Текст книги "Исторические портреты"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Такой немаловажный штрих к его биографии: при возвращении корпуса в 1818 году в Отечество Михаил Семенович заплатил все частные долги, имевшиеся у русских офицеров во Франции. На эти цели он без лишних колебаний в правильности такого поступка выделил из личных средств огромную сумму в 1,5 миллиона (!) рублей ассигнациями. Этот поступок графа Воронцова «наделал много шума и во Франции, и в России».

Эти частные долги были наделаны армейскими офицерами во время службы в стране, где к их услугам всегда были красивые женщины, изысканные вина и «французской кухни лучший цвет, и Страсбурга пирог нетленный меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым». Воронцову же, чтобы оплатить долги своих подчиненных, пришлось продать имение Круглое в Могилевской губернии, доставшееся ему в наследство от тетки, знаменитой княгини Екатерины Романовны Дашковой-Воронцовой, сподвижницы Екатерины II и первого президента Петербургской академии наук и искусства.

Командуя три года оккупационным корпусом, он завел полковые школы для обучения грамоте нижних чинов. В этих школах он применил ланкастерскую систему взаимного обучения. Следует заметить, что по уровню грамотности русская армия мало в чем уступала армиям европейским.

В оккупационном корпусе по инициативе его командующего были отменены телесные наказания для нижних чинов. Примечательно, что еще в 1814 году Михаил Семенович составил и утвердил «Правила для обхождения с нижними чинами» и «Наставление офицерам 12-й дивизии», в которых командирам всех рангов внушалось гуманное отношение к солдатам, резко осуждалась муштра и «фрунтовая акробатика», в то время упорно насаждавшаяся в русской армии временщиком А.А. Аракчеевым.

Физическое воздействие на солдат Воронцов за все время своего генеральства считал «обычаем мерзким, подлым, противным законам Божеским и человеческим».

Русский корпус во Франции, настроения в нем, порядки, введенные там Воронцовым, вызывали озабоченность у официального Санкт-Петербурга. Она подогревалась неприятелями графа, завидовавшими его блестящей карьере, огромному состоянию и «исключительным» способностям как личности. По возвращении в Отечество «опасный» корпус был расформирован, а многие его полки направились на только-только начавшуюся Кавказскую войну.

…По возвращении в Россию, в 1819 году, герой антинаполеоновских войн Воронцов получает под командование 3-й пехотный корпус. Он сумел за короткий срок внести много улучшений в обучение войск, налаживание их быта. Его методы воспитания нижних чинов и офицеров на то время можно считать только как прогрессивные.

В те годы Михаил Семенович выступал как противник крепостного строя: будучи человеком, получившим европейское образование, он понимал всю экономическую невыгодность крепостничества. В конце царствования Александра I эта внутренняя проблема Российской империи вызывала немало суждений. Воронцов, владелец имений со многими тысячами крепостных крестьян, был убежден в необходимости законодательного их освобождения. Он вместе с князьями А.С. Меншиковым и П.А. Вяземским, братьями А.И. и Н.И. Тургеневыми обратился к государю с предложением об отмене крепостного права.

Однако самодержец под давлением «толпы» сановников решительно отказался от такой идеи, хотя было время, когда он благосклонно к ней относился. Реакция придворной верхушки на освобождение крестьян, на попытку ликвидировать крепостное право была однозначна. Более того, графу Воронцову пришлось пережить самую настоящую травлю, о чем он никогда не забывал впоследствии.

В 1823 году император Александр I назначает графа М.С. Воронцова генерал-губернатором Новороссии (Северного Причерноморья) и Бессарабии (сперва как ее полномочный наместник). На этом высоком государственном посту он плодотворно трудился 21 год. Им были основаны города Ейск и Бердянск на берегах Азовского моря: Воронцов лично выбирал места для их заложения. С его именем связано хозяйственное процветание этого края. Сильный импульс своего экономического развития получили портовая Одесса и Крым, который стал превращаться в курортную зону. В Крыму, на его южном берегу (через который прошло шоссе), Воронцов строит для себя поэтическую Алупку. При нем, как отмечали современники, «Новороссия расцвела».

Михаил Семенович стал одним из учредителей акционерного общества – Конторы крымской дилижансов, а затем Компании дилижансов. 1 сентября 1820 года состоялось открытие маршрута Санкт-Петербург – Москва. Первым «поездом» с берегов Невы отправились 7 пассажиров.

Много сил отдается налаживанию гражданского судоходства на Черном море. В 1828 году вышел в плавание первый коммерческий пароход «Одесса». На Азовском море появляется новый порт Бердянск. Торговые обороты черноморских и азовских портов России достигли десятков миллионов рублей. Пароходство вскоре получило развитие и на Каспийском море.

При Воронцове шло разумное заселение этого еще полупустынного степного края. По его проекту Бессарабия стала частью Новороссийского генерал-губернаторства, а молдавское боярство было уравнено в правах с российским дворянством. Одесса превратилась в благоустроенный город, культурно-просветительский центр Северного Причерноморья. Учредив сельскохозяйственное общество, граф содействовал развитию в Новороссии тонкорунного овцеводства.

Интересно, что в те годы М.С. Воронцов, один из крупнейших российских помещиков, стал выступать за постепенное освобождение крепостных крестьян самими собственниками «живых душ». На этой почве он сблизился с публицистом Н.И. Тургеневым. Одним из первых значительных землевладельцев стал использовать в своих многочисленных имениях наемный труд.

Примечательно, что на многие губернаторские «проекты» Михаил Семенович не жалел собственных денег, причем значительных сумм. По его инициативе, к примеру, предпринимались изыскания месторождений каменного угля в подчиненном ему крае. Эти геологические работы, что было для России делом новым, увенчались известным успехом.

Окружающих граф поражал своим неустанным трудолюбием. Он вставал в 6–7 часов утра и напряженно трудился целый день. Когда ему выпадали редкие часы отдыха в уединении, то перечитывал творения Тита Ливия, Тацита, Горация, комментарии Юлия Цезаря. Любил цитировать стихи из Горация и Вергилия.

Новороссийский и бессарабский генерал-губернатор покровительствовал сосланному из столицы на Юг опальному поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Он перевел ссыльного коллежского секретаря из захолустного Кишинева в Одессу и «причислил» его к своей канцелярии. Тем самым Михаил Семенович укрепил в глазах монарха собственную либеральную репутацию.

Но когда Пушкин чересчур увлекся женой Воронцова Елизаветой Ксаверьевной, урожденной Браницкой (дочерью богатейшего польского магната и великого коронного гетмана), последовала жестокая реакция оскорбленного супруга. Это вызвало появление известной желчной эпиграммы поэта:

«Полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полным наконец».

Ко всему прочему губернский чиновник А.С. Пушкин счел для себя оскорбительной назначенную ему командировку для сбора сведений о появившейся в степи саранче, которая грозила на корню уничтожить урожай того года. Но, с другой стороны, промедление в борьбе с саранчой в Новороссии и Бессарабии грозило местному населению огромной бедой под названием «голод».

Современники считали, что далеко не все и во всем пушкинские эпиграммы в адрес генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии были близки к справедливости. Сам Александр Сергеевич о своих неприязненных отношениях с Воронцовым высказался в таких словах: «Аристократическая гордость сливается у нас с авторским самолюбием».

Известный отечественный писатель В.В. Вересаев об отношениях этих двух великих людей в истории России записал, что пушкинские эпиграммы «сильно изуродовали в глазах потомства подлинное лицо графа Воронцова. При всех выше отмеченных отталкивающих его свойствах он был одним из энергичнейших и культурнейших администраторов прошлого века».

29 марта 1825 года обладатель трех крестов ордена Святого Георгия граф Михаил Семенович Воронцов производится в генералы от инфантерии. То была дань его личным заслугам в войнах против наполеоновской Франции, которая была «отдана» императором Николаем I в день своей коронации.

Воронцов, считавшийся человеком либеральных умонастроений, однако не испытывал каких-либо доброжелательных чувств к тайным обществам декабристов. Когда он получил известие о восстании на Сенатской площади, то из его уст вырвались такие слова:

«…Это не кончится без виселицы и что государь… будет теперь и себя беречь, и мерзавцев наказывать».

В 1826 году он утверждается в звании почетного члена Санкт-Петербургской академии наук.

Генерал-губернатор весьма деятельно боролся с последствиями стихийных бедствий, которые раз за разом обрушивались на Новороссию. Так, благодаря принятым им чрезвычайным мерам удалось дважды (в 1829 и 1837 годах) прекратить эпидемию чумы и не допустить ее распространения в Малороссию и центральные области России. Строгие карантинные меры, однако, приводили к беспорядкам, которые приходилось подавлять силой.

В неурожайном 1836 году Воронцов, имевший неограниченный кредит в одном из финансовых домов Одессы, сумел оперативно организовать закупку хлеба и обеспечить продовольственную помощь бедствующим жителям. Тогда от голода были спасены около 700 тысяч человек, преимущественно сельских жителей.

…Он не утратил своего государственного положения и при воцарившемся Николае I. Тот был высокого мнения об этом блистательном аристократе и талантливом администраторе и назначает его членом Государственного совета.

Воронцову в новом генеральском чине довелось поучаствовать в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов. По приказу императора Николая I, находившегося в то время в Одессе, он заменил под крепостью Варной командира осадного корпуса А.С. Меншикова, получившего сильную контузию.

Приморская Варненская крепость относилась к числу сильных. К началу ее осады русский корпус насчитывал всего 10 тысяч человек при 47 орудиях. Но с прибытием гвардии под Варной уже находилось 32 тысячи русских войск при 170 орудиях. С моря крепость блокировал Черноморский флот. 30-тысячный турецкий корпус попытался деблокировать осажденный гарнизон, но без успеха.

Прибыв на место, Воронцов твердой рукой взялся за осадное дело. Предпринятый 26 сентября штурм крепостных укреплений до победного конца довести не удалось. Но через три дня Варна капитулировала, устрашенная угрозой нового приступа. Оружие сложили 7 тысяч турок, а трофеями русских стали 140 орудий.

Император Николай I, находившийся в стане осадных войск, наградил Михаила Семеновича Золотым оружием – шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью «За взятие Варны». В том же 1829 году ему пожаловали высший орден Российской империи – Святого Апостола Андрея Первозванного.

В 1834 году новороссийский генерал-губернатор был отмечен за управление процветающим краем на Юге России алмазными знаками к ордену Святого Андрея Первозванного. В 1836 году назначается шефом Нарвского пехотного полка, которым когда-то доблестно командовал на Турецкой войне.

…Последним жизненным поприщем государственника графа Воронцова стало его пребывание на Кавказе. В 1844 году он назначается его наместником со штаб-квартирой в Тифлисе и одновременно главнокомандующим войсками (отдельным корпусом) в этом горном крае, где не утихала война с горцами, теперь с имамом Шамилем. Он опять вернулся на Кавказ, который стал местом его боевого крещения. При этом за ним сохранялась должность Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора.

Когда ему от имени императора Николая I было предложено в 62 года занять новый государственный пост с неограниченными правами наместника, то граф М.С. Воронцов ответил так:

«Я стар и становлюсь дряхлым, боюсь, что не в силах буду оправдать ожидания царя, но русский царь велит идти, и я, как русский, осенив себя знамением креста Спасителя, повинуюсь и пойду».

Примечателен факт, что «неограниченные полномочия» давались ему самодержцем в собственноручном письме. Это давало наместнику возможность не всегда считаться в своих действиях с российским законодательством. Известна на сей счет крылатая фраза Михаила Семеновича:

«Если бы здесь (на Кавказе. – А.Ш.) было нужно исполнение закона, то государь не меня бы прислал сюда, а свод законов».

Воронцову, к тому времени опытнейшему генералу и администратору, выпала нелегкая задача восстановить авторитет русского оружия: начало 1840-х годов считается временем наибольших военных успехов имама Шамиля. Совершив инспекционную поездку по Кавказской укрепленной линии, наместник в последний день мая 1845 года лично возглавил экспедицию в Горный Дагестан, в области Анди и Дарго, больше известную в истории как Даргинская экспедиция. Надо оговориться сразу: наместник Воронцов начал эту операцию под давлением Санкт-Петербурга.

Русские войска дошли до конечной цели экспедиции в горы – аула Дарго, являвшегося в то время резиденцией имама Шамиля, столицей имамата. 6 июля аул был взят в ходе ожесточенного 8-часового штурма. По пути к нему были сбиты все заслоны противника. Отряд, занявший столицу Шамиля, состоял из 10,5 пехотного батальона, 4 рот саперов, 3 рот стрелков, 2 дивизионов грузинской пешей милиции, 4 казачьих сотен, 9 сотен горской конной милиции, расчетов 2 легких и 14 горных орудий.

На обратном пути через дремучие Ичкерийские леса экспедиционный отряд находился под постоянными ударами горцев, нападавших из засад, и понес большие потери. Впрочем, немалые потери понесла и противная сторона. Всего на дороге в горах насчитали 22 завала, не считая засек и волчьих ям. Чтобы облегчить обозы, Воронцов приказал уничтожить походные тяжести и сжег свое собственное имущество, проводя ночи на голой земле.

Ему удалось сохранить порядок и бодрость в отряде до конца пути. 20 июля подошедший с равнины отряд генерала Фрейтага избавил войска Даргинской экспедиции от вражеского окружения. Всего в том походе погиб 3631 человек. По сей день Даргинский поход в «логово Шамиля» считается одной из самых спорных страниц Кавказской войны.

Поход на аул Дарго потряс тогда русское офицерство своей кровавой бессмысленностью: сопряженный с большими людскими потерями захват официальной резиденции имама, которую тут же пришлось оставить ее владельцу, не повлиял на ситуацию в войне на Северном Кавказе. Если и повлиял, то в худшую для России сторону. Об этом писали многие современники-мемуаристы.

Тогда стало ясно, что перед Отдельным кавказским корпусом задачи стоят гораздо сложнее, чем это казалось в начале затянувшейся Кавказской войны. Огромные военные усилия привели к началу 1840-х годов к взрыву в горах религиозного фанатизма и усилению имамата Шамиля. Немалую «каплю масла» подлил в такую внешнеполитическую для Российской империи ситуацию во многом неудачный Даргинский поход.

За Даргинский поход, который изменил ход Кавказской войны, император Николай I удостоил генерала от инфантерии графа М.С. Воронцова княжеского титула. И назначил его шефом Куринского егерского полка. Государь писал своему наместнику:

«Честь и слава вам и храбрым нашим войскам, что называвшееся невозможным – исполнено. О мужестве, стойкости и терпении войск среди трудов и лишений всякого рода нечего распространяться; они глядели на вас, шли за вами, терпели с вами, и они русские».

В отличие от многих предыдущих кавказских наместников, Воронцов не уповал только на вооруженную руку: он дополнял военные усилия новой экономической политикой. При нем и Закавказье, и Северный Кавказ получили право свободной торговли. Это сразу же оживило хозяйственную жизнь горного края, сделало мир на Кавказе куда более привлекательным, чем постоянное существование под угрозой бедствий войны.

Это понял император Николай I, как самодержавный монарх, заинтересованный в мире и покое на окраинах державы Романовых. Можно считать, что именно он поставил перед собой задачу осуществить полную интеграцию Кавказа в состав Российской империи, причем намеревался это сделать без всяких оговорок и послаблений. Такую цель и должен был осуществить М.С. Воронцов, наделенный всеми правами царского наместника. Николай I не случайно в сентябре 1846 года обратился к нему с такими словами:

«Слушай меня и помни хорошо то, что я буду говорить. Не судите о Кавказском крае, как об отдельном царстве. Я желаю и должен стараться сливать его всеми возможными мерами с Россиею, чтобы все составляло одно целое…»

…В дальнейшем Воронцов стал придерживаться ермоловской стратегии в покорении тех горских областей, население которых выступило против владычества России. Завоевание гор Северного Кавказа шло постепенно, но настойчиво, так, чтобы на каждом новом приобретенном пункте становиться твердой ногой.

Одновременно царский наместник принимает меры для гражданского благоустройства горного края. Закавказье разделяется на губернии. Учреждаются учебные заведения. В Тифлисе открывается первый театр, начала выходить газета «Кавказ». В городах появляются публичные библиотеки, отделения Географического общества. Проводится преобразование финансовой системы.

Принимаются меры хозяйственного развития Кавказского региона: его сельского хозяйства, горнорудного дела, дорожного строительства и торговли. Открывается пароходное сообщение по реке Куре. Составляются топографические карты Кавказа, проводится военно-статистическое описание закавказских губерний, что было особенно важно для военного времени.

Примечательно, что «изгнанный» императором Николаем I из Тифлиса «проконсул Кавказа» А.П. Ермолов, внимательно следивший за событиями в этом горном краю, отозвался о графе Воронцове, как царском наместнике и главнокомандующем Отдельным Кавказским корпусом, самыми доброжелательными к нему словами: «Он… милейший друг и удивительнейший из чиновников».

В 1847 году генерал от инфантерии князь Воронцов предпринимает новый поход в Горный Дагестан. Он лично руководит штурмом укреплений аула Гергебиль, осадой и взятием аула Салты. Овладение последним опорным пунктом Шамиля стоило для кавказских войск жизни 100 офицеров и более 2 тысяч нижних чинов.

В той экспедиции в горы Михаил Семенович оказался тяжело больным человеком, едва не лишившимся зрения. При своем почтенном возрасте он продолжал сохранять присущее ему хладнокровие и мужество. Князь А.И. Барятинский, будущий кавказский наместник, вспоминал о нем:

«Храбрость эта была поистине джентльменская, всегда спокойная, всегда ровная…»

Чтобы поддержать жизненные силы, дух и стойкость своего наместника в Тифлисе, император Николай I, благодаря его за «водворение спокойствия и безопасности в… части Дагестана», сообщает Михаилу Семеновичу о зачислении его сына, Семена Воронцова, в лейб-гвардии Семеновский полк и назначении своим флигель-адъютантом.

В марте 1852 года, на Пасху, николаевскому сановнику князю М.С. Воронцову вместе с нисходящим потомством жалуется титул «светлости». Так он вошел в круг высшей аристократии Европы.

К весне 1853 года отряды имама Шамиля удалось полностью вытеснить из Чечни в дагестанское высокогорье. Но тут появляется новая опасность южным российским пределам: стали резко обостряться отношения с Турцией, которая в очередной раз сделала ставку на поиск союзников на Северном Кавказе. Тифлисский наместник по этой причине озаботился укреплением Черноморского побережья Кавказа, сухопутной границы.

Воронцов в годы своего кавказского наместничества оставил «частый след» в мемуарах и литературных произведениях. Великий русский писатель Лев Толстой в своем широко известном рассказе «Хаджи-Мурат» так отзывался о нем:

«Воронцов, Михаил Семенович, воспитанный в Англии, сын русского посла, был среди русских высших чиновников человек редкого в то время европейского образования, честолюбивый, мягкий и ласковый в обращении с низшими и тонкий придворный в отношениях с высшими. Он не понимал жизни без власти и без покорности.

Он имел все высшие чины и ордена и считался искусным военным…

Ему в 51-м году было за семьдесят лет, но он был совсем еще свеж, бодро двигался и, главное, вполне обладал всей ловкостью тонкого и приятного ума, направленного на поддержание своей власти и утверждение и распространение своей популярности».

…Годы давали знать о себе, сказывалось заболевание кавказской лихорадкой. В декабре 1854 года светлейший князь Воронцов увольняется со службы и покидает Тифлис. Последними плодами его распоряжений как главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом в начавшейся Восточной (или Крымской) войне 1853–1856 годов стали победы русского оружия над турками. Отличились отдельные отряды генералов Андроникова, Бруннера и князя Бебутова, стоявшие на прикрытии государственной границы.

После этих поражений «Азиатская» армия Блистательной Порты уже не помышляла о вторжении в российское Закавказье, а думала только о защите собственной территории от «кавказцев», прошедших школу горной войны под начальством наместника светлейшего князя Воронцова. Такая «защитная война» сложилась для османов крайне неудачно: они потеряли, среди прочего, самую сильную на границе с Россией крепость Карс.

Оставив за собой только должность члена Государственного совета и необременительные обязанности императорского генерал-адъютанта, Михаил Семенович после лечения за границей поселяется в Одессе.

26 августа 1856 года, в день коронации Александра II, светлейший князь, находившийся по такому случаю в первопрестольной Москве, производится в генерал-фельдмаршалы Российской империи: «За заслуги Престолу и Отечеству». По такому поводу он получил много самых искренних поздравлений, в том числе от соратников по войнам против наполеоновской Франции, еще остававшихся в живых, и, разумеется, «кавказцев».

В том же году, 6 ноября, М.С. Воронцов, подлинный герой Бородинской битвы, ушел из жизни. Был похоронен в благодарной ему Одессе, в местном Соборном храме. После смерти его бездетного сына мужская линия княжеского рода с титулом светлости пресеклась.

Полководцу двух императоров – Александра I и Николая I Павловичей не довелось познать окончания Кавказской войны с имаматом Шамиля. Окончательный перелом в ней произошел сразу после окончания Крымской войны. Но тогда наступила уже другая историческая эпоха: другой стала Россия, другим стал и Кавказ. Неоспоримо здесь было то, что наместничество Воронцова, обладавшего «идеей государственника», на горной окраине Российской империи дало свои запоздалые, вызревшие плоды.

…Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов был награжден следующими отечественными орденами: Святого Андрея Первозванного с алмазами, Святого Георгия 2-й и 3-й степеней, Святого Владимира 1-й степени, Святого Александра Невского с алмазами, Святой Анны 1-й степени с алмазами, Золотым крестом за Базарджик, золотой шпагой «За храбрость» и золотой шпагой с алмазами с надписью «За взятие Варны», знаком отличия «За ХХХ лет беспорочной службы».

Список иностранных орденских наград генерал-адъютанта трех всероссийских императоров впечатляет не менее. За долгую службу державе Романовых он был награжден орденами: французским Святого Людовика 1-й степени, британским Бани 1-й степени, австрийскими Святого Стефана и Марии Терезии 3-й степени, шведскими Серафима и Меча 1-й степени, прусскими Черного Орла и Красного Орла 1-й степени, ганноверским Гвельфов 1-й степени, гессен-кассельским Заслуг 1-й степени, сардинским Святых Маврикия и Лазаря 1-й степени, греческим Спасителя 1-й степени, турецким Славы с алмазами,

Обращает в этих двух наградных списках одна показательная деталь: генерал-фельдмаршала светлейшего князя М.С. Воронцова если монархи и награждали орденами, то только высших, 1-х степеней. Как говорится, по его заслугам оказывалась и честь. Честь же в орденах десяти иностранных государств отдавалась ему как полководцу России, царскому наместнику на Кавказе и одному из влиятельнейших людей – аристократов империи Романовых. И как редкому «баловню судьбы».