Текст книги " Владислав Листьев: Послесловие"

Автор книги: Алексей Кириленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Серьезные киллеры – старше 30 лет – вряд ли пошли бы на убийство такого известного человека, как Владислав Листьев, понимая, что их самих после этого непременно уберут, заявил корреспонденту ИМА-пресс Андрей Косяков, вице-президент сыскного бюро «Алекс», одной из крупнейших в России частных детективных фирм. По его мнению,

организаторы покушения наняли неопытных исполнителей, подготовив при этом теракт настолько основательно, что тем оставалось лишь нажать на курок. Скорее всего они узнали в своей жертве Листьева, только застрелив его, и в ужасе вылетели из подъезда. Одновременно Косяков не исключил возможности, что двое подозреваемых в преступлении молодых людей, чьи фотороботы распространены через СМИ, просто пили пиво на лестничной клетке.

Москва, 8 марта 1995 года (ИМА-пресс).

Генеральный директор Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК) Анатолий Лысенко «убежден, что убийц известного журналиста Владислава Листьева уже нет в живых». Об этом он заявил в четверг в эксклюзивном интервью «Интерфаксу».

В. Листьев был убит в подъезде собственного дома в среду вечером.

«Несомненно, это убийство заказное», – считает А. Лысенко. По его мнению, оно не является политическим, «это суммарный беспредел, где политика мешается с большими деньгами, деньги – с амбициями».

А. Лысенко уверен, что надежды на успешное расследование этого дела «совершенно бессмысленны», поскольку «складывается впечатление, что в российской милиции работают воспитанники учреждений для слепоглухонемых». «Это убийство – очередная попытка запугать журналистов», – заявил директор ВГТРК. «Во время даже самых свирепых мафиозных разборок в США журналистов не трогали», – отметил он.

«Интерфакс», 2 марта 1995 года.

Сегодня в Москве состоялись похороны Владислава Листьева. В некоторых частях столицы было перекрыто дви-

жение. Огромное количество людей пришли к Ваганьковскому кладбищу, где похоронен генеральный директор нового Общественного ТВ первого канала. В одном из своих последних интервью Владислав Листьев сказал, что ему очень нравится работать и что еще все впереди. Таким он и запомнится нам, человеком, которого убили в полном расцвете его творческих сил и планов.

Еще ранним утром у дома на Новокузнецкой улице, где жил Владислав Листьев, начали собираться люди, желавшие проводить его в последний путь. Накануне после панихиды в «Останкино» гроб с телом Листьева привезли сюда. Около 10 часов к подъезду подъехал черный катафалк. В половине одиннадцатого курсанты одного из московских авиационных училищ вынесли гроб и поставили его в машину. Траурная процессия, проехав сквозь собравшуюся толпу, направилась мимо Кремля в сторону Тверской и остановилась у храма на улице Неждановой. Здесь митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим отслужил панихиду по убиенному. В церковь, кроме друзей и близких Листьева, смогли войти только журналисты. Тысячи людей, пришедших проститься с Владом, ждали окончания церемонии на улице. После того как она закончилась, траурный кортеж двинулся в сторону Ваганькова. В начале третьего гроб на руках понесли через ворота кладбища. Мы получаем все новые подробности о том, как проходили сегодня похороны. На церемонии похорон присутствовало не более 300 человек: родные, близкие, коллеги Владислава Листьева, представители власти, деятели культуры, небольшая группа журналистов. В церемонии прощания с Листьевым на кладбище приняли участие, в частности, глава администрации Президента Филатов, мэр Москвы Лужков, лидер фракции ВР Егор Гайдар, вице-спикер Думы Чилингаров. В четверг, как обычно, должна была состояться очередная программа «Час Пик» Листьева. И уже на месяц вперед было записано, кто должен был быть гостем его следующих программ. У него должен был появиться Андрей Вознесенский, Григо-

рий Горин, Пьер Карден и многие другие. Теперь многие из тех, кто выступал в его программах, пришли сюда, чтобы проститься с ним. А снаружи с утра собралось примерно 10 тысяч человек. Но их не пускали по просьбе родственников, чтобы не создавать давки. Для охраны общественного порядка был создан оперативный штаб Главного управления внутренних дел Москвы. Примерно на полтора часа было остановлено движение на Беговой улице.

После того как состоялась церемония прощания с Листьевым, был открыт доступ на кладбище народу. До самого позднего вечера туда шел народ.

НТВ. Программа «Сегодня», 4 марта 1995 года, 19.00.

АНДРЕЙ МАКАРОВ. А теперь давайте вспомним... На следующий день после гибели Влада в передаче, которую вел Киселев, каждый политик считал должным отметиться. Даже Горбачев пришел. Все решали свои задачи. На самом деле это было бы смешно, если бы не было так противно. Смерть Влада оказалась выгодна огромному количеству людей. Спецслужбам, прокуратуре, конкурентам, коллегам-журналистам, забытым политикам. Потому что она дала возможность всем в нее сыграть. Это уникальная ситуация, когда вокруг смерти Влада объединились все. Я думаю, сейчас уже ни одна книга не воспроизведет того ощущения потери. Тогда попасть в струю значило косвенно отработать на свой электорат, на общественное мнение. Эта смерть стала выгодна очень и очень многим. Для власти появилась возможность решить проблемы со снятием Пономарева. Лисовский, в свою очередь, остался на ОРТ. Отметились политики. И так далее.

Было несколько человек, для которых гибель Влада стала очень личным событием. И эти люди не выступали. Они молчали. Когда это случилось, мы сидели в квартире Влада и Альбины и с ужасом смотрели на то, что показывали по телевизору. Хотелось сказать: «Ребята, прекратите, выключите все это».

Евгений КИСЕЛЕВ: Мы сегодня будем вспоминать Влада, рассказывать о том, как шла работа, какие были истории за всем за этим. (...)

Эдуард САГАЛАЕВ: (...) Какие-то люди, можно называть их мафией, можно называть теми, кто хочет испоганить эту страну, они приняли решение убрать Влада из жизни. Самое страшное, что из нас делают быдло, рабов и людей, у которых можно все отнять. И страну сделать такой, в которой цена человеческой жизни – копейка. (...) За Владом закрепилось уважение людей к тому, что он делал. Он набирал скорость и стал первым. И первым ушел. Я не берусь судить, кто виноват, я твердо уверен, что виновных не найдут, что это очередная попытка запугать людей тем, что если могут убить генерального директора крупнейшей компании, то уж нормальному журналисту, который попытается что-то сделать, что-то сказать где-то, ему просто не жить. (...)

Александр ПОЛИТКОВСКИЙ: (...) Я полностью отдаю себе отчет, что в этом криминальном государстве мы никогда не узнаем даже не имя убийцы, а того, кто заплатил за это убийство. (...) У «ВИДа» здесь было мало друзей. Влад боролся за то, чтобы его программы выходили. (...)

Дмитрий КИСЕЛЕВ, журналист: (...) Мы должны осмыслить, что случилось, почему и что будет дальше. А случилось вот что. По демократии в России нанесен, наверно, самый тяжелый удар за последний год. Люди действительно привыкли к беспределу, к растущей преступности. И все-таки каждому обывателю, наверно, казалось, что эта чаша его минует. Но когда убивают самого популярного, самого

любимого ведущего ТВ (...), то горе приходит в каждый дом. (...) Из разговоров с одним из заместителей Генпрокурора и с ответственными работниками ФСК выяснить удалось следующее. Нет сомнения в том, что это тщательно спланированное заказное убийство. Об этом говорит то, что личные вещи Влада остались нетронутыми, в том числе портфель с огромным количеством документов*, касавшихся деятельности компании, большая сумма денег и другие ценные вещи. Убийц было двое. Один человек вроде бы европейского типа внешности, другой – скорее восточного. Стреляли оба. У каждого были пистолеты системы «Браунинг». Первый выстрел не был смертельным, он сбил Влада с ног, вторым выстрелом он был убит. Преступники бежали.

Некоторые сотрудники правоохранительных органов высказывают в этой связи версию, что, возможно, это были профессионалы не самой высшей пробы, поскольку они обратили на себя внимание соседей. Есть как минимум 6 свидетелей преступления. Уже составляется фоторобот, который в ближайшее время будет показан по ТВ, будет объявлен контактный телефон. Убийцы скрылись на машине, предположительно это иномарка «БМВ» темного цвета. (...) Я хочу обратиться к Саше Политковскому. Были ли какие-то признаки, что Владу что-то угрожает?

Александр ПОЛИТКОВСКИЙ: Месяц тому назад мы как раз говорили о том, что этим, возможно, кончится, потому что создание нового ТВ, новой совершенно структуры, приводило к тому, что необходимо было проводить очень длительные переговоры, утряски.; Я был уверен в ,том, что Влад рано захотел встать у начала нового ТВ. Но это были просто мнения. Никаких угроз он не передавал, мы никогда об этом не говорили.

Борис НОТКИН: Я вчера в 11 утра говорил с Альбиной, его супругой. Я ее попросил поддержать мое приглашение, чтобы Влад пришел в мою передачу 7 марта. Я сказал, что как замечательно, что первый по профессии, самый авторитетный человек в нашем цехе становится и первым человеком на ТВ. Она сказала: «Да, но это может очень плохо кончиться». У нее в голосе было столько тревоги. Я видел его вчера вечером выходящим из лифта, в 8 часов вечера. Он спросил у меня, как дела. Я ответил, что все в порядке. А он сказал: «А у меня проблемы». Я посмеялся: «Везет же людям». А он мне говорит: «Как знать». Потом он вышел и сел в машину. У Влада не было личной охраны. Почему?

Иван ДЕМИДОВ: Первое – это то, что когда-то давно, когда казалось, что самое грязное – это политика, Влад часто говорил, что этой областью он не занимается, а занимается в хорошем смысле развлечением людей. Естественно, и нам в голову не пришло, что стоит друг друга охранять. (...)

Сергей ДОРЕНКО: (...) Нам обещали к Новому году найти убийцу Александра Меня и убийцу Дмитрия Холодова. Обещания эти то ли забыты, то ли похоронены. Но есть классический вопрос: кому это выгодно?

Людмила ГУРЧЕНКО, актриса: Если это и есть демократия, то будь она неладна, если она не может защитить себя, защитить золотой фонд талантливых, уникальных людей. (...)

Михаил ГОРБАЧЕВ: Думаю, то, что мы собрались здесь, это очень важно. Прежде всего для того, чтобы разделить горе. Горе, которое легло на семью, горе, которое легло на останкинцев, на коллег Влада, так мы привыкли его называть, и горе, которое касается всех нас, потому что уже не вернешь жизни. (...) Что же происходит? И что делать? Это вопросы, на которые надо уже отвечать. Я не думаю, что нам надо паниковать. Я не думаю, что нам нужно сейчас сказать: вот все мы попробовали уже за 10 лет этой демократии на разных ее этапах и давайте с ней прощаться, она нам не подходит. Думаю, это была бы самая большая ошибка и это было бы изменой тому, чему служил Влад. (...) Это было бы изменой всем тем, кто сделал ставку на то, что мы можем через демократию, через свободу, выходя из несвободы и выходя из тоталитаризма, прийти к той стране, о которой мы действительно мечтали. (...) Я не думаю, что мы должны сделать вывод: нужно отказываться от демократии. Сегодня у нас о демократии можно только в известном смысле говорить. (...) Сегодня и есть авторитарная власть, та самая «сильная власть», и Конституция под эту авторитарную власть. И вот это происходит в условиях могучей, сильной власти, опирающейся на Конституцию. (...) Надо, чтобы демократия касалась всех: и меня, и Президента, всех вас, всех нас. Это будет самая крепкая власть. Самая надежная. Все остальное – безвластие, беспредел. Я слушаю сегодня министра Ковалева. Он говорит, что надо взять, выделить некую совокупность депутатов, журналистов, бизнесменов и взять их под охрану. Или под контроль, я задаю вопрос? Нам нужен правовой порядок, и не для какой-то совокупности, а для страны. Иначе ничего не получится и все планы наши напрасны. И еще он добавил, что не надо останавливаться перед чрезвычайными мерами. А я всегда говорю, что не надо останавливаться перед проведением законных мер. Законы, это я чувствую, не работают. Не раскрыто одно преступление, другое, третье, законы не действуют, прокуратура не действует, суды не действуют.

Артем БОРОВИК: Странное впечатление, наверное, производит на зрителей наш сегодняшний разговор. (...) Я не знаю, кто упадет завтра из нас, а мы стоим и выясняем, какие люди были это хорошие. Я вижу однозначно стоящую впереди нас роту киллеров, за ней – мафия, за ней – власть, уже наполовину сращенная с этой мафией. (...) Нам нужно что-то срочное сделать для того, чтобы разогнать эту шеренгу киллеров впереди или разрушить эту стену, которая стоит сзади. (...) К нам Президент приехал сегодня и как бы покаялся. Но я не верю ему больше. (...) В Чечне нам показали, что можно убивать просто целыми селениями. Какая тут власть для одного Влада Листьева в сравнении с тем, что власть творила всего месяц назад? Я не знаю, что делать.

Я думаю, что в конечном итоге ответственность за все это несет Президент. (...) При Горбачеве в нас по крайней мере не стреляли и не убивали. Нас снимали с работы, но не было этого беспредела. Я хочу, чтобы направили наш разговор в это русло. В прямой разговор с Президентом. Я знаю, что нас наверняка смотрит человек, убивший вчера Влада, человек, который заплатил этому человеку за это убийство. Я думаю, сидит политик, которому это выгодно, потому что это убийство однозначно выгодно этой власти. Тут уже говорилось о том, какие шаги можно дальше предпринять. Я хотел бы, чтобы нас слышал Президент, и давайте обращаться к нему. Он отвечает за то, что происходит в стране.

Евгений КИСЕЛЕВ: Я хотел бы сейчас не согласиться с тем, что сказал Артем, потому что ведь и Михаил Сергеевич несет ответственность за то, что мы сегодня перестали удивляться тому, что льется кровь, удивляться тому, что погибают люди. Свыклись с тем, что жизнь человеческая не стоит и понюшки табаку. Эта ситуация возникла не вдруг и не при нынешнем Президенте, и не после распада СССР. Мы на этот путь вступили гораздо раньше. Я предлагаю вспомнить, как мы шли к нынешней жизни «хорошей».

Николай СВАНИДЗЕ: У меня ощущение после вчерашнего, что мне дали по физиономии, что мне дали пощечину. И я думаю, что не только у меня такое ощущение. Меня хотят заставить бояться. Мне это неприятно, мне стыдно от этого. Я не хочу бояться, я боюсь бояться. Я мужчина, я профессионал, я хочу говорить то, что я думаю. Точно так хотят заставить бояться многих людей. Это оскорбление всем гражданам. Это оскорбление власти. Потому что власть не умеет нас защитить. Власть бессильна, власть импотентна. Мы должны сделать выбор. Мы с этой властью дело имеем, или мы с ней дела не имеем. Давайте рассуждать именно таким образом. Если мы дело с ней совсем не имеем, мы выходим с любимой мною Людмилой Марковной на улицы, вступаем в ополчение и пытаемся сбросить власть. Замечательно. Кто приходит дальше? Ей на смену? Ей на смену приходит Анпилов. Я не буду менять Ельцина на Анпилова. Я сомневаюсь в том, что любой здравомыслящий человек этого захочет. Значит, мы должны попробовать с этой властью какое-то дело иметь. Мы должны попробовать быть с ней в диалоге, полемизируя с ней, если мы журналисты. (...)

Евгений КИСЕЛЕВ: А у тебя нет ощущения, что власть живет сама по себе? Она произносит магические заклинания, а мы живем сами по себе. (...)

Николай СВАНИДЗЕ: Разумеется, ты прав. Но власть должна охранять не себя от граждан, а граждан от бандитов, иначе она недолго будет существовать в самоизоляции. Мне страшно. Но я хочу сказать, что будут выборы и люди пойдут вслед за первым встречным мерзавцем, который скажет: «Я установлю порядок, я вас защищу». И мы все, как стадо баранов, мы, напуганные, пойдем и выберем волка, чтобы он наше стадо охранял. (...) Если будет продолжать стоять у руководства компании этот человек, который в моих глазах потерял полностью просто нравственные возможности быть руководителем телевидения, я не верю в моральное и этическое обновление этого телевидения. (...) Давайте потребуем, чтобы во главе нового канала стояли те люди, которые смогут получить доверие, могут быть профессионалами, а не прорабами перестройки, чтобы наконец появилось новое, сильное, мощное телевидение. (...)

Евгений КИСЕЛЕВ: (...) Мне хотелось бы призвать господ, собравшихся здесь, к корректности. Корректность по отношению к власти – это составляющая цивилизованном журналистики, и не стоит забывать заслуг Александра Николаевича Яковлева перед всеми нами. Если бы не он, многого бы не было. (...)

Дмитрий КИСЕЛЕВ: (...) Я считаю, что после всех обращений к властям мы можем обратиться и к нашим телезрителям и подсказать им, что они могут сделать, чтобы быть причастными к тому, чтобы этого больше не повторилось. Я могу предложить каждому, кто сейчас смотрит эту программу, режим личного неучастия в преступлениях мафии. Чтобы лично не вступать туда. (...) Артем Боровик говорил, что, возможно, этот человек сидит и смотрит. А вы не думали, что, может быть, он просчитал. Он знал: вот сегодня я посылаю двух гамадрилов убить Влада, завтра будет в «Останкино» митинг, потом засядет толпа народа, вдова будет плакать, дети бегать, демократы суетиться. Потом в парламенте потребуют введения жесткой власти. Найдутся сторонники и в Кремле. Или другой расчет?

Егор ЯКОВЛЕВ: (...) Я хочу продолжить фразу Александра Яковлева, которую он сказал, провожая Президента: «Убивают тех, кто с Президентом». А вот когда думаешь, это дикое обвинение. Страшное обвинение. Чего же стоит Президент, если убивают тех, кто с Президентом? Сколько он стоит тогда? И знаете, Борис Николаевич, не держите меня за дурачка. Вы, у которого нет времени найти кандидатуру Генерального прокурора, сегодня, после смерти Влада, сообщаете, что снимете прокурора города Москвы. Великий реформатор, великий просто. Вы, который терпите героя криминальной революции Ерина, сегодня назначаете его расследовать убийство Влада Листьева. Да дайте ему сразу второго Героя. Дайте второго. (Аплодисменты.) Мне, как журналисту, не очень приятна обстановка взаимного запугивания. Застрелят нас или не застрелят, есть работа – об этом не думаешь. (...) В этой стране на сегодня все настолько продано, что любое новое дело, которое человек пытается начать и сделать чистым, кончается кровью. Все поле «Останкино» настолько продано и перепродано... У меня недавно появилась такая фраза, что еще пару месяцев – и в России уже будет нечего продать. (...)

Сергей ДОРЕНКО: Вам любой подтвердит, что это еще только цветочки, потому что землю еще не продали. Вот когда начнется земля, тогда и посмотрим, как это будет красиво выглядеть. (...)

Алексей СИМОНОВ: Я далек от того, чтобы расценивать это как политическую акцию, и не присоединяюсь к тем, кто считает, что это политика, что это выгодно власти. Я расцениваю это как перекрестие, как две цепочки убийств, которые на сегодняшний день сошлись в данной точке: одна цепочка – это убийства журналистов, Влад в этом году седьмой, а вторая цепочка – это убийства бизнесменов. (...) Я думаю, что Влад убит в первую очередь как бизнесмен, а не как журналист, как менеджер (...). Я предлагаю образовать на телевидении специальную передачу, которая расследовала бы причины, по которым эти две цепочки сошлись на Владе Листьеве. (...)

Сергей ДОРЕНКО: Я хотел бы спросить у Сергея Пархоменко. Ты славишься такими глубокими разработками, версиями. Во что стреляли? Твоя версия.

Сергей ПАРХОМЕНКО: Все очень просто, по-моему. Это вечная история, бесконечно повторяющаяся: стреляют бездарные в талантливых. Кто-то скажет, что стреляют нищие в богатых. Стреляют люди, которые не могут, в людей, которые могут. И в этом смысле еще во времена Михаила Сергеевича был такой термин «антисоветская пропаганда». Вот то, что произошло вчера, – это невероятной силы антироссийская пропаганда. Это пропаганда, которая вопиет, что в этой стране нельзя иметь успех. Как только в этой стране появляется человек, у которого что-то получается, его идут мочить те, у кого не получается. (...)

Марк ЗАХАРОВ: Я бы очень хотел поблагодарить Влада Листьева за его вклад в российскую культуру. Я думаю, что его смерть может вызвать некоторую благотворную реакцию, потому что российской государственности нанесен публичный; демонстративный удар по чести и достоинству нашего государства. И наши государственные структуры обязаны перестроиться. Демократии бывают разными. (...) ; Мы» очевидно, живем неправильно, очевидно, очень многие наши структуры ущербны, напоминают раковые клетки. Очень много дилетантов, но и очень много профессионалов. которые все знают. Все криминальные структуры, они известны людям осведомленным. Может ли государство сейчас повернуться и сделать перегруппировку своих силовых структур? Это очень важный момент в истории Российского государства.

Дмитрий КРЫЛОВ: Я хочу сказать, что вчера Влад сказал известное выражение: «Надежда умирает последней». Сегодня мои коллеги сказали, что у нас умерла надежда. (...) Мне очень хочется, чтобы его товарищи Андрей Разбаш, Ирэна Лесневская, чтобы они это дело продолжили. Тогда эта жертва будет не столь бессмысленной и не столь ужасной. (...) Я думаю, что зло побеждает потому, что оно смогло объединиться, а добро, оно разбрелось по разным каналам. (...) Чтобы победить это зло, надо просто взяться за руки. Давайте не будем друг на друга сердиться. Давайте не будем друг другу завидовать. Давайте возьмемся за руки, чтобы нас не перебили поодиночке.

Олег ПОПЦОВ: Сегодня очень много звонит телефон. Единение журналистов вызывает раздражение и у определенных сил в обществе, и у властных структур. Сегодня можно было услышать, что если бы на ферме, под ее развалинами, погибло несколько сельских жителей, вы бы не устроили такой демонстрации. Известному тяжело. (...) Он вселяет определенный страх, страх власти. Известному верят и боятся за то слово, которое скажет известный. Это борьба неумеющих против способных. Я полагаю, что у

нас есть единственная возможность опрокинуть эту ситуацию, дабы вечно не доказывать, что Грибоедов был единственно правым человеком, говорящим о том, что самое большое горе в России – это горе от ума. Увы, это так. Я не хотел, чтобы мы делили, кто виноват. Кому приписать эту вину? Президенту? Правительству? Я должен вас всех разочаровать, и себя в том числе. Мы журналисты, сейчас принято говорить, что мы во всем виноваты, а ведь это правда. Мы виноваты за свои иллюзии, за свою влюбленность, от которой мы трудно отвыкаем, за свое возвышение, восхваление, веру в тех, кого уже нет и кто уже ничего не способен сделать. А мы все по инерции говорим, говорим и восхищаемся. Я думаю, что самое главное, что мы должны извлечь из этого ужасного ухода из жизни талантливого и яркого человека, – нам надо самим проснуться. Нам надо отболеть этой влюбленностью и обрести совершенно другой язык, нравится это кому-то или нет. Нам другого с вами не дано. (...)

Кира ПРОШУТИНСКАЯ: Вы знаете, мы сегодня все собой, друг другом недовольны. Очень трудно находится тон. Я благодарю людей, которые сегодня практически никому не давали интервью. Ужасно, что в стране тотального непрофессионализма профессиональным становится только убийство. И то, что не стало Влада, это ужасно! (...) Я думаю, что это огромный удар не только человеческий, но по «Останкино».

Андрей РАЗБАШ: Прошло два часа, и я хочу повиниться перед Альбиной, перед женой. Мы хотели говорить о Владе, а больше говорили о другом. (...) От того, что происходит в стране вообще, зависит жизнь конкретного Влада Листьева. От того, что происходит во власти, от того, что происходит в мозгах тех, кто вокруг власти, в мозгах военных, в мозгах преступников, зависит жизнь каждого из нас. Прости, Влад, светлая о тебе память!

ПЕРВЫЙ КАНАЛ ОСТАНКИНО. Программа «Час Пик», 2 марта 1995 года.

АНДРЕЙ МАКАРОВ. А дальше началось то, что должно было начаться. Всех людей, так или иначе участвовавших в этой ситуации, можно разделить на две категории: тех, кому эта смерть была выгодна изначально, и тех, кому она стала выгодна. Поведение многих после смерти Влада было достаточно понятно и прогнозируемо.

Вспомним выступление в «Общей газете». Вдруг эта либеральная газета выходит с сообщением, что Влада дважды ловили на таможне с огромными суммами денег. Один раз якобы все сошло с рук, а второй раз сумму зафиксировали. Я имел возможность проверить эту информацию. Естественно, все это оказалось полной ерундой. Зачем, спрашивается, это делали? Казалось бы, Егор Яковлев – демократ и так далее. На самом деле за несколько дней до этой публикации в «Общей газете» выступал Скуратов. А дальше это уже стало делом чести и совести Яковлева, которых у него нет. Яковлев и довел «Останкино» до того плачевного состояния, из которого его вытаскивал Влад. Все эти ларьки устанавливались при Яковлеве. Помню, как Влад делился со мной тем ужасом, в который он пришел, посмотрев на все это кооперативное торжище в «Останкино». Не знаю, чем Яковлев руководствовался, пропуская этот материал. С тех пор я не дал ни одного интервью «Общей газете» ни по каким вопросам.

Генеральный продюсер телекомпании «ВИД» Андрей Разбаш категорически опроверг утверждения, содержащиеся в публикации «Общей газеты» «Прорыв в деле Листьева», касающиеся деятельности известного тележурналиста Владислава Листьева, убитого 1 марта 1995 года в Москве.

Как заявил А. Разбаш в интервью «Интерфаксу» во вторник, сведения о том, что В. Листьев якобы дважды открыто провозил через границу чемоданы с крупными суммами валюты, «абсолютно не соответствуют действительности».

По словам А. Разбаша, цель таких утверждений – «превратить «дело Листьева» в тривиальную бандитскую историю». По сведениям генерального продюсера, в российской таможне также опровергли утверждения о провозе В. Листьевым крупных сумм валюты через границу.

«Все мы в телекомпании «ВИД», знавшие Влада, возмущены этой публикацией, тем более в газете, которой руководит человек, также хорошо знавший В. Листьева по работе в телекомпании «Останкино», – Егор Яковлев (в 1991 – 1992 гг. Е. Яковлев возглавлял эту телекомпанию. – Прим. «ИФ»)», – подчеркнул А. Разбаш.

Он высказал мнение, что редакция газеты должна понести ответственность за публикацию подобных материалов и меру этой ответственности «должен определить суд».

«Интерфакс», 24 июня 1997 года.

Министр юстиции России Валентин Ковалев заявил, что по факту убийства Владислава Листьева возбуждено уголовное дело, создана специальная оперативно-следственная группа. В беседе с корр. ИТАР-ТАСС министр отметил, что на расследовании дела «должны быть сосредоточены лучшие юридические силы государства».

Москва, 2 марта 1995 года.

(Корр. ИТАР-ТАСС Олег Величко).

АЛЕКСАНДР ТОБАК. Следствие с самого начала пошло по меньшей мере странно. Со мной несколько раз беседовали, и я поражался тому, ЧТО интересовало следствие. Какие-то странные, ни к чему не обязывающие вопросы. Представляете, если следователь спрашивает: «А у вас есть какая-нибудь версия?» Что это такое?!

АЛЬБИНА. Я получила повестку. Более чем странную по форме и по тому, КАК мы ее получили. После этого Андрей Макаров воскликнул: «О, дальше я все знаю! Ты туда придешь, произойдет вот это и это, тебя спросят о том-то и том-то, вести они себя будут так-то и так-то». То есть он нарисовал мне картинку, где причинно-следственная связь просматривалась вполне четко. Я еще подумала – так не может быть! Уж больно карикатурное зрелище! Оно слишком неправдоподобно, все-таки жизнь сложнее. Но с того момента, как мы вошли, я поняла, что вижу кино, которое мне хорошо рассказали. Или, точнее, было так, точно я прочла режиссерский сценарий с подробной разработкой мизансцен.

АНДРЕЙ МАКАРОВ. Помню, как я уговорил Альбину пойти в прокуратуру. После того как показали кадры, где Влад лежит мертвый на лестничной площадке, она вообще не хотела иметь с ними никакого дела. Ведь это дикость! Снимала только одна следственная бригада. Никаких телевизионщиков на место не пустили. И вдруг все это показывают по всему миру. Значит, они просто «отдали» эти кадры. Представьте после этого ощущения семьи – матери, жены, детей, которые видят своего отца, мужа, сына, лежащего в луже крови. Как это? Продажа началась сразу же. Я помню прекрасно, как Степанков торговал в свое время секретами ГКЧП. Тут было то же самое. Все же я уговорил Альбину пойти в прокуратуру. Она попросила, чтобы я пошел с ней. Там сидела женщина такого вида, которой бы я общественные уборные не доверил мыть. С Альбиной она вела себя так, как будто это не жена погибшего, а какой-то случайный персонаж.

АЛЬБИНА. Я человек визуально зависимый. Думаю, что внешность многое определяет. То, что я увидела, мне сильно не понравилось. Можно выглядеть «никак», но выглядеть более карикатурно и вульгарно было просто невозможно. В другое время я, наверное, просто бы рассмеялась и получила удовольствие, но в тот момент мне стало унизительно перед памятью Влада. Вела себя эта дама вполне по-хамски. Вопросы задавала исключительно про деньги. Уклон был совершенно очевиден: Влад неизвестно как зарабатывал немыслимые деньги, и люди, с которыми он не делился, решили его убрать. Все сводилось к внутренним разборкам. Очень удобная схема, не надо разбираться. Поэтому «собаке – собачья смерть». а

АНДРЕЙ МАКАРОВ. Увидев меня, эта дама закричала: «Я свидетелей допрашиваю без адвокатов». Я сказал, что в данном случае я не адвокат, а просто близкий человек, с которым Альбине Назимовой проще давать показания, – если, разумеется, кто-то заинтересован в этих показаниях. Дальше началась довольно дикая сцена, после которой Альбина встала и ушла.

АЛЬБИНА. Я сказала, что буду разговаривать с ней только после того, как у нее в семье кого-нибудь убьют, а тело убитого покажут всему миру. Безусловно, я была неадекватна. Помню только, что мне удалось довести эту тетю до слез. Кажется, я получила моральное удовлетворение;

АНДРЕЙ МАКАРОВ. Мы вышли в коридор. И там какой-то полупьяный человек бросился и а нас с воплями: «Прокуратуру Москвы на колени не поставите!» Это было какое-то Зазеркалье.

Между прочим, оперативники, которые были на месте, ухитрились оставить в квартире показания свидетелей. Они их просто забыли. Мы их нашли через несколько дней, когда убирали квартиру! А там, между прочим, были показания о том, что видели двоих подозрительных людей, выскочивших из подъезда, побежавших туда-то и туда-то и уехавших на такой-то машине. Неплохо, да?! И папку с этими показаниями они просто забыли!