Текст книги "Неожиданная Россия. XX век (СИ)"

Автор книги: Алексей Волынец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)

Глава 40. Зачистка Дальнего Востока от азиатов

В начале XX века азиаты – китайцы, корейцы, японцы – составляли почти половину населения дальневосточной части России. Однако в 1937 году СССР полностью зачистил регион от «жёлтой опасности», а затем убрал с карты Приморья даже азиатские географические имена.

Владивосток: японцы на китайской улице

В середине XIX столетия, когда Россия забрала у Цинской империи Приморье и северный берег Амура, эти земли были практически не заселены. Япония и вассальная Китаю Корея ещё оставались «закрытыми» странами, подданным которых под страхом казни было запрещено покидать свои земли. А правившие Китаем маньчжуры до 1870 года законодательно запрещали китайцам селиться в Маньчжурии и окрестностях.

Поэтому Приморье и город Владивосток во второй половине XIX века русские, украинцы (см. главу 37-ю), корейцы, китайцы и японцы заселяли одновременно. Первые корейские деревни здесь возникли в 1863 году, десятилетием позже стали появляться китайские поселенцы и первые японцы.

К началу XX века количество заселивших регион китайцев и корейцев уже беспокоило и русско-украинских колонистов и губернские власти. Впервые это прозвучало ещё в 1893 году, когда первый Приамурский генерал-губернатор Корф, остзейский немец, собрал в Хабаровске съезд «сведущих людей», то есть местных авторитетов. Дальневосточные чиновники, промышленники и купцы тогда заявили обеспокоенность по поводу роста численности корейских и китайских мигрантов, которые «хотя и приносили в начале пользу, то теперь, с увеличением здесь русского населения, надобность в них уменьшается из года в год, к тому же способ обработки ими почвы хищнический…»

Но край уже не мог обходиться без дешевой рабочей силы азиатов. Так Уссурийскую железную дорогу от Владивостока до Хабаровска в 1895 году строили русские солдаты и ссыльные вместе с китайскими, корейскими и японскими чернорабочими. Русских ссыльных на строительстве работало столько же сколько японцев, а солдат в два раза меньше, чем китайцев и корейцев.

Через несколько лет, в 1900 году в Благовещенске случился антикитайский погром – так русское население ответило на восстание в близком северном Китае радикальных даосских и буддийских сект «ихэтуаней», убивавших китайских христиан и иностранцев. С китайского берега Амура восставшие стали обстреливать Благовещенск из пушек, убили несколько человек. В ответ напуганные «жёлтой опасностью» обыватели русского «фронтира» убили несколько тысяч живших в городе китайцев.

Китай тогда был слаб, в итоге русские войска провели, по сути, «миротворческую операцию» в Маньчжурии и даже заняли Пекин. А вот случившаяся вскоре война с Японией оказалась неудачной для русского оружия. К 1904 году японцы составляли почти 10 % населения Владивостока, еще четверть горожан составляли китайцы, а почти половиной населения окружающих город сёл были корейцы.

Хотя всех японцев Владивостока во время войны 1904-05 годов выселили, по оценкам русской военной разведки только в Приморье действовало порядка 2000 агентов японской разведки из числа корейцев, китайцев и маскировавшихся под них японцев. Фактически, весь российский Дальний Восток был полностью прозрачен для Японии, что стало одной из причин неудачного для России исхода войны. В июле 1905 года японцы достаточно быстро захватили весь остров Сахалин – благодаря тысячам японских рыбаков, десятилетиями работавших на острове, они хорошо знали его побережье и удобные места высадки.

После разгрома России японцы полностью подчинили себя Корею. Всё это вызвало массовый поток корейских беженцев и переселенцев в русское Приморье. Сюда же отступили воевавшие против японцев корейские партизаны – русские власти их негласно поддерживали, но в итоге заселенные корейцами районы к югу от Владивостока контролировались не русской администрацией, а корейскими старейшинами и полевыми командирами с сомнительными связями в уже японской Корее.

К 1910 году число «русскоподданных» жителей Дальнего Востока достигло 620 тысяч, а число переселившихся сюда только китайцев составило порядка 250 тысяч. К 1914 году по официальным данным во Владивостоке проживало 68279 славян (69 % от общего населения), 24770 китайцев (25 %), 3339 корейцев (3 %), 1965 японцев (2 %). При этом русской полиции удалось более-менее полно учесть только японцев, занимавших среди азиатского населения города высшие этажи социальной лестницы.

Японцы были в основном почтенными коммерсантами и квалифицированными ремесленниками. В то время как среди китайцев и корейцев Владивостока численно преобладали беднейшие и деклассированные элементы, не поддававшиеся учету – нищие, чернорабочие, грузчики-«кули». Реальный процент китайско-корейского населения города был в полтора-два раза выше, составляя половину Владивостока.

Наблюдатели тогда отмечали явное разделение труда азиатских диаспор Приморья. Китайцы в основном были чернорабочими и мелкими торговцами, корейцы – земледельцами, японцы занимались большей частью разного рода ремеслами. Некоторые отрасли Владивостока оказались практически монополизированы японцами. Так в 1913 году выходцам из Японии принадлежало 35 из 36 городских прачечных, 7 из 11 парикмахерских, 5 из 7 фотоателье, 8 из 9 часовых мастерских в городе.

Китайский квартал во Владивостоке именовался «Миллионка», а корейский квартал – незатейливо «Корейка». Вот что писал о Корейке начала ХХ века очевидец: «Внешний вид этого квартала ужасен – узкие, грязные улицы, преобладают маленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города…»

Японский квартал во Владивостоке был благоустроеннее и изначально располагался на центральной Светланской улице. Однако затем, из-за многочисленных японских публичных домов (кстати, действовавших легально и считавшихся лучше китайских) был перемещён на тогдашнюю окраину, на улицу Пекинскую. Кстати, японское консульство во Владивостоке располагалось на улице Китайской – многие имена самого восточного города России были вот такими «азиатскими».

«Жёлтая Россия»

Если японцы селились только в крупных городах, а китайцы были рассеяны небольшими группками по всему Приморью, то корейцы компактно заселяли целые сельские районы на границе с Кореей. К тому же с 1911 года все корейцы по договору считались подданными Японской империи и наличие десятков тысяч «японских подданных» напрягало и русско-украинских переселенцев и власти Российской империи. Первые конфликтовали с корейскими сёлами из-за земельных угодий, а вторые опасались политических последствий.

Еще в 1908 году Приамурский генерал-губернатор Павел Фридрихович Унтербергер первым предложил министру внутренних дел Российской империи подумать о высылке корейцев из Приморья в другие районы страны. Этот прибалтийский немец и атаман Уссурийского казачьего войска докладывал в Петербург: «Рассчитывать, что корейцы, даже перешедшие в наше подданство и принявшие православие, будут ассимилироваться с русским населением, нет никакого основания, так как опыт показал, что проживающие в Южно-Уссурийском крае уже 40 с лишним лет корейцы сохранили свою национальность в полной мере и остаются во всех отношениях чуждым нам народом. Нельзя также надеяться на лояльность этого элемента в случае войны с Японией или Китаем; напротив того, они тогда представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации врагами шпионства. Следует здесь заметить, что вселение к нам корейцев является весьма выгодным для японцев, которые поэтому и поощряют это движение. В Корее, например, образовалось утвержденное японским правительством общество, имеющее целью содействовать переселению корейцев в Южно-Уссурийский край…»

Действительно, японцы активно содействовали переселению корейцев на русские территории – это снижало социальное давление в оккупированной ими Корее и создавало удобные рычаги влияния на ситуацию в Приморье. Известный российский этнограф начала XX века Владимир Арсеньев так описал эту ситуацию: «Японцы стремятся объяпонить Корею и обкореить Южно-Уссурийский край…»

В первой четверти XX века доля корейцев в населении Приморья росла быстрее, чем остальных этнических групп: если по земской статистике в 1914 году их было около 15,%, то к 1926 году уже свыше 25 %. При этом речь идёт только об учтённых корейцах, реальная их доля была ещё выше.

В начале XX века, до поражения русско-японской войны в Петербурге были популярны геополитические замыслы о создании «Желтороссии», путём присоединении к Российской империи Маньчжурии и Кореи. Но в итоге настоящая «Жёлтая Россия» сама собой получалась в Приморье.

Первая мировая война, революция и гражданская война в итоге ещё больше способствовали росту числа трёх азиатских этносов на русском Дальнем Востоке. После 1915 года и переориентации экономики России на военные нужды, промышленные товары Японии практически монополизировали рынок русского Дальнего Востока. Одновременно, после массовых мобилизаций на фронт, вызвавших нехватку рабочих рук, правительство России начало вербовку в Китае рабочей силы. В 1915-17 годах на неквалифицированные работы в российские губернии завербовалось до 600 тысяч китайских «гастарбайтеров».

В итоге новые десятки тысяч китайцев осели на русском берегу Амура, а японская диаспора во Владивостоке достигла исторического максимума, снова превысив 10 % населения города. Помимо многочисленных японских фирм в городе работали отделения японских банков, японские школы и даже издавалась газеты на японском и русском языке «Урадзио-Ниппо» и «Владиво-Ниппо». Активно действовало поддерживаемое японским правительством общество «Кёрюминкай» – объединение проживавших в России японцев.

С 1918 года японские войска присутствовали во Владивостоке, а с весны 1920 года японцы начали прямую оккупацию всего нашего Дальнего Востока. Это вызвало эйфорию местных японцев и ответные удары со стороны русских. Так красные партизаны во главе с эсерами и анархистами убили 312 японцев, всех проживавших в город Николаевске в устье Амура. В ответ японские войска сожгли несколько десятков русских сёл со всем населением.

Общее число жертв японской оккупации Дальнего Востока исчисляется десятками тысяч. Японцы вывели свои войска только в 1922 году, под давлением не столько красных войск, сколько США, опасавшихся чрезмерного усиления Японии в Тихоокеанском регионе. Оккупированный северный Сахалин японцы удерживали до 1925 года.

«Все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев…»

В конце гражданской войны многие корейцы активно поддержали большевиков, и на Дальнем Востоке появились крупные отряды корейских коммунистов. «Красных корейцев» привлекала не только интернационалистическая риторика – ярко выраженная антияпонская направленность дальневосточных большевиков была им ещё ближе. Однако, это не только укрепляло советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и полевых командиров «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, порой доходившая до открытых столкновений.

Так 28 июня 1921 года в районе посёлка Свободный произошел настоящий бой между конкурирующими полками красных корейцев, счет убитым шёл на сотни. Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали порядка 30 тысяч штыков. После завершения гражданской войны из них сформировали два корейских полка РККА.

Ещё в 1919 году японцы жестоко подавили в Корее массовые восстания против их власти. И за несколько последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские сёла бежало свыше 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге, первая советская перепись населения 1926 года, показала168009 корейцев на русском Дальнем Востоке, свыше четверти населения Приморья. В южном Приморье корейцы составили 60 % населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, Кореи и России корейцев насчитывалось 89 % от числа жителей.

Китайцев по той же переписи в Приморье насчитывалось 65 тысяч, из них две трети проживали в районе Владивостока. При этом перепись охватила далеко не всех корейских и китайских «нелегалов». По оценкам милиции среди местных китайцев «незарегистрированных» было около половины. Если корейцы селились в основном в деревнях, то китайцы предпочитали города и на 1926 год составляли треть всех городских рабочих Приморья. При этом 94,9 % всех охваченных тогда переписью китайцев не имели гражданства СССР.

В отличие от царской власти, большевики пытались вести активную социальную и просветительскую работу внутри корейских и китайских диаспор Приморья. Прежде всего была уничтожена дискриминация по национальному признаку в сфере трудовых прав. В корейских селах организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и журналы на корейском и китайском. Во Владивостоке были открыты корейский институт и «Ленинская школа» для китайцев, корейский и китайский театры.

Однако все это не решало комплекс проблем, связанных с наличием в регионе двух пугающе огромных иностранных диаспор. Неудивительно, что при всём интернационализме большевиков первые мысли о массовом выселение из края корейцев и китайцев были озвучены еще в феврале 1923 года на заседании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б). Поводом стало появление доказательств, что японские власти Кореи, пользуясь отсутствием надлежащей охраны границы, через своих агентов активно влияли на проведение выборов в сельсоветы корейских районов Приморья.

Конечно, в 20-е годы такие радикальные меры не стали реальностью. Однако всё первое десятилетие советской власти на Дальнем Востоке вопрос о диаспорах поднимался регулярно. Так осенью 1925 года Президиум Приморского губисполкома почти с паникой констатировал, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры». А в январе 1926 года приморские власти поддержал Народный комиссариат иностранных дел СССР, потребовав «принять все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев на советскую территорию».

Первым делом ударили по иностранному капиталу, ограничив китайских и корейских предпринимателей, занимавших значительную долю в средней и мелкой торговле региона. Ещё в начале 1923 года в Приморье запретили деятельностью всех китайских национальных союзов, бывших удобной «крышей» китайского купечества.

К концу 20-х годов усилением таможенного и налогового контроля легальный бизнес китайских купцов в Приморье был фактически ликвидирован. Сокращению китайской диаспоры способствовал и советско-китайский военных конфликт 1929 года. Тогда советские войска разгромили китайских генералов в Маньчжурии, а среди китайской диаспоры Приморья началось массовое бегство на родину после появления зафиксированных ОГПУ слухов, что «китайцев по примеру русско-китайской войны 1900 года будут топить в Амуре».

Конец китайского квартала

С 1927 по 1932 год вопросы о возможном выселении китайцев и корейцев из пограничных районов Приморья трижды рассматривались на самом высшем уровне в Политбюро ЦК ВКП(б). Если в 20-е годы граница была фактически прозрачной, то к началу 30-х на Дальнем Востоке уже создали надежную систему погранохраны. И в 1931 году, под предлогом начала большой японо-китайской войны в Маньчжурии, советские власти полностью закрыли свои границы на Дальнем Востоке и запретили въезд азиатских мигрантов в регион.

В 1930 году первая группа из 200 корейских семей переселилась из Приморья в южный Казахстан для организации там работ по выращиванию риса. Такое добровольное «экономическое переселение» шло все 30-е годы. Одновременно, в Приморье советские власти попытались зачистить оставшийся нелегальный бизнес китайцев. Опиумный промысел, контролировавшийся китайской диаспорой, удалось ликвидировать уже к концу 20-х годов. В начале 30-х в крае ликвидировали несколько крупных предприятий купцов из Маньчжурии, существовавших под прикрытием фиктивных китайских колхозов. А в 1936 году наконец приступили к зачистке «Миллионки» – китайского квартала Владивостока.

Вопрос о китайском квартале столицы Приморья был настолько серьёзным, что обсуждался в Кремле на заседании Политбюро. В итоге 17 апреля 1936 года этот высший орган СССР постановил: «Ликвидировать “Миллионку” малыми порциями под тем или иным соусом в течение 4–5 месяцев, т. е. к осени сего года».

Эта китайская часть Владивостока представляла собой сотни домов, фактически ночлежек для многих тысяч китайцев. Китайские купцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через своих доверенных лиц, фактически, контролировали квартал все эти годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции иностранный анклав.

Так в январе – марте 1936 года Особый отдел Тихоокеанского флота обезвредил группу китайцев (12 человек), которые по заданию японской разведки собирали информацию об оборонительных сооружениях и военной инфраструктуре Приморья. От них были получены сведения о деятельности в области на протяжении ряда лет около сотни японских агентов, которые широко пользовались поддельными документами и справками, легко приобретаемыми в китайском квартале на «Миллионке».

Ликвидация «Миллионки» проводилась почти как войсковая операция. Когда в мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», выяснилось, что по прописке там проживало 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских (в основном женщины, сожительствовавшие с китайцами), 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч человек. Здесь было ликвидировано 96 «притонов» – подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и краденного.

По итогам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года было арестовано 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» вызвала бурные возмущения местных китайцев, посольство Китая даже направило две ноты протеста. В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству объяснялось, что главными причинами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое состояние зданий и криминальная обстановка».

До последнего японца…

В 30-е годы изменилась не только внутренняя политика СССР, но и существенно осложнилась обстановка на Дальнем Востоке. Япония к этому времени полностью освоила Корею, в 1932 году оккупировала весь север Китая, создав на его территории вассальную «империю Маньчжоуго». В 1936 году Токио начала масштабную интервенцию в Китай, стремясь целиком подчинить себе всю эту огромную страну.

Японская империя была в то время одним из сильнейших в экономическом и военном плане государств, с откровенно милитаристской, нацеленной на экспансию идеологией. При этом японские власти являлись не только «естественными» геополитическими соперниками России на Дальнем Востоке, но и убежденными «антикоммунистами». Объединив ресурсы Японии, Кореи и Китая, воинственные генералы из Токио становились смертельной опасностью для русских границ на Дальнем Востоке.

Масла в огонь подлил так называемый «Антикоминтерновский пакт», заключенный гитлеровской Германией и Японией в 1936 году. Это был военно-политический союз, открыто направленный против СССР. Отныне в Кремле рассматривали всю обстановку на Дальнем Востоке как предвоенную. К тому же японские генералы, концентрацией войск у советской границы и многочисленными пограничными инцидентами подогревали уверенность Кремля в близкой большой войне с Японией.

В этих условиях руководители СССР стали решать вопросы безопасности Дальнего Востока чисто военными методами. Японская, китайская и корейская диаспоры Приморья пугали Кремль призраком многочисленной «пятой колонны» (кстати, это понятие возникло и распространилось по миру именно с лета 1936 года).

С японской диаспорой было проще – самая малочисленная, она концентрировалась в основном во Владивостоке. После бегства в 1922 году большинства японцев города от наступающих красных войск, период НЭПа вновь оживили японскую деятельность и коммерцию на русском Дальнем Востоке. Но все 20-30-е годы советские власти, находясь в очень сложных отношениях с Японией, не приветствовали появление японцев в Приморье. Число постоянно проживавших во Владивостоке подданных японского императора неуклонно сокращалось.

Однако, до 1931 года в городе действовал филиал главного банка японской Кореи «Тёсэн гинко», выходился газета на японском языке «Урадзио-Ниппо», работали японская школа и детский сад. Любопытно, что, по отзывам современников из Токио, много японских детей Владивостока плохо говорили по-японски, так как дома они общались с русскими горничными и сверстниками.

После заключения «Антикоминтерновского пакта» Германии и Японии в 1936 году советские спецслужбы во Владивостоке получили приказ организовать круглосуточную слежку за всеми без исключения японскими жителями города. В домах всех подданных Японии не имевших дипломатического статуса провели обыски. И японцы стали покидать Владивосток.

В июне 1937 года произошло несколько боев японских и советских войск в районе пограничного озера Ханка и на Амуре. В том же месяце Владивосток покинуло 11 последних японских семей, и был закрыт единственный в городе буддийский храм. Его настоятеля Тоидзуми Кэнрю обвинили в спекуляции серебряными монетами и арестовали. В сентябре 1939 года, отсидев срок в советской тюрьме, этот японский монах вернулся на родину – он был последним подданным Страны восходящего солнца, завершившим историю японской диаспоры на Дальнем Востоке России.

Диаспоры меж двух огней

Активная деятельность японской разведки на русском дальнем Востоке никогда не прекращалась и после 1905 года. Архив внешней политики в Токио и архивы царской военной разведки сохранили немало реальных свидетельств об этом. Например, в 1910 году русская контрразведка во Владивостоке, Иркутске и Чите ежемесячно задерживала по нескольку японских агентов.

Все 20-30-е годы японская разведка была главным противником уже советских спецслужб в регионе. Первая японская резидентура в советском Владивостоке была раскрыта еще в 1924 году, по итогам были высланы сотрудники японского консульства. Все последующие годы ситуация оставалась столь же напряженной. В декабре 1934 года начальник Управления погранохраны НКВД Дальневосточного края докладывал в Москву: «Японцы всемерно усиливают свою работу по организации и ведению шпионажа посредством использования корейского населения в приграничных районах СССР и с позиции корейской общины в Приморье».

Оперативные сводки тех лет пестрят сообщениями о разоблаченных агентах японской разведки корейской и китайской национальности. Но главное, что они не являются плодом шпиономании 30-х годов, а во многом подтверждаются современными исследованиями в японских архивах. Спецслужбы Японии тогда не стеснялись ни в методах, ни в средствах шпионажа, работая фактически по законам военного времени.

В августе 1934 года офицеры японской разведки создали нелегальное «Общество Единой Азии» с подпольными филиалами во Владивостоке, Хабаровске и других крупных городах русского Дальнего Востока. В 1936 году в японской Маньчжурии заработала школа по обучению корейцев шпионажу и подрывной работе на территории Приморья. Любопытно, что главной целью «школы» была подготовка в Посьетском районе (расположенном к югу от Владивостока и населенном преимущественно переселенцами из Кореи) восстания корейцев под лозунгом борьбы за автономию и присоединение к японской Корее.

Подчинив себе полностью Корею и весь север Китая, японские военные власти получили мощный рычаг воздействия на китайскую и корейскую диаспоры Приморья. Связанные тысячами родственных и хозяйственных связей с исторической родиной, проживавшие на территории СССР китайцы и корейцы оказались меж двух огней. Отказ от сотрудничества с Японией означал смерть родственников, оставшихся в Китае и Корее, но и действовать против советской власти было смертельно опасно.

К 1937 году, после ликвидации крупного китайского бизнеса в Приморье, количество китайцев на Дальнем Востоке по сравнению с предшествующим десятилетием сократилось почти в три раза. По переписи 1937 года в регионе проживало около 25 тысяч китайцев и свыше 165 тысяч корейцев. Подавляющее большинство диаспоры из Китая проживало во Владивостоке и окрестностях, корейцы концентрировались в селах к югу от Владивостока. Но даже эта перепись не смогла учесть всех «нелегальных» азиатов обеих национальностей.

Первыми под пресс подготовки к возможной войне с Японией попали корейцы из приграничных сёл. 21 августа 1937 года в Кремле приняли постановления «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в постановлении объяснялась так – «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».

Данное постановление Кремля появилось на основе предложений штабов Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота, где указывалось, что «оперативная обстановка в регионе схожа с периодом русско-японской войны 1904–1905 гг., когда на территории Приморской области действовало свыше 2 тыс. японских агентов из числа корейцев, которые нанесли серьезный ущерб обороноспособности Владивостока».

Выселить планировалось 11 600 корейских семей, свыше 60 тысяч человек. При этом всем выселяемым выплачивали денежную компенсацию за оставляемое имущество и даже урожай на полях, а в пути к новому месту жительства выплачивали «суточные», как в обычной командировке. При этом в постановлении правительства СССР властям Приморье предписывалось не препятствовать, если переселяемые, вместо Казахстана захотят уехать в Корею или Китай.

К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, которые увезли в Казахстан 15 620 корейских семей – 75 294 человек. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. Но на гребне военной и шпионской истерии 1937 года этого уже показалось недостаточным. В сентябре того года нарком НКВД Ежов докладывал Сталину: «На Дальнем Востоке остается еще до 25–30 тыс. корейцев, живущих в тыловых районах. Оставление в этой части корейцев на сегодня является явно нецелесообразным и опасным. Расположенные вблизи и вокруг морских баз эти корейцы, несомненно, являются кадрами японского шпионажа…»

Показательно, что всесильный в те дни нарком НКВД ошибся в оценке количества корейцев. После первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще примерно 100 тысяч корейцев – то есть на тот момент минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и проживали в СССР целыми сёлами нелегально.

Корейская и китайская «операции»

По предложению Ежова правительство СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) принимают решение выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно в течение одного месяца. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года, к этому времени было выселено 36 442 корейских семьи, ровно 171 781 человек. Как подсчитали в органах НКВД, на Дальнем Востоке оставалось всего 700 корейцев в отдаленных районах на Камчатке и в рабочих командировках на рыболовецких кораблях. Их намечалось вывезти специальным эшелоном в ноябре 1937 года.

95 256 депортированных (20 170 семей) выселили в Казахстан, остальных 76 525 человек (16 272 семей) – в Узбекистан. 500 семейств корейских рыбаков из Владивостока переселили в район Астрахани. В отличие от депортаций времён Великой отечественной войны, это первое массовое насильственное переселение проводилось с компенсацией всех материальных потерь – депортируемым выплачивали деньги за оставляемые дома и имущество, предоставляли субсидии на строительство и обустройство в районах нового проживания.

Однако переселение в течение двух месяцев 170 тысяч человек почти на 5 тысяч километров, естественно, породило массу сложностей и трагедий. Так, один из поездов, следовавший с корейскими переселенцами в Казахстан, 12 сентября 1937 года потерпел крушение в Хабаровском крае, погиб 21 человек, полсотни было ранено. Но всё это в Кремле, да и в обществе образца 1937 года, рассматривалось, как неизбежные издержки предвоенного времени.

Вслед за корейцами настала очередь китайцев. 22 и 23 декабря 1937 года нарком Ежов направил в Дальневосточное управление НКВД две телеграммы с требованием немедленного ареста «всех китайцев-притоносодержателей» и китайцев, «проявляющих провокационные действия или террористические намерения».

В ночь с 29 на 30 декабря 1937 года сотрудники НКВД совместно с милицией во Владивостоке ликвидировали все известные по оперативным данным китайские притоны

и арестовали 853 китайца. В основном это были уже известные милиции уголовники. Но высокое начальство это уже не удовлетворило. И в Приморье стали арестовывать китайцев массово, выбивая признания в работе на японскую разведку. 22 февраля и 28 марта 1938 года прошли вторя и третья «китайские операции» НКВД, в ходе которых было арестовано 2005 и 3082 человека. «Китайскими операциями» руководил начальник специализировавшегося по Китаю 3-го отдела Приморского областного управления НКВД старший лейтенант (подполковник в армейской иерархии) Иосиф Лиходзеевский.

Всего за 1938 год в Приморье было арестовано свыше 11 тысяч китайцев. Из них к лету того же года по приговорам «троек» 3123 человека получили «высшую меру социальной защиты» – то есть расстреляли почти половину арестованных. Показательно, что летом 1938 года был арестован и впоследствии расстрелян и сам организатор «китайских операции» чекист Лиходзеевский.

Размах «китайских операций» был так велик, что посольство Китая в Москве обратилось с официальной просьбой облегчить участь арестованных китайцев. В то время Советский Союз негласно, но активно поддерживал правительство Китая в войне против Японии – поставлял оружие и военных советников. Поэтому просьбу китайцев учли, в июне 1938 года во Владивосток последовало указание Ежова сбавить обороты «китайских операций», расстрелы прекратить и всех китайцев, не имевших советского гражданства, выселить в Синьцзян, а всех с гражданством СССР переселить в Казахстан.

Из тюрем Дальнего Востока освободили 2853 китайца и вскоре в китайский Синьцзян из Приморья ушло 7 эшелонов с 10999 китайскими гражданами. Остальных переселили в Казахстан, всего же летом 1938 года территорию русского Дальнего Востока не по своей воле покинуло свыше 20 тысяч китайцев.