Текст книги " Владислав Листьев: Послесловие"

Автор книги: Алексей Кириленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

«ПИРОГ БОЛЬШОЙ, ХВАТИТ ВСЕМ...»

ТАТЬЯНА БОРЩ (астролог). Знаете, за две недели до гибели Влада Листьева Павел Глоба нарисовал ему блестящее будущее. Хоть бы потрудился заглянуть в гороскоп... Листьев родился в декату – новолуние, момент соединения Солнца и Луны. Над ним рок висел с первых мгновений жизни... Статистика есть: половина таких людей в 38 уходят из жизни. 57 лет для них – предельный возраст. Листьев жил с декатой в Тельце, у него она вся была в стресс-аспекте. Он был обречен... Но почему этого Глоба не знал – загадка.

«Наш вариант» (Киров), 17 сентября 1998 года.

АЛЬБИНА. Я помню, как однажды проснулась и увидела: Влад сидит на кровати и смотрит перед собой. Это было сразу после назначения его генеральным директором. Я спросила: «Ну что, ослик, страшно?» Влад сказал: «Страшно...» Мы засмеялись и довольно быстро заснули. А про ослика – это из анекдота, который у нас стал присказкой по разным поводам, связанным с повышенным адреналином: быстрой ездой, например. Анекдот, впрочем, довольно неприличный.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Ну это когда ослик всех имел, а потом пришел к Змею Горынычу, а тот ему и говорит: «Ну что, страшно, ослик?» Ослик отвечает: «Страшно. В первый раз такого страшного буду...»

АЛЬБИНА. Есть притча про человека, который хотел быть начальником. И Бог наказал его, сделав его начальником.

На самом деле Влад всегда мечтал о телевидении, которое он себе представлял. Он был человеком профессии, на ОРТ хотел быть продюсером развлекательных программ, и только. Сколько раз он мне об этом говорил. Но когда отклонили одну, другую кандидатуру, оказалось, что Ельцин сразу согласился о утверждением на должность генерального директора ОРТ Влада. Тут уж он никуда не мог деться, как порядочный офицер. Помню, у Дуси Хабаровой на Новый, 95-й год мы прочитали статью, где люди отвечали на вопрос, кому они доверяют больше всего в стране. Оказалось, что больше всего – Владу. За ни шел патриарх. Мы еще тогда с иронией к этому отнеслись.

ЛЕОНИД ЯКУБОВИЧ. Я думаю, задачи, которые Влад ставил перед собой, были скорее стратегическими. Это вполне сочеталось с его тактикой. Например, у него была такая манера – проигрывать предстоящие ответственные разговоры. «Пойду к этому и скажу то-то, а он мне ответит это, и тогда я ему скажу следующее... Могу сказать даже вот что...» Он просчитывал возможности занять пост генерального директора первого канала году в 93-м или даже в 92-м. Мы летели с Владом из Москвы в Мюнхен, и я помню наш разговор, очень спокойный и очень тихий. Влад говорил о создании холдинга на основе канала, о том, что время рекламного бандитизма прошло, на телевидении должны работать профессионалы. Сказал, что к нам просто подобраться не могут, все обложено – количество неизвестно как народившихся рекламных контор немыслимо, это надо каким-то образом структурировать. Обрисовал стратегию этого холдинга и то, как будет делиться рекламное пространство в целом. Каким образом будут распределены роли и насколько жестким будет отношение к тем, кто не согласится с этими предложениями. Я ответственно говорю: он понимал опасность такой стратегии. Я еще тогда сказал: «Ребята, вы сошли с ума!» Так что он шел к своей цели абсолютно здраво и осознанно. Когда это предложение последовало, ничего необычного в нем для него не было. А вот дальше в подробностях мы уже не обсуждали.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Помню, что первые встречи насчет судьбы «Останкино» как канала относятся к весне 94-го года. Об этом думали многие. Ну, это был период активной приватизации, возникали новые компании. И стало ясно, что чиновничьи, государственные структуры сильно отстают от времени. Первые мои разговоры с Лазуткиным на эту тему происходили задолго до 95-го года, и он тогда сказал мне, что в правительстве говорить об «Останкино» было не с кем. Человека, который подставил бы плечо для более современной структуры в «Останкино», просто не существовало. Люди занимались приватизацией крупных отраслей, делили нефть, газ, выполняли, что называется, «первоочередные задачи». Средства массовой информации в этом смысле были для них не очень актуальны. Сложилась ситуация, когда руководящие должности занимали совершенно некомпетентные люди. У них было достаточно туманное представление о том, как делается телевидение, на что уходят деньги, и особенно о том, как деньги зарабатываются. Брагин, например, из строителей, он вообще ничем не мог управлять, это был полный паноптикум. Скоро стало ясно, что «Останкино» благодаря такому стилю руководства очень скоро развалится. Прежде всего потому, что не было бизнес-вектора. Кроме того, вокруг телецентра расплодилась масса нахрапистых структур типа «Премьер «Videointernational». Это были жесткие, рыночные, отчасти даже силовые структуры, которые брали свое. А канал напоминал неповоротливого кита, который подставлял под укусы то один бок, то другой. Короче говоря, необходимость перемен созрела давно. Уже Егору Яковлеву было понятно, что систематизация рекламного рынка – это правильный мотив. Какие-то шаги и движения предпринимались уже в то время, но поскольку госчиновники мотивированы не на дело, а на самосохранение, все это так и висело.

А самыми динамичными структурами на канале были, естественно, Ren-TV, АТВ, «ВИД». О судьбе «Останкино» мы говорили и с Ирэной Лесневской, и с Толей Малкиным. В итоге Ирэна Стефановна познакомилась с Березовским – не знаю, были ли у них до этого какие-то общие дела, или нет. Думаю, что она и инфицировала Бориса Абрамовича этим интересом. Никакого отношения к телевидению он до этого не имел. Однажды она организовала нам встречу в «ЛогоВАЗе». По-моему, были Бадри Патаркацишвили.

АЛЬБИНА. Мотором со стороны телевизионщиков, безусловно, была Ирэна Стефановна. Если бы не ее Энергия, вневозрастной оптимизм, ничего бы могло и не состояться. Она была тем миксером, который этот состав взболтал.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Мы начали обсуждать перспективы развития канала. Было ясно, что канал должен стать акционерным, что должны появиться большие компании которые-заинтересованы в установлении стабильности в стране. То есть канал должен быть подкреплен, с одной стороны, государственными интересами, с другой – крупными корпоративными интересами – «Газпром», «Аэрофлот». Но для того чтобы привести все это в движение, нужна была компания, конкретные люди, которые бы все это склеили. И вот в итоге таких встреч, видимо, Березовский и для себя уловил прагматичную сторону процесса. И с осени 94-го наши встречи стали носить проектно ориентированный характер, когда в силу взаимоотношений с властью, которая была доступна Борису Абрамовичу, он стал продвигать этот проект в Кремле. Начали собирать потенциальных акционеров, проводить консультации, создали ассоциацию независимых производителей, куда вошли «ВИД», Ren-TV, АТВ, понимая, что в этом деле надо отстаивать свои интересы. От «Останкино» на этих встречах присутствовал я, как зампред. С самого начала Лесневская ориентировалась на меня как на человека, продвигающего идеи внутри телецентра. В этом смысле мне пришлось много сделать для того, чтобы этот, переход воспринимался не как неизбежное зло, а как неизбежное благо. «Останкино» в тот период было практически неуправляемо, возникали отдельные коммерческие структуры с небольшими частными интересами, которые по-всякому этот канал использовали. Это было для нас очень обидно.

Владик к этим встречам подключился чуть позже. Идеей этой он сразу загорелся.

АЛЬБИНА, Он мечтал о другом телевидении. Ему очень хотелось смотреть первый канал, а не НТВ. Или покрайней мере смотреть два канала. Поэтому, как только забрезжила такая надежда, он сразу загорелся. Правда, его интересы распространялись только на производство программ. Ни о каком гендиректорстве речи не было. Так он себя н позиционировал. Все были уверены, что Ирана Стефановна будет генеральным директором. Но все время предполагались отступные пути: если не тот, так этот. Андрей Разбаш в этом смысле был удобной, компромиссной фигурой. Думаю, что наверху был некий период метаний, когда рассматривались разные кандидатуры. Влад появился тогда, когда Кремль не утвердил кандидатуру Лесневской. Никакой особой интриги тут не было. С Ирэной Стефановной у Влада было полное взаимопонимание. Она, будучи, как и Влад, телевизионным продюсером, была спокойна за то, что он делал. Безусловно, это была сфера, на которую Влад рассчитывал, но только в смысле производства игровых программ. Просто он считал, что делает это лучше других.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Он был тогда на очень сильном эмоциональном подъеме, хотел делать новые программы, проекты. Это был период безоговорочного успеха «Часа Пик».

Встречи становились все более конкретными. Березовского, конечно, волновала бизнес-сторона, сколько канал стоит, сколько стоит программа. В конце декабря 94-го дело обрело конкретные очертания, чему немало способствовали связи Бориса Абрамовича в Кремле. И наконец, встал вопрос о руководителе. Лидерство, безусловно, было у Лесневской – самая мощная энергия, связь с властью. Мы с Малкиным больше говорили о содержании канала, о сетке. Надо отдать должное Березовскому: он доверялся профессионалам, давая понять, что те, кто инициировал и решил проект, будут иметь возможность влиять на его развитие. Потому мы и создали ассоциацию независимых производителей, которая первое время являлась даже акционером ОРТ.

АЛЬБИНА. Березовский, насколько я знаю, не углублялся в собственно телевизионные вопросы. Его интересовала стратегия. Как сказал один известный режиссер, муж Ингеборге Дапкунайте, когда его спросили, что он думает про костюмы в спектакле: «Я плачу художнику по костюмам столько, чтобы не думать о них». Так и тут.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Накануне указа о создании Общественного российского телевидения мы собрались в ресторанчике у Малкина и Прошутинской, и Лесневская заговорила о том, что нужна кандидатура лидера ОРТ. Не скрою, у меня промелькнула мысль о себе: я знаю, что такое «Останкино», уже был его зампредом, хорошо представлял противодействие внутри телецентра. Тут не должно быть обид, но думаю, каждый из присутствующих тогда примеривал себя для этой должности^ И: я примерил! А-когда мы стали обсуждать, как-то быстро поняли: а ведь самый из, самых-то у нас – Владик, а не кто-то. Самый из самых для зрителей, для структур, для правительства. Он осуществил массу новых проектов, его все знали, любили. Влад тогда сильно задумался. Или сделал вид, что такое решение ему просто не дастся, хотя ясно, что ему это было очень приятно. Уверен, на то время другого решения и быть г могло. Только Владик. Знаю, что Березовскому мы дали от себя только один вариант: Листьев. А были ли иные расклады, сказать не могу. Вероятно, другие акционеры могли предлагать и свои варианты, которые шли в одну папку.

АЛЬБИНА. Когда возникла кандидатура Влада и была большая вероятность того, что она пройдет, он крепко задумался. Он хорошо представлял себе степень ответственности. Он не собирался уходить из эфира и оговаривал этот момент с самого начала. Если бы ему поставили условием уход из программ, тема гендиректорства отпала бы сама собой. Чистым администратором он себя в тот момент не представлял. Да, ему было интересно быть продюсером, но это было параллельной работой и заботой. Еще он понимал, что если его кандидатуру утвердят, он не сможет отказаться.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. ...Вначале мы все вместе работали над моделью сетки. Все проходило абсолютно открыто. Но очень скоро все эти консультации закончились. Все ведь хотели попасть в сетку со своими лучшими проектами. Думаю, что не в последнюю очередь с подачи Бориса Абрамовича Владик от всех отдалился, и информация о том, что будет в сетке, перестала быть доступной. Но у нас с ним остался человеческий контакт. Я помогал ему, потому что... Ну, глупо говорить, что он мне нравился, Владик всем нравился, просто я его очень хорошо чувствовал. Я понимал все его движения. Так что я помогал ему просто по своей инициативе.

А в феврале 95-го информацию по сетке засекретили. Владик занимался этим самостоятельно.

ЮРИЙ НИКОЛАЕВ. Влад был честолюбив. На телевидении вообще без честолюбия делать нечего. И в этом смысле, я даже думаю, пост генерального директора ОРТ был не последний в его планах. Не знаю, в какой области – в политике или на ТВ, но Влад, безусловно, стал бы двигаться дальше...

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. У Владика была очень мощная энергетика, но при этом он брал именно своей легкостью. И как всегда, как у любого человека, сильные стороны переходят в слабые и наоборот. Он очень легко сходился с людьми, в том числе и не очень чистоплотными. Знаете, какое мурло в те годы по «Останкино» ходило... А кроме того, его тянуло к чему-то большему, он стремился найти новые точки опоры, ему не хватало той системы, которую мы создавали вместе. Налаживал контакты с людьми вне нашего круга и с ними реализовывал новые планы. Не представляю, что это были за планы и контакты. Знаю только, что его убили...

После нашего выступления в 93-м году ребята собрались и решили, что надо поменять руководителя компании. Вместо меня президентом компании «ВИД» стал Влад. Политически это было правильно. Чтобы спасти компанию, надо было что-то делать. Но, честно говоря. Влад был неважный организатор. Суперпродюсер, но все эти дебеты-кредиты, балансы-финансы – это никогда.

В 95-м году, после убийства Владика, мы начали изучать бухгалтерию, финансовую отчетность – практически все пришлось строить заново. У нас с этим были проблемы. На всех советах директоров Владику говорили: где отчетность? Но тогда такая эпоха была коопера-

тивно-романтическая. Я всегда был с этим не согласен, но и отношениях мы никогда не переходили грань, потому что как компания мы росли, осуществлялось все больше проектов. Приоритет был другой. Только благодаря энергии Владика мы прошибли «Угадай мелодию», ежедневные политические эфиры и так далее. Но при всем этом подъёме и успехах, по сути, как выяснилось потом, финансами компании управлял простой бухгалтер, которого брокеры обводили вокруг пальца. Несколько крупных сделок было, очевидно, проведено неправильно. Мы понесли большие убытки. До сих пор мы не рассчитались с людьми, которые нас тогда, в 95-м, просто спасли от банкротства

АНДРЕЙ РАЗБАШ. ...Владика иногда заносило. Он, например, уже в должности гендиректора ОРТ на одном на собраний брякнул: «Мы знаем, кто и сколько ворует и кто с кем связан». Он имел в виду рекламный рынок. Ужасный, абсолютно неверный ход с точки зрения руководителя. Если знаешь, разбирайся и увольняй. А коллективу ты обязан говорить только хорошее – «спасибо за работу», «молодцы ребята, но сейчас мы будем работать еще лучше» и все прочее. Тем более если ты знаешь, что предстоят увольнения. Владик часто приближал словами то, что нужно было приближать делами. Тем самым ставил барьер между собой и людьми.

АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ. Существуют некие схемы по бизнесу. Допустим, мы с вами решили организовать некое акционерное общество. И вот я решаю что-то делать и делаю, не спрашивая у вас, в то время как мы совладельцы. Если бы я спросил и вы высказали бы

свою точку зрения, мы могли бы спорный вопрос решить.

Но если я делаю это самостоятельно, то те люди, с которыми я так поступаю, в конечном счете об этом узнают и принимают определенные решения. Когда результатом

Сделки является сумма свыше 500 тысяч долларов, человеческая жизнь перестает что-либо значить.

Я всегда пытался пропагандировать в компании самостоятельность, самость. И у нас были варианты достаточно серьезной независимости. Мы могли иметь свой канал. Но мы совершили ошибку. Декларируя собственную крутость, «ВИД» постоянно уходил от подлинной самостоятельности. Мы все время пытались к кому-то подстегнуться. Я с настойчивостью идиота говорил: давайте сами становиться кем-то! Тут было основное противоречие между нами.

Еще. Есть банки. У банков есть акционеры. И в какой-то момент некий человек решает, что на самом деле он один работает. Он считает себя вправе вести некие политические переговоры. Потом он считает дли себя возможным провести некую финансовую сделку, не посоветовавшись с людьми. И в конечном счете загоняет себя в тупик. Его на эту штучку и ловят.

Я на сто процентов уверен, что ситуация такая. За несколько месяцев до того, как Влада убили, я зашел в кабинет к Любимову и сказал: «Влада грохнут, он связался черт знает с кем». Он закричал: «Да ты что?! Да как?! Мы же вместе, да все в порядке!» Я тогда напомнил Любимову, что Влад вообще не проводил Совет директоров. Я говорил Владу: «Давай беседовать, давай говорить!» Потому что это – самоубийство, потому что это как с ребенком: если с ним не разговаривать, он костенеет в своих комплексах. На самом деле не было

свою точку зрения, мы могли бы спорный вопрос решить.

Но если я делаю это самостоятельно, то те люди, с которыми я так поступаю, в конечном счете об этом узнают и принимают определенные решения. Когда результатом

Сделки является сумма свыше 500 тысяч долларов, человеческая жизнь перестает что-либо значить.

Я всегда пытался пропагандировать в компании самостоятельность, самость. И у нас были варианты достаточно серьезной независимости. Мы могли иметь свой канал. Но мы совершили ошибку. Декларируя собственную крутость, «ВИД» постоянно уходил от подлинной самостоятельности. Мы все время пытались к кому-то подстегнуться. Я с настойчивостью идиота говорил: давайте сами становиться кем-то! Тут было основное противоречие между нами.

Еще. Есть банки. У банков есть акционеры. И в какой-то момент некий человек решает, что на самом деле он один работает. Он считает себя вправе вести некие политические переговоры. Потом он считает дли себя возможным провести некую финансовую сделку, не посоветовавшись с людьми. И в конечном счете загоняет себя в тупик. Его на эту штучку и ловят.

Я на сто процентов уверен, что ситуация такая. За несколько месяцев до того, как Влада убили, я зашел в кабинет к Любимову и сказал: «Влада грохнут, он связался черт знает с кем». Он закричал: «Да ты что?! Да как?! Мы же вместе, да все в порядке!» Я тогда напомнил Любимову, что Влад вообще не проводил Совет директоров. Я говорил Владу: «Давай беседовать, давай говорить!» Потому что это – самоубийство, потому что это как с ребенком: если с ним не разговаривать, он костенеет в своих комплексах. На самом деле не было

интересно общаться, выпивать, дружить. Он мог вскочить на стол, начать говорить, как он любит всех. И это абсолютно искренне и естественно, без всякой позы. Позднее все это происходило довольно искусственно. Однажды собрались у меня дома с женами. Это было 8 Марта. Было много вкусной еды и выпивки. Влад просил меня сделать хинкали. И вдруг стало ясно, что ничего не клеится. Это было за год до смерти Влада.

АНДРЕЙ ШИПИЛОВ. Помню, году уже в 94-м как-то случайно встретились с ним. Он выскочил из машины, стал обнимать, сказал, что очень рад видеть, обещал позвонить. Но не позвонил, конечно. В этом его трудно обвинять, он уже был предельно загружен.

ДМИТРИЙ ЗАХАРОВ. В последнее время мы общались редко. Сидели однажды у него на Новокузнецкой, ели пельмени, он пил безалкогольное пиво. Между нами появилась ощутимая дистанция. Это был уже совершенно другой человек. Витало ощущение такого скрытого сознания, что он стоит выше меня на социальной ступени. Не то чтобы он снисходил – нет, все было нормально, но чувствовалось, что я простой смертный, а он живое воплощение телевизионного бога. Не явно, без нарочитости, но сознание своей избранности присутствовало. Не могу даже вспомнить, о чем мы говорили. Так, милый треп. У нас уже не осталось общих тем. Происходило это примерно за месяц до его гибели.

АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ. Влад очень сильно изменился за последний год. И мне неоднократно говорили, что когда шли разговоры о назначении Листьева

в гендиректоры и о том, как будет существовать ОРТ, Влад принимал самостоятельные решения насчет судьбы наших программ. Не нужно было «Политбюро», он обещал его убрать, с Политком договоримся. Не нужно «красного квадрата» – разберемся и с ним, не вопрос. А нас он не ставил в известность. Мы узнавали об этом иногда из газет. А ведь существование ОРТ обусловлено разным программами и разными людьми. Влад начал играть на чужом поле. Однажды я ему при всех об этом сказал. Если бы он посоветовался с нами, тогда мы могли бы вместе принять решение. Другое дело, почему именно требовалось убрать те же «Политбюро» и «Красный квадрат». Хозяину канала нужна была некая управляемая ситуация. Управлять нужно было еще более жестко, жестче, чем компартия при Союзе. Во времена «Взгляда» на ОРТ было легче работать. Сейчас несравнимо труднее. Тогда не существовала цензура денег. Можно было открыть рот и доказать свою правоту. И согласимся, это часто удавалось. У Влада, с моей точки зрения, произошла некая раздвоенность. Па самом деле есть и более жесткие формы определения. В какой-то момент стало ясно, что ОРТ стартует и нас с Любимовым в сетке нет. Влад тогда выглядел очень растерянным. У него, как я понимаю, было*несколько попыток отскочить от общей команды. Когда мы однажды встретились, я предложил ему все объяснить начистоту: хочешь развиваться самостоятельно, идти один – пожалуйста, только скажи. Всякий раз, когда дело доходило до критической точки, он давал задний ход. Мне кажется, Влад и сам не мог понять, с кем он.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Начиная с декабря 94-го года он ушел в работу над каналом. Над сеткой канала. И я думаю, что одним из условий, на которые он пошел при назначении в генеральные директоры ОРТ, стало то, что можно назвать независимостью от прошлого. Человеку вверяют канал. Это огромное влияние. Так что, я думаю, Борис Абрамович и все, кто формировал ОРТ, поставили Владу некие условия, при которых он был приглашен персонально.

По факту он не взял команду. Может быть, и пытался, трудно судить об этом. У меня, например, был персональный опыт, когда Сагалаев пригласил меня продюсером, был такой проект «РТР-Сигнал». И я сказал Сагалаеву, что условием моей работы будет то, что примерно четверть производства должна быть поддержана силами телекомпании «ВИД». Это было условие моего согласия. И в этом прагматизм, поскольку «ВИД» – это то, чем я занимаюсь львиную долю моей сознательной жизни. Ты должен на что-то опираться, должен знать, что есть вещи, которые будут сделаны точно так, как ты хочешь. А с чужими людьми всегда сложнее. И в этом смысле у меня есть основания думать, что Владу были поставлены такие условия, чтобы прошлое не сильно отягощало.

Конечно, общение наше с Владом после этого на порядок сократилось.

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Там была какая-то странная история. Я про это никогда не говорил с Березовским. Зато помню наши разговоры с Владиком. Он говорил, что ему поставили некие условия: он идет один, без команды, без нас. Но я понимаю, откуда это: эти люди, эта власть нам давать ничего не хотела. Мы тогда все собрались и Владу сказали, что это неправильно – «один ты ничего не сделаешь". По шкурническому интересу нам это было даже выгодно: гендиректор – наш человек. Из эфира нас никто убирать не думал, такой проблемы не существовало. Да и вообще, то, что после всех этих странных людей гендиректором становился такой насквозь телевизионный человек, как Влад, – это замечательно. Просто было странное ощущение. Я бы, например, не согласился идти один. Он согласился. Вероятно, в том кругу с ним больше считались, у нас же были просто товарищеские отношения, причем в тот момент не самые близкие, может быть, там он имел больше ощущений товарищества, хотел нового партнерства, другой власти, другого уровня бизнеса. Не знаю. Возможно, его просто стало тяготить партнерство с нами. Тут никого нельзя обвинять. Все совершают ошибки. Просто для такого человека, как Влад, эти ошибки стали роковыми.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Интрига, безусловно, была. Обижаться на Влада стали все. Необиженных быть не могло. Влад не стал делать команду из старых контактов. Как это бывает между интеллигентными и на самом-то деле не слишком хваткими людьми, подразумевалось, что Влад ни о ком не забудет. «Мы тебя выдвинули, и теперь ты сам должен решить» – вот что витало в воздухе. Все, в общем, морально освободили его для принятия решений, прессинга с нашей стороны не было никакого. А вот со стороны руководства, уверен, был. Думаю, что если бы Владик подкреплен обязательствами перед нами – теми людьми, которые его выдвинули, и мы бы работали вместе, то не возникло бы той гадости, которая в результате привела к трагедии. Не знаю, в чем эта гадость, но ведь она возникла в отрыве от нас.

АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ. Влад всегда хотел сделать эффективное телевидение. Так, как он это понимал. Как он делал все свои проекты, так он и хотел сделать телевидение, состоящее из таких эффективных, работающих квадратиков. Сделал, а дальше только контроль генерального продюсера. Поймите меня правильно: Влад в этой ситуации был очень хорошим «кооператором». Для него было важно не просто существование тех или иных проектов, а именно апробированные западные аналоги, которые уже достигли там пика популярности. Он их переделывал на российский лад. Эти проекты должны были работать как кооперативная палатка и приносить доход. Скажем, должны вовремя подвозиться батончики «Марс». Эти батончики приобретаются по определенной закупочной цене и продаются по рыночной. Палатка стоит возле самого метро. Первый канал поэтому и первый. Влад был дельцом в самом прямом и лучшем смысле этого слова. Поэтому он так легко и уходил из проектов. Он их ставил, потом собиралась группа которой говорилось: шаг вправо, шаг влево – расстрел. Вы должны делать только так, как сказано, и без всякой самодеятельности. Это чисто американский подход к производству телевидения. И совершенно нормальный. Другое дело, что лично для меня эта позиция неприемлема, потому что всегда интереснее придумывать самим. Я далек от мысли, что все на свете уже выдумано. Это как мир поэзии, любви и музыки, где всегда может появиться что-то принципиально новое и живое.

ТАТЬЯНА ДМИТРАКОВА. Саша не делал никаких проектов с Владом, откуда он может знать?! На самом деле все решалось коллективно, обсуждался каждый вопрос. Обсуждений становилось меньше только тог да, когда проект превращался в серийную продукцию, и то – до первого прокола. А так – все обсуждалось, буквально все! Более демократичного руководителя мы не знали. Влад прислушивался ко всем, к любому мнению. А что до американизации, о которой говорит Саша, то это происходило только в том смысле, что проект не запускался, пока под него не строилась база. Вот тут да, Влад становился очень дотошен.

АНДРЕЙ КАЛИТИН. Влад, сам того не желая, не оставлял места своим ближайшим партнерам. Я думаю, что давление на него оказывалось очень сильное, в том числе и с точки зрения политического вешания, к которому он, в общем, не тяготел. С этой точки зрения в стратегию Влада не вписались бы программы Политковского и Любимова, в которых они тогда могли существовать. Влад это понимал и, вероятно, переживал. Нет, безусловно, отношения с теми людьми, с которыми он шел все это время, сохранялись очень добрые, но ситуация диктовала уже совершенно другие правила. Она была достаточно драматична, учитывая длительные ссоры Любимова с Лисовским, которые продолжались практически до смерти Влада. Потом, насколько я знаю, они помирились очень быстро, и Любимов вернулся на ОРТ, хотя это не планировалось – я абсолютно в этом убежден. Листьев балансировал, смягчал эту ситуацию. Пробовал объединить интересы. Это было нелегко, особенно учитывая давление, которое на него оказывалось в отношении рекламного рынка на ОРТ.

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Уверен, что Владу были поставлены определенные условия и он их принял. Я ни-когда не спрашивал об этом ни Березовского, ни Бадри Патаркацишвили. В этом нет никакого смысла. Вероятно, я считался менее управляемым человеком, нежели Влад. Вспомнили мне и 93-й год, и все мои комментарии, и выступления. В этом, возможно, состояла суть условий.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Как я понимаю, Березовский поначалу просто набирал информацию и потом все-таки сделал предложение Владу. Решающего разговора между нами не было. Это естественным образом разрешалось, все ведь люди взрослые.

ТАТЬЯНА ДМИТРАКОВА. Я не помню Влада во мраке в этот период. Мы с Андреем Чикирисом делали «Час Пик» по очереди, день он, день я. Как-то стояли с Владом на лестнице, он как раз занимался созданием ОРТ, и он сказал, что его только что утвердили в должности генерального директора ОРТ. В голосе – дрожь восторга и радости. Никакого мрака в тот момент не было и в помине. Ни у кого и в мыслях не было, что кому-то понадобится убить Влада. Казалось, что и врагов-то у него быть не могло. Очень гибкий, мирный человек. Могли быть завистники, но враги – нет.

ИГОРЬ УГОЛЬНИКОВ. Я знаю, что у «ВИДа» до сих пор сложные отношения с первым каналом. Это тот самый этический момент, который не был перейден и разрешен. Это трудно, когда большая компания имеет внутри маленькую. Она ее должна либо вытеснить, либо поглотить. Ни то ни другое не было сделано. И так это все сейчас и болтается. Ситуация тяжелая. Никто никак не может определиться. Она и тогда была такая же тяжелая. Получалось, что Влад одновременно руководил двумя компаниями. Комплексовать по этому поводу он не успевал, слишком много было работы.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Конечно, был такой подспудный конфликт, поскольку Влад становился у руля и решал, сколько программ будет делать «ВИД», сколько «Авторское телевидение» и так дальше. Думаю, что отстраненность Влада от нас была связана еще и с тем, что он не хотел, чтобы его обвиняли в том, что он в лидеры проводит своих. Я ему помогал делать сетку в первоначальных вариантах. Распечатывал ее на цветных принтерах, куда-то ходил, чуть ли не как курьер работал. Я помню это состояние, когда сам был зампредом ^Останкино».

СЕРГЕЙ ЛОМАКИН. ...Он загорался, когда начинал говорить о телевидении. Как только разговор переходил на административные моменты, Влад гас. У меня все же такое ощущение, что в «ВИДе» Владу недоставало именно вещания. «ВИД» – компания по производству программ. Владу нужно было эфирное пространство. Кстати, все ребята «видовские» были против того, чтобы Влад был гендиректором. Как я это себе представляю, бомба была заложена в том, что нечетко разграничили функции Влада как генпродюсера и гендиректора. У генпродюсера должен быть помощник, который занимается только вещанием. А гендиректор – это финансы, структура, стратегия, кадры, общение в высших эшелонах власти. Но если ты при этом возьмешь на себя функции программирования и вещания, то просто умрешь. А Влад-то как раз был специалистом по вещанию. Тут был подводный камень, которого Влад не разглядел. Я думаю, он сразу столкнулся с этой проблемой. По моему разумению те, кто ему предложил этот пост, вовсе не имели в виду, что Влад будет заниматься вешанием. Поэтому конфликт так стремительно и рос. Просто им нужно было имя человека популярного, раскрученного и, конечно, любимого зрителями. То есть канал ОРТ, который возглавляет такой человек, как Владислав Листьев, не может играть в какую-то скверную игру. Играли на вере зрителей во Влада как аполитичного человека.