Текст книги "Неожиданная Россия. XX век (СИ)"

Автор книги: Алексей Волынец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц)

Глава 12. Японская винтовка русского солдата

В начале Первой мировой войны каждая десятая винтовка русской армии приплыла из Японии

В годы Первой мировой войны одним из главных союзников России, после Англии и Франции, был наш вчерашний враг – островная империя Восходящего солнца, Япония… С 1905 по 1914 год военное командование России на Дальнем Востоке деятельно готовилось к реваншу за неудачи русско-японской войны. Две империи – русского царя и японского микадо – всё так же оставались соперниками в деле подчинения северного Китая.

Но начало мирового конфликта в Европе заставило Российскую монархию забыть амбиции на другом конце Азии и обратиться за помощью к недавнему врагу и опасному конкуренту. Причина отказа от соперничества с Японией была проста, но весома – август 1914 года вдруг показал, что многомиллионной русской армии банально не хватает винтовок. Тех самых простых «мосинок».

«Дабы не загромождать бесполезно и без того обременённые склады…»

На волне патриотического подъёма Россия успешно и быстро провела всеобщую мобилизацию, по завершении которой численность армии превысила 5 миллионов 300 тысяч человек. И тут Генеральный штаб вдруг осознал, что такому огромному войску для полного вооружения не хватает минимум 300 тысяч винтовок.

Любопытно, что накануне войны достаточный запас винтовок был и даже с излишком. Но в 1912-14 годах 180 тысяч новых «трёхлинеек» продали за границу, а в целях экономии бюджетных средств план мобилизационного запаса сократили на 330 тысяч «стволов».

На начальном этапе войны положение могло бы поправить старое оружие – до конца 1910 года на складах хранился солидный запас в почти миллион прежних винтовок-«берданок». Однако, как говорилось в приказе Военного министра, «дабы не загромождать бесполезно и без того обременённые склады», половину запаса старых винтовок продали, переделав в охотничьи, или банально сдали в утиль, как металлолом.

Первоначальная нехватка всего в 7 % от требуемого числа «стволов» могла бы показаться не фатальной. Однако война имеет свойства уничтожать оружие даже быстрее чем людей. На практике это проявилось в следующих цифрах – если в августе 1914 года дефицит винтовок составлял 300 тысяч, то уже в ноябре, всего за три неполных месяца, нехватка винтовок в русской армии составила 870 тысяч.

Проблема осложнялась тем, что этот дефицит невозможно было быстро покрыть ростом промышленного производства. Накануне войны российский Генштаб посчитал, что ежемесячная потребность в новых винтовках в ходе большой европейской войны не будет превышать 60 тысяч. Но уже осень 1914 года выявила несостоятельность этих расчётов – ежемесячно войска на фронте теряли в среднем 200 тысяч винтовок.

В августе 1914 года все три завода, выпускавших в России винтовки – Тульский, Ижевский и Сестрорецкий – вместе производили не более 44 тысяч «мосинок». В первые дни войны этого казалось достаточным, ведь немцы до сентября 1914 года производили только 25 тысяч винтовок в месяц. Но германская промышленность, в отличие от русской, имела куда больший мобилизационный потенциал – уже через полгода после начала боевых действий заводы Германии производили 250 тысяч винтовок ежемесячно, в пять раз больше чем в России…

В других сражающихся странах Европы (Англии, Франции, Германии и Австро-Венгрии), где начало войны так же выявило нехватку стрелкового оружия, положение отчасти спасла развитая гражданская машиностроительная и металлобрабатывающая промышленность. Она быстро перестроилась на военные рельсы и уже в 1915 году все воюющие державы, кроме России, не испытывали острого дефицита самого простого оружия – винтовок.

Только для покрытия потерь в винтовках российским оружейникам требовалось немедленно, уже в августе 1914 года, увеличить их производство почти в 5 раз. При всем желании русские казённые заводы сделать этого не могли – большими усилиями они за два года войны смогли лишь утроить производство винтовок.

О том, что растущий дефицит стрелкового оружия не сможет быть быстро преодолён русскими заводами в Генштабе русской императорской армии понимали уже в августе 1914 года. Естественно сразу встал вопрос о возможности покупки оружия за границей. Но за пределами России никто «мосинок» не производил, и налаживание производства русской винтовки на зарубежных заводах требовало длительного времени – до года. Русское командование, уже понимая, что начавшаяся война по своему размаху превзошла все прогнозы, всё же ещё не предполагало многолетней бойни.

Сразу решиться на покупку винтовок иностранных систем тоже было сложно – другая система требовала и другого патрона. Всё это означало, что за границей придётся не торгуясь покупать не только сотни тысяч чужих винтовок, но и десятки миллионов патронов к ним.

Пойти на такие чудовищные финансовые расходы в августе 1914 года генералы Российской монархии ещё не решались. Поэтому в Генеральном штабе кому-то, так и оставшемуся для истории неизвестным, пришла в голову почти гениальная – как казалось по началу – мысль: быстро выкупить у Японии те русские винтовки, который достались ей в качестве трофеев войны 1904-05 годов.

Маньчжурия вместо Мексики

Предполагалось, что за полтора года русско-японской войны трофеями Страны восходящего солнца могли стать до 100 тысяч мосинских винтовок. Поэтому уже 25 августа из Санкт-Петербурга в Японию отправилась «особая военно-техническая комиссия» во главе с 50-летним генерал-майором Гермониусом.

Отправленный к японцам закупать оружие для русских Эдуард Карлович Гермониус был этническим шведом и опытным военным инженером. Любопытно, что после 1917 года в разгар гражданской войны генерал Гермониус станет активно помогать белой армии Юденича наступать на красный Петроград. А оборонять от белых бывшую столицу российской монархии будет, среди прочих, его родной сын – командир батальона красной гвардии, бывший поручик императорской армии Вадим Гермониус. Генерал Гермониус умрёт в эмиграции в Бейруте в 1938 году, узнав что его сын, ставший красным генералом-«комдивом» годом ранее расстрелян в Москве, как троцкист.

Но все эти семейно-политические драмы случатся гораздо позже. Пока же в истории России разгоралась другая драма – оружейная. В сентябре 1914 года военные власти Японии ответили генералу Гермониусу, что все трофейные русские винтовки уже давно отправлены в утиль.

Однако японцы всё же нашли для русских ненужные Японии винтовки. Крупная промышленная корпорация «Мицуи» предложила генералу Гермониусу недорого купить 35 тысяч винтовок и карабинов, которые на заводах Токио сделали по заказу Мексики. Дело в том, что пока выполнялся этот заказ, в Мексике началась гражданская война и военная интервенция США. Японцы тогда не желали раздражать Вашингтон поставками оружия мексиканцам, произведённые винтовки так и не отплыли к берегам Латинской Америки и ненужным балластом лежали на складах «Мицуи».

Поэтому японцы предлагали ненужные им винтовки очень дёшево – 30 иен за штуку. По курсу 1914 года это было порядка 29 рублей, при том что изготовленная на российских военных заводах «трёхлинейка» в том году стоила от 37 до 45 рублей. Вместе с винтовками «мексиканского заказа» японцы предлагали 23 миллиона изготовленных к ним патронов.

Любопытно, что к этим мексиканским винтовкам системы «маузер» не подходили ни русские, ни японские, ни немецкие патроны. Но подходил патрон, принятый на вооружение в Сербии. В августе 1914 года Россия оказывала помощь воюющему Белграду, в том числе поставками своих дефицитных винтовок и патронов. Предложенные японцами 35 тысяч «стволов» для России были каплей в море, а вот для Сербии могли бы стать заметной подмогой, к тому же подходящей именно под сербский патрон.

13 октября 1914 года генерал Гермониус подписал контракт на «мексиканские ружья». За 35 тысяч винтовок и карабинов и 23 миллиона патронов Россия расплатилась самой устойчивой тогда валютой, переведя через лондонские банки на счета фирмы «Мицуи» 200 тысяч британских фунтов стерлингов (около 2 миллионов рублей по курсу 1914 года).

Это была первая закупка Россией иностранного оружия в годы Первой мировой войны. И в ближайшие три года Российская империя купит более чем в сто раз больше импортных винтовок – 3 миллиона 700 тысяч.

Первая покупка импортного оружия прошла стремительно. Уже 17 октября 1914 года от пристани порта Иокогама отчалил русский пароход «Эривань» с грузом «мексиканских ружей». К середине первой военной осени в русском Генштабе сочли, что ситуация на фронте с дефицитом винтовок уже не позволяет отказаться в пользу Сербии даже от такой небольшой и экзотической партии стволов. И пароход «Эривань» развернули в порт Дайрен на Квантунском полуострове Китая, бывший русский порт Дальний, доставшийся японцам по итогам войны 1904-05 годов. Из Дайрена винтовки-«мексиканки» поступили в расположенный неподалёку Харбин, чтобы ими перевооружились располагавшиеся в китайской Маньчжурии русские полки пограничной стражи. Отобранные у перевооружённых пограничников «трёхлинейки» тут же отправили в действующую армию.

35 тысяч прибывших на фронт с Дальнего Востока мосинских «трёхлинеек» позволяли вооружить всего две дивизии и проблему дефицита конечно же не решали. В октябре 1914 года русское командование согласилось начать массовые закупки винтовок за границей. Винтовок требовались сотни тысяч, по этой причине их невозможно было купить или заказать у малых стран. Располагавшие мощной военной промышленностью союзные государства Европы, Англия и Франция, тогда ещё сами не нарастили выпуск винтовок для своих армий. США с их производственными мощностями располагались далеко за океаном. Ближе всего к России из стран с развитой промышленностью, не занятой спешным военным производством, была всё та же Япония.

Винтовки в обмен на Китай…

Формально Токио с 23 августа 1914 года находился в состоянии войны с Германией, но в реальности всей японской империи противостояло не более 4 тысяч немцев в германской колонии Циндао на побережье Китая. В Петербурге надеялись, что японцы быстро согласятся продать России часть своих винтовок из армейских запасов.

Остававшийся в Токио генерал-майор Гермониус получил предписание купить «до миллиона винтовок, состоящего на вооружении японской армии образца, с патронами по тысячу на каждую». Эту просьбу японские генералы восприняли без энтузиазма. После сложных переговоров они согласились продать России 200 тысяч винтовок устаревшего образца и всего по 100 патронов на каждую. При этом русских покупателей предупредили, что патроны будут старые, с истекшим сроком хранения со складов в гарнизонах Кореи.

Речь шла о японской винтовке, созданной в конце XIX века возглавлявшим Токийский арсенал полковником Нариакэ Арисака. Именно с этой винтовкой, принятой на вооружение 1897 году, японская армия победила русскую. И сразу после победы, основываясь на опыте русско-японской войны, в Токио всё тот же Арисака, уже генерал, усовершенствовал свою винтовку. Новый образец «винтовки Арисака» с 1910 года стал поступать на вооружение японской армии, а прежние образцы 1897 года по мере замены отправились на склады. Теперь же часть из них должна была отправиться в Россию на германский фронт.

Основной проблемой для русских покупателей было количество патронов на каждый ствол – 100 зарядов смехотворное количество для мировой войны. Но японцы, считая выгодным продажу старых винтовок (это давало деньги для ускоренного перевооружения армии на новую винтовку) в то же время откровенно не желали ради России снижать свои мобилизационные запасы патронов. В итоге они пошли на издевательскую уступку, согласившись увеличить количество продаваемых патронов на 25 штук для каждой винтовки.

Контракт на покупку 200 тысяч винтовок и 25 миллионов патроновбыл подписан 21 октября 1914 года. Покупка обошлась России в четыре с половиной миллиона рублей золотом. Правда по военному времени это было не дорого – одна старая японская винтовка без патронов с доставкой в порт Владивостока обходилась казне всего в 16 рублей. Однако до конца года из Японии поступило меньше половины, лишь 80790 винтовок. Правда и такое количество хоть как-то улучшало положение на фронте, так как равнялось тогда всему производству винтовок в России за полтора месяца.

Остальная часть оружия по данному контракту прибыла в Россию только в начале 1915 года. К этому времени Петербург уже обратился к Токио с новыми просьбами о продаже винтовок.

Ещё 23 декабря 1914 года военный министр Сухомлинов направил письмо министру иностранных дел Сазонову, в самых куртуазных выражениях излагая проблему: «В настоящее время военное ведомство стоит перед трудной задачей приобретения в наикратчайший срок значительного количества винтовок. Принятые в этом отношении меры, в том числе и покупка 200 тыс. винтовок в Японии, оказались недостаточными и в настоящее время крайне необходимо неотложное приобретение еще не менее 150 тыс. винтовок. В виду изложенного, имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство поручить нашему послу в Японии войти в сношение с японским правительством о продаже нам еще 150 тыс. винтовок с возможно большим количеством патронов».

Пока шла бюрократическая переписка между Военным министерством и МИДом России, пока запрос отправлялся в Японию, с фронта поступали всё новые настойчивые просьбы об оружии и в итоге, в январе 1915 года Чрезвычайный и Полномочный посол России при Его Величестве Императоре Японии (именно так именовалась эта должность) Николай Малевский-Малевич официально попросил Токио о продаже 300 тысяч винтовок.

Японцы согласились продать лишь 100 тысяч самых изношенных винтовок старого образца. «Весьма сомнительного достоинства» – как охарактеризовал их после осмотра инженер в генеральских погонах Гермониус. Однако воюющая Россия не могла быть слишком разборчивой, и 28 января 1915 года генерал Гермониус подписал новый контракт на поставку 85 тысяч винтовок и 15 тысяч карабинов образца 1897 года, а также 22 миллионов 600 тысяч различных патронов на общую сумму в 2 миллиона 612 тысяч иен (около двух с половиной миллионов рублей). Кроме того японцы согласились продать русским дополнительно 10 миллионов остроконечных патронов нового образца, контракт на поставку которых был подписан 3 февраля. Русская сторона учла прежние задержки с передачей купленного оружия, и в качестве срока поставки была определена середина апреля 1915 года.

.

Продать большее количество винтовок японцы демонстративно отказались. Японский министр иностранных дел Като Такааки на встрече с русскими дипломатами нарочито заявил, что продавать винтовки якобы не разрешает военный министр Ока Итиносукэ. В реальности вокруг поставок больших партий японского оружия начался дипломатический торг.

Японское правительство как раз в январе 1915 года, пользуясь тем, что все силы великих держав были заняты войной в Европе, выдвинуло ультиматум правительству Китая – так называемое «21 требование». Японцы требовали у китайцев предоставления им дополнительных военных баз и зон влияния на территории Китая, различных политических и экономических преимуществ, в том числе назначения в китайскую армию японских советников. Фактически, при принятии этих условий Китай, тогда и так отсталый и слабый, становился бы японской полуколонией.

Естественно такое усиление Японии за счёт ресурсов Китая было совсем не в интересах России. Но воюющая на западе русская армия отчаянно нуждалась в дефицитных винтовках, а японцы прозрачно намекали русским дипломатам, что продолжат продавать своё оружия только после того как Россия так или иначе поддержит их требования к Китаю.

Царское правительство колебалось три месяца, выбирая что хуже – остаться в разгар войны без крайне необходимого оружия или, получив винтовки для войны на Западе, оказаться на Востоке соседом неимоверно усилившейся Японии. В итоге выбор был сделан в пользу насущных проблем – в апреле 1915 года германцы и австрийцы начали генеральное наступление против русских войск в Галиции. Русская армия, которой в те дни катастрофически не хватало винтовок и артиллерийских снарядов, отступала.

Атакующая Германия показалась в Петрограде страшнее усиливающейся Японии. И русская дипломатия в мае 1915 года негласно поддержала требования Токио к Пекину. Любопытно, что Англия, союзник России по «Антанте», имея свои колониальные интересы к Китае, активно возражала против усиления японцев в этой стране. Но британской армии, в отличие от русской, хватало своих винтовок…

В мае 1915 года Китай, под давлением Токио и с молчаливого согласия России, принял требования Японии. В те же майские дни в город Барановичи на западе Белоруссии, в Ставку главнокомандующего русской армией прибыл японский генерал-майор Накадзима Масатаки. Он прямо заявил русским генералам, что «теперь Япония всецело к услугам России».

25 мая 1915 года в Пекине китайский президент Юань Шикай подписал неравноправный договор с Японией, и в тот же день в Токио российского посла Малевского посетил японский представитель с известием о готовности поставить 100 тысяч винтовок и 20 миллионов патронов в течении месяца. Но на этот раз японцы продавали свои винтовки уже по цене в два с половиной раза выше, чем ранее – по 40 иен за штуку.

Эта партия оружия попала на фронт в августе 1915 года, как раз когда русская армия, под натиском немцев, в ходе «великого отступления» оставила врагу Варшаву и Брест. В те же дни в Токио пять японских генералов были награждены русскими орденами – в знак благодарности царского правительства за поставки в Россию японского оружия.

Винтовки в обмен на Сахалин?

Летом 1915 года Ставка верховного главнокомандующего телеграфировала в Петроград: «Положение с винтовками становится критическим, совершенно невозможно укомплектовать части ввиду полного отсутствия винтовок в запасе армии и прибытия маршевых рот невооружёнными». На Северо-Западном фронте, отражавшем немецкое наступление в Польше и Прибалтике, числилось 57 пехотных дивизий, при некомплекте винтовок в 320 тысяч. Фактически, 21 дивизия из 57 была безоружной.

Русские солдаты с иностранными винтовками – слева японская Арисака, справа старая итальянская винтовка Веттерли

В надежде, что после уступок в Китае японцы не откажут в новых просьбах, из Петрограда в Токио следует запрос на продажу ещё 200 тысяч винтовок и 300 миллионов патронов. Но японская сторона отказывает – выгодный договор с Китаем подписан и русские уже не нужны. На многочисленные просьбы Петрограда японские власти соглашаются начать поставки винтовок не ранее чем через полгода и то только после того как из России придут необходимые в оружейном производстве материалы – цинк, никель, олово, пружинная и инструментальная сталь. Поставки российского сырья японским военным заводам начались уже в июле 1915 года.

11 августа 1915 года глава российского МИДа Сазонов вызвал к себе в министерство японского посла Итиро Мотоно. Разговор пошёл без обычных дипломатических условностей – министр иностранных дел откровенно рассказал японцу о крайне тяжёлом и опасном положении Северо-Западного фронта, подчеркнув, что в сложившихся условиях никто, кроме Японии, не может помочь России. Русский министр просил японского посла об одном миллионе винтовок. При этом Сазонов сообщил, что накануне царское правительство приняло принципиальное решение пойти на новые уступки интересам Японии на Дальнем Востоке в случае удовлетворения просьбы о винтовках.

Когда японский посол поинтересовался о каких уступках идёт речь, министр прозрачно намекнул о готовности российского правительства отдать Японии за один миллион винтовок южную часть КВЖД – Китайско-Восточную железную дорогу, пересекавшую весь север Китая и принадлежавшую тогда России.

Отдельные русские генералы, напуганные наступлением Германии по всему фронту, в те августовские дни были готовы пойти в уступках Японии ещё дальше. Так исполнявший обязанности начальника Генерального штаба генерал Михаил Беляев в разговоре с японским военным атташе Одагири высказался, что Россия будто бы готова «вознаградить» Японию за продажу 300 тысяч винтовок передачей японцам северной половины острова Сахалин. (который с 1905 года делился ровно пополам между Россией и Японией).

Японцы после таких щедрых намёков, попробовали пойти ещё дальше – премьер-министр Японии Окума Сигэнобу (кстати, один из основателей концерна «Мицубиси») прямо заявил русскому послу в Токио Малевскому-Малевичу, что Япония «готова взять на себя охрану российских дальневосточных владений, чтобы отправить освободившиеся дальневосточные войска России на европейский фронт». Фактически, это было прямое предложение подарить японцам весь русский Дальний Восток в обмен на военную помощь. К чести посла Малевичаон не стал даже советоваться с Петроградом по поводу таких предложений, а тут же в дипломатических выражениях устроил японскому премьеру настоящий скандал, объяснив что подобное предложение «неуместно». Более таких наглых проектов японской стороной не озвучивалось…

Однако после щедрых «геополитических» обещаний главы русского МИДа и начальника русского Генштаба японцы согласились продать России новую партию оружия. В начале сентября 1915 года был заключён контракт на поставку в течении года 150 тысяч японских винтовок нового образца и 84 миллионов патронов. Россия заплатила за этот товар 10 миллионов рублей золотом, и благодаря этим деньгам японская армия закупила новые станки для своих арсеналов.

Практически все русские платежи по военным заказам в Японии сначала проходили через лондонские отделения японских банков. Но в октябре 1915 года японское военное ведомство передало русскому послу в Токио Малевскому-Малевичу пожелание, а фактически требование, впредь проводить оплату непосредственно в Японии, и не банковскими переводами, а золотом, путём его передачи монетному двору в Осака. Отныне плата за военные поставки шла на Японские острова прямо из Владивостока – золотые монеты и слитки перевозил специальный отряд японских военных судов под командой контр-адмирала Идэ Кенджи.

Общее количество винтовок, закупленных Россией у Японии к октябрю 1915 года, составило

672400 штук. Разумеется, это количество не могло удовлетворить все нужды русской армии. Но как гласит русская же пословица – «Дорога ложка к обеду». Винтовки тогда на фронте были страшным дефицитом, оборачивавшемся большой кровью. Все военные заводы России осенью 1915 года выпускали не более 120 тысяч винтовок в месяц, при потребности минимум в 200 тысяч. И никаких других поставок ружей из-за границы, кроме японских, до осени 1915 года не было.

«Японские дивизии» русской армии

Военные историки подсчитали, что по истечении первого года войны каждая десятая винтовка на русском фронте была японской. Как позднее вспоминал один из ведущих военных теоретиков белоэмигрантского движения генерал Николай Головин: «В октябре 1915 года из 122 пехотных дивизий те, которые имели номера свыше сотого, вооружены японскими винтовками. Солдаты называют их японскими дивизиями…»

Русские солдаты в окопах Первой мировой с винтовками Арисака. 1915 год

Первоначально японские винтовки направлялись в различные тыловые части, запасные батальоны и бригады государственного ополчения. Так осенью 1915 года в тяжёлых боях с наступавшими немцам у крепости Ивангород (Демблин), недалеко от Варшавы, храбро воевала 23-я бригада ополчения, полностью вооружённая японскими винтовками. Правда таблицы стрельбы к «арисакам» первоначально перевели с японского ошибочно, и первое время вооружённые этими винтовками части палили «в белый свет, как в копеечку», пока через несколько месяцев штабы не исправили ошибочный перевод.

В конце 1915 года военное командование приняло решение сосредоточить «арисаки» на Северном фронте – в годы Первой мировой этот фронт воевал в Польше и Прибалтике, прикрывая от немцев важнейшее направление на Петроград. Сосредоточение японских винтовок на одном фронте позволяло облегчить их снабжение японскими патронами и быстрее организовать ремонт в случае повреждений. Японскими винтовками перевооружили и матросов Балтийского флота, чтобы передать флотские «мосинки» во фронтовые части.

Матрос броненосного крейсера «Адмирал Макаров» с японской винтовкой в карауле. Балтийский флот, Гельсинфорс (Хельсинки), 1916 год

Японские ружья поставлялись с японскими же штыками, которые кардинально отличались от русского штыка к мосинской винтовке. Это был фактически длинный кинжал с клинком 40 сантиметров, всего на 3 см короче игольчатого русского штыка. Благодаря этим штыкам и другой форме затвора японские ружья легко отличить на старых военных фото от русских.

В самом конце 1915 года японские винтовки пришли в Россию и с другого конца земного шара – не с крайнего востока Азии, а с самого запада Европы. Дело в том, что в 1914 году, опасаясь дефицита винтовок, 128 тысяч японских «арисак» и 68 миллионов патронов к ним закупила Англия. Но британская военная промышленность за год резко нарастила производство, недостатка винтовок у британцев не случилось, и союзники по «Антанте», напуганные отступлением русской армии на всём германском фронте, согласились передать японское оружие России.

Первые 60 тысяч винтовок Арисака прибыли в Россию из Англии в декабре 1915 года, остальные – в феврале 1916-го. Кроме того английские заводы согласились принять русский заказ на производство и поставку патронов к японским винтовкам, начиная с марта 1916 года.

Благодаря эти мерам, к весне 1916 года две русских армии, 6-я и 12-я на Северном фронте, были целиком переведены на японскую винтовку. 6-я армия обеспечивала оборону побережья Балтийского моря и подступов к столице Российской империи, а 12-я армия воевала с немцами в Прибалтике, прикрывая одно из ключевых направлений на Ригу. Именно здесь, в составе 12-й армии из местных добровольцев была сформирована отдельная дивизия «латышских стрелков», ставшая знаменитой в годы гражданской войны.

Но мало кто знает, что латышские стрелки, оборонявшие от наступавших немцев Ригу, а в дни Октябрьской революции охранявшие Ленина в Смольном, были вооружены именно японскими винтовками. Со своими «арисаками» латышские стрелки позднее успешно провоюют всю гражданскую войну. Но это будет потом, пока же вернёмся в разгар Первой мировой.

Латышские стрелки с винтовками Арисака. Северный фронт. 1916 год

Весь 1916 год в Петрограде и Токио шли долгие переговоры о новом русско-японском договоре. В процессе переговоров японцы неоднократно предлагали русским продать часть дороги КВЖД (а фактически уступить часть своей зоны влияния в Маньчжурии) за 150 тысяч винтовок. Но к тому времени самый острый оружейный кризис на фронте миновал, русское правительство смогло закупить огромные партии винтовок не только в Японии но и в других странах – даже в далёких США и относительно маленькой Италии. Поэтому менять часть своей зоны влияния на севере Китая за японские винтовки Российская империя отказалась.

Однако наша страна продолжала щедро платить Японии за поставки оружия. В 1916 году платежи русским золотом за военные заказы приблизились к 300 миллионам рублей и составили свыше половины всех доходов бюджета Японской империи в тот год. В «стране восходящего солнца» царские власти закупали не только винтовки, но и артиллерийские орудия, снаряды и массу иного военного снаряжения. Например, только в конце 1915 года Россия купила у японцев один миллион лопат и 200 тысяч ручных топоров – в Романовской монархии даже они оказались дефицитом и остро требовались для оснащения русских сапёров на фронте.

Закупки японских винтовок продолжались и в 1916 году и даже после февральской революции 1917 года. Непосредственно перед революцией Россия купила в Японии 93 тысячи винтовок и заказала на заводах в Токио ещё 180 тысяч новеньких «арисак». Патроны к «арисакам» в огромных количествах покупались не только в Японии, но и заказывались русским правительством на английских заводах – с весны 1916 года до октября 1917-го Россия купила у Англии полмиллиарда патронов к японским винтовкам.

В итоге к февралю 1917 года Россия закупила почти 820 тысяч японских винтовок и почти 800 миллионов патронов к ним, этого количества хватало для вооружения 50 дивизий. К тому времени винтовки «Арисака» составили четверть от всех закупленных за границей ружей. Слабость русской промышленности привела к тому, что в годы Первой мировой войны на вооружении нашей армии состояло девять различных систем винтовок с семью типами патронов. За 1914-17 годы русские заводы изготовили 3,3 миллиона винтовок, а за границей их пришлось купить 3,7 миллиона. Для сравнения за тот же период Германия и Австрия на своих заводах произвели 10 миллионов винтовок.

Последний крупный контракт России на покупку ружей в Японии был подписан всего за два месяца до Октябрьской революции – 5 сентября 1917 года за 7 миллионов золотых рублей купили 150 тысяч «арисак». История иногда любит нарочитые символизмы – русский пароход «Симбирск» отплыл из Японии с последней партией в 20 тысяч японских винтовок 7 ноября 1917 года.

«Затвор как будто прикипал, и его требовалось отбивать ногой»

Октябрьская революция и Брестский мир, однако, не завершили историю японских винтовок в России. О вооружённых «арисаками» латышских стрелках уже упоминалось, но это оружие применялось всеми сторонами гражданского конфликта на всех фронтах. Так в сентябре 1919 года правительство Колчака подписало кредитное соглашение с японскими банками на приобретение в Японии 50 тысяч винтовок «арисака» и 20 миллионов патронов к ним ежемесячно. Расплачиваться за японское оружие «Верховный правитель России» планировал золотом и предоставлением японским фирмам концессий на недра Сахалина и Приморья.

Значительные складские запасы японских винтовок и патронов, располагавшиеся в центральной России, достались Советскому правительству и оно их активно использовало для вооружения частей Красной Армии. Поэтому в том же сентябре 1919 года, когда Колчак покупал «арисаки» у японцев, Южный фронт большевиков, отражая наступление белых армий Деникина на Москву, потратил за месяц боев 25 миллионов русских патронов к «мосинкам» и 8 миллионов патронов к «арисакам». То есть почти треть красноармейцев в разгар ключевого сражения с белыми была вооружена японскими винтовками.

Первая мировая война разбросала «арисаки» по всей бывшей Российской империи. Например, японские винтовки из арсеналов Балтийского флота достались Финляндии, часть этих «арисак» финны передали эстонцам и до 30-х годов ими была вооружена пограничная стража независимой Эстонии. Японские винтовки попали на вооружение даже в армию украинских националистов Петлюры. Сражавшийся тогда в её рядах будущий лучший поэт УССР Владимир Сосюра позднее вспоминал о применении старых «арисак»: «Начали отстреливаться, но винтовка японского образца после второго выстрела стала почти непригодной для стрельбы. Затвор как будто прикипал, и его требовалось отбивать ногой…»