Текст книги "Человеческая оболчка (СИ)"

Автор книги: Алексей Котаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

– Ого. А у Ханны на два пальца больше.

– Что это такое? А, ну-ка быстро в кровать! Нельзя рассказывать всем про возраст девушки! – явно наигранно ругалась Ханна.

Все дети до единого ушли в комнату и разлеглись по своим маленьким кроватям. Айзек и Ханна остались вдвоем, и выглядели очень уставшими, но оба улыбались. Видеть столько детей для Айзека было странным, но в этом месте он почувствовал некую доброту, которой не ощущал за пределами этого здания. Серый и грязный город внутри оказался чутка лучше, хотя, быть может, это единичный случай. Ханна намывала тарелки и мычала мелодию себе под нос, но как только закончила, то налила суп себе и села перед Айзеком, прихватив кружку холодной воды.

– Так вот зачем ты меня сюда привела, – ухмылялся парень, наблюдая, как Ханна набивает рот супом, пока дети не видят.

– И ни на фекунду не рафкаиваюфь! – сквозь еду отвечала девушка. – Ты первый человек, который принес им улыбки. Они даже не уснули от твоих историй. Это удивительно.

– Что это вообще за место. Это твои дети?

Ханна чуть не брызнула суп обратно в тарелку и сильно покраснела. – С ума сошел? Конечно, это не мои дети. У вас что, нет домов дневного содержания?

– Нет. Там, где я живу нет детей. Я был последним.

– Печально это, – вытерла губы девушка. – Быть последним.

– То есть это дети людей, что не могут сидеть с ними целый день? И это твоя работа? Работа девушки, что еще сутра сидела вместе с преступниками в камере?

– Сказал парень, выдавший такую интересную историю, хотя тоже с утра сидел с преступниками в камере.

– И то верно.

Ребята долго смеялись над абсурдностью ситуации, подшучивая друг над другом. Айзек впервые в жизни почувствовал странное тепло в груди. То ли это было от уюта в этом месте, то ли оттого, что впервые встретил девушку, своего возраста, с которой он мог поговорить на равных. Ханна отправилась прибираться в помещении, а Айзек принялся разглядывать детские игрушки, подмечая, что у самого таких никогда не было. Тут и цветные кубики с буквами, и металлический конструктор, из которого дети собирали разные штуковины, похожие то ли на дом, то ли на машину. Ханна во время работы была не сильно настроена на разговор, поэтому попросила Айзека подождать, пока все дети не разойдутся по домам и ее работа не будет закончена, уповая на то, что завтра она целый день свободна и сможет показать Айзеку местные красоты, называя их так с некоторой иронией.

День пролетел незаметно. Дети проснулись и снова уговорили Айзека рассказать про тот мир, в котором он жил. И стоило только истории дойти до Пан Оптикума, как Айзек затих и повернул повествование в другое русло, сразу перейдя к удивительному путешествию с караваном. Рассказ длился долго, и время от времени начали заходить родители, забирая своих детей, которые всеми силами пытались остаться и дослушать рассказ Айзека. Некоторые взрослые останавливались и тоже слушали парня, улыбаясь оттого, что впервые за долгое время услышали что-то необычное, иногда задавая вопросы. За окном смеркалось и свет в комнате сменился на желтый, искусственный.

– Ну вот и все, Атли был последним, но ты продолжай, мне тоже интересно.

– Да брось, не так уж это и интересно. – Айзек устало выдохнул, сев на маленький стульчик. – И так, куда мы пойдем дальше? Или у вас не принято бродить по ночам?

– Подозреваю, что идти тебе некуда. Не хочу показаться странной, и не подумай, что я со всеми так поступаю, но можешь заночевать у меня. Комната хоть и небольшая, но спальное место тебе организую. Обычно там ночует только моя сестра, и то, когда поругается с матерью.

– У тебя есть мать?

– И сестра, представляешь! – с легкой издевкой ответила Ханна.

Забрав все свои вещи и накинув плащ лишь на одно плечо, Айзек придавил его лямкой рюкзака, и они вместе с Ханной устало пошли в сторону ее дома, пройдя мимо пары лавок и купив немного готовой еды. В Ред Вотер люди расплачивались стальными жетонами с гравировкой в виде морского животного с одной стороны и пламени с другой. Жетоны отличались по номиналу, и указано это было в центре штампованного огня. Айзек подметил это сразу, ведь в его родных местах процветал лишь бартер, а монеты, которые он видел, были старыми и принадлежали городу Востоку. Тут было иначе. Люди давали монетку, а взамен получали овощи, мясо, или готовую еду. Мяса, кстати, было мало. Айзек обратил на это внимание еще во время обеда. «Неужели тут нет охотников?», думал он, но стоило спросить Ханну, как она рассказала, что даже зверей тут выращивают в специальных ангарах, и в охоте нет такой большой нужды. Животного мяса, действительно было мало, но вот овощей и травы – навалом. Лавки ломились от потата, луковиц разных кореньев, даже белый порошок, из которого делают лепешки, продавался отдельно.

Ханна долго стояла перед прилавком, что был ярко освещен в сумерках вечера, и выбирала еду. Кивнув, она ткнула пальцем и здоровенный мужик, стоящий в своем ларьке в одной лишь футболке, ловким движением черпнул что-то длинное и скользкое и кинул в коробочку. Ханна дала ему две маленьким монетки и снова кивнула в знак благодарности. Айзек по инерции кивнул продавцу следом.

– Ханна, какого это: жить тут?

– А какого жить там, где ты живешь? – Ханна обернулась к Айзеку, не сбавляя ход и мило улыбнулась. – Можешь не отвечать. Ты скажешь «не знаю», потому что тебе не с чем сравнить. Большее на что ты способен, это сказать: «нормально». Это был странный вопрос, согласен?

– Да, только сейчас это понял. Тогда так: давно ты работаешь с детьми?

– Лет с пятнадцати, как появилась нужда в деньгах. Мать не могла тянуть нас с сестрой, поэтому я ушла. Недалеко, но ушла. И вот пришла сюда, – Ханна вытянула руку вперед. – Вот мой дом. Не весь, конечно.

Зайдя в маленькую комнату на третьем этаже здания, что стояло в ряду таких же, совсем неотличимых друг от друга домов, Ханна включила свет, и перед глазами Айзека предстала самая настоящая девчачья комната. Увешанная картинками и цветными ткаными тряпками, на которых красовались невиданные звери и цветы. Цветы тут тоже были, но пластиковые, живых в этом мире больше не было, от них остались лишь рассказы. Маленькая комната, с одним окном и деревянной кроватью в углу у столика. Тонкий, прохудившийся ковер, лежал на полу, поверх деревянных мозаик паркета, что поскрипывали при каждом шаге. Свет тускло мерцал, потому что другие жильцы дома тоже его использовали и электричества хватало на всех с трудом. Окно сейчас не давало света, да и, само по себе, было завешано шторой, через которую еле проблескивали очертания других окон, что были видны, напротив. Комната имела лишь одно дополнительное помещение, в котором располагался туалет и поддон с трубой, в котором, как выяснилось, можно даже помыться, хоть и не сейчас, а с утра, когда в дома гонят теплую воду. Айзек, конечно, мог помыться и холодной, но после того чуда с раковиной в здании с детьми, он даже не рассматривал такой вариант. Ханна выдвинула столик и положила на него бумажную коробочку с готовой едой.

– Я угощаю. Ты сильно помог мне сегодня, – она разворачивала еду, после чего достала две кружки и налила воды из-под крана, которая отдавала железом и была мутной, совсем не такой, как талый снег, который всю жизнь использовал Айзек. Сам же парень вновь ощущал себя не комфортно оттого, что находился с девушкой наедине, да еще и в такой тесной комнате.

Только сейчас, когда она смогла переодеться в домашнюю одежду, он смог ее разглядеть. Маленькая, стройная, с прямыми светлыми волосами она была самым настоящим контрастом для измазанного сажей города. Короткий чуть вздернутый нос, аккуратные линии лица и острый подбородок. Еле заметная россыпь веснушек на лице казались чем-то необычным, чем-то с чем парень никогда в жизни не сталкивался. Худые плечи и тонкие руки были на удивление сильными, об этом Айзек вспоминал, перебирая те моменты, когда она его касалась. Глядя на Ханну, юноше становилось жарко, но ничего, кроме теплой кофты, у него с собой не было, и он прел в ней, пока Ханна это не заметила и не предложила ему одну из своих футболок, которые были невероятно большого для нее размера. Держа одну такую футболку в руках, Айзек думал о том, что вполне возможно, у Ханны уже есть друг, с которым она проводит время, и который оставляет тут свои вещи. Айзек повернулся спиной и снял кофту.

– Охренеть, сколько же на тебе шрамов! Надо было это детям показать, они любят такое! – закрыв от удивления рот рукой, чуть ли не взвизгнула девушка, но стоило Айзеку повернуться к ней лицом, как ее взгляд моментально изменился, и вместе с этим поменялось ее отношение. Взгляд стал, словно серьезнее и девушка достала бутылку мутной воды, что хранила в своем шкафу под горой одежды. Она вылила из кружек воду и налила туда жидкость. Айзек принюхался к ней и понял, что это сродни той настойки, которой напоили его старики. Он отлично помнил свое поведение, и было пытался отказаться, но Ханна со всей своей серьезностью настояла, не оставив парню выбора. Он глотнул, поморщился и закусил лапшой, что лежала в коробочке, перемешанная с овощами. Тепло растеклось по всему телу, и парню стало еще жарче, чем было. В этот раз он не планировал налегать на настойку, рассчитывая сохранить холодный ум.

– Может, и ты расскажешь о себе, а, Ханна? Я, вроде все про себя уже рассказал, – смущенно спросил юноша, про себя подметив, что ее поведение резко поменялось?

– Нет, Айзек. Не все. Самое интересное ты пропустил. И, честно говоря, это мне кажется намного интереснее того, что ты рассказывал ребятишкам. Где твой шрам от камеры, и почему ты приехал сюда? Этого ты не рассказал! – Ханна опрокинула содержимое стакана в рот и уставилась на Айзека. Она смотрела хищным, полным любопытством взглядом и Айзек понял, что деваться ему некуда.

– Есть такое место, оно называется «Пан Оптикум», там тепло, и по заверениям местных, именно так живут те древние, о которых кричат ваши безумцы… – Айзек начал рассказ издалека, рассказал про город, про отношение к нему, о том, как он устроен и про невероятно высокую стену, что окружает гигантскую территорию. Выпив еще чуть-чуть, он смог рассказать и о том, как побывал в пределах горного хребта, что защищает город, и том, что видел там. О людях, которых выгоняли на улицу, лишь потому, что они смогли произвести на свет себе подобных без помощи машин. Рассказывал о том, как он ненавидит всех внутри железного кольца из стен. Как презирает людей, что, не пачкая своих рук, обманом выгоняют своих товарищей на мороз. Даже показал накидку, что забрал с трупов около того города, что некогда держали в руках замерзающего младенца, после чего вновь задрал футболку, будучи уже изрядно пьяным, и сказал. – Я был тем младенцем, рожденным внутри этого проклятого города. И я ищу тех, кто поможет спасти остальных таких детей!

Айзек пристально глядел в лицо девушке, побледневшей от услышанного. Он ждал ответа, которого все не следовало, ждал ее реакции на услышанное, с каждой секундой понимая, что лишь напугал ее. Она смотрела на него, на его живот, после чего подобралась ближе и положила руку туда, где должен быть шрам от искусственной матери. После чего вновь налила в свою кружку мутную жидкость и одним движением выпила все, что там было. Несколько минут она сидела молча, переваривая услышанное.

– Айзек, тут сотни лет не было людей, рожденных естественным путем. Да и тех что были, по рассказам старших поколений отправляли на исследования, пытались ассимилировать. Это же чистая случайность. Один случай на миллион. И вот он ты, – девушка вытерла проступивший на шее пот. – Живой, живорожденный, сидишь тут и рассказываешь о себе так просто, словно и нет ничего этого. А что если безумец прав, и ты реально потомок древних богов, что укрылись в теплых краях?

– Да бред это все! Если бы там жили боги, они бы так не поступили, зачем им выгонять себе подобных. Да и вообще, – настойчиво придвинулся к столу Айзек и уставился на девушку. – свою часть договоренности я выполнил. Расскажи о себе. Желательно все.

– Ладно, ладно, – Ханна уже, явно, была пьяна. – Последний вопрос. У тебя есть какие-нибудь необычные способности?

Айзек ударил себя ладонью по лбу и зажмурился, громко смеясь. Это был самый идиотский вопрос, который он слышал уже во второй раз. Не было у него никаких способностей, и он знал это, и знал, что это было очевидно. Но Ханна все-таки это спросила, и Айзеку пришлось помотать головой, показывая, что этот вопрос был действительно абсурдным. Чем больше Айзек пил, тем веселее ему становилось, тем меньше болели нос и рука, и тем больше он хотел узнать Ханну.

Глава 11

Та, что хочет увидеть мир

– Я родилась, как и все здесь – в мешке искусственной матери. Мои отец и мать работали на верфи, что добывала морских животных, а потом перерабатывала их на мясо и топливо. До трех лет я была единственным ребенком, но потом родители смогли оплатить еще одного. Мать и отец были не самыми богатыми людьми. Обычными. Так у меня появилась моя младшая сестренка.

Пока она была маленькой – мать сидела с нами, а отец работал за двоих, не появляясь дома по несколько дней. Для него это было трудно, ведь тянуть еще и второго ребенка оказалось сложнее. Я помню те редкие дни, когда он гулял со мной маленькой. Отчетливо помню, как мы гуляли по рабочей зоне, когда он брал меня показать места, где трудится. Не самое приятное зрелище для маленькой девочки. Неизгладимое впечатление оставили залитые кровью и измазанные сажей порты. Разбитый лед сменял сам себя, но красная краска все никак не могла сойти с него. Животных убивали в воде, после чего кранами поднимали вверх на конвейер. Их смерть несла людям еду и тепло. Мне было их очень жалко. Громадные туши со вскрытыми животами, они, казалось, были больше самих зданий, что стояли у берега. И все мертвые. Пустые безжизненные глаза, огромные длинные, сложенные как расческа для волос, зубы. Они были удивительными, но мертвыми.

Я всегда хотела посмотреть на живого, резвящегося под толщей льда морского зверя. Но их можно было увидеть лишь на разделочной площадке, – рассказывала, покрасневшая от алкоголя Ханна, сидя за маленьким столиком напротив Айзека. Она изредка подливала мутную жидкость в стаканы, пытаясь не упускать это ощущение опьянения, но, кажется, лишь погружалась в пучины беспамятства. – А потом отец умер. И мать осталась одна. Мне было десять, а сестре семь. Благо детей любят эксплуатировать, как дешевую рабочую силу, и я начала помогать матери. Она вернулась на вервь, на которой погиб отец, а я начала работать в теплице. Выдергивала сорную траву, удобряла то, что выращивали там, иногда собирала урожай. Это был тяжелый и кропотливый труд. Чтоб ты понимал: сотня таких комнат, как эта, и это лишь часть теплицы, и за всем этим надо было следить. Я до сих пор ненавижу эту работу! Растить эти чертовы овощи. Смотреть за ними. Носить тяжеленую воду, чтобы полить. Многие дети играют со сверстниками, веселятся, учатся. А я работала… Иногда мне кажется, что я пропустила свое детство, и сразу стала взрослой. Оборачиваясь назад мне становится грустно и одиноко. Ты, как никто другой должен меня понять, ты ведь тоже был один.

– Я был не один, со мной всегда был старик, – Айзек сидел уже изрядно пьяный, пытаясь сконцентрировать, ведь он так хотел послушать ее историю.

– Да нет, ты не понял! – Ханна покачивала стакан, гоняя жидкость от стенки к стенке. – Вот у тебя друзья есть? Нету. Ты же один. Вот ты, именно в таком исполнении, в своем собственном поколении, ты в своих родных местах один! Ты не играл с другими детьми, не развивался вместе с ними. Не заводил друзей, что будут с тобой до конца жизни. Вот и я так же. Сижу здесь, каждый долбанный день, совсем одна, и даже короткие, недолгие отношения с другими людьми быстро проходят. Я и рассказываю-то тебе это, только потому, что знаю, что скоро ты уйдешь, а я вновь останусь тут. Я и пью то, потому что мне трудно общаться с людьми, будучи трезвой. А тут еще и ты со своей историей, своей необычностью и индивидуальность. Даешь мне жалкую надежду, что наша встреча неслучайна.

– Но ведь все встречи неслучайны…

– О, Боги! Да ты опять меня не понял. Вот об этом я тебе говорю! Мы не росли вместе, видели разные места и людей. Мы даже мыслим по-разному. Ты, наивная душа, без зазрения совести, не думая, вывалил свою проблему первым встречным, пусть и представителям закона. Я бы так никогда не поступила, ведь я знаю, что тут всем на всех плевать. Но только не тебе. Ты же у нас спаситель. Отправился в такой путь, чтобы спасти людей, которых ты даже знать не знаешь! – нахмурилась Ханна. Айзек было хотел возразить, но не успел, и девушка вновь продолжила свой монолог. – Ты и так жил, рискуя жизнью, а теперь рискуешь ей еще больше, без страха пересекая пустыню, попадая в переделки, а что дальше то будет – вообще неясно! Я успела подумать над всем, что ты мне рассказал. Мне страшно. Ты для меня как дикий зверь, которого я никогда не видела. Стремишься куда-то далеко. Среди всех людей, что я встречала – ты один к чему-то стремишься. А не пытаешься выжить.

– Ханна… – не успел парень договорить, как девушка резко встала и подошла к нему, потянув вверх за вытянутый рукав футболки, отчего тот стал, вновь оказавшись на голову выше хрупкой девушки.

– Вот тебе новый опыт Айзек, пусть хоть кто-то становится опытнее… – Ханна обняла Айзека, сомкнув руки за его спиной, и прижалась лицом к его плечу. – Тебя ведь никогда не обнимала девушка?

Айзек стоял, пошатываясь от выпитого, но находился в здравом рассудке. Внутри него кипела кровь, и казалось, что каждый выдох обжигает губы и нос. Сердце колотилось, как бешеное, и парень боялся, что девушка это почувствует, но она внезапно прижалась к нему еще сильнее и он обратил внимание, что в ее груди бьется такое же сильное и резвое сердце. От этого факта, буквально на секунду, но ему стало легче. Он словно забывал, что она такой же простой человек, как и он, списывая ее необычность на то, что она совсем из других мест, и с абсолютно другими взглядами на жизнь.

– Ханна, это не честно, ты опять говорила только обо мне… – в этот момент девушка аккуратно взяла руки Айзека и завела их за свою спину, словно пыталась утонуть в объятиях, что так неуклюже давал ей парень.

– Меня зовут Ханна Хакало, я дочь Илмы Хакало и Микана Хакало. Мне двадцать два. Я работаю с детьми уже больше пяти лет и получаю счастье, понимая, что даю, хоть иногда, им другой взгляд на жизнь, показывая чудиков вроде тебя. Я мечтаю увидеть мир, и посмотреть на все необычное, что в нем есть. Вроде все.

Айзек, краснея от ситуации, в которой оказался, не нашел ничего лучше, чем подхватить инициативу девушки. – Меня зовут Исаак, по наречию моего наставника. Я был воспитан Юрием, если не ошибаюсь, Орловым, и всю свою жизнь охотился и добывал живность, чтобы прожить подольше, не умерев с голоду. Я, как и ты мало видел в жизни. Я мечтаю помочь людям, правда, уже не понимаю каким. Наверное, теперь – всем.

– Плохо у тебя получилось… – девушка прижалась к его груди еще сильнее, так что ее слова теперь были еле различимы. – Я надеюсь, что ты моя счастливая монетка. Когда-нибудь покажи мне мир, или хотя бы часть него.

– Угу, – не разобрав и половины, ответил парень, вновь впадая в опьянение. Для него быть пьяным было так же ново и удивительно, как и попасть в этот город. И пусть теперь, в состоянии невероятной легкости он ему не казался таким злым, он все еще думал о том, как исполнить задуманное. Даже пара спасенных жизней – это огромный успех.

Так они простояли пару минут, и все это время Айзек думал о том, какое же у Ханны горячее дыхание, ощущая его свои левым плечом. С его телом творились невероятные метаморфозы, он никогда не чувствовал себя таким живым и счастливым, мозг получал раскаленную кровь, полностью отключая ощущение жестокой реальности, словно вся та боль, которую он испытал за жизнь, сейчас сгорала в его собственном пламени, очищая молодую, неокрепшую душу от зла и обиды. Он стоял и думал о том, что делают люди дальше, и вспоминая скупые и грубые лекции старика – ему становилось не по себе. Он одновременно находился между двух состояний: предвкушения и испуга. Айзек стоял и думал, что, действительно, впервые в жизни обнимает девушку. И о том, что только что, вроде, даже согласился показать ей мир, хотя полного отчета в своем обещании он себе не отдавал.

– Айзек. Пойдем спать. Завтра я покажу тебе город, – Ханна отлипла от парня и неуклюже сдвинув столик, освободила место для человека на полу. Кружки, что упали со стола, расплескали капли мутной жидкости, моментально впитавшиеся в ковер. Девушка посмотрела на это безобразие и безразлично махнула рукой, доставая из шкафа второй комплект спальных принадлежностей. – Спать будешь тут.

Ханна расстелила спальное место, положив матрац у противоположной от ее кровати стены, так что ноги бы перегораживали вход в душевую. Девушка окинула взглядом комнату и пошла в душевую, закрыв ее изнутри, и включила воду. Айзек сел на постеленное для него место и, сгорая от внутреннего огня, начал прислушиваться к плескающейся за стенкой воде. Пьяный, заблудившийся в неизвестном городе, парень впервые ночевал в таком странном доме, да еще и с человеком, которого впервые видит, его инстинкты притупились, и он полностью отдался на волю случая. Очень красивого и манящего случая, что заставлял его витать в облаках, которых на замерзшем и невероятно высоком небе он практически и не встречал.

Ханна вышла из душевой и села на свою кровать. Тяжелые холодные капли стекали по ее уставшему лицу. Айзек глядя на нее невольно задумался о том, что она так долго там делала. Ханна же, в свою очередь, поймала пристальный взгляд и вновь встала с кровати, немного отдышавшись. Она подошла к юноше и села перед ним, изящно подогнув ноги так, что ее колени начали поблескивать в свете тусклых ламп. Она протянула руки к лицу Айзека и положила ладони на его щеки, которые уже вовсю горели красным.

– Айзек, прости, но я не делаю этого на первом свидании, – она потянулась к его лицу своим губами, отчего Айзек, в ожидании чуда закрыл глаза. Он отчетливо ощущал через опущенные веки, как лицо девушки приближается к его лицу, и внезапно почувствовал мягки горячие губы своим лбом. – Это аванс, Айзек.

Парень глубоко вздохнул и наконец-то расслабился, невольная легкая улыбка растекалась по его лицу. Когда он открыл, глаза лицо Ханны все еще было перед ним. Она ухмылялась, глядя на довольное лицо юноши. Двое встретились взглядами и просидели так всего чуть-чуть, словно проверяя терпение друг друга. Ханна не выдержала и снисходительно покачав головой вновь протянула руки к щекам Айзека, поцеловав его, теперь уже в щеку. Коротки, быстрый и неуклюжий поцелуй, но его хватило, чтобы Айзек окончательно окаменел, потеряв связь с реальностью. Словно моментально трезвея он пытался отпечатать в памяти этот миг, который неизбежно ускользал от него. Парень ненавидел себя за то, что сейчас он такой пьяный, и за то, что совершенно не понимает, что делать дальше. Ханна, ощутив, что момент слабости прошел, встала и вернулась на свою кровать. Она с мягкой улыбкой пожелала Айзеку спокойной ночи и укуталась в теплое одеяло, отвернувшись к стене. Айзек щелкнул выключателем, что был у него над головой и комнату поглотила темнота, лишь чуть-чуть нарушаемая отблесками света в окне. Парень лег и отвернулся к стене, ненавидя себя за то, что не смог прочувствовать момент. Он со всей силы зажмуривал глаза, в мыслях проигрывая момент, задаваясь вопросом: «А как теперь уснуть-то вообще?». Он ворочался несколько минут, иногда поглядывая в сторону Ханны, но она совсем не подавала признаков бодрствования, пока вдруг полушепотом не начала говорить с парнем, не отворачиваясь от стены. Приглушенный шепот отражался от бетона, еле слышно доносясь до Айзека.

– Айзек, извини. Давай начнем с правильного места. Ты будешь моим другом? Надолго.

Айзек привстал над своей постелью, оперевшись на локоть, и смотрел в сторону Ханны, которая так к нему и не развернулась. Он пытался понять смысл сказанного, но, расписавшись в своем бессилии просто ответил. – Буду…

От одного этого слова ему стало легче, как будто они и вправду начали с правильной точки завязки их отношений. Она предложила ему дружбу. Парню, которому никогда такого еще не предлагали. Сотрудничество и кооперация встречались в его жизни, а вот дружбы там не было. Может, разве что, старик не попадал под категорию «коллеги», но на то он и старик.

Айзек уснул, провалившись в теплый и крепкий сон, впервые за долгое время, не испытывая дикую качку. Этот сон теперь не закончится через пару часов, после которых он выползет на холодную продуваемую крышу цистерны. Но даже провалившись в глубину ночи где-то в голове, парень разрывался между желанием выполнить свою маленькую миссию и остаться с Ханной еще хотя бы на день. Или два. Или на всю жизнь…

Солнце вовсю уже освещало комнату, когда шум воды из-за стены заставил парня открыть глаза. Он перевернулся на другой бок, пытаясь собрать в голове все, что произошло вчерашним вечером. Пока Ханна закрылась в соседней комнате, Айзек всеми силами вдавливал себя в кровать, укутавшись в одеяло. Впервые в жизни он не готов был вставать с кровати, надеясь остаться тут навсегда, сгорая от стыда за произошедшее. Молодой охотник думал о том, как сейчас смотреть в глаза Ханне и не мог придумать для себя адекватного ответа. Вода за стеной стихла, и Ханна легким движением перешагнула через ноги Айзека, выходя из душевой с обернутыми полотенцем волосами.

– Да не прикидывайся ты, вижу же, что проснулся! – девушка стояла над Айзеком, легонько толкая его ногой. – Ну, как спалось?

– Хорошо.

– Немногословен. Снова. Я вот долго уснуть не могла. Иди помойся, да пойдем прогуляемся, я же обещала тебе показать город.

От услышанного Айзек уперся лицом в подушку, осознав, что упустил шанс целых три раза. Вся эта игра казалась для него невероятно сложной, и он в ней явно проигрывал. Ничего не говоря он встал и, было направился в комнату с душем, как Ханна одернула его, сунув мягкое, пусть и небольшое, полотенце. Айзек зашел в комнату, в которой было тепло и сыро, и принялся раздеваться. Для него такое было впервые, он повернул вентиль и из крана полилась горячая как огонь вода, пощупав которую он внезапно выругался. Второй вентиль добавил холода до приемлемого уровня, и парень залез в поддон, встав под струю теплой воды. Он задернул шторку, сделанную из ткани, сродни той, из которой и его плащ. Взявшись за большой кусок мыла, он натер свои руки и голову, усиленно взбивая хилую пену. Намылил волосы, лицо, смыл с себя недельный слой пота, думая о том, что неприлично, даже надевать теперь грязную одежду, и было уже закончил мыться, как представил, что Ханна тут проделывала те же самые действия. Вновь раскрасневшись он выключил воду и вытерся маленьким полотенцем, которое оставило его практически сырым.

– А ты не переборщил с температурой воды? Вон какой красный! – подшучивала над ним девушка, которая уже успела прибрать свою комнату. Стрелки на маленьких часах, стоявшие у ее кровати показывали на цифру десять.

– Есть немного, – Айзек задумался на секунду. – Это ваша теплая вода что-то с чем-то. Домой бы такое.

– Так оставайся, каждый день будешь плескаться.

– Да не…

– Вот значит, как! – вновь нахмурилась Ханна, явно подкалывая юношу, чего тот даже не понимал. – Значит, воспользовался мной и слинять решил! Все с тобой ясно, Айзек.

– Да я не в этом смысле, я к тому, что… – парень не успел оправдаться и звонкий смех девушки наполнил комнату, давая понять, что все это была лишь шутка.

Попив странной на вкус воды из-под крана, ребята начали собираться. Айзек вновь как застывший разглядывал Ханну, которая переодевалась, даже не пряча себя. Она же, в свою очередь, пристально смотрела на Айзека, пытаясь разглядеть на нем каждую вмятину, оставленную тяжелой жизнью. Ребята запаковались в свои привычные одежды, которые полностью скрывали их истинное положение духа и закрыли за собой входную дверь, щелкнув замком.

Серый, перепачканный город, и спертый воздух давили на Айзека намного меньше, чем вчера. Сказывалось хорошее настроение, которым он готов был поделиться и с девушкой, но пока что не знал как. Улицы, полные людей, вновь окружили его, но он, словно не замечал их, глядя в спину Ханне, которая, ловко уворачиваясь, скользила между прохожими. Грустные, хмурые лица на местных теперь не сильно беспокоили Айзека, он думал лишь о том, как же ему теперь быть. Остаться ли еще ненадолго? Он прокручивал в голове сценарии того, как за время подготовки к обратному пути, уже в составе большой группы добровольцев, он будет проводить время с Ханной. Надеялся теперь, что собираться, добровольцы будут чуть-чуть подольше, но не настолько, чтобы опоздать.

– Айзек, не отставай!

– А куда мы вообще?

– Для начала нужно поесть. Так и быть, угощу тебя и сегодня. У тебя ведь нет денег? Давай пошли быстрее! – Ханна замедлилась, дождавшись Айзека, и взяла его за руку, которая была спрятана в толстую варежку, сшитую из шкур животных. Девушка с укором посмотрела на охотника. – Да сними ты ее, не так уж и холодно!

Айзек в спешке снял одну рукавицу, убрав ее в карман куртки, и взялся за маленькую ладонь Ханны. Теплая, чуть влажная ладонь девушки была настолько уютной и нежной, что в голове пролетела мысль: «Вот бы никогда ее не отпускать». В этот момент все вновь стало таким незначительным, тревога отступила на второй план, и в полном расположении духа он, словно прицеп огромного грузовика, полетел за ней, по узким улицам Ред Вотер.

Глава 12

Ты сам

Ханна и Айзек сидели за столиком в месте, которая она назвала «Охотничий домик». Свет тут горел даже днем и простояв очередь у длинного прилавка с готовыми, подогретыми блюдами ребята заняли места у большого окна, от которого веяло прохладой в теплое помещение. Стены в столовой были окрашены на манер дерева, создавая ощущение фальшивого уюта. Пара картин на стенах. Даже выпотрошенная и набитая опилом голова снежной собаки. Мелкие предметы интерьера пытались добавить близости к охоте. Тут тебе и винтажная винтовка, тут длинный клинок. Вот тут набитые трупы птиц восседают на ветке. Пародии капканов, висящие на стене, не имели ни пружин, ни заточки зубьев. Зачем Ханна привела Айзека сюда, оставалось загадкой.

– Что это шумит? – спросил Айзек, указывая пальцем на деревянную коробку с черной дырой-прорезью в середине.