Текст книги "Зловредный старец (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Стоит ли упоминать, что Валисса настаивала на том, что с наградой стоит повременить, дабы потом вручить ее князю лично? Я, однако, призвал на помощь князя Хатикани на пару с моим церемониймейстером и с их помощью доказал царевне, что награда не столь уж велика, собственноручно царем написанные слова восхищения трудами ничуть не менее ценны, чем придворная церемония, а Арцуду, который аккурат в этот момент организовывал промышленную добычу камня в Лиделле – он планировал в нем провернуть тот же трюк, что и в Горной Зории, – незамедлительное признание короной его несомненных заслуг придаст сил, бодрости и энергии.

– Хорошо, возможно вы и правы. – нехотя уступила Шехамская Гадюка. – Однако, полагаю, личность гонца, который доставит награду с письмом вашего величества, вовсе не последнее дело.

– Вы имеете в виду кого-то конкретно, дорогая невестка? – полюбопытствовал я.

– Да. – ответила она.

На лице у царевны было явственно написано, как ее достала моя скудоумность в вопросах политеса и оказания должных почестей влиятельным людям, как трудов ей стоит постоянно нивелировать мое запанибратско-быдляцкое отношение к представителям высшей аристократии Ашшории.

Что тут сказать? Виновен. Я в прошлой жизни ко дворам августейших персон представлен не был, Лисапет тоже большую часть жизни провел в самых простых условиях, так что наверняка, как минимум часть ашшорской знати, мои манеры коробили, и Валисса действительно не только добровольно взяла на себя роль громоотвода, но и успешно ее играла, сглаживая острые углы.

– И кто же это?

– Вы, государь, – полагаю она очень хотела сказать «идиот», или какой другой этому слову синоним, но, будучи не в кругу семьи, а в обществе посторонних, сдержалась, – разумеется не можете делать крюк до самого Лиделла…

Шедад Хатикани всем своим видом выразил поддержку этому ее тезису – неожиданная смена маршрута Великого Царского Поезда запросто могла вогнать бедолагу в гроб.

– …но вам ничто не препятствует поручить это дело кому-то из членов семьи. – невестка чуть покривилась. – Нвард с несколькими Блистательными вполне успеет обернуться в Лиделл и встретить нас у Западного Пути[23], в том же, например, Монеткине.

Святая женщина – так о реноме царской семьи радеет, что собственного зятя готова послать куда подальше!

– Тинатин этому не обрадуется. – заметил я.

– Перетерпит. – отмахнулась ее мать. – Им с мужем все равно уже любезничать нельзя, дабы не повредить плод.

Вот ничего себе! Тинка на сносях? А я тогда почему ничего не знаю?!

Мнда, Лисапет, вот она, настоящая старость, как приходит – скоро прадедом станешь…

* * *

Бывшая столица дохлого князя Боноки размерами Аарте ничуть не уступала, да еще и расположилась в столь живописном месте, что у человека, впервые увидевшего с перевала белокаменные стены Шехамалала, поневоле дух захватывало от восторга.

Центральный город Шехамы расположился у самого западного входа в долину (ну или у выхода – тут с какой стороны посмотреть), там, где она сужалась подобно бутылочному горлышку, и представал глазам путника, достигшего седловины, во всем великолепии.

Верхний, и изрядная часть Старого города расположились на плоской вершине огромного, крутобокого холма – скорее даже шихана, – по пологой, северо-восточной стороне которого Шехамалал спускался вниз, в долину, постепенно меняя известняковые блоки охраняющих богатые кварталы стен на укрепления из золотистого песчаника и обожженного разноцветного кирпича, стерегущие покой жителей Нового и Нижнего городов соответственно.

Что ж, сидя на транзите из Ашшории в Инитар и обратно, да собирая с потока караванов пошлину, можно и забогатеть. Вон, даже дворец весь мрамором облицован, моему не чета. Пусть и поменьше немного, чем Ежиное Гнездо.

Каген, опять же, на восстановление города после штурма не поскупился – понимал, что это теперь, фактически, фасад нашего царства, его парадная, что всех прибывающих извне он должен внушать своим достатком и красотой, а не наводить уныние призраками былого величия.

Долго любоваться пейзажем мне было неуместно – царь все же, не ротозей-побродяжник, слаще морковки ничего не пробовавший, – потому я тронул Репку (торжественный въезд, однако, надо соответствовать) и мы начали спуск с перевала. Валисса рядом ехала молча, глаза ее подозрительно блестели, а вот Асир с Утмиром оживленно оглядывались по сторонам: то стремительно раздающиеся в сторону скалы рассматривали, то, привстав на стременах пытались углядеть сколь далеко тянутся окружающие город тучные поля и плодовые рощи…

– Богатый край, добрый. – Эсли за моей спиной, как он это часто делал, цокнул языком. – Давно никто не грабил.

Невестка чуть заметно вздрогнула, потемнела лицом, но промолчала.

Обогнув город с севера мы подъехали к городским воротам, у которых нас уже поджидал наместник со свитой. С обеих сторон запели рога, ударили по мембранам притороченных к седлам дхолов[24] бамбуковые палочки, взвыли фанфары, затянули протяжно-плачущую песнь флейты, создавая все вместе невообразимую какофонию, подчиненную при том некой непонятной мне музыкальной логике, рождая мелодию одновременно и странную, и отталкивающую, и невообразимым образом притягательную.

Выше взметнулись знамена, и наместник, в сопровождении отстающей всего на пол лошадиных корпуса спутницы выехал на несколько шагов вперед, остановившись прямо передо мной. Музыка стихла, резко, мгновенно, словно ее и не было никогда.

– Благословении Троих вам, государь. – произнес он, склонившись в поклоне, затем, так же отвешивая поклоны, поприветствовал и царское семейство. – Царевна-княгиня.

Поклон.

– Царевич Асир. Царевич Утмир. – поклон, поклон. – Я князь Петрос из Белых Бурундуков, местоблюститель княжеского престола Шехамы.

Он левой рукой указал на свою спутницу.

– А это супруга моя, Гите.

Офигенная супружеская пара – столб и пепельница! Он – длинный, болезненно худой, с жидкими усами и бороденкой, седыми уже более чем наполовину, и унылой вытянутой физиономией. Она – сбитая кругленькая бабешка, невысокая – низенькая даже, – с румяными щечками и озорными глазами… Ну натуральная самка Карлсона.

Знал я, что противоположности притягиваются, но чтоб настолько…

– Мы счастливы приветствовать вас в Шехамалале. И поданные ваши тоже.

Действительно, на стенах города, между листообразных зубцов, наблюдалась толчея из зевак, что тут и там размахивали высунутыми из бойниц ашшорскими флагами, и лишь у ворот ничего подобного не было заметно – только внимательно приглядывающие за толпой фанатов (ну, я на это надеюсь) государя-инока солдаты гарнизона.

А князь, похоже, службу знает, не только по финансовой части силен.

Валиссе он, в качестве управителя домена, достался еще от Кагена – с учетом ее и моего покойного братца отношений, невестка, едва я восстановил Шехамскую Гадюку в фактических правах правительницы, от князя Белых Бурундуков вознамерилась избавиться. Выставлять себя истеричкой и самодуркой, впрочем, ей было некомильфо, поэтому она затребовала полный финансовый отчет о состоянии Шехамы, внимательно его изучила, заказала себе с дочерью по новому парадному платью и выгонять наместника на мороз отчего-то передумала.

Был же у Кагена талант людей подбирать, коли даже Валисса о всех обидах забыла, едва с гроссбухом ознакомилась.

Хотя, скорее, просто решила отыграться на ком-то другом, не столь полезном. Знаю я ее… к сожалению.

* * *

После бани – настоящей, с паром, а не того безобразия, что у меня во дворце, – я, вымытый и благодушный, вызвал к себе Нварда. Он, после миссии к Шедаду, поспел догнать царский поезд лишь у въезда на Западный Путь, так что поговорить толком не вышло. Следовало теперь, покуда выдался более или менее свободный вечерок, выслушать его мнение о степени довольства князя Хатикани наградой, да и о прочих подробностях разузнать.

– Ваше величество. – молодой человек поклонился, стоя на пороге.

– А, заходи-заходи, зятек, присаживайся. – я указал ему на кресло. – Благополучно ли съездил с моим поручением?

– Без происшествий, ваше величество. – ответил Тинкин муж, опускаясь на предложенное место.

– Это хорошо, что без. А интересного расскажешь чего?

Нвард, хоть и молод, но весьма неглуп, к тому же, как это пристало кадровому военному, довольно наблюдателен. Разумеется, он получил от меня перед отъездом дополнительные инструкции.

– Князь Арцуд, как и следовало ожидать, находился в Лид-Лагиппе, во дворце Агаси Лиделли. – начал доклад юноша. – Сам владетель в это время прибывал на границе, сопровождал очередной караван переселенцев.

– Лично? Молодец какой.

– Насколько я понял из обмолвок князя Шедада, проводил разведку местности для будущего тракта из Лиделла в Большую степь.

Ну это правильно. В конце-то концов, именно его дружинникам колонистов собирать, а потом сопровождать, дорога с такой точки зрения должна быть удобной именно для этого.

– Министра я застал в разгар совещания с начальниками работ. Князь Софенине не стал удалять их, когда я вручал ему ваше послание, государь, но ознакомившись попросил меня зачитать его всем присутствующим вслух, что я и исполнил. Затем он немедленно надел награду. – Нвард чуть улыбнулся. – Мне показалось, князь был весьма польщен этим знаком, и обрадован, что удалось объявить царскую благодарность публично, пусть и в узком кругу.

– Ну, зная его, можно не сомневаться, что вечером того же дня об этом болтали уже во всех кабаках Лид-Лагиппы. – хмыкнул я. – Стало быть, считаешь, что пока верность князя не под угрозой?

– Ему есть что терять от смены власти. – ответил мой гвардейский свойственник. – Насколько я понял по пути в Лиделл, князь Арцуд каким-то образом убедил всех, что имеет от вас чрезвычайные полномочия – хотя напрямую такого, разумеется, не заявлял, – и понудил местечковых князей выгонять своих кормленцев на дополнительные работы по дорожному строительству, и даже в царских землях смог убедить селян, что тракт строится к их же благу, отчего те тоже, добровольно, не менее чем день в неделю трудятся на мощении большака. Это позволяет сэкономить изрядную часть средств, выделяемую казной на найм работников.

– Чего-то подобного я и ожидал… – ах, ничто не ново под Луной, даже если их две.

– Справедливости ради, государь, я должен отметить, что темпы строительства и впрямь впечатляют воображение. Если осень не будет излишне слякотной, а зимой не ляжет снег, путь из Аарты будет завершен до самой Обители Шалимара уже к середине следующего лета. – он чуть улыбнулся. – Будет по чему Тумилу возвращаться.

Жаль, что мелкий пакостник не попадет на коронацию Асира в качестве соправителя – наверняка бы устроил по этому поводу на танцовище очередное шоу.

– Ну что же, разведку ты провел успешно, хвалю. – кивнул я. – Отдыхай теперь. Да, кстати. Жена тебе уже сказала? Ну, о своем…

Успевший подняться сын Ржавого кивнул, и вновь улыбнулся, теперь чуть смущенно.

– Да, повелитель, уже давно.

– Давно? И какой у нее срок, если «давно»?

– Судя по всему, Тинатин понесла едва ли не с первой ночи. – ответил молодой человек.

Так… Это ж выходит… Выходит… А в Шехаме мы пробудем около месяца…

Я, конечно, не Шаптур, но по всему получается, что обратная дорога в столицу внучке покуда заказана – не дай Солнце растрясет. Значит, придется и ейного муженька в полусотню Касца, которая при Асире остается, переводить, под Вакино, значит, прямое начало. Ох, намылит же мне за это Латмур шею… взглядом.

А что на это Валисса скажет, я даже думать не желаю.

– В случае если родится сын… – Нвард чуточку смущенно поглядел на меня. – С позволения вашего величества, она хочет назвать его в честь деда.

– В честь деда-то? А что же, не возражаю. – я пожал плечами. – Кагену это бы понравилось.

Парень едва не поперхнулся.

* * *

Ночами уже становилось довольно зябко, но теперь, в час ужина, было еще вполне себе тепло, так что я, Валисса и Утмир расположились на террасе дворца наместника Лесогорья, откуда открывался прелестный вид и на вечерний Мигин-Кагак, и на городские окрестности.

Царевна, покуда расторопные слуги князя-наместника заканчивали сервировку стола, с рассеянным видом оглядывала панораму, периодически переводя взгляд на младшего сына и украдкой вздыхая.

Да уж, не слишком веселыми стали наши посиделки после отъезда из Шехамалала…

Невестку понять можно, тоскует по старшим детям. Асира ей еще месяцев десять не видать, до самой середины весны – остался править княжеством под присмотром Касца из Больших Мымр и набираться премудростей у княжеской четы Белых Бурундуков.

Именно что у четы, поскольку, во-первых, во внуковом домене свобод у женщин неизмеримо больше, чем в коренной Ашшории, а во-вторых князь Петрос, с которым я за время пребывания в столице Шехамы не раз общался, оказался именно что служакой, знающим как поставить пограничную да таможенную службы и заставить чиновником ходить строем, но в экономике сильным не особо. На мой изумленный вопрос, откель-де тогда такое на вверенном ему участке процветание, свеженазначенный княжеский советник развел руками: «Я удачно женился, государь».

Что же, покуда Асир учится практической экономике у Гите из Белых Бурундуков и постигает науку командного администрирования у ее супруга, Валиссе придется потосковать в разлуке с сыном – тем радостнее будет их встреча. А насчет оставления Тинатин в Шехамалале, так тут невестке вообще пенять не на кого – сама же меня поддержала!

Когда я, осторожно и исподволь (чтобы не нарваться на скандал) намекнул царевне-матери, что Нварду лучше бы остаться при ее старшем сыне, дабы у того хоть один из друзей рядом был, и что Тинатин придется разделить его судьбу, потому как жена, да к тому же трястись в дороге ей, будучи беременной – это не лучшая забота о еще не родившемся ребенке, – Валисса, вместо резкой отповеди задумчиво побарабанила пальцами по столу.

– Как ни прискорбно это осознавать, вы, Лисапет, правы. – вот и гадай, тут, прискорбно здесь осознание или моя правота. – Срок у нее еще невелик, но и рисковать в таком деле было бы безрассудно.

Царевна вздохнула.

– Я буду тосковать в разлуке с детьми, но долг матери – поступать к их благу.

– Возможно, мне, для большей гарантии благополучного исхода, стоит оставить при Тинатин брата Шаптура?

– Ни в коем случае. – резко отвергла мою заботу о внучкином здоровье Валисса. – Вы представляете какие слухи тогда пойдут? Беременность ее при дворе уже не секрет, и все решат, что она больна и может не разрешиться от бремени благополучно. Надо ли нам, чтобы люди сделали вывод о неблаговолении богов к семьям царя и командира его гвардии? А если вы полагаете, что люди забыли о рыбе, падавшей с небес в день свадьбы Тинатин и Нварда, то заблуждаетесь. Вам удалось убедить всех, что это было благое знамение, но если мнение по этому поводу переменится, что будет?

– Плохо будет. – не стал перечить я.

– Очень плохо, Лисапет. Эту рыбу ели многие горожане, и подумай они, что по вине царя их коснулась скверна… – невестка вздохнула. – Только восстания в столице нам и не хватало. Нет, оставлять Шаптура при Тинатин никак нельзя.

Все же, несмотря на мерзкий характер, царевна – большого государственного ума баба. И вот теперь, который уже день, этот государственный ум сидит и хандрит каждый привал, покуда никто кроме меня и Утмира эти мгновения ее слабости не наблюдает.

Нынче вечером печалится особенно сильно, поскольку завтра, пусть и не слишком надолго, ей предстоит разлука и с Утмиром – я, с небольшой свитой телохранителей отправляюсь на верфь в Зории, инспектировать строительство трехрядок, и внук упросил-таки взять его туда с собой.

Опасно? До определенной степени. Но не опаснее чем путь от Обители Святого Солнца до Аарты за короной, который я успешно преодолел. Так что будем надеяться, что Троица не выдаст и друдж не съест.

Наконец слуги удалились, Валисса повернулась к столу и вновь тихонько вздохнула, взглянув на сына. Мне вот интересно, что тот ей такого убедительного наговорил, что она даже для проформы мне ничего не высказала?

– Кто теперь станет во главе царского поезда? – негромко спросила царевна.

– Ты, конечно. Кто ж еще? – ответил я.

– Кто? – кажется мои слова невестку развеселили. – Вы что, Лисапет, выжили из ума? Я – женщина и не могу командовать воинским отрядом.

– С фига ли? – флегматично отозвался я. – Царица Н`Кале, помнится, своей принадлежностью к женскому полу ничуть не тяготилась, когда надо было мужикам приказы отдавать. А ты, хоть и не из народа мурин, тоже, верю в это, справишься.

– Царица Н`Кале. – с нажимом на первое слово произнесла Валисса. – Не царевна. Вы же весь двор и всех гвардейцев поезда так против себя до конца времен настроите.

– Сильно сомневаюсь.

– И что же является источником таких сомнений? – иронично поинтересовалась Шехамская Гадюка.

– Ну, хотел я до утра сюрприз приберечь… – исключительно чтобы поглядеть на твое лицо, когда известие будет объявлено прилюдно. – Ладно, чего уж теперь. Вот.

Я извлек из кармана конверт и вручил невестке.

– Можешь открыть, потом заново печать поставлю.

– Поверю тому, что скажете. – царевна испытующе поглядела на меня. – Что там?

– Царский указ. – я напустил на себя скучающий вид.

– Вот как? И о чем же?

– О назначении, на то время, что я вынужден отлучиться, лица, исполняющего обязанности царя, со всеми его неотъемлемыми правами. Конкретно – моей невестки, царевны Валиссы. Гонцов к Штарпену я уже отправил.

Да уж, вот оно, наглядное подтверждение тезиса о том, что гадюка, перепутанная с ужом, первые пять минут не кусает, офигевая от непривычного обращения – напротив сидит. А то что глаз дергается, так это как раз последствия офигенного удивления. И челка бровям мешает по этой же причине.

Мелкий, судя по охреневшему лицу, тоже слегка озадачен.

– Это… несколько неожиданно. – произнесла царевна.

– А по мне, так вполне логично. – парировал я. – Беда человека не в том, что он смертен, а в том, что смертен внезапно. При этом Асир, несмотря на коронацию, формально все еще не объявлен полнолетним, а я уже являюсь старцем. Так что мое решение очевидно – случись чего, вопрос о регентстве на следующие полгода отпадет сам собой.

– Дедушка, но ты же не собираешься умирать? – воскликнул Утмир.

– Вообще-то собираюсь. – у пацана вытянулось лицо. – Но, пожалуй, не прямо сегодня.

* * *

– Дедушка, а почему ты решил поддержать царевича Удура, если считаешь его самозванцем?

Нормально поговорить во время путешествия вечно некогда – слишком много лишних ушей рядом, – так что свое любопытство внук решил удовлетворить после того, как мы отделились от царского поезда. Неплохо так показывает, насколько мелкий шкода изменился за последнее время: раньше терпежу ему столько времени выжидать точно бы не хватило.

– Ну, не так уж и помог. Просто разрешил беспошлинно покупать оружие и боевых коней. А, еще нанимать безземельных витязей, если они под его руку решатся встать.

– И все же? – Утмир вопросительно поглядел на меня. – Ты ведь не веришь, что он чудесно спасшийся брат царя Оолиса.

– Один древний правитель – он не достиг просветления, но, сказывают, как царь был весьма успешен, – сказал: «Разделяй и властвуй». – ответил я. – Имел он в виду, что «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то»[25], поэтому стоит предпринимать меры к такому разделению соседей. Так, знаешь ли, внук, жить гораздо спокойнее. Если восстание Удура будет отвлекать Оолиса от любых амбициозных внешних планов, это для нас очень хорошо, поскольку его вторжение в Парсуду союзно с асинами не нужно низачем. А если уж еще и инитарцы с мирельцами сцепятся, так нам и вовсе жизнь медом покажется.

– Но… – с сомнением произнес парнишка. – Не будет ли приход к власти самозванца… ну… опасен? Для всех остальных.

Нет, Щума, это уже не премия, а высшая государственная награда.

– Так ведь как разрешил, так и запретить могу. – подмигнул я Утмиру. – А, скорее всего, его просто зарежут или отравят.

Мальчик поежился и дотронулся до того места, куда ему угодил клинок наемника. Пусть, в настоящий момент он и был защищен чешуйчатой броней, ассоциации, боюсь, я вызвал у парня самые пренеприятные.

– Так любого зарезать могут. – буркнул, наконец, он.

– Конечно. Путь властителя – это шаги по весам, где чашами выступают интересы знатных и богатых. Чуть оступишься, и все. Боги, да кому я это рассказываю? Человеку, которому до совершенных лет, как отсюда до Нандарту[26] раком, а он уже от покушения отбился и первую кровь в бою взял?

Утмир очень серьезно поглядел на меня.

– И что, дедушка, так всегда будет? Никому нельзя верить?

– Верить можно. А вот давать шанс ударить в спину – нет. Как бы ты этому человеку не верил. Ибо искушать на совершение дурных дел есть грех. – ответил я. – Люди слабы, и склонны к соблазнам, а друджи посылают их нам постоянно.

В этот момент наша кавалькада достигла развилки дороги, и полусотник Эшуард из Лысых Енотов, командир нашего отряда и лицо ответственное за доставку царского тела до верфей, остановил лошадь, повернувшись ко мне.

– Государь, каким путем прикажете следовать? – вопросил он. – Левой дорогой путь короче, но правой – менее населенный. Следовательно, меньше и опасность нежелательных встреч.

– Насколько правый путь длиннее станет? – уточнил я.

– Три, может четыре дня. В зависимости от того, насколько ваше величество в седле будет уставать.

Ну что ж, зато честно…

– А ты что, внук, скажешь? – спросил я Утмира.

Тот нахмурил брови, поджал губы, а потом резко кивнул какой-то своей мысли.

– Коротким путем. Гонцы нас не обгоняли, так что измены впереди ждать не стоит. Поедем длинным путем – тогда можем ожидать и засады.

Так, Ваке, похоже, тоже премия положена… Где на все это денег брать-то?

Я испытующе посмотрел на Эшуарда.

– Соглашусь с царевичем, повелитель. – ответил Блистательный. – В его словах есть резон. Конечно, тайные посланники, если таковые имеются, могут ехать и окольными тропами, но на первом участке пути они нас могут обогнать лишь незначительно, так что у вероятных недругов вашего величества не будет никакой возможности подготовиться к каким-то действиям. Просто не успеют. Если, конечно, в Ашшории не имеется готового, спланированного заговора против короны.

Командир конвоя испытующе поглядел на меня.

– Неявные о таком не докладывали… – протянул я.

– В таком случае, полагаю, что Шадду мы проскочим вполне благополучно. – Эшуард помялся. – Если, конечно, государь не планирует навестить местного Владетельного.

– Боги с тобой, голубчик. – замахал я на него руками. – Это ж какой крюк к северу делать-то!

Гвардеец удовлетворенно кивнул.

– А вот в Зории, если князь Вовк вам не верен, нас могут и на границе поджидать – есть в местных горах вполне проходимые для всадников пути, – так что это княжество я бы, даже будь со мной все мои люди, а не два десятка бойцов, предпочел обогнуть через южный Ооз, после же, вдоль берега, всего день пути до цели остается. Даст Солнце – проскочим.

– Не доверяешь князю Зорийскому? – спросил я.

– А мне, государь, по роду службы доверять вообще никому не положено – даже себе. – Эшуард пожал плечами.

– А князю Оози? – я прищурился.

– Так он с дружиной уже месяц как в Большую Степь ушел. Тут злоумышляй-не злоумышляй…

– Ну что же, полусотник, поступим по вашему плану. Он мне кажется продуманным и взвешенным.

* * *

Как ни плавен ход Репки, но если бы на восьмой день наша скачка не закончилась, я бы, пожалуй, помер.

К моменту, когда наша кавалькада достигла верфей, у меня болело все, включая кончик носа. Утмир, не привычный к столь дальним походам в таком темпе и с минимальными удобствами в виде ночевок на постоялых дворах (города мы предпочитали объезжать, а если это было невозможно – проезжать с максимальной скоростью), выглядел, разумеется, получше меня, старого, но тоже осунулся, посерел и в седло с каждым днем залезал с трудом все большим и большим.

Да что там, даже Блистательные выглядели утомленными, но эти больше от недосыпания – Лысый Енот оказался лютым перестраховщиком и вместо того, чтобы делить караулы на четыре дежурства, по пять человек, установил всего три, но по семь.

Ну очень большие!

Вернется Тумил, надо будет попросить, чтоб Эшуарду жабу подарил.

Ну очень зеленую!

На подступах к стратегическому объекту нас встретил конный патруль, – разумеется, они тут же отослали гонца, – так что уже через час я имел удовольствие наблюдать выехавшего мне на встречу Морского воеводу?

Почему удовольствие? Да потому что на лошади он сидит, как на корове!

– Ваше величество. Царевич. – несколько неуверенным тоном поприветствовал нас Главвоенмор. – Благополучно ли доехали?

– Михил, – простенал я, – иди ты к друджам, без двоих шуточек погано.

– Понял, государь. – ответил тот. – Я уже распорядился все подготовить для вашего размещения, только…

– Что? – мне осталось лишь возвести очи горе.

– Мы ожидали вас не ранее чем через три дня, ваше жилье… Оно немного не готово.

Где ж я нагрешил-то так?

– Князь, если мое седалище в ближайшее время не расстанется с этой друджевой клячей, то Ашшория, боюсь, останется без царя. Что у вас там не готово? Кровать есть?

– Кровать… Кровать есть. – ответил Морской воевода.

– Ну значит готово все. – я воздел лицо к небесам. – Благодарю вас, Трое!

– Также я осмелился распорядится насчет бани и обеда…

– Это хорошо. Но кроватка вперед.

Два с небольшим часа спустя мы с внуком, отдохнувшие и распаренные, чувствовали себя изрядно более живыми – по крайней мере на аппетит не жаловались оба. Вилок тут, разумеется, не водится, пришлось по старинке, одними ножами, но нам это было, прямо скажу, сугубо фиолетово. Тем более что привыкли, за последнюю неделю.

– Докладывайте. – выдохнул я, утолив первый голод.

Компанию за столом нам с внуком составили Михил с Энгелем, Щума – он тут с группой философов за разработку корвуса[27] отвечает, – и Гилль из Шхея, начальник верфи и ведущий же ее корабел.

– Что молчите, все так плохо?

– Плохо, величество ваше, почему? – с сильным руллинойским акцентом ответил Гилль. – Тимберовки готова верфь для. Начали уже. Строить сможем через месяц трехрядки. Дерева подходящего нет. Сухого мало. Работников прибыли уже которые, не ленились чтоб, поставил из сырого холкас построить. Проверить их чтоб, деньги не платить просто так чтоб. Готов холкас, снаряжен. Энгель завтра в пробу вывести в море должен был.

Ну, холкас, это не онерария, конечно, изрядно поменьше, но тоже пригодится.

– На дрова через лет пару пойдет, сырое дерево. Для трехрядок нет. А работники хорошие руки.

Ну на дрова, так на дрова. Перебросим им несколько рейсов каторжан, они же его пусть и разбирают.

– Энгель, а ты же вроде пентекором командовал? – обернулся я к молодому человеку. – Куда он делся? Не утопил, надеюсь?

– Так, государь, на тимберовке же он! – воскликнул юноша. – Самый новый корабль, работ по нему мало, вот первым в очередь и поставили. А чего мне эти несколько дней без дела сидеть? Как мастер Гилль холкас на воду спустил, мы на него сразу такелаж и поставили. Сегодня балласт дозагрузим, а завтра и посмотрим как он на волне, а не в гавани, себя ведет.

– Эй, Мокроногий. – хитро прищурился Утмир. – Меня с собой возьмешь?

– Тебя-то, мелкий? – моментально отреагировал Энгель. – Возьму, но только если государь позволит.

Интересненько… Очень.

– А государь позволит. – ответил я. – Сначала ухи одному неугомонному царевичу открутит, потому как о таком сначала старших спрашивать надобно, ну уж а потом и позволит.

Утмир уже открыл было рот, но Энгель его опередил.

– Уши, это, благодарю, государь. Уши, они от этого пухнут и торчат. Посадим его на клотик , к ушам лини протянем – холкас он с одним парусом, а с тремя-то полегче будет. – с предельно серьезным лицом ответил сын Главвоенмора.

– Ах ты!.. – Утмир несильно ударил друга кулаком в плечо, потом они оба улыбнулись:– Я тоже соскучился, Энька.

Возвращается потихоньку его неуемная кипучесть, и это, пожалуй, хорошо. А то, посттравматический синдром, дело ведь такое, непонятно чем в дальнейшем обернется – особенно у подростков.

– Ладно, по абордажным трапам что скажете? Получается?

Морской воевода и глава гильдии столичных философов переглянулись.

– В самом устройстве, повелитель, ничего сложного нет. – со вздохом ответил Щума. – Оригинальная идея, и я, поверьте, от нее в восхищении, этак вот, без абордажных крючьев и тарана врага на сцепку брать…

– Еще и не прыгая с палубы на палубу, а пройти как по мосту. – добавил Михил.

– Однако?.. – если сначала так хвалят, однозначно жди подляны.

– Однако, на пентекор его, таких размеров, чтобы смог выполнять свою прямую функцию, вместить невозможно – там просто столько места свободного нет. – продолжил Золотой Язык. – Что же касается трехрядки, то там тоже выходит не без определенных проблем.

И входит, и выходит, замечательно выходит, как я понимаю… В смысле, нифига не выходит.

– Мы произвели испытания на макете, и по всему получается, что такой абордажный мост нарушает остойчивость корабля. – со всей военной прямотой рубанул Михил из Гаги. – При сильном волнении трехрядка с этой боевой загогулиной непременно пойдет на дно. Кормовой балласт для остойчивости класть нельзя, ибо нос, государь, задирается так, что таран торчит над водой.

– Разумеется, вариант с разборным «вороном», ваше величество, мы обдумали тоже. – продолжил, как ни в чем не бывало, Щума. – Сделать его таковым, притом, перед боем легко собираемым, не является чем-то сложным. Но тут встает другой вопрос.

– Дай угадаю. – мрачно усмехнулся я. – Куда его такой разобранный девать, верно?

– Увы, повелитель, да. – развел руками философ. – На палубе места недостаточно, а в трюме…

– А в трюме гребцы, да и как «ворон» туда запихивать непонятно. – кивнул ему я.

– Будь корабль больше, например о четырех или пяти рядах весел… – вздохнул Золотой Язык.

– Такие тоже потихоньку проектировать надо, и делать это непременно. – сообщило мое величество. – Но – без спешки и фанатизма. Сейчас нам их и строить негде, и врагов у столь избыточных по размерам посудин не имеется. Вот когда трехрядки у всех появятся, тогда да.

Тогда можно и Кракена выпускать.

– Корабль на пять рядов весел! – восхищенно ахнул Энгель. – Эх, вот бы на таком у кормила хоть раз постоять!

– Постоишь еще, какие твои годы. – буркнул я.

– Момент еще есть один. – подал голос Гилль из Шхея. – Трехрядки борт у пентекора выше сильно. Захватит «ворон» его, да. Солдаты с горки как в атаку ездить станут.

– А кто говорил, что «вороны» надо готовить к ближайшей войне? О будущем, господа хорошие, думать надо, наперед. А то вечно командиры готовятся к прошедшей войне. – усталость и возрастные болячки редко делают людей склонными сочувствовать чужим неудачам. – Я-то таких баталий, поди и не застану. Наверное.