Текст книги "Исторические портреты"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Впрочем, современники без ложной лести считали, что Дмитрий Владимирович был достоин Георгиевской награды за день Бородина более высокой степени. Голицынские кирасиры, сражавшиеся в рядах защитников Семеновских флешей, стали подлинными героями генеральной баталии Отечественной войны 1812 года. Но ради справедливости следует заметить, что князь Голицын для обладания орденом Святого Георгия 2-й степени не соответствовал своим командирским рангом. Но такое суждение ничуть не умаляет его заслуг, «оказанных Отечеству» 26 августа.

К таким суждениям можно отнести письмо брата Д.В. Голицына – Бориса Владимировича. Оно было написано, когда старший из братьев Голицыных, тяжело раненный в Бородинском сражении («получил контузию в бедро»), лежал на смертном одре «в 15-дневной горячке». Письмо было к матери Наталье Петровне:

«Именно Дмитрий там (на Бородинском поле. – А.Ш.) отличился блестяще…

В сражении от 26 числа его кирасиры сделали чудо. Но так как он слишком смирен и никогда не ходит в штаб-квартиру, я держал бы пари, что будут еще превозносить Милорадовича, который все делает наспех, и казака Платова, делавшего глупости в течение всей кампании, но которые всегда около тех, кто пишет донесения…

Не вознаграждения монархов я требую для него; уважение и доверие, которым он пользуется в армии, достаточны для него, и они являются достойным вознаграждением; я прошу Бога сохранить его нам и оставить его целым и невредимым».

Официальные отчеты о сражении, в том числе «Описание битвы при селе Бородино», приводят лишь сухие факты из действий 1-й и 2-й Западных армий, корпусов и дивизий, реже отдельных полков (исключая, разве что, гвардейских). В них почти нет ярких описаний поведения отдельных личностей из когорты военных вождей на Бородинском поле брани. Однако литераторы, участники тех событий, писали иначе, как, к примеру, Ф.Н. Глинка:

«…А между тем, в том важном промежутке, в тех незапертых воротах, между левым крылом и главною линиею на протяжении целой версты уже давно разъезжал витязь стройный, сановитый. Кирасирский мундир и воинственная осанка отличали его от толпы в этой картине наскоков и схваток.

Всякий, кто знал ближе приятность его нрава и душевные качества, не обинуясь, готов был причесть его к вождям благороднейших времен рыцарских, но никто не мог предузнать тогда, что этот воин, неуступчивый, твердый в бою, как сталь его палаша, будет некогда судиею мирным, градоначальником мудрым и залечит раны столицы, отдавшей себя самоохотно на торжественное всесожжение за спасение России!

Это был князь Дмитрий Владимирович Голицын!

С помощью дивизии принца Евгения он отстоял равнину слева от деревни Семеновской, живые стены нашей конницы заменили окопы, которых тут не успели насыпать…

Все толпы неприятельские разлагались на палашах кирасир…

Уже выказали обе колонны из лесу свои головы, но кирасиры князя Голицына отсекли те головы».

…Князь Голицын проделал путь отступления от Бородинского поля до Тарутинского лагеря в составе главных сил кутузовской армии. Его кирасиры, которых в битве не в чем было упрекнуть, прошли по московским улицам с опущенными головами. Но они знали и верили, что враг будет изгнан из Отечества. До контрнаступления русской армии полки тяжелой кавалерии, подчиненные Дмитрию Владимировичу, заметно пополнились новобранцами. Но до полного штата их довести по времени так и не удалось.

Во время сражения под Малоярославцем голицынские кирасиры находились в резерве, готовые «закрыть собой прорыв неприятеля», став «стальной заставой» на Калужской дороге.

Когда началось преследование Великой армии, пытавшейся вырваться из пределов России, генерал-лейтенант Голицын командовал средней колонной Главной русской армии, состоявшей из двух пехотных корпусов, 1-й и 2-й кирасирских дивизий.

В сражении при Вязьме князь Д.В. Голицын поддержал действия армейского авангарда генерала от инфантерии М.А. Милорадовича. Его колонна – пехота и кирасиры составили левый фланг русской позиции перед городом. Когда начался штурм Вязьмы, голицынские войска, выйдя на подступы к городу, не смогли переправиться через заболоченную пойму реки Улицы. Они смогли поддержать приступ только огнем своей артиллерии, который отличился эффективностью.

Особо отличиться Голицыну довелось в боях у города Красного. В том деле он командовал действиями 3-го пехотного корпуса и кирасирскими полками, составившими левый фланг русской позиции. Когда неприятель нанес сильный удар по противоположному флангу, Дмитрий Владимирович послал свою пехоту в штыки и не допустил прорыва французов.

Дело под Красным для войск князя Д.В. Голицына началось с того, что утром 5 ноября Наполеон наконец-то в своем Русском походе решил послать в бой Императорскую гвардию. Дивизия Молодой гвардии генерала Ф. Роге атаковала деревню Уварово, занятую Черниговским пехотным полком. Голицын сразу же выслал на поддержку черниговцам Селенгинский пехотный полк, а артиллерии, расположенной на высотах правого берега реки Лосминка, приказал поддержать своих огнем.

Вскоре на дороге на Красный показалась колонна корпуса маршала Даву. Войска генералов Милорадовича и князя Голицына обрушились на французов. В том боевом эпизоде четырехдневного сражения у Красного особо отличились Ревельский и Муромский пехотные полки генерал-майора И.Л. Шаховского, Новгородский и Малороссийский кирасирские полки под командованием генерал-майора И.М. Дуки и 7-я конно-артиллерийская рота полковника А.П. Никитина.

В результате этого боя у дороги Даву пришлось бросить корпусную артиллерию, обозы и отставшие от колонны войска. Среди русских трофеев оказался и его маршальский жезл. Голицынская тяжелая кавалерия приняла участие в преследовании неприятеля. Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов в донесении указал, что в том бою у неприятеля захвачены два генерала, 134 офицера, 9170 нижних чинов и 70 орудий.

Ноябрьские бои у города Красного на Смоленщине принесли Великой армии огромные потери. Они выразились в почти 10 тысяч убитых, от 19 до 20 тысяч пленных, 209 (по другим данным – 266) орудий и 6 полковых знамен. Потери русских составили 2 тысячи человек убитыми и ранеными. Победа была примечательна тем, что главные силы кутузовской армии в этом деле не участвовали, находясь на второй позиции.

Генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын оказался одним из героев красненского дела. Вверенные ему войска сдержали натиск французской гвардии, взяли в плен 7 тысяч человек и захватили в качестве трофеев 35 орудий.

…В декабре 1812 года, под занавес Отечественной войны, князь Голицын командовал кавалерийским (кирасирским) корпусом силой в 32 эскадрона при 12 орудиях гвардейской конно-артиллерийской роты. Во главе этой «армады» конников-латников на нескаковых лошадях он пройдет с боями пол-Европы до самого Парижа, города, с которым были связаны юношеские воспоминания Дмитрия Владимировича.

Современники отмечали, что и в походах, и в сражениях 1813 и 1814 годов русская тяжелая кавалерия производила на французов и их союзников (которых становилось все меньше и меньше) устрашающее впечатление. Соответствующее отношение было и к ее военному вождю.

В состав «грозного» для неприятеля голицынского корпуса входили две кирасирские дивизии, прекрасно знакомые старшему начальнику не только по «грозе 12-го года». Он знал свои полки и по мирному, и по военному времени, знал генералов и многих офицеров, старых служак из нижних чинов, лично. Корпус тяжелой кавалерии состоял из:

1-й (элитной) дивизии генерал-майора Н.И. Депрерадовича в составе Кавалергардского, лейб-гвардии Конного, лейб-кирасирских Его и Ее Величеств и Астраханского кирасирских полков. Всего 17 эскадронов тяжелой кавалерии.

2-й дивизии генерал-майора Н.В. Кретова в составе: Екатеринославского, Орденского, Глуховского, Малороссийского и Новгородского кирасирских полков. Всего 15 эскадронов тяжелой кавалерии.

Генерал-лейтенанту Д.В. Голицыну пришлось принять самое деятельное участие в реформировании под занавес Отечественной войны тяжелой кавалерии. Русская армия переносила боевые действия со своей территории на поля той части Европы, которая оказалась покоренной наполеоновской Францией. И в новых битвах кирасирам предстояло играть уже не прежнюю роль, а «более определяющую» в столкновениях с наполеоновской армией, «утерявшей на поле Бородина» мощь своей кавалерии.

По поданному на высочайшее имя представлению император Александр I предписал в конце декабря 1812 года увеличить боевую силу полка тяжелой кавалерией. Теперь штат кирасирского полка состоял из 6 вместо 4 действующих эскадронов и одного запасного. Вся кирасирская кавалерия сводилась в 3 дивизии четырехполкового полка (1, 2 и 3-я). Число полков конных латников посему увеличили до 12, преобразовав 2 драгунских полка в кирасирские.

Утвержденный высочайшим указом новый штат кирасирского полка состоял из: полкового шефа в генеральском чине, 5 штаб-офицеров и 50 обер-офицеров, 126 унтер-офицеров, 1260 рядовых (строевых), 22 трубачей, 1 священника, 2 церковников, 1 аудитора, 2 лекарей, 1 берейтора, 2 фельдшеров, 1 костоправа, 5 цирюльников, 3 лазаретных служителей, 1 вагенмейстера, 1 надзирателя больных, 4 писарей, 1 профоса, 3 ложников, 3 оружейников, 6 седельников, 6 коновалов, 6 кузнецов, 5 плотников, 23 фурлейтеров, 87 денщиков, а также 1254 строевых лошадей. Обоз увеличивался с 19 до 23 фур. Всего в полку по штату военного времени значились более 1600 человек.

В том декабре 1812 года, когда шла реорганизация тяжелой кавалерии русской армии, Дмитрию Владимировичу пришлось вспомнить день Бородина. В рапорте великому князю Константину Павловичу от 25 декабря он так оценил действия в минувшем сражении вверенных ему кирасирских дивизий:

«В продолжение кампании кровавые и жестокие битвы, увенчанные победами, сопровождаемые славою и истреблением врага, – все без изъятия ознаменованы отличною храбростию и знаменитыми подвигами Кирасирского корпуса.

Ни буйственным стремлением, ни превосходством сил, ниже самою артиллериею, никогда он побежден и расстроен не был, но по справедливости служил твердым оплотом, надеждою и новым поощрением в бою теснимым и отступающим рядам нашим…

Полки Кавалергардский и Лейб-гвардии Конный в самом жару сражения и буйств нападающего неприятеля хвалиться могут спасением линий наших от поражения при Бородине 26 августа. Под сильными картечными выстрелами, неоднократно вновь устремившись, возобновляли атаку, удерживали собою стремление неприятеля и истребили его…

Каждая кирасирская атака поправляла дело! Храбрость кирасир увенчана была поражением неприятеля. Описания превосходивших действий и неоднократная благодарность главнокомандующего в том свидетельствуют».

…На начало Заграничных походов русской армии 1813 и 1814 годов голицынский кирасирский корпус подчинили цесаревичу Константину Павловичу, возглавившему резерв Главной армии. Только теперь в двух «старых» кирасирских дивизиях было уже не 32 эскадрона конников в стальных кирасах, а 40. И собственной конной артиллерии стало вдвое больше.

Кирасирский корпус продолжал оставаться таранной силой. С августа 1813 года он вошел, в связи с организационными изменениями, в состав Российско-прусского резерва, которым командовал младший брат государя. По решению императора Александра I его усилили, добавив к 1-й и 2-й дивизиям тяжелой кавалерии 3-ю кирасирскую дивизию генерал-лейтенанта барона И.М. Дуки. Каждая дивизия имела по 24 эскадрона, корпус – 72 эскадрона.

В Заграничных походах князю Д.В. Голицыну довелось отличиться в таких больших сражениях, как Кульмское и в «Битве народов» под Лейпцигом. В том и другом сражении кирасирские полки атаковали больше неприятельскую пехоту, чем кавалерию: во французской армии после Русского похода 1812 года конница уже не играла той роли, которую ей пришлось сыграть в составе Великой армии на Бородинском поле.

Как кавалерийский генерал Дмитрий Владимирович продолжал действовать отважно, расчетливо и, самое главное, – победно. Его кирасиры не раз исполняли «сольные удары» на полях брани, как это было, к примеру, в Лейпцигской битве с ее размахом маневрирования сил сторон. Здесь тяжелая кавалерия латников порой смотрелась незаменимой.

В составе союзной Богемской армии голицынский кирасирский корпус действовал на направлении главного удара. Наполеоновские маршалы теперь старались избегать тех полей, на которых русские конники в черных вороненых кирасах могли вести атаки полками и бригадами. То есть вырабатывалась тактика противодействия таранному натиску кирасирской конницы в исполнении прекрасного тактика князя Голицына. Который, к слову говоря, о тактике французской кавалерии заинтересованно слушал лекции в Парижской военной школе. Те знания не пропали зря.

…Когда война пришла на территорию Франции, генерал-лейтенант Д.В. Голицын 5-й начальствовал резервной кавалерией России и Пруссии, находясь в подчинении генерала от инфантерии М.А. Милорадовича. Теперь голицынская кавалерия выглядела еще более внушительно: 101 эскадрон преимущественно кирасир, 4 конные артиллерийские роты. Это были:

1-я, 2-я и 3-я кирасирские дивизии (по 24 эскадрона в каждой) генерал-лейтенантов Н.И. Депрерадовича, Н.В. Кретова и барона И.М. Дуки.

Легкая гвардейская кавалерийская дивизия генерал-майора А.С. Чаликова (21 эскадрон).

Прусская гвардейская кавалерийская бригада полковника Лареша, состоявшая из 8 эскадронов и 2 конно-артиллерийских рот.

На французской земле союзным армиям пришлось вести маневренные действия: Наполеон Бонапарт прилагал максимум усилий для того, чтобы отстоять свою империю. Кирасирская кавалерия во всех делах с наполеоновскими войсками продолжала, как и прежде, выполнять роль тарана, сокрушая на своем пути вражеские ряды, обращая неприятеля в бегство и беря «на палаш» его батареи.

Князь Д.В. Голицын со своими кирасирами стал героем сражения при Фер-Шампенаузе, после которого для союзников открылся прямой путь на Париж. Император Александр I был щедр на награды отличившимся военачальникам. Дмитрий Владимирович высочайшим рескриптом от 2 апреля того года жалуется чином генерала от кавалерии.

В последний день марта 1814 года кирасирские дивизии (резервный кавалерийский корпус) генерал-лейтенанта Д.В. Голицына, в составе 5-го отдельного корпуса генерала от инфантерии графа М.А. Милорадовича, начали размещаться в Париже и его ближайших предместьях. Кирасиры стали нести караулы во французской столице.

…Когда русская армия, оставив в числе союзных оккупационных войск свою немалую часть, возвратилась в Россию, князь Голицын «не расстался» с любимой им тяжелой кавалерией латников. Для них он стал за три года войны против наполеоновской Франции любимым полководцем. В Отечестве Дмитрий Владимирович продолжает командовать 1-й и 2-й кирасирскими дивизиями.

В 1820 году князь Д.В. Голицын по высочайшей воле назначается генерал-губернатором первопрестольной русской столицы Москвы. На этой высокой государственной должности отличился в отечественной истории просвещенной и плодотворной деятельностью. То есть в историю Москвы конца первой половины XIX века имя Дмитрия Владимировича вписано в самых ярких красках.

Князь Д.В. Голицын в истории первопрестольной Москвы стал 39-м ее главноначальствующим. Он сменил на этом посту умершего московского военного генерал-губернатора А.П. Тормасова. Примечательно, что один из князей Голицыных – Сергей Александрович при императрице Елизавете Петровне уже стоял во главе стольного града Русского царства. И был он по счету 19-м главноначальствующим.

На долю Дмитрия Владимировича выпали заботы о восстановлении Москвы «из пепла Отечественной войны 1812 года». Еще стоял в «поврежденном виде» Московский Кремль, часть башен и стены которого были повреждены пороховыми минами, заложенными и взорванными французами в день оставления ими города. Еще много домов не было восстановлено после московского пожара. Городское хозяйство «нуждалось во всяческом улучшении». Полное восстановление Москвы «из пепла» затянулось на многие годы: требовалось много сил, денег, рабочих рук и времени.

Император Александр I не ошибся, назначая генерала от кавалерии Д.В. Голицына московским генерал-губернатором. Не ошибся государь и тогда, когда удостоил его титулом «светлейшества». Дмитрий Владимирович «не словом, а делом» со свойственной ему энергией возродил из пепла столицу ушедшего в историю Русского царства. При нем Москва не только поднялась из пожарищ, которые вновь застраивались с большими трудами, но и стала расширяться. То есть градостроительству был дан новый импульс. Городское хозяйство «примерно» для государства отлаживалось.

На местах, где в 12-м году кварталами и целыми улицами пылали деревянные дома московских обывателей, поднялось много каменных зданий самого различного предназначения. Восстанавливались храмы, часовни и монастыри. Городские улицы теперь отличались «большей привлекательностью».

В первой биографии светлейшего князя Д.В. Голицына, которая увидела свет в 1845 году, то есть через год после его смерти, так рассказывалось о его усердном труде по восстановлению города из пожарища 12-го года, о размахе градостроительства и создании нового облика первопрестольной столицы Российской империи:

«Москва, после пожаров 1812 г. еще во многом не оправившаяся, еще на многих улицах носившая следы разрушения, пожарища и обгорелые дома – неусыпною деятельностью князя Дмитрия Владимировича быстро начала приходить в цветущее состояние: многие здания были возобновлены, многие выстроены вновь, на месте маленьких неуклюжих домиков явились большие дома правильной архитектуры; а сколько начато и сооружено огромных публичных зданий в его время; давно уже мы не видим разоренных домов; напротив того, Москва стала изящнее, стройнее, нежели была прежде.

На тех местах, где многие еще помнят болота, явились прекрасные густые аллеи; почти нет ни одной улицы, даже в самых глухих частях города, которая не была бы вымощена; Москва-река окаймлена гранитными берегами, выстроены красивые мосты, вырыты каналы и водопроводы, роскошные фонтаны во многих частях города снабжают жителей самою чистою и здоровою водою.

Всем этим мы обязаны его неутомимой заботливости: с редким, неутомимым усердием заботился он вообще о пользе и благоденствии жителей столицы. Почти нет ни одного семейства, на которое бы он не имел хотя некоторого влияния, но всегда благодетельного, всегда милостивого…

Все общественные заведения имели в нем самого усердного покровителя. Сколько благодетельных учреждений, училищ, приютов возникло в свое время: Земледельческое общество, Практическая академия, Художественный класс, состоя под его особенным начальством, много обязаны ему своим усовершенствованием. При нем мануфактурная промышленность Москвы получила столь блистательное развитие, что ее произведения не уступают многим иностранным».

Дмитрий Владимирович умел строить доброжелательные отношения с горожанами самых различных сословий. Исполнял же он должность московского генерал-губернатора довольно долго – с 1820 года по 1843 год. То есть двадцать четыре года! То есть в историю столицы новой России в первой половине XIX столетия была вписана целая «голицынская эпоха».

Современники оставили о человеке, который возродил огромный столичный город из пепла, самые добрые и лестные характеристики. Писалось, что Д.В. Голицын обладал «уменьем в обхождении с людьми, искусством возбуждать усердие», а его умения «согласовывать противоречия были изумительны». Таким он и остался в памяти москвичей, уйдя из жизни. Уже не говоря о том, что его горожане почитали как героя Отечества в войне 12-го года.

О том, как князь Голицын «управлял» первопрестольной Москвой, свидетельствуют и суждения его современников, в том числе и военных историков. Они вполне резонно считают «московское градоначальство» Дмитрия Владимировича настолько значимым для государства Российского, что «заслуги гражданские неизбежно должны были заслонить заслуги военные» этого человека, показавшего «на Москве» высокий уровень деятельности «государственного мужа».

Его отличала любовь к наукам, которым он, занимая столь высокий пост, всячески покровительствовал. Д.В. Голицын часто бывал в Московском университете, лично вручая золотые и серебряные медали его лучшим выпускникам. Посещал заседания Императорского общества истории и древностей российских.

Много забот проявлял о бедных горожанах. Так, в 1826 году были освобождены от приобретения свидетельств на право ведения коммерческого дела мелкие московские торговцы. Огромная сумма в 120 рублей оказалась им просто не по карману: многие из них за целый год не выручали такой суммы. А за уличную торговлю без свидетельств в то время сажали в тюрьму. В том же году князь Голицын своим распоряжением освободил таких арестованных, «поскольку в тюрьмах не хватало мест для настоящих преступников».

Посещал генерал-губернатор и собрания Литературного общества, которое было организовано в городе преподавателем Благородного Московского университетского пансиона С.Е. Раичем. Общество было организовано в 1823 году. Дмитрия Владимировича больше всего заботил в деятельности московских литераторов перевод книг с классических языков на русский язык.

О том, сколь высоко были оценены самодержцами Александром I и Николаем I труды московского генерал-губернатора, лучше всего свидетельствуют высочайшие пожалования. Это были высшая орденская награда Российской империи – Святого Андрея Первозванного и титул Светлейшего князя.

Дмитрий Владимирович, как государственник, пользовался у императора Александра I Павловича особым доверием. Об этом свидетельствует такой примечательный факт из отечественной истории. В августе 1823 года государь привез в Москву манифест о престолонаследии, который не предавался огласке и хранился в глубочайшей тайне, в запечатанном конверте. Конверт был отдан на сбережение митрополиту Филарету. На лицевой стороне конверта Александр I собственноручно написал:

«Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть Московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия».

Уйдя в отставку по болезни в 1843 году, Д.В. Голицын уехал на лечение во Францию. Там, в Париже, в следующем году он и скончался. Тело его было привезено в Москву и похоронено со всеми подобающими почестями в Донском монастыре, в усыпальнице князей Голицыных – церкви Михаила Архангела, рядом с могилой своего старшего брата.

…Генерал от кавалерии светлейший князь Дмитрий Владимирович Голицын был награжден многими отечественными орденами: Святого Андрея Первозванного с алмазными знаками, Святого Георгия 3-й и 4-й степеней, Святого Александра Невского с алмазами, Святого Владимира 1-й и 2-й степеней, Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийским крестом). Был также пожалован Золотой шпагой с надписью «За храбрость», украшенной алмазами и вензелем императора Николая I на эполеты, Знаком отличия «За XL лет беспорочной службы».

Из иностранных наград парадный генеральский мундир светлейшего князя Российской империи украшали ордена: прусские Черного Орла и Красного Орла, австрийский Марии Терезии 3-й степени, баварский Максимилиана Иосифа, персидский Льва и Солнца 1-й степени с алмазами. Будь их обладатель умелым царедворцем, иностранных орденов он имел бы в ту эпоху более заметное число.

Среди его детей наибольших высот в государевой службе добился старший сын светлейший князь Владимир Дмитриевич. Он, как и отец, дослужился до чина генерала от кавалерии, хотя в войнах блистать ему не довелось. Был императорским генерал-адъютантом и обер-шталмейстером двора. Высшей орденской наградой стал для него орден Святого Александра Невского с алмазами. Младший сын светлейший князь Борис Дмитриевич стал генерал-адъютантом и генерал-лейтенантом, трудился в ряде Редакционных комиссий.

Следует заметить, что светлейшие князья Владимир и Борис Дмитриевичи пользовались покровительством императоров Николая I и Александра II и известной популярностью в обществе. Это было в большей степени связано с заслугами на военном и гражданском поприще их именитого отца, одной из самых знаменитых личностей в славном для российской летописи княжеском роду Голицыных.