Текст книги "Неожиданная Россия. XX век (СИ)"

Автор книги: Алексей Волынец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 48 страниц)

Глава 14. «Зарплаты» и пенсии русской армии в годы Первой мировой войны

Рассказывая о Первой мировой войне, историки обычно обходят столь бытовые подробности, акцентируя внимание на численности армий, пушек и пулеметов, цифрах потерь, а на финансы обращают внимание лишь в связи с вопросами глобальной военной экономики. Какие же деньги лежали век с лишним назад в карманах офицерских френчей и солдатских гимнастерок?..

Богатые генералы и скромные поручики

В начале войны «жалование» офицеров русской армии определялось приказом военного министерства № 141 от 15 июня 1899 года. В свое время этот приказ существенно повысил доходы военных. В соответствии с ним полный генерал получал 775 рублей в месяц, генерал-лейтенант – 500, полковник – 325, капитан (командир роты) – 145 рублей. Самым низкооплачиваемым офицером в мирное время был подпоручик (аналог в кавалерии – корнет, у казаков – хорунжий; первый офицерский чин в войсках, условно равнозначен нынешнему званию лейтенанта), получавший 55 рублей в месяц.

Этот «оклад по чину» состоял из трех компонентов – собственно жалования, так называемых столовых денег и добавочного жалования. «Столовые деньги» полагались офицерам от капитана (командира роты) включительно и выше, размер их зависел от занимаемой должности. Внушительные по тем временам суммы столовых денег получали генералы и командиры полков – от 475 до 225 рублей в месяц. Максимальные суммы «столовых денег» получал генеральский и высший офицерский состав, занимавший должности в управлениях военных округов, корпусных и дивизионных интендантствах. Полные генералы помимо иных выплат получали еще 125 рублей в месяц «представительских денег» на, как понятно из наименования, различные представительские расходы.

Капитан (командир роты) получал 30 рублей «столовых денег» в месяц. Для сравнения – обед в среднем ресторане в 1914 году стоил около 2 рублей с человека, килограмм свежего мяса стоил около 50 копеек, килограмм сахара – 30 копеек, литр молока – 15 копеек, а средняя зарплата промышленного рабочего без высокой квалификации составлял чуть более 22 рублей в месяц.

Традиционно считалось, что «столовые деньги» полагаются командиру для того, чтобы он мог регулярно собирать в своем доме подчиненных офицеров на общие обеды. В начале XX столетия эта средневековая традиция все еще соблюдалась, хотя уже не регулярно и не повсеместно. Младшим офицерам (командирам взводов) столовые деньги не полагались – в их подчинении офицеров не было, а солдаты фактически и юридически тогда считались другим социальным слоем, ведь чин подпоручика уже давал личное дворянство, напрочь отсекая его носителя от нижестоящей солдатской массы.

Столь же традиционно с XVIII столетия в русской армии существовал большой разрыв в жаловании между высшим командным составом и средним и младшим офицерством. Если генералы и полковники получали весьма солидные деньги даже по меркам богатейших стран Европы, то офицеры более низких чинов вполне справедливо считались низкооплачиваемыми.

В начале XX столетия жалование армейского поручика (дворянина, закончившего военное училище) было всего в 2–3 раза выше средней зарплаты неквалифицированного рабочего. Поэтому в 1909 году для повышения доходов среднего и младшего офицерского состава («штаб-офицеров» и «обер-офицераов» в армейской терминологии того времени) было введено так называемое «дополнительное жалование». Отныне поручик получал к жалованию еще 15 рублей в месяц, капитан – 40 рублей в месяц, а подполковник – 55 рублей в месяц «дополнительного жалования».

За службу в отдаленных местностях (например, в Кавказском, Туркестанском, Омском, Иркутском, Приамурском военных округах) генералы и офицеры имели право на получение увеличенного, как тогда говорили – «усиленного» жалования. Особые привилегии сохранялись в гвардии – офицерам гвардейских частей оклад по чину определялся выше на одну ступень их звания. Таким образом, например, гвардейский подполковник в рублях получал как армейский полковник, то есть не 200, а 325 рублей в месяц.

Помимо всех видов жалования существовали дополнительные выплаты. Те офицеры, кто не проживал в казенных квартирах, получали «квартирные деньги». Размер их зависел от звания офицера и места проживания. Все населенные пункты Российской империи в зависимости от цен и условий жизни делились на 8 разрядов. В «местности по Первому разряду» (столица, крупные города и губернии с высоким уровнем цен) капитан, при размере месячного жалования 145 рублей, получал 45 рублей 33 копейки в месяц «квартирных денег» (в том числе 1,5 рубля в месяц «на конюшню»), в более же дешевой местности 8-го разряда «квартирные деньги» капитана составляли 13 рублей 58 копеек в месяц (в том числе 50 копеек ежемесячно на аренду конюшни).

Полный генерал в местности 1-го разряда получал 195 рублей «квартирных денег» ежемесячно. Для сравнения, аренда комнаты в многоквартирном жилом доме в рабочем районе губернского города в 1913 году составляла в среднем 5,5 рублей в месяц, а пятикомнатная квартира на Литейном проспекте в центре Санкт-Петербурга в месяц требовала порядка 75 рублей арендной платы.

Помимо «квартирных» генералы и полковники регулярно получали «фуражные деньги» – на прокорм их лошадей (в среднем 10–15 рублей на лошадь ежемесячно), и «путевое довольствие» во время переездов по службе и различных командировок. «Путевое довольствие» включало «прогонные деньги» и суточные выплаты. «Прогонные» рассчитывались еще по старинной, почти средневековой схеме – генерал-лейтенанту, например, оплачивали проезд целого каравана из 12 лошадей, полковнику полагалось меньше – всего 5 лошадей…

Естественно, в большинстве случаев генералы в командировках перемещались поездом, а разницу в рублях между стоимостью одного железнодорожного билета и прогоном множества лошадей клали себе в карман. Например, этой методикой расчета беззастенчиво пользовался генерал Владимир Сухомлинов, занимавший пост Военного министра Российской империи с 1909 по 1915 годы. Как высший руководитель военного ведомства он постоянно ездил в командировки по военным округам всей страны. Конечно же министр ездил поездом, но «командировочные» и «прогонные» деньги ему платили из расчета поездок на двух десятках лошадей со скоростью 24 версты в день. При помощи такой нехитрой бюрократической схемы военный министр «законно» клал себе в карман несколько десятков тысяч дополнительных рублей ежегодно.

Рубли «подъемные» и «залетные»

Помимо жалования всех видов и дополнительных выплат существовали также единовременные выплаты для некоторых групп офицеров. Например, все обучавшиеся в шести военных академиях, существовавших в Российской империи к 1914 году, ежегодно получали по 100 рублей «на книги и учебные припасы».

Юнкерам, окончившим военные училища, при производстве в офицеры полагалась выплата единовременного пособия «на обзаведение» (то есть покупку полного комплекта офицерской формы) в сумме 300 рублей, а также дополнительные деньги на покупку лошади и седла. В дальнейшем офицеры Русской императорской армии обязаны были приобретать обмундирование за свой счет. В 1914 году мундир стоил примерно 45 рублей, фуражка – 7, сапоги – 10, портупея – 2–3 рубля, столько же погоны.

Поэтому с момента объявления войны всем генералам и офицерам российской армии в июле-августе 1914 года выплатили так называемые военно-подъемные деньги. Они предназначались для приобретения походной одежды и снаряжения. Их размер был установлен в зависимости от чина: генералам – 250 рублей, штаб-офицерам от капитана до полковника – 150 рублей. Подпоручикам, поручикам и штабс-капитанам в начале Первой мировой войны полагалось по 100 рублей «военно-подъемных денег». При этом «военно-подъемные» офицерам в действующей армии выплачивались в двойном размере, в армейских и фронтовых штабах – в полуторном размере и в обыкновенном размере офицерам, остававшимся в тылу.

С момента объявления войны весь офицерский состав Русской императорской армии получал увеличенный («усиленный») оклад жалования. Так, если в мирное время подполковник получал ежемесячно 90 рублей основного жалования (не считая добавочного жалования, «столовых денег» и прочих доплат), то усиленное основное жалование военного времени равнялось уже 124 рублям в месяц.

Но, помимо этих выплат, также «усиливались» выплаты «столовых денег» и «добавочного жалования», а к ним еще прибавлялись «порционные деньги» – выплаты, которые должны были компенсировать офицерам «особые условия и дороговизну походной жизни». В итоге со всеми добавочными выплатами подполковник в годы Первой мировой войны получал около 360 рублей в месяц, не считая «квартирных денег» и «фуражных денег» на содержание, как минимум, пары лошадей.

Каждой офицерской должности приказом военного министра присваивался разряд, согласно которому устанавливалась сумма «полевых порционных денег». Максимум получал командир корпуса (полный генерал) – 20 рублей «порционных» в сутки, минимум – 2 рубля 50 копеек – получал командир взвода.

С момента начала войны высший командный состав Русской императорской армии, помимо жалования по чину и массы добавочных выплат, стал получать еще немалые «добавочные деньги». Например, командующим фронтом дополнительно получал 2 тысячи рублей в месяц. В итоге такой командующий в чине полного генерала получал в месяц не менее 5 тысяч рублей. Для сравнения, осенью 1914 года за эту сумму можно было на месяц нанять 250 чернорабочих в городе или 500 работниц в деревне.

Первая мировая война стала и первой войной техники. Поэтому на ней впервые большие деньги стали получать технические специалисты. Например, авиаторы получали, как тогда говорили, залетные деньги – 200 рублей в месяц для офицеров и 75 рублей для «нижних чинов». «Залетные» начислялись ежемесячно тем летчикам, которые проводили в воздухе не менее 6 часов. Точно так же рассчитывалось дополнительное содержание членам экипажей аэростатов. Правда, военная бюрократия в целях экономии ввела положение, по которому «залетные» деньги не могли выплачиваться более 6 месяцев в году – как будто летчики в военное время не летали круглогодично.

Деньги за плен и ранения, военные пенсии

В случае ранения и выбытия с фронта офицерам сохранялось «усиленное» жалование по чину и все дополнительные выплаты, включая «столовые деньги». Но вместо «полевых порционных» денег раненые офицеры получали «суточные» – 75 копеек в сутки при лечении в госпитале и 1 рубль в сутки при лечении на собственной квартире.

Дополнительно всем офицерам, раненым или заболевшим на фронте, выдавалось пособие при выписке из лечебного учреждения. Размер такого пособия определялся в зависимости от различных обстоятельств и семейного положения: для генералов и полковников – от 200 до 300 рублей, от подполковников до капитанов – от 150 до 250 рублей, всем более младшим офицерам – от 100 до 200 рублей.

Раненые офицеры, которые на фронте лишились части своего имущества, могли претендовать на возмещение этих потерь в размере полагавшейся им по чину суммы «военно-подъемных денег» (от 100 до 250 рублей). Кроме того, «военно-подъемные» выплачивались офицеру всякий раз, когда он из госпиталя вновь возвращался в действующую армию.

Если офицер попадал в плен, то его семье выплачивалась половина его жалованья и «столовых денег». «Квартирные деньги», если офицер и его семья не занимали казенную квартиру, выплачивались семье пленного в полном размере. Предполагалось, что по возвращении из плена офицер должен был получить всю оставшуюся половину выплат за все время пребывания в плену. Таких выплат лишались лишь те, кто в плену переходил на сторону неприятеля.

Если офицер пропадал без вести, то до выяснения его судьбы, семье выплачивалось «временное денежное довольствие» в размере одной трети жалования и «столовых денег» пропавшего.

Семьи погибших на войне офицеров и офицеры, вышедшие в отставку по ранению или по сроку службы, получали пенсию. Ее выплата регулировалась принятым 23 июня 1912 года «Уставом о пенсиях и единовременных пособиях чинам военного ведомства и их семействам».

По возрасту пенсия полагалась офицерам, имевшим «выслугу» не менее 25 лет. В таком случае им выплачивалась пенсия в размере 50 % от последнего оклада, который исчислялся с учетом всех выплат – основного и «усиленного» жалования, «столовых» и прочих добавочных денег (кроме «квартирных», единовременных пособий и доплат военного времени).

За каждый год, прослуженный сверх 25 лет, размер пенсии увеличивался на 3 %. За выслугу 35 лет полагалась максимальная пенсия в размере 80 % от общей суммы последнего жалования. Предусматривалось льготное исчисление выслуги лет для получения права на пенсию. Такие льготы, например, давала служба в воюющей армии – месяц службы на фронте считался за два. Максимальная льгота полагалась воевавшим в составе гарнизонов, окруженных и осажденных неприятелем крепостей, – в таком случае месяц военной службы считался за год при исчислении выслуги лет. Время, проведенное в плену никаких льгот не давало, но в выслуге лет учитывалось.

В отдельных случая пенсии в повышенном размере назначал лично царь. Так, им устанавливались пенсии военному министру, членам Военного совета Российской империи, командующим военных округов и командирам корпусов.

В особых случаях решением царя назначались персональные пенсии. Например, в 1916 году Николай II назначил персональную пенсию Вере Николаевне Панаевой, вдове полковника, матери трех сыновей-офицеров, погибших в самом начале Первой мировой войны и посмертно награжденных орденами Святого Георгия. Павшие в бою братья служили вместе в 12-м гусарском Ахтырском полку. Борис Панаев погиб в августе 1914 года, возглавив кавалерийскую атаку на австрийцев. Через две недели, в сентябре 1914 года погиб Гурий Панаев. Третий брат, Лев Панаев, погиб в январе 1915 года. Решением императора их матери была назначена пожизненная пенсия в сумме 250 рублей ежемесячно.

Вдовы и дети офицеров имели право на пенсии, если мужья и отцы были убиты на фронте или скончались от полученных в бою ранений. Вдовы получали такие пенсии пожизненно, а дети до достижения совершеннолетия.

В начале войны число военных пенсионеров было очень невелико. Если в январе 1915 года по окончании мобилизации в армии Российской империи служили 4 миллиона 700 тысяч человек, то число пенсионеров «кассы военно-сухопутного ведомства» составляло менее 1 % от этой цифры – чуть более 40 тысяч.

Копейки «нижних чинов»

Теперь перейдем к рассказу о том, какие деньги платила Российская империя миллионам крестьян, которых всеобщая мобилизация одела в солдатские шинели. Солдаты срочной службы теоретически находились на полном казенном обеспечении. И полагавшееся им небольшое денежное жалованье представляло собой, фактически, карманные деньги на покрытие мелких личных потребностей.

В мирное время рядовой русской императорской армии получал 50 копеек в месяц. С началом войны не только офицерам, но и рядовым было положен «усиленный оклад», и рядовой в окопах стал получать ежемесячно аж 75 копеек.

Рядовые, выслужившиеся до «унтер-офицеров» (то что в современной армии РФ именуется «сержантским составом»), получали заметно больше. Самым высокооплачиваемым из солдат был фельдфебель (звание равное современному «старшине»), который в военное время получал 9 рублей в месяц. Но один фельдфебель приходился на целую роту – 235 человек «нижних чинов».

В гвардейских полках, где было повышенное жалование, рядовой в военное время получал 1 рубль, а фельдфебель – 9 рублей 75 копеек ежемесячно.

Однако не смотря на такие копеечные оклады, существовала тщательная детализация солдатских копеек в зависимости от воинской специальности. Например, рядовой, исполнявший обязанности полкового горниста, получал в военное время 6 рублей в месяц (в гвардии – 6 рублей 75 копеек), а рядовой с квалификацией «оружейный мастер 1-го разряда» получал аж 30 рублей ежемесячно. Это уже равнялось средней городской зарплате простонародья, но таких мастеров, способных обслуживать и чинить сложное оружие, в армии было еще меньше, чем фельдфебелей.

Заметно лучшее финансовое положение было только у немногочисленных унтер-офицеров и фельдфебелей, кто остался на сверхсрочную службу еще в мирное время. Им помимо полного казенного обеспечения и копеечных солдатских окладов, полагавшихся по званию, выплачивалось еще и так называемое «добавочное жалованье» – от 25 до 35 рублей в месяц в зависимости от звания и срока службы. Также их семьям выплачивались деньги за наем жилья в размере от 5 до 12 рублей в месяц.

В военное время солдатское жалованье выдавалось в начале каждого месяца за месяц вперед. При призыве в армию во время мобилизации солдаты получали своеобразные «подъемные» в зависимости от чина – призванный из запаса рядовой получал единовременно 1 рубль, а фельдфебель 5 рублей.

Копеечное жалование солдат должно было компенсировать полное казенное обеспечение, государство и армия солдат кормили, одевали с ног до головы и обеспечивали всем необходимым. В теории, по установленным законами нормам здесь все выглядело неплохо – условия солдатской жизни в казарме и даже на фронте были сытнее и обеспеченнее стандартного крестьянского быта начала XX столетия в России. Но на практике в разгар войны все оказалось иначе.

Уже через три месяца после начала боевых действий в войсках стал ощущаться недостаток в одежде и обуви. По данным Военного министерства, в 1915 году русская армия получила лишь 65 % необходимого количества сапог. В дальнейшем этот дефицит только усиливался. Например, в конце 1916 года в одном из донесений командования тылового Казанского военного округа на имя начальника Генерального штаба указывалось, что в округе «не было обмундирования», и поэтому 32 240 мобилизованных были отправлены в действующую армию в своей одежде и срочно закупленных командованием округа лаптях. Проблемы с дефицитом солдатской обуви так и не были решены до конца войны.

Кормили солдат три раза в день. Стоимость суточного солдатского пайка в мирное время составляла 19 копеек. Генерал А.И.Деникин вспоминал в мемуарах о солдатском рационе: «По числу калорий и по вкусу пища была вполне удовлетворительна и, во всяком случае, питательнее, чем та, которую крестьянская масса имела дома».

Действительно, рядовые царской армии питались лучше, чем в среднем российское крестьянство. Достаточно сказать, что солдату по существовавшим нормам полагалось свыше 70 килограммов мяса в год – при этом по статистике в 1913 году среднее потребление мяса в Российской империи на душу населения составило менее 30 килограммов.

Однако в ходе затянувшейся войны правительство несколько раз сокращало нормы продовольственного снабжения и урезало солдатский паек. Например, к апрелю 1916 года норма выдачи мяса солдатам сократилась в 3 раза.

Солдатское «призрение»

Раненые солдаты при выписке из госпиталя получали единовременное пособие, которое в зависимости от звания (от рядового до фельдфебеля) составляло от 10 до 25 рублей, то есть в 10 раз меньше аналогичного пособия, выдававшегося офицерам.

Незадолго до начала войны, законом от 25 июня 1912 года «О призрении нижних воинских чинов и их семейств» впервые в России было ведено пенсионное обеспечения для солдат, получивших ранение и утративших трудоспособность во время армейской службы. В случае полной утраты трудоспособности и если такому военнослужащему требовался постоянный уход, то он получал пенсию в размере 18 рублей в месяц. Это была максимальная из возможных солдатских пенсий, размер же минимальной (при слабом снижении трудоспособности до 40 %) составлял всего 2 рубля 50 копеек в месяц.

Этот же закон впервые ввел государственную поддержку солдатских семей. Если семьи офицеров жили за счет жалования и «квартирных денег», то солдатские семьи за воюющих отцов и мужей получали «кормовую норму» – небольшую сумму из расчета стоимости по месту проживания 27 кг муки, 4 кг крупы, 1 кг соли и 0,5 литра постного масла в месяц. Такую «кормовую норму» получали жены и не достигшие 17-летнего возраста дети мобилизованных солдат. Детям до 5 лет пособие полагалось в половинном размере. В итоге солдатская семья получала не более 3–4 рублей в месяц на человека, что до начала масштабной инфляции позволяло не умереть с голода.

Характерно, что российская бюрократия по-разному воспринимала офицеров и солдат, пропавших без вести. Если в отношении офицера в таком случае действовала презумпция невиновности, и его семья получала «временное денежное довольствие» в размере одной трети жалования пропавшего, то в отношении солдат все было иначе. Семьи тех, кто был призван по мобилизации, в случае пропажи без вести их кормильцев, лишалась права на получение денег по «кормовой норме» – точно так же как лишались такого права семьи дезертиров и перебежчиков.

После февральской революции, в связи с ростом во время войны инфляции, к маю 1917 года жалованье «нижних чинов» в армии было повышено. Теперь солдаты в зависимости от звания стали получать от 7 рублей 50 копеек до 17 рублей в месяц. На флоте жалование матросов было еще выше – от 15 до 50 рублей.

Однако, с момента начала войны и до 1 марта 1917 года количество бумажных денег в стране выросло почти в 7 раз, а покупательная способность рубля уменьшилась в 3 раза. За лето 1917 года покупательная способность рубля упадет еще в 4 раза – составив к октябрю всего 6–7 довоенных копеек. То есть, фактически солдатское жалование, не смотря на резкий рост цифр, останется на прежнем уровне. Впрочем, к октябрю 1917 года миллионы крестьян в солдатских шинелях, кто еще не дезертировал из распадающейся армии, волновало не их копеечное жалование, а куда более глобальные и насущные вопросы земли и мира.