Текст книги "Человеческая оболчка (СИ)"

Автор книги: Алексей Котаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Как только склон закончился – сани остановились, отъехав от подножья совсем немного, и хоть скорость их была довольно высока – без движущей силы они бы не сдвинулись и с места. Айзек нехотя спешился, обошел лежащего старика и схватился за веревку, что была привязана к носу саней. Демонстративно размявшись и стерев налетевший снег с маски, он перекинул веревку через плечо и проваливаясь в снег, начал путь к деревне.

Дым, поднимавшийся у горизонта, и был его пунктом назначения, и хоть жили они довольно близко – путь предстоял тяжелый. Вновь передвижения они осуществляли по темноте, вот только в этот раз, наспех собираясь. Снаряжение осталось дома, ожидая, когда его вновь соберут в охапку, рассуют по карманам и поясам и применят на очередной охоте. Ни тепловизора, ни винтовки. Но этот маршрут был ими протоптан очень много лет назад. Он был безопасен, ведь в чистом поле не водятся ни мыши, ни птицы, да и чудовище, напавшее на охотников недавно, было огромным исключением, хотя, фактически, и не покидало территорию леса.

Тяжелые капли пота стекали по вискам Айзека, уходя вглубь одежды, и перемешиваясь с теплым воздухом, оседали на нательном белье. Он скинул шарф, так мешающий ему дышать, и натянул маску на лоб, не боясь застудить лицо. Стекла в маске предательски потели и лишалиа видимости в и без того непроглядной темноте.

Огоньки прямо по курсу становились все крупнее и четче. Юрий спал всю дорогу, лишь изредка просыпаясь, чтобы предложить парню отдохнуть, но тот был непоколебим. Это меньшее, чем мог отплатить Айзек своему наставнику. И хоть он и поддразнивал старика, что спас его от чудовища – прекрасно понимал, что спасли именно его. И таких ситуаций было бесчисленное множество, не говоря о том, что Юрий был ему как отец, вырастивший его и обучивший всему, что нужно, чтобы жить в этих местах.

Подойдя к стене, слепленной из снега, которая едва ли достигала в высоту пару-тройку метров, Айзек спокойно открыл ворота и зашел внутрь поселения, закатив сани со спящим в них Юрием. Это был Повал. Вокруг этого, некогда, временного поселения, находился лес редких пород дерева, белые стволы деревьев, вперемешку с пестрыми прорезями на коре были признаком восхитительной древесины, которая служила отличным топливом для всего, что могло быть обогревателем жилого пространства. Отсюда и повелось – «Повал».

Очень давно группа молодых людей обустроила тут поселения, выкорчевывая и продавая дерево караванам, что курсировали тут. Когда дерево закончилось – жизнь уже была налажена, и уходить-то и не особо хотелось. К тому моменту, как Айзек впервые оказался здесь, молодые люди уже сильно повзрослели и освоили местный быт. Конечно, многие ушли отсюда, с окончанием вырубки леса, но, оставшиеся тут, мирно сосуществовали с природой и окружающими их группами поселенцев, наладив, заодно, еще и торговлю.

Охраны тут нет уже давным-давно, то ли от того, что местные не особо-то и переживают за свое добро, то ли оттого, что охранять, банально, некому. Внутри стен было тихо и спокойно, горели редкие огни в деревянных избах, а по протоптанным дорожкам гулял блуждающий снег. Ветра тут почти не было, большую его часть срезала стена, оттого казалось, что тут, хоть и ненамного, но теплее, чем снаружи.

Айзек шел по тропинке, скрипя уже давно придавленным снегом. Он проходил мимо маленьких домов, с занавешенными окнами, мимо домов в которых топили печи, прошел мимо столбов – ветряков, что жадно ловили степной ветер, заряжая аккумуляторы, от которых, питалось и освещение, и фермы, и прочие удобства деревни. Фермы были большие и яркие: длинные теплицы, сделанные в основном из дерева, были стеклянными сверху, чтобы редкое и слабое солнце могло освещать растения, что были внутри. Ночью же растения питались искусственным светом, что через крупные окошки в крыше стоял столбом над деревней. В отличие от снегохода Юрия – теплицы не представляли ни для кого ценности, многим было выгоднее обменять продукты, нежели заморачиваться и захватывать аграрные комплексы, в которых потом же и придется вкалывать.

Айзек прошел и мимо теплицы с овощами и фруктами, и мимо теплицы с потатом, прошел даже мимо конюшен, где диких животных приручали и раздаивали, получая от них молоко. Многие представители этой фауны уже не встречаются снаружи, существуя лишь как тепличные экземпляры, размножаясь и умирая тогда, когда это удобно человеку. Вопрос с продовольствием в этом поселке был решен и поставлен на поток. Овощи выращивали здесь, соль и специи привозили торговцы из других регионов, а мясо добывали охотники, и хоть таких, как Юрий и Айзек было несколько, но именно на этих двоих падала самая большая доля добычи, что привозили в Повал.

Лазарет находился в противоположном конце деревни и Айзек, не теряя времени, шел прямо к нему. Добравшись, он распахнул толстую деревянную дверь и из последних сил вволок сани в тамбур здания. Везде горел тусклый свет, поддерживаемый ветряками. И пусть аккумуляторы еще не успели разрядиться – эти лампочки горели тускло.

Айзек нашел хозяйку этого заведения. Мария была взрослой женщиной, быть может, даже одного возраста с его стариком, но в отличие от Юрия в ее волосах не было седины. Они с Айзеком уложили полусонного старика на кушетку, сняли с него штаны и Мария принялась колдовать над его ногой. Долго ругаясь и обзывая обоих идиотами, она обколола раненую ногу обезболивающим и выгнала Айзека ожидать снаружи, в комнате для гостей. Свет в кабинете зажегся необыкновенно ярко, и юноша вышел.

Сидя в просторном зале для посетителей, он в очередной раз удивлялся, как эти люди умудряются поддерживать тепло на такой площади. Для них топить пещеру та еще морока, а тут места раз в шесть больше, да и много окон, что отдают тепло, и шкур на стенах не висит.

Скамейки, на которых были натянуты кожаные сиденья, поскрипывали от любого движения на них, а на столике, что стоял посреди комнаты, была пара голокнижек, которые Айзек прочитал, побывав тут совсем ребенком. Это место, это поселение, единственное с кем он контактировал, помимо наставника. Сколько он себя помнит – старик таскал его сюда, каждый раз, когда он заболеет, и постоянно ворчал при этом, однако стоило Юрию ступить на территорию – он замолкал. Парень никогда не понимал его молчания, да и не особо расспрашивал, ведь упрямый дед вряд ли бы ответил ему, спроси он прямо. Тем не менее, спустя много времени, Айзек начал чувствовать, что жизнь потихоньку меняется, и, хотя бы это нужно узнать.

Парень сидел, думая, как расспросить старика обо всем, но ему абсолютно ничего не приходило в голову. Несколько часов Айзек провел в полной тишине, в окружении тусклых ламп. Расстегнутая куртка успела просохнуть, а снег на ботинках испарился, не оставив и следа.

– Долго они, – пробормотал парень, разглядывая в сотый раз интерьер в лазарете.

– Думаешь? – ответила ему Мария, стоя в проходе в коридор, ведущий к операционной, – Я минут двадцать так стою, а ты и внимания на меня не обратил. Вот и не хотела отвлекать тебя от размышлений.

– Я совсем ничего о нем не знаю… Почему?

– Ничего себе ты разогнался! Давай-ка сначала я отчитаю тебя за произошедшее, потому что тот идиот уснул от наркоза, и отдуваться за него придется теперь тебе! – Мария спокойной походкой подошла к скамье, на которой сидел юноша, и придвинула соседнюю так, чтобы они стояли почти напротив друг друга. После, немного побродив по залу, она достала две кружки и налила в них отвар кореньев, что таился в термосе, лежавшим на стойке с медицинскими записями. – Вы – два упрямых дебила, извини меня за грубость! Как такое вообще произошло, что ты уговорил этого молчуна прийти сюда за помощью?

– Я, можно сказать, угрожал ему…

– Это был риторический вопрос. Понятно, что вы бы сюда приперлись, но хорошо, что раньше, а то нож Листона у меня всегда наготове. Думаешь вы первые, кому приходится отрезать конечности? У него тяжелый перелом, и благо ты притащил его вовремя, кость уже начала срастаться. Мне пришлось вновь сломать ее, чтобы выставить в нормальное положение. Если бы она заросла так, как была, то он никогда в жизни больше не смог встать на ногу полноценно. И говоря о ноже Листона – он пришел бы за ним сам! – на одном дыхании выдавала женщина. – Я в очередной раз очень зла на вас, но на удивление, в этот раз я говорю это тебе! Насколько помню в кабинете с переломами и переохлаждениями обычно лежал именно ты. Иногда со рваными ранами, конечно… Как я замучилась зашивать твою задницу, извини за выражение! Как так получилось, что теперь там этот упрямый дурак? Высоко подпрыгнул или пытался бежать быстрее себя самого?

– Мы нарвались на засадное чудовище, на кромке западного леса. Неожиданно было. Он резко развернулся…

– И сломал ногу, свернув кость! Ладно хоть ты разговорчивее старика. Что ж, я немного успокоилась. Сейчас я расскажу, что будет и сколько это будет стоить…

Юноша кивнул, понимая, что от такой резвой тетки ему уже никуда не деться. Скованность в общении с людьми досталась ему от наставника и сейчас он, как всегда, испытывал смущение от нахождения в обществе не сильно знакомых ему людей. Старик, приводя его сюда, всегда просил болтать с местными как можно меньше. Он не сильно стремился к общению с ними, но почему так вышло – умалчивал. Юрий мало говорил о себе, да и о людях в мире, в целом, тоже мало говорил. Для него они все были, скорее, как представители одного вида, а не друзья или товарищи. И сюда старик приходил не от большого желания, а от большой нужды, в основном, потому что некоторые раны на пацане заживали очень плохо и не поддавались лечению в домашних условиях.

– Ноге сейчас нужен покой, кость срастаться будет долго, особенно при учете, что Юрий уже охренеть какой старый, извини за выражение! Многие процессы в его организме замедлились. Жить он, конечно, будет, но для этого ему придется провести тут какое-то время. Содержание его я взять на себя не смогу, и бесплатно помочь тоже не получится, – словно умещая все эти слова в один вдох, тараторила Мария. – Так вот, чтобы не было накладно, на его содержание нужно угадай что?

– Что-то ценное.

– Верно! Мясо или шкуры. Не пойми неправильно, будь ты растителем – просила бы потат, или еще какой-нибудь фрукт. Но вы со стариком много лет снабжаете нас мясом, Юрий даже торговать начал с местными караванами! А теперь перед тем как перейти к сути твоего первого вопроса я обязана спросить, понял ли ты? А то вдруг ты такой же тугой, как и твой товарищ.

– Угу, – зажато ответил Айзек, – Я думаю мясо не проблема, старик, как придет в себя, я поставлю его в известность, да посоветуюсь.

– Старик? Ахаха! – громко гоготала женщина. – Стоит мне его так назвать, то он начинает верещать что-то вроде: «На себя посмотри, сама старуха» или «Какого черта? Мы с тобой одного возраста, ведьма!»

– Правда? Одного возраста?

– А вот этого я тебе не расскажу.

– Что ж, старик говорил мне про этикет. И говорил, что бабы возраст не называют из принципа, а я из принципа не должен спрашивать.

– Бабы? Хотя… Забудь! Я на секунду забыла, кто тебя воспитывал… – сделав большой глоток из своей кружки, Мария грустно улыбнулась и продолжила. – Вижу, ты немного расслабился, так что давай к твоему вопросу. Я не знаю до нас или после нас Юрий появился в этих краях, но Исаак, судя по говору ты уже должен был догадаться, что мы из одного с ним поселения. Вот как пять или шесть сотен лет назад начался холод, так и стоит этот славный город Восток. Он был полностью готовым к проживанию, в нем, не поверишь, даже магазины были. Одну секунду, а что вообще рассказывал тебе Юрий?

– Ничего.

– А историю его города? Может какие геополитические байки?

– Только то, что поможет выжить.

– Пиздец… Извини за выражение. Ох, блин, попробую вкратце и сначала: много лет назад началось похолодание. Люди, некогда жившие порознь, объединились и возвели городов…

– Нет, вот это я знаю.

– Это так на закуску. Суть: многие города за это время сгинули, многие обмельчали, и осталось их, не сказать, что много. Восток, что б ты понял, находясь отсюда далеко на северо-востоке, остался одним из трех крупнейших городов ближайших земель. Сателлиты-поселения, такие как наш, разбросаны по подконтрольной ему территории и добывают лес, руду и прочие полезные ресурсы не так давно, лет, может, сорок. Так вот, я, правда не знаю, как давно тут Юрий. Когда мы жили в Востоке – он был обычным плотником. Продавал то, что делал и кормил на эти деньги семью. Наверное, зря я тебе это все рассказываю, раз уж он сам не рассказал.

– Ничего, я буду держать это в секрете.

– Как знаешь… но не все из этого будет чистой правдой. Отнесись с пониманием. У него были два сына лет десяти, и хоть рождены они были не так, как ты, но содержали часть набора ДНК Юрия, и его жены Анны. Это были, самые настоящие, их дети, он добивался этого с огромным трудом. Я знаю это потому, что еще до отъезда сюда, порой заходила к нему, как и многие люди, жившие с ним в одном районе. Отличная, добрая семья…

– Ага?

– …в один не прекрасный момент умерла. В доме устроили кровавую резню, и трое погибли. Юрия заточили под стражу, как первого подозреваемого. Он надолго пропал. Говорили, что все как обычно: пытки, моральное насилие, чтобы на суде он признался и спокойно отправился на эшафот. Но похожие убийства повторились еще два раза и Юрия отпустили. Меня уже не было в городе, когда это происходило. Эту историю из слухов собрала моя мать. Так вот: только Юрия отпустили – он снова пропал. С десяток ночей он не объявлялся нигде. Из-за шумихи вокруг дела он уже был у всех на слуху, и, скажу тебе, не самом лестном. Убийства повторились один раз. А потом в складском комплексе нашли четыре замерзших повешенных трупа, мужчин средних лет, это, вроде, были местные наркоманы. Я не могу сказать тебе, кто убил этих людей, но расправы с семьями после этого прекратились. А кульминация: через пятнадцать лет, или около того, он притащил тебя в мою больницу. Где он тебя достал? Он хоть это тебе рассказывал?

– Да, говорит моих родителей убили, и он забрал меня еще младенцем, в пустошах.

– У Пан Оптикума.

– Где? Старик просто всегда говорил, что мать и отец были убиты, и когда он нашел их – я был почти что труп. Судом выжил. Он забрал меня и притащил к Вам.

– Исаак, я думаю, что эту историю он расскажет тебе сам, если ты попросишь. Думаю, она чуть более странная, чем тебе кажется.

История, собранная из слухов и переданная Айзеку, вгоняла его в тоску, хотя, на самом деле, по отрешенности от мира старик кого угодно обгонит, и для парня это было вполне ожидаемо. Юрий не перегружал парня лишней информацией о мире. Сначала он не думал, что пацан у него задержится, и рассчитывал, что его дернут к себе местные жители. Потом, после пары рваных ран на Айзеке, он думал, что малец долго не протянет. А на данный момент уже поздно учить пацана истории мира, которая, как и все истории, собрана из слухов.

Айзек постоянно чувствовал, что мир немного больше того, который рисовал его наставник. Теперь, поняв, что Юрий однажды просто замкнулся в себе, мир вдруг начал расти и расширяться, начиная с самого близкого окружения. Может, поэтому старик не хотел, чтобы пацан говорил с местными, давая ему краткую и исчерпывающую информацию по каждому вопросу, превращая его из потенциального человека в простого охотника.

Досада пронзала юношу, от понимания ущербности своего кругозора. Он знал историю мира вкратце: что люди мерзнут много сотен лет, что из исторических записей остались лишь редкие голокнижки. Одни книги со всякой дурью, другие с голыми бабами. Знал, что некогда великая цивилизация, имеющая в своем арсенале невероятные технологии, позволяющие, чуть ли не оживлять мертвых пала, перед натиском природы. Один незакрытый вопрос.

– Что значит рождены не как я?

Мария, только набрав в рот отвар, резко выплюнула его на пол, превратив в водяную пыль от удивления. – Пиздец! Да этот старый идиот совсем, что ли издевается?

– Исаак, ты никогда не думал, почему тут нет детей? Это не потому, что тут холодно или опасно. Я удивлена, что старик тебе не рассказал этого, но мы, простые люди, в отличие от животных, с трудом можем размножаться сами, – Мария слегка задрала свою кофту, чтобы видно было живот. Вместо пупка красовался большой шрам, размером с кулак. – Вот так выглядит мой пупок. Сравни со своим.

Айзек задрал свою куртку. – Ага…

– Ты был рожден естественным путем. Я – нет. Яйцеклетка зреет в пробирке, после чего ее помещают в искусственную матку, системы жизнеобеспечения поддерживают правильное развитие, доставляя питательный бульон по трубам к плоду. Когда ребенок готов и созрел – его извлекают. Я, как врач, который из поколения в поколение передает всю мудрость репродукции человека, скажу тебе: твой случай уникален, ты был выношен в животе живой женщины, зачат при этом естественным путем. Этот естественный путь люди обычно используют просто для развлечения. Ну ты наверно уже знаешь про это… – Мария хлопнула по плечу покрасневшего парня и направилась проверить пациента, благо сегодня он был единственным. Женщина, уходя, обернулась к Айзеку. – А вообще, сделаю вывод за тебя: еще лет пять-десять, и это поселение вымрет, как и многое другое. Оно выполнило функцию. Новых людей сюда уже не отправят. Валил бы ты отсюда.

Глава 4

Раны, что не заживут никогда

Удивительный разговор по душам. Невероятная искренность Марии повергла парня в шок. Он столько лет знал ее, но знал лишь как полезного человека, который штопал и лечил его тогда, когда Юрий сам уже справиться не мог. Каждый раз, когда она накладывала гипс или зашивала рваную рану на его голени, старик стоял рядом и пристально смотрел. Может он, действительно не хотел, чтобы о нем говорили? Боялся, что его очернят в глазах Айзека. Но сам Айзек ни на секунду не сомневался в своем наставнике. Да он был грубым и черствым, но это не мешало ему быть хорошим человеком, так как все, что он делал – было на благо парня. Возможно, он рассчитывал, что Айзек будет помогать ему в старости, а может, просто хотел поделиться знаниями, ведь исходя из истории Марии – он так и не успел. Кровати и шкафы в их скромном жилище, действительно, были сделаны Юрием, и лишь оттого, что Айзек ни с чем и никогда их не сравнивал, не понимал, насколько они были хорошими.

Хоть Айзек и был озадачен разговором, он отложил свои душевные терзания на долгую дорогу обратно. Ему еще предстояло добыть хоть что-то, чтобы содержание старика тут окупилось. Лекарства и обезболивающие в цене были на вес драгоценных металлов, а работа Марии ценилась и того дороже. Айзек чувствовал себя в долгу, и думая об этом, он представлял, каково было Юрию, когда тот приносил полуживого пацана в лазарет.

Удивительно, но каждый раз они появлялись тут под покровом темноты, и уходили до рассвета. Может в конспирации Юрия действительно, был подтекст, и он всеми возможными способами избегает контакта с соотечественниками, особенно с теми, что застали его там, в прошлой жизни. Вот и сейчас, под покровом темноты Айзек собрался покинуть это место, ведь чем быстрее он разделается с поручением, тем быстрее вернется назад и сможет отдохнуть, да и дорога до их охотничьих угодий проще преодолевается в дневное время.

Айзек дождался пробуждения Юрия, которого немного укачало от непривычного количества обезболивающих. Юрий был крайне недоволен, что парень провел тут так много времени совсем один, в окружении свободно гуляющих местных жителей. И, в первую очередь, начал расспрашивать об этом, но Айзек успокоил его, соврав, что проспал все это время, из-за того, что вымотался, волоча старика сюда.

Айзек плохо врал, ведь его мало кто этому учил. Старик все сразу понял, но оценил попытку парня научиться чему-то новому и соврал в ответ, сделав вид, что поверил, рассчитывая отыграться на Марии. Обсуждение сильно затянулось, вместе два охотника думали где быстро достать мяса с избытком. Валюта, которая была очень ценна, не валялась просто так в полях и лесах. Добывая по одной маленькой птичке, Айзек вряд ли бы собрал достаточно даже за пару дней. И хоть со сроками их не торопили, но действовать хотелось так, чтобы было как можно меньше возни. Айзек, конечно, уже знал, что хочет делать, и предложил свою безумную идею Юрию. Не так уж долго пришлось уговаривать старика. Он тоже понимал, что отплатить им придется. Оставалось только дополнить план.

– На верхней правой полке шкафа стоит сверток, с зубами морского гиганта. Заточи, сверни и помести в жир, которым мы мазали лица при вылазке на южные угодья. Главное, чтобы все хорошо замерзло, – как по методичке читал Юрий, надеясь, что парень сообразит, как работает данная ловушка. – И запомни, будь предельно осторожен! Прям максимум концентрации, иначе ни хрена не выйдет.

– Я понял, постараюсь управиться поскорее. Старик, ты главное – тут не скучай без меня.

Айзек повторял последовательность действий в своей голове. Одно за другим, иногда, сам того не замечая, помогал голове руками, выводя в воздухе жесты. Так он добрался до зала со скамейками, оделся, замотал лицо, робко окинул взглядом Марию, уставившуюся в какую-то научную книгу, и краем глаза высмотрел Юрия в перекрестье дверей холла и лечебного кабинета. Тот сразу же почувствовал на себе взгляд и поднял голову.

Перед ним стоял юноша, высокого роста, полностью укутанный во все черное, с ног до головы его одежда была перетянута кожаными ремнями с креплениями для различной экипировки, и как только он накинул свой длинный плащ с капюшоном, все тонкости его снаряжения пропали. Сейчас в его арсенале не было ничего примечательного, ведь шли они сюда не на вылазку, но его внешний вид все равно вызывал трепет.

Ясные, светло-серые глаза пристально наблюдали через прозрачный пластик маски. Это единственная часть тела, которую можно было в нем увидеть, но эти серые глаза, пронзающим взглядом заставили старика задуматься. Во-первых, о том, что он впервые увидел в пацане сильную фигуру. Во-вторых, что вырастил он не приемника или опору в будущем, а какого-то хищника, пусть даже и не сильно опытного, но хладнокровного и рассудительного. Мысль о том, что пора бы относиться к ребенку с должным уважением, зацепила гордость Юрия, и он попытался ее прогнать, но осознание того, что он впервые отправляет своего ученика так далеко одного, не давало ему покоя. Юрий впервые за, почти двадцать циклов, дал слабину.

– Эй, погоди! – кричал он из кабинета так громко, что даже собранная и спокойная Мария вздрогнула. – Снегоход тебе пригодиться, можешь его взять. На этот раз.

Айзек улыбнулся. Он был рад, что в кой то веке ему начали немного доверять. Но больше радости доставляло то, что теперь не придется скрывать следы использования столь редкой техники. Он открыл плотно забитую деревянную дверь, выволок сани и, вновь взвалив веревку на плечо, направился домой, к своей горе. Моментально миновав плотно стоящие домики и светящиеся теплицы, проводив лопасти ветряка взглядом, он вырвался за пределы Повала, в родные, бескрайние снежные поля.

Непередаваемое ощущение свободы и самостоятельности толкало парня вперед. Ему доверились. Возложили на него ответственность. Радость от этого заставляла Айзека, чуть ли не вприпрыжку, мчаться домой. А самое главное – никто не будет недовольно жужжать над ухом. Собрать все свое добро нужно было до рассвета, и времени оставалось мало, небо начинало желтеть по левую руку от парня.

Солнце кинуло первые лучи на простирающееся до горизонта поле, Айзек оставил сани у подножья горы, а сам по узкой тропинке поднялся вверх. Поднимаясь, он разглядывал след, оставленный санями, и думал, что в этот раз он был как-то неаккуратен. Не надо было так кантовать старика. На обратном пути надо быть нежнее.

Поднявшись к площадке, он по привычке набрал горсть поленьев, сложенных аккуратно у входа и пройдя через две плотных деревянных двери, зашел внутрь. Солнце еще не попадало внутрь, и Айзек соединил провод, включающий освещение. Привыкшей к жару печи рукой он открыл топку и кинул на красные угли три полена. Воздух, что залетал через открытую дверцу в печь, раззадорил шаявшие внутри угольки, и через пару минут поленья вспыхнули, осветив комнату рыжим светом. Шерсть на шкурах весело блестела и принимала тепло света в себя.

Там, где и сказал Юрий, парень нашел зубы огромного морского зверя. Гибкие и длинные как спицы для вязания они были слегка плоскими, и совсем неострыми. Но они были невероятно упругими и свернув их в плотную спираль, Айзек сразу понял, что за интересную штуку придумал старик. Хитрости Юрию было не занимать, но эта идея была не его, она пришла от его народа. Когда-то давным-давно он лишь услышал это, но попробовать так и не успел, не было ни острой нужды в мясе, ни в адреналине. Приключение, что принял на себя парень, таило много опасности, о которой он, естественно, догадывался.

Зуб был заточен с обеих сторон так остро, что мог проткнуть кожу на ладони, стоило только сильнее надавить. Жир странных хрюкающих зверей Юрий аккуратно собирал в большой пластиковой канистре, обрезанной сверху, ведь эта странная скользкая масса спасала кожу от обморожения, давая слой, пусть и не человеческого, но все-таки жира. Свернув несколько зубов, он залепил их стуженым жиром и обмотал бинтом, чтобы те держали форму, после чего кинул на мороз. За несколько подходов у него были готовы шесть желтых шариков, размером не больше кулака. Вонь, исходившая от этой ловушки, уменьшилась, стоило ей замерзнуть на улице, но руки продолжали противно пахнуть.

– Блядь, надо было сначала вещи собрать! Все шмотки щас этим провоняют, – раздраженно говорил Айзек, вытирая руки о тряпку, лежавшую у разделочного стола, красную и твердую, от засохшей на ней крови. – Старик с меня шкуру спустит, как вернется.

Пока шарики из жира ждали своего часа на улице, парень начал собирать свою экипировку. Пару ножей он положил в кобуру на правом бедре. Тепловизор – в большой нагрудный карман куртки, чтобы ему было потеплее, и он сохранил заряд хотя бы на день. Фонарь аккуратно был повешен на пояс, туда же попали и запасные краги. Оружие хоть и было в дефиците, но оставаться совсем беззащитным Айзеку не хотелось, и он решил взять старенькую пневматическую винтовку. Пару раз качнув рычаг подачи давления, он оценил состояние плунжера и пневмотрассы, посмотрел не пропускает ли баллон и заправил в нее магазин с мелкими стальными шариками. Два других магазина для винтовки он убрал в карман плаща, в котором раньше лежали патроны с картечью. Длинный моток толстой нити он зацепил под курткой, чтобы она не мешала ему при движении.

Рюкзак брать было плохой идеей и пришлось тщательно выбирать среди огромного разнообразия охотничьего хлама, большая часть из которого даже в растопку печи была непригодна, не говоря уже об охоте. Бинт он положил в карман штанов, надеясь не притрагиваться к нему в своем небольшом путешествии. Порывшись в заначке старика, он нашел один патрон для той маленькой пушки, которой он размозжил морду зверя в последнем походе. Заправив правый ствол своего секретного оружия, он вновь поместил его за спину, на пояс, вот только в этот раз он не приматывал его намертво, ясно понимая, что это его единственный шанс на спасение от настоящих чудовищ.

Готово. Все самое важное было экипировано. Айзек вновь проверил шнуровку на обуви, состояние рукавиц, куртки, вновь убеждаясь, что починил все с прошлого раза. Парень накинул свой плащ и вышел на улицу. Глубоко вдохнув свежий воздух, он обмотал лицо шарфом, натянул маску и накинул поверх головы капюшон.

Все шарики, что лежали на улице в снегу, были освобождены от бинта и аккуратно сложены в тряпичный мешок с длинной тесемкой. Юноша перекинул мешок через плечо, положив его поверх плаща, застегнулся и двинулся в путь, на запад, в сторону леса. Туда – пешком.

Следы недельной давности еще не до конца замело, а значит охота имела шансы на успех. Солнце было невероятно высоко. Оно висело ярким, светящимся до ожогов на глазах, пятном, освещая все вокруг. Снег слепил очень сильно, давая миллионы бликов на маске, засвечивая изображение мира. Если бы около парня было хоть что-то цветное, то Айзек бы обратил внимание, что глаз от такого яркого света перестают воспринимать краски, добавляя в них скудную серость. Но из цветного было только голубое небо, огромным куполом нависшее над парнем. Он редко смотрел на него, боясь обжечь глаза. Лишь изредка, ночью, любуясь переливами сотен звезд.

То небо, что попадало в поле зрения парня, было почти белым, градиентом спустившемся до самого горизонта, на котором впереди мелькал черный высушенный лес. Долгая дорога намного короче, когда в голове есть мысли. А вот мысли у Айзека были, и в полном объеме. Проваливаясь по щиколотку в снег и выгребая его из образовавшегося от ноги кратера, он думал над словами Марии. А как бы он поступил на месте Юрия? Месть и злоба подхватывали его, он всей душой болел за наставника, хоть и с трудом понимал, какого это жить обычной жизнью, с женой и детьми. Есть вкусную еду, приготовленную женщиной, выменивать продукты и вещи, не уходя на несколько тысяч шагов от дома. Иногда парень терял эту мысль и думал о себе. Старик всегда говорил, что его родителей просто убили, а Айзека, еще ребенком, просто нашли в снегу. Но, причем тут Пан Оптикум, и что это вообще за страшное название?

Айзек представлял огромное одноглазое чудовище, интуитивно воспринимая звучание нового слова. Обидно было за то, что все могут вспомнить своих родителей: отца, мать, кто-то вспоминает братьев и сестер, но только не Айзек. Юрий был ему и отцом, и матерью, и другом, но вот настоящих родителей парень не знал никогда. Ему очень хотелось взглянуть на них хоть раз, спросить их, почему так и не дали ребенку имя, откуда он родом, как поживают бабушка и дедушка, и как так получилось, что он рожден естественным путем. Много ли в их родном городе таких детей? Но ответов на эти вопросы он не получит уже никогда, парень понимает, что значит смерть, она бесповоротна и бесконечна, умерев однажды, уже никогда не сможешь ни вздохнуть этот воздух, ни посмотреть на закат или звезды. Юрий всегда говорил, что смерть – это просто бесконечная темнота, без единой мысли, рожденной сознанием человека. Айзек пытался остановить ход этих самых мыслей, закрывая глаза, представляя себе смерть, но каждый раз ловил себя на том, что это нереально, но вот слово «бесконечный» его по-настоящему пугало.