Текст книги "Багряная радуга (СИ)"

Автор книги: Алексей Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Сказать, что господин посол был в недоумении, означало бы некое преуменьшение. Злость, возмущение – это было уже ближе к истине, хотя, разумеется, представителю великой державы при дворе сильнейшего языческого монарха не к лицу столь неподобающие чувства. Не положено. У него все и всегда учтено, согласовано и предусмотрено. Несомненно и определенно.

Беда лишь в том, что «положено» не всегда совпадает с «есть». И вот это самое «есть» настоятельно требовало действия. Здесь и прямо сейчас, не допуская ни малейшей задержки.

Пришлось выйти в приемную, предупредить секретаря, что будет работать с важными документами, по каковой причине никого не допускать в кабинет до особого распоряжения. Потом аккуратно запереть дверь, в целях сохранения секретности, разумеется, и уже тогда приступить. Выпустить на волю накопившуюся ярость!

Первым в полет отправился дорогущий и тяжеленный древний фолиант на непонятном языке, недавно подаренный кастильским коллегой. К новому году, точно. Листов на пятьсот, в обложке, обтянутой бархатом и украшенной золотыми, кажется, хотя и не точно, накладками. Кило на двадцать, не меньше. В кабинет его внесли двое гвардейцев, прибывших с доном… как его… неважно, с доном, короче, и с видимым облегчением водрузили на угол стола. Там он и лежал никем не тронутый, поскольку руки до этого чуда у господина посла до сих пор не доходили.

Зато теперь дошли. Пожилой мужчина метнул его словно из катапульты. Грохот, стена дрогнула, но, к счастью, устояла. Уф-ф, вроде бы полегчало.

Что еще?

Папка для бумаг, рассыпавшихся в конце полета не хуже карнавальных конфетти, бронзовое пресс-папье, оставившее на многострадальной стене внушительную отметину. Бутылка…

Сейчас! У нее есть лучшее применение в этой скучной стране, где вина днем с огнем не достать, только из Европы привезти. По цене ого-го какой. В общем, стены красить им не следует, а следует налить в бокал и выпить неторопливо, думая о прекрасном, а не об этом новом сотруднике. Д,Оффуа, черт бы его побрал!

Ведь предупреждал же старый приятель, референт в Департаменте внешних сношений, что должен приехать человек, от которого не следует ждать дипломатических побед, только неприятностей, причем самых разнообразных. Их и ждали, но не настолько же быстро! Нет его, видите ли, до сих пор на работе. Он вообще работать собирается⁈

Новый сотрудник прибыл в Стамбул во вторник, среду и четверг работал с раннего утра и до позднего вечера, приятно удивляя своей усидчивостью прочих сотрудников посольства. И то сказать, страна новая, на родину непохожая совершенно, да и опыта дипломатической работы у господина д,Оффуа, как выяснилось, не было вовсе. Да, что-то он знал, многое так и вовсе прекрасно, не раз удивив коллег дословным цитированием всяческих наставлений и инструкций. Ходячий справочник, одно слово.

Только этого слишком мало. Надо знать визирей, главных султанских жен и евнухов, имеющих подчас власть не меньшую, чем визири. Их вкусы и интересы, помимо золота, естественно, о котором здесь, как, впрочем, и в Галлии мечтают поголовно все. Кто с кем дружит и против кого, кто кого ненавидит и почему, кто кого боится и так далее. Всю ту пакость, что зовется высокой политикой. Без этого – никуда.

Так вот этот самый д,Оффуа, познавая страну пребывания, два дня не разгибаясь изучал справки, отчеты, прочие документы. А в пятницу не вышел на работу. На недоуменные вопросы сотрудников господин посол с мудрым видом пожимал плечами и советовал любопытным заняться своими делами. Мол, своим новым подчиненным он и сам не особо интересуется и другим не советует.

М-да… то ли выпитое в нужный момент вино помогло, то ли упражнения в метании разнообразных предметов, но действительно полегчало. Настолько, что хватило силенок собрать и положить на место папку с бумагами, пресс-папье. Фолиант? О, нет! Да как его не то что бросить, с места сдвинуть удалось? Господи, ну и тяжесть! Ничего-ничего, помаленьку, полегоньку. Нет, вот полегоньку точно не получится, но все же, надо. Чтобы подчиненным в голову не пришло заподозрить господина посла в способности волноваться.

Ладно, поближе к столу передвинуть удалось, и пусть себе лежит. Скажем, упал. Несомненно, ветром сдуло.

Стена? А что стена? Ну да, нецелая отныне, ну так и что? Вон в Риме, так и вовсе развалины стен стоят, это же никого не волнует, наоборот, народ любуется. История, мол, следы времени. Правда, тем развалинам тысяча лет, ну так здесь и повреждений меньше. Все справедливо. А кто не согласен, может катиться вплоть до Австралии, там вроде консульство открывать собрались.

Так, еще бокал вина, и можно открывать дверь. В конце концов, ну выпил вчера человек лишнего, загулял, с кем не бывает.

Оказалось, с кем-то не бывает. Ситуация разъяснилась вскоре после обеда, но так, что надолго стала, пожалуй, самой популярной сплетней во всех европейских посольствах Стамбула.

Эти посольства, как и галлийское, работали с понедельника по субботу, а воскресенье добрые последователи Спасителя начинали с молитвы в немногих церквях, кои просвещенный султан дозволил построить в своей столице. Затем отдыхали, как завещал Творец после создания этого мира.

Но ни одно посольство не может обходиться без местных. Уборщики, конюхи, помощники повара – без них работа встанет намертво. Но местные следуют своей вере, и свои храмы посещают по пятницам, как завещал их главный Пророк. Лишь после службы возвращаются к своим обязанностям.

Вот эти-то местные сотрудники и рассказали своим европейским приятелям, что новый первый секретарь посольства с супругой были на пятничной молитве! Причем не из любопытства, а именно молились, строго придерживаясь установленного Пророком порядка. Он, как и положено, внутри храма, она – снаружи, вместе с другими женщинами. С ума сойти!

Весть шустрой змейкой промчалась по посольству, заглянув во все уголки, не оставив незатронутым никого. А после – по всей столице! Еще бы, второе лицо посольства одной из главных европейских стран поклоняется Всевышнему! Вместе с женой! Хотя кому еще может поклоняться жена правоверного последователя Прощающего грехи?

Но это все было позже, а первым скандальную новость узнал, как и положено хорошему начальнику, господин посол, к которому виновник прибыл с докладом о причине отсутствия на рабочем месте. Вот он стоит, пухленький такой, безобидный. Смотрит взглядом ясны-ым, почти как у святого праведника. Даже прослезиться можно, если забыть, что виконт д,Оффуа, вообще-то, выпускник академии Клиссона, а стало быть диверсант, и руки в крови запачкал как минимум по локоть.

– То есть я правильно понимаю, что по пятницам вы решили манкировать служебными обязанностями? – Яду в голосе посла было не меньше, чем в зубах кобры.

Не помогло, взгляд виконта остался столь же безмятежным, а голос невозмутимым.

– В Париже мне именно это и было согласовано. Со своей стороны заверяю, что на исполнении моих обязанностей и ваших поручений, когда такие последуют, это никак не скажется.

Заверяет он… знать бы еще, какие у него обязанности и что ему можно поручать – в полученных из Парижа инструкциях об этом ничего не сказано. Мол, направляется вам в помощь на должность первого секретаря посольства. Второго первого, между прочим. И вот у того, первого первого, работающего здесь уже три года, дел невпроворот, ну так это у того, седину и лысину заработавшего на дипломатической работе.

А этот молокосос? За двадцать пять лет научился людей убивать и пытать.

Посла передернуло при воспоминании о посещении в молодости камеры пыток – жуткое зрелище. И хоть самого не пытали, лишь задали несколько вопросов о начальнике, заподозренном в шпионаже, но память о страшных креслах, блоках и щипцах, аккуратно расположенных в углу комнаты, осталась навсегда. Как и доносившиеся откуда-то вопли, долго снившиеся потом по ночам.

Кстати, начальник тогда все-таки исчез. Как, почему и куда – до сих пор неизвестно.

Д,Оффуа, конечно, не палач, но науке этой наверняка обучен и при необходимости применит свои умения без колебаний, тут нет ни малейших сомнений.

С другой стороны, в каком еще европейском посольстве вторым лицом служит единоверец самого султана? Да и всех его подданных заодно. Расклад действительно интересный, надо хорошо подумать, как его разыграть.

– Я вас понял, виконт. Надеюсь, дело свое вы быстро наладите, заработаете авторитет у местных вельмож. Они, конечно, люди своеобразные, но единство веры… общность взглядов… Я, например, до сих пор десятой дорогой обхожу район Курукпазары, но, возможно…

«Что⁈ Он про рынок рабов! Этот сарыбас, белоручка, за всю жизнь заработавший одну мозоль, и ту на заднице, смеет говорить такое⁈» – То ли кулак д,Оффуа непроизвольно сжался, то ли взгляд сверкнул уж слишком выразительно, но господин посол поспешил отыграть назад.

– О, нет-нет, друг мой, поверьте, я не имел ввиду ничего такого… но, согласитесь, направляя вас сюда, в Париже наверняка учитывали вашу… гм-м… нечасто встречающуюся в Европе веру.

– Господин посол, позвольте пояснить. Я также, как и вы, ненавижу работорговлю. Дипломатом я стал по воле случая, а так мне пришлось повоевать во славу Галлии, и, если среди моих противников не было османов и прочих азиатов, так это исключительно из-за мирного нрава нашего короля. Но если потребуется… В общем, я в полном вашем распоряжении.

Уф-ф, кажется пронесло.

– Рад слышать. – Посол встал из-за огромного, украшенного тонкой резьбой дубового стола, подошел к собеседнику и примиряюще улыбнулся. – И вот вам первое поручение – подготовиться к представлению реис уль-кюттабу, главе местного департамента внешних сношений. Через две недели. Вопросы есть?

– Нет, все ясно. Церемония известна, в Париже меня к ней подготовили.

Серьезно? Хм-м. Кажется кто-то наверху делает ставку на этого молодца. Знать бы еще кто и какую.

– Рад слышать. И последнее по счету, но не по важности. Слуги. Традиционно их набирают из местных. Сейчас у вас служат мои. Не единственные, но все же их нехватка ощущается. Надеюсь, что скоро они вернутся к прежним обязанностям. Вы меня поняли?

Так-то, поторапливайся, походи по коллегам, поспрашивай, а уж я сумею подсунуть тебе нужных людишек. Которые будут подробно рассказывать обо всем, чем ты живешь. Вначале местной контрразведке, тут никуда не деться, но потом обязательно мне, очень-очень подробно.

– Разумеется, господин посол.

– Ну вот и слава богу… или э… как у вас правильно?.. Короче, хорошо, не задерживаю.

Кабинет Великого визиря Османской империи

– Что еще?

Только так. Спросить зло, стоя спиной, и резко бросить на стол свиток. Лишь аш-Шайтан знает, кто и что там написал, но упал он эффектно, снеся по дороге пенал для остро отточенных перьев, которые, в свою очередь, живописно порхнули на пестрый ковер. Да уж, неудовольствие неурочным визитом реис уль-кюттаба выражено ясно и, надо отметить, красиво. Элегантно, как говорят гяуры.

– Получена важная информация о муже принцессы Делал.

О, Всевышний, за что ты мучаешь мелкой суетой?

– У него вырос хвост? Или рога? Или он отказался от жены ради смазливого мальчишки? Это ты называешь важной новостью?

Повернуться? Полюбоваться на растерянную или испуганную физиономию? Кстати, интересно, какая она у него сейчас?

Нет, все же рано, пусть еще понервничает, дойдет, как пилав под крышкой.

– А… э…

Хорошо-хорошо, подождем еще чуть-чуть.

– Он оказался нашим единоверцем.

Что⁈ Только спокойно, не потерять величия, не потерять лица. Величественно, с достоинством повернуться.

– То есть в посольстве гяуров на второй… третьей… Иблис, запутался в твоих первых-вторых, короче, на ключевой должности служит последователь Всевышнего? Я правильно понял?

Реис уль-кюттаб аккуратно, так чтобы не заметил визирь, облегченно вздохнул. Слава Хранителю, представление окончилось, можно и обсудить проблему. А то все эти позы, жесты и броски, к которым все давно привыкли, надоели уже, честное слово. И ведь никуда не денешься, стой и изображай то страх, то растерянность, а то и простофилю, не знающего, как отвечать на простейшие вопросы.

– Сегодня они с женой посетили храм на площади Судей. Молились как и положено. Мои люди уверены, что искренне. А жена, когда подняла руки, показала круглое родимое пятно. И есть подозрение, что показала его нарочно. И еще. Мои люди слышали, как д,Оффуа назвал ее Делал. То есть она действительно принцесса Туниса, которую галлийцы приютили и через которую начали свою игру.

Великий визирь, не глядя, протянул руку и взял со стола яшмовые четки. Пальцы привычно задвигались, перебирая теплые гладкие камушки, как обычно возвращая спокойствие душе и ясность мыслям.

Значит, все же случилось. Увы, но что-то подобное и должно было произойти. Это стало очевидно еще шесть лет назад, когда ему доложили об исчезновении одной из дочерей свергнутого паши. Никто не знал, как именно это будет, но дети великих правителей, они такие: исчезнув, все равно возвращаются. И всегда вот так – не вовремя и не к месту.

– Ошибаешься. – Визирь горько усмехнулся. – Она не принцесса. По закону, как единственная наследница, после смерти паши она стала правительницей. После замужества передала титул этому виконту, так что при встрече смело называй его «ваше величество», не ошибешься.

А вот здесь великий неправ. Естественно, никто не может знать всех тонкостей, регулирующих жизнь провинциальных королевств. Но он, реис уль-кюттаб, именно к этому разговору подготовился.

– К счастью, пока – нет. Вначале наследник должен пройти обряд инициации на Камне Величия, что лежит во дворце паши. Лишь после этого заработает закон. А до того Камня надо еще добраться и, хвала Опекающему, супруги д,Оффуа мирно живут в Стамбуле, не пытаясь выехать в Тунис.

Как у него все просто.

– Пока не пытаясь. Кто знает, что будет дальше, какие планы лелеют король Галлии и его верный пес дю Шилле. Может быть, нам стоит уничтожить этот камень, закрыть проблему навсегда? В море утопить, в конце концов?

– Это невозможно! – Реис уль-кюттаб вскинулся, напрочь забыв о подобострастии. – Мне известны две реликвии, которые не могут быть ни уничтожены, ни перемещены: одна – некое зеркало, спрятанное в подвалах одного из галлийских замков, вторая – этот камень. В летописях сохранились описания попыток и утопить его, и расколоть, и засыпать. Поверьте, ничем хорошим это не кончалось. Отважные глупцы погибали жуткой смертью, а камень так и оставался на своем месте. Почему? Этого никто не знает. Но он неуязвим и истинных правителей Туниса определяет безошибочно.

– Как же нынешний паша с ним живет? Он-то никакой инициации не проходил, да и не мог пройти.

Реис уль-кюттаб склонил голову, чтобы скрыть мелькнувшую усмешку. Еще бы, господин Великий визирь точно знал, как именно этот паша получил свой трон, и на чем именно держится власть этого самозванца.

– Он построил себе новый дворец, а старый оставил, чтобы его уничтожили время и пустыня – единственные силы, над которыми не властна магия.

Визирь вздохнул и сосредоточил взгляд на пальцах, ловко перебирающих четки. Очередной вызов судьбы? Да, несомненно. Не первый, даже не сотый. Много их было, все удалось отбить, отобьем и этот. Если останемся спокойны и расчетливы. И не надо спешить. Восток не любит торопливых.

– Если нельзя ничего сделать с камнем, придется что-то делать с людьми. Начинай готовиться, но без спешки. Да, но и не затягивай. Иди, действуй.

Глубокий поклон посетителя.

– Уже начал, мой господин.

Глава 4

Легко было сказать, но как сделать? Где в чужой стране найти тех хотя бы двоих, на кого можно положиться? Конечно, коллеги не бросили, наперебой предлагали кандидатов в слуги. Бойких, смышленых, аккуратных. Все при них! Одна беда – амулет правды, выполненный в виде недорогого перстня, слабенький, годный на обнаружение простейшей лжи, покалыванием стабильно сообщал, что люди, в глаза клянущиеся, что никогда не будут ни воровать, ни интересоваться хозяйскими секретами, искусно, но беззастенчиво лгут.

То, что будут рассказывать кому-то об увиденном и услышанном, это принималось как неизбежное зло, но вот рыться в хозяйских вещах, прихватить нечто ценное, специально подслушивать разговоры, пытаться вскрыть шкатулки для бумаг – нет, такого счастья д,Оффуа не желал категорически.

А посол хмурился, и чем дальше, тем больше. Настолько, что возникло уже желание согласиться на любого в слабой надежде впоследствии поменять на кого-то более честного и менее любопытного.

Тем не менее жизнь продолжалась. Виконт с утра до вечера пропадал на работе, а виконтесса обустраивала дом. Ходила на огромный, на весь мир знаменитый стамбульский рынок. И в менее знаменитые, хорошо известные лишь зажиточным людям магазинчики, где можно было купить и хорошую мебель, и различную утварь, не беспокоясь, что подсунут красивую дешевку или на сдачу дадут монеты, лишь сверху покрытые серебром.

И Красный дом, оказавшись в крепких и ловких руках прекрасной Делал, расцветал. На подоконниках появились цветы, в комнатах – изящная мебель, элегантные шторы и множество мелких безделушек, тех самых, что и создают уют.

Но хозяйке всего этого было недостаточно, потому каждое утро она выходила в город за покупками. Долго рассматривала товар, перебирала, яростно торговалась, но покупала редко, зато только задорого. Так что скучать ей было некогда, как и Ганиму с Кавсар. А как иначе? Это Восток, здесь появление одинокой женщины на улице недопустимо. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Так что троица: красивая, дорого одетая молодая женщина, длинный и худой мужчина и его спутница, укутанная в чадру и фераджи, быстро примелькалась соседям и не привлекала внимания горожан. Все привычно – госпожу сопровождает служанка и слуга, в обязанности которого входит носить тяжести и защищать женщин в случае нападения лихих людей.

Впрочем, о каких нападениях речь? Стража отлично вооружена и зорко следит за порядком, на корню пресекая всяческие беспорядки. У арбы сломалось колесо? А ты следи, чтобы не мешать проходу честных горожан. Не уследил? Плати штраф. Патруль из трех человек немедленно этот штраф возьмет с виновного, да еще и бока намнет, чтобы впредь был аккуратнее.

Соседи подрались? Вновь штраф и бока потирайте, скандалисты. Стамбул – столица величайшей империи, здесь должен быть порядок!

Легко и радостно живется под защитой этих молодцов, что патрулируют город в островерхих шлемах, вооруженные широкими мечами, от которых нет спасения злоумышленникам. Даже поодиночке они сильны, храбры и, чего скрывать, красивы для невинного женского взгляда. Как вон тот, что идет навстречу. Пусть невысок, но строен и, судя по легкой походке, ловок. Почти как супруг. В смысле ловкости, конечно. Стройностью Сезар не отличается, конечно. Но ведь так и положено солидному мужчине, занимающему важный пост в…

– Мама!!! – Крик сам собой вырвался у Делал. Вначале крик, лишь потом осознание причины – нападение! Трое оборванцев с длинными кинжалами в руках бегут к ней… Все было почти мгновенно, но именно эти кинжалы, кривые и ржавые врезались в память. Потом – лишь картинки.

Убегающий Ганим, его спина и мелькающие подошвы длинноносых башмаков.

Брошенная сильной рукой на землю Кавсар, ее крик, перешедший в бульканье, почти черная кровь, хлынувшая из-под так и не сорванной чадры.

Чья-то рука, схватившая за прикрытые химаром волосы, крик и кровь, бьющая прямо в лицо из той самой, только что перерубленной руки.

Еще какие-то крики ярости и боли… и все стихло. Только стихающее бульканье вытекающей из уже умершей Кавсар крови и чье-то хрипящее дыхание. Что? Как? Почему?

Показалось, что прошла вечность, прежде чем Делал смогла осмотреться, хотя бы попытаться понять, что же произошло. У ног трупы. Кавсар и трое мужчин, тех самых, что только что бежали к ней с кинжалами в руках. У одного перерублена рука, из обрубка все еще вытекает кровь. Ее много, крови, тяжелый металлический запах дурманит до тошноты.

Что еще? Вокруг люди. Женщины, мужчины. Мужчин много. Молодых, сильных, но все жмутся к стенам домов, словно пытаются врасти в них, отгородиться, спрятаться, раствориться в кирпичах стен. Но кто хрипит?

Взгляд вниз и влево. Мужчина. Лежит на боку, пережимает правую ногу, пытаясь зажать глубокую рану, из которой толчками вытекает кровь. Рядом окровавленный широкий меч и островерхий шлем. Тот самый стражник, что только что шел навстречу и улыбался то ли ей, то ли просто яркому зимнему солнцу. Спаситель.

И что-то случилось. Туман в голове развеялся, руки перестали дрожать. Виконтесса, изнеженная и высокомерная дворянка, имеющая права на тунисский престол, исчезла. Сейчас перед раненым стояла Дали, пять лет скрывавшаяся под видом племянницы Бен Фарука, представлявшегося соседям как владелец гостиницы. На самом деле когда-то лучшего врача Туниса. Он учил «племянницу», и его уроки не прошли даром.

Снять тонкий пояс с одного из бандитов, использовать его как жгут, перетянуть ногу в нужном месте, остановить кровь. И амулет. Невзрачный камушек, заключенный в дешевую оправу, на какой не позарится самый замухрышистый воришка, но в нем заключено исцеляющее заклятье.

Сжать амулет должным образом, приложить к ране…

Крик пострадавшего! Ожидаемо. Магическое заживление – всегда боль. Сколь ни подробны были уроки Бен Фарука, но без медицинских инструментов больше ничего не сделать. И без собственной магии, которой, увы, начисто лишены женщины.

Грязный Иблис! Кровь остановилась, но рана не затягивается!

– Врача! Плачу за помощь!

То ли сострадание проявилось у окружающих, то ли слово «плачу» сыграло свою роль, но люди задвигались, кто-то куда-то побежал, и вскоре на место трагедии спешил сухонький старичок с чемоданчиком в руках и в голубой чалме. Здесь – знак врача, это виконтесса уже знала.

Старичок быстро осмотрел лежащих, горестно вздохнул, убедившись в их смерти, лишь после этого занялся стражником.

– Помогите ему, я оплачу лечение. – Голос виконтессы был спокоен до холодности.

Врач, осмотрев жгут, взглянул на нее с уважением.

– Когда наложена повязка?

Быстрый взгляд на часы.

– Двенадцать минут назад.

– Отлично. Его надо перенести в дом. Куда-бы…

Вообще не вопрос.

– Я живу рядом. Кто-нибудь, помогите перенести его в мой дом, помощь будет оплачена!

Сразу нашлись добровольцы. Уже уходя с места трагедии, Делал увидела, как из переулка вышел Ганим. Подошел к телу жены, опустился перед ним на колени и спрятал лицо в ладонях. Плечи его вздрагивали. Да, не герой, но он и не должен им быть. Обычный человек, у которого только что убили любимую.

Тем временем раненого перенесли в дом, положили прямо на пол. Врач еще раз придирчиво осмотрел рану.

– Вы меня слышите?

– Да, – скорее выдохнул, чем сказал стражник.

– Я смогу заживить рану, это не проблема. Однако у вас перерезаны сухожилия и нервы. Срастить их я смогу, но восстановить подвижность ноги не в моих силах. Нужен более сильный врач. Будете ждать его или доверитесь мне?

То ли от сказанного, то ли от кровопотери, но силы оставили несчастного, он потерял сознание.

– А вы что скажете, уважаемая? Ваши деньги, вам и решать.

Делал посмотрела на часы. Более двадцати минут прошло с того момента, как был наложен жгут. Еще немного, и нога, лишенная доступа крови, начнет отмирать, этому Бен Фарук тоже научил. Снять повязку означает новую кровопотерю, которую ее спаситель может и не пережить.

– Лечите.

Так. Да, после этого у парня будут проблемы, которые придется решать. Вот только если бы не он, у нее сейчас вообще никаких проблем не было бы.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Конечно, уважаемая. Заплатить за лечение. С вас всего полсотни меджиди. Или столько же серебряных экю, как пожелаете.

Ого! Почти полтора килограмма серебра, однако. Но платить надо.

Когда остались вдвоем, Делал подошла к своему спасителю. Тот уже смог сесть, прислонясь спиною к стене и бережно поглаживая покалеченную ногу. Уже навсегда. То, с чем работал один врач, другой, к сожалению, не исправит. Это ученица Бен Фарука, увы, знала точно.

А еще он плакал. Слезы катились по бледным, еще недавно таким румяным щекам.

– Ты спас мне жизнь. Поверь, мы с мужем умеем быть благодарными.

Вместо ответа мужчина криво усмехнулся и пошевелил негнущейся ногой. Все ясно. Покалеченный, отныне он не нужен ни страже, ни вообще хоть кому-нибудь на земле.

– Тебе ведь должны заплатить в страже. Такое ранение стоит дорого, я точно знаю. И таких не выгоняют, находят им другую работу, но не выбрасывают на улицу.

– Если ранить на службе. Я только шел, еще не пришел. Дежурство не началось. Это не платят. Это я сам.

Стоп-стоп! Он же понимает по-галльски! Делал по привычке заговорила на языке мужа, как всегда в доме, и этот человек ее понял! И даже ответил, пусть и коряво, но вполне понятно.

– Ты кто? Как зовут, откуда родом?

– Джамиль. Я и жена из Туниса. Хотеть жить лучше, приехать сюда.

– Откуда⁈ А где жили? А кто родители?

* * *

Д,Оффуа пришел домой, погруженный в размышления о делах служебных. Предстоящий официальный визит к реис уль-кюттабу, сложный разговор с послом, с ним еще долго придется выстраивать отношения. Да еще и новость, которой огорошили перед самым уходом: через три дня венецианский посол дает бал, присутствие на котором для первого секретаря галльского посольства обязательно. С супругой, между прочим.

За прошедший год Делал, конечно, обучили тонкостям европейского этикета, даже танцам, но вот попытки пригласить ее на балы оказались провальными – любимая жена наотрез отказалась надевать европейские платья, даже самые строгие. Голая шея? Пусть и самое малое, но декольте⁈ Да пусть господа устроители в ад провалятся, к джинам на сковородки!

В общем, сходила, поразив свет скромностью платьев, стоивших, однако, безумных денег, и элегантностью хиджабов. Этот аксессуар парижские модницы быстро оценили, переделали в нечто вовсе ничего не закрывающее, но украшенное бриллиантами. И боже упаси танцевать хоть с кем-то, кроме любимого мужа. Даже не разговаривала в его отсутствие ни с кем из мужчин ни на какие, пусть и самые невинные, темы.

В общем, успешными посещения балов никак нельзя было назвать, хоть бы и вообще на них не появляться.

Но сейчас придется, это еще в Париже оговаривалось. Поскольку именно у венецианских балов имелся нюанс – их посольство вплотную примыкает к дворцу султана. И в прошлом году его величество тот бал посетить изволили. Инкогнито, разумеется, поскольку заветы всевышнего такие мероприятия, да еще с участием дам, не одобряют категорически.

В тот раз все, не сговариваясь, сделали вид, что не обратили внимания на молодого венецианца, лихо танцевавшего с европейскими красавицами, на нескольких языках дарившего им самые куртуазные комплементы.

Вот этому-то господину, если тот решит повторить прошлогоднее приключение, и следовало показать разыскиваемую по всей империи беглую принцессу Туниса. Сейчас находящуюся под дипломатической защитой. Зря что ли она у храма свое родимое пятно демонстрировала?

Игра началась, господа, надо делать следующий ход. Интересно, как Делал на известие отреагирует?

Вот и дом. Привычно позвонить в колокольчик… А это кто?

Дверь открыл незнакомый молодой мужчина, почти юноша. Склонился в вежливом поклоне. Чуть дальше в коридоре также кланяется женщина. Явно не Кавсар, раза в два тоньше.

Быстрый взгляд по сторонам, оценка обстановки – опасности не видно. Значит, спокойно проходим в дом. Не торопясь, будто ничего нового не увидели, восток не терпит суеты. Уважаемый эфенди ни при каких обстоятельствах не должен терять лицо.

Лишь пройдя коридор можно крикнуть:

– Дорогая, я дома!

И тут же шорох мягких туфелек спускающейся со второго этажа жены.

– Серж, наконец-то, я уже заждалась! А у нас новость. Позволь представить, наши новые слуги, супруги Бостанги, Джамиль и Сальва.

Отлично. Вот только женской инициативы для счастья не хватало.

– А Ганим и Кавсар где?

Когда Делал закончила рассказ, ясности не прибавилось. Что это было? Ясно, что не подстава – подвести слугу ценой жизни четверых? Да еще чтобы кто-то согласился на всю жизнь остаться калекой? Полная ерунда. Остается везение, оно случается, хоть и редко. Богиня удачи подмигнула? Что же, скажем ей спасибо и воспользуемся подарком.

Но вот грызет червячок сомнения. Мелкий такой, но противный. А ты один и посоветоваться здесь не с кем. Посол? Ну-ну, он-то точно пальцем у виска покрутит.

Его секретарь, который, кажется, по факту резидент? Та же песня, к тому же к нему обращаться запрещено еще в Париже. Демон знает, по каким соображениям.

Ладно, что-нибудь потом придумается, благо перстень-амулет не колется. Значит лезть в переписку и подслушивать разговоры новые слуги не собираются, дальше – жизнь покажет. А пока:

– Что же, сегодня нам всем повезло, и повезло крупно. Возблагодарим Всевышнего и пойдем ужинать. Надеюсь, готовят новые слуги не хуже старых.