Текст книги "Опасный преступник (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Слушай, девочка, наши старики очень хотели бы, чтобы мы сказали друг другу пару слов, – обратился Эдвард к девушке с плохо скрываемым раздражением.
– Я в курсе, – ответила те не менее недовольно, – Я и не надеялась, что дед познакомит меня с кем-то интересным, но такого, как ты, совершенно не ожидала.
– Со мной что-то не так? Я симпатичный и успешный.
– Во-первых, ты из пролов. Этого уже было бы достаточно. Во-вторых, хорошие манеры ты видел только на картинке. Как можно приходить на охоту в черном комбинезоне, садиться за стол в солнечных очках, есть суп десертной ложкой, класть локти на стол и пить, когда во рту еда? В-третьих, зачем тебе девушки?
– А ты разбираешься в мужчинах и высшем обществе как свинья в апельсинах. Совершенно нормально предпочитать женщин, но делать карьеру через задницу.
– Самому-то не противно?
– Химия творит чудеса. И вообще, это старая английская традиция еще с короля Эдварда.
– Откуда такие, как ты, знают про короля Эдварда?
– Мне Алан рассказал.
– Достойный пример для подражания, ничего не скажешь. Тебя надо не с девушками знакомить, а с мальчиками. С небрезгливыми. И тем более тебе не место за одним столом с Железной Леди.
– Да она просто возомнивший о себе трилобит! В компании с динозавром!
– Не боишься, что тебя отменят? В особо извращенной форме?
– Я ничего не боюсь! Я из рабочего квартала добрался до Внутренней партии всего за три года. Лет через пять, максимум десять я буду на месте этой старой дуры.
– И тебя произведут в фельдмаршалы.
– Не смешно.
– Смешно. Ты маленький щенок. Стоит тебе задрать лапку, чтобы пописать в сторону Министра, ты с перепугу сам перевернешься. Попробуй, тявкни на нее.
– Тявкают такие как ты…
– Кстати, что у тебя с глазами? Ты плакал? Страдалец прячет глазки под очечки, хи-хи-хи…
– Да пошла ты!
– Я пошла одеваться. Надеюсь, больше тебя здесь не увижу.
Открылась и закрылась дверь, это Мэри вошла в дамскую гардеробную. Эдвард быстрыми шагами направился, по-видимому, в мужскую. Уинстон последовал за ним.
Но в мужской гардеробной его не оказалось. В усадьбе использовались далеко не все помещения, и двери многих неиспользуемых не закрывались на замки по причине отсутствия замков. Значит, он куда-то свернул по пути. Уинстон направился обратно, заглядывая во все двери. И по пути услышал женский крик и грохот как будто медный таз упал на пол.
В почему-то темном коридоре у дамской гардеробной на фоне окна мужчина держал за руки женщину. Уинстон щелкнул выключателем и увидел, что Эдвард держит Бонни за запястья, а под ногами у них валяется ведерко с углем для камина и немного рассыпавшегося угля.
Уинстон, недолго думая, отвесил Эдварду пощечину. Прол бы в таком случае ударил кулаком, а преступник мог бы даже и ножом. Но по старым правилам этикета, интеллигентный человек, если уж выбрал драку в ответ на слова, то должен начинать с пощечины, а далее переходить на кулаки или оружие по обстоятельствам.
– Алан! – испуганно крикнул Эдвард и отпустил Бонни.
Уинстон, не встретив сопротивления, остановился. Бонни спряталась у него за спиной. Некоторое время все смотрели друг на друга, а потом в коридор зашел Профессор.
– Он меня ударил, – капризным голосом сказал Эдвард.
– Что Вы делаете! Как Вам не стыдно! – повысил голос Профессор, обнимая за плечи Эдварда, – Я сейчас же приму меры.
– Что происходит? – спросил появившийся вслед за ним Мерфи.
– Эдвард напал на меня, – дрожащим голосом ответила Бонни, – Он хотел обсыпать меня углем из ведра. А Уинстон заступился.
– Заступился он, как же! – распалялся профессор, – Эдвард – милый мальчик, а этот лысый просто разбойник с большой дороги.
– Прошу Вас, потише, профессор, – сказал Мерфи и повернулся к Уинстону и Бонни.
– Вы не оправдали моих ожиданий, – строго сказал он им, – Вы испортили все, что можно испортить. Я изгоняю вас обоих из моего рая.
Профессор и Эдвард удовлетворенно улыбнулись.
Бонни ойкнула и вот-вот свалилась бы в истерику, если бы не Уинстон.
– Позвольте объяснить, Босс, – спокойно обратился Уинстон.
– Нет.
– Даже в комнате сто один мне не отказывали в праве на последнее слово.
– Будьте кратки.
– Он хотел напасть не на Бонни, а на миссис Робертс, – Уинстон не стал говорить «потому что я подслушал, как мисс Эллиот его вывела из себя и спровоцировала».
– Да ты сдурел! Fuck Iron Lady! Fuck all ministers! Fuck Big Brother! – закричал Эдвард.
Профессор Алан вздрогнул, затолкал Эдварда в приоткрытую дверь и закрыл ее с той стороны.
Мерфи скорее всего не поверил бы, что кто-то может быть настолько глуп, чтобы просто напасть на Министра с ведерком угля, но реплика Эдварда заставила подумать, что нельзя исключить и такой вариант.
– У них же разница в возрасте в два раза, – сказал Мерфи, все еще сомневаясь.
– Нам всем повезло, что он выключил свет и перепутал ее силуэт с силуэтом Бонни на фоне окна.
Мерфи не перебил, и Уинстон продолжил.
– Он не видел лица. Рост примерно тот же, а мода делает всех женщин похожими. Та же прическа. Такой же кардиган. Все четверо дам оделись в одном стиле.
– Вовсе не такой же! – возмутилась Бонни.
– С точки зрения женщины, – возразил Уинстон.
– Ты дальтоник?
– В темноте на фоне окна, – сказал Мерфи.
– За обедом они с Бонни друг другу слова не сказали. В отличие от, – сказал Уинстон.
– По-вашему, он способен напасть на Министра? Этот сосун? Извините, мисс.
– Он занял свое место, потому что сыграл не по правилам и выиграл. Он никак не трус. Тем более, под веществами.
– Расчетливый карьерист.
– Нет. Нерасчетливый и неуравновешенный. Ему просто один раз повезло, и он решил, что ухватил Бога за бороду. Вспомните охоту. Он приехал абсолютно неподготовленным и полностью проигнорировал правила. Как специально, у всех на глазах.
– И напрашивался на наказание. От Профессора, – протянул Мерфи, как будто начал соглашаться, – Вот сукин сын. Извините, мисс.
– Что здесь происходит? – из-за угла вышла недовольная миссис Робертс в сопровождении мужа и одного телохранителя, – Кто тут орет антиправительственные возгласы так, что до третьего этажа слышно? Вы что себе позволяете? Собрались всей толпой и устроили демонстрацию?
Она прошла мимо Мерфи, и Мерфи выскользнул в зал.
– Что тут такого более интересного, чем наше с Деннисом общество?
– Прошу прощения, товарищ Министр, – вслед за ней из-за угла появился генерал Эллиот.
– Я. Очень. Недовольна, – сказала товарищ Министр.
Мерфи вернулся. За ним шел начальник охраны Министра, который нес в руках ружье Мерфи.
– Миссис Робертс, – сказал генерал Эллиот, – Примите наши искренние извинения.
Он сделал паузу и понял, что Железная Леди бросила на него свой осуждающий взгляд, за которым последует театральная паузу и ответ «Не принимаю». Отставной генерал не такая уж важная фигура по сравнению с действующим Министром.
Мерфи, не дожидаясь убийственного ответа, протянул руку начальнику охраны, и тот подал ему ружье. Мерфи сделал шаг вперед, поклонился и протянул Железной Леди свое ружье, держа его двумя руками параллельно земле.
– Мы надеемся, этот скромный подарок нашего скромного клуба будет долго радовать Вас на фазаньих охотах.
– Господи! – подарок определенно вывел миссис Робертс из равновесия, и слова, которые не должны были быть сказаны, остались несказанными, – Это же «Косми»!
– Да, это настоящий итальянский пятизарядный «Косми» с пожизненной гарантией, если кто-то будет в состоянии ей воспользоваться.
– Я буду, – уверенно сказала миссис Робертс, как будто ей ничего не стоило во время войны отправить ружье в ремонт на вражеский оружейный завод, а вражеский завод принял бы его.
– Вряд ли Вам это потребуется, – улыбнулся Мерфи, – «Косми» – очень надежный аппарат.
– Это безумно дорогой подарок.
Сколько же оно стоит, – подумал Уинстон, – если это безумно дорогой подарок для одного из пяти наиболее могущественных людей в Эйрстрип Ван, считая Большого Брата.
– Да, товарищ Министр, – ответил Мерфи, понимая, что он спас и клуб, и генерала Эллиота.
– Дорогой, полюбуйся, что мне подарил этот замечательный молодой человек, – обратилась миссис Робертс к мужу.
– О! – ограничился мистер Робертс и тут же добавил, повернувшись к Эллиоту, – Щедрость вашего клуба поистине не имеет границ. Но Вы уверены, генерал, что сделали бы этот подарок, не случись всех сегодняшних инцидентов, особенно последнего?
– Через десять минут мы бы сделали этот подарок в другом контексте, – уверенно ответил Мерфи за него.
Мистер Робертс посмотрел на бледного Эллиота, на довольную супругу и не стал далее придираться.
Железная Леди держала ружье обоими руками и, казалось, ничего не слышала.
– Дорогой, дай ему особую визитку, – сказала она, – Мы так и не нашли времени поговорить о делах, сделаем это в рабочий день.
– Вы очень любезны, – поклонился Мерфи.
Конечно, он бы сделал это подарок, – подумал Уинстон, – Право входить в кабинет к Министру стоит куда больше, чем любое ружье в мире. И оно окупится, в отличие от ружья. Причем все инциденты с Эдвардом сыграли на руку Мерфи. Он и так бы подарил это ружье, но теперь у него в неоплатном долгу генерал Эллиот, человек с очень хорошими связями в очень значимых кругах. В этих кругах даже простое упоминание Мерфи в положительном контексте могло бы принести ему миллионы.
Товарищ Министр попрощалась со всеми и уехала. Уехали Профессор Алан с Эдвардом. Эллиот сделал движение рукой, как будто хотел перекреститься, но сдержался. Достал из кармана флакон и выпил таблетку.
– Вы дальше как-нибудь сами, – сказал он, садясь в свой зеленый «Бентли».
Мерфи подождал, пока генерал уедет, достал сигареты и закурил.
Водитель Петерсенов задерживался, и Петерсены ушли в дом. Миссис Петерсен все еще злилась на Бонни за случайную критику ее стратегии семейной жизни. Уинстон и Бонни остались на крыльце.
– Не курите? – Мерфи обернулся к Уинстону.
– Нет, спасибо.
– Я сегодня чуть не провалил задачу, к которой готовился почти два года, – Мерфи глубоко затянулся, – Пришлось перелопатить массу информации, чтобы найти, у кого из моих друзей есть друзья, которые вхожи к Министру. Стивен помог мне попасть в этот охотничий клуб. Я нашел общие интересы с генералом Эллиотом. Он говорил, что хотел бы пригласить Министра в свой клуб, но ему стыдно, что тут все в неважном состоянии.
– Тут все в отличном состоянии, – сказал Уинстон.
– Потому что я вложился в ремонт усадьбы и в разведение фазанов, чтобы Эллиоту не стыдно было приглашать высшее руководство. Как бы еще я продвинулся из кандидатов в члены клуба, не имея отношения к авиационной промышленности? Пришло время встретиться с самой Железной Леди.
Уинстон понимающе кивнул. Мерфи затянулся еще раз, и сигарета истлела до самого фильтра.
– Все, что зависело от меня, вышло как надо. Только Эллиот проболтался Профессору, а тот напросился, еще и вместе с этим Эдвардом. Устроили тут цирк.
Мерфи положил окурок в пепельницу и закурил следующую.
– Но подарок в любом случае исправил бы ситуацию?
– Если бы Вы, мисс, не пришли в том же стиле, что Министр, – Мерфи повернулся к Бонни, – То Эдвард пропустил бы Вас и напал на Министра. Тут бы нам всем пришел конец.
– В каком смысле? – спросила Бонни.
– В прямом. Министр бы уехала, оставив пару охранников. Все остальные остались бы арестованными. Приехали бы следователи, и всех бы допросили с большим пристрастием. Раскрытое покушение на Министра тянет на премии и повышения. Чем более масштабный заговор был бы раскрыт, тем больше наград получила бы следственная группа. Полагаю, несколько волн допросов затронули бы несколько тысяч человек. Из них сели бы все, за кем нашли бы хоть что-то не очень законное, и половина тех, на кого ничего важного бы не нашли. В протокол пошло бы «покушение с использованием твердого топлива». После этого были бы введены дополнительные меры по контролю оборота угля. В течение нескольких зим замерзли бы насмерть еще несколько тысяч человек, живущих в частной застройке и отапливающихся углем. У нас и так каждую зиму замерзают сотни стариков, но об этом не говорят.
Бонни вздрогнула.
– Разве он не понимал? – спросил Уинстон.
– Мне кажется, он был болен, – сказала Бонни, – Он снял очки, а глаза у него были совсем больные. Зрачки очень большие, а на белках видны сосуды.
– Кокаинщик, – сказал Мерфи, – Я сразу не сообразил. Не ожидал. Он выглядел вполне здоровым и нормально разговаривал за столом. Уверен, что он вмазался только перед тем, как напасть. Он не первый, кто не подумал про внешний этикет охоты. Не первый нарушил технику безопасности на охоте. Бывало такое и с более достойными людьми. Вы, Уинстон, скорее исключение, чем правило. За столом Министр сама начала его травить. Я ничего не мог поделать. Никто не мог. Он дошел почти до финала без критических инцидентов. Но под конец перенервничал, вышел, занюхнул дорожку и тут же встретил Бонни.
Уинстон снова решил не говорить, что Эдварда спровоцировала не только дорожка кокаина, но и Мэри Эллиот.
Мерфи докурил вторую сигарету и сразу перешел к третьей. Руки все еще дрожали.
– Вот так всегда. Друзья могут быть надежными людьми. По крайней мере, я знаю, кто из них на что способен. С друзьями друзей уже сложнее. Отойти на еще одно рукопожатие это оказаться на грани, а еще одно – уверенно за гранью.
Он погасил сигарету.
– Ладно. Вы двое меня спасли. Давайте, отвезу вас по домам.
Мерфи пошел прогревать двигатель, а Уинстон и Бонни вернулись в дом за сумками.
– Мы спасли не только Мерфи, – сказала Бонни, – Мы спасли несколько тысяч человек. Ты спас. И никто не узнает, что только благодаря тебе за ними не пришли этой ночью.
Картина мира. Африканский театр военных действий. Черная стрелка.
Проекцию Меркатора придумали русские, чтобы ввести цивилизованный мир в заблуждение относительно реальных размеров своей страны. На самом деле, Россия с запада на восток длиной примерно как Африка в самом широком месте. Порядка восьми тысяч километров плюс-минус процентов пять.
Линия соприкосновения в Африке близко не похожа на линию фронта Второй Мировой, а тем более Первой. Не может быть и речи о тысячах километров непрерывных окопов и проволочных заграждений. Передовые опорные пункты противников местами разделяют сотни километров пустыни и саванны, где по разбитым тропам изредка проезжает патрульный джип.
При кажущейся плоскости ландшафта никакой транспорт не может гнать по нему со своей крейсерской скоростью. Твердая степь сменяется рыхлым сыпучим песком. Под зарослями «зеленки» скрываются неровности, способные перевернуть машину. Наезженная колея с превышением нагрузки превращается в реку грязи или реку пыли, не исключая резкого перехода от одного состояния к другому. Скромный лесок или горка на пути запросто могут потребовать инженерных машин, потому что никакой внедорожник не запрыгнет даже на метровой высоты обрыв, а десятитонный грузовик тем более.
Полный контроль за атлантическим побережьем Африки дал возможность Океании без труда подобрать слабо защищенные с моря города на побережье. Перебрасывать войска через океан намного дешевле, чем перебрасывать войска через Сахару. Европейские колониалисты лучше знали местность и эффективно использовали партизанские части, но ничего не могли поделать против количественного превосходства. Во всяком случае, побережье им пришлось уступить.
Перекупить негров и арабов оказалось довольно сложной задачей. Деньги и оружие они брали с благодарностью, но какие-то военные действия, оправдывающие стоимость переданного, вести не желали.
Поэтому в западной части континента Океания более-менее контролировала населенное побережье от Сенегала до Камеруна, а чем дальше в пустыню, тем больше становилось европейского влияния. Контроль, конечно, условный. В пределах видимости от ППД и только днем. Для установления настоящего контроля потребовалось бы принести в Африку такие цивилизационные инструменты как полиция и пропаганда. Для этого пришлось бы построить там цивилизацию соответствующего уровня. Не только в техническом, но и в образовательном плане.
Обе конфликтующие стороны отлично представляли как это сделать. С чего начать, чем продолжить, сколько времени это займет, чего будет стоить. И почему отрицательные последствия от повышения интеллектуального и технического уровня растущего населения Черного континента могут превысить положительные.
К югу от Камеруна складывалась совсем другая ситуация. Атлантическое транспортное плечо в плане сроков и стоимости поставок даже в ангольском варианте несущественно отличалось от сенегальского. Зато пути снабжения по суше включали в себя кроме транссахарского караванного пути, который уже проигрывал морскому, еще и несколько тысяч километров по саванне и джунглям. Или авиамост, что в масштабах снабжения воюющей армии совсем уж безумно дорого.
Океания без труда прибрала к рукам побережье до самой Намибии и отогнала европейцев вглубь континента настолько, насколько смогла зайти сама. То есть, недалеко, но практически за пределы построенной колонизаторами цивилизации. Европейцы прикинули, что не осиливают логистику для полноценного ведения военных действий, плюнули и отступили, не забывая подкармливать местных атаманов, анархистов и «борцов за свободу».
Поскольку достаточно заметного противника в бассейне реки Конго не нашлось, то и ответная милитаризация этих территорий не стала приоритетной задачей. Что до преступных элементов, то, если не беспокоиться о судьбе мирного населения, с ними можно эффективно вести дела в формате «ничего личного, просто бизнес». Формат «это сукин сын, но это наш сукин сын» в случае с африканцами абсолютно не работал, а кто из наивных белых считал иначе, тех давно уже съели. В том числе, и в буквальном смысле.
Европейское наступление на юг весной 1985 года опиралось на судоходные реки Убанги и Конго. В Банги, в глуши традиционной французской зоны контроля, модернизировали военный аэродром. Транспортными самолетами завезли детали бронекатеров и десантных барж и стапели для их сборки. Параллельно французские разведчики африканского происхождения актуализировали лоцию обоих рек чуть ли не до самого Браззавиля.
Сухопутное мышление привыкших к джунглям и пустыне океанских командиров, слабая агентурная работа и недостаточное внимание к аэросъемке вражеских тылов позволило европейцам подготовить речную десантную операцию.
Для гражданских вроде Смита операция «Щит Конго» выглядела как «черная стрела грозно устремилась вниз, на юг, белая двинулась горизонтально, к востоку, отсекая хвост черной». На местности же происходили куда более серьезные события.
Наступавший по Убанги речной флот вторжения очевидно не мог захватить и удерживать побережье. Но он мог поджечь Браззавиль и Леопольдвиль руками вечно недовольных негров. После чего анархия мгновенно охватила бы весь номинально принадлежащий Океании бассейн Конго, отрезанный водопадами от устья реки и морских поставок. Волна восстаний двинулась бы на юг, в Анголу, где новые власти несли бремя белых не в пример жестче, чем травоядный португальский режим. И на северо-запад, вдоль густонаселенного побережья, где только на взгляд недавно понаехавших белых все негры на одно лицо, а на самом деле местные принадлежат к сотням племен, которые столетиями привыкли не считать иноплеменников за настоящих людей.
Французы подкидывали бы дров, снабжая войну через Банги. Они бы получили возможность даже не раздавать оружие союзникам, а продавать. В том числе, за золото, алмазы и все прочее, чем богата африканская глубинка. А вот Океании пришлось бы хорошо вложиться, чтобы принудить к миру десять тысяч километров густонаселенного побережья, где некого напугать даже ядерным ударом и нет правительств, с которыми в принципе можно договориться.
10. Глава. Новогодние сюрпризы
До конца года ничего более волнующего и рискового не случилось.
На охоту приезжал кто-то из адмиралов, его приняли почти в том же составе, только без лишних друзей и лишних инцидентов. Уинстон получил пару жирных премий, и у него даже начали оставаться сбережения. Егерь Питер ходил в той же шинели, только выпачканной в цементе. Говорил, что начал ремонт своего старого деревенского дома. Мистер Петерсен на работе поставил на стол фотографию с Робертсами с прошлой охоты и в течение месяца получил долгожданное повышение. Миссис Петерсен изменила свою семейную стратегию и добилась того, что муж бросил любовницу. Любовница попыталась пошантажировать Петерсенов «аморалкой» на работе, но Мерфи решил вопрос. На Уинстона и Бонни Петерсены больше не дулись.
В декабре умер генерал Эллиот. Обширный инфаркт. На похоронах присутствовал охотничий клуб в полном составе. Похороны генерала это очень специфическое, но в целом предсказуемое светское мероприятие, где можно узнавать новости, заводить знакомства и строить интриги.
Уинстон узнал там, что, оказывается, внучка генерала несколько недель назад пропала, и ее так и не нашли. Не нашел даже Мерфи. Вообще, сыскная работа в Эйрстрип Ван сильно осложнялась тем, что простые люди никогда ничего не видели. Даже если видели, то не присматривались и игнорировали.
На выходе с кладбища к Уинстону подошел профессор Алан.
– Должен Вам сказать, что Вы тогда ошиблись, – начал профессор.
– В чем?
– Эдвард не хотел нападать на Железную Леди.
– Но он же сам сказал. И очень громко.
– Он просто выразил недовольство Вашим несправедливым обвинением. На самом деле он просто хотел немного подшутить над мисс Эллиот и ошибся.
– Во всяком случае, мы общими усилиями выбрались из сложившейся ситуации, и никто не пострадал, – вежливо ответил Уинстон, внутри начиная злиться, – Эдвард ведь мог ошибиться и с другой дамой.
– Мог, но не сделал этого. Мы с Эдвардом расстались, и я говорю Вам это просто ради справедливости.
– Хорошо, – кивнул Уинстон.
После похорон состоялось внеочередное собрание членов клуба. Новым председателем выбрали Стивена Дадли. Все понимали, что подъем материальной базы и репутации клуба обеспечил Мерфи, а его в клуб привел как раз Стивен. Клуб ждал новых важных гостей и новых фотографий для рабочих столов.
На Эйрстрип Ван неумолимо надвигался новый, 1988 год. Обычай праздновать Новый Год вместо Рождества в Эйрстрип Ван позаимствовали у русских. Рождество, как следует из названия, это праздник в честь рождения отмененного Иисуса. Обычай дарить подарки друг другу на Рождество появился из подражания волхвам. В насквозь атеистической Эйрстрип Ван такой праздник не имел права на существования, как и в довоенном Советском Союзе. Но пролы привыкли к празднику с подарками в конце года, поэтому перед руководством встал выбор, или заменить праздник на свой, или смириться с тем, что праздновать будут подпольно. Большой Брат подумал и позаимствовал праздник у противника.
Новый Год по смысловому содержанию ничего общего с днем рождения бога не имеет. Даже из названия понятно, что это праздник в честь начала нового календарного периода и, соответственно, конца старого. Единая для всех контрольная точка и день подведения итогов за отработанное время. Праздник, где фигуры начальника с отчетом и бухгалтера с премией отлично заменяют фигуры религиозных персонажей. В детском варианте Новый Год это время нести домой табель с оценками.
Министр Мира или Министр Изобилия произносит торжественную речь по телекрану про «нашу новую счастливую жизнь». Первый про то, что за отчетный период побеждено больше врагов, чем за предыдущий. Второй про то, что произведено больше материальных ценностей.
К этому времени в последний рабочий день года уже выданы хорошие премии всем, кто хорошо работал, и символические тем, кто хотя бы больше работал, чем вредил.
Также подарки дома вручают родители, а на массовых мероприятиях позаимствованный в Штатах Кола Клаус. Русского Деда Мороза заимствовать никто и не собирался. Не потому, что он русский, а потому, что воплощение холодного времени года в Англии не особо актуальная потусторонняя сущность. Лучше уж американский авторский персонаж, который живет в Канаде, ездит на оленях и каждую зиму проводит рекламную кампанию с промо-акциями. Кока-Кола в Эйрстрип Ван стоила дорого, но ее знали и любили. В стране потогонного капитализма не могут быть непопулярны энергетические напитки с сахаром, кофеином и кокаином.
От традиции украшать елку тоже не стали далеко отходить. Ель, как дерево с треугольным силуэтом, стала символом пирамиды, а вместо звезды или тем более ангела, над ней красовался символический глаз. К бухгалтерскому празднику отлично подходит государственная символика. Не местная, конечно, а Океании в целом. Еще не хватало региональный сепаратизм подчеркивать.
Елку украшали не просто так, а по старым языческим обычаям, которые не будут забыты никогда, пока человечество ведет войны. Взрослые развешивали по веткам символы своего труда на радость Большому Брату: шахтеры – игрушечную лопату, строители – мастерок, моряки – кораблик, чиновники – карандаши и ручки, проститутки – что фантазия подскажет. Дети складывали из бумаги вражеских солдатиков и подвешивали их на нитках за шею или за дырку в голове.
Уинстон никогда не ставил дома елку. Для новогоднего настроения елку поставила Бонни у себя. Заранее, больше, чем за неделю до Нового Года. Увидев старые английские елочные игрушки, он сел под елку и заплакал. Когда-то мама с папой тоже украшали елку стеклянными шарами и фруктами немецкой работы, куколками с фарфоровыми лицами и шоколадными конфетами в ярких обертках.
Бонни села рядом и обняла его.
– Это настоящая елка, – сказала она, – Потому что сегодня настоящее Рождество.
– Я чувствую себя старым, – ответил Уинстон, – Ты ведь не можешь помнить, что такое настоящее Рождество.
– Мне кажется, настоящее Рождество было до первой Битвы за Британию, – сказала Бонни, – Потом войны перетекали одна в другую, и людям стало не до Рождества. Ты мог бы сказать, что старый, если бы родился году так в тридцать пятом или раньше. Но ты из военного поколения, как и я. Мы все дети войны.
– Пойдем в Ковент-Гарден? Я смог достать два билета. Родители когда-то ходили туда слушать оперу, а нас с сестрой не взяли.
– Конечно, пойдем. Что будем слушать?
– «Авраам и Мэри», американскую историю любви.
Для американских продюсеров стал хорошей традицией «новогодний чёс» в Лондоне. Дома Рождество уже прошло, а тут еще царит праздничное настроение, во всяком случае, у платежеспособных масс. На этот раз из-за океана приехал новый мюзикл «Авраам и Мэри» про президента Авраама Линкольна и его жену.
История Океании гласила, что всей полнотой власти обладает Великая Ложа. Под ее прямым управлением находятся как минимум, Федеральная Резервная Система, Генеральный Штаб вооруженных сил и Центральное Разведывательное Управление. Раньше эти структуры работали только на США, но после того, как была учреждена Океания, перешли из провинциального подчинения в государственное. В остальном простым людям не положено было знать лишнего об устройстве государственных институтов. Пролы наверняка считали, что Большой Брат управляет Океанией в целом.
Уинстон знал, что все провинции имеют свои органы управления, которые медленно, но верно приводятся к общим стандартам на основе американских. Министерство Правды придерживалось точки зрения, что Океания всегда была такой, как в настоящий момент, поэтому при каждой реформе старые названия заменялись на новые. Стратегически курс лежал в направлении «Океания была такой, как сейчас, с начала цивилизации», но он входил в легкое противоречие с памятными датами революции и ее героями.
Президент США в Эйрстрип Ван считался руководителем одной из многих провинций, хотя и самой значимой. Его выбирали специально обученные выборщики из числа номенклатуры. Судя по тому, что президенты там менялись часто, это была не особо важная должность. По-настоящему значимые и хорошо работавшие люди занимали свое место до тех пор, пока не уходили на повышение или на тот свет. Они, конечно, могли уйти и на пенсию, но когда сами посчитают нужным, а не через жалкие восемь лет.
Тем не менее, все американское пользовалось в Эйрстрип Ван большим уважением. Послушать историю про древнего президента пришла элита лондонского чиновничества. Даже те, кому «медведь на ухо наступил», как говорят русские. Больше половины зрителей-мужчин щеголяли черными комбинезонами, почти все остальные – синими.
Обычно в театр ходили в нормальных костюмах и платьях, но Бонни по своим каналам узнала, что в этот раз в честь личности главного героя дресс-код будет более официальным. Уинстон после этого подумал, не отказаться ли. С каждой встречи с черными он все больше их недолюбливал. Но Мерфи на охоте между делом проговорился, что тоже пойдет. Собирался и Стивен. Тогда почему бы и нет.
Синие и черные комбинезоны в качестве рабочей одежды для членов Внешней и Внутренней Партии появились всего лет десять назад. Большой Брат тогда обратил внимание на нескромные, буржуазные и даже проевропейские тенденции среди средних и высших партийцев. К тому времени жизнь после Третьей Мировой немного наладилась, и служащие взяли за моду соревноваться в стиле и цене костюмов.
Указ о введении комбинезонов в качестве рабочей одежды свалился как снег на голову. Первое время среди комбинезонов мелькали обладатели и особенно обладательницы нестандартных фигур в деловых костюмах. В течение полугода в комбинезоны упихали всех. Через пару лет Министерство Правды уже переписывало историю, изображая комбинезон исконно партийной одеждой. И заодно сообщая, что это именно Партия внедрила комбинезоны в авиации.
Некоторое время партийные кисло ходили как клоны. Особенно женщины, ведь комбинезон не позволяет скрывать недостатки фигуры. Впрочем, следом за армией, авиацией и флотом, и в Партию пришли традиции неуставных стилей в уставной одежде. Хотя низшие чины «синих» в этом не участвовали, они, и Уинстон в том числе, наблюдали за модными тенденциями на примере начальства.
Сначала соревнования по стилю одежды сменились на соревнования по стилю обуви, аксессуаров и причесок. Потом появились комбинезоны из «неуставных» материалов. Года два назад начались эксперименты с оттенками сначала черного, потом и синего. На текущий момент мужской «парадно-выходной» комбинезон потерял рукава и стал похож на классические брюки с жилетом. Под него, как и раньше, надевали белую рубашку с галстуком, но теперь сверху носили еще и пиджак под цвет брюк.
Женская мода продвинулась еще дальше. Молодые и красивые, а также молодящиеся и украшающиеся стали носить комбинезоны, максимально прилегающие к телу. Синие еще скромничали, а некоторые черные уже пошились из американского тянущегося материала и расхаживали по театру как обнаженные и покрашенные, с обязательными закрытыми черными туфлями на шпильках. И с алым шарфом Молодежной Антисексуальной Лиги на бедрах. Даже те, кто не молодежь, как бы одобряли запрет на секс для партийной молодежи, чтобы та не размножалась. В принципе, беспартийное население тоже бы эту идею поддержало.
