Текст книги "Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья (СИ)"

Автор книги: Алексей Хренов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Илья Старинов развернулся и стал отползать.

Вдруг словно раскалённый штырь вонзился в его левую ногу, пробивая мышцы, разрывая плоть. Боль вспыхнула мгновенно, взорвалась ослепительной вспышкой в сознании. Тело дёрнулось, мышцы свело, дыхание сбилось. Перед глазами резко поплыли багряные пятна.

Голова стукнулась о землю, воздух вырвался из лёгких, пальцы разжались, и пулемёт с глухим стуком упал рядом.

Сознание ускользнуло и наступила темнота…

Вторая половина июня 1937 года. Окрестности около города Авила.

Самолётик, избавленный от тяжёлого груза, словно вздохнул с облегчением и с готовностью подпрыгнул вверх, легко поднимаясь в ночное небо. Он набрал высоту, радостно тарахтя моторчиком, послушно откликаясь на малейшие движения руки пилота.

Лёха внимательно следил за окружающим пространством и местностью внизу. Третий раз он уверенно вышел к району посадки. Появились знакомые очертания холмов, извилистая лента реки, пятна рощ и открытые луга.

Наш герой убрал газ и плавно пошёл на первый проход, всматриваясь в сумеречную темноту летней испанской ночи. Ничего. Он сделал второй круг, чуть изменив маршрут, стараясь разглядеть хоть какие-то признаки посадочных огней. Где-то в глубине души поднялась нехорошая тревога.

Ни тусклого красного проблеска, ни едва заметных отблесков на земле.

Ориентируясь скорее на внутреннее ощущение рельефа, чем на видимость, он зашёл ещё раз и, наконец, увидел тусклый огонёк.

Сориентировавшись, он плавно вывел машину на посадочную прямую, опустил её ниже, сбросил скорость. Взгляд привычно выискивал ровное место среди тёмных пятен земли. Колёса мягко коснулись грунта, самолётик немного подскочил, но быстро стабилизировался, покатился дальше, подпрыгивая и постепенно теряя скорость.

Аккуратно подрулив к деревьям, где по его мнению должен быть огонёчек, Лёха заглушил двигатель – и наступила звенящая тишина.

Он на мгновение задержался в кабине, прислушиваясь. Вытащив свой неразлучный Браунинг Лёха выскочил наружу из кабины и присел у стойки рядом с колесом.

Только стрекот ночных насекомых, далёкий крик совы да шум ветра в кронах. Он медленно осмотрелся, вслушиваясь в ночь. Никто не вышел ему навстречу, не раздалось ни звука, ни шагов, ни приглушённого оклика. Медленно поднявшись, шагнул вперёд, всё ещё надеясь увидеть знакомые силуэты.

Но вокруг была пустота.

Глава 25

След кровавый стелется по сырой земле…

Вторая половина июня 1937 года. Излучина реки Адахаоколо железно-дорожного моста, город Авила.

Илья даже не понял, сколько времени прошло. Секунда? Две? Минута?

Мир медленно возвращался сквозь липкий, тёмный туман.

Острая, рвущая боль пронзила ногу, отозвавшись пульсирующим эхом во всём теле от позвоночника до ступни. Лёгкие сжались, воздух вырывался наружу с болезненным хрипом.

– Ну… Вот, здрасьте, приехали, станция конечная – хрипло выдохнул он себе под нос, зажмурившись на мгновение.

Голова кружилась, перед глазами плавали тёмные пятна. В ушах звенело, но сквозь этот гул всё равно доносились приглушённые крики – они звучали где-то там, на мосту, за спиной. Голоса сплетались в неразборчивый поток, перемежаемый отрывистыми командами, лязгом оружия и лихорадочным топотом сапог.

Где-то внутри черепа вдруг холодно, почти безразлично произнеслись слова Аниным голосом, причём в состоянии, когда она бесилась на что-то: «Давай. Ж**а с ручкой! Двигайся. Только попробуй сдохнуть там».

– Хороший план… Чёрт возьми, просто восхитительный, – прохрипел он, не открывая глаз. – Вот только сдохнуть всё таки кажется проще, чем ползти.

Но голос внутри был неумолим. Старинов представил Аню… В нигляже… Его губы сами растянулись в дурацкой улыбке. И тут вдруг она прищурилась и в руке её появилась здоровенная деревянная скалка для раскатки теста… и выражение её лица пообещало ему полный… Илье совсем не понравилось, в общем, выражение её лица.

– Да иду я уже, иду! В смысле, ползу, значит, – Илья открыл глаза и усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья.

Руки дрогнули, инстинктивно вцепились в землю. Кожа ладоней ощутила прохладу камней, сухую пыль. Он сглотнул. Перекатился на бок, судорожно подтянул к себе здоровую ногу, зацепился локтем за ближайший камень и пополз. Медленно, через стиснутые зубы, сцепив губы в тонкую линию, приглушая каждый рваный вдох. Земля под ним казалась бесконечной, ноги слушались плохо, но он полз, упрямо, зло, не давая боли взять верх.

– Вот так. Давай! Ты же красный командир, а не плюшевый зайчик! Давай мой хороший, товарищ командир! – шипел он, уговаривая себя. Резкий укол боли в ноге заставил его на секунду замереть. Он заполз за груду камней и перевёл дух.

Рана в ноге горела, будто её разорвали на части. Илья медленно опустил взгляд вниз и увидел, что штанина потемнела от крови, мокрая и липкая.

– А-а-а, да уж! Хорошо Анечка не видит! Мне бы точно и вторую лапу сразу оторвали. Сиди дома не гуляй, раз уж не cможешь танцевать с ней на свадьбе. Ты ж ещё и кровишь… – выдавил он, пытаясь разглядеть повреждение. – Ладно. Сейчас мы тебя…

Он рывком задрал штанину, сунул руку в карман, пальцы дрожали, достал перевязочный пакет и разорвал его зубами.

Достав пакетик с йодоформом, Илья высыпал желтоватый порошок прямо в рану.

Словно в самую глубину его тела плеснули кипящей кислотой. Голова мотнулась назад, лоб покрылся липким потом. Грудь снова заходила ходуном, во рту появился привкус железа, губы сами собой сжались.

– Однако… – прошептал он, чувствуя, как где-то в глубине души поднимается рёв боли. – Черти в аду со своими сковородками просто дети…

Переждав несколько секунд, он повторил процедуру с другой стороны ноги. В этот раз прошло чуть легче.

Приложил пару тампонов с обеих сторон, начал туго наматывать бинт. Покончив с экзекуцией, с трудом натянул штанину обратно.

– А если бы тебе, Старинов, в задницу попали! Как бы ты туда тампончик запихивал! – Илья плакал и смеялся одновременно.

Старинов схватился за пулемёт, руки слабо сжали рукоять, и попытался подняться. Боль словно молнией пронзила ногу, он снова осел, чуть не завалившись на бок.

– Всё, копытце, тебя уже залатали… А теперь вставай, а то вон уже группа страждущих по твою тушку организуется.

На мосту орали, бегали люди, периодически раздавались выстрелы. Враги постепенно приходили в себя.

Отдышавшись, он выпрямился, и попытался опереться на больную ногу. Боль была сильной и дергающей. Поднял пулемёт, перекинул через плечо остатки патронной ленты на манер революционного матроса и сделал первый шаг.

– Вставай, проклятьем заклеймённый! – выдохнул он. – До основанья, а затем…

Постоял, покачиваясь, потом второй. Потом ещё один.

Тяжело, опираясь на оружие, хромая, цепляясь за него, он медленно двигался вперёд.

Прочь от моста. Прочь от взрыва. Прочь от криков и пуль.

Вторая половина июня 1937 года. Окрестности около города Авила.

Лёха быстрым шагом обошёл площадку, всматриваясь в землю, в кусты, в каждую тень, словно пытаясь выловить хоть какой-то намёк на присутствие людей. Грунт был примят, но не более, чем это могло быть от их же прошлой разгрузки. Дерево, под которым они оставляли динамит, стояло так же, как и прежде – остались только следы от мешков, ни следов борьбы, ни отпечатков обуви, кроме их собственных.

Лёха нахмурился.

Нет, с местом встречи он не ошибся, приземлившись точно на ту самую полянку. Согласно договоренностей он должен был их ждать тут до рассвета.

По времени они вполне уже могли быт тут быть здесь. Если бы всё прошло гладко, если бы им удалось уйти, они бы уже стояли рядом, махая руками, агитируя быстрее сваливать отсюда.

Если бы всё пошло по плану… Товарищи уже сейчас должны были выходить из-за деревьев, неся на себе запах пороха и гари, но вместо этого вокруг пустота.

Неприятный холодок скользнул по спине.

Лёха развернулся и, ускорив шаг, направился в сторону, откуда должна была подойти группа после подрыва моста. Пробежал вдоль кустов, осмотрел полгий склон, выискивая хоть какие-то признаки того, что кто-то здесь недавно был. Но земля оставалась нетронутой.

Он задержался на мгновение, выровнял дыхание и медленно вернулся к самолёту.

Ночь уже подходила к концу. На востоке, за чёрными силуэтами холмов, небо начинало светлеть, окрасившись в предательски нежно-розовый цвет. Ещё немного, и его крохотный «Шторьх» станет виден издалека.

Часы, казалось, тикали прямо у него в голове, отсчитывая мгновения. Лёха сглотнул, глядя на горизонт.

Ждать конечно означало рисковать быть обнаруженным, хотя место было пустынное и какой то человеческой активности вокруг не наблюдалось. Хотя достаточно одному случайному патрулю забрести сюда, и он будет как на ладони…

Провозившись с самолётом, Лёха приготовил его к возможному экстренному взлёту. Машина была развернута в правильном направлении и смотрела носом в сторону достаточно просторного и, главное, ровного куска местности, с которого он и взлетал в прошлый раз.

– Нехрен балду пинать! – скомандовал сам себе наш герой и помчался обдирать ветки с кустов в отдалении, – Ждать ребят или улететь, я могу решить и позже, а вот замаскировать самолёт лучше рано чем поздно, – старался обмануть сам себя наш попаданец.

Через полчаса вместо маленького немецкого самолётика в местном ландшафте появился ещё один большой и разлапистый куст. Кустяра.

Лёха обошёл и осмотрел получившееся творение с разных сторон. Ну если не подходить близко и не присматриваться, то за проделанную работу он честно поставил себе твёрдую четверку.

– Ну, вроде не совсем позорище! – выдал себе комплимент трудолюбивый попаданец.

Проблема была в запуске.

Если бы у «Шторьха» был стартер, всё было бы проще, но, увы, его нужно было запускать вручную.

– Так… щелкнуть тумблер «Магнето» в кабине… Выскочить… Крутануть винт… Обежать самолёт… Наверное лучше пару мелких камней под колеса подсунуть, что бы он без меня не укатился на холостых, – последователь товарищша Стаханова в маскировке помчался экспериментировать с камнями, – Запрыгнуть обратно… Не убиться о пропеллер и крыло… Мгновенно дать газ и в разгон… Ветки сами упадут…

Он задумался.

– Или не упадут…

Поморщился.

– Ладно, хрен с ними. Будем надеяться, что не собьют… Упадут!

Лёха потрепал самолётик по обшивке, словно проверяя его готовность, затем бросил внимательный взгляд на ветки и листья, которыми он прикрыл стойки шасси, капот, крылья. Те, конечно, не создавали полноценного укрытия, но зато при взлёте должны были разлететься сами – набегающий поток воздуха отбросит назад, а пропеллер без труда смахнёт остатки. В теории.

По крайней мере, так он надеялся.

Сделав заключительный круг вокруг машины, Лёха ещё раз внимательно осмотрел пространство в пределах видимости.

Вторая половина июня 1937 года. Пасторальный пейзаж в окрестностях города Авила.

Рассвет подкрался незаметно.

Лёха сидел, привалившись спиной к стойке шасси, и наблюдал за тем, как серый предутренний туман постепенно рассеивается, уступая место мягкому золотистому свету дня. Над горизонтом уже тлела узкая полоска розового света, и с каждой минутой небо наливалось всё более тёплыми и яркими оттенками.

Он напряжённо вглядывался в окружающий ландшафт, сквозь просветы в маскировочной листве. Ночь ушла, оставив после себя влажную прохладу, росу на траве и густые тени между кустами. Вроде бы всё было тихо, но тишина эта не казалась ему спокойной. Она давила, настораживала, словно что-то затаилось в ожидании.

Кусты впереди, в четырех сотнях метрах, шевельнулись.

На первый взгляд движение было незначительным, едва заметным среди покачивающихся на ветру ветвей. Но Лёха инстинктивно напрягся, сердце замерло на миг, а рука медленно потянулась к Браунингу.

Он присел, всматриваясь в темноту между кустами. И снова прошло лёгкое движение.

Ветки зашевелились, листья с шелестом разошлись в стороны, и Лёха прищурился, приподняв пистолет. Тревожный холодок пробежал по спине. Что-то или кто-то осторожно пробирался сквозь заросли. Ещё секунда – и ветви разошлись, открывая тёмную, неуверенно передвигающуюся фигуру.

Фигура появилась из кустов медленно, словно выбиралась из вязкого болота.

Только через секунду он понял, что это Илья Старинов.

Ободранный, в разорванной одежде, весь в грязи и пыли, хромая, он двигался с той настойчивой обречённостью, которая бывает у людей, дошедших до предела возможностей. Было видно, что каждый шаг давался ему с трудом.

На ремне, болтаясь в такт его шагам, висел пулемёт.

Лёха выдохнул, опустил пистолет и метнулся вперёд, преодолевая разделяющее их расстояние.

– Илья! – голос сорвался почти на хрип.

Старинов сделал ещё несколько шагов, потом его качнуло, он остановился и, шатаясь, помахал Лёхе рукой.

– Понабрали в Красную Армию по объявлению… – Лёха подхватил его, почувствовав, как товарищ тяжело навалился всем телом.

– Ну и вид у тебя, товарищ командир… Гарнизонная гауптвахта просто плачет по таким нарушителям формы одежды! – делал он страшный вид, таща Старинова.

Обнявшись, как Шерочка с Машерочкой, они прошандыбарили к самолёту.

Илья дёрнул уголком губ, выдав кривую улыбку.

– Жив пока… Не дождутся, буржуи… – хрипло выдавил он, сглотнув, и, наконец, с облегчением осел на землю у шасси самолёта.

Рассветное солнце пробивалось сквозь редкие кроны, мягкий свет ложился на уставшее, исцарапанное лицо Старинова, на засохшие пятна крови на штанах, на потрёпанные рукава его комбинезона.

Лёха вытер ладонью лоб, тяжело выдохнул.

– Я тебе ногу обработаю, а ты пока рассказывай, что произошло, – заявил он, проявляя чудеса энергичности.

Рывком вскочив, он раздобыл в недрах самолёта канистру с водой, развёл в миске марганцовку, приготовил бинты. Затем аккуратно размотал медицинское творение на ноге Ильи. Тот морщился, но молча терпел, стиснул зубы.

Надо сказать, что Старинову повезло. Кость осталась цела, аккуратное входное отверстие, такое же выходное… Классическая сквозная. Лёха прищурился, разглядывая рану.

Потом нырнул в подобие аптечки, достал маленький пакетик с белым порошком. Только что появившийся в мире стрептоцид он раздобыл за безумные по местным меркам деньги пару месяцев назад, раскидал по своим запасам и выдал друзьям и хорошим знакомым – на случай таких вот незапланированных ситуаций.

Решив, что кашу маслом не испортишь, он без лишних церемоний высыпал весь пакет прямо в отверстия раны.

Старинов вздрогнул, губы сжались в тонкую линию.

Лёха фыркнул, вытер руки о штаны и задумчиво добавил:

– Остался только один вопрос… Затащила ли пуля ткань в рану?

Он критически осмотрел окровавленный бинт и хмыкнул:

– Вскрытие показало, больной умер от вскрытия! – радостно подбодрил он побелевшего от его процедур Илью.

Старинов зло покосился на него и медленно выдохнул:

– Хренов, клянусь, как только оклемаюсь, лично прострелю тебе твою худосочную задницу!

– Отличная идея! Будем фехтовать на канделябрах, – согласился Лёха, доставая и критически осматривая маленькую фляжечку и делая маленький глоточек. Так, проверить, что не испортилось.

– Но сначала ты не засыпай, рассказывай, что случилось. И на, давай ка, держи! В качестве обезболивающего!

Вторая половина июня 1937 года. Там же и те же действующие лица.

Лёха, выслушав рассказ Старинова о взрыве и бойне у моста, задумчиво почесал затылок, потом прищурился и задал главный вопрос:

– Ну и что теперь, товарищ командир? Рискуем и остаёмся тут до следующей ночи? Боюсь, после такого шухера франкисты запросто могут устроить прочёсывание местности. Да и про собак не надо забывать – могут пустить по следу. Ты вон как раненый в ж**пу бегемот ломился сюда.

Он склонил голову, осматривая заросли вокруг. Место, конечно, глухое, но если испанцы действительно разозлились, сгонят солдат с винтовками, а то и кавалерию, и начнут рыскать тут до посинения. Особенно если догадаются, что участники диверсии могли отойти недалеко.

– Или… – Лёха тяжело выдохнул, глядя на самолёт. – Летим прямо сейчас, рискуя нарваться на истребителей. Они-то сейчас будут носиться, как в ж**пу ужаленные, и на каждом кусте видеть республиканских шпионов.

Он скрестил руки на груди, разглядывая Старинова.

– Ты как, командир? Полетишь сейчас, если надо?

Илья хмыкнул, вытирая ладонью пот со лба, на секунду прикрыл глаза, а потом устало усмехнулся:

– Лёша, – прохрипел Старинов, осторожно перемещая своё раненое тело, – я уже два раза за последние сутки чуть не сдох. Думаешь, третий меня пугает? Вот задачу мы не выполнили – это беда… Вряд ли ты сюда ещё раз снуешься…

Лёха сидел, облокотившись на стойку шасси своего замаскированного «Шторьха», и щурился на рассветное небо. Солнце ещё только начинало подниматься, окрашивая восток нежными розовато-золотыми оттенками.

Лёха поморщился, прикидывая варианты. Ну да, развернуться и вернуться сюда в ближайшие дни – та ещё авантюра. Враги явно будут ждать. Да и не факт, что к тому моменту этот чёртов мост не укрепят ещё сильнее.

– Ну и что предлагаешь? – задумчиво и отстранённо он сказал, скрестив руки. – Стать японским камикадзе? Разогнаться и со всей дури, со всех наших ста пятидесяти километров в час влепиться в центр моста? Только боюсь, таких самолётиков нужно с десяток!

– Можно попробовать, – фыркнул Старинов. – Правда, я бы тогда тебе пулемётную очередь вслед организовал. Чтобы без отступлений.

Лёха ухмыльнулся, но в голосе веселья не было.

– Заботливый ты, Илья. Всегда рад помочь другу, да… Пулемётную очередь… Пулемётную очередь… Пулемётную очередь!!!

Наступила тишина.

Старинов мрачно смотрел перед собой, задумчиво перебирая ремень пулемёта.

А вот наш герой из иного времени необычно оживился. Глаза его слегка прищурились, будто он прорабатывал в голове возможные планы.

– Ладно, а почему к этому мосту так пристали? – вдруг выдал Лёха. – Ты же сам мне рассказывал про минирование тоннелей на южном фронте!

Старинов перевёл взгляд на него, выжидающе подняв бровь.

– И что ты предлагаешь, товарищ воздушный извозчик? Динамита нема!

Лёха потёр подбородок, мысленно прокручивая детали.

– Слушай, сейчас у моста самая настоящая камадрилья творится, фашисты на ушах стоят…Но… если…

Он наклонился к Старинову, понизив голос, и заговорил быстро, рисуя фигуры руками в воздухе…

Старинов удивленно вытаращил на него глаза, покачал головой и затем хмыкнул.

– Ну ты и псих ненормальный, Хренов.

– Самый натуральный, Надя тоже так говорит, – согласился Лёха, пожав плечами, добавив про себя, – И остальные знакомые девушки.

– Ты точно зря в лётчики пошёл! – продолжал возмущаться Старинов. – Тебе в диверсантах самое место! И это мне человек предлагает, который только что рассказывал, как опасно просто так обратно днём долететь!

Лёха ещё раз бросил взгляд на горизонт, прикидывая, сколько у них времени, пока солнце поднимется достаточно высоко и укромное местечко с самолётом превратится в заманчивую мишень…

– Отмороженный ты на всю голову! Я более идиотского плана за всю свою жизнь не видел! – Илья Старинов устало потирал лицо.

– Давай попробуем! – наконец нелогично завершил свою тираду будущий «дедушка советского спецназа».

Над холмами, медленно поднимаясь, выползало красное солнце, окрашивая небо в огненные оттенки. Его лучи, словно любопытные глаза, заливали пространство, скользили по вершинам деревьев, пробирались в расселины и ложбины, подсвечивая мир багряными красками. Оно тоже желало посмотреть, что получится из этого безумного плана – каким будет финал и выживет ли тот, кто упрямо цепляется за свой долг, удастся ли безрассудному замыслу воплотиться в реальность.

Лёха радостно и беззаботно рассмеялся как человек, который принял трудное решение и перестал сомневаться.

– Я моряк! Илья! Слабоумие и отвага – Наш девиз!

* * *

Продолжение приключений Алексея Хренова и Ильи Старинова и товарищей в следующей книге.