Текст книги " Советский ас Александр Клубов "
Автор книги: Алексей Тимофеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Но настроение летчика было неровным, порой гнетущим. Конечно, не на таком перенапряжении всех сил, не на такой технике следовало бить врага после Сталинграда, в переломном 1943-м. И сколько друзей, отличных летчиков, осталось здесь, в кубанской земле.
Тем более что на Кубани Александр уже видел, как бьются с немцами наши летчики-истребители из других полков на новых скоростных самолетах. Весь Северо-Кавказский фронт облетела слава 16-го гвардейского истребительного авиаполка. Их «Аэрокобры» с красным коком винта и красной полосой на гребне хвоста узнают в небе. В один из апрельских дней на глазах у командующего 4-й воздушной армией КА. Вершинина гвардии капитан Александр Покрышкин сбил четыре мессера! Его однополчанин Павел Крюков тогда же сбил три Me-109 в одном бою. Доблестно бились гвардейцы Вадим Фадеев, Григорий Речкалов, Аркадий Федоров, Михаил Сутырин, Николай Искрин, Андрей Труд, Владимир Бережной.
16-й гвардейский полк с 9 апреля по 20 июля 1943 года добился поразительных результатов – сбил 141 самолет противника: 116 Ме-109, 2 ФВ-190, 11 Ю-87, 8Ю-88, 1 Хе-111, 2 До-215 и 1 До-217.
16-й полк всегда ставили на главное направление. Другие полки таких успехов в боях не имели. Известен случай, когда командарм Вершинин, наблюдая на КП крайне неудачный для советских Яков бой, сам взял микрофон и попросил Покрышкина: «Саша, проучи этих спесивых стервятников». В бою с восьмеркой мессеров пара Покрышкина сбила троих. Когда к немецкому майору, спустившемуся на парашюте в поле люцерны, подъехал наш «Виллис» с офицером и автоматчиками, он бросил в сторону кобуру с пистолетом и несколько раз повторил: «Меня сбил Покрышкин».
Как сообщает вышедшая в Германии книга «История воздушной войны. 1910—1970»: «Советские летчики, воевавшие на Кубани, завоевали мировую известность. Во главе их стоял Александр Покрышкин».
Именно немцы первыми оценили сокрушительную силу его «соколиных ударов». «Не однажды доводилось нам слышать по радио, – пишет Герой Советского Союза летчик-штурмовик А.А. Тимофеева-Егорова, – «Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин!» Открытым текстом радировали предостережение немецкие посты наблюдения, и фашистские асы без промедления покидали жаркое кубанское небо.
– Кто такой Покрышкин? – спрашивали летчики друг у друга и у командования. О Покрышкине заговорили на летных конференциях, на страницах фронтовых и центральных газет. Говорилось и писалось о его новаторстве, его опыт стал внедряться в ВВС».
Участник воздушных боев на Кубани Герой Советского Союза генерал-полковник в отставке С.Д. Горелов вспоминает:
«О Покрышкине мы услышали в кубанском небе. Наши наводчики с земли часто называли его фамилию. И что поразительно – немцы уходили немедленно! Раз – и вдруг никого нет! Так они начали пугать самих себя... А ведь на Кубани они решили дать бой и уничтожить нашу авиацию, собрали здесь своих лучших асов.
Главный принцип Покрышкина в тех сложнейших массовых боях – это взаимовыручка. В один день он дважды спасал меня. Я был восьмеркой на Ла-5. Мне передают, что справа и слева нас атакуют превосходящие немецкие группы. Спрашиваю: «Кто в воздухе из наших? Прошу оказать помощь!» И вдруг сверху проходят «Кобры». Слышу: «Я – Покрышкин. Помощь оказана». С хода он и его ведомый уничтожили пару немецких самолетов. Бесстрашный человек, он сваливался сверху, скорость 600—700 километров в час, никто его догнать не мог. После удара – мощный, с большой перегрузкой маневр и заход с другой стороны. Второй раз в тот день я уже узнал его и прошу: «Покрышкин! Окажи помощь, опять меня атакуют!» И снова он свалился откуда-то сверху...
Летчики его полка говорили мне: если бы не Александр Иванович, то вряд ли мы бы выжили. Он настолько верил в силу свою, что и другие рядом с ним обретали уверенность. По голосу, по всему мы чувствовали – он старший у нас в воздушном пространстве.
На Кубани, сами немцы мне об этом потом говорили, произошел сильный перелом. Мы стали мастерами воздушного боя».
Известно, что о разработанной Покрышкиным тактике истребителей докладывалось лично рейхсмаршалу Герингу. За летчиком, умевшим сбивать в одном бою по три-четыре самолета, была организована охота, оставшаяся безуспешной.
Богатырь-сибиряк, переносивший немыслимые для большинства перегрузки и вездесущий в небе («Да сколько их, Покрышкин?!» – донесся до дивизионной рации отчаянный вопль немецкого пилота), помимо блистательных личных побед, стал создателем новой тактики истребителей. «Высота – скорость – маневр – огонь!» – знаменитая формула наступательного воздушного боя стала итогом большой исследовательской работы, которую вел с первых дней войны в своем альбоме чертежей и схем летчик с логарифмической линейкой в планшете.
Александр Клубов и его однополчане также могли видеть в том тесном кубанском небе новый боевой порядок, созданный Покрышкиным, – его «этажерку». Три пары рассредоточены на сотни метров друг от друга по фронту и высоте. Покрышкин нашел для этого порядка народное сравнение – «ступеньки крыльца», уходящие от ведущей пары в сторону и вверх. Такой охват пространства обеспечивал лучший поиск цели и затруднял обнаружение группы. Противнику было гораздо сложней подойти незамеченным с задней полусферы. Между парами и летчиками были распределены еще перед вылетом сектора поиска, с выделением для каждого ответственных и неответственных секторов. Благодаря радиосвязи группа была маневренна, как один самолет. На Кубани отказ радио приравнивался командованием к отказу мотора или оружия! Уже после той битвы общее мнение выразил командир 227-й истребительной авиадивизии полковник Данилов: «Можно без преувеличения сказать, что радио и пулемет в воздушном бою равны».
Поначалу далеко не все понимали преимущества покрышкинской «этажерки», летчикам казалось надежнее и спокойнее летать в плотном строю, чувствовать «локоть товарища». Герой Советского Союза И.И. Бабак писал: «Со стороны казалось, что, собственно, никакой единой группы самолетов в небе над линией фронта нет. Заметны лишь отдельные проскакивающие пары на противоположных или пересекающихся курсах... Только в нужный момент, непосредственно в бою, становится видна группа – монолитная, руководимая и направляемая волей командира». ,
Другой наш известный боевой летчик, Герой Советского Союза, впоследствии маршал авиации А.П. Силантьев, ставший на Кубани свидетелем потрясающего по эффективности боя группы Покрышкина, писал: «То было переломное время. Наши Военно-воздушные силы готовились к решительным действиям по завоеванию господства в воздухе. Местом пробы сил оказалось кубанское небо.
В количестве истребителей мы теперь на основных направлениях не уступали фашистам. С осени 1942 года в части постепенно начали поступать новые машины: появились Ла-5, Як-1М, «Аэрокобры», не уступающие по основным тактико-боевым свойствам немецким самолетам. А вот тактика воздушного боя, на нашу беду, оставалась прежней – оборонительной, при которой даже на превосходных самолетах нельзя было переломить обстановку, вырвать инициативу.
Покрышкин одним из первых начал решительно ломать сложившийся консервативный барьер, искать новые активные приемы воздушного боя.
Знаменитая его «этажерка» стала значительной находкой на пути к победной тактике. Она прежде всего несла в себе наступательные черты, являлась наиболее выразительным способом навязывания противнику своей воли, своего плана действий, приемом захвата инициативы.
Александр Иванович одним из первых и именно в воздушном сражении на Кубани стал приближать час, когда наша авиация наконец-то завоюет полное господство в воздухе.
Скажу прямо: тактические эксперименты давались Александру Ивановичу нелегко. Самым непростым оказалось психологическое «перевоспитание» летчиков, в первую очередь командиров пар и звеньев.
Позже Покрышкин признавался, что, как ни странно, наступательной тактике порой легче было научить молодых командиров и летчиков, недавно пришедших на фронт. А вот некоторая часть старой гвардии, закаленных бойцов, прошедших по войне с первого ее дня, людей мужественных и храбрых, не могла поначалу преодолеть выработанный за длительный период оборонительных боев стереотип».
Следует сказать и о том, что к 1943 году командующий ВВС А.А. Новиков, его штаб и командармы уже многое поняли. Командующий, который Кубанскую битву над Крымской с 29 апреля по 10 мая наблюдал сам с КП у главной радиостанции управления, энергично внедрял в ВВС новшества в тактике. 11 мая Новиков собрал в Пашковской командиров дивизий и корпусов 4-й воздушной армии, дал положительную оценку действиям авиации. По материалам совещания был издан специальный информационный сборник штаба ВВС. Командующий затронул и вопрос о летчиках-асах: «За совершенствование лучших летчиков, летчиков – мастеров воздушного боя должны немедленно взяться сами командиры соединений. Летчик-ас пока что рождается у нас сам, в боевой работе, его никто не готовит. Кто воспитал Покрышкина, братьев Глинка, Семенишина? Они сами выдвинулись! Кое-кому из них даже мешали, их не понимали, одергивали. Генерал Науменко мне рассказывал, что Покрышкина за его трудный, строптивый характер одно время кое-кто хотел даже из авиации отчислить. Хороши бы мы были, если бы потеряли такого орла!»
Творческая работа развернулась в частях действующей армии на всех уровнях. Без этого никаким мужеством и самоотверженностью нельзя было победить изощренного в военном деле врага. Мыслящие летчики смело принимали на вооружение эшелонирование по высоте, вертикальный маневр, свободную охоту.
По оценке К.А. Вершинина, дивизии, в которой воевали 16-й гвардейский и 45-й полки, «принадлежит первенство среди истребителей ВВС. Они явились пионерами вертикального маневра». Документы, где были сформулированы новые черты воздушной тактики, рассылались в штабы всех воздушных армий и авиакорпусов.
Александр Иванович назван Вершининым «самым искусным мастером воздушных боев».
Но и в 16-м гвардейском полку потери в той кубанской рубке были велики. С 9 апреля по 30 мая полк потерял погибшими 19 летчиков, то есть более половины летного состава, из них одного командира эскадрильи и двух командиров звеньев.
Кстати говоря, по данным немецких архивов, 52-я истребительная эскадра на Кубани с 17 апреля по 17 июня 1943 года потеряла 35 летчиков (убиты, ранены, пропали без вести). Так что и среди истребителей противника на Кубани выбыло из строя около половины.
На место павших приходили новые бойцы. Параллельно с боевой работой Покрышкин, как было заведено с 1941-го, вновь занят вводом в строй пополнения. Побывав в запасном авиаполку, он убедился, что подготовка молодых летчиков после авиашкол остается низкой: «Взять их, кое-как подготовить и пускать в бой было равносильно преступлению». Пришлось искать другой выход. Командование дивизии, которую возглавил проявивший себя на Кубани полковник И.М. Дзусов, предлагает такое решение: пополниться летчиками из полков, убывающих с фронта для переучивания на новые машины.
С начала мая 1943-го 84«А» полк находится в составе 216-й истребительной авиадивизии под командованием Дзусова, в станице Фастовецкой. Начинается ускоренное освоение самолета, сражаясь на котором уже прославились в кубанских боях Покрышкин и другие гвардейцы. Стоит рассказать об этой машине несколько подробнее, поскольку именно с ней будет связана дальнейшая боевая биография Александра Клубова.
Отношение летчика к своему самолету конечно же выходит за рамки привычного управления человеком какой-либо технической машиной – сцеплением механизмов, деталей, аппаратуры. О тайне летного мастерства Покрышкин говорил: «Я сросся с самолетом, чувствовал его как свое тело».
Итак, что представляла собой «Аэрокобра» – один из самых необычных во Второй мировой войне самолетов, история которого много лет была окружена умолчаниями и мифами?
Аэродинамически отточенные плавные линии фюзеляжа, заостренный кок винта с коротким дулом мощнейшего для тех истребителей 37-мм орудия. В крыльях два крупнокалиберных скорострельных пулемета «кольт-браунинг» и еще четыре пулемета обычного калибра, по тысяче выстрелов в минуту каждый. Такого набора вооружения не имел ни один истребитель той поры. Необычный каплевидный фонарь, из которого открывался прекрасный обзор. Радиооборудование практически не уступало немецкому.
Издалека приплыли эти «кобры», из города Буффало, штат Нью-Йорк, берег озера Эри. После разгрома немцами конвоя PQ -17, шедшего из Англии в Мурманск, американские военные грузы отправлялись в СССР южной и северной трассами. Северная – через Аляску, откуда наши летчики-перегонщики самоотверженно вели американские истребители и бомбардировщики к фронту над тысячеверстными сибирскими пространствами. Южная – на кораблях через Атлантический океан, Гибралтар, Суэцкий канал, Красное и Аравийское моря, Персидский залив до иранского порта Абадан (Исландия – Абадан – около 12 500, Нью-Йорк – Абадан – 15 600 морских миль). Или даже вокруг Африки, мимо мыса Доброй Надежды (соответственно 22 000 или 23 500 морских миль). В Абадане «Аэрокобры» собирались и облетывались нашими специалистами и далее воздушным путем следовали через Тегеран в Аджикабул.
«Аэрокобра» – самый «обрусевший» самолет ленд-лиза. В СССР было отправлено 4953 машины, что составило 51,6 процента, то есть более половины всех построенных самолетов этого типа. Или 35 процентов, более трети всех поставленных нам в войну самолетов США. Правда, объясняются эти цифры прежде всего тем, что на Западном фронте и на Тихом океане «Аэрокобра» оказалась малопригодна. До середины 1942 года «кобры» составляли основу американской истребительной авиации, да и впоследствии участвовали в боях, более удачно проявив себя как штурмовики. Но самый результативный на «Аэрокобре» американский летчик сбил всего три вражеских самолета. После того как в июне 1942 года 12 «кобр» ВВС США над побережьем Франции в первом же боевом вылете потеряли половину группы, американцы, летавшие с баз Великобритании, были перевооружены на английские «Спитфайры». Сами англичане еще раньше отказались от «кобр». Бои за господство в воздухе велись здесь на большой высоте, поэтому «Аэрокобра» характеризовалась на Западе как «особенно разочаровавший самолет с низким «потолком», малой скороподъемностью и относительно недостаточной маневренностью». Англичане упаковывали в ящики уже побывавшие в употреблении «кобры» и отправляли их в СССР (до 1944 года они вообще не поставляли нам новых машин). США перенацелили поток «кобр» на СССР.
Наши летчики спасли от краха фирму «Белл», производившую эти истребители. Настороженное качеством поступающей от союзников техники, командование советских ВВС целый год вело собственные испытания и доводку «кобр». Не подтвердились, кстати сказать, некоторые заявленные фирмой характеристики.
При испытаниях в СССР погибли трое опытных летчиков-испытателей. А затем начали выявляться такие чреватые катастрофами изъяны, как склонность к плоскому штопору и обрыв шатунов мотора. Немалую роль в доводке «кобры» сыграл знаменитый М.М. Громов.
Направлялись «кобры» в полки с обстрелянным в боях летным составом. И произошло чудо! Истребитель подошел для условий советско-германского фронта, где сухопутные войска на громадной по протяженности линии были определяющей силой и вели главные битвы Второй мировой войны. Пикировали к земле бомбардировщики и штурмовики, их прикрывали истребители. Воздушные бои разворачивались, как правило, на малых и средних высотах – до 4,5—5 километров. Здесь-то «кобра» (скорость 585 км в час на высоте 4200 м) могла показать свои лучшие качества – легкость в пилотировании, маневренность, живучесть. И прежде всего – вооружение, под которое и создавалась молодыми и несколько авантюрными главой фирмы Ларри Беллом и конструктором Робертом Вудсом оригинальная конструкция истребителя. Мотор, вопреки традициям, был установлен позади кабины летчика, чтобы освободить впереди место для мощной пушки. Улучшился и обзор из кабины. Поставленное впереди третье колесо шасси резко усилило взлетнопосадочные характеристики. Можно было садиться на грунтовые полосы, не боясь капотирования – опрокидывания через нос.
Авиатехник В.Р. Занин говорит: «Конечно, все мы, и летчики, и техники, начали переучивание на «Аэрокобру» с большим подъемом. Всем было ясно, что И-153 и И-16 сильно устарели». Летчик Г.Г. Голубев вспоминал:
«Мы засели за изучение материальной части нового самолета и мотора. Времени на освоение новой мат-части – в обрез. Пришлось заниматься с утра до вечера. Недели через две мы сдали зачеты и приступили к полетам.
Трудности начались сразу же. И прежде всего – носовое колесо... У этого самолета третье колесо расположено не сзади, а в носовой части. И действия при взлете очень отличны от тех, к которым мы привыкли.
Масса приборов, большой взлетный вес новой машины, сложность в технике пилотирования – все это требовало повышенного внимания.
Высший пилотаж на «кобре» требовал от летчика точной координации. Малейшая небрежность на глубоком вираже, боевом развороте или в верхней точке петли – и самолет срывался в штопор, а зачастую входил и в плоский штопор. Это было одним из главных его недостатков.
Самолет кажется нам тяжелым, маломаневренным против юркого И-16. Но когда мы стали убирать шасси и ходить в зону, то сразу же оценили новую машину. Особенно нам понравилась радиостанция. Еще бы! Впервые за свою летную жизнь мы смогли, наконец, производить маневры не по сигналам-эволюциям, а по командам с земли. Мы слушали эти команды в эфире, как музыку. Ну, мессера, теперь-то мы с вами потягаемся!»
С 17 мая за каждым из 26 летчиков полка были закреплены свои позывные. Позывной Клубова – 017, Николая Трофимова – 018.
20 мая в приказе по полку объявляются результаты зачетов по знанию матчасти самолета «Аэрокобра» Р-39 с мотором «Аллисон», 13 летчиков были допущены к самостоятельным полетам, среди них и Александр Клубов с оценкой «5».
Но по-настоящему «Аэрокобру» ему пришлось осваивать в другом полку.
Судьбу летчиков 84«А» полка уже решили в более высоком штабе... В Фастовецкую прилетел на У-2 Герой Советского Союза майор П.П. Крюков, хорошо известный по кубанским боям ас из 16-го гвардейского.
Был Пал Палыч, как его называли боевые друзья, человеком общительным, доброжелательным, имел большой опыт ввода в строй молодых летчиков. «Крюков наших летчиков к себе «покупал», – рассказывает В.Р. Занин. – Кто согласился, того взяли, только добровольно. А вот, например, Иван Похлебаев, которого он сильно уговаривал, почему-то отказался. Для полка уход такого количества летчиков, конечно, был ударом, ведь уже шли вывозные полеты на «Аэрокобре».
Клубов согласился. Он уже не раз задумывался над тем, в чем секрет знаменитой тактики Покрышкина, он жаждал попасть в «академию» легендарного аса...
В приказе по 16-му гвардейскому истребительному авиаполку читаем:
«Полагать прибывшими для дальнейшего прохождения службы 31.5.43 года летчиков 84 ИАП, согласно приказа командующего 4 ВА № 0220 от 30.5.43 года, на должности:
Зам. командира АЭ – лейтенант Клубов Александр Федорович;
Командир звена – ст. лейтенант Самсонов Александр Дмитриевич, мл. лейтенант Трофимов Николай Леонтьевич;
Старший летчик – лейтенант Цветков Вениамин Павлович,
мл. лейтенант Сухов Константин Васильевич, ст. сержант Голубев Георгий Гордеевич;
Летчик – лейтенант Карпов Николай Павлович, лейтенант Примаченко Виктор Яковлевич, мл. лейтенант Метелев Владимир Петрович, сержант Березкин Вячеслав Арефьевич, сержант Белозеров Николай Дмитриевич, сержант Клейменов Павел Феоктистович, мл. лейтенант Никитин Сергей Александрович. Зачислить в списки полка и на все виды довольствия согласно аттестатам».
Прибыли в гвардейскую часть также зам командира эскадрильи старшина Жердев Виктор Иванович и командир звена младший лейтенант Иванов Сергей Макарович.
...Конечно, покидать родной полк было грустно, но уже слишком мало осталось в нем тех, кто прибыл под Орджоникидзе в августе прошлого года... А друзья, прежде всего Николай Трофимов, были здесь, рядом на борту транспортного Ли-2, взявшего курс на станицу Поповическую.
Дальнейшую историю родного для Клубова полка расскажем вкратце по материалам очерка, написанного гвардии полковником в отставке Виктором Васильевичем Масловым, который пришел в 84«А» полк 20-летним младшим лейтенантом, спустя всего несколько дней после отбытия из части летчиков в 16-й гвардейский. В.В. Маслов воевал в полку до Победы, на его счету пять лично сбитых немецких самолетов. Он пишет, что 30 июня из полка забрали еще 12 летчиков в 57-й гвардейский истребительный авиаполк, и лишь затем 84«А» полк был отправлен в Аджикабул, в запасную часть для пополнения и переучивания.
17 июня за образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы против немецких захватчиков 84«А» ИАП был преобразован в 101-й гвардейский истребительный авиационный полк.
С 22 октября, после переучивания, 101-й гвардейский ИАП в составе 32 самолетов «Аэрокобра» вошел в состав 329-й истребительной авиадивизии и принял участие в освобождении Керчи, Феодосии и Севастополя. В январе 1944-го при патрулировании над Керченским полуостровом начались частые воздушные бои. Как стало известно, немецкое командование перебросило сюда группу летчиков из эскадры «Удет». Немецкие асы сбили командира эскадрильи 101-го полка Григория Заводчикова, а также нескольких летчиков из других полков. Однако боевой настрой у тех, кто еще не был обстрелян, восстановил ветеран боев на Кавказе и Кубани Иван Похлебаев. На КП полка он резко сказал молодым:
– Вы что носы повесили? Ну, асы! Подумаешь, асы! У нас что, оружия нет, самолеты плохие? Посмотрите, какое у нас оружие, мы разве не знаем, как надо их бить? Завтра идем «этажеркой Покрышкина».
Решительность и воля в сочетании с применением новейшей тактики незамедлительно принесли результат. Воздушные бои стали проходить с превосходством гвардейцев. Так, 28 января четверка «Аэрокобр» сбила четыре истребителя «Фокке-Вульф-190», по два самолета сбили Иван Похлебаев и Борис Дементеев. По официальным данным, в Крымской операции полк сбил 82 самолета противника.
С 27 июня 1944-го полк нес службу в системе противовоздушной обороны на аэродромах Полтавской области, обеспечивая боевую работу союзных американских бомбардировщиков, которые бомбили Третий рейх.
С января по май 1945-го 101-й гвардейский полк обеспечивал наступательные действия войск 2-го Белорусского фронта, освобождавших Польшу и наступавших в глубь Германии. Так, 13 января полк в полном составе (30 самолетов) нанес бомбоштурмовой удар по немецкому аэродрому в Восточной Пруссии. В результате, не имея своих потерь, летчики полка сожгли на земле 15 немецких самолетов и сбили в воздухе над аэродромом 3 ФВ-190. В последние месяцы войны летчики полка топили корабли в Данцигской бухте, громили противника в воздушных боях. 25 апреля, прикрывая свои бомбардировщики, восьмерка «Аэрокобр» была атакована 18 фоккерами. Сбив шесть ФВ-190, группа своих потерь не имела. В день прорыва обороны противника под Берлином полк выполнил поставленную ему боевую задачу прикрыть бомбардировщиков, которые принимали участие в массированных налетах на германскую столицу.
6 мая 1945 года полк совершил последний боевой вылет в Великой Отечественной войне. За годы войны гвардейцы уничтожили 409 самолетов противника в воздухе и на земле. Приказом Верховного Главнокомандующего от 4 июня 1945 года полку, отличившемуся в боях за Померанию при овладении городом Штеттин, было присвоено почетное наименование «Штеттинский».
В феврале 1947 года полк был расформирован, завершилась его славная история...
Глава 6 ЗАЛП КЛУБОВА
В боевой обстановке часто бывают критические моменты, когда жизнь летчика буквально висит на волоске. Именно в эти минуты с наибольшей силой проявляются лучшие качества воздушного бойца. Клубов был смел, но не бесшабашен. Спокойный, хладнокровный, он умел в нужную минуту дерзнуть, пойти на риск больший, чем кто-либо.
Александр Покрышкин.
Небо войны
Встретились Александр Покрышкин и Александр Клубов там, где и должны были встретиться, – на аэродроме. Покрышкин писал в своих книгах об особой атмосфере летного поля, об аромате степных трав и просторе, о едва уловимом запахе бензина, обо всем том, что могут понять лишь те, кто по-настоящему предан авиации...
Это было 31 мая 1943 года на Кубани, на аэродроме у станицы Поповической, где базировался 16-й гвардейский полк.
Прибывших из 84«А» полка летчиков встретил лично командир 216-й истребительной авиадивизии полковник Ибрагим Магометович Дзусов, 38-летний осетин могучего телосложения, «Батя», как его называли за глаза подчиненные.
Комдив пожал руки летчикам и подозвал Покрышкина, только что вернувшегося из трудного вылета, в
котором Александр Иванович сбил «Мессершмитт». Дзусов сказал ему:
– Знакомься с пополнением, прибывшим в ваш полк. Побеседуй с ними. Тебе придется учить их своей тактике боя.
– Есть, товарищ командир!
– Заходил в вашу землянку и познакомился с твоей академией.
– Какая там академия! Просто тактический класс для обучения летчиков.
– Это сейчас и нужно. В академии учат воевать на картах, а ты – сбивать самолеты.
Будущий ведомый Покрышкина и будущий Герой Советского Союза Георгий Голубев вспоминал:
«Дзусов уехал, и остались мы наедине с нашим новым командиром.
Перед нами, отставив левую ногу вперед и чуть в сторону, делая упор на правую, стоял капитан Покрышкин. В шлемофоне, из-под которого выбивалась прядь русых волос, стройный, широкоплечий, с суровым пронизывающим взглядом серых глаз. Большие пальцы рук заложены за поясной ремень, туго перепоясывающий гимнастерку. Он, как нам показалось, довольно долго и внимательно рассматривал нас, словно оценивая, какие бойцы из нас выйдут. Наконец произнес:
– Значит, имеете боевой опыт? На каких самолетах до этого воевали?
Ответили по-разному. Одни – на «чайках» и И-16, другие – только на И-16.
Выполняли разведку, штурмовку.
Покрышкин подошел вплотную к строю и стал знакомиться с каждым из нас».
Пристально всматривался он в лица новичков. Уже по глазам, по манере держаться он был способен многое увидеть в человеке, отличая родственных по духу и силе. От действий этих ребят в небе будет зависеть и его жизнь.
Смогут ли они заменить погибших в кубанском сражении? Совсем недавно, 5 мая, Покрышкин потерял своего лучшего друга Вадима Фадеева. Немцам, хорошо знавшим наших асов, удалось заманить его в воздушную засаду и сбить в неравном бою. Герой Советского Союза Иван Бабак писал: «Вадим Фадеев был общим любимцем, его даже в нашем – соседнем сорок пятом – полку считали каким-то особенным летчиком. Ведь он в каждом бою обязательно сбивал по 2—3 самолета!» В 43 воздушных боях Фадеев сбил лично 17 самолетов и один в группе. Это официальные данные, вероятно, заниженные. Ведь самолеты, сбитые за линией фронта, оставшиеся без подтверждения наземных войск, советским летчикам тогда не засчитывались.
25-летний Вадим Иванович Фадеев был неподражаем во всем. Наверно, нигде и никогда такого лет-чика-истребителя больше не было: почти двухметрового роста и весом около ста килограммов, но при этом стройного, спортивного сложения. Он обладал острой реакцией, способностью совершить маневр с недоступной другим перегрузкой.
Волжский богатырь из интеллигентной семьи, знаток литературной и оперной классики, он обладал редким обаянием, для каждого мог найти душевное слово. Вадим! Улыбались летчики, только услышав его голос. Один Вадим Фадеев своим балагурством мог в час рассвета снять томительное напряжение перед боевым вылетом в кубанское небо...
Преданность боевому братству пронизывает воспоминания Покрышкина. Он писал: «Как хорошо возвращаться в родную часть. Счастье и беда в бою ходят рядом. С другом счастлив вдвойне, а беду делишь пополам... Я всегда был сторонником устойчивых боевых групп, в которых все воздушные бойцы хорошо знают и любят друг друга. Вера в то, что в самом тяжелом бою никто не спрячет голову, прикроет, если надо, окрыляет. Без этого не может быть победы».
У него к тому времени «возникла мысль подготовить и создать из пополнения постоянную восьмерку для вылетов на боевые задания. Мне надоели неудачи при вождении несделанных групп, составленных из пилотов разных эскадрилий». Кроме того, ему уже было ясно и то, что созданной им наступательной тактике было легче научить молодых летчиков.
Покрышкин неторопливо шел вдоль строя попол-ненцев. «Мое внимание привлек стоящий на правом фланге строя лейтенант. Лицо со следами ожога, орден Красного Знамени на груди говорили о том, что это бывалый боец.
– На чем воевали и на чем горели?
– Лейтенант Клубов. На «чайке» и И-16, а горел под Орджоникидзе. Имею на счету четыре сбитых самолета.
Рядом с Клубовым стоял небольшого роста худенький летчик, тоже с орденом Красного Знамени.
– Лейтенант Трофимов, – представился он. – Лично сбил один самолет и выполнил семьдесят вылетов на штурмовку.
– А что такой худой? Плохо кормили?
– Да, товарищ капитан, его сколько ни корми, он таким и останется. Как говорят, «не в коня корм», – ответил за Трофимова стоящий рядом».
Стоящим рядом был Константин Сухов, будущий командир звена в слетанной покрышкинской восьмерке.
Но, конечно, за обычными в летной среде шутками скрывалось и немалое напряжение. Для каждого летчика прибытие в новый полк – это судьбоносный момент. Как примут здесь? Каков он в жизни, этот Покрышкин? Каждый военный встречал на своем веку разных командиров, и не каждый классный летчик-ведущий отличается еще и человеческими качествами. Они тоже вглядывались в капитана (в июне ставшего майором) в выгоревшей гимнастерке с несмываемыми разводами соли, на которой над орденами Ленина и Красного Знамени еще не было Золотой Звезды Героя (хотя указ уже вышел). Только что Александр Иванович назначен исполняющим обязанности помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе. В разговорах летчики называли эту должность – «начальник огня и дыма».
Так состоялась встреча двух Александров, Покрышкина и Клубова. А вскоре началась их дружба.
В судьбах двух русских богатырей, героев-летчиков мы видим много сходного. Дед и бабушка Покрышкина приехали в Сибирь из Вятской губернии, соседней с Вологодской. Так что корни у них общие, северные. Судьбы их отцов были трагическими. Юность – рабочая, в школах ФЗУ и заводских цехах. Надежда – только на себя, на свои руки и голову. Но внешняя суровость у обоих скрывала возвышенный строй души, увлечение классической литературой, поэзией. И поводом для доверительного разговора вполне мог стать увиденный Покрышкиным томик Пушкина, который всегда был у Клубова в кабине.
