Текст книги "Мальчик и облако (СИ)"

Автор книги: Алексей Урусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Усилитель 2. Мальчик и облако

Глава 1

Крым. Ливадия.

– Свет!!!! – его императорское высочество цесаревич Александр Владимирович с криком подскочил на кровати, и ударил рукой по подставке лампы, стоявшей на прикроватной тумбочке. Ночная лампа зажглась, но её мощности не хватало, чтобы прогнать тени из большой спальни цесаревича.

– Свет!!!! Больше света! Больше! – крикнул цесаревич, громко хлопнул в ладоши, и многоуровневая люстра под потолком осветила комнату, весело вспыхнув десятками ярких светодиодов.

Распахнулись двери и в комнату вкатились два гвардейца, дежурившие в гостиной; полусогнутые, они прикрывали друг друга, направляя взведённые пистолеты в углы комнаты и на плотно зашторенные окна, ища врагов.

Заглянув во все уголки и убедившись, что никого постороннего в спальне цесаревича нет, старший группы поднял забрало шлема и спросил: – Что случилось, Ваше императорское высочество?

– Кошмар. Мне приснился кошмар.

– Тревогу отбей, – старший группы кивнул напарнику и тот выскочил из комнаты, чтобы оповестить дежурную смену, что всё в порядке. Но не успел – топот тактической обуви дежурного расчёта по дубовому паркету был слышен уже невдалеке.

Цесаревич взял с подогревателя стакан в серебряном подстаканнике, жадно припал к нему и сделал несколько больших глотков тёплой воды. Обычно, проснувшись, он выпивал стакан подогретой воды, но сейчас подумал, что больше бы подошла холодная. Ледяная! Чтобы спазмом сводила горло и зубы, чтобы рывком прогнала сон и избавила от этого жуткого кошмара! Чтобы, только взяв в руки покрытый инеем стакан, через холод ощутить реальность этого, такого родного мира, и отделить реальность от сна, из которого он только что вынырнул.

Через несколько минут в гостиной появился майор Николай Осташев, который поздоровался, глубоко кивнув головой, и показал руками цесаревичу, чтобы он не начинал рассказ: – Тревожная кнопка сигнал передала автономно в дежурку и в Москву. Ваш папа, его императорское высочество Александр Владимирович подтвердил получение сигнала, он скоро выйдет на связь. Через две минуты прибудет дежурный врач; как все соберутся, сразу и расскажете, чтобы не повторяться несколько раз.

Наследник престола появился на экране плазмы даже немного раньше дежурного врача: – Доброе утро, сын. Приветствую, Николай Аркадьевич. Саш, с тобой всё нормально? Что произошло?

– Это был просто сон. Кошмар. Вначале всё было белое, яркое, до рези в глазах. А потом неожиданно появилась тьма, и она прыгнула на меня. И я ударил… Нет, вначале у меня мелькнула мысль: – Надо спасать! – и только потом я ударил.

– Тьма была материальна? Чем ты ударил? – задал вопрос наследник. – Огнём, водой, или каким-то оружием, которое было у тебя в руках?

– Не знаю. Просто тьма. Но я считал, что она очень опасна и кого-то надо спасать. А ударил… нет не силой, и не оружием, а чем-то таким… не знаю… сильным и необычным. Настолько необычным, что я даже не понимал, как я наношу удар. И мне самому стало настолько больно от этого удара, что я кричал от боли. И стало темно. И я проснулся, наверное, от своего крика. Или от боли. Или от страха, что тьма бросилась на меня.

– Сынок, ты скоро забудешь все подробности, со снами всегда так. Но сейчас, пока ещё помнишь, снова расскажи всё с самого начала и с максимальными подробностями.

– Всё было белое. Но я уже знал, что тьма рядом и становится всё ближе. Я или подумал, или понял, что не успеваю. Что-то не успеваю, что-то важное, но не знаю что. Я был растерян. Нет, скорее не растерян, а просто быстро перебирал варианты, выискивая лучший и не знал, на каком лучше остановиться, что использовать, так как времени совсем не было. Но я знал, что надо спасать… маленьких. Да, эта мысль мелькнула: «Спасать маленьких!». Людей, наверное; может, детей? И тогда я что-то прокричал, громко, изо всех сил, и вытянул руки и ударил чем-то по тьме. И тьма бросилась на меня. Стало темно. А падая, я подумал, что снова умираю…

– Снова? – задумчиво спросил наследник.

– Да, эта мысль была точно: умираю снова. Но это же сон, может, я просто не помню начало, а может, начала и не было вовсе, сны часто бывают неожиданными, без начала и конца, не имея переходов и взаимосвязи между эпизодами.

– Тебе было страшно?

– Да, было. Но это был такой страх, сильный, но не парализующий, а … деятельный. Я знал, что убегать нельзя, потому что нужно спасать «маленьких». Видимо, эти, «маленькие», были где-то поблизости, и их нужно было защитить, а я был для них охранником или это мог сделать только я. Было страшно, но я перебирал какие-то варианты защиты и понимал, что не успеваю ничего. И тогда я ударил… чем-то… и от этого удара мне самому было больно, настолько, что я даже стал выгибаться от боли. И я что-то кричал. И кричал от боли. Последняя мысль как раз была о том, что я снова умираю. И я проснулся.

Цесаревич ещё несколько минут пытался вспомнить какие-нибудь подробности, но не преуспел: сон и в самом деле быстро таял, растворяясь в сознании, расплываясь в звуках, запахах и свете раннего утра, тихих шагах караула в гостиной, шелесте штор от приоткрытой форточки, негромких криках птиц за окном, пока от него не остались лишь те слова, что уже сказал цесаревич и улетучивавшееся состояние смеси из боли и страха, от которого он проснулся.

Порасспрашивав ещё немного сына, наследник обратился к императорскому медику: – Иван Фёдорович, Вы какие-то выводы сделали?

Иван Гангов задумчиво кивнул головой: – Я ещё с психологом обговорю. Но, думаю, что это обычный сон; к сожалению, кошмары снятся почти всем. Цесаревич активно готовится к государственной деятельности, изучает историю; он понимает, что на него ляжет ответственность за империю и её граждан, и на фоне почти постоянных военных конфликтов в его сознании могло созреть это противопоставление сил света и сил тьмы. Так что, может быть, этот сон – всего лишь реакция на информацию, получаемую в процессе жизнедеятельности. Это часть нормальности, так психика устроена, у каждого человека это индивидуально и предсказать конкретный ответ организма на вызовы зачастую невозможно. Кроме того, на каникулах цесаревичу занятия сокращены, уроки делать не нужно: он больше смотрит телевизор, листает сайты, играет в компьютерные игрушки. А там чего только не встретишь, и это тоже могло оказать воздействие. Также, эти дни, отдыхая в Крыму, он побывал в Балаклаве и Севастополе, встречался с военными, так что яркие впечатления от встреч с моряками и морской техникой тоже могли повлиять на работу мозга во сне и выразиться вот в таком виде.

– Спасибо, Иван Фёдорович, – сказал наследник, – Саша, у тебя на сегодня-завтра какие планы?

– Нас пригласили на завод по производству морских беспилотников; экскурсия по цехам и выставке займёт около полутора или двух часов, потом мы радиоуправляемые модели погоняем в испытательном бассейне, а если разрешат, то и устроим ими морской бой, а на обед вернёмся в Ливадию. Ребята просили, чтобы им разрешили каждый день в тире стрелять, так что потренируемся, а вечером поедем на спектакль. На завтра прогулка на яхте по севастопольской бухте с выходом в море со стрельбой из пушки; там же, прямо на яхте, обед. Его будут не наши повара готовить, а настоящий кок. Не знаю, сколько по времени это всё займёт, но ничего больше на этот день не планируется.

– Хорошо, но восприми серьёзно рекомендации относительно телевизора и компьютерных игрушек – не увлекайся военными фильмами и всякими там стрелялками. Отдохни от них пару дней, и в дальнейшем контролируй время, которое ты проводишь за компьютером. У тебя и твоих друзей ещё есть неделя отдыха, но если кто-то из них захочет улететь пораньше, пусть тебе скажут, я организую. Но предупреди их, что я за тобой прилечу и накануне отлёта мы проведём прощальную встречу и ужин с местными, нужно будет их поблагодарить. Пусть друзья обговорят с родителями, думаю, для их родов будет интересно, если их отпрыск будет присутствовать на ужине с наследником престола, князьями и адмиралами и их детьми и внуками.

– Да, папа, конечно. Сделаю. Думаю, из ребят никто не захочет улетать раньше; они мне говорили, что и навсегда остались бы здесь, жаль, что каникулы заканчиваются.

Наследник отключился от связи. Цесаревич тоже поднялся с кресла.

– Я думаю, ребята ещё отдыхают, мне больше спать не хочется, так что лучше позавтракаю, а потом проведу тренировку. Николай Аркадьевич, Иван Фёдорович, приглашаю присоединиться. И, кстати, Николай Аркадьевич, передайте мои извинения охране за ложную тревогу.

– Бывает, Александр Владимирович. Для нас полезно – мы потренировались действиям дежурной смены по сигналу тревоги и организации поддержки от отдыхающей смены. Отработали в условиях, приближенных к реальным. В целом подразделение выполняло задачи слаженно и быстро, но шероховатости есть, и мы позанимаемся над их устранением.

Бурятия. Берег Байкала.

Тьма поглотила меня. И вырваться не получалось. Она давила на меня, я чувствовал, что задыхаюсь; запах чего-то кислого и острого забивал ноздри. Пахло, вроде как собакой, но у собак и лошадей запах приятный, а здесь запахи кислого, прогорклого и острого были слишком сильными и от этого хотелось не дышать. Но раз я дышу – значит не умер. Так не умирают. Я-то знаю, как правильно умирают: два раза жизнь меня учила этому ответственному процессу.

Я напрягся, прислушиваясь к миру вокруг меня – тьма давила, но это была «живая» тьма, материальная, ощущаемая и потому – не страшная. Остатки боли и страха ещё были во мне, но быстро отступали, уступая место анализу ситуации и поиску варианта действий. Я чувствовал руки и ноги, да и всё своё тело, одной ногой я даже смог чуть-чуть пошевелить; проверил руки, которые, прижатые к туловищу на уровне груди, тоже немного двигались.

Похоже, в момент удара по медведю я немного отключился – то ли от перенапряжения, то ли от шока или боли, но привычка «включать» сознание сработала на автомате, и сейчас я лежал, придавленный тушей. Я стал потихоньку сдвигать левую руку к груди, правой в это время стараясь немного приподнять или оттолкнуть медвежью тушу. Когда рука легла вдоль тела, я стал разгребать снег, прорывая небольшой туннель для доступа к воздуху. Я слышал какие-то неясные звуки, понимал, что помощь где-то рядом, но не знал, как скоро ребята смогут позвать взрослых, чтобы снять с меня убитого медведя. Убитого-ли? – спохватился я. Перейдя на силовое зрение я облегчённо вдохнул – жизни в медведе не было. Переход на магическое зрение дался тяжело – меня замутило; видимо, для удара по медведю я сконцентрировал все силы организма и надо немного восстановиться, иначе опять могу сознание потерять и задохнуться.

Докопав тоннель и почувствовав приток свежего воздуха, я стал дальше разгребать снег, а звуки слышались громче и гораздо отчётливее. И одновременно я почувствовал, что медведя начали сдвигать, точнее – приподнимать с одной стороны. Через минуту показался свет, дышать стало свободно, и я увидел, что вместо рычагов под медведя подсовывают стянутые ремнями ружья и винтовки, а на лапы медведя тоже наброшены ремни, за которые его пытаются перевернуть…

– Как же можно? Погнут же оружие, – мелькнула мысль в моей голове.

Я хотел приподняться. Но один из сержантов-стажёров бросился ко мне: – Лежи, не двигайся, может быть компрессионная травма. Сейчас носилки организуем и аккуратно переложим. Считай, что отрабатываем транспортировку раненого и веди себя как на занятиях.

Я попытался перейти на энергетическое зрение, чтобы осмотреть себя, но не смог – попытка вызвала головную боль и тошноту, меня замутило, так что пришлось подчиниться сержанту. Точнее, подчиниться бы пришлось в любом случае – я сейчас на сборах и как бы военный, рядовой, а он – целый сержант. А сержант в армии, как говорил дядя Толя: и царь, и Бог, и воинский начальник.

Так что я лежал, наблюдал, как всё больше людей крутится вокруг меня, а сержант организовал спасательную команду, довольно быстро соорудившую носилки, на которые меня аккуратно переложили и под негромкие окрики: – Не раскачивать! – понесли из леса.

Владимир. Дом баронской семьи Гефтов.

Артур проснулся, когда на улице было темно, что и не удивительно – январь, дни совсем короткие. Он прислушался к тишине в доме, включил свет, потом не сильно ущипнул себя, и убедившись, что больно, понял: события вчерашнего дня – реальность. Хорошая реальность. Такая проверка была не лишней: после несчастья, свалившегося на семью, ему иногда снилась «нормальная жизнь», и по утрам, просыпаясь, он с трудом отгонял от себя ощущение счастья и покоя, приходившее во сне. И тем тяжелее ему было днём – и в Москве, и во Владимире, в условиях полного игнорирования его бывшими друзьями и знакомыми и постоянным злым шепотком за спиной.

Минувший день показался ему ожившей сказкой: за полгода он не то, чтобы смирился, но уже привык к клейму «семья предателя», научился жить с этим ярлыком и сохранять внешнее спокойствие. Помимо учёбы, все эти очень долгие месяцы он много думал над тем, как лучше организовать жизнь сейчас, помогая матери, и что делать, когда он инициируется и возглавит семью: по факту они принадлежали к роду баронов Гефтов, но больше полугода, с начала лета, никаких контактов с родичами отца не было и такое игнорирование их главой рода свидетельствовало об «утрате связи» с бывшим родом. Теперь деду было достаточно просто объявить об отсутствии контактов с семьёй старшего сына, и их признают самостоятельным дворянским семейством. И мама, при согласии Артура, тоже имела полное право заявить об автономии. Артур понимал, что ему придётся биться за выживание одному, без поддержки рода, но сдаваться не собирался – и держал в уме необходимость получения хорошего образования, чтобы потом подыскать достойную работу, которая позволит ему содержать семью и вырастить Валеру и Эвелину.

И когда прибывший генерал сообщил матери и ему, что на самом деле побег его отца – инсценировка, очень сложная и рискованная операция нашей разведки, в ходе которой их папа проявил мужество и героизм, и эта операция близка к завершению и совсем скоро они смогут увидеть главу семейства, он искренне обрадовался. Но где-то в глубине души у него оставались сомнения в том, что черная полоса в жизни семьи завершилась – настолько он привык к ударам судьбы за последние полгода.

И вот вчера утром папа приехал. Мама, расплакавшись, бросилась ему на шею, а папа руками притянул детей и тоже их обнял, целуя. Прибывший с папой генерал куда-то увёл бабушку и чуть позже они уехали, а семья из гостиной переместилась в столовую. Четырёхлетняя Эвелина оккупировала папины колени, изредка сползая с них, чтобы поиграть, а всё остальное время просидела, обнимая отца маленькими ручонками. Шестилетний Валерка тоже ластился к отцу и претендовал на второе колено. Отец с Артуром несколько раз перебрасывались фразами, но «серьёзно» поговорить смогли только вечером.

Глава 2

Бурятия. Улан-Удэ. Дворец рода Окиновых.

В комнате совещаний во дворце Окиновых несколько часов шло подробное расследование событий, развернувшихся при утреннем выезде отпрысков двух родов на занятия по снайперской подготовке. Дархан Тайшаевич, занимавший кресло в центре стола, был хмур, и от него это сурово-сосредоточенное состояние передавалось всем. Рядом с ним традиционно сидел Галсан, а с другой стороны – Алексей, старший сын Глеба Перлова, прилетевший со всеми из Владимира, но занимавшийся торговыми делами в округе и срочно вернувшийся, как только ему сообщили о происшествии. Соответственно, и непосредственные участники событий расселись с двух сторон. За Галсаном – Семён и Церен Окиновы, а за Алексеем – Борис Глебович, Екатерина, Валентина, Василий и Борис Геннадьевич. Младших детей после подробного расспроса отпустили, чтобы не утомлять. Во втором ряду зала совещаний располагались все те, кто был свидетелем и мог пролить свет на какие-то подробности происходившее. Там же размещались и руководители служб рода. Свидетелей по мере опроса отпускали, и постепенно стулья на втором ряду пустели.

То, что князь лично возглавил расследование, свидетельствовало о серьёзности происшествия: в опасности оказались младшие поколения сразу двух родов – Окиновых и Перловых. И только по счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал, за исключением Андрея Первозванова, да и у того, по заключению начальника медицинской службы рода, и видимых повреждений нет, и внутренности тоже целые. Опасались компрессионной травмы, но и тут Бог миловал.

Тише всех вели себя представители родовой службы безопасности – их сотрудников в критический момент не оказалось рядом, и от этого последствия могли быть трагическими. И сомнений в том, что князь Окинов с ними проведёт отдельный «разбор полётов» не было, вопросы заключались только в том, какие выводы он сделает и какие наказания будут применены.

Стол был завален листами бумаги, на которых рисовали схемы: кто и где находился в какое время, кто как действовал и куда перемещался; и таблицы – нужно было как-то синхронизировать путаные рассказы детей.

По мере того, как повествования о произошедшем смещались от младших наследников к старшим, лицо князя светлело: никто не растерялся, все вели себя достойно, в опасной ситуации действовали уверенно.

– Не было бы счастья, – подумал князь, – серьёзная проверка боем получилась для моих наследников и для Перловых. И для своего возраста и жизненного опыта действовали все на уровне. Да какое – на уровне, герои! И смогли побороть свой страх – а это главное.

Так получилось, что в момент, когда медведь выбрался из берлоги, и старшие дети закричали младшим, что нужно убегать и спасать совсем маленьких, рядом с тринадцатилетним Василием Перловым была Мушен; её он и подхватил на руки и с криками: – За мной! Все уходим! – бросился к опушке, приглядывая за остальными. Стоявшему неподалеку от Василия двенадцатилетнему Церену «достался» семилетний Егор, которого он закинул себе на плечо, благо, Церен фигурой вышел, а Егорка – худощавый и весит немного; свободной рукой Церен схватил за руку девятилетнюю Юлию и тоже потянул за собой. За другую руку девочку вела вперёд Екатерина Перлова, вместе с Валентиной и одиннадцатилетним Борисом, сыном Геннадия, уводившие также малолетних Галину и Дениса.

Когда очередь рассказывать дошла до старших, Бориса Глебовича (или как называл его про себя князь Окинов – «Бориса старшего», чтобы отличить от второго Бориса – «младшего»), и Семёна Окинова, князь вновь взялся за ручку и листы бумаги – нужно было подробно зафиксировать кульминацию происшествия.

Из рассказа основных фигурантов, за исключением находящегося пока под наблюдением в семейной клинике Андрея, выходила динамичная картина развития противоборства. Когда дети поняли, что мелкокалиберками медведя не остановить даже с близкого расстояния, Андрей Первозванов прокричал, чтобы уводили младших детей, а сам приготовился стрелять в медведя. Его крик протранслировали, и в принципе, без особой паники все девочки и младшие пацаны стали покидать опасную зону. С Андреем остались Борис Глебович и Семён. Окинов криками подгонял детей и помогал им распределиться, причём кричал на двух языках – русском и бурятском. Борис больше наблюдал за медведем, бросил в него одну из винтовок, валявшихся поблизости, и прокричал Семёну, чтобы тот, как и он, перехватил свою винтовку за ствол и при приближении медведя бил его по голове в район второго глаза, чтобы полностью лишить зрения. Но это не потребовалось, так как медведь, находясь буквально в шаге от Андрея, умер, и упал на него.

Борис и Семён сняли ремни со своих и с разбросанных поблизости винтовок, и стянув две винтовки, чтобы сделать рычаг, начали приподнимать тушу медведя и постарались его перевернуть. Через пару минут подбежали взрослые и подключились к работам.

Дослушав рассказы сына и Бориса, Дархан Тайшаевич резюмировал: – Итак, прошу всех запомнить, что и как происходило. Рысь, прячась от преследования, провалилась в сугроб берлоги и разбудила тем самым медведя. Выскочивший и злой от зимней спячки медведь, кинулся на людей, которыми оказались дети семейств Окиновых и Перловых. Трое старших: Андрей Первозванов, Борис Глебович Перлов и Семён Окинов приказали остальным детям бежать к взрослым, а сами попытались остановить медведя. Андрей Первозванов метким выстрелом из лука попал в глаз медведю. Борис Перлов и Семён Окинов готовились прикладами добивать медведя, целясь ему в голову, чтобы повредить второй глаз или хотя бы залить его кровью. Но это не потребовалось, так как стрела проникла глубоко, поразила мозг медведя и вкупе с болевым шоком, привела к его смерти. Падая, медведь придавил своей тушей Андрея, но того быстро удалось извлечь с помощью подоспевшей подмоги. Ещё раз повторяю: причина смерти медведя – попадание стрелой в глаз. Крик Андрея, вытянутые руки – это нормальная реакция в состоянии аффекта, но ни вреда медведю эти действия принести не могли, ни испугать животное тоже. Медведь умер от сильной боли и комы, возникшей вследствие повреждения тканей мозга, и, умирая, упал и придавил Андрея. Всем понятно?

Сидевшие напротив друг друга Борис Глебович Перлов и Семён Окинов согласно кивнули головами. Находившиеся подальше руководители служб рода тоже закивали, старательно запоминая официальную формулировку.

– Сейчас мы поедем к следователю, занимающемуся этим делом, он уже был на месте происшествия, забрал обломок стрелы, гильзы от мелкокалиберных винтовок, изучил следы, осмотрел медведя у нас на складе-холодильнике и будет рад нас увидеть. Я, как князь, могу отказаться от дачи показаний, но смысла это не имеет – дело ясное, в чём-то даже выигрышное, все справились на отлично, так что статусом козырять не будем – перед законом все равны, что мы и продемонстрируем. Вас будут не допрашивать, а опрашивать, рядом всегда будет адвокат рода и если что-то пойдёт не так, то он вмешается. Но уверен, что следаки понимают, с кем имеют дело и берега не попутают.

Владимир. Дом Перловых.

Оксана Евгеньевна звонку от племянника Бориса не удивилась – на время отдыха детей на Байкале он был за старшего среди Перловых и звонил каждый день, если только не улетал куда-то в другие города по торговым делам. Сообщив, что отдых продолжается, он передал трубку старшему из её сыновей – Василию.

– Мама, отдых замечательный! Мы ходили в галерею и китайский цирк, там акробаты такое выделывали! На Байкале катались по льду на снегоходах, знаешь, такие, мотоциклы на лыжах. Каждый день занимаемся китайским, нам здесь учителя нашли. Сегодня ездили стрелять из автоматов и снайперских винтовок, и Андрей медведя пристрелил. Ему пообещали, что шкуру выделают и её можно будет или на стену повесить, или на пол положить. Я видел в кино, так делают.

– Какого медведя?

– Большого. Чёрного. Князь Окинов предлагает его лапы и внутренности, какие там бывают, – запнулся Василий, – ингредиенты, подарить Ван Фэну – нам они ни к чему, а ему для китайской медицины очень подойдут. Китайцы их очень ценят.

– Так, стоп. Хватит молоть чепуху и зубы мне заговаривать. Андрей где? Рядом? Передай ему трубку.

– Оксана Евгеньевна, добрый вечер. Слушаю Вас.

– Добрый вечер, Андрей. С тобой всё в порядке?

– Да. Но совесть немного мучает – девочки хотели с мишкой поиграть, а я его пристрелил. К тому же, Ван Фэн говорил, что русские почитают медведя как китайцы дракона, и как бы мне в карму не прилетело за такое непочтение. Я поговорю с Ван Фэном, когда вернёмся, как себя в Китае в таком случае ведут. Передаю трубку Борису Глебовичу.

– Да, всё нормально, я отцу уже звонил, а он деду. Они тоже шкуру хотят увидеть и поздравляют Андрея с ценным трофеем. Его как хорошего снайпера по телевизору обещали показать. Заболтались мы что-то с Вами, отрываем от дел. Всего доброго, привет большущий дяде Гене от всех нас.

Борис отключился от линии и облегчённо вздохнул: – Так, пацаны: все красавчики! Мы ей первичную информацию закинули, и новые подробности она узнавать будет спокойнее. Теперь в таком же ключе дозваниваемся до нашей мамы. Думаю, будет проще. Главное – как и с Оксаной Евгеньевной, – никаких подробностей, только общие слова, а если начнёт напирать, говорите, что есть проблема – типа, последние пару дней кушал без аппетита. И блямс – всё забыто и внимание переключили. Но тогда минут двадцать придётся выслушивать расспросы – сколько ложек и чего съел, а потом внимать рекомендациям. Все готовы? Выхожу на связь…

И Борис вновь нажал на кнопку вызова.

Бурятия. Улан-Удэ. Дворец рода Окиновых.

Меня провели по узкому подвальному коридору дворца и открыли массивную дверь. На столе, на большом деревянном щите, уложенном на брезент, лежала туша медведя. Точнее, по моей просьбе её вскрыли, и зрелище было крайне неприглядным, поэтому меня сопровождало сразу три медика – врачи из семейной клиники Окиновых. Даже в таком сопровождении разрешение на посещение подвала удалось получить только через сестру Татьяну и отца Игнатия, объяснивших Дархану Тайшаевичу, что мне это нужно в медицинских целях и опасения его психолога о том, что я могу получить психическую травму, безосновательны.

Мне и в самом деле было не очень комфортно – медведь не виноват, что так стожились обстоятельства, и его жизнь неожиданно завершилась. Но для понимания произошедшего мне нужно было увидеть его мозг и внутренности, и, преодолевая дискомфорт, я занялся изучением туши и её фотографированием. Здесь же находилась пара мясников, которые по моей просьбе делали разрезы, и, переглянувшись, специальной электрической циркуляркой аккуратно распилили череп медведя, чтобы я мог рассмотреть и его мозг. Яркий свет обеспечивал качественную съёмку, и я подумал, что помимо сестры Татьяны, я могу показать эти фотографии Евичу – он в курсе моей тайны и поможет яснее понять, получил ли медведь какие-либо повреждения в результате моего воздействия, и какие именно. Или в самом деле умер от стрелы. Через полчаса, завершив осмотр и фотографирование, я поблагодарил ассистентов и покинул подвал. Меня реально начинало немного мутить от запаха крови, вида располосованных кусков мяса и внутренностей, но вида я не показывал.

Бурятия. Улан-Удэ.

– Уважаемые зрители! Съёмочная группа программы «Субботний полдень» ведёт репортаж из регионального управления министерства по чрезвычайным ситуациям – диктор, стоявшая в кадре, мило улыбнулась, – обычно, к сожалению, информация из этого ведомства и впрямь чрезвычайная: о различного рода происшествиях и стихийных бедствиях. Но сегодня – исключение, новости будут позитивными: благодаря организованным действиям и мужеству нескольких юных дворян, удалось избежать нападения медведя на детей и спасти тем самым человеческие жизни. Виктор Петрович, Вам слово.

Камера отъезжает, картинка на экране становится мельче и видно, что рядом с корреспонденткой стоит худощавый майор в форме Следственного комитета.

– Да, произошло это неподалёку от Байкала, где группа детей находилась на отдыхе. Неожиданно выскочивший медведь-шатун пытался атаковать гулявших по лесу детей, но на их защиту встали юные дворяне: Андрей Первозванов, Борис Перлов и Семён Окинов. Среднее поколение этих же родов занималось срочной эвакуацией самых маленьких ребят. Так вот, с расстояния менее четырёх метров Андрей Первозванов выстрелил из лука и попал с поразительной точностью стрелой в глаз медведю, а Борис Перлов и Семён Окинов находились рядом и держали в руках ударное оружие, чтобы вступить с медведем в рукопашную схватку, но это не потребовалось. От стрелы, глубоко проникшей в череп животного, оно получило рану, несовместимую с жизнью. Медведь скончался на месте.

– Виктор Петрович, как Вы оцениваете действия нашего молодого дворянства?

– Занимаясь расследованием, я был поражён выдержке и хладнокровию всех, кто участвовал в противостоянии с медведем и спасении детей, и, не преувеличиваю, мужеству. Не только эти три юноши, но и более младшие мальчики и девочки не дрогнули перед лицом опасности, проявили организованность и дисциплину, что позволило им быстро покинуть опасную зону и увести самых младших, которые без посторонней помощи не выбрались бы.

– Спасибо Виктор Петрович за Ваш комментарий. А мы видим, что в зал приёмов МЧС уже входит областное руководство и сейчас начнётся церемония награждения наших юных героев. Помимо трёх ребят, имена и фамилии которых вы уже слышали, почётных грамот Управления МЧС удостоены Василий, Екатерина, Валентина и ещё один Борис Перловы, но из другой ветви рода, а также Церен Окинов.

Под фанфары дети выходили к генералу, стоявшему около большого портрета императора с золотым двуглавым орлом над ним и флагами России и МЧС, располагавшимися на подиуме. Генерал жал руки детям, вручал им грамоты, немного придерживал после передачи грамот, чтобы они дали возможность фотографам провести съёмку.

Завершив церемонию, генерал вновь вернулся к трибуне: – Ещё раз хочу выразить своё восхищение награждённым и поблагодарить их родителей и наставников, воспитывающих и обучающих наше молодое поколение. Уверен, что с такой молодёжью будущее нашей страны в надёжных руках. Мы направили информацию о действиях всех наших юных героев в Министерство в Москву, и надеюсь, там тоже по достоинству смогут оценить их мужественные поступки.

Сюжет закончился. На экране появился диктор в студии: – Программа «Субботний полдень» рассказала вам о всех важнейших новостях Бурятии. Удачных вам выходных. Берегите себя.

Владимир. Дом Перловых.

Выключив телевизор, Оксана Евгеньевна со стуком положила пульт на стол и повернулась к мужу: – Я Васю лично придушу, когда они вернутся! И Глебу уши надеру, несмотря на то, что он не мой сын! Напели мне «подстрелили медведя». Из того, что они мне тогда плели, я поняла, что по медведю стреляли из автоматов, этих – Калашникова. Тоже мне: ах, какая у нас программа – китайский цирк, акробаты, утка по-пекински, языком занимаемся, снегоходы по Байкалу, шкуру выделают. А Андрей в трёх метрах от медведя стоял и стрелой… Что ты молчишь, Гена? Стрела – это такая тонкая деревянная палочка и на конце железный кусочек. С таким оружием на воробьёв охотятся, и то, если попадут, а не на медведя. А эти два героя – Борису Глебову шестнадцать, Семёну Окинову – всего-то четырнадцать. Каким ударным оружием они медведя убить собрались? Скалками? Сковородками? Ну не молчи же, иначе я сейчас сама скалку в руки возьму и полечу разбираться!