Текст книги "Багряная радуга (СИ)"

Автор книги: Алексей Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

Кылыч аль-Реис не отводил взгляда от жертвы. Там, на удирающем под всеми парусами пинке, люди еще на что-то надеялись, во что-то верили, может быть даже молились. Жалкие. Смешные и жалкие. Если бы решились повернуть, встретить атаку выстрелом в упор, с оружием в руках, их еще можно было бы уважать. Как уважает кот мышь, бросившуюся в безнадежную атаку. Такую мышь ему, наверное, есть особенно вкусно.

Здесь же все как обычно: погоня, сдача. И деньги. Те самые, на которые покупается все – положение, уважение и статус. А главное – власть! Пьянящая и манящая, радом с которой блекнут ароматные вина и самые пышные женщины.

Впрочем, до настоящей власти еще далеко. Хотя и не так далеко, как пять лет назад, когда молодой моряк впервые встал к штурвалу.

Пират улыбнулся и мечтательно прикрыл глаза. Время есть, добыча никуда не денется. Можно и предаться воспоминаниям. О первом абордаже, первом убитом противнике. Да, кто же это был? Мальчишка, почти ровесник, яростно, но неумело размахивавший саблей? Да, точно он. Старик в темной каюте, бросившийся на защиту какой-то девчонки с жалким кинжалом в руке, был вторым.

Тот абордаж вообще трудно назвать боем: их галера догнала какую-то фелуку, экипаж которой благоразумно предпочел сдаться. Все, кроме мальчишки и старика. Кем они приходились девчонке? Отец и брат? Видимо. Дураки. Только сдохли задаром. Вместо того, чтобы быть потом проданными вместе с ней. Глядишь, и попали бы к одному хозяину, и пожили бы еще.

Впрочем, и победителям тот поход счастья не принес – вольные пираты нарвались на османских корсаров, которые не обрадовались удачливости конкурентов, не пожелавших делиться добычей. Команду, лишь недавно считавшую, что ухватили пророка за бороду, живописно развесили по бортам. Пощадили лишь нескольких счастливчиков, совсем недавно взявшихся за благородное дело морского разбоя. В том числе и юного Кылыча.

С того самого похода молодой человек четко уяснил себе, что море не терпит одиночек. На его просторах ты можешь творить что пожелаешь, точнее – все, на что хватит решимости. Но если за тобой нет серьезной силы, век твой будет недолгим, а конец – неприятным. В петле на рее или в пучине с привязанным к ногам ядром.

Поэтому сейчас в капитанской каюте хранится самый важный документ – корсарский патент, обязывающий его владельца делиться с султаном доходом и аккуратно выполнять нечастые поручения его представителей. Как сейчас, например. Сказано – проверить пинк на предмет нахождения среди пассажиров мужчины и женщины. Мужчина – европеец, среднего роста, полный, особых примет нет. Такого можно век искать, зато у женщины на правой кисти идеально круглое родимое пятно, это уже конкретно, здесь ошибиться трудно. Обнаружить и доставить в Стамбул, сдать с рук на руки лично коменданту порта.

Что не радует. Лишь Всевышний знает, кто и о чем потом будет с ними говорить, но о поведении корсаров будет спрошено обязательно, как того и требует процедура. То есть все должно быть сделано по закону, не расположенному к обогащению своих слуг.

Это если разыскиваемые действительно находятся на пинке.

Зато если их там нет… о, тогда руки корсара развязаны. Что там болтается на гроте пинка? Венецианский флаг? Да хоть самого султана! Какая только сволочь не поднимает эту тряпку, хоть бы и те же вольные пираты, захватывать которых османским корсарам прямо предписано.

Впрочем, свидетелей не будет. Своя команда проверена, кости всех любителей помолоть языком давно обглоданы рыбами, а остальные твердо знают, что лучше иметь звонкую монету в кармане, чем кинжал в собственном брюхе.

Кылыч Аль-Реис вообще не любитель крови. Если надо – другой вопрос, но лучше противника запугать, чтобы сам сдался. Например, пообещать забрать лишь половину груза. Тут главное, чтобы жертва позволила встать к борту борт и зайти досмотровой группе. А дальше – дело техники. Внезапной атакой захватить доверчивого противника, вовсе не то, что вести настоящий бой. Своих потерь меньше, а добыча богаче, и не один ли гуль, какому богу молятся будущие рабы. Единоверец? Значит будешь продан кочевникам. Чуть дешевле, чем, к примеру, европейцы, но за то же звонкое золото. Или серебро, что тоже неплохо.

– Погонное! По курсу пинка – пли!

Бах!

Ну что, поняли бедолаги, что пора сдаваться? Нет?

– Еще раз, но ближе к корпусу. Только не заденьте это корыто, ремонт из доли вычту!

Бабах!

О! Дошло, наконец! На пинке убрали-таки паруса и спустили флаг. Все, можно поздравить себя с очередным прибытком.

– Призовой команде приготовиться! Лево на борт! К повороту готовсь!

И, когда команда встала по местам, еще один приказ:

– Весла убрать, гребцам отдыхать!

Вот так. Не из человеколюбия, разумеется, просто весла сейчас будут мешать. Да и рабам надо отдохнуть, чтобы новых подольше не пришлось покупать. Гребцы редко выдерживают больше года, но и сокращать отмеренный им срок не следует. Невыгодно это.

– Грот и бизань убрать, крючья приготовить!

Мушкетеров? Не надо, команда выстроилась вдоль борта с поднятыми руками.

– Крючья бросай! Фок убрать! Крепи!

С гулким стуком ударились борта.

– Призовая команда – вперед! Вязать пленных!

Все было сделано быстро и четко. Так что уже через полчаса Кылыч аль-Реис ловко соскочил в высокой кормы шебеки на палубу захваченного корабля. Как там его? «Счастливый»? Получается, сегодня он свое название не оправдал.

Высокий и широкоплечий аль-Реис внушительно смотрелся в темно-синем, сшитом по последней венецианской моде камзоле. Коричневая шляпа, белоснежное страусово перо. Его вообще можно было бы принять за европейца, если бы вместо широкой сабли с крутым изгибом на боку висела шпага. Впрочем, и манерами пират старался подражать европейцам.

Степенно прошелся вдоль борта на бак, где призовая команда аккуратно разложила связанных моряков «Счастливого».

– Кто капитан? – Этот вопрос он задал дважды на османском и галлийском языках.

– Я. – Капитан пинка неуклюже поднялся, путаясь в веревках.

Команда, поданная лишь взглядом, и какой-то пират ловко режет путы на ногах пленника.

– Руки тоже. – Мгновенный взмах кинжала освобождает и руки.

– Какой груз на борту?

– Восемьдесят семь бочек с красным вином и одиннадцать – с белым.

Хм… а вот это – проблема. Груз ценный, это да, но кому его продать? В Европу с ним не сунешься, там быстро выяснят, откуда товар и кто его перевозил. В тех диких местах могут и на корсарский патент не посмотреть. Скажут – не было такого, и все, милости просим на виселицу. Потом, если потребуется, перед османами извинятся, скажут, мол, покойник чего-то там болтал, но представить документ не смог, потерял, небось. А верить всякой сволочи на слово, оно и неправильно, и традиции не соответствует.

Нет, в Европу нельзя. А в османские порты? В них перекупщики цену так собьют, что на грузчиков больше потратишься. Вроде как товар среди правоверных непопулярный, самим Пророком не одобренный.

Так что всего и доходу – продать корабль и экипаж. И то лишь в том случае, если искомой парочки на корабле нет.

Кстати!

– Есть пассажиры на борту?

– Нет, господин.

Господин! Привыкать начинает к должному обращению! Не врет? Хм… возможно, вон как взгляд отводит. Да по иблису, так даже лучше. Призовая команда за порядком на пинке проследит, парни бывалые. Если и прячется тут кто, так в порту все равно найдется. А капитан окажется лжецом, это все слышали. Следовательно, его корабль – законной добычей.

Так что же делать с грузом? Не пропадать же добру, в самом-то деле!

– Эй, боцман! – Перед аль-Реисом возник, будто соткался из воздуха, крепкий седой мужичок в простой матросской одежде. – Одну бочку на шебеку, одну открыть здесь, пусть парни порадуются. Но без излишеств! – Он поднес прямо к носу боцмана крепкий волосатый кулак. – Через пару часов берем курс на Триполи. Гребцов покормить, но вина не давать, нечего баловать. Этих, – он указал на команду «Счастливого», – загнать в трюм и запереть.

Через полчаса моряки шебеки на двух кораблях дружно подняли тост за своего капитана. И почти сразу над кораблями взлетел голубь, сделал круг и помчался на восток, унося известие о том, что на пинке «Счастливый» искомые мужчина и женщина не обнаружены. Только после этого Кылыч аль-Реис налил себе полный кубок трофейного вина, выпил и признал его отменным.

Глава 13

Дрейф двух кораблей затянулся по простой причине – моряки не рассчитали свои силы. Если для шебеки это было некритично, рабы на весельных банках вполне заменяли паруса, то у пинка без парусов двигаться никак не получалось. А призовая команда оказалась не в состоянии не то что лезть на реи, но даже и управляться с такелажем.

Когда один из таких подвыпивших матросов сверзился с грота-реи и сломал ногу, а второго буквально выкинул за борт неудачно натянувшийся шкот, боцман, командовавший этим пьяным сбродом, принял мудрое решение – поднять из трюма десяток пленных. Пусть поработают, они привычные.

Так что шебека и пинк, итак отнесенные ветром на норд, возобновили плавание лишь на закате. Аль-Реис, сидя в кресле-качалке рядом с рулевым, зорко следил, чтобы пинк, разогнавшийся под свежим закатным бризом, не отрывался от основного корабля, движимого лишь усилиями гребцов. Потом и ему пришла в голову светлая мысль – перевезти с пинка часть пленников для управления парусами. В самом деле, команда пусть и пьяна, но горстке будущих рабов бунтовать не позволит, задавят числом.

После этого дело пошло веселее настолько, что, когда над морем сгустились сумерки, появилась уверенность – достичь Триполи удастся еще до полудня. Лишь бы с курса не сбиться… а там… с покупателями проблем не будет, да и вообще… ой, а что с рулевым… почему упал… надо его…

Какой именно казни будет подвергнут нерадивый рулевой, уснувший прямо на посту, аль-Реис придумать не успел, сам заснул. Как и призовая команда, и команда шебеки. Лишь боцман на пинке, да барабанщик на палубе гребцов продержались еще четверть часа. Боцман успел понять, что его подчиненные дружно укладываются прямо на палубу, уютно сворачиваясь и сладко похрапывая, попытался их растормошить, потом, поняв бессмысленность своих действий, схватился за саблю, бросился к ненавистным пленникам, очевидно подстроившим эту ловушку, но не успел добежать. Нет, не уснул. Ловкий удар, умело нанесенный по затылку самой обычной шваброй, сломал пирату шейные позвонки.

Над телом склонился пассажир. Тот самый, о котором капитан приказал молчать. Кажется – не зря.

Пассажир пробежался по палубе, присаживаясь у спящих, прикладывая пальцы к шеям, проверяя пульс. Только после этого обратился к морякам "Счастливого':

– Где капитан?

– Не знаем, – ответил один из матросов. – С нами его не было. Возможно, перевезли на шебеку. Нас долго держали в трюме, потом разделили. Часть оставили здесь под присмотром вот этих. – Он указал на спящих пиратов. – Остальные на том корабле.

– Быстро посмотреть в каютах! Все проверить, вдруг кто там спрятался.

– А с этими что делать, господин?

Никто не рвется в лидеры, и это хорошо.

– Этих – за борт. И найти капитана, немедленно!

Четверо моряков, как ошпаренные, бросились на поиски, остальные занялись «уборкой». Сноровисто, но и без суеты подтаскивали спящих к борту и отправляли своих недавних пленителей в море. Тяжелая, но необходимая работа. Платить им той же монетой? Продать в рабство? На «Счастливом» ходили контрабандисты, а не работорговцы. Другая специальность, другие навыки, другие связи. Тот самый случай, когда смена профессии к добру не приведет.

Осталось понять, что делать с шебекой. Твою ж душу!

– К штурвалу! Следить за курсом! – Что еще мог скомандовать насквозь сухопутный командир, когда шебека рыскнула вправо и пошла прямо в борт пинку. Слава богу, нашелся хоть кто-то, вовремя успевший переложить руль.

Господи, ну где же капитан!

– Есть, нашелся! – раздалось откуда-то с юта. – Связан в своей каюте!

Отлично, туда! Да твою-ж сестру! Д,Оффуа обессиленно сел, почти рухнул на стоящий рядом стул. Капитан спал, рядом на столе стояли два медных бокала.

– Принести факел! – И вновь команда выполнена почти мгновенно.

А что в бокалах? На дне еще не высохло… да, точно, вино. Заколдованное. Собственно, другого на корабле теперь и нет. Когда захват пинка стал неизбежен, д,Оффуа применил заклятье ко всему грузу, истратил все силы, встав на грань смертельного истощения. Да, поскольку его магическая сила невелика, это значило, что смерть близка.

Повезло, за грань он не заступил, даже успел как-то лихо восстановиться, пока валялся па полу в тайной каюте. Но восстановился лишь физически, вон даже смог сломать шею одному мерзавцу, но как насчет сил магических? Еще есть время, чтобы сон отравленного не превратился в сон вечный. Время есть, а вот как насчет возможностей? Не приведет ли еще одно заклятье прямиком на высший суд? Есть заживляющий амулет, но он лечит только тело.

Сколько времени в запасе? Д,Оффуа бросил взгляд на висящий в каюте хронометр. Без четверти восемь. Когда выпито вино? Демон, сейчас и не узнать. Хотя, оба капитана пили, скорее всего, одновременно. Пират явно не угощал коллегу, а именно заставил выпить, проверял вино, иначе не держал бы связанным. Да, с собутыльниками так не поступают.

Убедился, что не отравлено… нет, подождал бы полчаса, не меньше. Но и не больше, у него в тот момент других дел хватало.

Осмотреть капитана. Дышит ровно, следов пыток не видно. Выпил, стало быть, без принуждения, зная о последствиях. Надеялся на помощь? Именно так. Значит, надо выручать. Рискуя? М-да, вот именно этого и не хочется.

На плечо легла чья-то легкая рука. Кто там? Поднять голову, посмотреть.

– Ты?

Глупый вопрос. Конечно жена, не призрак же стоит рядом. Да и не воняют так призраки – пять часов вшестером в маленькой каюте даром ни для кого не прошли.

Усмехнулся – какие только мысли лезут. Снова опустил голову. Надо на что-то решаться.

– Ты как? Восстановился?

Д,Оффуа не поднимая взгляда отрицательно мотнул головой.

– Сейчас, я тебе помогу.

Смешно. Женщины не могут колдовать, это всем известно. Рожать магов могут, если сами чистокровные дворянки, а колдовать – нет.

Делал положила обе руки на плечи, наклонилась к самому уху, обдав гнусным ароматом той самой каюты. Прошептала:

– Сядь ровно, выпрями спину, подними голову. Умоляю, не двигайся. Что бы ни случилось, как бы плохо не было – не двигайся. А теперь – терпи! Если любишь – терпи.

И что-то случилось. Словно огонь родился в груди, сжег легкие, сердце, спустился в живот, прожаривая потроха. Тело корежило, глаза рвались из глазниц, хрустнули сжатые в дикой судороге зубы. Боль! Страшная, безжалостная. Но она просила терпеть… Больно!!!

Сколько длилась пытка? Час? Пять часов? Сутки?

Когда боль ушла и вернулась способность мыслить, бросил взгляд на хронометр. Четверть часа. Всего лишь. Зачем?

Что-то мешается во рту. Выплюнуть. Осколки зубов. Жаль. Не смертельно, маг вырастит новые. Потом, когда до него доберемся. Если доберемся.

Делал обошла, встала напротив, опустилась на колени, уткнулась лицом в его ладони. Запах? Ерунда. Но, господи, что это было?

Она подняла голову. Заплаканные глаза, любимое лицо. Постаревшее? Или все дело в дрожащем свете факела? Улыбается сквозь слезы.

– Ты мой герой, ты выдержал. Теперь вставай и делай что должен. Истощение тебе не грозит. Об остальном поговорим позже.

Поднялась, повернулась и вышла из каюты нетвердой походкой смертельно уставшего человека.

А д,Оффуа и впрямь почувствовал себя лучше. Да что там, отлично он себя почувствовал, полным сил и уверенным в них.

Разбудить капитана? Легко, даже напрягаться не потребовалось. Что еще? Бросить файербол? Огромный, быстрый, какой никогда не получался? Запросто! Но не сейчас, подождем подходящего случая. Разум, к счастью, никуда не делся.

Пришедший в себя капитан «Счастливого» быстро навел порядок на обоих кораблях. Спящая команда шебеки была столь же безжалостно отправлена за борт. Вся, кроме гребцов, цепями прикованных к веслам.

Около весел эти люди спали, ели. Там же справляли нужду – никто не желал предоставлять рабам хоть малейшую свободу. Раз в четыре часа гребная палуба промывалась забортной водой, этим уход за живыми двигателями и ограничивался. Дешевая еда и тухлая вода, большего, по общему мнению, гребцам и не нужно. Потому и отравленное вино к ним не попало.

Так что всего и потребовалось – поставить матроса к барабану, задающему гребцам ритм, да рулевого к штурвалу, чтобы держал курс на корму пинка. Освободить рабов? Такая мысль никому в голову не пришла, все равно, что освободить стадо баранов, обеспечивающих шерстью и мясом каждого, кто объявит себя их хозяином.

Несколько дольше продлилась жизнь капитана шебеки. Д,Оффуа разбудил его в капитанской каюте, надежно привязанного к крепкому дубовому стулу. Как проходила беседа, для всех осталось тайной. Моряки и пассажиры на протяжении двух часов слушали крики и вой, переходящие в истошный поросячий визг. Когда все кончилось, о допросе напоминало лишь открытое настежь окно, вонь человеческих испражнений и лужа крови в том месте, где раньше стоял стул. Ни самого стула, ни капитана шебеки в каюте не было.

Наутро на горизонте показались купола и башни Триполи. Но верный Джамиль настоял, чтобы пассажиров высадили западнее города, около оазиса, облюбованного караванщиками. Все заинтересованные лица дружно согласились, что капитану пинка достаточно проблем, связанных с необходимостью объяснять покупателям причины пропажи заказанного вина, а властям – историю захвата шебеки, капитан которой, между прочим, имел патент османского корсара. В этой ситуации власти могли излишне внимательно отнестись к любой, самой правдоподобной истории появления на «Счастливом» галлийского дипломата, его жены, слуг и двоих женщин сомнительного социального статуса.

Глава 14

– Не сомневайтесь, добрый господин, Ибрагим – лучший караванщик Магриба, я водил караваны и из великого Багдада, и из далекого Тегерана, и даже из самой Чайны. И ни разу не было такого, чтобы в пути потерялась хоть малая часть груза. Или хоть один пассажир, да продлит Всевышний дни моих попутчиков.

Высокий седобородый, иссушенный солнцем и ветрами мужчина с красно-белой куфией на голове, закутанный в плотный бежевый бурнус, склонился в почтительном поклоне.

Разговаривал он, как и положено, с мужчиной, но поклонился так, что было очевидно – поклон предназначен прежде всего стоящей рядом с д,Оффуа женщине.

Их спутников – хромого мужчину и трех женщин, Ибрагим полностью игнорировал. Хотя именно Джамиль совсем недавно договаривался с ним о поездке в Тунис.

С другой стороны, непонятно вообще, откуда у караванщика взялось хоть какое-то уважение: одежда путешественников, когда-то, несомненно, дорогая, сейчас выглядела довольно потрепанной, ничего, кроме того, что было на них надето, они с собой не везли. У мужчин имелось недешевое оружие, которое те поддерживали в отличном состоянии, но должен же быть хоть какой-то багаж. А его не было. Вообще. Да, деньги имеются, следует признать, но почему их не потратить на вещи, необходимые в путешествии? Особенно, женщинам.

Хорошо еще, что капитан «Счастливого» предоставил свою каюту, чтобы пассажиры смогли помыться и постирать одежду. Но на берег пришлось сходить в сыром, молясь, чтобы не заболеть на холодном весеннем ветру.

Д,Оффуа вспомнил, как дернулся караванщик впервые увидев их в первый раз. Добрые правоверные, если не бедны как церковные мыши, в таком виде на людях не появляются.

Однако за два дня, что заняла подготовка к путешествию, все как-то друг к другу притерпелись. Однако приоритеты караванщик расставил четко и менять их не собирался. На первом месте, естественно, д,Оффуа. Мужчина, с которым только и следует обсуждать все вопросы. Но как-то так получалось, что ни одно его решение не исполнялось без молчаливого одобрения жены. Даже задаток за поездку из уже протянутой руки был взято только после того, как Делал одобряюще… нет, не кивнула, как можно! Просто прикрыла глаза.

Спутников же этих двоих Ибрагим и вовсе рассматривал как бесплатных слуг, спасибо, что не рабов. Во всяком случае, когда одна из женщин замешкалась, собирая посуду для мытья, он, не раздумывая, огрел ее камчой. Не сильно, но достаточно чувствительно, чтобы впредь подобных заминок не случалось. В караване делом заняты все. Кроме уважаемой госпожи Дедал, конечно. Ну и ее супруга, ладно уж.

Дедал подошла к мужу, взяла его под руку, прижалась к плечу.

– Все в порядке, Ибрагим, мы и не сомневались в тебе. Что, пора ехать? Тогда командуй. Сезар, помоги забраться вот на этого верблюда.

Д,Оффуа взглянул на стоящего перед ним двугорбого монстра и поежился. Нет, видел он этих зверей не впервые, но издали. Вблизи же… ладно, залезть на него с чьей-то, лучше с божьей, помощью еще можно, но слезать-то как? Спрыгивать, уходя в кувырок? Делал на это точно не согласится.

Однако стоит жена спокойно, уверенная в себе и муже. Господи делать-то что? Хватать ее за ноги и тянуть вверх? Или найти какую подставку?

Караванщик, видимо, проблему осознал, вошел в положение. Подошел к верблюду, что-то сказал, и тот просто лег, подставляя уже уложенное на его спине сидение прекрасной наезднице.

Делал неожиданно уверенно подошла, села и взяла в руки поводья. Легкий удар каблучками по бокам верблюда, и тот встал, всем своим видом показывая готовность к путешествию.

– А этот для вас, господин. – Ибрагим дело посадки решил на самотек не пускать. Точно также уложил верблюда, потом скомандовал подъем. Сердце екнуло, но в целом все оказалось удобно, пожалуй, не хуже, чем на коне.

Д,Оффуа оглянулся на своих спутников – что же, им транспорт, оказывается, не полагался. Во всяком случае, первую часть пути придется пройти пешком. Правда – налегке.

В Тунис! Почему именно туда? Все просто. Вначале, как учили, в Триполи была выслана разведка в лице верного Джамиля. И тот, возвратившись, рассказал, что по всему городу рьяно разыскиваются мужчина и женщина. Вот эти вот – и передал искусно выполненные портреты д,Оффуа и Делал. Откуда взял? Одолжил у одного из стражников. Как? Ну вам-то, господин, какая разница. Важно главное – в этот город вам лучше не соваться.

Тогда куда? В Каир? Можно, конечно, но ведь и там, наверняка, ищут. Не дай бог схватят прямо на воротах. Зато в Тунисе каждый закуток, каждая лазейка с детства знакомы. И пройдем, и спрячемся, пока помощь не придет.

Вот этот-то аргумент и был признан главным, а тут еще и караван попутный. Небольшой, но это-то и хорошо, быстрее до места доберется. Так что правильно. В Тунис! Полсотни верблюдов, груженных чайнским шелком, и десяток – с провизией и мелко наколотыми дровами, без которых в пути невозможно ни приготовить еду, ни вскипятить воду из глубоких и мутных колодцев.

Пустыня. Пески, бесконечные и однообразные, в которых не на чем остановиться глазу. Барханы, плавно переходящие один в другой. Желтый песок, бледно-голубое небо и слепящее, немилосердно жарящее солнце. Именно такой она запомнилась после путешествия в Тунис в позапрошлом году. Именно такой и ожидал ее увидеть д,Оффуа сейчас.

Но нет! Как только покинули оазис, перед глазами раскинулся густой зеленый ковер. Белые, желтые, красные, сиреневые цветы сбивались в живописные пятна или перемешивались, подобно стеклышкам в огромном, от горизонта до горизонта раскинувшемся калейдоскопе. Пропитанный их ароматами неожиданно свежий воздух пьянил, гнал из головы мысли о дурных проблемах, которые начнутся уже скоро, но, слава богу, не сейчас.

Плавный ход идущих друг за другом верблюдов укачивал, глаза слипались, так что совсем скоро и д,Оффуа, и Делал уснули. Им обоим снилась цветущая пустыня и они сами, бредущие по ней к горизонту, за которым, несомненно, ждет долгая и счастливая жизнь.

Сколько они проспали? Да кто ж в пустыне, пусть и цветущей, следит за временем? Есть рассвет, день, закат и ночь. На рассвете следует проснуться, поесть и собраться в путь. Днем – ехать. На закате – разбить лагерь и еще раз поесть. Ночью – спать. Все. А уж сколько это будет в придуманных людьми часах и минутах, никого не интересует, ибо здесь важно лишь одно – не заблудиться, не проехать мимо оазиса. Ну и конечного пункта, разумеется. И то и другое легко может стоить нерадивому путешественнику жизни.

Зато, когда на горизонте показываются деревья, растущие только там, где близко к поверхности подходит благословенная вода, становится легче дышать, а верные верблюды ускоряют шаг без всякого понуждения погонщиков.

Вот к такому оазису и подошел караван на исходе второй недели путешествия, когда до прибытия в Тунис, со слов караванщика, оставалось не более пяти дней. Было достаточно поздно, так что работой Ибрагим нагрузил всех, невзирая на пол и положение: есть и пить все хотят одинаково, а ночь никого ждать не будет. Или все успеют набрать воды и приготовить ужин, или все лягут спать голодными. Так что извините, но извольте заняться делом. А возмущения, жалобы на усталость и на что-то еще (в дороге всегда найдется на что пожаловаться) оставьте на потом.

Впрочем, никто особо и не возражал, лишь одна из бывших рабынь попыталась возмущенно поспорить с Джамилем, добровольно взявшемся опекать беглянок, но, кажется, получила твердый отказ и подчеркнуто резко схватила полотняное ведро, пошла к колодцу, резко встряхивая кистью правой руки, звонко щелкая пальцами.

В общем, ничем не примечательная сценка, на которую никто даже не подумал обратить внимание. Кроме Делал, буквально застывшей с охапкой дров в руках. Пришлось даже толкнуть любимую, чтобы вернуть с небес на землю. Такое случалось лишь однажды, когда в королевском дворце в Париже она впервые увидела фонтан – выросшая в Магрибе девушка не могла поверить, что пресная вода может литься вот так, без всякой цели, лишь для услады взора проходящих мимо людей.

Море – да, оно бескрайнее, но много ли толку людям от его горько-соленой воды? Ни утолить жажду, ни оросить поле. То ли дело вода пресная, дающая жизнь, та самая вода, за обладание которой люди пустыни готовы воевать, убивать, гибнуть, лишь бы не умерли от жажды их близкие.

Тогда д,Оффуа жену понял, но сейчас? Что такого случилось? Спросить?

Нет, позже. Легким, едва заметным жестом ладонью жена показала, что разговор следует отложить. Надолго? Как знать. В пустыне тихо, голос разносится далеко. Значит, ждем удобного случая, когда удастся остаться наедине. Ну… хотя бы вдали от посторонних ушей.

А вот это непросто для неопытного человека. Кажется, какая проблема? Зашел за бархан, а то и за два, и болтай о чем угодно в полной уверенности, что никто тебя не услышит. Но это только кажется. Все барханы неотличимы, ветер заносит следы, потому несть числа случаям, когда горе-путешественники терялись и гибли от жажды, проклиная иссушенными губами собственную самоуверенность.

Возможность переговорить представилась через два дня. После долгого путешествия практически вдоль побережья, когда море нет-нет, да показывалось на горизонте, караван свернул вглубь континента и остановился на ночевку в крупном оазисе, окруженном высоченными пальмами и густыми зарослями каких-то колючих кустов, на которых, однако, распустились огромные ярко-розовые цветы: природа спешила, торопилась использовать каждое мгновение мягкой весны перед началом безжалостного, иссушающего все живое лета. Здесь вода была близко от поверхности, двухметровой глубины колодец щедро напоил уставших путников.

Они сели у самой дальней пальмы, тонкой и низкой, почти не дающей тени, но в этот закатный час без нее легко было обойтись. Пригорок и растущий на нем густой куст, обсыпанный листьями и цветами, отлично защищал от не сильного, но все же неприятного ветра.

– Как тебе путешествие? – Глупый вопрос? Еще какой! Но надо же с чего-то начать разговор.

– Наверное, могло быть и хуже. Во всяком случае, я лишний раз убедилась в твоем величии.

Плохо дело. Делал язвит, а значит буря предстоит серьезная. Нет, понятно и без объяснений, что втравил супругу в редкостную авантюру с неизвестным результатом, но ведь, черт побери, не на ровном же месте! Две соотечественницы попросили о помощи, поверили, как можно было оставить их в беде⁈ Поступил не по протоколу? И что? Стоило отказать, и этих девчонок уже забили бы до полусмерти, и это в лучшем случае! Могли и с живых кожу содрать, чтоб другим не повадно было. Такое случалось, д,Оффуа сам не видел, но рассказов наслушался предостаточно.

– Считаешь меня дураком? Следовало извиниться и вернуть беглянок хозяину?

– Как минимум, следовало подумать. С чего ты решил, что они галлийки? Сами сказали? Забыл, кем ты со своим приятелем представлялся, когда мы познакомились?

Хороший вопрос. Действительно, с чего бы? Да, говорят без акцента. Да, по внешности – европейки, но что это доказывает? Ни разу не видел, чтобы молились, как положено последователям Всевышнего? Тоже, в общем-то не аргумент. Что еще? Хм… а ведь и впрямь, хозяин отыскал их быстро, но не сразу. Шел по следам? Несерьезно, какие следы на исхоженных стамбульских улицах. Спрашивал прохожих? Ночью, когда добрые горожане нос из дома не высовывают, только разбойники шастают.

Кстати, разбойников-то в ту ночь было много, подобно обнаглевшим тараканам повылезали они из всех грязных трущоб великого города. Совпадение? Как знать, как знать. Пираты-то не просто так на их пинк напали, прямой приказ их капитан получил на розыск первого секретаря галлийского посольства и его жены, о чем подробно и поведал перед смертью. Лютой, конечно, ну так сам виноват.

Только вот Делал о том не знает, не рассказывал он, расстраивать не хотел. К тому же почтовый голубь с шебеки был отправлен с уведомлением, что разыскиваемых на борту пинка «Счастливый» нет. Однако любезная супруга явно готовится огорошить увесистым аргументом, или он ее и не знает вовсе. Так что же он упустил?

– Когда там было думать? Забыла? Да и… спасибо еще надо сказать тем милым соседям, от которых мы сбежали – ты же слышала, как в наш дом и другая команда пошла. Серьезная и, несомненно, точно знавшая кто и зачем им нужен. От этих бы мы так легко не отделались. Думаю, когда доберемся до Галлии, тогда и будем разбираться со всеми непонятками.

– Если доберемся, – ирония полностью исчезла из голоса Делал. – Уверен, что нам позволят?

Час от часу не легче!

– Что ты имеешь ввиду?

– Начнем с того, что эти курицы не верят в Спасителя.

Чего⁈ Д,Оффуа не задал этот вопрос, но по вытянувшемуся лицу все и так было понятно.