Текст книги "Багряная радуга (СИ)"

Автор книги: Алексей Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Дорогой, а больше ты ничего нового не почувствовал? Или может быть заметил?

– Ну да, было. Там в проломе была видна дворцовая пристройка, красивая такая… была когда-то, под золотым куполом.

– Да? – Она даже остановилась, крепко сжав его локоть.

– Над ней было магическое сияние, как над сильным заклятьем. В прошлом году я его не видел. Может быть, внимания не обратил? Но вряд ли, такое сложно не заметить. Там что-то случилось за это время.

Делал рассмеялась тихим смехом. Очаровательным, как все, что она делала.

– Конечно, случилось. Ты женился на мне. Помнишь, я рассказывала, как после свадьбы могу передавать тебе магическую силу? Так вот не только. Теперь ты муж законной наследницы этой страны, поэтому чувствуешь действие Великого заклятья Туниса. И, оказывается, можешь его видеть. Скажи, какое оно? Красивое?

– Скорее, странное. Будто кто-то создал радугу, а потом забрал у нее все цвета, оставил только красный и розовый.

– Всего лишь? Как жаль, – Делал вздохнула, – а ведь я и этого никогда не увижу.

– Но что это?

– Что? Ах, да, я же не сказала – в той пристройке хранится Камень Величия, в который заключено Великое заклятье Туниса. Оно доступно только законному паше, а после его смерти – наследнику, то есть мне. И теперь, как выяснилось, и тебе, моему мужу. Никто не знает, что это такое, но, когда паша принимает власть, он принимает и его. Здесь, в Тунисе, оно дает силу, подавляет волю каждого, кого правитель желает подчинить. С его помощью отец держал в повиновении пиратов, он мог позволить жертвующим жить на его землях, не боясь их страшных умений. Без него нынешний, называющий себя пашой, превращается, или уже превратился в жалкую марионетку.

– Но оно не спасло твоего отца.

– Да. Османские маги, объединившись с магами кочевников, при поддержке османских пушек смогли победить его. Но Великое Заклятье, как видишь, никуда не делось, и если мы сможем…

– Стой! – Д,Оффуа может быть впервые в жизни повысил на жену голос. – Я не желаю идти на поводу ни у этого чернобородого старика, ни у купцов, ни у самого султана! Я не слишком ценю собственную жизнь, но не желаю рисковать твоей!

– Как скажешь, мой господин. – Делал, как истинная правоверная жена, потупила взор. И очень тихо, чтобы не услышал грозный муж, добавила:

– Если только нам не оставят другого пути.

Глава 19

– Господин, могу я войти?

Джамиль знал, что в комнате находится еще и госпожа, но обращался только к мужчине.

– Пока нет, подожди!

Вот ведь не вовремя! В тот самый момент, когда… в общем, когда мужу и жене нет дела до всего белого света. Ну что б ему через пять минут прийти. Или через десять, а лучше – через час, так нет же. Придется встать, одеться. Всем Джамиль хорош – и услужлив, и исполнителен, и предан. Или все же придан? Если вспомнить, кто, как и зачем подослал его с женой к галлийскому дипломату.

А если не вспоминать, то идеальный слуга получается. Только очень уж настырный: если вбил себе в голову, что дело срочное, не отстанет, пока не доложит.

Пришлось вставать, хоть как-то одеться. Жена? С ней проще, закрыть кровать ширмой и пусть себе лежит, отдыхает. Умаялась, бедная, за ночь.

– Ну что случилось? – Дверь д,Оффуа открыл, но в комнату слугу не пустил, оставил говорить из коридора. И не беда, что гостиничного, пусть все знают, что начинающему купцу аль-Малуфу скрывать нечего.

– Приходил мальчишка от ювелира. Сказал, что ваш заказ готов, но ювелир просил поторопиться – на него есть и другие покупатели. Да, просил прийти с супругой, чтобы сразу по размеру подогнать. Если не секрет, а что вы заказали?

Ох ты, орел хромоногий, откуда вдруг любопытство выросло? Раньше как-то его не наблюдалось. Пришлось сделать знак, чтоб замолчал, мол, жена все слышит, а заказ – это сюрприз. А что делать, если к такому повороту готов не был, не ожидал, что ювелир сразу обоих позовет.

Пришлось собираться двоим, одеться, как обычно для городских прогулок, но с одним отличием – д,Оффуа помимо традиционного кинжала, с какими тут ходят все мужчины, кроме рабов и нищих, естественно, взял саблю. Хотя именно этим оружием владел чуть лучше, чем никак. Но пусть все видят, что к нападению аль-Малуф готов, значит, не беден и ему есть чего защищать.

Что нападут и впрямь, это вряд ли, все же почти центр города, народу вокруг полно. Но не зря же все две недели в Тунисе чешется спина, и вовсе не от клопов или вшей – этой гадости в приличной гостинице отродясь не бывало.

Кто-то контролирует перемещения? Не следит след в след, такое наблюдение он бы увидел, но и из виду не выпускает. Или это заскок, называющийся красивым словом паранойя? Неважно. Даже если и свихнулся, это не значит, что слежки нет. И вот пусть этот кто-то узнает, что ходил аль-Малуф именно к ювелиру и именно за украшением для жены. Кстати, не забыть кошель с деньгами!

Надо бы провериться… нет, нельзя. Кто будет петлять, спеша за долгожданной покупкой? Остается положиться на милость господа. Всевышнего, которого публично назвал своим покровителем, или Спасителя, которого по-прежнему почитал в мыслях? Ну хоть кто-то из них не бросит на произвол судьбы заблудшую душу?

Знакомая дверь, знакомая вывеска – корона, пронзенная стрелой. Кто внутри? Тот-же пожилой ювелир и еще отчаянно торгующийся посетитель. Кажется, речь идет о серебряном браслете с бирюзой.

– Это не может стоить три динара! Серебро темное, бирюза… что это за бирюза? Это разве бирюза⁈ Два динара и не больше!

– Это прекрасная бирюза! Одну минуту, господа. – Отвлекся ювелир на новых посетителей, и тут же вернулся к торгу. – Это иранская бирюза, самая лучшая! А серебро я за пять минут вам почищу, сверкать будет так, что ослепнуть можно! Два динара и девять дихрем! Не дихремом меньше!

– Почистить серебро я и сам могу! Но посмотрите, гляньте, люди добрые, что за сетка в камнях⁈ Только по глупости своей два дихрема накину!

– Какая сетка, люди, грабят прямо у прилавка! Это матрица. Матрица! Она только повышает стоимость. Взгляните, какая тонкая, изящная, как на солнце играет! От нее глаз отвести невозможно! Восемь, восемь дихремов, или я подарю этот браслет своей дочери!

– А это что⁈ Белые пятна! Вон, вон и вот! Это что такое? Ну ладно, шесть дихремов, два динария и шесть дихремов, или я ухожу!

– Ой, что вы со мной делаете! О, Всевышний, белые пятна на персидской бирюзе, это же нормально! Нор-маль-но! Только в Персии встречаются такие камни, вам каждый скажет! Их же надо было привезти, обработать! Хорошо-хорошо, пейте мою кровь, режьте меня прямо здесь! Шесть так шесть. Вот ваш браслет, я даже упакую его красиво. Может все-таки семь… ну нет так нет, вот ваш товар! Только из уважения, вы так ловко торгуетесь.

– Вот ваши деньги. К сожалению, не так ловко, как вы.

Спорщики расстались довольные собой и друг другом.

– Уф-ф, прошу прощения, уважаемые, но дело есть дело. Ох, ну покупатель попался, упертый как ишак. Но что это, я забыл законы гостеприимства⁈ Это старость, господа, увы, это старость. Прошу вас, сюда, и вот сюда.

Он запер входную дверь лавки и вновь провел гостей по темному коридору в мастерскую. На сей раз там не было подмастерьев, однако спиной к вошедшим сидели и смотрели в окно двое мужчин и женщина, судя по одежде – типичные небедные, но и не особо богатые горожане. У одного на поясе висела сабля. Но когда они обернулись…

– Жан! Дядя Рияз, Дениз! – Голоса д,Оффуа и Делал слились.

Д,Оффуа, правда в самых смелых мечтах, еще мог предположить, что виконт де Камбре лично приедет на встречу, но вот того, что привезет с собой Бен Фарука, племянницей которого много лет представлялась Делал, и Дениз де ла Сьоту, спасшую когда-то юную принцессу из обреченного дворца тунисского паши, предположить никак не мог. Зачем? Ведь эти двое в Османской империи приговорены к смерти! Слава Всевышнему, у кого-то хватило ума перекрасить золотые волосы и брови Дениз в черный цвет.

– Рад видеть вас, друзья, прошу присаживаться, – обратился к присутствующим де Камбре, когда эмоции от нежданной встречи улеглись. – Давайте сразу перейдем к делу. Я немного в курсе произошедшего, но хотелось бы узнать подробности.

Когда д,Оффуа и Делал, перебивая и дополняя друг друга, закончили несколько сумбурный доклад, в маленькой мастерской повисла тишина. Все смотрели в пол, и никто не решался поднять взгляд.

Наконец заговорил де Камбре

– Паршиво. Перед вашим отъездом из Парижа тамошними умниками был подготовлен, разумеется, некий план действий, но сейчас ясно, что он годится лишь для использования в отхожем месте, простите меня дамы.

Дамы даже не подумали реагировать на плоскую шутку.

– Стало быть, в деле сам султан, крупнейшие купцы Туниса, какие-то жертвующие. И нынешнего пашу не будем забывать, он в стороне от этой драки точно не останется, как самое заинтересованное лицо. Кстати, жертвующие, они имеют отношение к той секте убийц, которую как огня боялись прежние правители Востока?

– Прямое, – ответил д,Оффуа. – Это они и есть. Изгнанные, гонимые, но не растерявшие своих умений и не сменившие образ действий.

Чем больше рассказывала принцесса, тем грустнее становился де Камбре.

– Совсем плохо. Все, с чем я приехал, следует забыть, придется все начинать заново. Кроме одного. Вам, друзья, – он обратился к д,Оффуа и Делал, – надо найти способ проникнуть в старый дворец, чтобы принцесса смогла пройти… не знаю, как это называется, ну, в общем, через знаменитое заклятье тунисских пашей. Не сейчас, не в ближайшее даже время, а когда будет надо.

– Кому надо, Жан? – спросил д,Оффуа.

– Как выяснилось, всем нам, Сезар. Судя по тому, что я сейчас услышал, отсидеться где-нибудь в глубинке у принцессы не получится, достанут хоть в чухонской тундре. От лишних претендентов на трон лучше всего хранит могила. Или ты хочешь проверить эту истину?

Что там проверять? Таких примеров в истории не счесть. Дьявол, ну зачем⁈ Зачем их втравили в эту авантюру⁈ Он – ладно, офицер, обязан подставлять свою голову под пули. Но она! Ей это зачем? Запутали? Уговорили? Обманули?

Взглянул на жену. Кажется, нет. Во всяком случае, ни испуганной, ни даже растерянной Делал не выглядит. Как она недавно пробормотала, надеясь, что он не услышит? «Если только нам не оставят другого пути». Им, кажется, и не оставили.

– Как я понимаю, Бен Фарук должен проводить нас по подземным туннелям. А дама?

– А госпожа знает тайный проход во дворец. Как скрытно подойти к самому заклятью, это уже придется решать тебе. Все. Через неделю вам сообщат адрес, где живет почтенный писарь Гияс аль-Барасси. – Кивок в сторону Бен Фарука. – Предлог для посещения придумаешь сам, и не дай нам всем, господи, чтобы этот адрес стал известен твоим слугам. Во что бы то ни стало, но от их опеки надо избавиться! Из дома аль-Барасси и начнешь изучение туннелей. Все, друзья, хочется о многом поговорить, но нельзя слишком долго торговаться даже за самый прекрасный браслет. Кстати, вот он. – На стол перед Делал лег изумительной красоты серебряный браслет с самоцветами. – Носите его везде, принцесса. В случае опасности переверните вот этот агат, наши люди придут на помощь.

Домой шли молча, за что д,Оффуа был благодарен жене.

Все-таки вырваться из королевских интриг не получилось, авантюра, задуманная их величествами королем и султаном, продолжается. Одна радость – на их стороне играет де Камбре. И не один, не зря же прозвучало «наши люди придут на помощь». Стало быть, люди есть и даже готовы действовать.

Но, как всегда, основной риск на нем. Это не страшно, даже привычно. Было бы, если б вместе с ним не рисковала и Делал. Что же, значит, придется быть осторожным вдвойне. Другого выхода все равно нет.

Глава 20

Свежий ветер трепал длинные волосы капитана Эймона Линча. Вообще-то находиться на шканцах с непокрытой головой не принято, но уж как вышло, так вышло. Сигнал тревоги разбудил, заставил бежать из каюты, не тратя время на поиск шляпы, один дьявол знает, куда она запропастилась. Хотя…

– Юнгу на шканцы.

– Юнгу на шканцы! – громко повторил приказ старший помощник.

– Юнгу на шканцы! – хриплым голосом прокричал со шкафута боцман.

Прибежал десятилетний белобрысый вихрастый мальчишка, уставился восхищенным взглядом. Еще бы, сам Барбаросса пожелал его видеть.

– Ну, докладывать кто будет?

Вообще-то за это разгильдяйство парню следует выписать боцманского линька, но вот почему-то язык не повернулся. Ладно, будем считать, что сегодня ему повезло.

– Виноват! Юнга Риччи по вашему приказанию прибыл!

А ведь его передернуло, понял, что за такое бывает.

– Принеси шляпу из моей каюты.

– Есть принести шляпу! – Только босые пятки сверкнули. И буквально через минуту:

– Приказ выполнен, вот ваша шляпа.

Да, учить его еще и учить. Но не сейчас.

Линч нахлобучил шляпу и поднял подзорную трубы. Так что там?

А там под всеми парусами, помогая себе веслами, шла генуэзская купеческая бригантина под охраной двенадцатипушечной шебеки, привычной в этих южных морях. Не бог весть какой конвой, но все же его достаточно, чтобы отбиться от большинства местных пиратов, не слишком искушенных в судовождении и страсть как не любящих объединяться. Зачем? Чтобы потом делиться? Или драться насмерть с уже бывшим партнером за только что захваченную добычу?

Вот и «Внимательный» рыщет в одиночестве. Единственное отличие от прочей пиратской вольницы – капитан. Обученный, опытный, получивший свой патент в самой Зеландской Юго-Восточной компании, предельно скрупулезно относящейся к высоким назначениям. Правда, в компании приходилось заниматься не захватом, а защитой кораблей, да и послужить там капитаном не получилось, последняя должность – старший помощник на таком же вот фрегате. Но у прочих разбойников и этого опыта нет. Догнать слабого, абордажной атакой вырезать команду – вот и все умение.

Напасть на сильного? Вот еще, кому надо рисковать без надежды на успех.

Ему надо, Линчу. И почему без надежды? Враг силен? Обмани, удиви, застигни врасплох! Тогда будет удача, победа, деньги! И авторитет у тунисских сорвиголов, уже сейчас прозвавших черноволосого кельта Барбароссой – то есть Рыжебородым, в честь одного удачливого мерзавца, державшего в страхе Средиземное море лет примерно сто тому назад.

Заслуженно, между прочим. Пока от легкого фрегата «Внимательного» никому не удавалось уйти.

– Ставить все паруса, курс на бригантину. Орудия готовить к бою, но порты не открывать. Абордажной команде и мушкетерам – приготовиться.

Приказано негромко, но этого хватило, чтобы все на корабле пришло в движение: ядра, книпели и картечь подняты из трюма и аккуратно сложены у у пушек, крюйт-камера открыта, пороховые обезьяны 7 стоят наготове; мушкеты, пистолеты разобраны и заряжены, абордажные крючья на своих местах. Дело за малым – вступить в бой.

А вот здесь торопиться не следует. Над «Внимательным» реет гордый стяг Кастилии, единственной страны на Средиземном море, именно сейчас ни с кем здесь не воюющей, бросившей все силы на подавление очередного бунта во Фландрии. И уж тем более не желающей ссориться с Генуей, у которой вот буквально недавно выкупила два пехотных полка, уже приступивших к наведению порядка в том горячем северном регионе.

Чем дольше на бригантине будут считать, что фрегат и впрямь кастильский, никому и ничем не угрожающий, тем ниже будет цена победы.

Морская погоня – дело небыстрое. Не меньше двух часов прошло до того момента, как корабли сблизились на дистанцию орудийного выстрела и как генуэзцы заметили на «Внимательном» суету, не свойственную добропорядочному мирному кораблю. А заметив, поприветствовали выстрелом кормовых орудий по парусам. Все правильно, достаточно их хорошенько повредить, а своим гребцам подналечь на весла, чтобы спокойно оторваться от преследователя.

Одна беда – повреждения оказались незначительными. Зато фрегат, довернув под ветер, открыл порты и дал полноценный бортовой залп. Дюжина двенадцатифунтовых ядер пронеслись по палубе бригантины, проламывая надстройки, сметая пушки и разбивая такелаж.

Шебека повернула, стремясь встать на пути нападавших, задержать, дать возможность купцу оторваться. Смело, но глупо – шестифунтовым пушкам даже в упор не проломить обшивку фрегата. Действуй генуэзские капитаны слаженно, то шансы отбиться еще оставались, а так… залп, да еще и с большого расстояния, прогремел впустую. Лишь дал возможность «Внимательному» подойти ближе и спокойно расстрелять беззащитный борт.

Генуэзцы слишком поздно начали поворачивать, стремясь уйти из зоны поражения, хотя их капитан уже понял, что никто не позволит ему сбежать. Фрегат лишь сменил галс, встал к противнику другим бортом и дал залп, в хлам разнеся такелаж 8, завалив сразу грот– 9 и трисель-мачты 10. После чего продолжил преследование купца, нисколько не интересуясь судьбой расстрелянной шебеки.

И вновь погоня. Скорость фрегата выше, но лишь до тех пор, пока ветер ему благоприятствует. Стихнет – и весла помогут добыче ускользнуть. Но в этот день удача на стороне пиратов. Пока кормовые орудия генуэзцев вели ленивую дуэль с погонными «Внимательного», расстояние между кораблями неуклонно сокращалось.

И тут капитан бригантины совершил ошибку, ставшую роковой – он повернул свой корабль в крутой бейдевинд 11, надеясь на развитые латинские паруса и своих гребцов, но потерял скорость на повороте, позволив фрегату подойти почти на пистолетный выстрел. И залп правого борта по гребной палубе был страшен.

Бригантина на какое-то время потеряла управление, чем немедленно воспользовался Линч, развернув свой корабль на прежний курс, но в обратном направлении, и отстрелялся левым бортом.

– Прямо на него, в борт, пока они не успели опомниться!

– Есть на него! – прохрипел рулевой, всем телом навалившись на штурвал.

– Приготовить крючья! – раздалась команда боцмана. – Бросай!

Абордаж был коротким и почти бескровным, никто из мирных моряков не пожелал отдавать свою жизнь за чужое добро. К тому же их было просто меньше, купцы, как всегда, прежде всего экономили на матросах. Ситуацию могли исправить уцелевшие гребцы, но кто ж решится освободить разбойников и убийц, прикованных к веслам по милостивому приговору суда?

Дальше все пошло как обычно: пленников загнали на бак покорно ждать решения своей судьбы. Боцман с плотником разбирались с полученными бригантиной повреждениями, квартирмейстер спустился в трюм оценивать добычу, а Линч прошел в каюту капитана. Неплохую, надо сказать, каюту, без излишней роскоши, но удобную.

Широкая кровать, простой, но крепкий стол, комод с множеством ящиков, где хранятся и судовые документы, и карты, и… оп-па! Вино! Пожалуй, единственное удовольствие, почти недоступное на южном побережье. Это хорошо, этим не грех и воспользоваться.

Линч, не мудрствуя, тесаком отбил горлышко и налил вино в стоявшую на столе медную кружку. Хм-м, медный привкус чувствуется, но, учитывая обстоятельства, не стоит привередничать. Вино? Вино. Отлично!

Допил залпом и уселся на стоящее рядом глубокое кресло. В конце концов после боя можно позволить себе трехминутный отдых. Или пятиминутный, пока парни на палубе делом заняты.

Усмехнулся, задумался. Вспомнилось.

Уже год прошел, как добрый галлийский король отпустил на волю беглого бунтовщика, объявленного вне закона в великой Островной империи. Да не просто отпустил, а позволил уплыть на захваченном у кастильцев фрегате, да еще и с командой, состоящей из таких же беглых бунтовщиков, выходцев с Зеленого острова. Гибернии, которую восточные соседи объявили исконно своей землей, где следует поклоняться захватчикам, говорить, как они, жить, как они, даже верить в Создателя как они, наплевав на заветы дедов и прадедов.

Линч никогда не был упертым патриотом, но так уж жизнь сложилась, что пришлось повоевать с захватчиками. К сожалению, неудачно. Был и плен, и смертный приговор, замененный на рабство в заморских колониях. Был и побег гибернийских рабов, организованный, как выяснилось, галлийской разведкой. Много чего было, пока в конце концов беглецы не добрались до галлийского берега.

И там им предложили вступить в полк наемников, формировавшийся из таких же беглецов с Зеленого острова. Вроде бы и не входящий в состав галлийской армии, но готовящийся воевать по приказу их короля и только в его интересах.

Нет уж. Хватит. Надоело рисковать своей шкурой.

Ах спокойной жизни захотелось? У вас, видите ли, свой корабль и даже золото в запасе имеется? Торговлей заняться желаете? А что б у вас было, любезнейший, без нашей помощи? Рубил бы сейчас сахарный тростник на Ямайке, а вернее – сдох бы уже, белый раб в тех краях долго не живет.

Так что платите, господин Линч, платите. Жизнями друзей, своим здоровьем и страхом. Пришлось, но оно того стоило. Свобода! Не полная, конечно, ограниченная корсарским патентом, ну так полной свободы и не бывает, это всем известно.

Зато грабь, кого сможешь, кроме галлийцев, естественно. Торгуй, чем хочешь, хоть рабами, кроме тех же галлийцев. Да даже если и галлийцам перепадет от тебя, так не будь идиотом, не оставляй следов. Как сейчас, например. Попали под раздачу генуэзцы, и что? Пленники будут проданы кто в Тунисе, кто в Каире, а кто и вовсе в крымской Каффе. Дорого, очень дорого. И это правильно, ибо деньги лишними не бывают.

А корабли уйдут в Кастилию, где купцы дают лучшую цену. Через посредников, естественно, ни за какие деньги не посмеющих назвать имя подлинного продавца. Из-за боязни лишиться источника дохода, да и самой головы, после того как предварительно будут отделены от глупого тела и другие его части. Работать с пиратами выгодно, но лишь при условии безукоризненного выполнения договоренностей.

– Капитана ко мне!

Приказ Линча, как всегда, был исполнен мгновенно. Дорого одетый тучный господин, еще час назад бывший на бригантине кем-то близким к богу, был доставлен в каюту и поставлен на колени. Чтобы отныне твердо знал свое место.

Чего молчим? И смотрим в глаза? Непорядок.

Легкий кивок, и стоящий за пленником здоровенный боцман со всей дури протягивает бедолагу по спине плетью.

Гримаса боли, короткий стон, но и только. Кажется, не понял.

Еще один кивок, короткий свист и новый удар.

Вновь стон и молчание.

А он крепок, этот бывший капитан. Линч знает, как это больно. И не только телу.

– Тебе придется научиться смирению. Если хочешь жить.

– Кто сказал, что я хочу жить? Погибну – семья получит компенсацию. Смирюсь – не получит ничего.

– Какой груз? Куда следовали?

Взгляд пленника по-прежнему тверд, как будто это и не он стоит на коленях с разорванной плетью спиной.

– В Валенсию. Шелк, пряности и зеркала для кастильского двора.

Все правильно, молчать нет смысла, все есть в судовых документах.

Богатая добыча. Будут проблемы со сбытом, такой товар продать непросто, если хочешь остаться в тени. Но возможно, когда знаешь, с кем иметь дело. Теперь главное – люди. Точнее, вот этот человек. Остальные – так, песок, галька для балластных мешков. Будут корячиться на новых хозяев, пока не сдохнут. А этот – нет. Сдохнет, но рабом не будет. Мстителем, если ему повезет, станет беспощадным, а рабом – никогда. Линч знает, сам такой.

– Жить хотите?

– Да.

– Предлагаю место своего старшего помощника. Согласны? Семья не получит компенсации, но в обиде не будет, уверяю, сами их в золоте купать сможете.

Пауза. Ну же, ну! Соглашайся!!

– Нет.

Побледнел, но взгляд твердый, губы сжались в тонкую линию. Мужчина решение принял. Жаль.

Легкое движение даже не рукой – кистью. Боцман легко поднимает пленника, выводит на палубу. Короткий вскрик, бульканье из перерезанного горла и всплеск за бортом – команда бригантины должна знать, что пощады не будет. Или беспрекословное послушание, или смерть.

– Боцман, проверить комплектность гребцов, если не хватает – посадить за весла пленных. И вперед! Штурман, курс на Каир!

– Прошу прощения, капитан…

Квартирмейстер? А этому что надо? Его дело – делить добычу, следить за казной. И докладывать галлийцам, этого не отнять. Соглядатай, навязанный вместе с корсарским патентом.

– Слушаю.

Наклонился к самому уху, зашептал так, что слюни полетели на капитанскую щеку. Сразу захотелось утереться, жаль, что нечем.

– Нам приказано до конца недели прибыть в Тунис. Отвлекаться нельзя. Или гоним приз в Тунис, или отправляем его на дно, других вариантов нет.

Вот же… и поспорить нельзя. Если жизнь дорога, разумеется.

– Отставить Каир, идем в порт Туниса. И, штурман, пошлите призовую команду на шебеку. Негоже разбрасываться деньгами.

* * *

7. Пороховые обезьяны – служащие на корабле мальчишки, в обязанность которых входило во время боя подавать порох из крюйт-камеры к пушкам.

8. Такелаж – обобщенное название всех снастей на судне.

9. Грот-мачта – вторая судовая мачта, считая от носа судна.

10. Трисель-мачта – тонкое древко, устанавливаемое на некоторых парусных кораблях сзади нижней части мачты.

11. Крутой бейдевинд – курс относительно ветра, когда ветер дует под углом от 0 до 50°.