Текст книги "Опасный преступник (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Картина мира. Лунная база Евразии.
Там-там-там, там-тадам, там-тадам, – под кадры из русской хроники привычная заставка американской программы «Звездные войны».
На Мавзолей поднимается качающейся походкой легендарный маршал Неделин. Фуражка с высокой тульей, только космические войска у европейцев носят такие. Под фуражкой темные очки, нижняя половина лица не выражает никаких эмоций, будто сделана из пластика.
Европейцы отрицали, но океанцы настаивали, что одиночному стратосферному бомбардировщику удалось накрыть стартовую площадку во время заправки ракет, уничтожить много дорогостоящей военной техники и несколько бесценных научных и военных руководителей. Маршал оказался из тех, кого горящий гептил не убивает, но делает сильнее. Ходили слухи, что военные медики в последний момент эвакуировали его с берега огненной реки, и у него сейчас титановые ноги и стальное легкое.
Сидит за пультом зловещий Вернер фон Браун, император обитаемого космоса и председатель совета министров Луны. Его лицо не фигурировало в открытых источниках несколько десятилетий, и только на старости лет немецкий сумрачный гений снова появился в эфире.
Красавец-антигерой генерал Гагарин отстреливается от океанских астронавтов в коридоре лунной базы. У него в руках первый экземпляр лазерного пистолета промышленного производства, внешне похожий на Маузер С96. Гагарин – «Первый человек на Луне», если верить вражеской пропаганде, и первый комендант лунной базы, что благодаря съемкам со штурма не вызывает сомнений. Примечательно, что и штурмовики, и гарнизон базы снимали свои действия на камеры и тут же ретранслировали на Землю.
Кстати, Океания до сих пор не признает декларацию Евразии о добровольном вхождении Луны в состав федерации. С этим связан забавный юридический казус. Евразия в случае с Луной использовала стандартную заготовку указа Верховного Главнокомандующего со словами «при отсутствии возражений со стороны местного населения». Океания в ответ использовала стандартную же заготовку ноты протеста об аннексии Евразией очередной территории со стандартным оборотом «без учета мнения местного населения».
Сегодняшний выпуск «Звездных войн» про то, что европейская «Стратегическая оборонная инициатива» несет угрозу миру во всем мире.
Съемки из космоса. Строящаяся европейская орбитальная станция «Звезда», которую ведущие называют не иначе, как «Звезда смерти». Звездообразный каркас надстраивается белыми панелями, в перспективе она будет похожа на шар. Если, конечно, русским удастся закончить строительство.
Говорят, что очередная активизация военных действий в 1985 году после всего годичного перемирия связана с попытками европейцев разместить в космосе ядерное оружие вопреки достигнутым договоренностям. Океания всегда воевала с Евразией. Аномально короткий перерыв на войну с Остазией назвали перемирием, а собственно войну с узкоглазыми перестали упоминать. Они же сегодня как бы союзники.
От дайджеста мелких космических новостей дикторы переходят к главной теме выпуска. Рассказывают, опираясь на объемную карту, нарисованную компьютерной графикой, как в январе этого года русский пилот сбил мирный транспортный челнок «Челленджер» с гражданскими пассажирами при выходе на орбиту. «Звезда смерти» в это время находилась на другой стороне планеты и произвела пуск трех истребителей, которые догнали «Челленджер» на высоте около 350 километров и сбили его самонаводящейся ракетой.
Русских встретили стеной огня бортовые орудия «Челленджера», встречающая орбитальная станция «Пирамида» и обычные, «атмосферные», истребители Океании, сопровождавшие взлет «Челленджера», но те успели дать решающий залп. При выходе на орбиту космический корабль еще не может маневрировать так же легко, как в открытом космосе, а гиперзвуковые ракеты, набравшие скорость в безвоздушном пространстве, имеют существенное преимущество перед бортовыми средствами активной противокосмической обороны.
«Челленджер» должен был доставить на «Пирамиду» лазерный боевой модуль. Следующая попытка оказалась более удачной, и сейчас главная орбитальная база Океании готова встретить врага во всеоружии.
В плане секретности жизнь смешивалась с пропагандой. На бумаге и на экране Океания использовала боевые лазеры уже давно, и факт доставки на орбиту реального боевого лазера стал всего лишь одним из упоминаний о подобном оружии.
Анонс следующего выпуска «Звездных войн». Зрителей ждет рассказ о том, как русские фальсифицировали свою первую высадку на Луне. Технология «космических» съемок в павильонах, направление теней от флагов, загадочный символ на попавшем к кадр лунном камне и многое другое. Если бы русские не построили лунную базу, Океания до сих пор бы отрицала факт высадки, а теперь остается только сдвигать даты освоения Луны противником поближе к настоящему времени.
6. Глава. Охота в основном на оленя
Прошло еще полгода. Наступил февраль.
На работе дела шли отлично. Плезенс предлагал повышение, но Уинстон отказывался. Он не хотел никем руководить. Он встречался с Бонни и был счастлив.
Содержанка отличается от жены или любовницы тем, что у нее всегда хорошее настроение и никогда не болит голова. Еще она всегда отлично выглядит и никогда не будет пилить шею, на которой сидит.
Бонни с удовольствием разделяла досуг, который мог предложить Уинстон. Ходила за компанию на охоту и в шахматный клуб. Научила его играть в бридж, и они иногда играли пара на пару с семейными шахматистами.
Кроме того, она предложила и свои варианты развлечений. Уинстон начал ходить с ней и в бассейн и научился плавать. Оказывается, в Лондоне есть бассейны для профессиональных спортсменов, которые раз в неделю пускают поплавать почтенную публику.
К немалому удивлению, он открыл для себя мир живой музыки. От камерных соло-концертов до американских мюзиклов. Он любил английский язык и ценил как мастерство поэтов, так и мастерство певцов. Даже американских, с их забавными акцентами. Правда, по песням частенько проходилась ножницами цензура, зато в музыку цензура не лезла. Какой смысл отменять, например, си-бемоль или шестую струну?
Бонни умела готовить, и Уинстон всегда с удовольствием обедал у нее. Раньше он думал, что чувство вкуса дано человеку, чтобы отличать более-менее съедобную пищу от вконец испорченной, а не для удовольствия. Его способности к кулинарии ограничивались умением не сжечь полуфабрикаты. Впрочем, многие холостяки этого не осиливали и жили с мамами хотя бы чтобы приемлемо питаться.
Она никогда не пыталась его обидеть и хвалила по любому поводу, поднимая самооценку до разумных пределов. В плане, старомодно выражаясь, интимных отношений жизнь тоже наладилась. С Бонни все происходило как-то легко и непринужденно. Как с Джулией, только без необходимости постоянно оглядываться. Шаг вниз от простого синего комбинезона – и вы никому не интересные пролы. Шаг вверх – и всякие проверяшки и активисты, глядя на вас краешком глаза и завидуя, изображают из себя трех китайских обезьян. Чтобы потом отыграться на тех, на ком разрешат.
Изменилось отношение к себе. Он начал стильно одеваться. Пошил классический костюм для визитов в приличные места. Обзавелся старомодным полосатым купальником для бассейна, похожим на борцовское трико. Купил винтажные немецкие наручные часы. Перешел с одноразовых лезвий сначала на опасную бритву, а потом на rolling blade, непревзойденную вершину довоенных бритвенных технологий.
Казалось бы, если в стране дефицит бритвенных лезвий, зачем требовать от партийных обязательного бритья? Ходили бы с бородами, как пролы, подравнивали бы в парикмахерских. Но американцы брились одноразовыми лезвиями, и Эйрстрип Ван, как самая лояльная провинция, подражала старшим в меру своих скромных возможностей. Официально разрешалось носить усы, потому что Большой Брат на всех портретах изображался с усами. Но как раз поэтому партийные избегали изображать на своих жалких физиономиях карикатуру на первое лицо.
Сбережения, накопленные за период одиночества, медленно и неизбежно таяли. К тремстам долларов, которые он каждый месяц отдавал Бонни, добавлялись возросшие расходы на себя и полная оплата совместных развлечений. Сверх того, он часто дарил Бонни цветы или какие-нибудь приятные мелочи, а на праздники покупал подарки у ювелира.
Но Уинстон был счастлив. А деньги? Деньги будут. Просто надо больше работать. Сбережения? Пенсия? До пенсии двадцать пять лет. Глядя на стариков, Уинстон задумывался о том, стоит ли добровольно жить до такого возраста. Всегда можно пойти в аптеку и купить какой-нибудь отравы. По слухам, многие старики так и делали. Или им помогало новое поколение, решавшее свои жилищные проблемы. В конце концов, война так и не собиралась заканчиваться. В любой прекрасный день, хоть прямо сейчас, могла прилететь гиперзвуковая ракета с ядерной боеголовкой и положить конец мечтаниям наивных дурачков о беззаботной жизни на пенсии. Если, конечно, и правда существуют такие люди, которые считают, что на пенсии легко живется.
Уинстон подумал, где бы он мог найти дополнительные доходы. И придумал. Только эту идею не стоило подавать через Плезенса. Надо идти с ней лично к Мерфи.
Не так-то просто встретиться с Боссом в неформальной обстановке. Уинстон решил пересечься с ним на оленьей охоте.
Охота на оленя Бонни не нравилась. Фазан просто глупая птица, а олени добрые, и у них красивые глаза. Если на оленя не охотиться самому, то на оленьей охоте неинтересно даже просто присутствовать за компанию. В отличие от фазанов, олени не вылетают из леса всем стадом и не дают стрелять по себе с фазаньей дистанции. За оленем надо ходить. Или ездить верхом. Или сидеть в засаде. Любой вариант никак не похож на светское мероприятие с церемониями и ритуалами. Никто не таскает за собой девушку, когда идет за оленем.
Впрочем, ни Уинстон, ни Бонни не могли бы пойти на оленя когда вздумалось. Они не имели отношения к авиационной промышленности и считались кандидатами в члены клуба с правом охотиться только в компании с кем-то из действительных членов.
Мерфи, хотя и состоял в клубе, водил личное знакомство только со Стивеном Дадли и с председателем Эллиотом, отставным генералом от авиации. Остальные члены клуба, представители промышленной интеллигенции, вежливо с ним здоровались, но не стремились к более неформальным отношениям. Уинстон тоже не стал в достаточной степени своим. Он чувствовал, что его, как сотрудника своего Министерства и человека с хорошим высшим образованием, считают несколько ближе к кругу авиаторов, чем необразованного теневика-ирландца, выходца из низов общества. Но не более того.
Уинстон попытался попасть на оленью охоту со Стивеном, аргументируя тем, что он умеет стрелять из винтовки. Чтобы восстановить навык, он записывался на уроки стрельбы в клубе, и неплохо восстановил. По крайней мере, в стоящего на месте оленя бы не промазал. Стивен оленями не интересовался, предпочитая дробовик и стрельбу навскидку. Пообещал при случае попросить Мерфи взять с собой Смита, но положительного решения не гарантировал.
Прошел месяц, пока Уинстону на работу не позвонил Стивен и не сообщил, что Мерфи согласился взять новичка под свою ответственность. Стивен недвусмысленно намекнул, что со стороны Мерфи это не более, чем акт вежливости, который ему ничего не стоит. И если окажется, что Уинстон имел умысел вовсе не поохотиться, а пристать с какими-то просьбами, то все будут очень недовольны.
Уинстон приехал в усадьбу первым же утренним поездом. Мерфи прибыл чуть позже на темно-синем «Джип-Чероки» с американскими номерами. Все боссы Теневой Стороны ездили с американскими номерами, чтобы дорожная полиция их не останавливала.
– Уинстон, собирайтесь, – сказал Мерфи, – Не будем разводить церемонии.
Уинстону егерь вынес переломку с ружейным ложем и нарезным стволом, себе взял обычный армейский Ли-Энфилд с болтовым затвором и магазином. Мерфи достал из машины охотничью винтовку с двумя спусковыми крючками и оптическим прицелом.
– Какое интересное оружие, – сказал Уинстон.
– Маузер шестьдесят шесть. Прицел Цейс, восьмикратный, – ответил Мерфи.
– Как Косми, только винтовка? Полуавтомат?
– Нет, прямоход, – Мерфи передернул затвор назад-вперед без поворота, – И подешевле.
– А двойной спуск зачем?
– Шнеллер. Можно стрелять с обычным спуском, а можно сначала нажать шнеллер, после этого спуск сработает от легкого прикосновения.
Все трое повесили оружие за спину и взяли в руки опоры для стрельбы. Два шеста, скрепленные винтом и с ремешком сверху.
Охота не сводится к выстрелу. Главное – подойти на расстояние уверенного поражения цели, а олень может и не дать шанса горожанам, которые ходят по лесу как шагающие экскаваторы, топая и ломая ветки. Многие профессиональные охотники убеждены, что умение подойти поближе это показатель мастерства. Но у почти всех горожан навык подойти поближе отсутствует в принципе, поэтому городские охотники меряются сложными выстрелами. Чем с большего расстояния взял оленя, тем больше ты молодец.
Здесь желания вступают в конфликт с возможностями и с правилами охоты. Насколько хорошо товарищ охотник стреляет с рук? Оставлять подранков нехорошо. Если нет уверенности, лучше промазать. Или вовсе не стрелять попусту. И тут на сцену выходят всякие подставки для ружья и оптические прицелы, которые существенно увеличивают эффективность стрельбы стоя ипозволяют увеличить дистанцию уверенного поражения цели достаточно для того, чтобы при случае похвастаться сложным выстрелом.
На землях клуба водилось два вида оленей: благородный и пятнистый. В отличие от фазанов, которые не отходили далеко от кормушек, олени свободно перемещались между территориями разных землевладельцев. Может быть, честный английский олень и согласился бы не нарушать границы, но границы между угодьями не отмечались на местности разметкой, понятной для оленей.
Егерь повел гостей по тропинке. Пару раз Уинстон заметил, как в кустах мелькнули пестрые перья, а из-под ног Мерфи из обычной кочки с травой вылетела испуганная серая курица. Фазаны, пережившие охотничий сезон, зимовали в родном лесу.
– Благородный, – сказал егерь, остановившись и глядя вдаль, – И немаленький.
Уинстон пригляделся. Они стояли на краю леса перед длинным узким полем. Вот стадо косуль, но охота не на них. Вот какие-то олени, но далеко.
Егерь вытянул руку, навел на оленей поднятый большой палец.
– Триста. Далеко.
Мерфи кивнул. Охотники осторожно двинулись вперед. Благородные не стали дожидаться и ушли по своим оленьим делам. Зато на их месте появились пятнистые. Пятнистые поменьше, и к ним надо подходить ближе.
Охотники снова зашли в лес и двинулись по краю, потеряв визуальный контакт. Вышли. Егерь поднял руку, и все остановились.
– Смотри какой, – шепотом сказал он, вытянул руку и добавил, – Сто восемьдесят.
Уинстон видел только троих пятнистых, и даже палки ставить не стал.
– Дальше и левее, – сказал Мерфи, укладывая карабин.
Егерь подал бинокль, и Уинстон наконец-то разглядел большого рыжего оленя на фоне леса. Мерфи поставил свою опору буквой Х, положил винтовку на слегка провисающий ремешок, тщательно прицелился, замер и плавно выжал сначала шнеллер, потом спуск.
Большой олень упал. Пятнистые услышали выстрел бросились наутек.
– Четко в сердце, – сказал егерь, когда охотники подошли к добыче, – Кто хочет потренироваться в разделке?
– Давай ты, – ответил Мерфи, – Так быстрее. Сейчас еще одного отстреляем, потом туши соберем.
Егерь вытащил нож и ловко вспорол шкуру на брюхе. Пара минут, и олень выпотрошен. Главное – быстро удалить внутренности, это делается прямо на месте. Снять шкуру и разделать тушу можно и на базе.
– Видите эти отметины на шкуре? – спросил Мерфи.
– Да. Как дробью попали, – ответил Уинстон.
– Это и есть мелкая дробь. Браконьеры стараются сначала покалечить животное, потом добить. Но не всегда получается.
– Зачем?
– На охоту нужно разрешение. Оно ограничено по зверю, по сезону, по угодьям и вообще денег стоит. Но если охотник видит подранка, пусть и не в сезон, правилом хорошего тона считается его добить.
– Разве калечить животных интереснее или выгоднее, чем нормально добывать?
– Браконьерам нужно оправдание. Если его остановят на дороге с добычей, он скажет, что встретил где-то в другом месте раненого оленя и прекратил его мучения, как порядочный человек.
– Но разве подстреленный олень не является по закону собственностью хозяина той земли, где его подстрелили? Если хозяин не разрешил, то полицейский все равно выпишет штраф и заставит отдать добычу.
– Кто говорит про полицейских?
– Не понял.
– У нас нет общей лесной полиции. В угодьях за порядком следят егеря, а юрисдикция егеря заканчивается на границе его зоны ответственности. Егерь не имеет того статуса, который имеет полиция. Чтобы кого-то наказать, он должен прийти в полицию с доказательствами.
– Разве полиции нужны доказательства, чтобы кого-то посадить?
– После революции старую полицию разогнали. На ее место пришли пролы и социально близкие.
– «Социально близкие» это разве не преступники?
– Они самые. В больших городах Министерство Любви со временем закрутило гайки. Но в глуши, как тут, честному человеку надо из кожи вылезти, чтобы заставить полицию наказать «социально близкого».
– Официальным путем.
– Неофициальным тоже. Чтобы задавить авторитетом местечкового бобби, часто приходится обращаться на пару ступенек повыше в его командной вертикали, еще и через общих знакомых.
– Или просто бить браконьеру морду на месте и пусть они все обращаются на пару ступенек повыше в нашей командной вертикали? – предположил Уинстон.
– Или так, – усмехнулся Мерфи, – Вы когда последний раз кому-нибудь морду били?
– Осенью, на футболе.
Мерфи хмыкнул, он такого ответа не ожидал.
– Болеете?
– Поддержал компанию за Миллуолл.
– Это Вы зря, – Мерфи покачал головой, – Плезенс старый фанат «Арсенала».
– После этого мы с ним решили, что лучше смотреть футбол по телекрану. Вы не болельщик?
– Нет. И как Вы там побились на футболе?
– Вничью, честно говоря. Но шарф остался со мной.
– Неплохо. А до этого когда дрались?
– В тюрьме, а раньше не помню.
Егерь при словах «в тюрьме» скривил губы. Он же, в отличие от Мерфи, не в курсе, где и за что сидел Уинстон. Подумает, что уголовник какой-то, подручный Мерфи. И всему клубу расскажет.
Мерфи посмотрел на обоих и рассмеялся.
– Питер, Уинстона посадили черные за политику. Промыли мозги и высадили обратно.
– Да мне-то что, – нейтрально ответил егерь.
Черными называли членов Внутренней партии. Им полагалось ходить на службу в черных комбинезонах. Сотрудников Полиции Мысли называли умниками. Thinkers, которые работают в Thinkpol.
Питер повел охотников дальше. Встретили небольшую стайку пятнистых, которые убежали, несколько благородных слишком далеко и двух косуль, которые остались на месте.
– Жаль, не за ними идем, – сказал егерь.
– Вон там пасется пятнистый, и с ним что-то не так, – сказал Мерфи, глядя в поле.
Уинстон пригляделся и увидел на самом краю поле небольшого пятнистого оленя. Тот слышал, что у фазаньей кормушки стоят люди и говорят о своем, поэтому решил, что люди пришли не к нему. В угодьях часто ходят люди по своим людским делам, и олени там привычные и не особенно пугливые.
– Не мелковат? – спросил он.
– Больных и раненых животных отстреливаем вне разрешений, не глядя на возраст, – сказал егерь, – На разрешение Вам нормального найдем.
– Рискнете стрелять, или лучше я? – спросил Мерфи.
– Рискну, – ответил Уинстон.
Олень шел медленно, раскачиваясь и постоянно останавливаясь. Уинстон поставил палки и положил на них цевье. Удобная конструкция для человека среднего роста.
– Дистанция?
– Сто пятьдесят, не больше, – ответил егерь.
– А пристрелка на сколько?
– Двести. Пуля пойдет на ладонь выше.
Где у оленя убойное место, чтобы наверняка? Легкие за передними ногами, сердце где-то рядом. И ему по легким должно хватить, а сердце выцеливать не стоит. Немного ствол дрожит, немного олень шевелится.
– Бах!
Олень вздрогнул и повалился в траву.
– Я думал, промажете, – сказал Мерфи.
– Он не меньше, чем круглая мишень на соревнованиях, – ответил Уинстон, – И я стрелял с опоры.
– На вид здоровый олень, – сказал Уинстон, когда они втроем подошли поближе.
– Разделать не хотите? – спросил Мерфи, – Заодно узнаем, что с ним не так.
– Я не умею, – ответил Уинстон, – Пока не умею. Я бы для начала посмотрел, как это делается.
– Я тоже не особо. Пожалуй, попрактикуюсь.
Мерфи перевернул оленя на спину и выругался. Из бедра торчала черная стрела с пластиковым оперением.
– Браконьеры? – спросил Уинстон.
– Конечно, – ответил егерь, – У нас охота с луком запрещена.
– Как во времена Робин Гуда?
– В лесу с тех пор ничего и не изменилось. Дай волю чертовым крестьянам, так они за пару лет всю дичь перебьют.
– Ты смотри, Питер, – Мерфи выпотрошил оленя и вырезал стрелу, – Вошла больше, чем на ладонь. Пробила ногу и кишки. Как он, бедный, вообще ходить мог?
– Часа не прошло, – ответил егерь.
– То есть, браконьер еще тут? – уточнил Уинстон.
– Скорее всего.
– И это не местный крестьянин.
– Почему Вы так думаете? – спросил Мерфи.
– Так стрела же пластиковая. Промышленного производства и новая. Где простому человеку такую взять? Она еще, наверное, и не английского производства. Зачем у нас будут делать охотничьи стрелы?
– Вы даже не представляете, сколько всего у нас делается на американский рынок, – сказал Мерфи, – В том числе того, что мы тут и не видим. Но конкретно эта стрела американского производства. Так что да, как минимум один из них не местный крестьянин.
– Почему Вы думаете, что их больше одного?
– Потому что одинокого чужака я бы давно поймал, – ответил за Мерфи Питер, – Или другие егеря бы поймали. В лесу самый опасный зверь это человек, который живет по соседству. Но у крестьян не может быть американских пластиковых стрел, значит, тут пасется местный с приезжим другом. Предлагаю взять их с поличным.
– Но почему они пошли на охоту в субботу? – спросил Уинстон, – Здесь же больше людей, чем обычно.
– Во-первых, я в выходные хожу с членами клуба и отвожу на телеге добытых оленей. А в будни патрулирую территорию. И в выходные здесь выстрелом никого не удивишь, даже из винтовки. Во-вторых, может быть, этот богатый лучник в будни работает.
Егерь прикинул направление, откуда пришел раненый олень, и повел охотников туда.
– Если мы его найдем, то что мы сделаем? – спросил Уинстон, – Он же скажет, что стрелял в оленя в другом месте. Олени ведь не признают границ.
– Для начала, лук ему об голову сломаем. Потом у него должна быть машина, чтобы вывозить добычу. Я еще ни разу не видел, чтобы браконьеры просто постреляли и уехали с пустыми руками. Десять подранков упустят, это да. Но хоть одну тушку да увезут.
Зимний английский лес с облетевшей листвой просматривается куда дальше летнего. Питер издалека заметил красное пятно на снегу.
– Я же говорил. Неплохой благородный олень был. И полно следов.
Следы вывели к дороге. Раньше, чем Уинстон увидел браконьеров, он их услышал. Метрах в двухста дальше по другой стороне дороги завелся двигатель старого грузовичка, стоявшего на другой стороне задом к преследователям. У машины курили трое мужчин. Один с черным спортивным луком за спиной, двое без оружия. У заднего борта стояло вроде бы ружье.
– Питер? – спросил Мерфи, поставив свою опору для стрельбы.
– Что? – ответил егерь.
– Чья тут земля?
– Где стоим, точно наша.
– Дистанция?
– Почти двести, – Питер как всегда померял большим пальцем.
– Представь, что я стрелял в оленя и промахнулся, – Мерфи поставил палки и положил на опору винтовку.
– В здоровенного, – подтвердил Питер.
Бах! Хлоп! – Мерфи попал в заднее колесо, и оно с хлопком спустило.
Браконьеры растерялись. Кто-то где-то стрелял, это ладно. Может и не в них. Но колесо! Все трое бросились за машину, и ружье захватили с собой.
– Эй вы, засранцы! – Питер открыто пошел к машине с винтовкой за спиной.
– Чего тебе? – крикнули из-за машины, – Ты кто такой?
– Сейчас подойду, по шее дам! В мои угодья приперлись и спрашивают, кто я такой? Как будто я не вижу, что машина из Везерби.
– Иди, пока цел!
– Что-то они слишком наглые, – сказал Мерфи Уинстону. Они остались на «огневом рубеже», и Мерфи смотрел в бинокль, который оставил Питер.
– Ложись! – крикнул Мерфи, что-то увидев.
Питер упал, где стоял, а мимо него просвистела стрела.
Мерфи выстрелил, пробив еще одно колесо.
– Выходите с поднятыми руками! – крикнул он.
– Да хрен тебе! – ответили браконьеры и усилили восклицательный знак ответным выстрелом в сторону Мерфи уже из винтовки. Но не попали.
Питер под огнем ловко отполз с дороги в канаву.
– Суровые тут браконьеры, как я погляжу, – сказал Мерфи, – Примете участие, или так и будете стоять столбом?
– Приму, – выбрал Уинстон.
– Ваши действия?
– Делать что говорят и не путаться под ногами.
– Лучший ответ на моей памяти. Прикройте Питера, ему не вылезти, пока они стреляют. Положите пару пуль рядом с машиной. Я их обойду.
– Есть, сэр, – по-военному ответил Уинстон.
Мерфи оставил опору, отошел назад, повесил винтовку за спину и приготовился перебежать дорогу как только браконьеры выстрелят.
Уинстон встал на его место, зарядил свою переломку, положил ее на опору Мерфи и прицелился. Если дистанция почти двести, то при прицеле «в яблочко» без поправок будет в самый раз. Для беспокоящего огня более, чем достаточно.
Бах! Его пуля выбила фонтанчик снега и льда на дороге и отрикошетила куда-то в машину.
Бах! На той стороне стрелок уже уточнил позицию противника, и его пуля впилась в дерево в двух шагах от Уинстона.
Уинстон испуганно упал на землю и пребольно ушиб колено. Ладно, сами напросились. Перезарядил винтовку, неловко повернувшись набок. В патронташе осталось десятка полтора патронов. Принял уставное положение «лежа с локтей». Даже ноги поправил по-уставному. Темный силуэт поднялся у машины. Уинстон выстрелил, не успев прицелиться. Силуэт скрылся, но это был не стрелок. Сразу же невидимый стрелок выстрелил по Уинстону с учетом поправки по высоте. Пуля свистнула совсем рядом. Похоже, у него оптика. Разглядеть лежащего человека в двухстах метрах не так-то просто. И откуда он стреляет? Сам Уинстон без оптики не мог понять, где он. Под машиной, в придорожной канаве, в лесу через дорогу?
Питер снял со спины винтовку и попытался высунуться сразу после выстрела, но увидел лучника и спрятался обратно за миг до того, как стрела снова прошла над ним. Лучник стрелял из-за кабины, между ним и Уинстоном оставалась вся машина. Интересно, что делает третий браконьер, который только что высовывался, и есть ли у него оружие? Питер высунул из канавы ствол и неприцельно выстрелил два раза в сторону машины. Следующая стрела воткнулась в цевье и вырвала винтовку из его рук.
Над кузовом поднялась серая шапка, более-менее видимая на фоне заснеженного леса. Уинстон взял чуть выше шапки и выстрелил. Попал в деревянный борт ниже шапки. Хорошо попал, щепки разлетелись. Винтовочный патрон пробивает много таких деревяшек.
– Сукин сын! – заорали от машины. По-видимому, неплохо напугал.
Стрелок оттуда ответил двумя выстрелами, и перед Уинстоном взметнулись фонтанчики. Пристрелялся. Теперь надо сменить позицию, или следующей серией накроет.
Уинстон пробежал, пригнувшись, между стволами деревьев и плюхнулся на землю метров на десять ближе к машине. Перезарядился и выстрелил, чтобы пуля попала под машину. Надо прижимать их огнем, пока не подойдет Мерфи. А никого толком и не видно. В любом случае, он не был готов прицельно стрелять в живого человека.
Пуля легла под машину, но вместо фонтанчика вызвала вспышку. В считанные секунды огонек дошел до бака, и грузовичок взорвался. От него отскочили два человека, один с луком, другой с винтовкой. На втором горела одежда.
Питер вскочил из канавы и направил винтовку на лучника. Тот бросил лук на дорогу. Питер развернулся и побежал в лес в сторону Уинстона.
– Смит! Берегитесь! – крикнул он на ходу.
Уинстон приподнялся на локтях. Чего беречься? И сразу заметил силуэт с ружьем метрах в тридцати от себя. Он как-то прозевал, когда третий успел перейти дорогу.
– Стоять! – крикнул он и выстрелил в воздух.
Браконьер остановился, повертелся, но не увидел противника. Сзади к нему подбежал Питер.
– Бросай ружье, придурок!
Бросил. То есть, аккуратно положил. Ружье денег стоит.
Питер, Уинстон и пленный вернулись к догоравшей машине. Рядом с ней стояли мужчина в свитере и в штанах с черными подпалинами, лучник в зимнем камуфляжном костюме с вертикальными полосами и Мерфи с царапиной на щеке, с винтовкой в правой руке и ремнем на правом плече. В левой руке Мерфи держал комок розоватого снега. Винтовка, из которой стрелял мужик в свитере, стояла, прислоненная к дереву, за спиной Мерфи. Там же стоял черный пластиковый блочный лук. Питер поставил рядом трофейный дробовик.
– Что с рукой? – спросил Питер.
– Навернулся в лесу, когда обходил. Чуть не сломал, – ответил Мерфи.
– Кто вы такие? Я член Внутренней Партии! Вы все арестованы! – заявил лучник.
– Партийный контроль, – ответил Мерфи, – Вы сами-то поняли, на чью территорию залезли?
– К долбанным авиаторам, – ответил браконьер в свитере, мужчина лет сорока, – Наша здесь территория, еще мой прадед тут охотился.
– Потомственный браконьер, – сказал Питер, – Если ты из Везерби, то мои предки твоих не раз вздергивали. Надо продолжить традицию.
– Не имеете права! – возмутился лучник, – Ваши документы! Я член Внутренней Партии, охочусь где хочу и когда хочу. С любым оружием. Ваше антиправительственное выступление будет подавлено. Зовите полицию!
– Да. Вы еще за машину ответите! – присоединился третий, самый молодой.
Уинстон присмотрелся и решил, что это сын того, что в свитере. Отец стрелял по ним из магазинной винтовки, а сын пошел через лес с одноствольным дробовиком. Кстати, это ведь нелегальная винтовка.
– Откуда у вас русский самозарядный карабин? – спросил он, – Вы шпионы?
– Да иди ты, – ответил «отец».
– Ты хорошо стреляешь. Чуть меня не убил. Я думал, у тебя телескоп. Диверсант?
– Я охотник, а ты вонючий горожанин, – сплюнул мужик, – Это вы не умеете стрелять без телескопов и подпорок. Снайпер хренов.
Уинстон повернул на плече винтовку и показал, что оптики на ней нет.
– Ты смотри, какой. Нутром чую, что не охотник. Ведь не охотник? – спросил браконьер.
– Первый раз на оленя пошел.
– И не военный.
– Конечно. Я и не притворяюсь.
– Зачем машину сжег?
– Я тут не при чем. По машине я точно не стрелял.
