Текст книги "Мальчик и облако (СИ)"

Автор книги: Алексей Урусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Владимир. Дом Латышевых.

– Ты какой-то сегодня рассеянный, за танцем следишь вообще плохо, – сделала мне замечание Алёна, лёгким движением кисти немного приподнимая мне локоть правой руки. – Чем у тебя голова забита?

Для кавалера, вообще, недопустимая ошибка – опустить вниз правую руку, на которой лежит левая рука партнёрши – локоть всегда должен быть параллельно паркету. Но события последних дней меня и впрямь немного выбили из равновесия, и я честно отвечаю: – Кирпичами!

Она рассмеялась: – У мамы не бывает салона, чтобы собравшиеся дамы тебя не вспомнили, что вообще, для твоего возраста необычно – как правило, обсуждаются старшие юноши или совсем уж взрослые. Так что я в курсе твоей бурной жизни: с кубками, медведями, медалями, дуэлями, ну, теперь ещё и с кирпичным заводом.

– Как я вообще могу кого-то интересовать? Я – никто! И звать меня – никак! Прежде, чем я что-то буду из себя представлять, если, конечно, вообще когда-нибудь стану кем-то интересным, должно лет десять или пятнадцать пройти.

– Ты абсолютно не знаешь женщин! Любая женщина может из ничего сделать шляпку, салат и скандал! Для некоторых женщин этот список – не полный и они с таким же энтузиазмом и изобретательностью умеют из ничего организовывать сплетни! У тебя жизнь насыщенная, у них – скучная. Вот они и разнообразят её таким образом, перемывая тебе косточки.

***

Танцы закончились, спешу домой – с конём пообщаться, с Четом погулять, уроки сделать, языки учить…

Из темноты ко мне шагает рослый пацан, и я сразу узнаю одного из посетителей танцевального салона Латышевых – Никиту.

– Андрей, у тебя есть время поговорить?

Сразу хотел сказать ему, что с Алёной я просто танцую, и если у него на неё какие-то планы, то меня он может в расчёт не брать. Если его это не удовлетворит, пусть вызывает на поединок! Но решил, что это грубовато, поэтому отвечаю: – Да, конечно.

Хорошо, что я сдержатся, так как моё предположение о теме разговора оказалось неверным.

– Тебя же Судьёй зовут; звали? Я поинтересовался: ты реально раньше помогал в разных сложных ситуациях. Тут такое дело – я с Ильёй поссорился. Мы с ним чуть ли не с яслей дружили, семьи наши приятельствуют, в гости друг к другу ходим постоянно. А мы с ним в конце лета что-то начали претензии друг другу высказывать, ну и понеслось. Правильно говорят: хочешь испортить отношения – начни их выяснять. Поссорились – но не ругались, просто высказались и разошлись, каждый при своём оставшись. Теперь даже в лицее не разговариваем. Ты как-то можешь помочь это урегулировать или посоветовать, как сделать? Я-то уже остыл. Думаю, и Илья тоже.

– Никит, ты же один пришёл. Когда в приюте или в школе ко мне подходили, это всегда были две стороны спора, и они обе готовы были на тот вариант урегулирования, который я предложу, так как считали, что я поступлю по справедливости. Вряд ли Илья согласится со мной общаться – он меня не знает. Как ты ему сможешь это предложишь? Вы с ним в ссоре, не разговариваете и не общаетесь. Да и не поможет это – он изначально будет считать, что я на твоей стороне и сомневаться в моём нейтралитете.

– Всё, что я могу тебе посоветовать, – продолжил я, – переговори с ним сам. Ты ничего не потеряешь – вы ведь и так не общаетесь. Просто подойди и попроси три минуты на разговор. Чтобы хотя бы в классе общаться, а не дуться и демонстративно друг от друга отворачиваться. А вообще, мне показалось, что вы зря сразу возникающие претензии не высказывали – вот они и копились. А не высказанная претензия – она растёт. И когда ты её, в конце концов, вытаскиваешь на свет, чтобы озвучить, она не просто суммируется со всеми остальными, там правила умножения действуют. Так что и на будущее: если тебе что-то в друге не нравится – сразу ему скажи. Вежливо, аккуратно, но сразу.

Глава 28

Москва. Кремль.

– Присаживайтесь, господа!

Император, наследник и цесаревич, за руку поздоровавшись с гостями, занимают место за столом ситуационного зала; напротив них располагаются князь Окинов, дворяне Перлов и Фениксов.

– Слушаем Вас, господа!

По праву обладания более высоким статусом первым о работе по созданию нового концерна докладывал Дархан Тайшаевич: – Первая часть работы по созданию концерна «Феникс» выполнена – всего из Китая на территорию России перемещено чуть более ста четырёх тысяч человек.

Увидев вопросительное выражение на лице императора, князь добавил: – Первоначальная оценка, предполагавшая максимум семьдесят тысяч человек, оказалась заниженной. Те семьи, которые при весеннем опросе прошлого года не выражали стремления покинуть Китай, ощутив на себе возрастающее давление клана Шугуан, всё-таки решились на переезд. Еще четырнадцать тысяч человек – это рода, формально не входящие в клан Фэн, но многие десятилетия работающие на него на основе семейного подряда. Они обоснованно опасались репрессий, поэтому решили последовать за кланом Фэн.

– Как их удалось разместить? – задал вопрос император.

– Над югом России стоит радостный писк, – ответил Окинов, – в зимний период большинство туристических объектов пустует, особенно в небольших городах и посёлках, а сейчас их заняли наши релоканты, а это – дополнительный и неожиданный доход для владельцев. К концу апреля будет построено жильё, и все туда переедут. Чтобы не увеличивать площадь земель, занятых жильём и другими постройками, мы пересматриваем этажность домов, школ и детских садов. Программа создания общественных пространств отложена на два года. Эти меры позволяют через полгода переселить всех в постоянное жильё.

– Что собой представляют дополнительные кланы? – задал вопрос император Николай Петрович.

– Их три, – ответил Иван Чжанович. – Шелководы, которых семь тысяч; транспортная компания – клан из пяти тысяч человек; и ещё один клан, численностью в две тысячи – резчики и керамисты: они изготавливают палочки для еды, лаковую посуду, керамику, выполняют резьбу по кости и камню.

– Шелководы у нас редкость, да и китайское мастерство для них недостижимая планка, – кивнул головой император.

– Я боялся, что будут проблемы с выделением для них земли по южным российским губерниям, но что в Узбекистане, что в Фергане губернаторы за их людей чуть не дерутся и наперебой предлагают лучшие условия. Шелководам земли надо много – и под тутовые плантации, и под ангары для разведения червей и выращивания куколок. А в ангарах – строго выдержанные температура с влажностью – а это энергия.

– Ещё бы губернаторы за них не бились, – ответил Николай Петрович, – их-то самих приходится пинать, чтобы шелководством занимались. А тут – готовые эффективные работники с опытом производства в тысячу лет. И весь объём продукции областям в зачёт пойдёт.

– Над этим кланом шутят, что они плодовитость позаимствовали у своих подопечных – тутовых шелкопрядов. Оно и понятно: там много ручного, но не тяжёлого труда, и для детей всегда находилась работа. Со временем переженятся с местными, да и обучение можно организовать, чтобы коренное население переняло традиции шелководства.

– Что-то ещё важное есть? – поинтересовался Романов.

– Государь, – вновь обратился к нему Фениксов: – в плену у семейства Шугуан оказалось от двух до трёх десятков представителей нашего рода. Мы постараемся их выкупить или ещё как-то спасти. Но если обстоятельства сложатся так, что Вы чем-то сможете помочь, прошу Вас принять участие в их судьбе.

Император согласно кивнул.

– Ваше величество, – обратился князь Окинов к Романову, – от имени всех присутствующих, и ещё более ста тысяч новых Ваших подданных позвольте поблагодарить Вас за милосердие и поздравить с наступающим Новым годом! Чай с новых плантаций появится через два или три года. А вот шелководы и резчики продукцию уже производят. Разрешите вручить Вашей семье новогодние подарки. Это проспекты с пояснениями, – он придвинул на середину стола небольшие буклеты. – Подарки передали через сотрудников протокола.

– Благодарю, господа, от имени всей императорской семьи. Успехов вам в делах и семейного благополучия в наступающем году!

***

Императорская семья неспешно прогуливалась по залу и осматривала новогодние подарки, расставленные и разложенные в помещении между апартаментами их высочеств и Оружейной палатой.

Супруга императора с невесткой и внучками переходили от одного стола к другому; император с сыном и внуком двигались отдельно – у каждого собственное представление о прекрасном и интересовали мужскую и женскую половины семьи разные категории подарков. Представительницы лучшей половины империи больше обращали внимание на шкатулки, инкрустации, драгоценности… Мужчины примеряли оружие, крутили в руках непонятные макеты сооружений и техники.

Дойдя до «китайской экспозиции» женщины не могли сдержать восторженных оценок, и император поспешил просветить их: – Это подарок от наших новых подданных – мы создали концерн «Феникс» из мигрировавших в Россию китайцев. В основном они намерены чай выращивать и всякие специи, но и кое-какой ширпотреб тоже будут производить.

– Коль, ну какой ширпотреб? – всплеснула руками императрица. – Посмотри, какая вышивка! Это же ручная работа! Какие цвета яркие! Стежочки все одной длины, параллельные, как по линейке. А нитки – тонюсенькие, натуральный шёлк. Это произведение искусства, а не ширпотреб. Или вон – деревянная пиала: она же невесомая. А как расписана! Наверняка, раньше всё это ввозилось из Китая и стоило недёшево, а теперь будет на месте изготавливаться. Или миниатюрные солдатики из бивня мамонта для Саши – у них на мундирах не просто пуговицы – а с орлами. Это же как надо было резчикам тонко работать – под микроскопом, что ли?

Саша вздохнул: – Хотелось бы побывать в Китае. Я в детстве мечтал просто побегать с ребятами по Великой Китайской стене. По ней же бежишь, а она не заканчивается. Папа, она же не заканчивается?

– Нет, сына, это только российская граница нигде не заканчивается. Все остальные границы ограничены в своей протяжённости. Великая Китайская стена – тоже границей была. Она идёт-идёт, а потом просто заканчивается башней. И дальше ничего нет.

– Тогда не очень интересно: бежишь наперегонки и упираешься в башню.

И без перехода: – Папа, а мы летом в Крым поедем?

– Обязательно. Где-то на месяц. Тебе же надо особняк осмотреть в готовом виде: там отделку закончили, мебель расставляют, так что весной он готов будет к заселению. Вот в августе можешь там с неделю пожить; Вере и Надежде покажешь поместье с пещерой и гротом, и их комнаты.

Прислушиваясь к разговору, постепенно подтянулась вся императорская семья.

– Кстати, до лета ещё далеко, а на новогодние праздники можно у Раевских побывать. София, – обратился он к невестке, – с мамой и папой переговори, несколько дней дети с тобой вместе могут у них погостить, Владимир периодически сможет подъезжать и иногда ночевать не в Кремле; а мы с бабушкой на Рождество приедем. На границах сейчас без серьёзных заварушек, надеюсь, до весны ничего не затеют наши заклятые друзья. Полтора года уже относительное затишье, – бойцам спасибо, новому оружию и тебе, внук, тоже: твоя магическая сила – очень немаленькая гирька на этих весах!

Владимир. Дом Перловых.

– Андрей, я завтра на кирпичный завод еду. Если интересно, присоединяйся.

– У них там не в порядке что-то? – задаю вопрос Геннадию Алексеевичу.

– Пока не понятно. Но предпосылки есть. Управляющий докладывает, что много людей увольняется. А часть постоянных клиентов не продлили контракты на этот год и если не появятся новые покупатели, то площадка хранения через три-четыре месяца заполнится под завязку и дальше кирпич складировать будет негде.

– Могу съездить, хотя толку там от меня…

Геннадий Алексеевич продолжил: – Я занимаюсь решением: вчера с дедом, Алексеем Сергеевичем, дела обсуждал. Ну и тему кирпичного затронул. Мы в новом концерне участвуем, и на юге России идёт большая стройка. Масштабы солидные, по всей стране скупаем стройматериалы и в том же кирпиче крайне острая необходимость. Весь кирпич с завода можно туда пустить, затоваривания не будет. И ещё дед просил технологов проработать вариант изготовления кирпича не чисто из глины, а из добавок, которые делают его «теплее»: кирпич больше не для несущих конструкций нужен, а обкладывать стены домов и желательно, чтобы он был не такой теплопроводный. Так что и это обговорим.

Владимир. Кирпичный завод.

После короткого осмотра территории завода – Геннадий Алексеевич при каждом приезде обязательно полчаса тратил на обход, проходим и рассаживаемся в административном здании.

Управляющий Герман Дмитриевич Соломин, доставшийся нам «по наследству», начинает: – Две недели почти каждый день кто-то увольняется, а то и два-три человека за день. Пока я людей переставляю, но к концу месяца этот ресурс будет исчерпан и у нас одна бригада, а то и две просто исчезнут. Заявку в центр занятости я подал, но там раскачиваются долго, от них работники обычно не раньше месяца-двух поступают, и, как правило, без квалификации. Хотя какая-то особая профессия не нужна – люди учатся на месте. В сеть объявление тоже закинул, но пока без отклика – у всех предновогодняя суета, не до поиска новой работы. По знакомым мы с главным инженером прозвонили, тоже ищут.

Вместе с инженером завода и Дитерихсами начинаем прикидывать варианты поиска сотрудников. В принципе, способов немало, но все они не быстрые, а желательно уже на следующей неделе несколько новых работников иметь.

Листок перед управляющим быстро пополняется номерами телефонов, кто может помочь с подбором рабочих.

Вношу и я свою лепту: – В начале осени два студента начали выпускной диплом делать. Я Вам рассказывал, Геннадий Алексеевич, про проект дамбы. Может Марка с Костей напрячь – их ровесники уже выпустились и работают. Может, кто и согласится?

– Позвони, – согласно кивает Перлов.

Набираю: – Марк, добрый день. Это Андрей Первозванов. Как работа над проектом плотины? Ага, хорошо, будет готово, ждём. Слушай, тут такое дело – кирпичному заводу, что в сторону деревни Рукав, работники нужны. Нет, не грузчики, но рабочие. Здесь механизировано всё, но оборудование не сложное. Сорок? Наверное, много… Человек двадцать, где-то так. Запиши номер управляющего, я ему твой тоже дам, состыкуетесь.

Кладу трубку: – У студентов сейчас экзамены, но кто-то и сейчас готов. А через неделю, с первого января, они сразу человек сорок могут выставить, но всего на месяц – они с Костей пробегутся по общагам, желающих наберётся.

– Пока звонил, про арендатора нашего вспомнил, – продолжаю я. – Он же говорил, что у него зимой народ бездельничает. А там-то все – механизаторы.

Набираю, разговариваю. Докладываю: – Он завтра-послезавтра десяток человек наберёт, и считает, что до двух десятков желающих будет. Но только до конца февраля – дальше у них технику в поле выводить, пахота, посадка…

– А ещё можно Анатолию Дмитриевичу в монастырь позвонить. У него контакты со многими парнями, что в приюте воспитывались, есть.

Управляющий машет руками: – Уже достаточно. Но будем иметь в виду. За два месяца проблема, в любом случае, будет решена. Ну, а если форс-мажор, сообщим.

***

Машины с новым руководством убыли, и управляющий с главным инженером и технологом направились от заводской проходной к печи – Герман Алексеевич и сам не чурался несколько раз за день сходить до «кормилицы», и подчинённых своих учил постоянно быть в курсе того, «чем печь дышит».

– Ну вот, а вы – «мальчик» да «мальчик», обратился он к подчинённым. – А этот мальчик и сейчас уже неплохо соображает, а лет через пять – любого из нас съест и не поперхнётся. Так что за работу можете не переживать – не дадут заводу захиреть! Ну, и работать надо так, чтобы не было у него желания вас съесть.

Загородная усадьба Владимирского губернатора.

– Ну, Свят, как каникулы, как отдыхается?

– Спасибо, дедушка, хорошо.

– Ещё разок к нам на пару дней приедь, а то и подольше, пусть бабушка порадуется.

– На следующей неделе собирался, на выходные.

Губернатор Волхонский согласно кивнул. – Теперь о деле: – Свят, ты мне через полтора месяца опять потребуешься. Как и год назад, пойдёшь на празднование дня рождения Екатерины Перловой. Снова княжеская поросль приезжает, нужно будет их окучивать и развлекать. Но и взрослые князья будут, так что мы с тобой, Ярослав, идём тоже. Звонил мне бурятский князь Окинов, просветил. И вам расскажу, пока по секрету: там и обручение сразу будет у Екатерины с дворянином Фениксовым. А у Окиновых и Перловых с этим родом крупные дела, так что не только сам Дархан Тайшаевич приедет, но и друзей-князей пригласит, для пущей важности. Официально о предстоящей помолвке сами Перловы объявят; заблаговременно, но когда сочтут нужным. Наша забота – встретить князей, оказать нужные почести, обеспечить комфортное пребывание и хорошие впечатления и проводить. Будут они недолго – у князей не бывает много свободного времени. Точно прилетают брянский и хабаровский губернаторы, может и ещё кто. Окинов забронировал весь княжеский этаж в гостинице, там они все и разместятся.

– Святослав, из твоих друзей в нахимовке кого-то отпрашивать тебе в компанию нужно? – спросил губернатор внука.

– Нет. Я здесь ребят подтяну – есть и графы, и бароны подходящего возраста. Справимся.

– Ну, добро. Иди в машину, мне ещё с папой парой фраз перекинуться надо.

***

Когда Ярослав Григорьевич сел в автомобиль, Святослав, оторвавшись от смартфона, спросил отца: – Дед что, опять просил поголовье внуков увеличить?

– Какое поголовье? С чего ты решил?

– Да у него всегда одна песня – пауза между появлением потомства не реже трёх лет, чтобы перекрыть все возрастные зоны! – ответил сын. – Ярославне сейчас девять, Ростиславу – шесть, а трёхлетка у нас в роду – нету! Дед, как минимум, зафиксировал отсутствие одного расчёта на семейном корабле, боится, что не появится ещё один и считает необходимым срочно пополнить наши стройные ряды. И пока вы с мамой ударным трудом его не порадуете, он с тобой так и будет беседовать и мозги выносить.

– Тебя это не касается.

– Ещё как касается! Дед же и меня обрабатывает – типа, внучок, невесту можешь себе и сам выбрать, но главное – такую, чтобы породу улучшить. Чтобы роду на пользу пошло. Года через два, думаю, затолкает меня на обручение. А оно мне надо? А если ты пару раз со стапелей отправишь в большое плавание новые изделия серии «внук», то деду на радостях не до меня будет. Не спорил бы ты с ним – тебе что, трудно? Там и работы-то…

– Сиди и помалкивай. Тоже мне, помощник губернатора по демографии выискался.

– Ну, ты сам взрослый. Я – сказал, ты – услышал. Но тебе же потом проще всем хозяйством управлять. Посмотри: ты у деда один, и он всё на тебя грузит. Потому что больше доверить некому. Я вырасту, на флоте служить буду, а значит – тебе не помощник; разве что только посочувствовать. А если я на подлодке и в походе – то даже и позвонить тебе не смогу. Так что ты по всем важным вопросам станешь одного Ростислава грузить. А будет ещё пара сыновей – между ними работу распределишь. Если тебе маму не получается убедить, я могу бабушек подключить: так-то они меня за ребёнка держат, поплачусь, что хочу сестрёнку. Так они вдвоём быстро маму научат Родину любить и внести личный вклад от имени князей Волхонских в это богоугодное дело.

– Не слишком ли много интриг для твоего возраста?

– Какие это интриги? Детский сад, песочница, ясельная группа. Мне вон в конце декабря в увольнение было нужно, а училище – на карантине. Вот там, пока вырвался, были интриги!

Глава 29

Владимир. Областной дворец приёмов.

На февральское награждение мне, как удостоенному государственной награды, прислали приглашение. А поскольку я несовершеннолетний, меня сопровождали опекуны. Места для нас были забронированы ближе к концу зала – первые ряды предназначались для титулованной знати и орденоносцев; там же – те, кого будут награждать в этом году; а дальше уже все остальные.

Слышим из динамиков: – Григорий Семёнович Волхонский, губернатор Владимирский, – вместе со всеми встаём и кланяемся в ту же сторону, что и все. Мне ничего не видно – слишком далеко, рост у меня пока маловат. Садимся.

Губернатор без паузы начинает: – Товарищи! Господа! Год назад в этом зале мы аплодировали награде нашего сержанта Алексея Мальцева с позывным «Кубанец». Этот позывной Алексей взял в память о прародине своих предков, уже несколько поколений трудящихся на владимирской земле, а теперь и прославивших её боевыми подвигами.

Губернатор мне почти не виден, но на большом экране за его спиной вижу портрет сержанта, с которым я сидел рядом на прошлогоднем награждении. Точно, и представился он Алексеем.

Губернатор продолжил: – Минувшим летом сержант Мальцев в одиночку захватил вражеский опорный пункт, попутно уничтожив противников и взяв пленных. За этот подвиг он был удостоен Георгиевского креста, достойно дополнивших его орден «Мужества» и медали, полученные ранее. Но в начале зимы подразделение, в котором воевал «Кубанец», попало под шквальный огонь противника. Алексей прикрывал раненых сослуживцев, отбивал атаки врага и сам контратаковал, чем обеспечил эвакуацию раненых с поля боя. В этом сражении сержант Мальцев получил смертельное ранение. Прошу почтить память сержанта Алексея Мальцева минутой молчания.

Раздался негромкий шелест – притихший зал начал вставать. Мы тоже поднялись. Через минуту сели…

А дальше моё сознание разделилось на две половины – одной я слушал то, что происходит вокруг, а вторая стала жить своей независимой жизнью, в которой метались мысли: – Был улыбчивый, контактный и мужественный солдат, Алексей Мальцев; приехавший на свою свадьбу и ожидавший скорого появления наследника. И теперь его нет. И его сын или дочь будут знать отца только по фотографии. И сколько солдат уже погибло? И ещё погибнет? В монастыре на моей памяти несколько раз отпевали погибших в зонах конфликтов. И сколько таких солдат отпевается каждый год по всем церквям России? Найдётся ли сила, способная остановить эти войны?

А первая половина сознания в это время наблюдала за тем, как к губернатору подошла сухонькая старушка в чёрном платочке, одетая явно не для дворянского собрания. Обняв её, губернатор обратился к залу: – Супруга нашего героя не может присутствовать, она в положении. Чтобы она могла меньше думать о житейских проблемах и сосредоточиться на воспитании детей, Владимирская область дарит ей трёхкомнатную квартиру, расположенную поблизости от детского сада и школы. Рядом со мной находится мать нашего погибшего солдата, Ксения Егоровна. Уважаемая Ксения Егоровна, чтобы Вы всегда могли быть рядом с семьёй сына, область дарит Вам квартиру в этом же доме. Если Вы захотите продать свой дом в деревне и переехать во Владимир, Вам в этом помогут. Примите, пожалуйста, дарственные. Пусть Господь укрепит Вас и поможет перенести это тяжкое горе!

Старушку аккуратно под руки сопроводили из зала.

Дальше началось награждение… Но я не слышал ни зачитывания указов, ни фанфар, ни аплодисментов награждённым.

Я остался там – в прошлогодней беседе с сержантом… Вспомнил, как он несколько раз открывал коробку с наградой, любовался на неё, закрывал… А через некоторое время открывал снова. А вечером, на балу, его не было. Ещё бы – его же невеста ждала. А теперь она вдова.

Мысль о вдовьей доле вчерашней невесты стала спусковым крючком для маленькой слезинки, ниоткуда взявшейся и медленно набухшей у меня в уголке глаза.

Владимир. Дом Перловых.

Я бежал. Бежал в сторону врага – потому что оттуда летели беспилотники и нужно было задержать их, чтобы наши раненые могли добраться до леса, кроны которого их укроют. И через лес им останется всего три километра до наших опорников. Надо успеть. Успеть! Успеть!!

Успеть пробежать сквозь небольшие кусты. Успеть выбежать на бывшее поле. Заросшее травой, но без кустов и ровное. Успеть пробежать подальше, на простор – на изрытую воронками землю, где я буду хорошо виден. Чтобы дроноводы обнаружили меня издалека и порадовались, что появилась мишень. А я обрадуюсь, что издалека увижу беспилотники и смогу их сбивать. И успеть подготовиться к схватке. Моя верная снайперка приятно тяготит руки. А за плечами – калаш. И кому не хватит пуль из винтовки, получат их из автомата.

– Держись, брат. Мы с тобой! – слышу неясный шёпот откуда-то издалека, буквально на уровне шума ветра.

– Кто это – вы; и сколько вас? – весело спрашиваю на бегу.

– Мы – небесное православное воинство во главе с Борисом и Глебом. Мы тебе поможем!

– Ну – тогда победим! Или свидимся!

На поле успел. Ещё метров сто, и вот он – участок без травы. Здесь мне и придётся биться. Ну, не самое плохое место! Сбрасываю куртку, да и броник с каской тоже не нужны – тяжеловато в них, и движения сковывают, а берет и тельняшка из композитов; от мелких осколков защитят, а крупных беспилотники не носят. Но вот разгрузка пригодится – может, и успею магазин расстрелять и тогда, чтобы быстро перекинуть новый, вытаскивать его удобнее всего из кармана разгрузки. Достаю и целую крестик; поцеловав, надеваю берет. На валун, вывороченный из земли взрывом, кладу автомат. Целую винтовку и тихо шепчу: – Если что, прощай, Роза!

Жаль, в винтовке всего три патрона, не до перезарядки будет. Ещё не закончил приготовления, как с запада показались чёрные точки и послышался неясный шелест. Много их, слишком много, смертельно много. Жду. Ближние квадрики пролетели уже половину поля, и только тогда на его дальнем конце показались две авиаматки. Хорошо, что не потратил патроны из снайперской винтовки на мелочь. Вот цель – достойная для Розы! Привычно вскидываю винтовку и бью по дрону управления. Есть! Он заваливается на бок и кувыркается вниз. Без него дроноводам придётся атаковать в ручном режиме, и скоординировать два десятка квадрокоптеров им будет сложно. Вторая авиаматка начала отставать: нельзя упускать гадину; стреляю по ней – попал! Неуклюжая «БабаЯга-13» тут же шлёпается на землю. Ближние дроны на подлёте, последним патроном сбиваю ещё один вражеский беспилотник – из тех, что покрупнее. Бросаю снайперскую винтовку в воронку – может, наши найдут, и Роза ещё повоюет. Хватаю калаш и одиночными начинаю стрельбу по приближающимся дронам. Вижу, что часто мажу – но квадрокоптеры приближаются веером, их слишком много и толком прицеливаться некогда. Но что-то сбиваю. Я стою на прохладном ветру в одной тельняшке и разгрузке, но мне жарко: чувствую, как пот скатывается по лбу, тельняшка уже взмокла. Расстреляв магазин, перецепляю его и продолжаю стрельбу. Слишком много! Лёгким щелчком перевожу калаш в стрельбу очередями, высаживаю второй магазин. Отбрасываю его и выдёргиваю из разгрузки новый. Очереди всё длиннее, дроны всё ближе. Их уже немного, и это хорошо – значит, раненые смогут уйти, гнаться за ними будет некому. Короткая очередь – и очередной дрон падает, но всего в десятке метров от меня. Резко перевожу автомат на новую цель и сбиваю ещё один. Прямо на меня летит беспилотник – стреляю… Но патронов больше нет! Перехватываю автомат за ствол и бросаю. В квадрокоптер я не попал – но его пропеллер зацепило ремнём калаша, и они, кувыркаясь, по инерции полетели от меня и дрон взорвался на земле.

Вот и всё! Остался один беспилотник, зависший в десятке метров от меня. Один! Но я без оружия. Выдержав паузу, дрон резко пикирует и взрывается. Яркая вспышка ударяет мне по глазам.

Просыпаюсь. Меня трясёт возбуждение от схватки. Сон был настолько реален, что я даже запахи и порывы ветра ощущал, а палец на правой руке ещё несколько секунд по инерции пытался нажать на курок несуществующего автомата. Включаю ночник, пью воду. Вспоминаю про погибшего сержанта и мучаюсь вопросом: этот сон – просто реакция мозга на события дня, являющаяся фантазией на заданную тему, или сержант Мальцев и в самом деле погиб так?

Прокручиваю в голове события минувшего дня: выйдя из Дворянского собрания, мы поехали в ближайший собор и заказали панихиду и сорокоуст по погибшему в бою рабу Божию воину Алексею. Не могу освободиться от дневных событий, но всё же незаметно засыпаю.

***

– Никаких бумаг и проектов! Сначала – за стол! Как раз обед! – Оксана Евгеньевна увлекает Константина и Марка в столовую, и, обернувшись к нам с Геннадием Алексеевич, добавляет, погрозив пальцем: – И вы перекусите.

Пока студенты обедали, подъехал Матвей Давидов, так что в гостиной, с чашками чая в руках, в расширенном составе, листаем толстую папку – проект дамбы. Студенты дают пояснения.

На чертёжных листах всё выглядит солидно. Плотина в разных проекциях, с указанием материалов и толщины насыпи. Отдельно таблицы, справки, какие-то чертежи профилей. Костя и Марк охотно дают пояснения.

Геннадий Алексеевич торжественно произносит: – Переходим к процедуре подписания!

Студенты подсовывают ему нужные листки, на которых он размашисто расписывается чернильной ручкой…

После уезда студентов Оксана Евгеньевна высказала претензии нам с Геннадием Алексеевичем: – Вы что, не понимаете? Пацаны сироты, живут в общежитии. Студенты и так – народ постоянно голодный, а тут ещё и Новый год прошёл, деньги, если они и были, все спустили ещё до праздников. Сейчас – на подножном корму. Так что хороший обед для них – самое то! Да и с собой я им к чаю и окорок положила, и контейнер котлет. Пацаны-то хорошие, раз уж в вуз смогли пробиться и до выпуска продержаться. Может, вам стоит к ним присмотреться и куда пристроить?

– Вариант, – согласно кивнул Геннадий Алексеевич, – Они ещё с отзывом из деканата приедут, тоже подписью заверять надо. Присмотримся.

Владимир. Ресторан «На яру».

Снова, как и год назад, ресторан «На яру» подготовлен к встрече. Только в этот раз фонари ещё ярче, иллюминации ещё больше, обслуга суетится, изображая энтузиазм и неуёмную активность, а на стоянке для автомобилей реально нет ни одной снежинки.

Гости собираются, и, как и в прошлом году, старшее поколение Перловых и Абрикосовых встречает их в начале длинной ковровой дорожки, ведущей к парадному входу в ресторан.

Я на этом мероприятии опекаю Алёну Латышеву – дело для меня привычное. Их семья выразила заинтересованность в посещении мероприятия, и Перловы прислали приглашение. Здесь и Гефты, и Плетневы, и Аланкины, и Давидовы. Нет только Кошечкиных, но глава рода решил, что их статус не дотягивает до общения с князьями.

А князей ожидается много. Они прибыли во Владимир и на торжество должны подъехать с минуты на минуту.

Мы ждём их в главном зале: в конце ковровой дорожки стоит Катя и видно её волнение; рядом Оксана Евгеньевна что-то ей говорит – надеюсь, успокаивает. В нашей группе «молодёжь»: мои лицейские друзья, другие погодки, Перловы, Абрикосовы. Неформально нас опекает Борис – сын Глеба Алексеевича. Рядом те, кто постарше; с ними другой «Глебович» – Алексей.