертвы, застегнул пряжку, только после этого снял наручники и взялся за левую руку.
Уинстон ударил его основанием ладони в нос. Восходящий удар, как учил тренер. Ударил не разгибом руки, а всем телом, с вложением всей своей скромной массы, с импульсом от ноги, от самого пола, от упора правой руки в подлокотник.
Под рукой хрустнуло. Палач повалился на пол. При правильном выполнении этим ударом носовой хрящ забивался врагу в мозг.
Следователь спрыгнул со стола и замахнулся дубинкой, но Уинстон уже дернул пряжку и перекатился направо от кресла, выпутывая правую руку из ослабевшего ремня.
Теоретически, следователь мог бы открыть дверь и позвать на помощь. И опозориться на всю оставшуюся карьеру. Сраный писарь оказывал сопротивление, а они вдвоем не осилили.
Уинстон вскочил и сразу пропустил тычковый удар в живот. Ха! Такого удара с запасом хватит, чтобы сбить дыхание нетренированному человеку. Но не боксеру, который качает пресс и готов принимать удары на кубики. Больно. Но не критично. Синяк будет завтра, а адреналин уже пошел прямо сейчас.
Уинстон рванулся вперед, сокращая дистанцию. Следователь ударил в голову с левой. Разве это удар? Уинстон отвел его правым предплечьем. Вот тебе левой по ребрам, под руку с дубинкой.
Налетели на стол. Сейчас только ближний бой, клинч. Зажал руки. Удар, еще удар. Нет, не вариант. Он позовет на помощь.
Мы не на ринге. Уинстон разорвал дистанцию и ударил ногой. Носком ботинка в голень, как бьют фанаты. Не ждал! К ним редко приводят людей в хорошей обуви. От боли следователь открылся и пропустил апперкот. Взмахнул наугад дубинкой.
Уинстон по-боксерски присел под дубинкой и влепил правой ниже пояса. Мы не на ринге, да! Левой в висок. Чуть пальцы не сломал, но рука выдержала. Следователь повалился на стол. Уинстон вырвал у него дубинку и несколько раз ударил по голове, что было сил.
Потом подошел к палачу, перевернул тело поудобнее и от всей души ударил в висок. Теперь точно не встанет.
Вернувшиеся на руку «часики, как у товарища старшего майора» показали 11:08. Менее четверти часа, как арестанта ввели в кабинет. Менее часа назад его вывели из полицейского участка, если там не врут часы на стене.
Как теперь отсюда уйти? У следователя и палача по пропуску и по связке ключей. В коробке на столе личные вещи Уинстона, которые были при нем на момент ареста. На столе письменные принадлежности. В ящике стола перочинный нож и фонарик. Уинстон взял портфель следователя и сложил в него все, что могло пригодиться. Заодно и свое личное дело. Обшарил карманы убитых, забрал деньги, сигареты и спички. У каждого по начатой пачке дорогих «Мальборо» и по коробку обычных спичек.
Теперь надо как-то выйти через эту дверь. Обратно, в коридор с яркими лампами под высоким потолком? Там ходят такие же следователи, которым положено быть внимательными, и конвойные с арестантами. Хоть бы нашелся другой выход.
Вот он, другой выход. Скромная дверь за занавеской в другом углу. За дверью тускло освещенный коридорчик. С одной стороны такие же двери. Задние выходы из комнат 101A, B, C и прочего алфавита. С другой стороны ряд дверей без замков.
Уинстон осторожно приоткрыл первую дверь напротив. Стол, два стула, холодильник, электрический чайник. Положил в портфель остывшие пончики в бумажном пакете и шоколадку. Неплохо бы еще водой для побега запастись. У раковины нашлась банка с завинчивающейся крышкой и остатками еды на стенках. Машинально вымыл банку, налил в нее воды из чайника, завинтил крышку. Перевернул, потряс. Не течет.
За второй дверью обнаружилось помещение с больничным запахом. Холодильник, стерилизаторы, шприцы, блестящие инструменты. Нет уж, отсюда ничего не надо.
Третье помещение напоминало музей. Музей истории пыток. Деревянный стул с какими-то механизмами. Решетчатая статуя человека с шипами внутри. Разные тиски, щипцы, плети.
Из четвертой двери вырвался резкий запах. Злобно залаяли собаки. Уинстон шикнул на них и включил свет. Прямо живой уголок. Большая клетка с двумя бультерьерами. Клетка поменьше с крысами. Террариум со змеями. Прозрачные коробки с разными насекомыми и пауками.
Нет, здесь тоже ничего не надо. Идем дальше. Дальше маленькая кладовка, в ней кинопроектор, стеллаж с пленками и складной белый экран на треножнике. Говорят, кинопленка хорошо горит. Уинстон сунул одну коробку в портфель.
Последняя дверь вела в другую сторону и закрывалась на врезной замок. Похоже, за ней служебный коридор, по которому палач выводил собак на прогулку, или там заносили змей и все такое. Но у двери еще какой-то шкаф. Неинтересно. В шкафу бытовая химия для уборки, швабры, тряпки, синие халаты.
Уинстон осторожно приоткрыл дверь и выглянул в следующий коридор. Никого. Тускло горят дежурные лампы. Наверное, это потому, что сейчас ночь. Или просто повезло. Пора подумать, как выйти из здания.
Окон в Министерстве Любви нет. Все входы примерно на уровне земли. И для людей, и для грузов. Внутри такого здания одних только столовых с десяток. А что производят Министерства? Бумагу. То есть, где-то должны быть грузовые въезды, но они все наверняка охраняются и не предназначены для выхода людей без пропусков и по чужим пропускам.
Найти мусоровоз и спрятаться в контейнере? А если здесь мусоропроводы с измельчителями сразу в канализацию? Кстати, канализация это тоже выход из здания. Еще какие коммуникации бывают? Вентиляция? Нет, она ведет наверх. Придется слезать или со стены, или с крыши. Водопровод – точно нет. Электричество, телефон, телекран, пневмопочта?
Точно! Кабели для пролов просто закапывают в землю или бросают на столбах. Но в большие и важные здания ведут кабельные тоннели, иначе министерства бы заросли паутиной проводов. Конечно, они входят в здание ниже уровня земли, и входы в них должны быть из технических помещений, а не из коридоров, где секретные люди занимаются секретной работой.
И как найти эти тоннели? Уинстон вышел на лестницу и замер, прислушиваясь и раздумывая, двинуться вверх или вниз. Прошел на этаж вверх и остановился. Почему между этажами три пролета? Ведь потолки в этом коридоре вовсе не такие высокие, как в том, по которому приводят арестантов. Кабельный полуэтаж, вот что это такое. Джулия рассказывала, как они когда-то всей бригадой искали обрыв кабеля на полуэтаже. Оказалось, новый кабель перегрызли крысы, потому что он перегородил им натоптанную тропинку.
Уинстон бегом вернулся в подсобку пыточной. Забрал халат, самый плохой стул со сломанной ножкой и сломанную швабру, которую уборщица даже в шкаф не стала ставить. Присмотрелся к потолочным панелям. Вот эту панель определенно поднимали снизу. Встал на стул и сдвинул панель шваброй. Она скрипнула и лязгнула, но никто не услышал. Жизнь кипела в кабинетах по ту сторону. А если кто и услышал, то не придал вида. Мало ли у кого крысы перекусили кабель, и дежурный электрик побежал искать обрыв.
Подтянулся и влез наверх. Хорошо, что он теперь умел подтягиваться. В прошлый раз остался бы внизу. Хотя в прошлый раз он бы и из пыточной не вышел. Подцепил стул шваброй и втянул его. Закрыл панель. Включил фонарик.
Крыс нет, и то хорошо.
Согнувшись, Уинстон отправился в долгое путешествие вдоль кабельных трасс. Полуэтаж перегораживали двери с замками, но персонал с характерной проловской небрежностью не считал нужным держать их закрытыми. Часть навесных замков была просто выломана. Наверное, электрики поленились бежать за ключом. Местами замок висел в дужках на открытой двери. Местами Уинстона встречал намертво заблокированный в открытом положении врезной замок. Кое-где вместо врезного замка красовалась дыра. Кто-то, надо полагать, утащил его домой.
По пути нашлась нелегальная курилка. За счет каких-то потоков воздуха в этом месте дул ветерок. Добрые люди поставили пару стульев, положили доску на трубы и прикрутили лампочку.
На продавленный стул кто-то бросил ворох тряпья. Старая, пыльная, уляпанная не то клеем, не то смазкой спецодежда. Пролы на работе изнашивают спецовки до дыр, а новую периодически выдаваемую спецодежду уносят домой. Под стулом кто-то недавно забыл почти новую каску. А курили они, стряхивая пепел на какую-то схему, где какие-то линии обведены карандашом, стерты, зачеркнуты. Но это же план кабельных трасс внутри помещения. И крестиком обозначена эта курилка. Отсюда направо, пропустить четыре поворота налево, а в пятом лестница наверх и выход за пределы башни под землей.
Спецовка отлично налезла на Уинстона. Похоже, тот парень был малость потолще. И штаны пришлось подвернуть. На голову каску, еще подобрать по пути какую-нибудь железку и вылитый труженик мира проводов. Если бы не цивильный портфель в руках, под крышкой которого просунута сломанная швабра.
Вышел из подвала здания в тоннель. В чем разница между подвалами и тоннелями? Подвалы прямоугольные, тоннели круглые. Там, сзади, уже могли найти тела. Может быть, уже идут по следу. Зачем несколько бригад вида «следователь и палач» выходят в ночную смену? Значит, им подвозят арестантов. Сколько времени отведено на каждого? Когда дежурный позвонит и спросил, готовы ли принять следующего? Сейчас 1:22, уже прошло больше двух часов с начала допроса.
Картина мира. Африканский театр военных действий. Белая стрелка.
Когда у современной армии нет возможности выстроить единую линию фронта и контролировать местное население на территории по свою сторону от этой линии, активная оборона основывается на трех составляющих. Опорные пункты в тылу. Силы быстрого реагирования. Эффективная дальняя разведка.
В случае с африканским ТВД стратегическая авиация и баллистические ракеты не приносят особой пользы по причине отсутствия достойных целей. Враги действуют партизанскими методами, не строят крупных баз и не собираются большой толпой. Также почти бесполезны классические гусеничные танки, не предназначенные для африканских расстояний по пересеченной местности. Для доставки на поле боя танк требует тягача, а тягач требует дороги.
Но можно делегировать часть функций классической армии подрядчикам. Военизированным подразделениям, не связанным приказами и присягой. Не требующим техники и формы уставного образца. С личным составом, обучение которого ничего не стоит, и с потерями которого можно не считаться. Желательно, чтобы они умели выживать и воевать в пустыне и в джунглях. И чтобы могли найти общий язык с местным населением.
Все уже поняли? Армия Океании перевезла через Атлантический океан латиноамериканских бандитов и отдала им под контроль африканские территории. Если местные там как-то живут, значит, эта земля приносит какой-то доход. Если европейцы посреди ничего построили городок, значит, рядом нашлось что-то интересное для цивилизованного мира.
Хотите быть крутыми бандитами? Хотите контролировать не квартал в фавелах, а территорию от горизонта до горизонта? Или не хотите? Да кто вас спрашивает. Вот вам Африка. Вот вам по винтовке на рыло. Вот вам багги, восстановленные из гражданских машин с американских свалок. Вот вам даже карты геологоразведки европейских колонизаторов. Трое суток на акклиматизацию и чтобы на базе вас не было. На бензин и патроны надо заработать. Время пошло. Если сдохнете – бабы новых нарожают.
Как ни странно, этот проект приносил результаты. Цивилизационный разрыв между африканцами и латиноамериканцами оказался заметно меньше, чем между африканцами и расистами-янки. Черные работали, смуглые руководили, а белые извлекали выгоду, сидя на базах и в портах.
С европейской стороны как-то независимо от противника принялись симметричные меры, и в Африке появились территории, контролируемые мафией, каморрой и ндрагетой.
К тому времени, как европейцы спланировали рейд по рекам Убанги и Конго, граница между зонами контроля латиноамериканских и южноевропейских бандитов проходила примерно в четырех сотнях километров от Банги. По обе стороны условной границы все успели привыкнуть к новым соседям.
Если внимательно посмотреть на карту, речному флоту пришлось бы пройти порядка тысячи километров. Это минимум три дозаправки только по пути туда. Плюс постоянная поставка топлива, а потом и боеприпасов. И продуктов, и всего прочего. То есть, кроме непосредственно военного флота в Банги стоял и флот снабжения, который собирался курсировать по рекам туда-обратно. А склады ломились от запасов.
Французская контрразведка уберегла планы наступления от шпионов врага, но не от местного населения. Негры разнесли слухи до латиносов. Местные боссы решили, что зачем платить за бензин и патроны в Яунде, если можно сгонять за ними в Банги и взять бесплатно. И янки еще приплатят за набег. Только не надо им говорить заранее, лучше поставить перед фактом.
К тому времени, как флот вышел из Банги, на линии соприкосновения накопилось несколько сотен горячих мексиканских парней и все пустые грузовики из окрестностей. По легенде они приехали на свадьбу детей латифундистов.
Наступил день икс, час че и полная жо. В течение светового дня передовые отряды амигос завязали бой с французскими войсками на подступах к Банги. Французы подняли по тревоге все соседние гарнизоны с современной артиллерией, колесными бронемашинами и авиацией. Они бы смогли защитить город, если бы не американский десант.
Штаб войск Океании в Яунде с удивлением узнал из радиоперехватов, что они, оказывается, успешно наступают и почти взяли Банги. Из которого, оказывается, в направлении Конго два дня назад вышел какой-то флот. Генералы и полковники мудро решили, что раз они не успели это все организовать, то еще не поздно возглавить. Янки подняли по тревоге силы быстрого реагирования и авиацию. А также пообещали бензина и патронов всем амигос, которые срочно прикатят на разборки в Банги. Наверх же доложили, что отбивают вражеское наступление эпических масштабов.
В итоге Банги был взят и разграблен, аэродром, радарная станция и прочие военные объекты уничтожены. Вернувшийся флот речных катеров опоздал и попал под массированную атаку с воздуха. Кадровые части из Штатов отступили на заранее подготовленные позиции. Амигос вернулись на свои фазенды с добычей.
Обсудив результаты набега на Банги на самом высоком уровне, Пентагон пришел к выводу, что достаточное количество не дорожащей жизнью высокомобильной пехоты может сильно изменить баланс сил к югу от Сахары.
Европейцы же недооценили изменения в образе действия противника и на следующий год получили «Стальную саранчу». Но это уже совсем другая история.
