355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Шишов » Четырех царей слуга » Текст книги (страница 17)
Четырех царей слуга
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 22:50

Текст книги "Четырех царей слуга"


Автор книги: Алексей Шишов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Конец «Марсовым потехам»

По возвращении в Москву генерал Патрик Гордон старался каждодневно, чаще обычного, видеться с государем. Он словно чувствовал, что у того зреет какое-то важное решение, что его ученик уже созрел для того, чтобы самостоятельно на войне попробовать молодые силы.

Кожуховские манёвры и гордоновские наставления убедили царя в воинском искусстве полков нового строя. Вспоминая впоследствии кожуховскую войну, Пётр Великий писал:

«Хотя в ту пору, как трудились мы под Кожуховом в Марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было; однако эта игра стала предвестницею настоящего дела».

Гордон не ошибся в своих ожиданиях. Вскоре, 23 октября вечером, самодержец запросто пришёл к нему в дом и пригласил хозяина на четверг, 25 октября, в Преображенское на новоселье к генералу Автоному Михайловичу Головину, командиру потешных преображенцев.

Прежде чем распрощаться с Петром Ивановичем, царь не без затаённой мысли спросил Гордона:

   – Ваша милость, а что, твой Бутырский полк сможет справиться в настоящем деле с басурманами?

Умудрённый познанием характера своего монарха и прекрасно разбиравшегося в ходе его мыслей и желаний, служивый иноземец с поклоном, сдержанно ответил:

   – Ваше величество! В Крымских походах князя Василия Голицына мои бутырцы татарскую конницу крымского хана бивали не раз. С турками же я знаком по Чигирину.

   – То было тогда. Перекоп князь Василий не осилил. Чигиринскую крепость пришлось разрушить и отдать. Хотя султану она оказалась ненужной. А сейчас что может быть?

   – Опять идти войной на юг. Османский султан воюет со всей Европой, и не без успеха. Можно по вашей воле, государь, ещё раз попробовать крепость его пределов и...

Пётр Алексеевич договорил за него:

   – И встать твёрдой ногой на берегу Азовского моря. Укрепиться там и устоять в будущем.

Говоря такое, Патрик Гордон почти наверняка знал, что царь Пётр уже давно думает об Азове, той турецкой крепости, которая запирала собой выход из Дона в Азовское море, из которого через Керченский пролив путь лежал в море Чёрное, которое, как понаслышке знал шотландец, в древности называлось Русским морем.

Пётр I уже не раз убеждался в том, как хорошо умел «читать» его, давно с седой головой, военный наставник мысли о ратном деле, о ратных потехах и заботах. Потому и спросил, больше не таясь в задуманном:

   – Как ты думаешь, Пётр Иванович, осилим ныне Азов? Донские вольные казаки, слуги мои его уже однажды брали и два лета отсидели за его стенами.

   – Должны осилить, ваше величество. Солдатских полков нового строя набирается много. Мужик идёт в них крепкий. Фузеи получаем новые, пушкари твои искусны. До Азова по Дону – рукой подать...

   – Хорошо. О нашем разговоре пока никому не сказывай. Время пока не пришло.

   – Слушаюсь, мой государь Пётр Алексеевич. Знай, что клялся я тебе служить верой и правдой на Библии. Отслужу примерно и под Азовской крепостью...

Стремление юного, ещё нигде не повоевавшего монарха московитов было вполне понятно служилому иноземцу. Русский царь хотел взять реванш за голицынские Крымские походы. Неудачи в них поставили Россию в унизительное положение. Поэтому Петра единодушно поддержали и Боярская дума, славившаяся в делах военных большой осторожностью, и Русская Православная Церковь в лице её авторитетнейших иерархов.

Позиция последних значила очень многое, и на то имелась веская причина. Ещё в 1691 году Иерусалимский патриарх Досифей обратился с грамотой к людям, правящим в Русском царстве. В ней он с большим укором писал:

«Вы ради святых мест и единого православия для чего не бодрствуете, не отгоняете от себя злых соседей? Вы упросили и Бога, чтобы у турок была война с немцами, теперь такое благополучное время, а вы не радеете. В досаду вам турки отдали Иерусалим французам и вас ни во что не ставят; смотрите, как смеются над вами; ко всем государям послали грамоты, что воцарился новый султан, а к вам не пишут ничего. Татары – горсть людей, а хвалятся, что берут у вас дань, а так как татары подданные турецкие, то выходя, что и вы турецкие подданные. Много раз вы хвалились, что хотите сделать и то, и другое, а всё оканчивалось одними словами, а дела не явилось никакого...»

Зима проходила в постоянных царских увеселениях, и казалось, что Пётр I о настоящей войне, о военном походе под Азов и не думал. Об этом свидетельствуют записи в гордоновском «Дневнике».

В день празднования новоселья командира Преображенского полка генерала Автонома Головина была сделана одна-единственная краткая запись:

«Все напились».

На следующий день Патрик Гордон, который тяжело переносил любые винообильные застолья (особенно когда приходилось многократно пить до дна за царя-батюшку Петра Алексеевича), записано:

«Я был нездоров и оставался дома».

«21 ноября, – пишет Гордон, – его величество зашёл ко мне в 11 часов (утра) и просидел около часу. Потом мы поехали на свадьбу Юрия Ритца, который женился на вдове Франка. Когда мы проезжали по улице нашей церкви, я говорил его величеству о том, чтобы он позволил нам построить каменную церковь, на что он милостиво изъявил согласие. Мы были затем на упомянутой свадьбе. Его величество уехал в 6 часов, а я в 8 часов».

26-го вечером царь опять заходил к Гордону, чтобы объявить, что на следующий день будет у него обедать со «всей кампанией». Этот обед, 27 ноября, состоялся. Пётр I с шумной кампанией прибыл в гостеприимный в Немецкой слободе гордоновский дом в первом часу дня.

«По истечении часа, – делает обычно краткую дневниковую запись генерал, – мы сели за обед и угощались до 7 часов вечера».

23 декабря в два часа ночи Патрик Гордон спешит на большой пожар на Покровке и застаёт там царя, который самолично руководил борьбой с огнём, от чего самодержец изрядно пропах гарью и пострадал его зелёный Преображенский кафтан. Но удовольствие от пожаротушения государь получил в который уже раз огромное. Его деревянная столица горела местами каждый год не переставая. Даже зимой и в сырую погоду.

13-15 января 1695 года Гордон был в окружении царя на свадьбе его шута Якова Тургенева. В экипажи свадебного поезда были запряжены быки, козлы, свиньи и собаки. Все гости были ряжеными. Свадебное пиршество проходило в заснеженном поле между сёлами Преображенским и Семёновским в специально приготовленных шатрах. Новобрачные возвращались в Москву на верблюде.

Во второй половине января Патрик Гордон по приглашению монарха был с ним на трёх свадьбах у иностранцев: 18-го – на свадьбе майора фон Мантейфкля с дочерью проповедника Александра Юнге, 23-го вечером – на свадьбе полковника Джемса Бане с дочерью полковника Георга Скотта, 24-го – на свадьбе майора Джемса Брюта с дочерью генерал-лейтенанта Цейге.

На всех увеселениях гости из числа людей военных обсуждали планы похода на юг, против турок. Пётр I в таких разговорах обычно занимал позицию самого заинтересованного слушателя. Гордон в подобных дискуссиях деятельно участвовал, но мнения своего старался никому не навязывать. Окружающие не раз замечали, насколько он пользовался заслуженным и устойчивым авторитетом у государя. Тот не раз заключал суждения своего военного наставника словами:

   – Верно сказано. Ваша милость, Пётр Иванович, командовать тебе в царском войске не только бутырскими солдатами...

При всём многолюдном окружении самодержца тот не раз находил время остаться наедине с шотландцем. Вопрос занимал обоих один – поход под Азовскую крепость. Опытный в военных приготовлениях иноземец учил русского царя:

   – Ваше величество, на войне и перед войной, зная неприятеля, надо хитрить и хитрить. Вводить турок и хана крымского в неведенье относительного царского замысла на войну...

Поучения Гордона не прошли даром. 20 января на Постельном крыльце Кремлёвского дворца думным дьяком Андреем Андреевичем Виниусом был «сказан» московским служилым людям, дворянам и стрелецким головам государев указ – собираться в поход в города Белгород и Севск к боярину-воеводе Борису Петровичу Шереметеву «для промысла над Крымом».

Шереметев был опытный и осторожный воевода. Ему и было поведено идти, соединившись с малороссийскими казаками, во главе поместного войска к низовьям Днепра. Там находились выстроенные всего несколько десятилетий назад укреплённые турецкие городки Кизикерман, Арслан-Ордек, Шахкерман – предполье сильной и древней крепости Очаков. В устье Днепра на одном из островов стоял Соколиный замок или иначе Таган. От него к берегам были протянуты железные цепи, заграждавшие путь в Чёрное море любым речным судам.

Московские войска смогли тогда нанести отвлекающий удар, взяв приступом Кизикерман и два других турецких городка. Но о походе к Перекопу речи тогда и быть не могло. Не хватало пушек и другого огнестрельного оружия, припасов. Степь желтела с каждым днём прямо на глазах, и для лошадей начиналась великая бескормица. А самое главное – лучшие петровские войска отправлялись под Азов.

Про войну с Крымом заговорили сразу и в московских слободах, и в городских посадах, и в боярских усадьбах, и на базарах. Говорили о необжитых пахарями южных черноземных и вольных степях, на которой родятся богатые урожаи ядрёной пшеницы. О том, что надо напомнить крымчакам за их опустошительные набеги и угон бессчётного полона. Суть разговоров сводилась к одному:

   – Будет война – чего-нибудь да будет у нас с вами!..

Официально и громогласно объявленный Крымский поход должен был служить прикрытием похода на Азов. Тот готовился в большом секрете, и о его деталях знал лишь только самый узкий, доверенный круг петровского окружения.

Когда в Бахчисарай с купцами из Москвы пришла такая весть, хан поверил ей. В памяти ещё свежи были Крымские походы московского войска князя-воеводы Василия Голицына. Крымское ханство надеялось успешно отбиться и на сей раз. За Перекоп в степь ушли сильные конные дозоры. Хан наставлял мурз, которые посылались сторожить дальние подступы к Крыму:

   – Смотреть московитов на всех степных шляхах, особо на Днепре. Пойдут на меня большими силами – лишать их воды, колодцы забрасывать падалью. Когда трава выгорит – поджечь степь так, чтобы ветер гнал огонь на неверных...

Мурзы согласно кивали бритыми головами. Искусство ведения войны в степях они знали отменно. Едва ли не все они участвовали в отражении походов московского войска под знамёнами большого воеводы князя Василия Голицына. И гордились тем. Их же хан Гирей не переставал повторять:

   – Крым Москвы не боится.

В Стамбул султану из Бахчисарая – от крымского хана и из Перекопа – от гарнизонного бея почти одновременно пришло два донесения. Суть их была одна:

«Московский царь Пётр и его воеводы, не памятуя недавнего прошлого, вновь собирают войска для похода на Крым ».

...Московское царство собирало для похода большую армию. Из Преображенского, приказов во все концы на имя воевод шли указ за указом. Приказ Большого дворца с утра до ночи трудился над собиранием доходов с Русского царства – затеваемая война требовала огромных расходов. А денег в царской казне недоставало.

Дядька царевича Петра Алексеевича будущий боярин Тихон Никитич Стрешнев, князь Михаил Лыков, думный дьяк Гаврила Деревнин, думный боярин Викула Извольский «творили» в те дни новые подати и налоги. Государь не спрашивал денег с казны, а требовал их. Иноземцы в Немецкой слободе только удивлённо качали головами после объявления в Московии все новых сборов с податных душ.

Приумножение царской казны перед Первым Азовским походом шло по уже ранее проторённому пути. Боярская дума обратила внимание на то, чтобы «кабашными» головами и целовальниками[19]19
  ...целовальниками... – Целовальник – должностное лицо в Русском государстве XIV-XVIII вв. Избирался из посадских людей для выполнения различных финансовых или судебных обязанностей. Клялся честно выполнять их (целовал крест). Позднее целовальниками называли продавцов в казённых винных лавках.


[Закрыть]
ставились только те люди, «которых бы на такое великого государя дело стало, которые б великого государя казну собрали с немалою прибылью».

Однако и возможности царских кабаков в Московском государстве оказались ограниченными. От целовальников стали поступать верноподданнейшие донесения о том, что «подлые людишки вина за скудостию не пьют».

Всё же казна набрала достаточный минимум денежных средств на войну – на зелье для пушек и ружей, провиант и свинец, сукно для солдатских кафтанов и кожу для башмаков, на жалованье служилым людям, строительство на воронежских верфях огромной флотилии речных судов, наем обывательских подвод для перевозки армейских тяжестей и на ещё многое другое.

В южном городке Паншине создавали продовольственную базу русской армии. Большая казна выдала свыше тридцати тысяч рублей московским «гостям» – богатым купцам Горезину, Воронину и Ушакову. Они обязывались в срок заготовить съестные припасы: 45 тысяч вёдер уксуса, 45 тысяч вёдер вина, 10 тысяч пудов ветчины, 250 пудов коровьего масла, 8 тысяч пудов соли, десятки тысяч осётров, щук, судаков, лещей и другой волжской рыбы, прочих продуктов.

Вопрос о продолжении войны с Оттоманской Портой решился окончательно. Царь Пётр Алексеевич задумал пробить дорогу Московскому государству к южным морям. Девизом всей его жизни станут слова, сказанные им гораздо позже азовских событий молдавскому господарю Кантемиру, переселившемуся в 1711 году в пределы петровского царства, но пока ещё не империи:

   – России нужна вода...

Время торопило события. 6 февраля на столичном Пушечном дворе (арсенале) состоялся военный совет, на котором присутствовал государь всея Руси, ближние бояре, генералитет петровской армии, командиры полков московского гарнизона.

Военный совет открылся царским словом. Пётр хотел знать, кто как мыслит Азовский поход. Предоставил он слово в числе первых и генералу Патрику Гордону. Тот был краток, поскольку его мнение уже давно было известно государю:

   – Ваше величество, выступать следует без промедлений, как только подсохнут дороги к Дону. Большую часть войск отправить домой. Первым под Азов должен прибыть сильный авангард – ему и начинать обложение тамошних турок.

У государя уже давно вызрел план начала Азовского похода (тогда ещё никто не задумывался над тем, что будет ещё один такой поход). Поэтому Пётр I без раздумий ответил шотландцу:

   – Авангардом командовать будет ваша милость, Пётр Иванович. Царский указ на то уже готов. Сам я пойду к Азову с главными силами по воде.

Генерал Гордон встал и в знак признательности за такое высочайшее доверие к его способностям начальника войск склонил голову. При всей внешней его невозмутимости один вид служилого иноземца говорил собравшимся на Пушечном дворе, что он весьма польщён таким назначением. Гордон ответил:

   – Всегда к воинским услугам вашего величества...

После военного совета на Пушечном Гордон записал в «Дневнике», что в тот день «приняты были различные решения относительно нашего похода в Азов».

На следующий день генерал с присущей ему энергией произвёл «смотр и разбор» своему Бутырскому солдатскому полку. Он отобрал в ротах 104 человека, не пригодных для походной службы.

В тот же день он был приглашён к царю в село Преображенское. И там вместе с ним составил список амуниции и других необходимых вещей, которые следовало взять бомбардиру Петру Алексееву с собой на войну. Кожуховский поход показал, что тот с собой взял на «военные упражнения» не одну телегу лишнего, бесполезного.

В солдатские полки был объявлен набор «охочих» людей. От московских бояр и дворян в большом числе бежали дворовые мужики, пожелавшие от беспросветной жизни стать царскими солдатами. Генерала Патрика Гордона теперь каждодневно стали беспокоить «дворяне по поводу их слуг, поступивших в солдаты».

Надо отдать должное командиру Бутырского полка. Он не вернул ни одного солдата из беглых прежним владельцам крепостных или кабальных мужиков. Всем просителям говорил прямо:

   – Его царскому величеству государю Петру Алексеевичу очень нужны новые солдаты...

Готовясь к военному походу, среди прочего командир бутырцев приказал купить тафты белой 50 аршин и красной – 6 аршин. Из них для рот солдатского полка было пошито десять знамён. Они все были белые с красными полосами по краям и с крестами посередине.

И самодержец, и его военный наставник ясно понимали, что дело зачинается нешуточное. Кожуховский поход стал последней воинской потехой Петра. Положение Русского царства в конце XVII столетия было довольно сложным. Вступив в союз с Польшей и Священной Римской империей (Австрией) и предприняв два Крымских похода, правительница Софья Алексеевна нарушила Бахчисарайское перемирие 1681 года. С тех пор Москва находилась с Крымским ханством и с его сюзереном, турецким султаном, в состоянии войны, конца которой не виделось.

Вена настаивала на продолжении войны со Стамбулом. С этой целью в Москву прибыл цесарский посол Иоганн Курций. Уже на первом приёме в Московском Кремле австриец сказал боярам:

   – Мы с вами христиане, а там басурмане. Не мы, а они владеют священным городом Иерусалимом...

В ходе переговоров с Боярской думой Иоганн Курций добился главного: быть войне, и на том стороны целовали крест. Вопрос стоял только о времени похода войска Московии на юг.

Из столицы Священной Римской империи и Польского королевства на имя царя Петра Алексеевича Романова пришли благодарственные письма. В них российский самодержец именовался величеством и всеми титулами, вплоть до «государя земель Иверской, Грузинской и Кабардинской и областей Дедич и Отчич».

Кожуховские манёвры внушили молодому царю и такому же молодому кругу его сподвижников-единомышленников большую уверенность в силах и искусстве полков нового строя, в способности войск вести маневренную войну и штурмовать полевые крепости. О том, что военные упражнения – ещё не война, как-то забывалось. Государь всея Руси решил испытать себя в настоящем деле.

Он, как бы размышляя вслух, стал говаривать своим ближним людям, в том числе и своему военному наставнику-шотландцу:

   – Ходил ли в походы царь Иван Четвёртый Васильевич на Ливонию? Ходил. Да ещё и не одну крепость там брал. И дед мой, и отец мой в доспехах и на коне рати не раз смотры делали перед войной не только с Крымом...

Более того, Пётр I считал себя созданным для военного дела человеком. К этой осознанной мысли его подводил прежде всего служилый иноземец Патрик Гордон. Шотландский наставник прозорливо видел в своём венценосном ученике великого полководца Московии. Гордон не ошибся – в ходе Северной войны 1700-1721 годов Пётр I Романов действительно станет победоносным полководцем, нанеся полное военное поражение Швеции. Её регулярная армия считалась едва ли не самой лучшей в Европе, а король Карл XII стяжал себе славу большого полководца. И оставался в зените славы до того дня, когда его непобедимая армия не вышла на поле Полтавской битвы.

Но пока государь всея Руси, мечтавший с лёгкой руки своего военного наставника о полководческой славе, скажет своим друзьям ушедшего в прошлое детства и товарищам по потешным играм:

   – Шутили мы под Кожуховом, теперь под Азов идём играть...

Государь и его единомышленники понимали, что будущее России лежит на морских берегах – только через них можно было «прорубить окно в Европу». Единственный морской порт на русском Севере Архангельск не мог разрешить проблему внешней торговли. Белое море надолго покрывалось льдами и находилось далеко от центральных областей страны. Балтийские берега были в руках Шведского королевства, с которым тягаться пока не приходилось.

Оставалось ещё Чёрное море, которое в древности носило название Русского, а теперь полностью находилось в руках турок-османов. Царя Петра I не страшило в устремлениях к морю на юге даже то серьёзнейшее обстоятельство, что проливы Босфор и Дарданеллы были в руках Оттоманской Порты и их было России не «видать, как своих ушей».

Попытки князя Василия Васильевича Голицына овладеть Перекопом показали все трудности прямого удара по Крымскому ханству. Чтобы угрожать ему, необходимо было иметь опорный пункт в непосредственной близости от Крыма, обеспечить свободный выход в Азовское и Чёрное моря быстроходных казачьих флотилий, набегов которых так боялись и хан, и султан.

Овладение таким пунктом – турецкой крепостью Азов – обеспечивало России большие военно-политические преимущества, прежде всего то, что она закреплялась на берегах южных морей и частично обеспечивала своё порубежье от разорительных набегов крымской конницы, главной добычей которых являлись пленники. Кроме того, удар наносился непосредственно по османам, а не по вассалу Стамбула Крымскому ханству.

Путь к Азову выглядел намного предпочтительнее, чем поход по степи к Перекопу. Войска могли двигаться по заселённой территории, что освобождало их от обременительных обозов и утомительных пеших переходов. Людей, равно как и любые припасы, можно было доставлять речным путём – по Дону и Волге.

Потому и решил царь Пётр Алексеевич добывать выход на берега Чёрного моря с Дона. Пройдёт немного времени, и он будет не раз повторять заветные слова:

– России нужна вода!..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю